CC BY
37ПРОБЛЕМЫ КУЛЬТУРЫ
К.А. Жулькова
АВАНТЮРИСТКА ИЛИ ФАНТАЗЕРКА:
ИСТОРИЯ ОДНОГО ЭКФРАСИСА («Княжна Тараканова» М.А. Осоргина)
ЖУЛЬКОВА
Карина
Алеговна,
кандидат
филологических
наук,
ИНИОН РАН
Аннотация. Анализируется историческая миниатюра М.А. Осоргина «Княжна Тараканова»; прослеживается интерес к личности авантюристки по обе стороны границы, как в эмиграции, так и в метрополии. Именно поэтический образ, образ живописный несет в себе концептуальное значение, выраженное в форме прямого и косвенного экфрасиса на страницах исторического рассказа Осоргина.
Ключевые слова: историческая миниатюра; М.А. Осоргин; экфрасис; эмиграция; портрет.
«Княжна Тараканова» - одна из исторических миниатюр М.А. Осоргина, впервые напечатанная в 1936 г. в газете «Последние новости» (Париж)1.
О.Ю. Авдеева, автор послесловия к сравнительно недавнему изданию «Современных рассказов»2, включающих эту миниатюру, отмечает характерное для Осоргина пристальное внимание к историческому факту, прочную документальную основу большей части его рассказов, она упоминает также о том, что зимой 1934-1935 гг. Осоргин особенно много работал в библиотеках Парижа. По воспоминаниям жены писателя Т. А. Бакуниной-Осоргиной, «он сидел целыми днями обложенный толстыми фолиантами, а потом сразу -"вдруг" - рождался очередной рассказ» (с. 524).
В своих исторических стилизациях, в мастерски воссозданных эпизодах прошлых эпох Осоргин всеми силами стремится избежать, с одной стороны, «литературного маскарада», с другой - сухости и буквоедства, когда «правда историческая» оказывается враждебной
« 3
«правде художественной» .
Историческим миниатюрам Осоргина, как полагает О.Ю. Авдеева, «не свойственна открытая эмоциональность» (с. 525). Между тем несложно заметить, что писатель редко остается на нейтральной пози-
134
ции и никогда не занимает позицию власти, что вызывало недовольство в эмигрантской критике монархического лагеря за непочтительное отношение к императорской фамилии и церкви.
В «Княжне Таракановой» Осоргин «открыто» и «эмоционально» демонстрирует свое отношение не только к самозванке, но и к людям «с очень громкими именами» и «низкими лбами», которые прикрываются ее именем, пытаясь вызвать переворот в России. Очевидно и его отношение к власти, «к милостивой Екатерине», чью волю исполняют как «подосланный» в тюрьму священник, так и граф А. Орлов-Чесменский, который, расставив для самозванки «нехитрую ловушку», совершает «великий подвиг», носящий «все черты грубой и примитивной бессовестности» (с. 134, 136).
Не случайно «Княжна Тараканова» соседствует в сборнике «Старинных рассказов» с такими миниатюрами, как «Заплечный мастер»4 и «Шахматный болван»5, построенными по принципу контраста. В «Заплечном мастере» Осоргин перемежает фрагменты восхваляющих посланий Вольтера Екатерине («где Екатерина, там и рай» (с. 126)) с объявлениями о поиске палачей-добровольцев. В «Шахматном болване» механическая кукла-болван оказывается живым гениальным шахматистом, а петербургские купцы заносчивыми болванами.
В этом контексте контрастирующих персонажей понятна роль, которую отводит Осоргин княжне Таракановой, -«быть истинной царицей высокорожденных дураков» (с. 136).
«Историческая правда», по Осоргину, заключается в том, что ни самозванка, выдававшая себя за дочь императрицы Елизаветы Петровны и Разумовского, ни подлинная дочь Разумовского Августа, не носили фамилии Тараканова. Первая сначала именовала себя госпожой Франк, затем стала госпожой Шэлл, потом мадам Тре-
муй, Али Эметэ, княжной Волдомир с Кавказа, Азовской принцессой, Бетти из Оберштейна, графиней Зелинской, гол-штинской графиней Пиннеберг. Вторая в течение 25 лет в полной изоляции прожила в московском Ивановском монастыре под монашеским именем Досифеи, с ним и умерла в 1810 г. Однако в авторской концепции, «историческая правда» не имеет того значения, которое раскрывается в интерпретации художественного образа.
«Было бы безвкусицей пытаться еще раз воспроизвести историческую фигуру княжны Таракановой; столько раз это сделано под всевозможными соусами, в форме рассказа, романа, ученой моногра-фии»,6 - пишет Осоргин.
Действительно, загадочная личность самозванки вызывала бурный интерес в XIX в. который продолжился в веке XX, и не угас в XXI. Свидетельством этого непрекращающегося интереса можно считать, например, книгу, вышедшую в 2011 г. в серии ЖЗЛ доктора исторических наук И.В. Курукина «Княжна Тараканова»7, а также то, что в наше время продолжают издаваться и переиздаваться исследования доктора исторических наук, кандидата искусствоведения Н.М. Молевой «Ее звали княжна Таракано-ва»8, «От Великой княгини до Императрицы. Женщины царствующего дома»9, романы Ф.И. Гримберг «Золотая чара: Исторический роман о княжне Таракановой»10, М.В. Кравцовой «Досифея. Жизнь за императрицу»11, Э.С. Радзинского «Княжна Тараканова»12, «Последняя из дома Романовых»13, историческая повесть Ю.С. Крючкова «Кто вы, княжна Тараканова?»14, ставятся театральные и музыкальные спектакли (например, мюзикл «Голубая камея» с 2009 г. с успехом идущий в уфимском Русском драматическом театре, или «Граф Орлов» с 2012 по 2016 г., собирающий полные залы в Московском театре оперетты).
Зарождением этого интереса послужили впервые проникшие в печать в 60-х годах XIX в. документы польского архива. Граф
135
В.Н. Панин обратился к Александру II с предложением рассекретить материалы следствия по делу княжны Таракановой. Эти материалы были опубликованы В.Н. Паниным в «Чтениях в Обществе истории и древностей Российских»15. Эффект сенсации вызвали вышедшие вслед за этой публикацией заметки «Несколько данных для истории принцессы Таракановой»16 в «Русской беседе», «Княжна Тараканова. Эпизод из анекдотической хроники XVIII в.»17 в «Русском вестнике» и «Предание о судьбе Елисаветы Алексеевны Таракановой»18 в «Северной пчеле», а также напечатанная в Лейпциге брошюра
A.П. Голицына «О мнимой княжне Таракановой»19. Впервые появились и хорошо известные современному читателю произведения П.И. Мельникова-Печерского «Княжна Тараканова и принцесса Владимирская» (1867)20, Е. Карнович «Самозванные дети» (1880)21, Г.П. Данилевского «Княжна Тараканова» (1883), П.П. Сухонина «Княжна Владимирская (Тараканова), или Заце-пинские капиталы»22 (1883).
В начале ХХ в. загадочная фигура самозванки продолжала тревожить умы историков, литераторов, режиссеров. Образ княжны Таракановой послужил и молодому искусству кино. В 1910 г. (по пьесе И.В. Шпажинского) и в 1918 (по роману Г. П. Данилевского) были сняты фильмы, в которых главные роли сыграли актрисы
B. Микулина и В. Холодная.
Помимо кинофильмов, литературно-художественных интерпретаций, появилось серьезное исследование польского историка Эрнеста Лунинского. Получив доступ к материалам, хранившимся в Государственном архиве, он опубликовал свое исследование с приложением подлинных документов: писем самозванки турецкому султану Абдул-гамиду I, А.Г. Орлову, А.М. Голицыну и обращенных к ней посланий Орлова и М. Огиньского23. Вероятнее всего, именно этот труд подразумевает Осоргин, когда говорит об «ученой монографии».
Безусловно, Осоргин хорошо изучил документальную и художественную литерату-136
ру конца XIX - начала XX в., в которой княжна Тараканова была представлена как авантюристка и властолюбивая интриганка. Роман Данилевского даже открывался цитатой из письма Екатерины II: «Ни малейшего
24
сумнения, - она авантюрьера» .
Однако такое определение неприемлемо для писателя. Осоргин ставит иные акценты: «Жестоко поступили с ней те, кто изучал ее по архивным документам; пожалуй, более жестоко, чем Екатерина и Орлов-Чесменский: придумали авантюристку и проглядели женщину - красивую и очень больную женщину-фантазерку, гениальную артистку, подвизавшуюся на исторической арене в труппе провинциальных бездарностей» (с. 133).
У Осоргина княжна Тараканова - великолепная фантазерка. Документальная подоплека, умело продемонстрированная на страницах рассказа, не значима для авторской трактовки этой исторической фигуры, так как он убежден, что «ее документальный образ ничтожен, а прекрасен только легендарный» и что «ею должны были заниматься не историки, а поэты и художники» (там же).
Образы, созданные картиной художника К.Д. Флавицкого (1830-1866) «Княжна Тараканова», и стихотворением Б.Л. Пастернака «Душа (О, вольноотпущенница...)» (1915), в котором княжна Тараканова является олицетворением души: «О, - в камне стиха, даже если ты канула, / Утопленница, даже если - в пыли, / Ты бьешься, как билась княжна Тараканова, / Когда февралем залило равелин»25, - до сих пор являются одними из самых ярких образов легендарной самозванки в русской культуре. Так слова Осоргина о поэтах и художниках приобретают пророческое звучание.
Именно поэтический образ, образ живописный несет в себе концептуальное значение, выраженное в форме прямого и косвенного экфрасиса на страницах исторического рассказа Осоргина.
Экфрасисом после проведения Лозан-ского симпозиума (Lausanne, итуегейеу de Lausanne, 5-7 ноября 1998 г.) и публи-
кации его материалов в одноименном сборнике статей26, принято считать «всякое воспроизведение одного искусства
27
средствами другого» :
Косвенный экфрасис, пользуясь классификацией Е.В. Яценко28, «описание пейзажа, персонажа, других элементов художественного мира литературного произведения, созданное с привлечением мотивов визуального произведения (артефакта)»29. Применяя косвенный экфрасис, автор «завуалированно, лишь намекая на цитирование какого-либо визуального источника, или открыто» проводит сравнение с визуальным образом.
В качестве косвенного экфрасиса в исторической миниатюре Осоргина выступает портрет князя Радзивилла. Являясь структурным и сюжето- и смыслообра-зующим компонентом, он выполняет роль контрагента по отношению к портрету главной героини.
В описании Осоргина: «Три подбородка и еще маленькая складка кожи под чушкой, усы с завитком на короткой пухлой губе, тупые белые глаза, лысый череп и огромный живот. Кратчайшую и точнейшую характеристику дала ему впоследствии сама всероссийская княжна: "Чрезвычайно глупый человек"» (133), -легко угадывается портрет короля Станислава Пане Коханку Радзивилла неизвестного художника XIX в. (холст-масло)30.
Это художественное изображение противостоит как словесному портрету княжны, данному Осоргиным, так и центральной смыслообразующей единице текста -прямому экфрасису (образу Таракановой на картине Флавицкого).
По мнению писателя, не княжна Тараканова, а Радзивилл и ему подобные являются действительными авантюристами. Автор исторической миниатюры намеренно противопоставляет фантазию и авантюризм, что прослеживается в портретном сопоставлении больной фантазерки и самодовольного авантюриста.
Как известно, прижизненных изображений лжецаревны не сохранилось, лишь мраморный барельеф: Самозваная принцесса Володимирская31.
Рисуя портрет княжны, Осоргин использует документальные свидетельства «поляка Глембоцкого»32, «доктора Сали-цетти»33, Михаила Огиньского34. Не отступая от исторической правды, создает особый ракурс, подчеркивая в облике героини черты, необходимые для эффекта художественного и психологического параллелизма.
«Она была среднего роста, изящная, худощавая, с энергичными, резкими движениями, проницательными карими глазами; белое, молочного цвета, лицо, часто окрашенное румянцем, продолговатый нос с горбинкой, черные волосы» (с. 135).
Сопоставление портретов княжны и Радзивилла делает очевидным контраст между грузностью и изяществом, глупостью и проницательностью. Разительное отличие подчеркивается описанием глаз. «Тупые белые глаза» Радзивилла противопоставлены «прекрасным», «проницательным» глазам княжны, которая «слегка косила». Для Осоргина важно это уточнение в описании, которое он заканчивает двумя восклицаниями: «Маленькая подробность, такая же неизбежная, как и ее болезнь! Психологи знают, какую силу красивым глазам дает этот маленький недостаток, не позволяющий проникнуть в душу и вечно тревожащий!» (с. 135).
Таинственная душа красивой больной женщины, волею судьбы вовлеченной в большую политическую игру, - вот что, по сути, привлекает писателя.
Невозможно не почувствовать авторской симпатии, сквозящей в доброй иронии, с которой он излагает этапы на пути самозванки к российскому престолу. Она погружена в атмосферу ирреальности, выдумки, фантазии, сказки. Например, «никто не знал, - и она сама не знала, - сколько ей лет, двадцать или тридцать; когда
137
понадобилась точность, ей стало столько лет, сколько должно было быть дочери Елизаветы», а «став русской княжной, она нечаянно обнаружила незнание ни единого русского слова» (с. 134).
Образ фантазерки и мечтательницы, а не ловкой авантюристки усилен Осорги-ным при помощи прямого классического (по классификации Е. Яценко)35 экфрасиса. Писатель обращается к картине К. Д. Фла-вицкого «Княжна Тараканова».
Полотно, изначально называвшееся «Смерть легендарной принцессы Таракановой», впервые экспонировалось в 1864 г. на выставке императорской Академии художеств, с пометкой в каталоге: «Сюжет этой картины заимствован из романа, не имеющего никакой исторической истины», сделанной по специальному распоряжению Александра Второго. Затем картина была приобретена П.М. Третьяковым, и сейчас остается экспонатом Государственной Третьяковской галереи.
Художник намеренно выбрал самую романтическую из всех версий и легенд о смерти княжны Таракановой. Вероятно, его вдохновила та самая публикация в «Русской беседе»36, которая только открывала дискуссию о жизни и судьбе «принцессы Таракановой». Для усиления драматического эффекта Флавицкий построил свою картину на контрастах -между блистательным прошлым героини и ее жалким настоящим, между былой роскошью, читающейся в наряде княжны, и скудностью предметов, наполняющих тюремную камеру, между юной красотой и страшной неотвратимой гибелью. Эти контрасты подчеркнуты живописным решением картины: эффектом игры света и тени; мрачным, тускло-коричневым колоритом всего пространства картины и ярким пятном светлого платья княжны.
Флавицкий не мог не знать, что наводнение в Петропавловской крепости произошло в 1777 г. через два года после смерти самозванки: 4 декабря 1775 г., скрыв тайну своего рождения даже от священника, она умерла в камере от ту-138
беркулеза. Вскоре после написания картины от этого же недуга в 35-летнем возрасте скончался и сам художник.
В картине явственно прозвучал пафос протеста: Флавицкий изобразил княжну невинной жертвой деспотичного режима. Эта позиция оказалась близка Осоргину.
Писатель замечает: «В сущности, прав только художник Флавицкий, изобразивший никогда не бывшую гибель никогда не существовавшей княжны Таракановой, и от созданного им образа нам никогда не отделаться» (с. 133).
Репродуцируя художественный образ с картины Флавицкого, Осоргин в прямом классическом экфрасисе передает не только визуальный, но и психологический портрет героини, при этом использует те же, что и у художника, близкие себе, методы и приемы: «Одному русскому художнику, также больному чахоткой, захотелось, чтобы княжна Тараканова, истинная дочь Елизаветы, погибла в день наводнения в мрачной камере. Бледную красавицу, потерявшую силы и сознание от ужаса, он прислонил к облупившейся стене, одел убогостью когда-то роскошного платья, бросил рядом бараний тулуп. Кровать, на которой она хочет спастись от хлынувшей в окно воды, оспаривается у нее также мечтающими о спасении тюремными мышами. На столе, который сейчас всплывет, глиняная кружка и кусок хлеба. Ужас обстановки и чудесная красота груди и плеч. Кто не замирал перед этой картиной Флавицкого в Третьяковской галерее?» (с. 137).
Содержание картины передано точно и лаконично. Однако для того, чтобы яснее обозначить смысловые акценты этого описания, можно сравнить его с подобным же экфрастическим отрывком из исторического детектива37 этнографа-беллетриста П.И. Мельникова-Печерского (1818-1883) «Княжна Тараканова и принцесса Владимирская» (1867).
По Мельникову-Печерскому, Флавиц-кий «изображает женщину, одетую в поношенное и уже изорванное платье из атласа и бархата, стоящую на кровати,
покрытой овчинным одеялом. В окно с железною решеткой хлещет вода и наполняет комнату; крысы плавают, пробираются на кровать и на платье заключенной. Несчастная в отчаянии смотрит на неизбежную гибель»38.
Экфрастические фрагменты очерка Мельникова и миниатюры Осоргина имеют сходную трехчастную композицию, единую последовательность объектов изображения. Это, вероятно, может служить доказательством того, что текст Мельникова-Печерского был хорошо знаком Осоргину. Однако ритмический рисунок и стилистические средства разные. Различается и цветовая палитра.
В очерке Мельникова полностью отсутствует цвет, автор лишь излагает сюжет картины. Осоргин же с помощью эпитетов «мрачная» и «бледная», двумя короткими мазками воссоздает колорит полотна Флавицкого.
Как видим, у Мельникова-Печерского нет и описания камеры. В то время как у Осоргина это важная часть изображения: «мрачная камера» с «облупившимися стенами» - одна из составных частей «ужаса обстановки», контрастирующего с «красотой груди и плеч» героини.
Сама героиня в романе Мельникова просто «женщина», «несчастная», в миниатюре Осоргина она - «бледная красавица, потерявшая силы и сознание от ужаса». Это сочетание красоты и страдания неоднократно подчеркнуто Осорги-ным на протяжении всего повествования. Считая, что секрет могущества княжны заключался в ее красоте, он тем не менее постоянно подчеркивает болезненность этой красоты, называя ее «больной фантазеркой», «чахоточной мечтательницей». Невозможно не увидеть в этих определениях призыв к сочувствию к сказочной героине, оказавшейся в сетях реальной хитроумной политики.
И если Мельниковым княжна одета в «поношенное и уже изорванное платье из
атласа и бархата», то Осоргин одевает ее «убогостью когда-то роскошного платья», вновь прибегнув к антонимам.
Важны и другие детали. Например, у Мельникова кровать «покрыта» «овчинным одеялом», у Осоргина это не одеяло, а «тулуп», и он, конечно, ничего не «покрывает», а просто «брошен» в камере несчастной узницы.
И, пожалуй, самая существенная деталь: мыши / крысы. Мельников-Печерский передает изображенное на картине таким образом: «крысы плавают, пробираются на кровать и на платье заключенной». Они существуют как бы отдельно от героини, касаются только ее платья. Пленница не видит их, поглощенная осознанием неизбежности своей гибели. В описании Осор-гина считывается сравнение с терпящим бедствие кораблем. Героиня уравновешивается с мышами (именно мышами, а не крысами, как у Мельникова) в стремлении, а точнее, в «мечтании» спастись. Аллегория этого фрагмента становится очевидной в сочетании с другим, корреспондирующим с данным, сравнением: «не склонный к поэзии» Орлов, подстроил ловушку, «которая и прихлопнула мышонка» (с. 136).
Живая и ясная образность языка Осор-гина, не раз отмеченная критиками русского зарубежья39, отличается от документального незатейливого изложения Мельникова-Печерского.
Особую роль играет расположение экфрасиса в тексте писателя-эмигранта. У Мельникова экфрастический отрывок дан в преамбуле. И если, например, в рассказе Осоргина «Приключение куклы»40, где эк-фрасис является зачином, а гротеск в описании скульптуры Давида Микеланджело создает трагикомический эффект, требуемый для восприятия излагаемой далее истории, то в историческом детективе Мельникова он не несет дополнительной художественной нагрузки.
В рассказе Осоргина экфрасис вынесен за пределы основного повествования,
139
представляется в заключительной части, отделенной от главной отточием. Такое обособление указывает на его резюмирующее значение.
Экфрасис - описание Осоргиным картины Флавицкого - не просто словесная иллюстрация к рассказу о княжне Таракановой. Писатель использует яркий визуальный образ, раскрывая его посредством оценочных и стилистических средств словесного искусства. Реализует общий с Флавицким метод контраста, который прослеживается как на структурно-компо-
зиционном, так и на смыслообразующем уровне. Так, центральная идея Осоргина воплотилась в образе прекрасной фантазерки, обреченной на смерть хитроумными властными авантюристами.
Оценивая «Старинные рассказы» Осоргина, литературный критик «Русских записок» С. Савельев (С.Г. Шерман) отмечает: «В них нет и следа летописного безразличия к добру и злу. Из каждой строки "брызжет" гнев и жалость человека определенных воззрений, писавшего в русском Париже 30-годов нашего века»41.
Примечания
Осоргин М.А. Княжна Тараканова // Последние новости. - Париж, 1936. - 3 февраля, № 5429. Не вошел в сборник его рассказов «Повесть о некоей девице: Старинные рассказы». - Таллин, 1938. Осоргин М.А. Собр. соч.: в 2 т. - М.: Моск. рабочий: НПК «Интелвак», 1999. - Т. 2: Старинные рассказы. - 530 с. Далее ссылки на это издание в тексте с указанием страниц в скобках. Осоргин М. Невеста Пушкина // Последние новости. - Париж, 1934. - 27 декабря, № 5026. Впервые: Последние новости. - 1934. - 22 апреля, № 4777. Опубликовано также: Сегодня. -1934. - 24 апреля, № 113; и в сборнике: Осоргин Мих. Повесть о некоей девице. Старинные рассказы. - Таллин, 1938.
Впервые: Последние новости. - 1934. - 27 августа, № 4904; Сегодня. - 1934. - 27 августа, № 236. Рассказ вошел также в сборник: Осоргин Мих. Повесть о некоей девице: Старинные рассказы. - Таллин, 1938.
Осоргин М.А. Собр. соч.: в 2 т. - М.: Моск. рабочий: НПК «Интелвак», 1999. - Т. 2: Старинные рассказы. - С. 133.
Курукин И.В. Княжна Тараканова. - М.: Молодая гвардия, 2011.
Молева Н.М. Ее называли княжна Тараканова. - М.: Современный писатель, 1993; Моле-ва Н.М. Ее звали княжна Тараканова: Тайна происхождения, тайна судьбы, тайна смерти. -М.: Олимп: Эксмо, 2007.
Молева Н.М. От Великой княгини до Императрицы: Женщины царствующего дома. - М.: АСТ: Олимп, 2008.
Гримберг Ф.И. Золотая чара: Исторический роман о княжне Таракановой. - М., 2007; Гринберг Ф.И. Княжна Тараканова. - М.: АСТ: Астрель, 2010; Гримберг Ф.И. Золотая чара: Княжна Тараканова. - Минск: Харвест, 2007 г.
Кравцова М.В. Досифея. Жизнь за императрицу. - М.: Лепта Книга, 2008; Кравцова М.В. Жизнь за императрицу. - М.: Эксмо, 2008, 2013.
Радзинский Э.С. Княжна Тараканова. - М.: ВАГРИУС, 1999, 2003; М.: Аргументы и факты: Экспресс-Сервисс: Зебра Е, 2005; М.: Астрель, 2012; М.: АСТ, 2013. Радзинский Э.С. Последняя из дома Романовых. - М.: АСТ, 2016.
Крючков Ю.С. Кто Вы, княжна Тараканова?: Историческая повесть. - Николаев: ИПП «Степь-инфо», 2005.
Чтения в Обществе истории и древностей Российских. - 1867. - Кн. 1.
Несколько данных для истории принцессы Таракановой // Русская беседа. - 1859. - № 6. -С. 59-76.
Лонгинов М.Н. Княжна Тараканова. Эпизод из анекдотической хроники XVIII в. // Русский вестник. - 1859. - № 24. - С. 716-736.
140
2
3
4
5
6
7
8
9
10
12
13
14
15
16
17
18 Мельников П. Предание о судьбе Елисаветы Алексеевны Таракановой // Северная пчела. -1860. - № 39. - С. 154.
19 Голицын А.П. О мнимой княжне Таракановой. - Лейпциг, 1863.
20 Мельников П.И. Княжна Тараканова и принцесса Владимирская // Русский вестник. - 1867. -№ 5. - С. 181-236; № 6. - С. 674-727; № 8. - С. 555-634.
21 Карнович Е. Самозванные дети. - СПб., 1880.
22 Сухонин П.П. Княжна Владимирская (Тараканова), или Зацепинские капиталы. - СПб, 1883.
23 Лунинский Э. Княжна Тараканова: Исследование по актам государственного архива. - М., 1908; Лунинский Э. Княжна Тараканова. - М., 1998.
24 Данилевский Г.П. Княжна Тараканова. - СПб.: Лениздат, 2013. - С. 3.
25 Пастернак Б.Л.: Соч.: в 2 т. - Тула: Филин, 1993.
26 Экфрасис в русской литературе: Труды Лозаннского симпозиума. - М., 2002.
27 Геллер Л. Воскрешение понятия, или Слово об экфрасисе // Экфрасис в русской литературе: Труды Лозаннского симпозиума. - М., 2002. - С. 18.
28 Яценко Е. «Любите живопись, поэты...» Экфрасис как художественно-мировоззренческая модель» // Вопросы философии. - М., 2011. - № 11. - С. 47-57.
29 Яценко Е. «Любите живопись, поэты.» Экфрасис как художественно-мировоззренческая модель» // Вопросы философии. - М., 2011. - № 11. - С. 50.
30 См.: Википедия. - Режим доступа: https://dic.academic.ru/dic.nsf/ruwiki/1592487
31 Самозваная принцесса Володимирская. Мраморный барельеф, предполагаемый прижизненный портрет: Из коллекции великого князя Николая Михайловича.
32 Ксендз Глембоцкий, духовник графа Потоцкого С.О. (1762-1829).
33 Саличетти - известный итальянский врач, лечивший самозванную княжну от чахотки.
34 Михаил Казимир Оганский (польск. Michal Kazimierz Oginski, лит. Mykolas Kazimieras Oginskis, белор. Мйхал Агшсю; 1729 - 31 мая 1800) - государственный и военный деятель Речи Посполитой из княжеского рода Огинских.
35 Яценко Е. «Любите живопись, поэты.» Экфрасис как художественно-мировоззренческая модель» // Вопросы философии. - М., 2011. - № 11. - С. 50.
36 Несколько данных для истории принцессы Таракановой // Русская беседа. - 1859. - № 6. -С. 59-76.
37 По определению Ф.А. Селезнёва. См.: Павел Иванович Мельников-Печерский: жизнь и творчество: библиогр. указ. / Сост. Л.Е. Кудрина, Ф.А. Слезнёва; науч. ред. и авт. вступ ст. Ф.А. Селезнёв. - Нижний Новгород: РИО НГОУНБ, 2013. - С. 20.
38 Мельников-Печерский П.И. Собр. соч.: в 6 т. - М.: Правда, 1963. - Т. 6. - С. 3.
39 См., напр.: Адамович Г. // Последние новости. - Париж, 1935. - 9 мая.
40 Впервые: Сегодня. - 1934. - 17 июня, № 166. - С подзаголовком: По старинным документам. Опубликовано также: Последние новости. - 1934. - 25 июня, № 4841; и в сборнике: Осоргин Mux. Повесть о некоей девице: Старинные рассказы. - Таллин, 1938.
41 Савельев С. [рец.] // Русские записки. - Париж; Шанхай, 1938. - № 12. - С. 193. - Рец. на кн.: М.А. Осоргин Повесть о некоей девице: Старинные рассказы. - Таллин: Русская книга, 1938.
141
