CC BY
77
Besides Caesar's acquaintance with Britain had a theoretical importance. Familiar with classical social Utopias, in particular with so-called island Utopias, Caesar viewed Britain as the biggest of sacred islands in «the North of the World» and as the initiation's centre of Druids whose secret knowledge was the highest one of the Celtic world.
©2007 г. И. Г. ГурИН
АСПЕКТЫ РОМАНИЗАЦИИ ИСПАНИИ РАННЕИМПЕРСКОГО ВРЕМЕНИ В НОВЕЙШЕЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ЛИТЕРАТУРЕ
В последние годы в отечественном антиковедении наблюдается оживление интереса к истории римской Испании. Причём постепенно происходит определенная специализация, сосредоточение на более узких проблемах. При этом особый интерес как и в мировом антиковедении вызывают различные аспекты романизации народов Пиренейского полуострова.
Наиболее значительная работа по истории древней Испании — монография Ю.Б. Циркина, в котором в основном романизации полуострова в данную эпоху посвящена целая глава1. Данная книга — первый в отечественном антиковедении обобщающий труд по истории древней Испании. Он представляет собой крайне редкое в исторической науке удачное сочетание элементов учебного пособия и научной монографии.
Изложение начинается с общей характеристики положения в ранней римской империи и краткой информации о покорении Римом Астурии и Кантабрии и, таким образом, завершении завоевания Испании.
Отмечается, что Август в основном продолжил политику Цезаря — распространение гражданства, колонизация, распространение прав муниципия на туземные общины. Это объясняется тем, что перед ними стояли сходные задачи. Анализ территориального распространения этих прав доказывает, что целью Августа было не закрепление завоёванных территорий, а укрепление своего влияния в уже умиротворенной части Испании (с. 201-202).
Отмечается и некоторое отличие политики Августа от политики Цезаря — колонизация Августа носила исключительно ветеранский характер, в то время как Цезарь переселял в провинции не только ветеранов, но и пролетариев. Другое отличие — большая консервативность политики Августа, выразившаяся в уменьшении дарования прав муниципия. Цезарем были предоставлены права муниципия девятнадцати общинам, Августом за весь длительный период его правления — только девяти. Отмечается, что около 13 г. до н.э. прекратилась массовая итало-римская колонизация Испании и произошла реорганизация провинций, выразившаяся в выделении из Испании Дальней провинции Лузитании и в передаче Испании Ближней, за которой постепенно закрепляется название Тарраконская Испания, северо-запада полуострова и некоторых горнорудных районов южной Испании.
Причина изменения политики Рима на полуострове усматривается в ситуации в Италии и только в Италии. Положение в остальной империи практически не учитывается. Правда следует отметить, что это традиционный подход: рассматривать Испанию и Италию, а не Испанию и остальную империю. Поэтому следует отметить, что в некоторых разделах своего труда, в том числе и в этой главе, Ю. Б. Циркин отходит от данного подхода и история Испании представляется на более значительном историческом фоне.
Ближайшие преемники Августа в целом продолжали его политику. Утверждается,
что хотя Испания уже намного меньше интересует правительство, полностью игнорировать её императоры не могли.
Особо отмечается роль Испании в гражданской войне 68-69 гг., после чего автор переходит к реформе Веспасиана, приведшей к значительным изменениям в муниципальной организации Испании — дарованию всему перегринскому населению полуострова прав латинских граждан. Проблема рассматривается на фоне широкой панорамы, рисующей положение не только на Пиренейском полуострове, но и в Риме и Италии. Автор пишет, что приход к власти Веспасиана и его преобразования завершили целую эпоху, начатую ещё Союзнической войной. В итоге Рим из полиса, стоящего во главе огромной державы, превратился в столицу территориального государства. Провинции при этом становились составной частью средиземноморского государства. Однако именно испанские провинции получили в эпоху Флавиев особенно значительные привилегии, и краткий очерк истории гражданской войны позволяет перейти к выяснению причин, по которым именно им были дарованы подобные привилегии. Это объясняется поддержкой испанским населением в гражданской войне Гальбы и той значительной ролью, которую сыграл в победе Веспасиана сформированный в Испании легион (VII Gemina).
Данные обстоятельства трактуются как не более чем толчок к принятию окончательного решения. Главную роль сыграли значимость Испании в общеимперской экономике и стремление включить испанскую элиту в правящий слой империи. Но подобные выгоды могла предоставить императору, например, Галлия. Так что при выборе страны для проведения такой реформы указанные выше соображения могли сыграть свою роль. Под таким углом зрения надо рассматривать предоставление латинского права всем испанцам, до этого не бывшим ни римскими, ни латинскими гражданами. Таким образом, получается, что император просто решил дать кому-нибудь такие права, провести реформу ради реформы и необходимо было лишь найти страну, пригодную в качестве полигона для новшества. Думается, что главной причиной была всё же давняя и глубокая романизация Испании, сильно отличавшая её от всех остальных владений Рима.
Ю. Б. Циркин соглашается с теми исследователями, которые датируют данную реформу не 70-71, или 73 гг., а 74 г., и выдвигает ряд аргументов для подтверждения данной точки зрения2.
Эдикт Веспасиана лишь констатировал сам факт предоставления всему населению латинского гражданства, а сама реформа состояла из серии длительных преобразований, включая в себя реорганизацию территорий новых муниципиев, становление системы их органов власти, проведение ценза, и полностью была завершена лишь при его сыновьях.
Подчёркивается, что после преобразований Флавиев ситуация в Испании кардинально изменилась. Если раньше здесь существовали римские, латинские, союзные, свободные и податные общины, то теперь остались две первые категории. Все жители страны стали либо римскими, либо латинскими гражданами, что давало возможность местной верхушке войти в состав правящей элиты империи.
Далее отмечается, что, хотя вышеуказанные реформы завершили романизацию Испании с юридической точки зрения, как и в конце республики на полуострове можно выделить три зоны: полностью (или почти) романизированную, романизирующуюся и нероманизированную. Только границы зон кардинально изменились.
Романизированная зона теперь занимает всю Бетику и восточную часть Тарракон-ской Испании, традиционно вовлеченных в экономическую систему Средиземноморья. Теперь они стали одной из житниц империи, чему способствовало продвижение античного уклада в испанские провинции.
Колонии создавались римлянами либо на пустом месте, либо на месте более ранних поселений. Муниципии были туземными, греческими, финикийскими городами, преобразованными по римскому образцу. Создание муниципия на месте податной или союзной общины вело к распространению римского имущественного права и отражаемых им отношений.
Большое внимание уделяется характеристике испанского пага. Он обладал следую-
щими чертами: располагался на городской территории, имел общую землю, в его пределах существовали частные имения, но он осуществлял определённый контроль над операциями с недвижимостью. Паг по отношению к внешнему миру выступал как некое целое, обладал известной юридической самостоятельностью, имел свое особое божество — гения пага. Членами пага были как италийцы, так и туземцы.
В итоге делается вывод о сходстве испанского пага с италийским пагом и малоазиатской общиной, расположенной на городских землях.
Паг образовывался двумя путями: либо италийские иммигранты образовывали этот тип сельского поселения, либо небольшое туземное поселение при получении римского или латинского гражданства становилось не муниципием, а пагом и приписывалось к какому-нибудь городу.
Далее подробно рассматриваются различные типы поместий, существовавших в это время в Испании и выделяются три их вида. Первый — товарное хозяйство, производящее на экспорт шерсть, вино, оливковое масло. Второй — имения, предназначенные для отдыха, третий — хозяйства почти или совсем не связанные с рынком.
Отмечается, что эти же виды сельских имений были развиты в Италии в последние два века республики и в самом начале империи.
Основной ячейкой античного общества был город. Города римского типа стали возникать на юге и востоке Испании ещё во времена республики. А при Августе происходит настоящий урбанистический взрыв. По образцу Рима создаются новые города и перестраиваются старые. Урбанизация шла рука об руку с романизацией. Возникновение города римского типа было обусловлено романизацией, но и само оно влияло на углубление этого процесса и ускорение его темпов.
В городах возникали новые отношения между людьми. Здесь собирались люди из разных частей Испании и других мест империи. Часть из них становилась полноправными гражданами. Большинство из них получало все экономические права, а также наделялось активным (но не пассивным) избирательным правом.
В городах южной и восточной Испании были представлены различные категории населения: граждане, поселенцы и другие категории населения, не имеющего гражданских прав. Коллектив граждан составлял народ данного города. Среди граждан выделяются ordo и plebs. Но нет никаких следов родовой или племенной принадлежности ни в городских надписях, ни в городских законах.
В каждом городе римского или латинского права существовал гражданский коллектив, обладавший суверенитетом в рамках колонии или муниципия. Этот суверенитет выражался, прежде всего, в существовании комиций (народного собрания), в том числе избирательных. Но реально власть в городе принадлежала сословию декурионов. Судя по сохранившимся текстам законов, городские курии и магистраты полностью осуществляли самоуправление колонией или муниципием. Они собирали подати, ведали самыми разнообразными городскими делами.
В итоге делается вывод о том, что испано-римский город обладал теми чертами, которые в принципе соответствуют городу античного типа, полису. Из текста, правда, непонятно, как наличие системы народов отдельных полисов соотносится с наличием уже сложившегося единого средиземноморского государства. Город выступал и как идеологический центр. Через различные зрелища и через почитание римских и отождествлённых с ними местных божеств местное население приобщалось к римским ценностям. На юге и востоке Испании во времена империи уже почти нет следов местной религии.
Как и в остальных провинциях, особенно большое значение имел культ императора. В Испании он возник, видимо, спонтанно, основываясь на издавна существовавшем здесь почитании и даже обожествлении вождей, в том числе иностранных. Развитие связей с остальной империей и постепенное вхождение в общеимперскую экономическую систему и бурная урбанизация способствовали стандартизации образа жизни. Зона, где процесс романизации был ещё далеко не завершён, охватывала большую часть Испании. Но при этом не сообщается, какую именно. По дальнейшему упоминанию в тексте Лу-
зитании, внутренних районов Тарраконской провинции к югу от Карпетанских гор (Центральная Кордильера), северной части внутренних районов этой же провинции становится ясно, что в виду имелись именно они. Почти все свободные жители здесь после реформы Веспасиана юридически тоже были латинскими гражданами. Городов тут было намного меньше, чем в романизированной зоне, и среди них очень мало колоний.
Таким образом, в обширной зоне Центральной, Западной и Северо-западной Испании существовали различные секторы социально-политической жизни. Широко был распространён античный, основной ячейкой которого был город полисного типа. Однако здесь этот сектор имел особенности. Колоний здесь было крайне мало, к тому же большинство из них были «почетными», возникшими как дарование этих прав уже существующим городам, а не в результате действительного выведения колоний.
Наряду с колониями и муниципиями широкое распространение получили квазиму-ниципальные организации, возникавшие обычно на туземной основе. Наряду с рабством, которое здесь засвидетельствовано скуднее, чем на юге и востоке, применялись колонат и клиентела в крупных имениях, которые были здесь значительно более обширными, чем в романизированной Испании.
Гораздо большее значение здесь также имели немуниципальные структуры, в которых отсутствовал гражданский коллектив: военные лагеря, сенаторские имения, рудничные округа. В результате не италийской эмиграции, но самостоятельного развития местного населения здесь возникли паги. А также в значительной степени сохранился родовой строй. Хотя в этой зоне сосуществовали римский и туземный миры, их взаимные контакты были очень ограничены. Они развивались как бы параллельно. Туземный мир постепенно трансформировался, приближался к римскому миру, но полного слияния не произошло.
В малодоступных горах севера существовала полностью нероманизированная зона, в которой римский мир был представлен только политически. Там родовой строй переживал пору расцвета, и его разложение пришлось уже на эпоху Средневековья. Размеры этой зоны, вероятно, были невелики, но её нельзя игнорировать.
Ю. Б. Циркин рассматривает период Ранней империи как завершение периода романизации, которой положило начало римское завоевание. К концу II в. Испания была совершено иной, чем к началу римского завоевания. Тогда за пределами финикийско-карфагенских и греческих колоний классовое общество и государство существовали лишь на юге, представляя собой осколки распавшейся Тартессиды, а вне их лишь немногочисленные «номовые» государства, как Сагунт или Кастулон. На остальной территории страны господствовал родовой строй. Он находился на разной стадии своего развития, и в ряде случаев местное общество уже стояло накануне перехода в иную, классово-государственную стадию своего существования.
К концу II в. родовые отношения сохранились нетронутыми только в ограниченной зоне северных гор, а в других местах центра, запада и северо-запада они значительно трансформировались и начинали исчезать. Ещё существовавший в отдельных местах родовой уклад в экономической, социальной, политической и культурной жизни значительной роли уже не играл.
Распространяется античный уклад полисного типа, который господствовал в южной и восточной Испании и был значительно представлен на остальной территории страны. Старые «народы» исчезли и основными административными единицами стали городские и квазигородские структуры.
Наряду с этими структурами — исчезающим родовым и наступающим античным — в Испании были представлены также римский уклад неполисного типа и территориально-общинный в селе, расположенном на муниципальной территории. Подобная картина была характерна и для других регионов Римской империи и определяла социально-политическую структуру этого государства.
К сожалению, автором не всегда принимается во внимание давний и высокий уровень романизации некоторых регионов страны, стремительно набиравший обороты
практически сразу после утверждения римлян в Испании. А ведь именно высокий уровень романизации был предварительным условием дарования Римом муниципальных прав. Из текста же может создаться иное представление: сначала распространение гражданских прав — и только затем следовала романизация. На самом деле дарованию права муниципия должна была предшествовать романизация данной общины.
Стихийный процесс преобразования туземных городов в римские начался вскоре после утверждения Рима на полуострове. Влияние римской архитектуры в туземных городах становится очень заметным уже со II в. до н.э.,3 и, наконец, в Испании появляются типично римские города, но главным образом в приморских районах4. Римский образ жизни начинает утверждаться и в городских, и в сельских поселениях5.
Новые отношения между людьми, восприятие многих элементов римского образа жизни в результате появления смешанных поселений, причём не только в городах, но и за их пределами, стали возникать и активно развиваться уже в эпоху Республики6. Социальные отношения, характерные для античного производства начали активно развиваться уже вскоре после завоевания Испании римлянами. Например, виллы античного типа засвидетельствованы с конца II в. до н.э.7
В республиканскую эпоху романизация достигла значительных успехов не только на юге, востоке и северо-востоке Испании. Со II в. до н.э. шёл процесс романизации Месеты8 и даже весьма эффективный9. По крайней мере, на территории современного Кастильского плоскогорья римское гражданство среди верхушки общества стало широко распространяться ещё со II в. до н.э.10 Хотя, разумеется, степень усвоения латинского языка, римской культуры, римского образа жизни в эпоху Поздней республики не стоит чрезмерно преувеличивать11
В 2001 г. вышла в свет статья Н. К. Спиченко, посвящённая понятию creatio в муниципальном законе Ирни, общины в провинции Бетика12.
Lex Irnitana — крупный эпиграфический памятник юридического характера, освещающий нормы, которые должны были действовать в муниципии латинского права второй половины I в. н.э. на территории Бетики. Его появление связано с предоставлением в 73-74 гг. латинского права «всей Испании» императором Веспасианом, что подтверждается богатым эпиграфическим материалом, свидетельствующим о превращении ряда перегринских общин в муниципии латинского права, именующие себя municipia Flavia.
Подробно анализируется понятие creatio. Указывается, что на современные языки данный термин переводится по-разному, то же можно сказать и о его трактовке. Далее приводится оригинальный текст надписи муниципального закона Ирни с упоминанием creatio и указываются переводы данного юридического термина на английский, французский, испанский, итальянский, немецкий, а затем и на русский языки, после чего делается вполне обоснованный вывод о том, что переводчики трактуют данный термин неоднозначно, иногда стремясь избегать определённых формулировок. В тех случаях, когда таковые всё же даются, данный термин переводится как «назначение» или «избрание». К сожалению, при этом в статье анализируются только новейшие (начиная с середины 80-х гг. XX в.) зарубежные работы. Только позднее в тексте упоминается мнение Т. Моммзена и Е. М. Штаерман. При этом без какого-либо объяснения данной позиции автора.
Далее Н. К. Спиченко переходит к выяснению значения глагола «creare» и указывает, что он в юридической лексике имеет два значения — «избирать» и «назначать». В качестве аргумента приводится лишь единственная ссылка — на латино-русский юридический словарь XIX в.13 И снова без какого-либо пояснения авторской позиции. Хотя и в первом, и во втором случае представляется необходимым привлечение дополнительного материала.
Затем автор обращается к самой процедуре и механизму голосования в провинциальном муниципии. При этом особо указывается, что «схема голосования в провинциальном муниципии латинского права являлась прямым продолжением республиканской традиции голосования», которая, в свою очередь развивалась в течение длительного
времени. Таким образом, схема голосования в провинциальном муниципии латинского права была развитием прежней системы голосования и как-то изменилась по сравнению с ней. Первоначально процедура голосования была устной, т.е. каждый человек опрашивался официальным лицом в присутствии куратора трибы, и ответ каждого вносили в специальный реестр.
Такая избирательная система позволяла оказывать давление на избирателей со стороны знати. Поэтому её совершенствование было направлено в Римской республике на постепенное освобождение процедуры выборов из-под контроля знати, т.е. на обеспечение свободного и тайного голосования. Что и было осуществлено серией реформ 30-х гг. II в. до н.э., в результате которых в различных видах римских собраний стали использоваться тайные бюллетени, порядок их заполнения, подачи, вскрытия и подсчета бюллетеней. А также изменена организация самих выборов. В таком виде римская система голосования при избрании магистратов и была перенесена на местные выборы в муниципиях и колониях.
Затем автор обращается к муниципальному закону Малаки (lex Malacitana), по которому в основном и известна система голосования при выборах в местные органы власти в муниципиях и колониях. Приводится раздел закона, в котором употребляются интересующие автора термины.
Далее приводятся точки зрения Т. Моммзена на значение данных терминов, сформулированная им на основе изучения государственного права латинских муниципиев Ма-лаки и Сальпенсы, а также Ф. Жака, исследовавшего право Малаки.
Первый считал, что creatio следует понимать как формальное утверждение консулом победившей кандидатуры, проведенное через комиции. Второй указывает, что первоначально creatio, в узком значении, являлось церемонией, в ходе которой после обнародования результатов выборов предоставлялись полномочия магистратам. В уставе же Ма-лаки речь идет о совокупности выборных действий и «creatus» можно перевести словом «избранный». Отмечается также, что только в отдельных рубриках законов Малаки и Ирни наряду с термином «creare» употребляется термин «facere». В остальных случаях «creare» встречается без синонимичных ему терминов. В законах Малаки и Ирни исследуемый термин означает некое завершение избирательного процесса в целом. В нём заложено обозначение как прошедшей и состоявшейся процедуры выборов, так и сама процедура введения избранного магистрата в ту или иную должность.
Затем автор переходит к анализу данного термина в законе уже не муниципия, но римской колонии — Урсо. Прекрасно понимая различие между колонией и муниципием, автор тем не менее считает возможным использовать его, ибо существует законодательная преемственность данных документов и территориальная близость колонии к тем городам, откуда исходят найденные муниципальные законы эпохи Флавиев. Кроме того, колониальный закон Урсо мог оказать существенное влияние на развитие соседних туземных общин по образцу и подобию римской гражданской общины.
Однако при этом ничего не сообщается о том, действительно ли он оказал влияние, и если оказал, то какое именно. К тому же приведённый текст показывает, как признаёт и автор, что в законе Урсо специальная терминология, исследуемая в статье, существенно отличается от муниципальных законов. В частности, употребляется ряд других глаголов, передающих смысл избрания магистратов. Это обстоятельство, по мнению автора, показывает, как проходило становление соответствующей терминологии.
В итоге делается следующий вывод: вероятно, суть термина creatio заключена в его многозначности, где наличествует два смысла, для современного понимания взаимоисключающие — «избрание» и «назначение». Он включает в себя весь процесс избрания магистрата на должность, в том числе принесение присяги и формальное объявление председателем комиций о новоизбранном магистрате. При этом допускается возможность того, что этот термин можно понимать как «инвеститура путём выборов» или «учреждение посредством выборов».
Наличие цитат из законов Ирни, Урсо и Малаки даёт возможность читателю самому
сформулировать свое мнение и проверить аргументы автора статьи, а также его предшественников в изучении данного вопроса. Так, из приводимых в статье фактов следует, что то значение исследуемого термина, которое автор постоянно трактует как «назначение», скорее следует понимать как «вступление в должность».
К данной работе примыкает и другая статья того же автора14. В ней уточняется положение городского вольноотпущенника в эпоху империи на основе данных того же муниципального закона Ирни. Поэтому речь, в сущности, идёт не о положении вольноотпущенников в различных категориях городских общин, но о ситуации в наиболее привилегированных общинах империи, подобных Ирни, в связи с чем возникает проблема определения статуса этого и подобных ему городов Испании.
Отмечается, что положение общественных вольноотпущенников представлялось специалистам равным положению полноправных вольноотпущенников из рабов частных лиц, становившихся при манумиссии посредством виндикты римскими гражданами. Отдельные возражения против столь категоричного утверждения традиционно не принимались во внимание.
Открытие закона Ирни позволило по-иному взглянуть на эту проблему и параллельно обратиться к проблеме статуса муниципия и его граждан. А именно: какие всё же права давала реформа Флавиев 70-80-х гг. испанским общинам и каков вообще был статус граждан муниципия.
Подробно, с привлечением обширной специальной литературы анализируется процедура освобождения и статус раба. В статье приводятся оригинальные части данного закона. Помимо анализа закона Ирни, исследуются также другие юридические источники по данному вопросу.
Затрагивая проблему латинского гражданства, автор указывает, что в науке существует две точки зрения на её решение. Первая: ius Latii в эпоху ранней империи — это самостоятельное гражданство, альтернативное римскому. Вторая: это коллективное право, предоставляемое перегринской общине, суть которого заключалась только в достижении римского гражданства путём исполнения в ней годичной магистратуры и, таким образом, было лишь способом облегчения доступа к римскому гражданству провинциальной верхушке. Автор решительно возражает против ранее широко распространённого представления о том, что граждане муниципия были латинскими гражданами, и выражает полное согласие с иной точкой зрения: муниципий всегда и везде был общиной римских граждан.
Соответственно Ирни и другие муниципии Испании, чьи законы дошли до нас — это общины римских граждан. Предоставление всем общинам Испании прав латинского гражданства не означало предоставления им прав муниципия15. Получается, что муниципальные статусы испанских общин, законы которых исследуются в рассматриваемых работах, не были автоматически получены в результате реформы Веспасиана.
Общим итогом статьи являются следующие выводы. Собственник общественного раба — только сама община муниципия, а не её граждане по отдельности. Поэтому характер собственности диктовал и особенности положения, в том числе и особенности процедуры освобождения: такой раб не мог быть отпущен на волю посредством виндик-ты. После освобождения он сохранял особенность своего статуса. Для членов своего муниципия такой вольноотпущенник был муниципалом, новым гражданином. Для муниципия, его прежнего господина, а ныне патрона, он — отпущенник, который обязан своему прежнему господину различными повинностями.
К проблеме романизации Пиренейского полуострова в эпоху ранней империи обратился и один из наиболее известных и плодовитых отечественных специалистов по истории римского права Л. Л. Кофанов. Его статья посвящена налогам за аренду государственной земли и о характере наказания за их неуплату16.
В связи с представлением о необходимости жертвоприношений «государственным богам» (sic!) за пользование государственной землёй, неисполнение обязательств по государственным контрактам требовало искупительных жертвоприношений в качестве на-
казания за неисполнение клятвы, сопровождавшей все публичные контракты. Этим жертвоприношениям и посвящена статья. Проблему предполагается исследовать на основе уставов испанских муниципиев, которые часто объединяются общим названием lex Flavia municipalis. Они датируются 81-84 гг.
Л. Л. Кофанов считает важным отметить, что «именно принятие римского основного закона, написанного на латыни, давало местному населению Испании серьёзные привилегии, особенно в вопросе налогообложения, что, в частности, и обеспечивало распространённость права» (надо полагать, римского. — И.Г.) (с. 291). Получается, что употребление латыни в данных законах объясняется не уровнем романизации этих общин, не тем, что для их жителей употребление этого языка было естественным, но лишь тем, что официальное искусственное употребление латыни поощрялось римскими властями.
Сначала Л. Л. Кофанов даёт краткий обзор проблемы на основе источников по римскому праву с древнейших времён до III в. н.э. (с. 290-296), отмечая, что все аспекты процедуры публичных контрактов с государством и наказания за их неисполнение имели подчёркнуто сакральный характер, и затем переходит к исследованию собственно заявленной проблемы, для решения которой рассматриваются законы римской колонии Урсо, муниципия Малаки и отчасти муниципия Ирни. Анализируя приводимый оригинальный текст17, привлекая данные других источников, автор констатирует сходство между правовыми нормами этих общин, а также между этими законами и законами Рима.
Л. Л. Кофанов делает вывод о том, что тексты найденных в Испании муниципальных законов являются уникальным источником не только для изучения муниципального права, но и отдельных римских правовых институтов. Эти тексты, написанные на хорошей юридической латыни, свидетельствуют о глубоком проникновении собственно римского права в населённую преимущественно варварами провинцию, о распространении римских правовых институтов через муниципальные законы, по крайней мере, в римской Испании, следовательно, и среди неримского, варварского населения, активно пополнявшего ряды римских граждан.
В статье утверждается, что римская практика создания в провинциях муниципиев, предоставлявшая местному населению права римского гражданства при условии добровольного копирования римских правовых норм в основном муниципальном законодательстве, дала блестящие результаты с точки зрения распространения римского права, а вместе с ним и римского владычества, так как граждане муниципиев становились не только носителями латинского языка, но и наиболее последовательными проводниками римского империя. Таким образом, дарование права муниципия предшествовало укреплению или даже установлению римского владычества. И для предоставления общине римского гражданства достаточно было добровольного копирования римских правовых норм в основном законодательстве данной общины.
Л. Л. Кофанов отмечает, что даже в I в. до н.э. судопроизводство в публично-правовой области было отнюдь не свободно от влияния религии, и пишет об «удивительной консервативности этой сферы публичного права» (с. 297), не указывая, оспаривает ли кто-либо сей естественный факт и никак не поясняя, что же в нём удивительного.
Справедливо указывая, что вся система судопроизводства в законах указанных общин строилась по римской модели, автор тем не менее утверждает, что эти законы писались «не для римских граждан, а для муниципалов, недавних варваров» (!) (с. 296). Суждение чрезвычайно смелое. Кем же, как не римскими гражданами, были тогда жители муниципия18? Если у Л. Л. Кофанова есть какие-либо соображения на сей счёт, следовало бы это как-то аргументировать, тем более в статье, посвящённой римскому праву. Более того, если принять указанный тезис, получается, что и жители римской колонии Урсо (Colonia Ge^tiva Iulia, к анализу закона которой автор к тому же приступает сразу после этого пассажа) не были римскими гражданами. Доказательства этого вновь отсутствуют.
Л. Л. Кофанов не пишет о разнице статуса колонии и муниципия. А ведь первые об-
ладали большим статусом, чем вторые19. Если для автора в статье по заявленной теме это несущественно, то данный аспект следовало бы оговорить.
Давний и высокий уровень романизации южной Испании — факт хрестоматийный. Именно на юге Испании появились первые римские и латинские поселения за пределами Италии и Цизальпийской Галлии20, с первых лет завоевания Испании началась значительная эмиграция в эти регионы римлян и италийцев, их рабов и вольноотпущенников21, уже в эпоху Республики в этих районах широко распространился латинский язык, и латинизация южной Испании уже во II в. до н.э. шла ускоренными темпами22. Не учитывается раннее дарование, в том числе уже и в республиканскую эпоху, римского и латинского гражданства23, в том числе целым общинам24.
В итоге южная Испания, как и восточная, была романизирована раньше, чем какая-либо другая часть римской державы за исключением Италии25. Достаточно обратить внимание хотя бы на широко известное сообщение Страбона об утрате населением Южной Испании языка предков и усвоении ими латинского языка, о том, что они уже фактически превратились в римлян (Strabo. III. 2. 15). И уж тем более уровень романизации был высок в 70-80-е гг. I в. н.э. Поэтому странным выглядит определение Л. Л. Ко-фановым жителей южной Испании, тем более граждан муниципия и колонии римских граждан, как недавних варваров. Незнание автором всех этих фактов, очевидно, объясняется тем, что он игнорирует литературу по романизации Испании — ни одна из работ по этой теме в рассматриваемой статье не используется. Хотя статья посвящена Испании, в ней нет ни одной конкретной ссылки на испанские работы26.
Удивляют и некоторые странности юридической терминологии, применяемой Л. Л. Кофановым в данной работе. В частности, арендная плата (vectigalia) переводится им как «вектигальный налог» (с. 293, прим. 11)27, что представляет собой очевидную
тавтологию28.
Таким образом, следует отметить, что в последнее время изучение истории Испании раннеимперского периода происходит преимущественно через призму проблем римского права. Данный подход, видимо, связан с общим оживлением интереса в нашем обществе к правовым проблемам и его можно только приветствовать.
Однако явным недостатком указанных работ (кроме книги Ю. Б. Циркина) является использование почти исключительно юридической литературы, а также то обстоятельство, что проблемы рассматриваются вне исторического контекста.
Особое внимание к юридическим источникам выглядит, безусловно, оправданным. Не только из-за характера данных исследований, но и потому, что они и сами по себе обобщают материал. Однако использование других видов источников, как и специальной исторической научной литературы, безусловно, способствовало бы лучшему раскрытию авторами темы их исследований и позволило бы избежать явных неточностей и ошибок.
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Циркин Ю.Б. Древняя Испания. М., 2000. С. 200-256.
2. Не со всеми из них можно согласиться. Так, разбирая само сообщение об этом акте в «Естественной истории» Плиния и отмечая явную «чужеродность» данного пассажа на фоне остального текста, посвященного Испании, автор дает достаточно странное объяснение этому факту. Плиний в течение длительного срока (74-77 гг.) мог узнать об этом акте лишь по возвращении в Рим после пребывания в разных провинциях, после чего и вставил эту важную информацию в свой труд (с. 218-219). Думается, что это слишком смелое предположение. Трудно допустить то, что даже столь крупные государственные деятели на территории провинций не были информированы о важнейших государственных актах своего государства.
3. Keay S. Processes in the Development of Coastal Communites of Hispania Citerior in the Republican Period //The Early Roman Empire in the West. Oxford, 1990. P. 129-132;
Richardson J. Hispaniae. Spain and the Development of the Roman Imperialism, 218-82 B.C. Cambridge, 1986. P. 172-173; idem. The Romans in Spain. Oxford, 1996. P. 89-92; AquilueX. Empuries Republicane //Hispania Romana. Milano, 1997. P. 44-48; Ramallo S. Templi i santueri nella Hispania Repubblicana //Hispania Romana. Milano, 1997. P. 254; Asensio Esteban J.A. La ciudad en el mundo prerromano en Aragon // Caesaraugusta. V. 70. Zaragoza, 1995. P. 409; Martin Bueno M.A. Bilbilis. Zaragoza, 1975. P. 310.
4. Gonzalez Roman G. y Diaz M.A. El Bellum Hispaniense y la romanización del Sur de la Peninsula //Hispania antiqua. Valladolid, 1981/1985-1986. T. 11-12. P. 18-19, 28; Alföldy G. Römische Städtewesen auf der neukastilischen Hochebene. Heidelberg, 1987. S. 25; Keay S. La Romanización en la Sur y el Levante de España hasta la Epoca de Augusta //La Romanización en Occidente. Madrid, 1996. Р. 162.
5. Keay S. Processes... P. 130; idem. La Romanizacion... Р. 162-164; Miro J. La producción de anforas romanas en Catalunya (I a. C. — I d. C.). Oxford, 1988. P. 249.
6. Olmos R. Forme e Practiche dell’Ellinizzazione nell ‘Iberia d’Eta Ellinistica // Hispania Romana. Milano, 1997. P. 21; Knapp R. Roman Korduba. Berkley, 1983. P. 13-14; Keay S. La Romanización... P. 160-162; Richardson J. Op. cit. P. 172-173; Diaz M. Emigración, colonización y municipalización en la Hispania republicana. Granada, 1988. Р. 119 etc.; Keay S. Processes... P. 124-136; Olesti Vila O. Origen de la villae romanas en Cataluna // AEA. Madrid, 1997. V. 70. Р. 84-85; Miro J. Op. cit. Р. 249-255; Asensio Esteban J.A. Primeras Manifestaciones del Urbanismo Romano-republicano en el valle del Ebro // Zephirus. Salamanca, 1994. V. 47. P. 219-255; idem. La ciudad... P. 403; Blázquez J.M. El Impacto de la Conquista de Hispania en Roma // Klio. B.41. Wiesbaden, 1963. Р. 184.
7. Miro J. Op. cit. Р. 35-111, 252, 46; 395. Placido D. Formas de Depedencia en Espaca // La Romanización Occidente. Madrid, 1996. P. 204-205; Keay S. Processes... P. 136; Richardson J. Op. cit. P. 172-173; González Roman C. Imperialismo y romanización en la provincia Hispania Ulterior. Granada, 1981. Р. 133, 140, 210-211; 213-214.
8. Hernandez F. Excavaciones en el castros de la Villasviejas del Tamuya, en Botija (Caceres) //11. Congresso National de Arqueologia. Zaragoza, 1970. P. 431-436; Optiz Romero P., Rodriguez Diasz A. Problematica general en Torro a los Recintos-Torre de la Serena. Badajos // 19. Congresso National de Arqueologia. Zaragoza, 1989. P. 1141-1148; Prados Torreira L., Santos Velasco J.A., Perea Caveda A. Indegenismo y romanización de la Carpetania: bases para su estudio // Toledo y Carpetania en la Edad Antigua. Toledo, 1990. Р. 61-63.
9. Mar R. L’Urbanistica Romana nella peninsola Iberica // Hispania Romana. Milano, 1997. P. 145.
10. Alföldy G. Römische Städtewesen... S. 102.
11. Alonzo-Nucez J. Aspecte de Latinisierung der Iberische Halbinsel // Latomus. T. 52. 1993. S. 58-64; Birks P., Rodger A., Richardson J. Further Aspect of the Tabula Contrebiensis // JRS. 1984. V. 74. P. 54; Curchin L. Roman Spain: conquest and assimilation. L.; N. Y., 1991. P. 180-190.
12. Спиченко H.K. Creatio и проблема его интерпретации в lex municipalis Irnitana // Античность: общество и идеи. Казань, 2001. С. 142-149.
13. Дыдынский Ф. Латино-русский словарь к источникам римского права. Варшава, 1896.
14. Спиченко H.K. Правовое положение городского вольноотпущенника в эпоху римской империи // ВДИ. 2006. №3. С. 23-39.
15. Ещё более чётко Н. К. Спиченко заявила об этом в своей диссертации: эти два процесса проходили независимо друг от друга. Municipium — это юридическая категория, jus Latii — это политическое решение Рима в отношении перегринов (Спиченко H.K. Граждане муниципиев Флавиев по данным lex municipalis Irnitana. Автореф. дисс. канд. ист. наук. М., 2006. С. 7).
16. Кофанов Л.Л. Восприятие сущностных элементов римского права в Испании I в. н.э. на материале lex Coloniae Ge^tivae Juliae, LXV и Lex Municipii Malacitani, LXIII: к проблеме эволюции legis actio sacramento in rem // Античная цивилизация и варвары. М., 2006. С. 290-303.
17. Отметим непоследовательность Л. Л. Кофанова в цитировании латинских текстов: ан-
тичные авторы цитируются с параллельным переводом, а муниципальные законы — без такового, хотя объём выдержек из них подчас достигает нескольких десятков строк (см. с. 296, прим. 21 и далее). Иначе делает Н. К. Спиченко, давая латинский текст муниципальных законов с переводом.
18. Даже если граждане муниципия были латинскими гражданами, то их всё равно неправомерно называть недавними варварами.
19. Vittinghoff F. Römische Kolonisation und Bürgerrechtspolitik unter Caesar und Augustus. Wiesbaden, 1951. S. 41; Шультен A. Колонизация в Риме // Очерки экономической и социальной истории древнего мира и средних веков. СПб., 1899. С. 230.
20. Hübner E. Carteia // RE. 1899. Bd. III. Sp. 1617-1620; González Roman G., Diaz M. Op. cit. P. 24; Hübner E, Schulten A. Italica//RE. Bd. 18. 1916. Sp. 2283-2284.
21. González Roman C. Op. cit. Р. 84-86, 196, 202; Remesal-Rodriguez J. Olproduktion und Olhandel in der Baetica // Münsterische Beiträge. 1983. B. 2. H. 2. S. 98; Miro J. Op. cit. Р. 229-248; Gabba E. Esercito e societа nella tarda repubblica romana. Firenze, 1973. P. 295; Циркин Ю.Б. Римский Эмпорион. С. 121-122; он же. Римская колонизация в Испании // Античный полис. Проблемы социально-политической организации и идеологии античного общества. СПб., 1995. С. 123-126, 129.
22. Cic. Arch. 10. 26; Clavel M., Leveque P. Vielles et Structures Urbanios dans l’Occident Romain. P., 1971. P. 30; García y Bellido A. Die Latinisierung Hispaniens// ANRW. Bd. I, 1. B.; N. Y., 1972. S. 470-486; Keay S. La Romanización... Р. 162-164.
23. González Roman G. y Diaz M.A. Op. cit. Р. 28-29; González Roman C. Op. cit. Р. 194-202, 210; Almagro-Gorbea M. Un scenario bellico // Hispania Romana. Milano, 1997. P. 55; Bosch-Gimpera P. Op. cit. Р. 515; Richardson J. Op. cit. P. 162-163.
24. Vittinghoff F. Op. cit. S. 72-73; Castillo C. Hispanos y Romanos en Corduba //Hispania antiqua. T. 4. Valladolid, 1974. P. 191 etc.; Knapp R. Op. cit. P. 9, 14; Schulten A. Valentia // RE. 2. R. Bd. 14. 1948. Sp. 2148; Konrad C.F. Segovia and Segontia // Historia. 1994. Bd. 43.4. P. 451; Malavolta M. La Carriera di L. Afranio (cos. 60 a.C.) //Miscillanea Greca e Roma. 1977. V. 5. P. 301-303; Salmon E.T. Roman Colonization under the Republic. L., 1969. Р. 164; Keay S. Processes... P. 130, 242. Galsterer H. Untersuchungen zum römischen Städtewesen auf der Iberischen Halbinsel. B., 1971. S. 11-12; Циркин Ю.Б. Древняя Испания. С. 175; он же. Римский Эмпорион. Путь к муниципию // Государство, политика и идеология в античном мире. Л., 1990. С. 121.
25. Galsterer H. Op. cit. S. 7.
26. Ссылка в прим. 1 на изданный в Испании «Словарь римского права» сопровождается ремаркой «см. подробнее» и потому носит чисто «декоративный» характер.
27. При этом ссылка на Гигина, из которого дан соответствующий перевод, дана без всяких уточнений, хотя помимо юриста Гигина был ещё и мифограф Гигин.
28. О низком уровне переводов Л. Л. Кофановым римских юридических текстов в литературе уже указывалось (Князький И.О. О пользе русского перевода Дтгест, или О научной добросовестности // Studia historica. Вып. V. М., 2005. С. 195-200).
I.G. Gurin
ASPECTS OF ROMANIZATION OF SPAIN: DURING EARLY EMPIRE IN NEWEST NATIVE LITERATURE
This is the review of a modern Russian historiography upon the problem — Romanization of Spain. The work marks, that recently the studying of the Spanish history of an early imperial period has mainly been done through a prism of the Roman law. The basic shortcoming of some researches is the use of only juridical literature, besides, problems are considered out of any historical context.
