CC BY
52
4. Gulyga A.V. Iskusstvo istorii. Moskva: Sovremennik, 1980.
5. Asmus V. Voprosy teorii i istorii 'estetiki. Moskva: Iskusstvo, 1968.
6. Karelova G.D. K voprosu o vzaimootnoshenii istoricheskoj nauki s iskusstvom i 'estetikoj. Voprosy metodologiiistoricheskojnauki. Moskva, 1967: 89 - 96.
7. El'chaninov V.A. Istoricheskoe soznanie. Barnaul: Izd-vo Altajskogo gosuniversiteta, 2002.
8. Karr D. Istoriya, hudozhestvennaya literatura i chelovecheskoe vremya. Filosofiya i obschestvo. 2011; № 1: 160 - 179.
Статья поступила в редакцию 27.10.19
УДК 8; 821.161.1 DOI: 10.24411/1991-5497-2019-10196
Liu M., postgraduate, Department of History of Contemporary Russian Literature and Modern Literary Process, Faculty of Philology,
M.V. Lomonosov Moscow State University (Moscow, Russia), E-mail: miaowenliu@mail.ru
A CAR AS A SYMBOL OF AVANT-GARDE CULTURE IN THE EARLY WORKS OF VIKTOR SHKLOVSKY. This "hero" entering Viktor Shklovsky's creation is closely related to his life experiences and has influenced Viktor Shklovsky's angle and way of observing the world. The car also became a pioneer tag for a reality perception in Viktor Shklovsky's early novel creation. In A Sentimental Journey, Zoo and The Third Factory, descriptions for the car became few from being many, also became metaphors from being related to actual plots. For Viktor Shklovsky, the car has not only been an image but also been a motif, a metaphor and a way of thinking of formalism.
Key words: car, Shklovsky, A Sentimental Journey, motive, way of thinking of formalism.
М. Лю, аспирант, Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова, E-mail: miaowenliu@mail.ru
АВТОМОБИЛЬ КАК СИМВОЛ АВАНГАРДИСТКОЙ КУЛЬТУРЫ В РАННИХ ПРОИЗВЕДЕНИЯХ ВИКТОРА ШКЛОВСКОГО
Одним из центральных в ранних произведениях В. Шкловского является образ автомобиля. Появление этого «героя» в творчестве писателя связано с личным жизненным опытом и самым непосредственным образом влияет на перспективу взгляда и оценку событий революции. В произведениях В. Шкловского автомобиль становится знаком мировосприятия авангардистского духа. Описание автомобиля в «Сентиментальном путешествии», «Zoo, или Письмах не о любви, или Третьей Элоизе» и «Третьей фабрике» постепенно претерпевает контрастные изменения: реальное изображение переходит в метафорическое, а достаточно подробное описание в первых произведениях становится более кратким в последующих. Автомобиль для В. Шкловского не только образ, но и мотив, и метафора, и модель формального размышления. Исследование автора раскрывает малоизученную сторону формирования творческого дарования Виктора Шкловского через его личные пристрастия и интересы.
Ключевые слова: автомобиль, Шкловский, «Сентиментальное путешествие», мотив, модель формального размышления.
Образ автомобиля появился в прозе Виктора Шкловского не случайно, он тесно связан с его биографией. Во время Февральской революции Шкловский был шофером. Спустя пятьдесят лет писатель вспоминал об этом: «Я был сыном крещеного еврея, не имел права на производство в офицеры и пошел в автомобильную роту... Попал я сперва в мастерские на Петроградской стороне. Работал в боксах - тесных бетонных кабинах, где стояли машины, что-то налаживал, отбивал руки молотком и вообще что-то делал, сперва ничего не умея» [1, с. 110].
Окончив курсы автомобилистов, Шкловский сначала работал у инженера Лебедева в лаборатории Политехнического института как рядовой, потом - как инструктор запасного броневого дивизиона и «состоял на привилегированном солдатском положении» [2, с. 25].
В качестве водителя и инструктора бронетанкового лагеря Шкловский ездил в Петроград, Киев, Москву, Персию, участвовал в революции. Писатель видел, что автомобиль играл важную роль на войне. Большая часть военной жизни Шкловского связана с автомобилями, и это повлияло на авторский способ наблюдения за предметным миром, на точку видения как элемент композиции.
Виктор Шкловский выбрал машину как исходный пункт повествования в романе «Сентиментальное путешествие». В первой части, изданной еще в 1921 году под названием «Революция и фронт», автомобили и бронемашины составляют доминанту предметного мира. Во второй части, написанной в эмиграции (1922) и озаглавленной «Письменный стол», автомобиль упоминается уже редко. В «Zoo, или Письмах не о любви» (1923) автомобиль и связанные с ним понятия формируют метафорический ряд. В романе «Третья фабрика» (1926) части и свойства автомобиля: скорость, тормоза, - всё еще существуют как метафоры.
В целом, в ранних произведениях Шкловского автомобиль и его военная версия - броневик играли заметную роль. Автомобиль (броневик) является важным образом, мотивом и приемом повествования. Без автомобиля созданный Шкловским художественный мир революции и гражданской войны не мог бы существовать.
В ранних произведениях Виктора Шкловского автомобиль - знак мировосприятия авангардистского типа. Автомобиль (броневик) как будто призван воплотить потребности автора в описании хаоса революции, революционных масс и революционного порыва того времени. С первой страницы романа читатель узнает, что автомобиль для Шкловского является не только ядром повествования, но и героем истории (сюжета) наряду с человеком. Используя профессиональную лексику, связанную с миром автомобиля, будучи и водителем, и техником, Шкловский описывает во всех своих произведениях мир революции и пытается раскрыть своё отношение к политике, войне и женщине. Он знает, как сделана и как движется машина, и потому в романе появляется формула как «сделан» автомобиль. Для автора это сопоставимо с правилами написания художественной литературы. Свое знание автор распространяет на все сферы жизни и искусства: автомобиль для него больше, чем движущийся механизм: он становится для него зримым и осязаемым воплощением движущейся структуры.
Роман начинается с описания событий, произошедших накануне Февральской революции, в которых главная роль, по мнению автора, отведена трамваю. Трамвай - вид уличного общественного транспорта, предназначенного для перевозки пассажиров по заданным маршрутам; используется преимущественно в городах, как предмет городского быта. На рубеже XIX - XX веков лошадиная повозка сошла с исторической арены, автомобиль же пока не популярен. Трамвай стал самым употребляемым транспортным средством в городах. Трамвай идет только по определенной колее, которую можно рассматривать как символ размеренной жизни и стабильного общественного порядка. Но скоро трамвай «заблудился в бездне времен...», как трамвай в стихотворении Н.С. Гумилева («Заблудившийся трамвай» (1920)).
В начале романа появились истории, происходившие в трамвае: солдаты отказали платить за проезд, генерал привязывается к раненым, оскорбляет сестру. Все эти истории отражали появление хаоса, беспорядка в обществе, «атмосферу страшного гнета» перед революцией. Но история все-таки с цветом феодализма: «Сестра в мундире великой княгини, генерал становится на колени и просит прощения, но она его не прощает»[2, с. 25 - 26].
По мнению Я.С. Левченко, Петроград в повествовании Шкловского - это город «конкуренции автомобиля и трамвая» [3, с. 45]. Напротив, автомобиль является актером и медиумом революционного брожения. Шкловский наблюдает за революцией глазами инструктора-шофера. Броневик перед революцией играет провокационную роль, но у массы не было конкретной цели, потому что «у людей еще не было уверенности в том, что можно опрокинуть старый строй, хотели только шуметь» [2, с. 28]. «А на полицию сердились давно, главным образом за то, что она была освобождена от службы на фронте» [2, с. 25 - 26]. Это характерная психология простых людей того времени, забота только о своих делах.
Ситуация изменилась только во время революции, в феврале 1917 года. Февральская революция Шкловского говорит на языке броневика. Шоферы и солдаты используют броневики и сидят внутри, человек и броневик соединились в целом, они стали единством. Например, один из солдат-шоферов, Федор Богданов, погиб на улице. Шкловский пишет: «Ночью погиб один из наших броневиков» [2, с. 32]. Это яркая метонимия: броневик становится шофером, который сидит в своей машине. Для писателя броневики - не бездушные вещи, они живые, как люди, у них есть также страдание, присущее человеческой жизни, рождение, старость, болезни и смерть. И поэтому, когда Шкловский видел, что «бесчисленные автомобильные школы навыпускали для заполнения автомобильных рот целые тучи шоферов с получасовой практикой <...>, потом город наполнился брошенными на произвол судьбы автомобилями» [2, с. 33], он пишет: «Это было иродовое избиение машин» [2, с. 33].
Броневики вышли метаться по городу. Шкловский считает, что автомобили - «музы и эринии Февральской революции, но грузовики и автомобили, обсаженные и обложенные солдатами, едущими неизвестно куда, получающими бензин неизвестно где, дающие впечатление красного звона по всему городу. Они
метались, и кружились, и жужжали, как пчелы» [2, с. 33]. Это революционный хаос воплощается в автомобилях. Солдаты и броневики не знают, куда поехать, просто им надо кружиться и метаться. Простые солдаты поступают так, как и большой трагический человек, например Верховский. Шкловский объяснил это тоже на языке автомобиля: «Вы знаете, как буксует автомобиль? Происходит это так. Попадает автомобиль колесом в грязь или на лед и не может тронуться с места. Мотор дает полные обороты, машина ревет, цепи, намотанные на колеса, гремят и выбрасывают комья грязи, а автомобиль - ни с места. Так буксовал генерал Верховский...» [2, с. 87 - 88].
Машина буксовала, как генерал Верховский буксовал перед выборами во время войны. Здесь человек уподоблен автомобилю, дорога для автомобиля -это путь истории, машина такая же, как революция: революция включила скорость и поехала.
Автомобиль вошел в способ творческого мышления Виктора Шкловского, став одним из важных приемов обнажения аналогии. Методом аналогии Шкловский пользуется не только в «Сентиментальном путешествии», но и во всех своих ранних произведениях.
Например, автомобиль мечется по городу без цели. Ученик Виктора Шкловского Лев Лунц выразил это так: «Искусство без цели и без смысла. Существует, потому что не может не существовать. У искусства нет конечной цели... » [4, с. 349]. Ранние формалисты считают, что литература самоценна, она может существовать без цели.
Однако в романе «ZOO, или Письма не о любви» автомобиль выступает совсем в другой роли. В то время Шкловский был не шофером, не инструктором - он эмигрировал в Берлин, стал человеком «чужого мира».
Шкловский писал: «Человек, пишущий большую вещь, как шофер на трехсотсильной машине, которая как будто сама тащит его на стену» [5, с. 187]. Автор считает, что «вещи переделывают человека, особенно автомобиль» [5, с. 173]. Шкловский сравнивает писателей с водителями, и сам Шкловский - водитель. Профессия водителя, несомненно, повлияла на метод мышления Шкловского. Он обладает талантом в искусстве создавать аналогии. В «ZOO, или Письмах не о любви», во вступительном письме автор размышляет: «Нужно личное овладение тайной машин, нужен новый романтизм, чтобы они не выбрасывали людей на поворотах из жизни» [5, с. 185].
Но в этом лабиринтоподобном тексте, по мысли Шкловского, кроме «водителя-писателя» есть еще одна соотносительная связь: «механик-литературовед». Будучи механиком и старым водителем, Шкловский знает секреты автомобилей, он знает все правила и механизмы работы автомобилей. Литературный критик Шкловский занимается поэтикой, он также хорошо знает секрет текста. Таким образом, третья связь также воспроизводится как «текстовая машина».
Машина Текст
Водитель Писатель
Механик литературовед
Так называемый секрет автомобиля у Шкловского на самом деле является секретом литературного текста. Чтобы овладеть тайной автомобиля, нужен новый романтизм. То есть современной литературе нужен новый романтизм. Секрет исследования автомобиля на самом деле заключается в формуле, к которой пристрастились формалисты: как сделана Шинель, как сделан Дон Кихот. Под влиянием этого механизма тема автомобиля в «ZOO, или Письмах не о любви» отличается от романа «Сентиментальное путешествие»: «ZOO» фокусируется на творчестве, на том, как пишутся книги, а в «Сентиментальном
Библиографический список
путешествии» автомобиль является участником революции, Первой мировой и Гражданской войн, субъектом повествования романа Шкловского, воспоминанием о прошлом.
Следует отметить, что такая ассоциация (машина-текст) уходит корнями в историю русской литературы XIX века. Можно вспомнить Н.В. Гоголя, его «Театральный разъезд: после представления новой комедии»: «Тут всякий герой; течение и ход пьесы производит потрясение всей машины: ни одно колесо не должно оставаться, как ржавое и не входящее в дело... И в машине одни колеса заметней и сильней движутся, их можно только назвать главными; но правит пьесою идея, мысль: без нее нет в ней единства» [6, с. 437]. Это цитата является воплощением взгляда Гоголя на драму При интерпретации собственных литературных идей Гоголь также использовал слова «машина и колесо». Безусловно, Шкловский использовал термины автомобиля не под влиянием Гоголя, а в результате собственного профессионального опыта шофера. Но важен сам прецедент использования образа машины для сравнения драматического текста, который существовал в традиции русской литературы.
Нельзя, говоря о Шкловском, не вспомнить английского писателя XVIII века Лоренса Стерна, который сравнивал сюжет и композицию своих произведений с механизмом: «Благодаря такому устройству «внутренняя механика моего произведения своеобразна: в нем согласно действуют два противоположных движения, считавшихся до сих пор несовместимым. Словом, произведение мое -отступательное, но и поступательное в одно и то же время» [7, с. 81]. Эта мысль звучит в романе «Тристрам Шенди». Стерну посвятил Шкловский одну из своих работ.
В 1970-е годы Шкловский пишет в своей книге, что «для того, чтобы стать ихтиологом, не надо быть рыбой. Про себя скажу, что я рыба: писатель, который разбирает литературу как искусство» [8, с. 239]. Это логика почти одинакова для образования ассоциативной связи «водитель-писатель»:
Шкловский-рыба-ихтиолог
Рыба Писатель Водитель
Ихтиология Литературоведение Механика
Ихтиолог Литературовед Механик
Ихтиолог в рыбе Филолог в литературе
Такое мышление тоже наблюдается у другого формалиста - Романа Якобсона. В биографии «Владимир Набоков: американские годы» Брайан Бойд рассказал историю: в конце 1950 года, когда декан гуманитарного факультета Гарвардского университета Мак Джордж Банди хотел взять Набокова на работу в университет, Якобсон выступил против этой кандидатуры; на возражение сторонников Набокова, что Набоков великий русский писатель, Якобсон ответил: «Господа, даже если допустить, что он крупный писатель, мы что же, пригласим слона быть профессором зоологии?» [9, с. 220] Якобсону, как известно, принадлежит параллель...
Слон Писатель
Профессор зоологии Литературовед
Это метод размышления похож на ассоциативный метод Шкловского: «водитель-писатель».
Итак, образ автомобиля в прозе Виктора Шкловского 1920-х годов помогает нам понять тексты ранних формалистов, а также раскрыть отношение автора к революции и политике, к любви и повседневности того времени.
1. Шкловский В.Б. Жили-были. Москва: Советский писатель, 1964.
2. Шкловский В.Б. Сентиментальное путешествие. Москва: Издательство Новости, 1990.
3. Левченко Я.С. Революция выключила скорость и выехала... Броневик в прозе Виктора Шкловского. Шкловский В.Б. Два броневика (Сценарий). Москва: Salamadra P.V.V., 2015: 42 - 59.
4. Лунц Л.Н. Об идеологии и публицистике. Литературное наследие. Москва: Новый мир, 2007: 347 - 349.
5. Шкловский В.Б. Zoo, или Письма не о любви. Собрание сочинений: в 3 т. Москва: Художественная литература, 1973; Т. 1. 165 - 232.
6. Гоголь Н.В. Театральный разъезд: после представления новой комедии. Собрание сочинений: в 4 т. Москва: Типография М.Г. Волчанинова, 1888; Т. 2: 431 - 468.
7. Лоренс С. Тристрам Шенди. Перевод А. Франковский. Москва: Художественная литература, 1968.
8. Шкловский В.Б. Тетива. О несходстве сходного. Москва: Советский писатель, 1970.
9. Бойд Б. Владимир Набоков. Американские годы. Москва: Издательство Независимая газета. 2010.
Referenees
1. Shklovskij V.B. Zhili-byli. Moskva: Sovetskij pisatel', 1964.
2. Shklovskij V.B. Sentimental'noeputeshestvie. Moskva: Izdatel'stvo Novosti, 1990.
3. Levohenko Ya.S. Revolyuciya vyklyuchila skorost'i vyehala... Bronevik vproze Viktora Shklovskogo. Shklovskij V.B. Dva bronevika (Scenarij). Moskva: Salamadra P.V.V., 2015: 42 - 59.
4. Luno L.N. Ob ideologii i publioistike. Literaturnoenasledie. Moskva: Novyj mir, 2007: 347 - 349.
5. Shklovskij V.B. Zoo, ili Pis'ma ne o lyubvi. Sobranie soahinenij: v 3 t. Moskva: Hudozhestvennaya literatura, 1973; T. 1. 165 - 232.
6. Gogol' N.V. Teatral'nyj raz'ezd: posle predstavleniya novoj komedii. Sobranie soahinenij: v 4 t. Moskva: Tipografiya M.G. Vofchaninova, 1888; T. 2: 431 - 468.
7. Lorens S. Tristram Shendi. Perevod A. Frankovskij. Moskva: Hudozhestvennaya literatura, 1968.
8. Shklovskij V.B. Tetiva. O neshodstve shodnogo. Moskva: Sovetskij pisatel', 1970.
9. Bojd B. Vladimir Nabokov. Amerikanskie gody. Moskva: Izdatel'stvo Nezavisimaya gazeta. 2010.
Статья поступила в редакцию 28.10.19
