CC BY
77
СТРАНИЦЫ ИСТОРИИ
УДК 327
Владимир ШВЕЙЦЕР
АВСТРИЯ В ГЕОПОЛИТИЧЕСКИХ ПЛАНАХ СССР (СЕРЕДИНА 30-Х - НАЧАЛО 40-Х ГГ.)
Аннотация. Исчезновение Австрии как государства в марте 1938 г. с политической карты Европы, её насильственная интеграция в состав Германии стали результатом совокупности обстоятельств, тесно связанных с историей, политикой, экономикой всего межвоенного периода. Сталинская дипломатия никогда не рассматривала Австрию как важное звено тогдашнего геополитического развития. Поэтому реакция Советского Союза на аншлюс была достаточно прохладной и мало отличалась от позиции Запада. Лишь после нападения Германии на СССР советское руководство изменило свою точку зрения, взяв на вооружение концепцию борьбы за независимость Австрии.
Ключевые слова: Австрия, Советский Союз, Сталин, Гитлер, Черчилль, система коллективной безопасности, аншлюс, Вторая мировая война.
Среди всех государств - членов Европейского Союза Австрия является наиболее лояльным партнёром России. Несмотря на участие в объявленном ЕС в отношении нашей страны санкционном режиме, Австрия постоянно наращивает экономическое сотрудничество с нашим государством, там, где это не запрещено несуразными ограничениями ЕС. Последнее свидетельство тому, очередной газовый контракт, подписанный в начале октября 2018 г. во время санкт-петербургской встречи В.В. Путина и канцлера Австрии С. Курца. Однако не только экономика сближает наши страны. Сближает их и история. Ведь именно советские войска, ценой жизни десятков тысяч своих солдат и офицеров, принесла Австрии весной 1945 г. освобождение от оков нацистского аншлюса. В последующие десятилетия именно советские инициативы в «австрийском вопросе» способствовали восстановлению её полного суверенитета. Роль СССР в подписа-
© Швейцер Владимир Яковлевич - д.и.н., руководитель отдела социальных и политических исследований Института Европы Российской академии наук. Адрес: 125009, Россия, Москва, ул. Моховая, 11-3. Email: [email protected]
DOI: http://dx.doi.org/10.15211/soveurope52018142149
нии в мае 1955 вместе с Австрией и союзниками по антигитлеровской коалиции государственного договора, позитивное отношение нашей страны к добровольно взятому на себя Австрией нейтральному статусу способствовали не только укреплению международных позиций небольшого государства в центре Европы, но и достаточно благополучному в экономическом и социальном отношении бытию Австрии в последующие десятилетия. Однако исторические события первой половины XX века не были для Австрии эрой однозначного благополучия.
На пути к аншлюсу
Военное поражение Австро-Венгрии - главной союзницы Германии в Первой мировой войне - определило схожесть дальнейших судеб обоих государств. Лишённое, согласно Версальскому договору, права называться "немецкой Австрией", она по лингвистическим, культурно-психологическим, историческим параметрам сохраняла своё тесное родство с Германией. Обе страны понесли наиболее тяжёлые наказания как зачинатели Первой мировой войны. Но если Германия, лишившись колоний, ограничилась относительно небольшими территориальными потерями, то Австрия стала не более чем осколком некогда обширной империи Габсбургов. Экономическое, политическое, а при Гитлере и военное возрождение Германии вновь сделало её одним из главных акторов на европейском континенте. Австрия же влачила по вышеперечисленным параметрам жалкое существование, превратившись в "никому не нужное государство". Для Советского Союза, не принимавшего участия в версальском переделе карты Европы, решения, принятые державами-победительницами, не имели особого международно-правового значения. В том числе и статья 80 Версальского договора, запрещавшая аншлюс. Если к этому добавить, что основными соперниками СССР в Европе считались Англия и Франция, то солидарность с ними по теме аншлюса не могла быть задачей советской дипломатии. После прихода к власти в Германии А. Гитлера, разгрома некогда могучей компартии этой страны и очевидной антибольшевистской ориентацией национал-социализма политика СССР претерпела определённые изменения. Был выдвинут тезис о создании системы коллективной безопасности для борьбы с возможным агрессором, в качестве которого предполагалась, хотя официально и не декларировалась, Германия. Параллельно СССР стремился через Коминтерн усилить позиции коммунистического движения в Европе, провозглашавшего борьбу со всеми видами капитализма и империализма. Вполне естественно, в концепции "системы коллективной безопасности" Запад видел прежде всего маневр Сталина, маскировавший подлинные замыслы большевизма. И создание правительства Народного фронта во Франции, и власть республиканцев в Испании - перемены, поддержанные СССР, а в испанском случае даже военным способом, - не внушали Западу уверенности в том, что СССР может стать союзником в противоборстве с Германией, пусть и неприемлемой для СССР в её нацистском варианте. Ни у кого не было особых надежд на Лигу Наций, которая за время своего существования ни разу не использовала свой миротворческий потенциал.
Отметим и ещё одно обстоятельство, сформировавшее у Сталина и его окружения весьма специфическое отношение к возможности аншлюса. Для советского руководства Австрия середины 30-х годов являлась государством, ориентировавшимся на фашизм. Австрофашизм как синоним проитальянского варианта тоталитарной диктатуры не выглядел лучше, чем диктаторские режимы в соседних с Австрией государствах.
После разгрома в феврале 1934 г. шуцбунда и запрета СДПА, а годом ранее запретом компартии в Австрии не было, по мнению Сталина, реальных антитоталитарных политических сил. Кроме того, отсутствие у Австрии общей границы с СССР не делало её важным элементом обеспечения национальной безопасности. И.В. Сталин был, безусловно, информирован о взаимовраждебности в политической жизни Австрии двух профашистских ориентаций - итальянской и германской. Знал он и об интересе к судьбе Австрии со стороны Англии и Франции. Поэтому "вождь всех народов" полагал, что можно извлечь некоторую политическую выгоду от обострения ситуации как внутри Австрии, так и вокруг неё.
Меморандум Литвинова
Советская дипломатия второй половины 30-х годов постоянно маневрировала между различными противоборствующими в Европе силами - демократами и фашистами. Этим, в частности, можно объяснить и ту внешнюю отстраненность, которую проявил НКИД, возглавлявшийся М.М. Литвиновым, по поводу надвигавшегося аншлюса. Несмотря на панические телеграммы советского постпреда в Вене в адрес НКИД об особой активности нацистов во многих городах Австрии, о желании австрофашистского режима Шушнига найти компромиссное решение с Гитлером, Литвинов явно выжидал. Только после 12 марта, когда германские войска пересекли границу Австрии и её конец как независимого государства стал очевиден, Литвинов 14 марта послал служебную записку членам политбюро ЦК ВКП(б), в которой характеризовал аншлюс как "величайшее событие после мировой войны, чреватое величайшими опасностями" [Россия - Австрия, 2017: 128].
Нам неизвестно, как реагировали члены сталинского политбюро на этот документ. Однако можно предположить, что Литвинову было рекомендовано выступить со специальным заявлением, в котором аншлюс был бы осуждён в очень смягчённой неидеологизированной форме. Далее рекомендовалось предложить Англии и Франции, а также Чехословакии и США рассмотреть вопрос о создании какого-то эквивалента системы коллективной безопасности.
Такое заявление было обнародовано 17 марта 1938 года. Заметим, что в послевоенный период советское руководство неизменно утверждало, не указывая, правда, на данный документ, об очевидной антианшлюсовской направленности советской политики. Так Н.С. Хрущёв во время своего визита в Австрию (июнь-июль 1960 г.) в одной из своих речей утверждал: "СССР был единственной великой державой, не признавшей аншлюса Австрии и решительно осудившей агрессивные захватнические действия германских милитаристов" [Дружеский визит. Пребывание Председателя Совета Министров СССР Н.С. Хрущёва в Австрийской республике, 1960: 53]. Спустя двадцать лет в предисловии к сборнику документов "СССР - Австрия 1938-1979 гг." был сделан аналогичный вывод из заявления
М.М. Литвинова: "Советский Союз первым и со всей решимостью осудил преступление фашизма, совершенное в отношении Австрийской Республики, и призвал другие государства коллективно выступить в защиту её независимости и суверенитета" [Сб. "СССР - Австрия. Документы и материалы", 1980: 6].
Эти оценки почти дословно совпадали с тем, что содержалось в служебной записке, направленной в феврале 1954 года на имя В.М. Молотова руководителями 3-го европейского отдела МИД СССР Г.М. Пушкиным и М.Г. Грибановым. В ней излагались следующие рекомендации для, как было сказано, "нашей пропаганды": "Обратить особое внимание на освещение истории аншлюса 1938 г., показывая при этом, что аншлюс явился следствием политики западных держав, потворствовавших захвату Австрии гитлеровской Германией. Подчёркивать, что из великих держав только СССР выступил в 1938 г. против аншлюса, в то время как западные державы санкционировали и признали аншлюс" [СССР и Австрия на пути к государственному договору, 2015: 327]. Отметим, что данный документ появился в процессе острых конфронтаций между СССР и западными державами в связи с началом последней фазы борьбы вокруг подписания государственного договора. Он вполне логичен в контексте тогдашней линии нашей дипломатии, не искавшей никаких компромиссных с Западом решений по "австрийскому вопросу".
Но вернёмся к тексту заявления Литвинова. Во-первых, оно было обозначено как "Заявление народного комиссара иностранных дел СССР М.М. Литвинова представителям печати". Было сопровождено телеграммой наркома Литвинова, адресованной полномочным представителем СССР в Великобритании, Франции, ЧСР и США для вручения министерствам иностранных дел этих государств [СССР-Австрия, 1980: 13]. Вопреки тогдашней практике Литвинов не обратился напрямую к высшим дипломатическим чиновникам "четвёрки", создав особый передаточный механизм - печать плюс постпреды СССР в обозначенных государствах. Вторичному уровню передачи столь важной для всего мирового сообщества информации соответствовала и содержательная сторона заявления. Его первый абзац констатировал заинтересованность СССР в создании системы коллективной безопасности. Здесь делалась ссылка на заключённые СССР с Францией (2 мая 1935 г.) и Чехословакией (по отдельности) в мае 1935 г. договоры о взаимопомощи. Далее следовали пространные рассуждения об искреннем стремлении СССР к коллективному отпору агрессору, об опасности международной пассивности в случае имевших место актов агрессии без указания на конкретных агрессоров. Очевиден намёк на захват Италией Абиссинии и начало японского вторжения в Китай. Наконец, в конце второго абзаца своего заявления Литвинов говорит в одной фразе об аншлюсе: "Новые подтверждения они (то есть советские предостережения. - В.Ш.) получили в совершенном военном вторжении в Австрию и насильственном лишении австрийского народа его политической, экономической и культурной независимости" [СССР - Австрия, 1980: 14].
Вторая часть заявления уже не касается аншлюса, а посвящена гипотетической оценке возможного развития событий в Европе и мерам, которые можно было бы предпринять для недопущения аналогичных аншлюсу событий.
Итак, обращает на себя внимание то, что в заявлении агрессор не назван по имени. Не осужден и фашизм как идеология и политика агрессивной державы.
Нет подтверждения и тезису о якобы прозвучавших из Москвы призывах к международному сообществу коллективно выступить в защиту независимости и суверенитета именно Австрии. Зато у М.М. Литвинова есть весьма туманный и по форме, и по содержанию пассаж, согласно которому СССР готов принять участие в коллективном отпоре неназванному агрессору, напавшему на неназванную страну "даже пренебрегая неизбежным ухудшением его (СССР. - В.Ш.) отношений с агрессором" [СССР - Австрия, 1980: 13].
Представляется, что именно последнее обстоятельство не позволило называть вещи своими именами, незамедлительно поставить в Лиге Наций вопрос об агрессии или как минимум направить ноту протеста германскому правительству. Можно ли было ожидать таких решительных шагов в период бурного развития экономических связей СССР и Германии, налаживания сотрудничества в политической сфере. Свое негативное отношение к аншлюсу СССР официально выразил лишь на пленуме Лиги Наций 21 сентября 1938 года. Причём Литвинов сделал упор на коллективную ответственность членов Лиги: "Исчезновение австрийского государства прошло незамеченным для Лиги Наций" [История дипломатии, 1945: 619]1.
Он посетовал, что предложение СССР о новом варианте системы коллективной безопасности "не было оценено по достоинству" [История дипломатии, 1945: 619]. Отметим, что на этом пленуме Лиги своё осуждение аншлюса также выразили Испания, доживавшая последние месяцы в борьбе с поддерживаемым Италией и Германией франкизмом, Китай, сопротивлявшийся японской агрессии, и левое правительство Чили. Мексика разорвала с Германией дипломатические отношения. Англия и Франция уже в начале апреля 1938 г. формально признали аншлюс, хотя в дни этого тягостного для Австрии события их послы в Берлине выразили протест, чего, кстати говоря, не сделал СССР. Напомним и об акте передачи в Москве вскоре после аншлюса в собственность Германии здания австрийского посольства, в котором, по некоторым сведениям, и был позже подписан секретный протокол к пакту Молотова-Риббентропа. Напрашивается вывод о начале вскоре после аншлюса нового курса в отношении Германии как со стороны Англии и Франции (Мюнхенский сговор осенью 1938 г.), так и со стороны СССР (договор и секретный протокол августа-сентября 1939 г. с Германией). «Новым отношениям с Германией явно способствовал и осуществлённый в 1940 г., обмен находившихся в гитлеровском застенке советских нелегалов-разведчиков на тех, кого нацисты называли «врагами Рейха». В результате Германии были переданы многие немецкие и австрийские антифашисты. Среди них был и Ф. Коричонер - один из основателей компартии Австрии, состоявший в переписке с В.И. Лениным.
1 Отметим, что в "Истории дипломатии" заявление Литвинова от 17.03.1938 г. вообще не упоминается. Скорее всего это свидетельствовало о слабости тогдашней позиции НКИД, никак не выглядевшей как "решительное осуждение" гитлеровской агрессии.
Сталин и австрийский вопрос
Вполне естественно, что не М.М. Литвинов, который год спустя после аншлюса из-за своего еврейского происхождения стал неудобен для И.В. Сталина как посредник в процессе сближения с гитлеровской Германией, определял отношение СССР к аншлюсу. Советская позиция в этом, как, впрочем, и во всех других вопросах международной жизни, вне зависимости от того, кто её озвучивал или документально формулировал, опиралась на мнение И.В. Сталина. Его отношение к аншлюсу вполне соответствовала сугубо прагматическому, лишь слегка приправленному идеологией подходу к международным делам второй половины тридцатых годов. К началу 1938 г. у лидера СССР сложилось твёрдое представление о необходимости считаться с реальностью приоритетного места Германии в тогдашней Европе. Учитывался постоянно возраставший экономический и военный потенциал Германии, фактическое отсутствие сил сопротивления гитлеризму как внутри нацистского монстра, так и соседних государствах. Во Франции терпел неудачу проект правительства Народного фронта, в Испании явно обозначалась скорая победа франкизма. Великобритания также не выглядела лидером в противоборстве с германским фашизмом. Более того, Сталин, учитывая опыт гражданской войны, опасался возможности захвата англичанами бакинской нефти и экспансии в республиках Советской Средней Азии. Рассчитывать в этих условиях на эффективность каких-либо механизмов Лиги Наций было просто наивно. Сталин полагал, что в известном смысле аншлюс даже отвечал геополитическим интересам СССР, ибо усиление за счёт Австрии экономического, военно-промышленного и людского потенциала Германии могло ориентировать её в западном направлении. Борьба с европейскими демократами была для фюрера не меньшим стратегическим приоритетом, чем уничтожение большевизма. Полагая, что военное столкновение англо-французов и гитлеровской Германии истощит обе стороны и создаст благоприятные условия для вполне вероятного в будущем похода Красной армии в западном направлении, Сталин следил за любыми нюансами в доктринах противоборствующих сторон. От его внимания, конечно же, не ускользнула та фраза в речи Уинстона Черчилля осенью 1940 г., в которой он упомянул Австрию первой среди стран, за независимость которой британцы намерены бороться. После 22 июня 1941 г. позиция лидера Великобритании обозначалась как просоветская, и военно-политический временный союз обеих стран уже стоял на повестке дня. Тем не менее Сталин счёл возможным вступить с У. Черчиллем в скрытую полемику о будущем Австрии, делая её предметом предстоящего торга с британцами. Это следует из его известной речи 6 ноября 1941 г. на торжественном заседании партактива Москвы, приуроченного к очередной годовщине Октябрьской революции.
Рассуждая о природе гитлеризма, Сталин предложил своим слушателям схему "двух нацизмов". Один из них имеет империалистическое содержание и начался с захвата чужих территорий, порабощения европейских наций, к которым Сталин причислял чехов, словаков, поляков, норвежцев, датчан голландцев, бельгийцев, французов, сербов, греков, украинцев, белорусов, прибалтов и т.д. [Сталин, 1997: 76]. С нацистами-империалистами, отмечал Сталин, не может быть никакого
примирения, а лишь борьба до полного их истребления. Однако нацисты стали империалистами не сразу. Сначала они были заурядным националистами, занимаясь "собиранием немецких земель" и воссоединением Рейнской области, Австрии и т.п." [Сталин, 1997: 76]. Под "т.п. " следовало понимать отторжение от Чехословакии населённой в основном немцами Судетской области. Более того, Сталин даже объясняет это "собирательство" несправедливой, по сути, ситуацией, когда Германия была "разбита на куски в силу Версальского договора". Тогда гитлеровцы "могли иметь поддержку германского народа, воодушевленного идеалом восстановления Германии" [Сталин, 1997: 79].
Сталин не только бросил камень в сторону создателей Версальской системы, которая объективно способствовала росту в Германии националистических настроений, но отметил поддержку германским народом этого "собирательства земель". Из этой схемы не выпадал и общегерманский референдум 10 апреля 1938 г., когда 99% голосовавших по всей Германии, включая и Австрию, высказались за её включение в Рейх. Однако главное заключалось в том, что Сталин вывел Австрию из числа государств, бывших для Гитлера "чужими территориями". Тем самым он косвенно признал правомерность аншлюса и его объективный, с точки зрения национальных интересов Германии, характер.
Логику Сталина можно понять, исходя из событий недавнего прошлого. В августе-сентябре 1939 г. он договаривался не с отвратительным ему империалистами, а с националистами, руководствовавшимися той же концепцией "собирания земель", что и сам "вождь народов", получивший по договорённости с Гитлером добро на воссоединение украинцев и белорусов, близких по крови славянским гражданам СССР как следствие раздела неприемлемой для обеих сторон Польши.
Впрочем, уже в самом ближайшем будущем Сталин, стремясь избежать превратного толкования своих слов об объективно естественном процессе собирания немецких земель, заявил А. Идену, побывавшему в Москве в конце ноября 1941 г., что "Австрия должна быть отделена от Германии в виде независимого государства" [СССР - Австрия, 1980: 119). В дальнейшем никакой двусмысленности относительно аншлюса ни Сталин, ни его сподвижники в дипломатических кругах СССР не допускали. Общим знаменателем союзников стали слова "Московской декларации" от 1 декабря 1943 года - результата конференции министров иностранных дел СССР, Великобритании и США, где было чётко сказано, что "Австрия, первая свободная страна, павшая жертвой гитлеровской агрессии, должна быть освобождена от германского господства" [СССР - Австрия, 1980: 15]. Ближайшее будущее показало, что, перехватив инициативу у Уинстона Черчилля в "австрийском вопросе", советские лидеры заняли важный плацдарм в предстоявшей после победы над фашизмом борьбе за геополитическое пространство в Европе, а также получили важный бонус в общественном мнении австрийцев. Теперь СССР был уже не пассивным созерцателем судьбы Австрии, как в марте 1938 г., а воссоздателем её послевоенной государственности.
Список литературы
Дружеский визит. Пребывание Председателя Совета Министров СССР Н.С. Хрущёва в Австрийской республике 30 июня - 8 июля 1960 г. (1960) М.
История дипломатии. (1945) т. III. М.
Россия - Австрия. Вехи совместной истории. (2017) М.
Сб. "СССР - Австрия. Документы и материалы". (1980) М.
СССР и Австрия на пути к государственному договору. (2015) М.
"СССР и германский вопрос. 1941-1949". (1996) М. т. 3.
Сталин И.В. (1997) Сочинения. т. 15. М.
References
Druzheskij vizit. Prebyvanie Predsedatelya Soveta Ministrov SSSR N.S. Hrushchyova v Avstrijskoj respublike 30 iyunya - 8 iyulya 1960 g. (1960) M. Istoriya diplomatii. (1945) t. III. M. Rossiya - Avstriya. Vekhi sovmestnoj istorii. (2017) M. Sb. "SSSR - Avstriya. Dokumenty i materialy". (1980) M. SSSR i Avstriya na puti k gosudarstvennomu dogovoru. (2015) M. "SSSR i germanskij vopros. 1941-1949". (1996) M. t. 3. Stalin I.V. (1997) Sochineniya. t. 15. M.
Austria in the Soviet geopolitical calculations (middle 30s - early 40s)
Author. Schweizer W., Senior Research Fellow, Doctor of History, Head of Department of Social and Political Studies. Address: 11-3, Mokhovaya Str., Moscow, Russia, 125009. Email: [email protected]
Abstract. The disappearance of Austria as a state in March 1938 from the political map of Europe, its forcible integration into Germany became the result of a combination of circumstances closely related to the history, politics, and economy of the entire interwar period. The Soviet diplomacy never considered Austria as an important link in the then geopolitical development. Therefore, the reaction of the Soviet Union to the Anschluss was cool enough and differed little from the position of the West. Only after Germany's assault on the USSR the Soviet leadership change its point of view and adopted the concept of the struggle for Austrian independence.
Key words: Austria, the USSR, Stalin, Hitler, Churchill, collective security system, Anschluss, WWII.
DOI: http://dx.doi.org/10.15211/soveurope52018142149
