CC BY
59
Вестник Омского университета. Серия «Исторические науки». 2017. № 3 (15). С. 168-175.
УДК 93/94
Б01 10.25513/2312-1300.2017.3.168-175
С. Ф. Татауров
АЯЛЫНСКИЕ ТАТАРЫ, ИЛИ О ЧЁМ ГОВОРЯТ ДЕРЕВЬЯ*
Рассмотрен эпизод из истории одной из локальных групп тюркоязычного населения Тарского Прииртышья - аялынских татар, их переселение в Западную Сибирь при хане Кучуме и возвращение в Южное Зауралье в первой половине XVI в. Показан ряд деревьев в Прииртышье и Приисетье с искусственно выдолбленными углублениями, которые использовались для дароприношений, свидетельствующих о сохранении древнего культурного элемента.
Ключевые слова: Сибирь; Прииртышье; Приисетье; татары; миграция; культура.
S. F. Tataurov
AYALYNSKY TATARS, OR WHAT TREES TELL ABOUT
There is one of episodes in the history of one of local groups of the Turkic-speaking population of Tarsky Priirtyshje - the ayalynsky Tatars, their resettlement in Priirtyshje at the khan Kuchum and return to the Southern Zauralie in the first half of the 16th century. There is shown number of trees in Priirtyshje and in Priisetye with artificially hollowed deepenings, which were used for daroprinosheniye, which demonstrate preservation of an ancient cultural element.
Keywords: Siberia; Priirtyshje; Priisetie; Tatars; migration; culture.
Изучение этнических процессов с эпохи средневековья и по настоящее время на территории лесостепной зоны Западной Сибири является одним из основных направлений деятельности этнографо-археологической группы омских археологов и этнографов под руководством Н. А. Томилова. Благодаря имеющимся материалам, полученным в результате более чем столетних исследований древностей этого времени, в целом известна общая схема миграций, характер расселения и особенности хозяйственного освоения пришельцами этих территорий. Однако в процессе сбора и обработки коллекций и данных письменных источников возник ряд вопросов относительно времени и мест выхода мигрантов в конкретные районы, уровня их взаимоотношений с аборигенным населением и, как отражение этого, измене-
ний в их материальной и духовной культуре. Для углублённых исследований данной проблемы была выбрана территория Тарского Прииртышья. Раскопки на археологических комплексах памятников конца 1-11 тыс. н. э. позволили накопить значительный объём материалов, которые дают возможность более точно представить картину заселения этого района тюркоязычными группами населения.
В данной работе мы коснёмся некоторых аспектов истории аялынских татар, которые входят в состав одной из групп сибирских татар - тарских, выделенных в своё время Н. А. Томиловым [1, с. 135] и по настоящее время проживающих на территории Тарского Прииртышья.
Археологическое обследование территории Тарского Прииртышья с целью поиска
* Работа выполнена при поддержке Российского научного фонда, проект № 14-50-00036 «Мультидисцип-линарные исследования в археологии и этнографии Северной и Центральной Азии».
© Татауров С. Ф., 2017
памятников XV-XVIII вв. и последующие раскопки показали, что комплексов ранее второй половины XVI в., соотносимых с этой группой татар, на данной территории нет. Самой ранней находкой являются серебряные деньги Ивана IV периода до 1547 г., найденные при раскопках могильника Сеи-тово IV [2, с. 222]. Раскопки Тунуского городка, городищ Кошкуль IV, Безымянное I, Безымянное III, Екатерининское IV (Анань-инское) позволяют сделать вывод о синхронности существования их поздних горизонтов и их датировки второй половиной XVI в. [3].
Данные археологические свидетельства являются прямым подтверждением письменных источников о заселении ханом Кучумом после присоединения в 70-х гг. XVI в. Прииртышья населением с Южного Урала и Средней Азии. Казахский историк М. Абдиров пишет о том, что основу переселенцев составили казахские племена аргын, жалаир, ке-рей, кыпшак, найман, табын, часть башкир, ханты и манси [4]. Источники говорят о том, что численность прибывших на берега Иртыша людей была довольно значительной. Среди них аялынцы в несколько раз превосходили все другие группы [5, с. 14-15]. Место их первоначального проживания этнографы обнаружили в Башкирии на землях племени айлы - предка этой группы [6, с. 297, 379]. Подтверждение многочисленности аялынцев мы находим и у Г. Ф. Миллера, который, описывая противостояние русских и татар, выделяет Тарское Прииртышье как один из основных источников пополнения отрядов хана Кучума и его приближённых, причём численность указывается в сотнях человек. Например, Карача набрал около 600 воинов на Иртыше и осадил казаков в Искере. Алей строил с аялынцами Чёрный городок, которых после взятия городка в количестве 200 человек тарские воеводы вернули на их прежнее место жительства [7, с. 358].
Аялынцы пришли на уже освоенную территорию. К началу XVI в. в Тарском Прииртышье проживало тюркоязычное по языку и двухкомпонентное тюрско-угорское (в своей основе) по материальной и духовной культуре население. Знаковые в археологическом плане находки в погребальных комплексах XII - первой половины XIV в.: оружие, конская сбруя, украшения - позволили
Б. А. Коникову выделить в Прииртышье «среднеиртышский» вариант кимако-кипчак-ской культуры [8, с. 259]. По всей вероятности, эти открытия, а раскопки памятников начались в 60-х гг. ХХ в., вкупе с этнографическими данными, позволили Н. А. Томило-ву считать, что в тарских аялынцах отложились компоненты сартов, печенежско-огуз-ских и огузо-кыпчакских племён и они осели в Прииртышье до XIII в., частично ассимилировав здесь южных угров, частично оттеснив их на север [1, с. 137]. Признавая тюркское влияние преимущественно с юга-востока в предваряющее XVI в. время, отметим, что раскопки памятников этого и последующих веков (XVII-XVIII) указывают на движение населения в Тарское Прииртышье с двух направлений: со стороны Средней Азии и со стороны Южного Урала. К сожалению, археологические исследования на месте проживания аялынцев в восточной Башкирии и на Южном Урале в таком объёме, как в Прииртышье, ещё не проводились, но и имеющихся (археологических, этнографических и письменных) материалов достаточно для того, чтобы сделать вывод о том, что расселившиеся по обширной территории аялынцы поддерживали между собой определённые социально-экономические связи. Поэтому знаковой является фраза Н. А. То-милова: «... аялынские татары не могут быть выведены непосредственно от аялынских башкир, как и те от них.» [Там же].
Ситуация с расселением аялынцев при хане Кучуме до конца не воссоздана. До сих пор не найдено военно-административного центра Сибирского ханства в Тарском Прииртышье. Для Сибирского ханства характерно, что у каждой крупной этнической группы сибирских татар был сильный военно-административный центр - город. При этом он, как правило, располагался в центре ареала расселения каждой этнической группы. Так, Искер являлся административным центром групп сибирских татар, которых позднее учёные назвали «тобольскими», Чимги-Тура - тюменско-туринских татар, Тоянов городок - томских татар, Тон-Тура - бара-бинских татар, Кызыл-Тура - курдакско-сар-гатских татар. С. Н. Корусенко при изучении системы расселения аялынских татар обнаружила интереснейшую картину: «При нане-
сении на карту юрт аялынских татар сразу же бросилось в глаза, что между ними и саргат-ско-утузскими татарами (одной из локальных групп соседних курдакско-саргатских татар) в Прииртышье существовал небольшой территориальный разрыв, т. е. как бы имелось пустое, не занятое татарами место. Эта территория располагалась по Иртышу вверх и вниз от Тары. Но именно здесь-то как раз и жили служилые татары и их захребетники. В XVII в., когда многие из них оказались в составе ясачных татар, здесь возникла отдельная Подгородная волость» [9, с. 39].
Примирения аялынцев с новой властью не произошло, поэтому количество населённых пунктов аялынцев, как и их численность после основания Тары, стало меняться... Ту-нуский городок был взят штурмом тарскими служилыми людьми в апреле 1596 г., примерно в это же время прекратили своё существование и вышеуказанные городища, на них также зафиксированы следы огня и разрушений. Для этих комплексов нет письменных свидетельств об их взятии, возможно, они были просто покинуты проживавшим там населением. Русские, что естественно, ликвидировали все укреплённые населённые пункты вокруг Тары как возможные очаги сопротивления Сибирского ханства. Это подтверждается записками тарских воевод с описаниями походов по поиску и взятию Чёрного и Мёрзлого городков, которые могли быть ставками хана Кучума и его преемника Алея. Аялынские татары продолжали сопротивление сначала под руководством хана Кучума, а впоследствии уже при его сыновьях и внуках. Вследствие этого их численность заметно уменьшилась. Для этой группы сибирских татар наиболее правомерно высказывание П. Н. Буцинского о том, «что во время завоевания русскими Сибирского царства погибла масса инородцев» [5, с. 26]. К 1625 г. уцелели татарские поселения, которые располагались непосредственно на Иртыше, и всего несколько деревень на р. Таре и Уй, естественно, уменьшилась и численность населения.
Значительное уменьшение численности аялынцев было вызвано не столько их непосредственной гибелью, сколько уходом за пределы отошедших к Российскому государству земель. На протяжении первой полови-
ны XVII в. тарские воеводы только и занимались тем, что возвращали бежавших с Тар-ского Прииртышья аялынцев.
Первые годы после основания Тары татары бежали с русских земель под покровительство Алея: «...Де собрал Оялымские волости татар 150 человек и отвёл их вверх по Иртишу на Чёрный остров, и тут деи они на Чёрном острову поставили городок и в том городке зимуют.» [2, с. 284]. Такая ситуация продолжалась до конца XVII в., причём с каждым десятилетием калмыки применяли всё больше насилия к аялынцам, угоняя их в полон вместе с русским населением. С начала XVII в. происходит массовый отток аялынцев, причём не столько на юг на контролируемую калмыками территорию, но и на запад, на земли, где также вели активные действия кучумовичи. Число тарских татар с первой половины 90-х гг. XVI в. до 1634 г. сократилась с 1 770 до 1 000 человек [1, с. 148]. Отток татарского населения с Иртыша продолжился и в XVIII в. Н. А. Томилов, показывая тесные брачные связи иштякско-тукузских и курдакско-саргатских татар, писал о возможности перемещения татар с Иртыша на Исеть - территорию проживания татар искеро-тобольской группы, современное место расположения населённых пунктов ичкинских татар [Там же, с. 86].
Это предположение подтверждают документы, опубликованные Г. Х. Самигуло-вым, в которых говорится, что «самая ранняя реальная информация по речке Ичкин и татарам, владевшим землями по ней, относится уже ко второй половине XVII в. В одном из дел, хранящихся в Государственном архиве Пермского края, сохранилась копия текста "данной", или "отказной", грамоты, выданной тобольским служилым татарам. В 7195 г. (1686-1687 гг.) "тобольския служилыя тата-ровя Аптышка Сейдяшев з братьями, с Че-мейком, с Бакитком, с Кушаметком, с Тю-лячком", били челом, чтобы им выдали копию данной на пожалованные земли по речке Ичкину и по Тоболу» [10, с. 92].
Д. М. Исхаков, описывая население данного района, отмечает, что ичкинские татары появляются на Исети в конце XVI или в XVII в. и по языку относятся к казанскому субэтносу, являясь носителями самостоятельного ичкинского говора среднего диа-
лекта [11, с. 47-48]. Он отмечает, что часть ичкинских татар состояла из служилых людей и большинство из них приняло христианство. В 1784 г. это население было сосредоточено в 5 «юртах» (Ичкинском, Кызылба-евском, Терсякском, могильном и Алабуж-ском) и переселилось, по свидетельствам И. Фалька, П. С. Палласа и И. Г. Георги, со стороны Казани, Уфы и Перми [11, с. 48-49].
Весной 2015 г. в этот район была совершена поездка сотрудников Курганского, Южно-Уральского и Омского государственных университетов с целью поиска свидетельств переселения татар с Прииртышья на эти земли. В д. Кызылбай Шатровского района Курганской области имеется разделение татарского населения на две группы: казанских и «сибирских» татар (под этим термином объединены переселенцы как из Тарско-го Прииртышья, так и с более северного Тобольского Прииртышья). Это разделение хорошо заметно по внешнему виду мужчин: казанскую группу представляют достаточно крупные, белокожие, рыжеволосые, светлоглазые, «сибирскую» - невысокого роста, смуглокожие, с тёмными глазами (рис. 1). Наличие у деревни двух кладбищ: казанского и «сибирского», - расположенных на разных сторонах от деревни, наглядно показывает разделение населения деревни.
Но ещё более интересный факт мы зафиксировали на «сибирском» кладбище. Это наличие ритуальных деревьев (рис. 2). Практически в центре кладбища растёт сосна диаметром около 0,8 м, с одной стороны на уровне метра над землёй в ней выдолблено небольшое дупло диаметром около 0,15 см для жертвоприношений (рис. 2-7), а с другой стороны - табличка с указанием имени захороненной в 1940 г. М. Ш. Абсалямовой (рис. 2-2). По словам главы поселения Х. Н. Барашева, она в своё время была хранительницей ша-жере деревни, поэтому за этим деревом ухаживают до сих пор. Сосна обвязана проводком, под который сравнительно недавно вставлены искусственные цветы. При осмотре кладбища было зафиксировано ещё два дерева с выдолбленными углублениями (рис. 2-3), причём одно из углублений было прикрыто фотографией (рис. 2-4).
Подобная сосна растёт на старом мусульманском кладбище в Таре (рис. 3-7-2). По сведениям тарского краеведа А. А. Аска-ленко, в выдолбленном углублении и на земле у подножия дерева несколько лет назад лежали монеты. Такая же сосна с углублением есть на татарском могильнике Бергамак II (XVII-XVIII вв.), который исследовал С. С. Тихонов в середине 90-х гг. ХХ в. (рис. 3-3) [12, рис. 9].
Рис. 1. Представители разных групп населения д. Кызылбай Шатровского района Курганской области
Рис. 2. Сосна на мазарате в д. Кызылбаево Шатровского района Курганской области: 1 - общий вид (на переднем плане - место для жертвоприношений); 2 - табличка с именем захороненной в 1940 г.; 3 - место для жертвоприношений на другой сосне на мазарате; 4 - место для жертвоприношений, прикрытое фотографией
Рис. 3. Сосны с искусственными углублениями в Тарском Прииртышье: 1 - сосна на старом татарском кладбище в г. Таре Омской области (общий вид); 2 - сосна на старом татарском кладбище в г. Таре Омской области (место для жертвоприношений); 3 - сосна на могильнике Бергамак II в Муромцевском районе Омской области
Ещё одним интересным фактом, зафиксированным нами в ходе работы, были посаженные на кладбище тополя (тирэк, тиряк), более нигде в округе не растущие. Тополь, как и сосна, относится к почитаемым сибирскими татарами деревьям. В алтайском героическом эпосе «Маадай-Кара» тополь пронзает собой и соединяет воедино три мира: Там, где сливаются семьдесят рек, В долине между семью большими
горами-крепостями Стоствольный вечный тополь Под лучами луны и солнца, Как золото, сверкая, стоит [13]. Священные деревья были характерны для всего тюркскоязычного населения Западной Сибири и исчезают в результате распространения среди них ислама. Интересны сведения о таком конфликте среди жителей д. Черталы (современный Муромцевский район Омской области): «.недалеко от деревни стояло "священное" дерево сибирских татар -культовая сосна. С середины XIX в. поволж-ско-приуральские татары здесь стали преобладать и, пользуясь этим, спилили "священное" дерево. После этого они собрали у сибирских татар всех их идолов (информаторы называли их "куклами") и отправили на плоту вниз по течению реки Тары.» [14, с. 243]. Именно поволжско-приуральские татары «заставили» аборигенов соблюдать основные каноны ислама, пусть и в мягкой, адаптированной к местным реалиям форме [15, с. 804].
Г. Ф. Миллер писал, что «некоторый би или аялынских татар князец сказывал ему об "идолопоклонническом суеверии" его родителей и сродников» [7, с. 195]. Он с детских лет помнит, как его родители и родственники со всем народом той местности ещё принадлежали к языческой вере. «Ещё в моё время многие из барабинцев были язычниками; те же, которые уже давно признали магометанскую веру, только несколько лет назад приняли обрезание, и то лишь после того, как к ним прибыл посланный магометанского духовного главы из Томска и Тары и под угрозой наказания за непослушания принудил их согласиться» [Там же].
На мой взгляд, наличие таких деревьев населением воспринимается не как какой-то языческий культ (противостоящий исламу), а как определённая историческая память, привязка к прошедшему историческому пе-
риоду. Вполне вероятно, что эти деревья являются символами их исторической родины, откуда они переселились, и в этом лесостепном краю напоминают о сибирских урманах.
Свидетельством связей между населением Тарского Прииртышья является судьба семьи известного татарского богослова Габ-дерашита Ибрагимова. Его прадед был аху-ном тарской мусульманской общины, дед -имамом Тарской мечети. Отец Габдерашита женился на Гафифабанат (Тынчаевой) из деревни Эльмен (Альменево) Челябинского уезда Оренбургской губернии. После смерти родителей он вместе с братом переезжает в д. Янаул под Тюменью, затем учится в России и за рубежом - в Стамбуле и Медине. В 1885 г. он возвращается в Тару, где становится сначала имамом Тарской соборной мечети, а с начала 90-х - ахуном Тарского уезда. В апреле 1892 г. он избран заседателем Оренбургского духовного собрания и назначен казыем (судьёй) этого учреждения [16]. Из судьбы Габдерашита Ибрагимова видно, что значительная часть его жизни связана с этими двумя районами - Прииртышьем и Приисетьем и с двумя тюркоязычными группами - тарскими и ичкинскими татарами. Это всего лишь одна из иллюстраций имевшихся в XIX в. связей между тюрко-язычным населением Сибири и Южного Урала, но она подтверждает наличие брачных связей между этими группами.
Подводя итог, можно сделать вывод. Г. Х. Самигулов отмечает, что процесс формирования ичкинских татар происходил в XVII-XVIII вв. уже в рамках Российского государства за счёт тобольских служилых татар, поволжских татар и, возможно, тюрков Терсятской волости [17, с.111]. Соглашаясь с этим, отметим, что процесс переселения в этот район татарского населения начался сразу после разгрома Сибирского ханства и происходил со стороны Нижнего и Среднего Прииртышья, что привело к появлению населённых пунктов с иштякско-токузским населением.
Наличием достаточно многочисленного населения, пришедшего с территорий, где ислам ещё не был распространён, объясняется сохранение доисламских пережитков, зафиксированных нами во время поездки 2015 г. Проведённые нами в 2015 г. наблюдения показывают, что изучение этнокуль-
турных процессов, происходивших во второй половине II тыс. н. э., особенно перспективны при охвате значительных территорий, так как в период существования Сибирского ханства тюркоязычное население при всём его этнолокальном разнообразии было достаточно единым в государственном и социально-экономическом плане.
ЛИТЕРАТУРА
1. Томилов Н. А. Тюркоязычное население Западно-Сибирской равнины в конце XVI - первой четверти XIX в. - Томск : Изд-во ТГУ, 1981. - 276 с.
2. Тара в XVI-XIX веках - российская крепость на берегу Иртыша. - Омск : Амфора, 2014. -332 с.
3. Матвеев А. В., Татауров С. Ф. Города и городки Сибирского ханства // История татар с древнейших времён. - Казань : ООО «Фолиант», 2014. - Т. IV : Татарские государства Ж^^Ш вв. - С. 391-405.
4. Абдиров М. Хан Кучум // Простор. - 1993. -№ 9. - С. 207-223.
5. Буцинский П. Н. Сочинения : в 2 т. - Т. 1 : Заселение Сибири и быт первых её насельников. -Тюмень : Изд-во Мандрики, 1999. - 328 с.
6. Кузеев Р. Г. Происхождение башкирского народа. Этнический состав, история расселения. - М. : Наука, 1974.
7. Миллер Г. Ф. История Сибири. - М. : Издательская фирма «Восточная литература» РАН, 1999. - Т. 1. - 630 с.
8. Коников Б. А. Омское Прииртышье в раннем и развитом средневековье. - Омск : Изд-во ОмГПУ : Издат. дом «Наука», 2007. - 466 с.
9. Корусенко С. Н. Этносоциальная история и межэтнические связи тюркского населения
Тарского Прииртышья в XVПI-XX вв. - Омск : Издат. дом «Наука», 2006. - 218 с.
10. Самигулов Г. Х. Ичкинские юрты: новые материалы к истории тюркского населения Зауралья // История, экономика и культура средневековых тюрко-татарских государств Западной Сибири : материалы II Всероссийской научной конференции (Курган, 17-18 апреля 2014 г.). - Курган : Изд-во Курганского гос. ун-та, 2014. - С. 92-97.
11. Исхаков Д. М. Этнографические группы татар Волго-Уральского региона : (Принципы выделения, формирование, расселение и демография). - Казань : ИЯЛИ, 1993. - 172 с.
12. Тихонов С. С. Отчёт о раскопках в устье р. Бергамак в Муромцевском районе Омской области летом 1993 г. // Ф. II. Д. 90-2. Приложение. Ч. 1.
13. Культ дерева коренных народов Алтая и Саян. -ЫЯЬ: april-journal.com/rubriki/istoriya/1309-ки^-с1егеуа-когеппукЬ|-пагос1оу-а^ауаЧ-8ауап (дата обращения: 20.03.2017).
14. Карнаухов А. В. Сравнительно-историческая характеристика поселений аялынских татар Тарского Прииртышья (на примере деревень Черталы и Инцисс) // Этническая история тюркских народов Сибири и сопредельных территорий. - Омск, 1998. - С. 241-244.
15. Татауров С. Ф., Корусенко М. А. История ислама в Западной Сибири: междисциплинарный подход к хронологии и периодизации // Былые годы. - 2015. - № 38. - С. 798-807.
16. Валеев Ф. Т. Габдерашит Ибрагимов (18571944) // Татарские интеллектуалы: исторические портреты / сост. Р. Мухаметшин. -2-е изд. - Казань : Магариф, 2005. - 271 с.
17. Самигулов Г. Х. К истории ичкинских татар последней трети XVII-XVIII в. // Вестник археологии, антропологии и этнографии. -2015. - № 4 (31). - С. 105-112.
Информация о статье
Дата поступления 28 апреля 2017 г.
Дата принятия в печать 12 июля 2017 г.
Сведения об авторе
Татауров Сергей Филиппович - заведующий сектором археологии Омского филиала Института археологии и этнографии СО РАН (Омск, Россия)
Адрес для корреспонденции: 644024, Россия, Омск, пр. Карла Маркса, 15/1 E-mail: [email protected]
Для цитирования
Татауров С. Ф. Аялынские татары, или О чём говорят деревья // Вестник Омского университета. Серия «Исторические науки». 2017. № 3 (15). С. 168-175.
Article info
Received April 28, 2017
Accepted July 12, 2017
About the author
Tataurov Sergei Filippovich - Head of the Sector of Archaeology of the Omsk Branch of the Institute of Archaeology and Ethnography of the SB RAS (Omsk, Russia)
Postal address: 15/1, Karla Marksa pr., Omsk,
644024, Russia
E-mail: [email protected]
For citations
Tataurov S. F. Ayalynsky Tatars, or What Trees Tell About. Herald of Omsk University. Series "Historical Studies", 2017, no. 3 (15), pp. 168175. (in Russian).
