CC BY
84
УДК 811.112.22
ББК 81.432.4+80.9
О. В. Козлова
АВТОРСКИЕ СТРАТЕГИИ В МЕТАТЕКСТЕ БИОГРАФИЙ
Данная статья посвящена анализу метатекста в рамках теории интертекстуальности. Метатекст как неотъемлемая часть семантической структуры текста рассматривается как комментарий автора по отношению к интертекстуальным включениям. В метатексте выявлены такие стратегии автора, как стратегия согласия, стратегия предположения и стратегия дискредитации, выраженные эксплицитно или имплицитно различными лексико-грамматическими и синтаксическими средствами.
Ключевые слова: авторские стратегии; интертекст; метатекст; семантическая структура текста; речевое действие.
О. V. Kozlova
THE AUTHOR’S STRATEGIES IN THE METATEXT OF BIOGRAPHIES
The sulject matter of the article is metatext within the framework of the intertextuality theory. Metatext as an integral part of the semantic text structure is dtfined as an author s commentary on intertextual inclusions. The following author’s strategies in metatext have been identified: consent assumption and discredit. These strategies are expressed explicitly or implicity by various lexical, grammatical and syntactical means.
Key words: author’s strategies; intertext; metatext; the consent’s strategy; the assumption’s strategy; the discredit’s strategy; semantic text structure; speech act; explicity; implicity.
В начале XXI века отмечается активность спроса на биографическую литературу, связанная с потребностью общества ориентироваться на известные, выдающиеся личности, о которых авторы рассказывают и истолковывают их исторические и творческие периоды жизни. Читательский интерес к биографии прослеживается «всегда, когда человек начинает сомневаться, то есть когда старые ценности колеблются, а новые еще только должны создаваться» [Ullrich, 2004: 38]. Биографии, поскольку им свойственны развлекательная и одновременно поучительная функции, удовлетворяют определенные интересы общества.
Целью данной статьи является рассмотрение метатекста, следующего до или после интертекстуальных включений, а также анализ языковых средств, репрезентирующих стратегии авторов биографий. Следует подчеркнуть, что в нашем понимании интертекст и метатекст являются различными уровнями межтекстовых взаимосвязей. Исходя интертекстуальности и интертекста (Ю. Кри-стева, Р. Барт, И.В. Арнольд, В.Е. Хализев, Ю.С. Степанов, Ю.П. Солодуб, Н.А. Кузьмина и др.), можно утверждать, что интертекстуальные связи представляют собой «текст в тексте» отношения, актуализирующиеся в виде точных (закавыченных) и неточных цитат (реминисценций, аллюзий).
Метатекст рассматривается нами в рамках теории интертекстуальности. В общей классификации межтекстовых взаимодействий Ж. Женетта одним из первых типов связи текстов выделяется интертекстуальность, определяемая как соприсутствие в одном тексте двух или более текстов (цитата, аллюзия, плагиат и т.д.), а метатекстуальность понимается как комментирующая и часто критическая ссылка на свой предтекст [Женетт, 2001]. Обращаясь к литературоведческим исследованиям по теории и истории метатекста, можно отметить, что «любой метатекст вне зависимости от степени повествовательного единства представляет собой, прежде всего, особое коммуникативное событие», в котором заключены смыслопорождающие интенции, не находящие своего окончательного завершения, то есть метатекст «событиен и даже конфликтен» [Киселев, 2004: 14]. Таким образом, личностное начало в метатексте представлено авторской позицией, выражающейся в стратегии, под которой мы, вслед за О.С. Иссерс, понимаем «комплекс речевых действий, направленных на достижение коммуникативной цели» [Иссерс, 2006: 54], другими словами, это способ реализации авторских интенций, суть которых установление контакта с читателем, «изменение его модели мира, трансформация его концептуального сознания» [Там же: 102].
В лингвистической литературе термин «метатекст» многозначен. Прежде всего, это «метатек-стовые нити» А. Вежбицкой, представленные как слова и выражения, которые имеют своими референтами тему высказывания, «дистанцию по отношению к отдельным элементам (словам) внутри предложения», связь между фрагментами высказывания, части текста, предшествующие данной, функции которых «самые различные». Метатек-стовые элементы являются средством связности текста, служат для переключения внимания получателя на наиболее существенные, с точки зрения автора, фрагменты текста, помогают ориентироваться в пространстве текста, то есть «проясняют “семантический узор” основного текста, соединяют различные его элементы, усиливают, скрепляют. Иногда их можно выдернуть, не повредив остального. Иногда-нет» [Вежбицка, 1978].
Метатекстовыми элементами в концепции Р.О. Якобсона будут не всякие части текста, имеющие референцию к нему самому, а только те, что выполняют метаязыковую функцию. Она заключается в том, что предметом речи становится код сообщения (текста) [Якобсон, 1998]. Общим между метатекстовыми элементами, как по Вежбицкой, так и по Якобсону, является то, что они не представляют собой текстовые знаки. С их точки зрения, все они либо языковые знаки, выполняющие метатек-стовую функцию вследствие того, что она предписана им их же значениями, либо - клише и устойчивые словосочетания с аналогичными свойствами. Они не претерпевают никаких существенных изменений в своей семантике, переходя из языковой системы в текст.
В последние десятилетия в понимание метатекста вкладывается уже несколько иной смысл. По определению Н.К. Рябцевой, «метатекст - это лексические средства референции к вербальному пространству текста или высказывания, его пропозициональной структуре и организации: указание, описание и именование составляющих их коммуникативно выделенных, с точки зрения говорящего, элементов», другими словами, это своего рода коммуникативный «дейксис», указывающий на тему сообщения, организацию текста, его структурность и связность [Рябцева, 2005: 466].
Е.З. Имаева, определяя метатекст как «повествование в повествовании», отмечает сложный характер данного явления, представленного гетерогенными единицами и проявляющегося эксплицитно либо имплицитно. Кроме того, метатекст является «не только средством обозначения готовой мысли (когда какая-то инвариантная мысль выступает в виде глубинной структуры), но и средством создания мысли» [Имаева, 2002: 70].
При помощи метатекста, подчеркивает О.С. Иссерс, целенаправленно поддерживается тот или иной тип взаимодействия, так как под метатекстом понимаются «высказывания о своем высказывании или высказывания о высказывании собеседника» [Иссерс, 2006: 212].
Различные точки зрения относительно понимания метатекста высказываются и в зарубежной лингвистике (V. Kopple, A. Crismore, M.-R. Luuk-ka). Рассматривая метатекст как композиционносинтаксическое явление, отдельное от семантической структуры текста, В. Коппле и Э. Крисмор, подразделяют его на два типа, выделяя текстуальный и интерперсональный метатекст, или информативный метатекст и метатекст отношения автора. В. Коппле считает, что конструкции текстуального метатекста способствуют структурированию текста как единого целого и выделению главной и второстепенной информации (помогают читателю распознавать, как текст организован и связан функционально и семантически) [Kopple, 1988]. С помощью конструкций интерперсонального метатекста автор дает свою оценку содержанию текста и стремится поддержать контакт с читателем.
Э. Крисмор, определяя метатекст как явление социального, психологического, коммуникативного и риторического характера, выполняющее разнообразные функции, выделяет два его типа и отмечает, что задача информативного метатекста состоит в том, чтобы обозначить цель текста, сообщить предварительные сведения о его содержании, указать отсылки к ранее изложенному. Функции метатекста отношения автора заключаются в экспликации значимости содержания, в убеждении реципиента в истинности сообщаемого, выражении сомнения и авторской оценки, что предупреждает возможный коммуникативный сбой [Crismore, 1989]. Понимание метатекста как вставного элемента, вторичного текста противоположно мнению М.-Р. Луукки, рассматривающей метатекст как неотъемлемый компонент семантической структуры текста. М.-Р. Луукка понимает под метатекстом эксплицитные языковые средства, имеющие текстуальные, интерперсональные или контекстуальные функции, с помощью которых автор структурирует текст или ситуацию как единое целое, направляет внимание реципиента, влияет на интерпретацию, а также поддерживает интерактивность в общении с реципиентом и комментирует содержание в процессе порождения текста [Lu-ukka, 1996].
Вслед за исследователями (Ж. Женетт, B.C. Киселевым, Н.К. Рябцевой, О.С. Иссерс и др.), мы понимаем метатекст как облигаторную составляющую структуры текста биографии, следующую до или после интертекста. Метатекст отношения ав-
тора (Э. Крисмор) и интерперсональный метатекст (В. Коппле, М. - Р. Луукка) представляют для нас наибольший интерес при анализе метатекста как стратегии автора, поскольку нам важна авторская оценка интертекста. При рассмотрении актуализации метатекста в биографическом дискурсе нами выявлены не только эксплицитные, но и имплицитные формы объективации стратегии автора, выражающиеся в стратегиях согласия, предположения и дискредитации.
Авторская стратегия согласия чаще всего объективируется эксплицитно выражениями с положительной семантикой: richtig; ganz richtig; mit Recht; mit volligem Recht; sicher ist; hatte er recht; ja; unverkennbar; daher wird begreiflich, dass.
Так, например, Г. Кауфманн, приводя цитату Г. Гейне, в которой поэт говорит о своей позиции романтика, не разделявшего идеалы романтизма, но, по сути, остающегося романтиком, соглашается полностью с мнением немецкого классика (mit volligem Recht):
Wenn er zu Beginn seiner Gestandnisse zustim-mend den Iitel eines «entlaifenen Romantikers» zi-tiert, den ihm ein «geistreicher Franzose» verliehen habe, so nur; um fortzifahren: «Trotz meiner extermi-natorischen Feldziige gegen die Romantik blieb ich doch selbst immer ein Romantiker, und ich war es in einem hohern Grade, als ich selbst ahnte». Mit vdlli-gem Recht sieht Heine in dieser Betrachtung keinen ausschliefienden Gegensatz zwischen seiner - bisher erdrterten - schaifen Kritik an der Romantik und seiner lebenslangen engen Beziehung zu ihr (Kaufmann, 136).
Метатекст воздействует на сознание читателя, приближая последнего к пониманию того, что поэт не рассматривал исключающий антагонизм между своей резкой критикой романтизма и тесной принадлежностью к нему на протяжении всей жизни.
Интертекст может быть цитатой, реализующей авторскую стратегию предположения. Автор не всегда уверен в его смысле, достоверности его содержания, поэтому сообщает читателю лишь о своих предположениях. Авторская реакция предположения, актуализируясь в различных языковых формах, достаточно часто встречается в биографическом дискурсе. Объясняется это, скорее всего, тем, что автор не осмеливается категорично заявлять о произошедших событиях в жизни личности. Выводы биографа сделаны на основе, чаще всего, письменных источников, реже, при общении с родственниками или друзьями. Самыми употребительными оказались метатекстовые элементы, выражающие предположение: vielleicht; ver-mutlich; wahrscheinlich; wir wissen nicht, ob; es ist denkbar, dass; es ware denkbar, dass; es ist anzuneh-men, dass; ob ..., ist nicht bekannt; allem Anschein
nach; mir scheint, dass; scheinbar. Менее употребительны следующие предположения: die Vermutung liegt nahe, dass; man hat gezweifelt; hegte ich Zwei-fel; ... ist die Annahme; niemand scheint bemerkt zu haben, dass; wobei zu bedenken ist, dass; doch habe ich ein Bedenken; es ist nicht ganz ersichtlich, dass; wurde man vermuten; ich vermute; dennoch ... kaum; es ist durchaus moglich, dass; es ist kaum vorstellbar, dass; es ist gut moglich, dass; ist bis heute nicht mit GewiBheit zu sagen; ob..., ist nicht gewiB. Предположение реализуется также при помощи модальных глаголов и конструкций в следующих выражениях: und das konnte die Erklarung dafur sein, dass; es war abzusehen, dass; es konnte sein, dass; kann es sein, dass; .. .muss ... empfunden haben; diirfte ... be-lastend gewesen sein; lasst vermuten, dass; ...mag... empfunden haben; mag ... gedacht haben; sicher leb-haft diskutiert haben diirften; diirfte ... verraten.
Однако каждое предположение тяготеет либо к уверенности, либо к неуверенности, либо к сомнению автора, что свидетельствует о минимальной возможности совпадения события с реальностью [Утюжникова, 2001 : 2]. В связи с этим каждая стратегия предположения имеет свою градацию и выражает в большей или наименьшей степени авторское предположение. Все приведенные выше выражения, обозначающие уверенность, неуверенность и сомнение, эксплицируют авторское предположение. Имплицитность предположения представляют в большей степени модальные глаголы в сослагательном наклонении. Выражение предположения, тяготеющее к уверенности, передается глаголами diirfen (sehr wahrscheinliche Vermutung) и miissen (zwingende Vermutung). Глаголами mogen (Zugestandnis) и konnen (Moglichkeit) объективируется неуверенное предположение. Авторская оценка на свое собственное высказывание в виде сомнения имплицируется глаголами sollen (etwas, das man nur vom Horensagen weiB) и wollen (Zweifel) [Hamm, 1994: 52].
Приведем пример, маркирующий стратегию предположения автора посредством модального глагола dihfen, свидетельствующий о его имплицитной уверенности. Затем уверенность сменяется на неуверенность, выраженную имплицитно при помощи глагола konnen: «... Man капп ihn sich gut vorstellen: einen Jungen mit von Traumen verdun-kelten Augen, der, aifZehempitzen stehend, durch ein altes Fens ter den grauen Himmel einer winterlichen Dammerung betrachtet, iiberwaltigt von diesem “Etwas ", das jederzeit gegenwartig ist fur eine Seele, die em[findsam genug ist, es zu spiiren. Und es war zwei-fellos die iiberwaltigende К reft seiner em jfindsamen Emotionen und Sensibilitaten, die ihn dazu brachte, sich der Kunst zuzuwenden und nach ihr zu streben wie nach einem Ausweg und einem Ausdrucksmittel.
... ». Diese Worte, die Una zehn Monate nach Robos Tod schrieb, dinften auch etwas iiber ihr eigenes Den-ken und Fiihlen in jenen Jahren verraten. Wenn sie sagt, die iiberwaltigende Kraft seiner empfindsamen Emoiionen und Sensibilitaten habe ihn zur Kunst als Ausweg und Ausdrucksmittel finden lassen - gibt sie da wirklich nur wieder, was Robo ihr iiber sich und seinen Weg anvertraut hatte? Kami es nicht sein, dass sie hier, ungewollt vielleicht, die Beweggriinde be-schreibt, aus denen heraus sie, in der Ehe mit Robo und unter seiner behutsamen und ermutigenden An-leitung, Zugang zur Kunst, zur kiinstlerischen Betati-gung suchte, begierig, ein ihrem Wesen entsprechen-des Ausdrucksmittel zu finden?
К. Баркхаузен, включив цитату-воспоминания жены Тины о покойном муже Робо, заключает с уверенностью (diirften ... verraten), что эти слова также характеризуют собственное мышление и чувства Тины. Метатекстовое повествование содержит трансформированную цитату (die iiberwaltigende Kraft seiner empfindsamen Emotio-nen und Sensibilitaten), введенную при помощи сослагательного наклонения и выделенную курсивом, что подчеркивает значимость сказанного. Автор, используя в метатексте слова iiberwaltigend, «empfindsam», употребленные Тиной дважды в своих воспоминаниях, говорящие о грандиозной силе сентиментальных эмоций и чувствительности мужа Робо, приписывает, тем самым, силу эмоций и чувств женщине, посвятившей себя политической борьбе и отказавшейся после смерти мужа от фотоискусства, заявившей о несовместимости этих двух сфер деятельности. Далее неуверенное предположение автора передается вопросительным предложением с модальным глаголом кдппеп (Капп es nicht sein, dass...?), употреблением метатекстового элемента предположения vielleicht, в котором Баркхаузен называет возможные причины, способствовавшие, благодаря браку с Робо, приобщению Тины к искусству.
В биографическом дискурсе стратегия дискредитации выражается иронично; ирония объективирована метатекстом-пословицей и посредством выделения слов прописными буквами.
Авторская ирония как непрямая оценка происходящих событий, выраженная в старой немецкой пословице, представлена отдельно от текста телеграммы, которая взята в кавычки, и имплицитно передает несогласие. Допрос еще не закончен, а министру Геббельсу уже составлена телеграмма-молния (ein Blitztelegramm) об аресте Кнауфа и Озера:
Im Biiro des Staatssekretars Dr. Prause wurde zur selben Zeit der Textfir ein Blitztelegramm an Minister Goebbels aufgestellt:
«Dem Herrn Minister
In der Angelegenheit Terra und «Reich» teilte Grupperfihrer Muller heute vormittag mit, dass die beiden Angeschuldigten in den Mot genstunden ver-hcftet worden sind. Die erste Vernehmung ist im Au-genblick noch im Gauge. Eine weitere It,formation dariiber wird am Nachmittag iibermittelt.
Grupper fihrer Muller erklarte zu der Angelegenheit, dass sie mit aller Beschleunigung betrieben wurde, so dass der Volksgerichtshcf bereits gegen Ende der Woche in Tatigkeit treten konnte. Heil Hitler!»
Wen der Teufel treibt, der hat Eile, he,fit ein altes deutsches Sprichwort (Eckert, 15).
Негативное отношение автора к методам работы фашистской канцелярии передается лексемами с негативной семантикой: der Teufel (черт, дьявол, бес), treiben (гнать, подгонять), Eile haben (торопиться). Все недоброе, связанное с темными силами, таит в себе непредсказуемость. Фашистская канцелярия выносит несправедливое решение по отношению к честным людям очень поспешно, к тому же процесс по данному делу хотят еще ускорить, то есть как можно быстрее «замести следы» содеянного: тайного расстрела журналиста. В. Эккерт необычным способом, используя пословицу «Кого гонит черт, тот торопится», дискредитирует служащего, ведущего допрос, а, по сути, всю фашистскую систему Германии, которая была пропитана фальшивостью, лживостью, лицемерием.
Метатекст всегда содержит значимые для автора лексемы, на которых он акцентирует внимание. В следующем примере автор выделяет определенные местоимения прописными буквами и видоизменяет цитируемые слова:
Eine Gansehaut des Nationalismus bekamen viele, als sie die markige, klirrende Rede des deutschen Kaisers vor dem Reichstag horten. «XJns treibt nicht Er-oberungslust, uns beseelt der unbeugsame Wille, den Platz zu bewahren, auf den Gott uns gestellt hat, fir uns und alle kommenden Geschlechter ... Ich kenne keine Parteien mehr, ich kenne nur Deutsche». Seit-dem haben «alle kommenden Geschlechter», sc fern man darin die eir,fiachen kleinen Leute sieht, keine Se-kunde Gutes von solchen «Gottgestellten» geerbt. Der liebe Gott wurde kurzerhand zum Genera,feldmar-schall zwangsrekrutiert, die Glaubigkeit missbraucht. Nach einem Krieg капп man dann vor lauter Parteien keine Deutschen mehr sehen. In seiner Rede wandelte der Kaiser sein ICH in das verantwortungslose UNS um, und der «unbeugsame Wille» istseitdem mehr als nur einmal eifolgreich iiber die deutsche Geschichte getrampelt (Eckert, 28).
На примере анализируемого фрагмента можно отметить, что выделенные В. Эккертом прописными буквами местоимения (ich, uns), повторно используемые цитаты в кавычках («alle kommenden Geschlechter», «der unbeugsame Wille») и одна ви-
доизмененная цитата («Gottgestellten»), являющаяся перифразом для обозначения власть имущих, которых автор называет богоизбранными (причем в оригинале ирония отсутствует), - все эти средства передают сарказм, злобную насмешку над лживостью произнесенной кайзером речи. При помощи графического средства автор подчеркивает, что кайзер преобразовал свое «Я» в безответственное «МЫ», тем самым переложив все неудачи и поражения на простых людей, сняв с себя всю ответственность. Кайзер отрицал собственное желание завоевывать земли, хотя история доказывает обратное (речь идет о Первой мировой войне), и отмечал, что Бог создал землю «для нас и для всех будущих поколений», подразумевая только немцев. Боязнь народа (Eine Gansehaut des Na-tionalismus bekamen viele) и действенная сила речи правителя (die markige, klirrende Rede) отражены в одном предложении, введенном автором перед цитатой; это передает состояние раболепия (толковый словарь объясняет, что мурашки на коже возникают либо от холода, либо от страха; слова mar-kig, klirrend передают значение силы, власти над кем-либо) (Большой толковый словарь немецкого языка, 1998). Слова «император», «кайзер» ассоциируются с могуществом и всесилием, ввергают людей в страх. Интертекст свидетельствует об имперском лицемерии, проявляющемся в неуместном употреблении местоимения «мы», которое автор выделяет в метатексте, усиливая ироничный акцент, дискредитируя правителя в глазах современного читателя.
Таким образом, метатекст как неотъемлемая часть структуры текста, контактно расположенный с интертекстовыми включениями, обладает ярко выраженной лексико-грамматической и функционально-прагматической направленностью. В результате анализа примеров было установлено, что автор при помощи метатекста сообщает о своих намерениях, высказывает свою точку зрения, выражает эксплицитно или имплицитно свое отношение к происходящему, тем самым он вовлекает читателя в процесс коммуникации с собой. Это не простое представление фактов о личности, а своеобразный диалог с читателем о произошедшем, строящийся на основе различных авторских стратегий.
Библиографический список
1. Андреева, И.В. Опровержение в институциональном дискурсе [Текст] : автореф. дис. ... канд. фи-лол. наук: 10.02.19 / И.В. Андреева. - Волгоград, 2008.
2. Вежбнцка, А. Метатекст в тексте [Текст] / А. Веж-бицка // Новое в зарубежной лингвистике. - М.: Прогресс, 1978. - Вып. 8. Лингвистика текста. - С. 402-421.
3. Женетт, Ж. Типы интертекстуальных отношений [Электронный ресурс] / Ж. Женетт. - 2001. - www. knigosvet.ni/articles.
4. Имаева, Е.З. Метатекст как средство понимания текста [Текст] / Е.З. Имаева // Филол. науки. - 2002. -№ 6. - С. 70-78.
5. Иссерс, О. С. Коммуникативные стратегии и тактики русской речи [Текст] / О.С. Иссерс. - Изд. 4-е, стереотипное. - М.: КомКнига, 2006.
6. Киселев, В. С. Авторское начало в метатексте [Текст] / B.C. Киселев // Вестник Томского гос. университета. - 2004. - № 23. - С. 14-22.
7. Рябцева, Н.К. Язык и естественный интеллект [Текст] / Н.К. Рябцева. - М.: Academia, 2005.
8. Утюжникова, О.А. Feld der Vermutung [Текст] / О А. Утюжникова. - Иркутск: ИГЛУ, 2001.
9. Якобсон, P.O. Избранные работы по лингвистике [Текст] / P.O. Якобсон - Б.: БГК им. И А. Бодуэна де Куртенэ, 1998.
10. Crismore, A. Talking with Readers: Metadiscourse as Rhetorical Act [Text] / A. Crismore. - New York: Peter Lang, 1989.
11. Hamm, D. Deutsche Grammatik [Text] / D. Hamm, U. Hasekamp, S. Junck, K. Lucht. - Koln: Tandem Ver-lag, 1994.
12. Kcpple, V.W.J. Metadiscourse and the Recall of Modality Markers [Text] / W.J.V. Kopple // Visible Language. - 1988. -№ 22 (2). - P. 233-272.
13. Liiukka, M.-R. Metadiscource in academic texts [Text] / M.-R. Luukka. - Uppsala: ASLA, 1996.
14. Ullrich, V. Wenn alte Werte wanken ... [Text] / V. Ullrich//Die Zeit. - 2004. - № 31. - S. 37-38.
Список источников примеров
1. Barckhausen, Chr. Tina Modotti. Wahrheit und Legen-de einer umstrittenen Frau [Text] / Chr. Barckhausen. - Berlin: Verlag Neues Leben, 1989.
2. Eckert, W. Heimat, deine Sterne. Leben und Sterben des Erich Knauf. Eine Biographie [Text] / W. Eckert. -Chemnitzer Verlag, 1998.
3. Hohcjf C. Johann Wolfgang von Goethe [Text] / C. Hohoff. - Miinchen: Wilhelm Heyne Verlag, 1989.
4. Kaifmann, H. Heinrich Heine. Geistige Entwicklung und kimstlerisches Werk [Text] / H. Kaufmann. - Berlin und Weimar Verlag, 1967.
5. Mittenzwei, I. Friedrich II. von Preufien. Eine Biographie [Text] /1. Mittenzwei. - Berlin: VEB deutscher Verlag der Wissenschaften, DDR, 1980.
6. Большой толковый словарь немецкого языка: для изучающих немецкий язык / Langenscheidts Grofi-worterbuch Deutsch als Fremdsprache. - М.: Изд-во «Март», 1998.
