CC BY
56РЕЦЕНЗИИ
Ю.В. Тарабарина
Барокко ли? К вопросу об отражении современных взглядов на «нарышкинскую» архитектуру и ошибках в научно-популярном краеведческом издании. Рецензия на книгу Н.Ю. Болотиной «Спасский храм села Уборы». (М.: Кучково поле Музеон, 2018)
Книга архивиста и сотрудника РГАДА Натальи Болотиной о Спасском храме в Уборах выпущена издательством «Кучково поле Музеон» в серии Genuis loci [Болотина, 2018]. Это небольшое, но яркое издание с хорошим дизайном и множеством иллюстраций, в том числе воспроизводящих архивные документы, многие из которых, впрочем, были опубликованы ранее. Обилие иллюстраций и хорошая полиграфия делают издание привлекательным, цитаты и ссылки на архивные документы поддерживают ощущение обоснованности представленного материала. Справочные историко-просветительские экскурсы ясны, уместны и облегчают восприятие текста читателем-неспециалистом. Вчитываться в листы скорописи увлекательно, история «Судного дела» Якова Бухвостова изложена непротиворечиво.
Жанр книги можно определить как гибридный: краеведческий очерк совмещен с историко-архитектурным, научно-популярного характера, от которого читатель, вероятно, вправе ожидать, что ему расскажут все самое главное об известном, если не сказать знаменитом памятнике «нарышкинского стиля» (церкви Спаса в Уборах посвящены главы в 3 книгах и 2 небольшие научные статьи, она фигурирует в большинстве историй русского искусства).
Автор, впрочем, вносит в ряд известных специалистам фактов одну важную корректировку, подчеркивая, что первый строительный контракт Якова Бухвостова с владельцем села П.В. Шереметевым был рассчитан на завершение работ за один строительный сезон лета 1694 г. Что важно, поскольку исследователи храма сер. XX в. считали, что первый подряд Бухвостова предполагал 2 строительных сезона. Теперь мы точно знаем, что это не так: боярин пожаловался через полгода после того, как короткие сроки были сорваны [Подключников, 1945. С. 12; Ильин, 1959. С. 85; Тельтевский, 1960. С. 59; Болотина, 2018. С. 34]. В тексте нет и другой ошибки, которая встречается в литературе: автор разъясняет, что «бить кнутом нещадно» Бухвостова приговорили не за про-
сроченные работы, а за неудачную попытку обмануть судей, отказавшись от второй подрядной грамоты с неустойкой в 1000 р. [Болотина, 2018. С. 37].
Впрочем, изображение второй подрядной грамоты 1695 г. в книге подписано ошибочно, второй подряд Бухвостова представлен как первый. На самом деле грамота первого подряда не сохранилась [Ильин, 1959. С. 84-85].
К сожалению, это не единственная неточность в главе, посвященной истории строительства и архитектуре церкви. Текст зависим от книги М.А. Ильина настолько, что представляет собой ее сокращенный и немного обработанный литературно реферат. Вместе с пересказанным текстом М.А. Ильина, актуальным в 1959 г., но в некоторых частях устаревшим теперь, через 60 лет, автор перенимает некоторые немотивированные гипотезы, иногда превращая их в утверждения.
К примеру: «...Бакров, не обладая архитектурными дарованиями и навыками, растерялся и не понимал, как продолжить строительство» [Болотина, 2018. С. 39] — «.Бакров, не обладавший, видимо, соответствующими дарованиями и не знавший, как дальше вести постройку. » [Ильин, 1959. С. 86]. Между тем мы ничего определенно не знаем о растерянности и неумении «подрядчика каменных дел» Кузьмы Бакрова: исходя из источников, его отказ от работы можно понять и как простое нежелание исполнять неоплаченную работу, не фигурирующую в подряде — строить четверик в основании восьмерика. Большой конструктивной сложности в возведении четверика под восьмериком нет, поскольку углы лепесткового плана соответствуют углам четверика, а арки лепестков в любом случае несут стены, — вопрос только в том, на
ил. 1 Обложка книги Н. Болотиной «Спасский храм села Уборы» (М.: Кучково поле Музеон, 2018)
fig. 1 N. Bolotina "Saviour church of the Ubory village" (Moscow, Kuchkovo pole Museon, 2018). Cover
каком уровне будут размещены тромпы перехода от квадрата к восьмиграннику. В тексте допроса Бухвостова 1696 г. читаем: летом 1694 г. каменщики израсходовали все материалы, построив нижний лепестковый ярус. Весной 1695 г. те же каменщики пришли доделывать храм; затем следует сообщение об их несогласии строить четверик, о котором «не было никакова договора». Так не был ли отказ каменщиков Бакрова следствием попытки поторговаться, что в отсутствие «генподрядчика» Бухвостова было, вероятно, обречено на провал и закончилось жестким разрывом договора? Предположим, что в несохранившейся первой подрядной был указан образец соседней церкви в Петрово-Дурнево, а осенью 1694 — весной 1695 г. Шереметев решил сменить его на более импозантный — только что завершенной (1693) церкви Покрова в Филях, что и вызвало конфликт? (последнее предположение высказано Н.А. Мерзлютиной [Мерзлютина, 2003, С. 17]). С другой стороны, В.В. Кириллов считал идею отказа от четверика новшеством, предложенным «мастером Я. Бухвостовым» — т.е. представлял восьмерик как конструктивную смелость [Кириллов, 2000. С. 35]. Хотя эта версия представляется сомнительной, в ее свете Бакров, напротив, отстаивает смелый замысел. Предположения имеет смысл высказывать, но именно в гипотетической форме и основываясь на фактах, — автор же рассказывает нам историю, придуманную М.А. Ильиным, как совершенно реальную.
Или: «...архитектор знал, что необходимые материалы заказчиком [...] еще не закуплены» [Болотина, 2018. С. 34-35] — «.Бухвостов знал, что необходимых материалов для постройки у заказчика еще не было» [Ильин, 1959. С. 84]. В обоих случаях утверждение звучит так, как будто материалы закупает Шереметев, а Бухвостов обладает тайным знанием о планах боярина. На самом деле из текста второго подряда Бухвостова следует, что 220 руб. из 250 были отведены в том числе и на закупку материалов: «.на запас весь сполна» [Ильин, 1959. С. 185], так что за обеспечение строительства отвечали подрядчики.
Подчас литобработка фраз М.А. Ильина искажает смысл до слегка парадоксального. К примеру: «План Спасского храма в Уборах напоминает своим очертанием крест-мощевик, который был широко распространен в быту XVII века» [Болотина, 2018. С. 43] — «.план церкви напоминает своим очертанием крест-мощевик, который был довольно распространен в быту XVII века» [Ильин, 1959. С. 97]. Достаточно очевидно, что крест-мощевик — предмет благочестия и поклонения, а вовсе не быта, формулировка М.А. Ильина в данном случае несет признаки вульгарно-социологического подхода, и ее повтор, а значит, закрепление в современном общественном сознании, вызывает недоумение. Кроме того, форма квадрифолия свойственна не только мощевикам, она широко распространена в прикладном искусстве и орнаменте, а также характерна для планов центрических зданий Средневековья и Ренессанса.
Любопытно место, где заимствованный текст искажен до потери смысла: «Пролет арок, поддерживающих свод, зодчий довел до 7,5 м (к примеру, в церкви в Филях их высота составляет 5 м), а от опорных столбов ему и вовсе удалось избавиться» [Болотина, 2018. С. 45]. Но невозможно избавиться от опор-
ных столбов вовсе, не отменив гравитации. Подключников говорит о «размахе подпружных арок, пролет которых Бухвостов не побоялся довести до 7,50 м [...], упразднив промежуточные столбы и сведя площадь сечения угловых столбов (без учета стен притвора) до 4,7 м2 вместо 9,8 м2 церкви в Филях, т.е. облегчивши ровно вдвое, несмотря на то, что они несут давление всей верхней части здания.» [Подключников, 1945. С. 12; Ильин, 1959. С. 100]. В верхнем ярусе церкви Покрова в Филях промежуточные столбы есть только в алтаре, но Подключников, по-видимому, говорит о простенках, которые сужают арки, ведущие в лепестки — в Филях они вынесены существенно, в Уборах едва-едва. Об отказе от опорных столбов речи быть не может, их роль выполняют угловые массивы кладки в основании четверика. Кроме того 5 м в Филях — это пролет, т.е. ширина, а не высота арок.
Местами автор заимствует напрямую из Подключникова: «белокаменные колонны с врезанными в их тело акантовыми листьями с черешками из жемчужин [...] что напоминает березовые стволы, легко вписывая храм в окружающий пейзаж» [Болотина, 2018. С. 45] — «.своеобразная трактовка колонн первого яруса, делающая их похожими на березовые стволы, которые удивительно тонко перекликаются с окружающим пейзажем» [Подключников, 1960. С. 14]. Сравнение аканта с березками выглядит сомнительным, но объяснимым на патриотическом подъеме середины 1940-х гг. Но в современном издании оно звучит наивно — что, вероятно, понимал и М.А. Ильин в 1950-е гг., поскольку не сослался на суждение коллеги.
Отметим еще несколько неточностей. Форма притворов храма — не четы-рехлепестковая [Болотина, 2018. С. 43], а трех. Автор также утверждает, что колокольня «несет шестигранный барабан венчающей главы» [Болотина, 2018. С. 43]. На самом деле сейчас барабан — поздний и восьмигранный, но М.А. Ильин обсуждает вероятность первоначального шестигранного барабана, поскольку в материалах «дела» упоминается «шестерик» [Ильин, 1959. С. 94-95].
Говоря о процессе строительства, автор утверждает, что «каменщики в 1694 г. успели только заложить фундамент и возвести на небольшую высоту стены, наметив окна и двери» [Болотина, 2018. С. 39]. Это не так — весной 1695-го стены были выстроены на высоту 3 сажени, что больше 6 м и соответствует высоте нижнего яруса до карниза; арки входов в лепестковые части были сведены, окна — «сделаны», как и сандрики над ними и консоли под колонны [Ильин, 1959. С. 181]. Незавершенность при втором осмотре автор также преувеличивает: «до завершения [.] еще далеко» [Болотина, 2018. С. 38]. Однако к июлю 1696-го все своды были возведены и даже убраны внешние леса. Оставались не сделанными 4 главы с барабанами, часть декора, паперть и обмазка [Ильин, 1959. С. 183].
Или: «Впервые имя архитектора „Якушки Бухвостова" было упомянуто в 1681 г. в документах о торгах на постройку царской усадьбы на Пресне» [Болотина, 2018. С. 32]. Но в документе упомянут Якушка Григорьев, а с Бухвостовым его идентифицировал Н.Н. Воронин [Ильин, 1959. С. 7; Воронин, 1934. С. 123-124].
Приведенная дата завершения строительства церкви — 1697 г. [Болотина, 2018. С. 33, С. 40] — тоже вызывает сомнения. П.А. Тельтевский и Н.А. Мерзлю-тина высказывались осторожнее, подчеркивая, что время завершения строительства неизвестно. Известно, что заказчик П.В. Шереметев умер 20 апреля 1697 г., не дожив до четвертого строительного сезона [Русский биографический словарь, 1911. С. 203] и что в 1697 г. в церкви села Убор служили два священника, но неизвестно, в деревянной или каменной. Также известен антиминс, выданный 17 сентября 7209 / 1700 г. [Тельтевский, 1960. С. 61; Мерзлютина, 2003. С. 17]. Н. Болотина, ссылаясь на ЦГА Москвы, называет 1701 г., не приводя даты по старому стилю [Болотина, 40]. Не допускает ли автор ту же ошибку перевода сентябрьского стиля, что и поправленный ею несколькими страницами ранее М.А.Ильин?
Примерно половина историографии не попала в поле зрения Н. Болотиной: не упоминается книга П.А. Тельтевского, который строже относится к датировкам и реконструкциям, чем М.А. Ильин [Тельтевский, 1960]. Не учтена и сравнительно новая статья Н.А. Мерзлютиной [Мерзлютина, 2003]. Обойдена вниманием статья М.А. Ильина, посвященная сходству волют в оконных обрамлениях церкви в Уборах и ратуши в Болсварде (1613-1615), где автор указывает на актуальность голландских образцов в русской архитектуре конца XVII в. [Ильин, 1964. С. 233-234].
Перечисленные недостатки можно было бы признать мелкими, если проигнорировать амбициозное заявление издателей: «памятники архитектуры и культуры описываются и анализируются ведущими специалистами разных специальностей: историками, искусствоведами, архитекторами, критиками» [Болотина, 2018, обложка], заставляющее рассчитывать на актуальные и точные сведения, что, впрочем, желательно для любого, в том числе популярного издания, нацеленного на распространение информации среди читателей широкого круга.
Однако книга выводит на первый план устаревшие и не бесспорные взгляды, касающиеся не только мелких оговорок, но и принципиальных сюжетов. Первый — о том, что ярусная композиция восходит «еще к деревянным храмам Московской Руси» [Болотина, 2018. С. 43]. Эта точка зрения, зависимая от так называемой забелинской теории, была опровергнута в 1980-е гг. [Бусева-Давыдова, 1985. С. 220-225]. С тех пор вероятным источником типологии ярусных храмов признаны украинские «банные», т.е. башенные, храмы, чью роль признавали и исследователи середины XX в., о чем, к слову сказать, Н. Болотина не упоминает в принципе [см. Ильин, 1959; Тельтевский, 1960; Выголов, 1964. С. 236-252; Кириллов, 2000. С. 30-35].
Вторая спорная тема — Яков Бухвостов мог быть не «зодчим» и не автором церкви, а организатором строительных работ [Бусева-Давыдова, 1988. С. 43-44]. В «Судном деле» он назван крестьянином и подрядчиком, но не подмастерьем и даже не каменщиком; подмастерье Калинин осматривает церковь в связи с жалобой заказчика, каменщиков нанимает Бухвостов [Ильин, 1959. С. 181, 183, 186-187]. Исследовательница считает, что облик храма определил П.В. Шереме-
тев, поскольку он единственный курировал стройку постоянно. Резной убор, составляющий основу нашего восхищения архитектурой церкви, исполняли нанятые отдельно П.В. Шереметевым мастера [Ильин, 1959. С. 185].
Безусловно, созданный в историографии почти кинематографический образ «зодчего Бухвостова», вызывающего сочувствие из-за жестокого наказания, разрушать в какой-то степени жалко, но имеет смысл прислушаться к объективной информации: вполне вероятно, что Бухвостов был предпринимателем, который «должен был обеспечить субподрядчиков материалами, гарантируя это личным капиталом» [Бусева-Давыдова, 1988. С. 52].
Третий вопрос особенно важен, так как издание имеет подзаголовок «нарышкинский стиль». Вопрос стилевых дефиниций архитектуры конца XVII в. обсуждался начиная с Ф.Ф. Горностаева, предложившего понятие «Барокко Москвы» [Горностаев, 1911. С. 417],— и до статьи И.Л. Бусевой-Давыдовой, которая, проанализировав все позиции и подчеркнув парадоксальную роль заимствований из ренессанса, маньеризма и барокко в русском искусстве XVII в., в основе средневековом, «лишь созвучном» раннему Ренессансу, — предложила нейтральное определение «нарышкинский стиль» [Бусева-Давыдова, 1990. С. 107-117]. После этой статьи историки русской архитектуры в основном отказались от понятия «барокко», оставив его XVIII веку, что сняло многие противоречия. Между тем в рассматриваемой книге соседствуют «ренессансные раковины», «барочные восьмиугольные окна», «древнерусские гирьки» — и слова о барокко Италии конца XVI в., к которому церковь в Уборах не имеет никакого отношения.
Замечу, что М.А. Ильин, чей текст был здесь переработан, не пользуется понятием барокко по отношению к постройкам Бухвостова, как и Тельтев-ский, который говорит только об ордере [Ильин, 1959. С. 91-96; Тельтевский, 1960. С. 59-76]. Лишь Подключников упомянул о «некотором сходстве с европейским барокко», причем как об отличии церкви в Уборах от других памятников конца XVII в. [Подключников, 1945. С. 16]. Конечно, осторожность авторов объясняется атмосферой в обществе их времени. Но Н.Ю. Болотина не ссылается ни на более ранний сборник «Барокко в России» [Барокко в России, 1926], ни на Б.Р. Виппера [Виппер, 1978. С. 16-18], сопоставившего «нарышкинскую» архитектуру с европейским маньеризмом; а упоминает лишь Г. Вельфлина. Зато признаком барокко оказывается «контрастность цветовой гаммы при сочетании красных стен и белых резных деталей» [Болотина, 2018. С. 43], известная в русской архитектуре со времени Архангельского собора Московского Кремля, и произведениям Бернини и Борромини, мягко говоря, несвойственная. Другой признак барокко, названный автором, — «резкое убывание пропорций» — еще сомнительнее: пропорции в Уборах убывают не резко, а мерно; резкое убывание пропорций признак не барокко, а провинциальной архитектуры — барокко, напротив, стремится к слитности даже динамичной формы. Автор не упоминает о культурном зазоре между европейскими стилями и фактом заимствования их форм; между тем в редакционной аннотации обещано, что памятник предстанет «феноменом культурной истории».
Заметим, что статьи И.Л. Бусевой-Давыдовой, на данный момент наилучшим образом проясняющие взгляды общего плана на феномен «нарышкинской» архитектуры, не то чтобы малоизвестны. Ссылки на них можно обнаружить и в статье «Нарышкинский стиль» русской Wikipedia.
Но вернемся к вопросу — стоит ли придираться к изданию, которое при ближайшем рассмотрении не претендует на статус научно-исследовательского и не заявляет об открытии новых горизонтов? На мой взгляд, определенно стоит, причем даже больше, чем к научной статье, — поскольку именно такое издание, полиграфически качественное, снабженное многообещающими подзаголовками «нарышкинский стиль» и genius loci, работает на распространение информации об известном памятнике, а также об одном из ярких направлений древнерусской архитектуры периода перехода от позднего Средневековья к Новому времени. Печально, когда вместо актуальных взглядов оно распространяет заблуждения 60-летней давности, снабжая их дополнительными ошибками. Эта ответственность больше, чем у автора научной статьи с гипотезой, поскольку здесь мы имеем дело не с предположением, а с утверждением. Иными словами, многие люди, доверившиеся данному изданию, теперь будут считать, то нарышкинский стиль — и есть русское барокко, а наличие восьмиугольных окон на четверике тому подтверждение.
С другой стороны, если говорить об увлекательности, необходимой научно-популярному изданию, о популярном в наше время «рассказывании историй», то в одних только материалах «Судного дела» их немало, в том числе таких, которые не были затронуты в историографии — к примеру, история двукратного бегства Бухвостова и его розысков звучит приключенчески.
Безусловно, в описанной ситуации нет или почти нет вины автора, который достаточно добросовестно выполнил работу по сбору и публикации материала. Дело, скорее, в разрыве между амбициями и возможностями издательства, которому, вероятно, следовало привлечь специалиста к главе, посвященной строительной истории и архитектуре церкви в Уборах: для написания, редактирования или хотя бы консультации. Или же исключить завышенное позиционирование и ограничиться задачами просветительского историко-краеведческого плана, которые в издании выполнены достойно.
литература
Барокко в России. М.: Государственная академия художественных наук, 1926. 142 с.
Болотина Н.Ю. Спасский храм села Уборы. М.: Кучково поле Музеон, 2018. 135 с.
Бусева-Давыдова И.Л. О концепциях стиля русского искусства XVII века в отечественном искусствознании // ГММК. Материалы и исследования. Вып. VII. Проблемы русской средневековой художественной культуры. М.: Искусство, 1990. С. 107-117.
Бусева-Давыдова И.Л. О роли заказчика в организации строительного процесса на Руси в XVII в. // Архитектурное наследство. Вып. 36. М.: Стройиздат, 1988. С. 43-53.
Бусева-Давыдова И.Л. Об истоках композиционного типа «восьмерик на четверике» в русской архитектуре конца XVII в. // Архитектурное наследство. Вып. 33. М.: Стройиздат, 1985. С. 220-226.
Виппер Б.Р. Русская архитектура XVII века и ее историческое место // Виппер Б.Р. Архитектура русского барокко. М.: Наука, 1978. С. 16-18.
Воронин Н.Н. Очерки истории русского зодчества XVI-XVII вв. М.; Л.: ОГИЗ, Государственное социально-экономическое издательство, 1934. 130 с.
Выголов В.П. О развитии ярусных форм в зодчестве конца XVII века // Древнерусское искусство. XVII век. М.: Наука, 1964. С. 236-252.
Горностаев Ф.Ф. Барокко Москвы // История русского искусства / Под ред. И.Э. Грабаря. Т. II. М.: Изд-во И. Кнебель, 1911. С. 417-468.
Ильин М.А. Зодчий Яков Бухвостов. М.: Изд-во Академии наук СССР, 1959. 192 с.
Ильин М.А. К вопросу о природе архитектурного убранства «московского барокко» // Древнерусское искусство. XVII век. М.: Наука, 1964. С. 232-235.
Кириллов В.В. Архитектура Москвы на путях европеизации. М.: Эдиториал УРСС, 2000. 120 с.
Мерзлютина Н.А. Спасская церковь в селе Уборы // Красногорье. Историко-краеведчес-кий альманах. № 7. 2003. С. 16-20.
Подключников В.Н. Три памятника XVII столетия. Церковь в Филях. Церковь в Уборах. Церковь в Троицком-Лыкове. М.: Гос. архитектурное изд-во Академии архитектуры СССР, 1945. 22 с.
Русский биографический словарь. Шебанов-Шютц. СПб.: Типография Главного управления уделов, 1911. 557 с.
Тельтевский П.А. Зодчий Бухвостов. М.: Гос. изд-во литературы по искусству, архитектуре и строительным материалам, 1960. 146 с.
Ширшова С., Торжков Е. Восстановление ценного памятника архитектуры // Архитектура СССР. М.: Стройиздат, 1958. № 2. С. 43-45.
References
Bolotina N. Iu. Spasskii khram sela Ubory (Saviour church at Ubory village). Moscow, Kuchkovo pole Muzeon Publ., 2018. 135 p. (in Russian).
Buseva-Davydova I.L. On the Concepts of the Style of Russian Art of the 17th Century in Russian Art History. GMMK. Materialy i issledovaniia Vyp. VII. Problemy russkoi srednevekovoi khudozhestvennoi kul'tury (Moscow Kremlin Museums. Materials and Research. Russian Medieval Culture), no 7. Moscow, 1990, pp. 107-117 (in Russian).
Buseva-Davydova I.L. On the Origins of the Compositional type «Octagon on Cube» in Russian Architecture of the Late 17th Century. Arkhitekturnoe nasledstvo (Architectural Heritage), no 33. Moscow, Stroiizdat Publ., 1985, pp. 220-226 (in Russian).
Buseva-Davydova I.L. On the Role of the Commisioner in the Organisation of Construction Process in Russia in 17th century. Arkhitekturnoe nasledstvo (Architectural Heritage), no 36. Moscow, Stroiizdat Publ., 1988, pp. 43-53. (in Russian).
Druzhinin V.G., Kurdiumov M.G. (ed.) Russkii biograficheskii slovar'. Shebanov-Shiutts (Russian Biographical Dictionary. Shebanov-Shiutts). Saint-Petersburg, Tipografiia Glavnogo upravleniia Udelov Publ., 1911. 557 p. (in Russian).
Gornostaev F. F. Moscow Baroque. Istoriia russkogo iskusstva (History of Russian Art). Vol. 2. Moscow, Izdanie I. Knebel' Publ., 1911, pp. 417-468 (in Russian).
Il'in M.A. K voprosu o prirode arkhitekturnogo ubranstva «moskovskogo barokko». To the Question of the Nature of the "Moscow Baroque" Architectural Decoration. Drevnerusskoe iskusstvo. XVII vek (Old Russian Art. 17th Century). Moscow, Nauka Publ., 1964, pp. 232235 (in Russian).
Il'in M.A. Zodchii Iakov Bukhvostov (The Architect Ivan Bukhvostov). Moscow, Izdatel'stvo Akademii nauka SSSR Publ., 1959. 192 p. (in Russian).
Kirillov V.V. Arkhitektura Moskvy na putiakh evropeizatsii (Moscow Architecture on the Paths of Europeanization). Moscow, Editorial URSS Publ., 2000. 120 p. (in Russian).
Merzliutina N.A. Savior Church in the village of Ubory. Krasnogor'e. Istoriko-kraevedcheskii al'manakh (Krasnogorye. Local History Almanac), № 7. 2003, pp. 16-20 (in Russian).
Nekrasov A.I. (ed.) Barokko v Rossii (The Baroque in Russia). Moscow, Gosudarstvennaia akademiia khudozhestvennykh nauk Publ., 1926. 142 p. (in Russian).
Podkliuchnikov V.N. Tripamiatnika XVII stoletiia. Tserkov' v Filiakh. Tserkov' v Uborakh. Tserkov' v Troitskom-Lykove (Three monuments of the 17th century. Church in Fili. Church in Ubory. Church in Troitse-Lykovo). Moscow, Gosudarstvennoe arkhitekturnoe izdatel'stvo Akademii arkhitektury USSR Publ., 1945. 22 p. (in Russian).
Shirshova S. i Torzhkov E. The Restoration of a Valuable Monument of Architecture. Arkhitektura USSR (USSR Architecture). Moscow, Stroiizdat Publ., 1958, no 2, pp. 43-45 (in Russian).
Tel'tevskii P.A. Zodchii Bukhvostov (The Architect Bukhvostov). Moscow, Gosudarstvennoe izdatel'stvo literatury po iskusstvu, arkhitekture i stroitel'nym materialam Publ., 1960. 146 p. (in Russian).
Vipper B.R. Russian 17th Century Architecture and its Historical Place. Vipper B.R. Arkhitektura russkogo barokko (Russian Baroque Architecture). Moscow, Nauka Publ., 1978, pp. 16-18 (in Russian).
Voronin N.N. Ocherki istorii russkogo zodchestva XVI-XVII vv. (Essays on the History of Russian Architecture of the 16th-17th Centuries). Moscow-Leningrad, OGIZ, Gosudarstvennoe sotsial'no-ekonomicheskoe izdatel'stvo Publ., 1934. 130 p. (in Russian).
Vygolov V. P. On the Development of Tiered Elements in the Architecture of the Late 17th Century. Drevnerusskoe iskusstvo. XVII vek (Old Russian Art. 17th Century). Moscow, Nauka Publ., 1964, pp. 236-252 (in Russian).
Сведения об авторе
Тарабарина Юлия Валентиновна — старший научный сотрудник, Государственный институт искусствознания, Москва
Author
Tarabarina, Yulia Valentinovna — senior researcher, State Institute for Art Studies, Mos-
