CC BY
77
Е. А. С'альман
АВТОРСКАЯ РЕФЛЕКСИЯ
КАК ЗНАК ОСВОЕНИЯ НОВЫХ ЯВЛЕНИЙ В ЛЕКСИКЕ (НА МАТЕРИАЛЕ ПУБЛИЦИСТИКИ М. А. БУЛГАКОВА 1920-Х ГОДОВ)
Выделяя 1920-е годы в один из особых периодов существования языка советской эпохи, А. П. Романенко называет его «временем рождения советской словесной культуры» и отмечает, что «характерной особенностью периода является активная филологическая и семиотическая рефлексивность: рождающаяся культура нуждается в самосознании» [1. С. 119]. Языковая рефлексия представлена и в филологических исследованиях, и в художественной литературе, и в публицистике. Рассмотрим это явление на примере художественно-публицистических произведений М. А. Булгакова 1920-х годов, в которых ярко отразились как сами лексико-семантические новшества времени, так и эксплицитно выраженная авторская оценка и понимание этих явлений. В этот период, как известно, М. А. Булгаков активно работал в жанре фельетона или небольшого рассказа и публиковался в газетах «Накануне» (и ее литературном приложении), «Гудок», журналах «Голос работника просвещения», «Красный журнал для всех» и др. Своеобразие юмористического жанра, злободневный характер газетных материалов позволяли критически представить актуальные события и явления, в том числе и в области словоупотребления.
В булгаковских текстах рассматриваемого периода авторские комментарии, касающиеся конкретных слов и выражений, довольно частотны. Традиционно работы, посвященные исследованию метатекстовых явлений, опираются на статью А. Вежбицкой «Метатекст в тексте» [2], в которой был охарактеризован широкий круг разноструктурных речевых единиц, эксплицирующих комментарий говорящего к производимому тексту. Отдельные разновидности такого рода единиц получают детальную разработку в исследованиях современных лингвистов. В частности, в поле зрения специалистов находятся высказывания говорящего в связи с выбором определенных лексических единиц. Так, И. Т. Вепрева «метаязыковой комментарий по поводу употребления актуальной лексической единицы» называет рефлексивом [3. С. 76]. Исследователь приводит терминологические аналоги и отмечает, что «термин “рефлексив” находится в одном ряду с такими терминологическими единицами, как оценка речи» [Шварцкопф, 1970], «контекст-мнение» [Лукьянова, 1986], «метаязыковые высказывания» [Булыгина, Шмелев, 2000], «словесное самомоделирование» [Ляпон, 1989], «показания метаязыко-вого сознания» [Блинова, 1989], «метатекст» [Ростова, 2000]. <...> Можно сослаться на ряд работ, в которых термин «рефлексив» активно используется по отношению к языковой рефлексии [Шмелева, 1999; Васильев, 2000; Кормилицына, 2000б; Шейгал, 2000 и др.] [3. С. 77].
Анализ авторских рефлексивов может дополнить картину языковой ситуации времени, указывая на точки речевого напряжения, требующие, по мнению автора, разъяснения, уточнения. «Объединяет всю совокупность рефлексивов общность объекта — рефлексия носителя языка по поводу своего лексикона, разнообразная лингвистическая
© Е.А.Сальман, 2009
информация о слове» [3. 0. 79]. Появление в тексте рефлексива нарушает автоматизм восприятия текста, заставляет остановиться, обратить внимание на ту или иную лексическую единицу. Вепрева выделяет два типа рефлексивов: рефлексивы, реагирующие на коммуникативное напряжение, и рефлексивы, реагирующие на концептуальное напряжение. «При этом планом выражения концептуальных рефлексивов являются рефлексивы коммуникативные» [3. С. 114].
Обращение к анализу рефлексивов в авторском тексте дает возможность не только определить отношение писателя к тому или иному явлению действительности, но и проследить процессы освоения новых слов, изменения значения уже существовавших слов, появление новых значений и новых сочетаемостных возможностей ряда лексем. В то же время, по мнению Т. В. Шмелевой, именно языковая рефлексия становится одной из главных примет ключевых слов текущего момента [4. С. 37]. Зачастую именно они становятся объектом авторской рефлексии.
Рефлексивы, используемые М. А. Булгаковым, показывают точки коммуникативного и концептуального напряжения, актуальные для 1920-х годов, и отражают основные процессы лексических изменений. Среди метаязыковых комментариев, отмеченных в текстах писателя, можно выделить несколько основных разновидностей рефлексивов.
1) Предложенный Вепревой динамический критерий характеристики рефлексивов позволяет показать процессы освоения лексемы языковым коллективом: «Метаязыко-вая информация выявляет стадии узуализации и лексикализации, которые проходят новые слова» [3. С. 128]. Таким образом, выделяется группа рефлексивов, отражающих этапы освоения слова языком:
Для того, кто видел Москву всего каких-нибудь полгода назад, теперь она неузнаваема, настолько резко успела изменить ее новая экономическая политика (нэпо, по сокращению, уж.е получившему права гражданства у москвичей).
(Торговый ренессанс)
Полки завалены белым хлебом, калачами, французскими булками. Пирожные бесчисленными рядами устилают прилавки. Все это чудовищных цен. Но цены в Москве давно уже никого не пугают, и сказочные, астрономические цифры миллионов (этого слова давно уж.е нет в Москве, оно окончательно вытеснено словом «лимон») пропускают за день блестящие, неустанно щелкающие кассы.
(Торговый ренессанс)
Приведенные примеры показывают, что точками коммуникативного напряжения являются слова, уже вошедшие в язык, однако их новизна при этом еще осознается. В первом отрывке зафиксирован случай колебания в употреблении лексемы нэп, свидетельствующий о недостаточной освоенности слова. Во втором примере объект метаязы-кового комментария (лимон) дополнительно заключен в кавычки, что также указывает на необычность, непривычность слова, а также на то, что процесс освоения слов еще не вполне завершен.
Следующий фрагмент представляет собой целый поток новых лингвистических «ощущений» автора:
Летит мимо Московской улицы. Вывеска на вывеске. В аршин. В сажень. Свежая краска бьет в глаза. И чего-чего на них нет. Все есть, кроме твердых знаков и ятей. Цупвоз. Цустран. Моссельпром. Отгадывание мыслей. Мосдрев-отдел. Виноторг. Старо-Рыковский трактир. Воскрес трактир, но твердый
знак потерял. ... Производство «сандаль». Вероятно, сандалий. Обувь дамская, детская и «мальчиковая». Врывсельпромгвиу. Униторг. Мосторг и Главлесторг. Центробумтрест.
(Москва краснокаменная)
Фиксация-перечисление преимущественно новых слов сопровождается как прямым комментарием (Все есть, кроме твердых знаков и ятей; Воскрес трактир, но твердый знак потерял; Вероятно, сандалий), так и косвенным указанием на непривычное, необычное слово или словоупотребление при помощи заключения слова в кавычки. Этот прием часто встречается у М. А. Булгакова и также может рассматриваться как разновидность языковой рефлексии. М. А. Кормилицына относит этот случай к имплицитным формам проявления языковой рефлексии и отмечает, что «кавычки — это сигнал для адресата. Они указывают на то, что данное языковое средство требует дополнительного осмысления» [5. С. 22]. Толковый словарь русского языка под ред. Д. Н. Ушакова отражает новизну лексемы «мальчиковый»: «Мальчиковый, мальчиковая, мальчиковое (спец. нов). Предназначенный для мальчиков. Мальчиковая обувь. Мальчиковое пальто» [6. С. 134]. В другом случае кавычками отмечено проникновение ошибочной формы слова («сандаль») на городские вывески. В данном фрагменте также мы видим указание на актуализацию лексемы, возвращение вышедшего из употребления слова в обновленном виде (трактир).
2) Не только стадии вхождения слова, его узуализации, но и сам процесс освоения слова в языке становится содержанием языковой рефлексии и выражается в авторском толковании той или иной лексемы. Таким образом, выделяются рефлексивы — объяснения нового слова, отражающие опыт его восприятия, понимания и употребления:
Обыкновенная совпублика — пестрая, многоликая масса, что носит у московских кондукторш название: граждане (ударение на втором слоге), — ездит в трамваях .
(Москва краснокаменная)
На Тверскую и Театральную площадь выезжали несколько серо-синих бочек, запряженных в одну лошадь, управляемую человеком в прозодежде (брезентовое пальто и брезентовый же шлем).
(Шансон д‘этэ)
Авторское объяснение слова часто строится не на дефиниции (толковании понятийного ядра), а на дескрипции (описании денотата), включает экстралингвистические признаки реалии, может содержать указание на условия бытования слова и актуализировать оценочный коннотативный компонент в значении слова. В этом случае доминирует не объективный комментарий степени освоенности слова, а личная авторская оценка предмета, этим словом именуемого, что не отменяет, на наш взгляд, его значимости в представлении языковой ситуации времени:
Во что попало одеты гражда?не. Блузы, рубахи, френчи, пиджаки. Больше всего френчей — омерзительного наряда, оставшегося на память о войне.
(Москва краснокаменная)
Когда же оно начинается (узнаешь об этом потому, что все-таки вспыхивает откуда-то сбоку свет на сцене), появляются синие люди (актеры и актрисы все в синем. Театральные критики называют это прозодеждой. Послал бы я их на завод, денька на два! Узнали бы они, что такое прозодежда!)
(Столица в блокноте. Биомеханическая глава)
В следующем далее примере толкование слова Ара носит характер концептуализации понятия, актуализации «комплексной мыслительной структуры, совмещающей чувственные и рациональные элементы» [3. С. 205]. Здесь зафиксирована экстралинг-вистическая основа появления коннотации у слова, те элементы обозначенной словом ситуации, которые формируют прагматический компонент его значения:
Киев стихает к полуночи. Наутро чиновники идут на службу в свои всеро-компомы, а жены нянчат ребят, а свояченицы, чудом не сокращенные, напудрив носы, идут служить в «Ару».
«Ара» — солнце, вокруг которого, как земля, ходит Киев. Все население Киева разделяется на пьющих какао счастливцев, служащих в «Аре» (I-й сорт людей), счастливцев, получающих из Америки штаны и муку (II-й сорт), и чернь, не имеющую к «Аре» никакого отношения.
(Киев-город)
Значение данной аббревиатуры следующее: «АРА — ARA, сокр. от англ. American relief administration — американская администрация помощи (1919-1923 гг.; руководитель Г. Гувер), которая была создана для оказания помощи европейским странам, пострадавшим в 1-й мировой войне. В 1921 г. в связи с голодом в Поволжье деятельность АРА была разрешена в РСФСР» [117. С. 716]. В авторском контексте выстраивается ассоциативный ряд, связывающий данное понятие со словами солнце, счастливец, I и II сорт людей, какало, штаны, мука. Таким образом, данный контекст дает возможность выявить такие коннотативные признаки лексемы, как «то, что занимает центральное место в жизни людей и дает возможность существовать», «то, что приносит людям материальные блага, которых нет у других».
3) Рефлексии подвергаются и появившиеся в языке штампы, регулярно повторяющиеся словосочетания и выражения. Речевые клише, свойственные советскому языку любого периода, являются стилистическим отражением глубинного процесса воздействия языка власти, официальной идеологии на сознание человека. В булгаковских контекстах зафиксирован момент вхождения в язык и сознание человека речевых клише, которые станут впоследствии одной из важнейших характеристик языка советского времени. Применительно к их использованию вводятся рефлексивы, отражающие стилистические особенности нового языка:
После этого он исчез и утонул в московской бездне.
— Значит, погиб, — спокойно констатировал я, занятый своими личными делами (т. наз. «борьба за существование»).
(Столица в блокноте. Гнилая интеллигенция)
Автор выделяет новое устойчивое словосочетание кавычками и использует синонимичное нейтральное выражение (занятый личными делами), как бы «переводит» его на официальный язык.
И лишь тогда ангел-хранитель, у которого вместо крыльев за плечами помещалась небольшая, изящная винтовка,, отошел в сторону и «добродушная пролетарская улыбка заиграла на его лице» (так пишут молодые барышни революционные романы).
(Столица в блокноте. Во что обходится курение)
В данном отрывке иронический эффект усиливается включением в текст элементов «чужого» слова, стилистически неприемлемого автором, на что и указывает помещенный в скобках рефлексив.
Представляется, что в обоих примерах реализуется оценочная функция рефлекси-ва [5. С. 21]: ирония становится способом выражения негативной оценки выражения, ставшего объектом авторской рефлексии.
4) Выделяется группа рефлексивов, отражающих новые оттенки значений слов. Способы актуализации новых значений при этом могут быть различны. В следующем примере новое значение актуализируется при помощи контекстуальной антонимии и демонстрации новых сочетаемостных возможностей слова:
. . . Впервые за три дня я не «получил» ботинки, а «купил» их; они были не вдвое больше моей ноги, а только номера на два.
(Сорок сороков)
В контексте противопоставление слов получил и купил формирует подтекст высказывания, указывает на перемены в социально-экономической жизни общества, по сути дела косвенно выражает эти изменения. Возможность или невозможность «купить» что-либо свидетельствует о произошедших преобразованиях в экономике. Нэпу предшествовал исторический момент, когда существовала иная экономическая реальность, в которой не было возможности заработать и купить, а можно было только получить по определенной норме или по карточке (то же значение реализуется в сочетании получить паек, получить что-либо по карточке, отглагольном производном советизме — получка).
После того, как я убедился, что «Гугеноты» и «Риголетто» перестали меня развлекать, я резко кинулся на левый фронт. Причиной этого был И. Эренбург, написавший книгу «А все-таки она вертится», и двое длинноволосых московских футуристов, которые, появляясь ко мне ежедневно в течение недели, за вечерним чаем ругали меня «мещанином».
Неприятно, когда это слово тычут в глаза, и я пошел, будь они прокляты! Пошел в театр Гитис на «Великодушного рогоносца» в постановке Мейерхольда.
(Столица в блокноте. Биомеханическая глава)
Представленный фрагмент демонстрирует актуализацию коннотативного компонента с негативной эмоциональной окраской через контекстуальное окружение (ругать, просторечное тыкать в глаза) и появление новых сочетаемостных возможностей у слова мещанин. Важна ситуация использования данного слова, которое связывается с определенными художественными предпочтениями — традиционным искусством. Негативная оценочная семантика слова в этом контексте обращена к сторонникам классики с позиции левого, авангардного направления. Кроме того, в 1920-е годы «слова ‘мещанин, мещанство, мещанский’, утратив характер сословных терминов, закрепились в
качестве морально-оценочных обозначений» [8. С. 101]. Булгаковский контекст иронически реализует зафиксированное толковым словарем под ред. Д. Н. Ушакова переносное значение «человек с мелкими, ограниченными, собственническими интересами и узким идейным и общественным кругозором» [6. С. 208]. Как уже отмечалось, значимым признаком авторской рефлексии является заключение слова в кавычки, которые используются в данном примере для привлечения внимания к употреблению слова в новом переносном значении.
Не менее значимым в контексте языковой ситуации времени является и отражение в тексте новых семантических признаков слова при сохранении прежнего ядра значения. Формирование нового содержания происходит с использованием актуальных эпитетов, включением слова в новый контекст, как, например, в отношении слова интеллигенция:
— Вот писали все: гнилая интеллигенция, гнилая... Ведь, побалуй, она уж.е умерла. После революции народилась новая, железная интеллигенция. Она и мебель мож.ет грузить, дрова колоть, и рентгеном заниматься.
— Я верю, — продолжал я, впадая в лирический тон, — она не пропадет! Выживет!
(Столица в блокноте. Гнилая интеллигенция)
Рассмотренные примеры показывают, что языковая рефлексия может использоваться в исследовательских целях как один из инструментов воссоздания языковой ситуации времени, получения информации о лексических процессах и изменениях в значении слов. Анализ метаязыковых высказываний даёт ключ к пониманию динамики словаря, свойственной языку в переломные моменты жизни общества. Рефлексивы, выделенные из произведений М. А. Булгакова 1920-х годов, маркируют «точки коммуникативного и концептуального напряжения», характеризуя таким образом языковую ситуацию времени, включая авторское осмысление живых языковых процессов, «очевидцем» и активным участником которых он являлся. Рассмотренные в статье примеры продемонстрировали, что авторская рефлексия фокусирует внимание на актуальных процессах в лексике данного периода: освоении новой лексики языковым коллективом; фиксации опыта восприятия, понимания и употребления новых слов; изменении в стилистическом распределении лексики; актуализации новых значений уже существовавших слов и появлении новых оттенков значения некоторых слов.
Основными функциями рефлексивов можно считать: уточнение значения слова, демонстрацию особенностей его функционирования в контексте, введение оценочных значений, актуализацию коннотативных составляющих семантики слова, указание на значимость того или иного понятия в контексте языковой ситуации времени или авторской картины мира. Лексемы, которые становятся объектом авторской рефлексии, обладают особым статусом, приобретают высокую значимость и ценность, отражая характерные тенденции языковой ситуации, являются ключевыми словами эпохи.
Литература
1. Романенко А. П. Советская словесная культура: отечественная история ее изучения // Вопросы языкознания. 2002. №6. C. 118-139.
2. Вежбицка А. Метатекст в тексте // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 8. Лингвистика текста. М., 1978. С. 402-424.
3. Вепрева И. Т. Языковая рефлексия в постсоветскую эпоху. М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2005. 384 с.
4. Шмелева Т. В. Ключевые слова текущего момента // Collegium. Киев, 1993. № 1. С. 3341.
5. Кормилицына М. А. Рефлексивы в речевой коммуникации // Проблемы речевой коммуникации: Межвуз. сб. науч. тр. Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 2000. С. 20-25.
6. Толковый словарь русского языка / Под ред. Д. Н. Ушакова. М., 2000.
7. Булгаков М. А. Собрание сочинений в пяти томах. Т. II. М., 1992.
8. Русский язык и советское общество. Социол.-лингвист. исследование / Под ред. М. В. Панова. М.: Наука, 1968.
Статья поступила в редакцию 17 сентября 2009 г.
