CC BY
89
К. ШТЕППАН
Институт славяноведения РАН, Москва /Вена)
Австро-русский альянс 1726 г.: долгий процесс при общих политических интересах сторон
Abstract:
Steppan Ch. The Austrian-Russian alliance of 1726: a long drawn process despite mutual political interests
The article considers why Austrian Monarchy and the Russian Empire for a long time could not the sign the first in their history alliance. Ключевые слова: Российская империя, Австрийская монархия, договор 1726 г.
После заключения австрийско-русского союзного договора в августе 1726 г. русский представитель на переговорах вице-ганц-лер Андрей Иванович Остерман (1687-1747) в своих записках назвал документ «вегапсим и полезным делом». По мнению Остерма-на, обе стороны рассматривали его как «выгодный», так как их связывали общие политические интересы по отношению к Турции, Швеции и Польше. Отсутствие общих границ явилось дополнительным поводом для союзников «ис^енне желать друг другу всего самого хорошего»1.
Эта оценка союза встречается и в современной австрийской и российской историографии. Сергей Нелипович, например, в своей фундаментальной монографии о русско-мс^ийских отношениях во второй четверти XVIII в. пришел к следующему выводу: «Долго шли две страны к этому договору. Объединенные общими интересами гарантии европейских границ и борьбы с турецкой угрозой, не имеющие территориальных споров, они заключили союз только перед лицом угрозы утраты независимости внешнеполитического курса»2. Невозможно не согласиться с автором в том, что угроза внешнеполитической изоляции от других европейских держав ускорила процесс сближения. Но затягивание переговоров было, прежде всего, результатом тех более ранних конфликтов, которые не имели прямой связи с вышеупомянутыми внешнеполитическими и геополитическими вопросами.
Это нашло отражение в долголетнем стремлении дипломатов к созданию межгосударственной дружбы, которая никак не могла быть достигнута в первой половине 20-х годов XVIII в., несмотря на вышеупомянутые общие внешнеполитические интересы. Не стоит удивляться, что монархи обеих стран обещали друг другу в первой статье союзного договора «истшшую вечную и пос-
86
К. ШТЕППАН
тоянную дружбу»3. Эти слова не были пустой фразой договорной риторики XVIII в. Наоборот, акцент на крепкие дружеские отношения в преамбуле договора свидетельствует о том, что дружба между монархами была необходимой основой для дальнейшего политического альянса. И даже если традиционная историография долгое время рассматривала международные отношения только как результат взаимодействий государств и их геополитических интересов, то история возникновения австрийско-русского договора показывает, что личные отношения между монархами и их представителями играли важнейшую роль в создании дружбы. Данная статья посвящена употреблению термина «доужба» в коммуникации дипломатических представителей Австрии и России до подписания договора в августе 1726 г. Этот краткий очерк не только выявляет обстоятельства, которые помешали созданию крепких дружеских отношений, но и обращает внимание на отражение политической реальности в договорах раннего Нового времени.
Первая серьезная попытка заключения договора между двумя государствами была сделана в начале 20-х годов XVIII в. В то время австрийско-русские отношения вышли из серьезного кризиса. Причиной напряженности был конфликт, вызванный бегством царевича Алексея в 1716 г. в Вену, что привело к временному прекращению дипломатических отношений между императором Карлом VI (1712-1740) и русским царем Петром I. Только при дипломатическом посредничестве русских представителей при венском дворе межгосударственные отношения сдвинулись с мертвой точки. Дипломатам удалось убедить императора в необходимости «создания крепкой и истинной дружбы» между двумя дворами4. Венские министры ответили в таком же духе и написали в своем отзыве на русское предложение, что установление «постоянной дружбы» и вероятное заключение союза возможны, в случае если они забудут «все прошедшие смуты». Эти взаимные обещания не были пустыми словами. Уже в следующем году император отправил графа Штефана Кинского (1679-1749) в Россию с целью заключения союзного договора5.
Именно термин «доужба» был ключевым словом при общении графа Кинского с русскими представителями не только во время межгосударственного сближения, но и в моменты осложнения двусторонних отношений. Итак, первая официальная встреча Кинского с Петром I ознаменовалась утверждением взаимной дружбы. Неоднократно австрийский посол и русский монарх упоминали этот термин в своих приветственных речах во время торжественных аудиенций. В память о былых конфликтах они гово-
Австро-русский альянс 1726 г.: долгий процесс при общих... 87
рили о желании «восстшовления», «сожаления» и «^ековечения» дружбы. Для того, чтобы усилить серьезность этого намерения, собеседники называли дружбу «штатной», «ценной», «™бимой» и «благотворной». И даже ее основу они обозначили во время первой встречи как «совместные интересы», которые не были противоположными и, следовательно, «легко достижимыми»6.
В высказываниях представителей обеих сторон отразились те моменты, которые упоминаются и в современной историографии в качестве связующих элементов межгосударственных отношений. Почему же, если уже при первой встрече Кинского с Петром I это было настолько очевидно и неоднократно подтверждалось в разговорах Кинского с разными представителями русского двора, реализация обоюдного желания затягивалась? Ответ на этот вопрос найдется в событиях 1721 г. Несмотря на то, что Кин-ский во время переговоров с русским вице-кащгером Петром Павловичем Шафировым (1669-1739) в октябре 1721 г. в очередной раз подчеркнул желание его двора восстановить крепкую дружбу с царем, австрийский представитель в конце того же года угрожал ему возможным «оскорблением» дружбы императора. Причиной этого быстрого изменения убеэвдений графа Кинского стала просьба Шафирова добиться признания императорского титула
7
русских царей при венском дворе .
Развитие событий показывает, что слова Кинского не были пустой угрозой. Принятие императорского титула Петром I сделало сотрудничество с венским двором практически невозможным. Несмотря на то, что Кинский в дальнейшем стремился к созданию «о^фовенной и доброй дружбы» с русским двором, он писал в своих донесениях о вероятной «вр^вдебности» между двумя дворами и «^е^ащении дружбы», если русская сторона продолжит настаивать на признании титула в рамках текущих переговоров8. Конфликт о титуле Петра I дошел до того, что император Священной Римской империи приказал своему эмиссару покинуть миссию в Санкт-Петербурге. Уже во второй половине 1722 г. Кинский, ссылаясь на мнимые проблемы со здоровьем, простился с русским императором. В столице новой империи в качестве официального представителя Карла VI и информатора для венского двора остался секретарь посольства Себастьян Гохгольцер9.
С отъездом Кинского из Петербурга о высказанном ранее желании Вены установить дружеские отношения с русским двором забыли. Из донесений Гохгольцера, когда речь шла о сношениях с российской стороной, надолго исчез сам термин «доужба». Несмотря на общее охлаждение дипломатических отношений и
88
К. ШТЕППАН
связанное с этим прекращение переписки между двумя монархами, венские эмиссары старались избегать прямого конфликта с Санкт-Петербургом. Итак, Гохгольцер спрятал досаду за улыбкой и придумал отговорку для оправдания своего отсутствия на коронации императрицы Екатерины I в мае 1724 г.: во время торжественной церемонии в Москве секретарь посольства проходил курс лечения в усадьбе Перово. Однако новый этап сближения с русским двором стал возможен только после смерти Петра I в январе 1725 г. и вступления на престол его второй жены. Австрийские дипломаты со всей очевидностью связывали конфликт о титулатуре с личной антипатией и недоверием по отношению к Петру I10.
И вдруг после смерти столь мало любимого австрийцами царя в официальной переписке двух дворов вновь встречается термин «доужба». В ходе своей первой аудиенции у новой государыни Гохгольцер передал ей «до^еский привет» и слова «г^бокого уважения» от Карла VI11. Помимо смены власти в России международная обстановка делала сближение с новой русской государыней практически неизбежным. Заключение альянса между австрийским императором и Испанией в апреле 1725 г. и связанное с этим формирование Ганноверского союза между Англией, Францией и Пруссией привели к изоляции Карла VI на международном уровне. Таким образом, Россия стала не только важным политическим партнером для обоих блоков, но и обретала право на дружбу всех европейских держав12.
В этих обстоятельствах австрийский император впервые после многолетнего молчания употребил слово «доужба» в общении с русским представителем в Вене. В ходе аудиенции по поводу передачи нотификационной грамоты Екатерины I своему «доуже-бнолюбезному брату» Карлу VI, император в ответе русскому эмиссару Людвигу Ланчинскому (1680-1752) выразил надеящу на «щэо-должение дружбы»13. Одновременно Гохгольцер поведал русской императрице о «надежде» Карла VI на «добрую дружбу» Екатерины I, чтобы в дальнейшем обеспечить «со^анение хорошего взаимопонимания и спокойствия» между двумя государствами. Екатерина ответила в таком же духе, обещала свою «постоянную дружбу» и выразила желание «з^фепить устойчивую дружбу»14.
Решающим фактором в деле дальнейшего сближения обеих сторон было достижение компромисса в титулатуре: Екатерина I отказалась от императорского титула в переписке с Карлом VI, в то время как австрийский император обещал русской государыне в знак особого уважения писать ей официальные письма собственноручно. Это соглашение сделало возможным решение об отправ-
Австро-русский альянс 1726 г.: долгий процесс при общих... 89
лении полномочного посла с целью заключения союзного договора со стороны венского двора15. Официальным началом переговоров между двумя державами стала передача ответной грамоты Карла VI своей «дорогой подруге и сестре» Екатерине I в рамках официальной аудиенции Гохголцера16. С этого момента всё говорило об окончательном сближении.
Екатерина I использовала в своем ответе Гохгольцеру «поток» изъявлений дружбы. Помимо выражения надежды на «штатную», «цеш]ую», «^бимую» и «бл^творную» дружбу императора, она также говорила о «^^тном желании соединению) обоих государств и «по^ебности» в «цепком союзе» с императором. Карл VI со своей стороны ответил на это отправлением графа Амадея Рабутина (1682/1683-1727) в качестве чрезвычайного посла в Санкт-Петербург17. «Соеданение» стало ключевым словом в его описаниях процесса сближения с русским двором в политических вопросах, который привел к установлению «истинной дружбы» посредством союзного договора 1726 г. Не стоит удивляться, что Екатерина I, по словом Рабутина, в присутствии всех иностранных дипломатов дала понять: она «тем более довольна» этой новостью, что теперь сможет «без сомнений доверять дружбе цесаря», и ей не нужно более «сомневаться в тесной связи между двумя империями»18.
Эта связь на основе взаимной дружбы действительно стала стабильным и решающим фактором международных отношений двух последующих десятилетий.
Примечания
1 Российский Государственный архив древних актов (далее - РГАДА). Ф. 199. Оп. 1. № 244. Ч. 1. Бумаги, касающиеся графа Остермана. Д. 8. Известие графа Остермана о союзе Российского двора с Римско-^шератор-ским. Л. 1-2.
2 Нелипович С.Г. Союз двуглавых орлов. Русско-австрийский военный альянс второй четверти XVIII в. М., 2010. С. 33.
3 Мартене Ф.Ф. Собрание трактатов и конвенций, заключенных Россией с иностранными державами. Т. 1. Трактаты с Австрией 1648-1762 гг. Recueil Traités et Conventions conclus par la Russie avec les Puissances Étrangères. T. 1. Traités avec l'Autriche. 1648-1762. СПб, 1874. С. 36, 38.
4 См. подробнее: Никифоров JI.A. Внешняя политика России в последние годы Северной войны. Нипггадтский мир. М., 1959. С. 214-250; Устрялов КГ. История царствования Петра Великого: в 8 т. Т. 6. Царевич Алексей Петрович. СПб, 1859. С. 118-235; Флоровский A.B. Русско-австрийские отношения в эпоху Петра Великого. Прага, 1955. C. 24-30; Pilss F. Die Beziehungen des kaiserlichen Hofes unter Karl VI. zu Russland bis zum Nys-tädter Frieden (1711-1721). Phil. Diss. Wien, 1949.
90
К. ШТЕППАН
5 См. подробнее: Höfler C. Fragmente zur Geschichte Kaiser Karl's VI. Nach geheimen brandenburgischen Archivalien und Aufzeichnungen des Grafen Stefan Kinsky bearbeitet // Sitzungsberichte der Kaiserlichen Akademie der Wissenschaften. Philosophisch-Historische Classe. 1868. Bd. 60. S. 417-453; Step-pan Ch. Akteure am fremden Hof. Politische Kommunikation und Repräsentation kaiserlicher Gesandter im Jahrzehnt des Wandels am russischen Hof (1720-1730). Göttingen, 2016. S. 138-173 (Schriften zur politischen Kommunikation. Bd. 22).
6 Донесение Ш. Кинского - Карлу VI, 3.X.1721. См.: Österreichisches Staatsarchiv (далее - ÖstA). Haus-, Hof- und Staatsarchiv (далее - HHStA). Staatenabteilung (далее - StA). Russland (далее - RU) I. Kt. 26. Russica 1719-1721. Fol. 196r, 202r-202v, 204r-204v; Steppan Ch Akteure. S. 177-181.
7 Донесение Ш. Кинского - Карлу VI, 13.X.1721. См.: ÖStA. HHStA. StA. RU I. Kt. 26. Russica 1719-1721. Fol. 235r-237v; Донесение Ш. Кинского -Карлу VI, 17.XI.1721. См.: ÖStA. HHStA. StA. RU I. Kt. 26. Russica 17191721. Fol. 294v-295v; Steppan Ch. Akteure. S. 181-184, 188-191; Wittram R. Peter I. Czar und Kaiser. Zur Geschichte Peters des Großen in seiner Zeit. Göttingen, 2004. Bd. 2. S. 469-470.
8 Донесение Ш. Кинского - Ф. Шёнборну, без даты. См.: ÖStA. HHStA. StA. RU I. Kt. 27. Russica 1722. Fol. 112v-113v; Донесение Ш. Кинского -Карлу VI, 6.IV.1722.cm.: ÖStA. HHStA. StA. RU I, Kt. 27. Russica 1722. Fol. 188r-188v; Донесение Ш. Кинского - Карлу VI, 13.IV.1722. См.: ÖStA. HHStA. StA. RU I. Kt. 27. Russica 1722. Fol. 192v-195r; Steppan Ch. Akteure. S. 215-216, 227-229.
9 Донесение Ш. Кинского - Карлу VI, 23.V.1722. См.: ÖStA. HHStA. StA. RU I. Kt. 27. Russica 1722. Fol. 182r-184v; Донесение Ш. Кинского - Карлу VI, 29.V.1722. См.: ÖStA. HHStA. StA. RU I. Kt. 27. Russica 1722. 242r-243r; Steppan Ch. Akteure. S. 234-237; Wittram R. Peter I. S. 473.
10 См. подробнее: Steppan Ch. Akteure. S. 245-279, 282-283.
11 Донесение H. Гохгольцера - Карлу VI, 10.IV.1725. См.: ÖStA. HHStA. StA. RU I. Kt. 29. Russica 1724-1725. Fol. 171r-171v; Steppan Ch Akteure. S. 294.
12 См. подробнее: Некрасов ГА. Роль России в европейской международной политике 1725-1739 гг. М., 1976. C. 82-90; Нелипович СТ. Союз.
C. 14-25; Leitsch W. Der Wandel der österreichischen Rußlandpolitik in den Jahren 1724-1726 // Jahrbücher für Geschichte Osteuropas. Neue Folge. 1958/1959. Bd. 6. S. 34-72; Steppan Ch. Akteure. S. 287-295.
13 Грамота Екатерины I - Карлу VI, 12.II.1725. См.: ÖStA. HHStA. StA. RU I. Kt. 29. Russica 1724-1725. Fol. 71r-71v; Соловьев СМ. История России с древнейших времен: в 29 т. Кн. X: 1725-1740. М., 2003. С. 31; Steppan Ch. Akteure.S. 289-291.
14 Донесение Н. Гохгольцера - Карлу VI, 10.X.1725. См.: ÖStA. HHStA. StA. RU I. Kt. 29. Russica 1724-1725. Fol. 171r-171v, 173r; Steppan Ch. Akteure. S. 294.
Австро-русский альянс 1726 г.: долгий процесс при общих... 91
15 Оценка Имперской придворной канцелярии, 13.V[II.1725. См.: ÖStA. HHStA. StA. RU I. Kt. 30. Russica Juni-Dezember 1725. Fol. 43v-59r; Протокол конференции императорских советников, 2.X.1725. См.: ÖStA. HHStA. StA. RU I. Kt. 30. Russica Juni-Dezember 1725. Fol. 205r-206r; Lei-tsch W. Wandel. S. 73-76; Steppan Ch. Akteure.S. 297-305.
16 Ответная грамота Карла VI - Екатерине I, 10.X.1725. См.: ÖStA. HHStA. StA. RU I. Kt. 30. Russica Juni-Dezember 1725. Fol. 170r-171r.
17 Донесение H. Гохгольцера - Карлу VI, 1.XII.1725. См.: ÖStA. HHStA. StA. RU I. Kt. 30. Russica Juni-Dezember 1725. Fol. 82r-83r; Steppan Ch. Akteure. S. 305-310, 315-320.
18 Донесение А. Рабугина - Ф. Шёнборну, 31.VIII.1726. См.: ÖStA. HHStA. StA. RU II. Kt. 2. Berichte Juli-Dezember 1726. Fol. 183v-184v; Брикнер А. Австрийские дипломаты в России. По документам венского архива // Вестник Европы. 1893. № 28/12. С. 512; Steppan Ch. Akteure. S. 337-346.
