CC BY
54
лажа, бараг лама гээд Yрынхеэрээ тайлбарилба ха гэжэ ойлго-жорхибобо. ЗYб даа, зYб! Буряад хугшэд, YбгэдYД юумэ Yрынхе-эрээ тааралдуулан зохёоходоо, онсо ондооохон гэжэ сэдьхэл-дээ баясан саашалаа бэлэйб». (И какого же она ламу ждет из Америки, раздумывал я, пока не сообразил, что это не «бараг лама», а Барак Обама, имя которого она услышала не совсем верно. Правильно! Наши старики-буряты и бабушки обладают исключительной способностью органично объяснять имя - порадовался я в душе, отправляясь дальше). Здесь рассказчиком как раз подмечена особенность и любовь художественного мышления бурят к поиску тождества сущности и имени. Поэтому в байках не раз отражается эта тема, такова история в осинских байках о знакомстве с Мартой Ивановной реального человека по имени Апрел Сергеевич - понятна казусность именно их первого представления друг другу. Общую почву имеет и распространенность анекдотов и баек на тему знания-незнания бурятского языка, так как очевидна важность этой темы и то, что она
Библиографический список
стала характерной и наболевшей темой в современности. В анекдотах и байках часто обыгрываются обе стороны медали, как знание языка, так и его незнание, причем знание бурятского языка необязательно бурятами оказывается источником конфуза героя баек. Примечательно обыгрывание в бурятских байках схем массового сознания в восприятии малочисленных народов Сибири и Крайнего Севера, когда герой - плут по сущности разыгрывает из себя чукчу и т.д.
Таким образом, можно сделать вывод о том, что и в байках, и в анекдотах осмысливаются насущные проблемы и явления действительности, характерные образы массового сознания, производится смеховая оценка и переоценка установившихся стереотипов и моделей поведения в обществе. Эти малые жанры представляют живучесть национальной смехо-вой культуры бурят и ее адаптацию к живой и меняющейся современности с сохранением самих основ мышления и ментальных репрезентаций.
1. Соктоев, А.Б. Становление художественной литературы Бурятии дооктябрьского периода. - У-У., 1976.
2. Цыбикова, Б.-Х. Б. Бурятские бытовые сказки. - У-У., 1993.
3. Мелетинский, Е.М. Введение в историческую поэтику эпоса и романа. - М., 1986.
Bibliography
1. Soktoev, A.B. Stanovlenie khudozhestvennoyj literaturih Buryatii dooktyabrjskogo perioda. - U-U., 1976.
2. Cihbikova, B.-Kh. B. Buryatskie bihtovihe skazki. - U-U., 1993.
3. Meletinskiyj, E.M. Vvedenie v istoricheskuyu poehtiku ehposa i romana. - M., 1986.
Статья поступила в редакцию 07.03.12
УДК 811.161.1
Terentyeva T V. ASPECTUAL AND TEMPORAL RUSSIAN VERB COMPLEX IN THE LIGHT OF COMPENSATORY PROCESSES THEORY. This article discusses the mechanism and dynamics of the compensatory processes that contributed to different reconsideration of functional and semantic relations between temporal and aspectual meanings of a single verbal wordform causing thereby specific formation of aspectual and temporal Russian verb complex.
Key words: the history of Russian language, compensatory processes, aspectual and temporal complex, verb.
Е.В. Терентьева, д-р филол. наук, доц. ВолГУ, г. Волгоград, E-mail: terentieva2008@yandex.ru
АСПЕКТУАЛЬНО-ТЕМПОРАЛЬНЫЙ КОМПЛЕКС РУССКОГО ГЛАГОЛА В СВЕТЕ ТЕОРИИ КОМПЕНСАТОРНЫХ ПРОЦЕССОВ
В статье рассматривается механизм и динамика компенсаторных процессов, которые способствовали различному переосмыслению функционально-семантических отношений между темпоральными и аспектуальны-ми значениями отдельной глагольной словоформы, обусловливая тем самым своеобразие формирования ас-пектуально-темпорального комплекса русского глагола.
Ключевые слова: история русского языка, компенсаторные процессы, аспектуально-темпоральный комплекс, глагол.
В современной лингвистической науке общепризнанным является положение о том, что разные стороны идеи времени в русском языке обнаруживаются в категориях, составляющих единый аспектуально-темпоральный комплекс [1; 2]. Формирование основных семантических категорий этого комплекса может быть осмыслено, на наш взгляд, с позиций теории компенсаторных процессов, разработанной в трудах профессора С.П. Лопушанской [3; 4]. Опираясь на исследования ученых-сла-вистов, в частности, на выступление Ив. Лекова «Компенсация - развивающий фактор в славянских языковых системах» [5, с. 46], а также на труды академика О.Н. Трубачева, который подчеркивал, что внимание исследователей «также должно быть обращено на всякого рода компенсации (в том числе междууров-невые) в развитии славянских языков» [6, с. 3], С.П. Лопушанс-кая дала определение понятию компенсаторности и обосновала типологию компенсаторных процессов.
1. Под компенсаторностью понимается заместительная функция, развивающаяся чаще всего на разных языковых уровнях взамен утраченных смысловых и функциональных отношений между грамматическими категориями и их формами [7, с. 671]. Компенсаторные процессы имеют различный характер и подразделяются на две разновидности. Процессы первой раз-
новидности, при которых компенсирующий компонент какого-либо языкового уровня берет на себя заместительную функцию взамен утраченного компонента того же уровня, не приводят к существенным изменениям на других уровнях языка. Компенсаторные процессы второй разновидности, напротив, охватывают другие языковые уровни, ярко проявляются в «междууров-невых» реализациях компенсирующих элементов и обнаруживаются в истории системы времен русского глагола.
На примере реконструкции соотношения претеритальной (О2) и презентной (О1) основ глагола с корневой морфемой *С^д-в праиндоевропейском С.П. Лопушанская показала, что количественные различия одной и той же группофонемы не нарушали равенства глагольных основ, сохранявшегося и в раннем прас-лавянском:
и.-е. * Су/д-п\пА О2 = О1 * Су/д-п\п -V прасл. * Су/д-п\апА О2 = О1 * Су/д-п\ап^
В этой реконструкции, кроме корневой морфемы, отмечен инфикс *-п-, обозначавший направленность действия вверх; к нему присоединялся суффикс *- п-, обозначавший в и.-е. способы глагольного действия, а в раннем праславянском эту же семантику выражала силлабема *-ап-, которая после разруше-
ния группофонемы взяла на себя заместительную функцию на фонологическом уровне. Однако данный компенсирующий компонент не изменил соотношения глагольных основ, сохранив их равенство, не привел к существенным изменениям на других уровнях языка (морфологическом или синтагматическом). Такого рода компенсаторные процессы С.П. Лопушанская относит к первой разновидности [8, с. 85-86].
Применение приемов лингвистического моделирования позволяет наглядно представить механизм компенсаторных процессов. Мы предлагаем представить этот процесс в виде следующей модели:
Аа =>Аа1,
где А - уровень языка,
а - утраченный компонент языкового уровня А, а1 - компенсирующий компонент языкового уровня A.
В позднем праславянском вследствие фонематических изменений, происходивших в результате активизации тенденции к построению слогов по принципу восходящей звучности, отмечалось появление носовых гласных, затем их утрата, формирование сверхкратких редуцированных и утрата их в слабой позиции, стяжение согласных, монофтонгизация дифтонгов, судьба вторичных слоговых плавных и т.д. Эти и другие фонематические изменения приводили к типологическим преобразованиям, в частности, парадигмы глаголов типа dvignonti, глагольные основы которых приобретали существенные различия, обусловливающие развитие у них в исторический период способности выражать как терминативную, так и инхоативную семантику, что затрагивало другие языковые уровни и приводило к межуровне-вой (лексико-грамматической) реализации компенсирующего компонента. Описанные изменения С.П. Лопушанская относит к компенсаторным процессам второй разновидности. В модели их можно представить следующим образом:
Aa =>A{b, с, d} ^ B,C,D где А - уровень языка,
а - утраченный компонент языкового уровня А,
{Ь, с, d} - межуровневая реализация компенсирующего компонента языковых уровней В, С, D [9].
2. Теория компенсаторных процессов позволяет осмыслить ход эволюционных изменений в языке и вскрыть механизм формирования аспектуально-темпорального комплекса русского глагола [10]. Как известно, исследователи истории русского глагола не раз выдвигали предположение, согласно которому перестройка древней системы времен была вызвана развитием (или усилением) категории вида [11, с. 24]. Рассматривая развитие видовых различий в русском языке, П.С. Кузнецов отмечал, что «осуществление противопоставления совершенного и несовершенного видов все в более четких формах идет параллельно с разрушением старой системы времен и что, возможно, именно все дальше идущее противопоставление совершенного и несовершенного видов и явилось предпосылкой разрушения старой временной системы, поскольку видовыми средствами начинали выражаться многие такие отношения, которые раньше выражались исключительно временами, хотя, как об этом свидетельствуют факты других славянских языков, развитие противопоставления совершенного и несовершенного видов не всегда приводит к разрушению временной системы» [12, с. 267].
Изменение форм в славянских языках, по мнению В.Г. Гака, «шло параллельно с семантическими изменениями, например, сохранение из четырех форм (перфект, имперфект, аорист, имперфект) только одной (перфекта) свидетельствует о том, что оппозиции, лежавшие в древней системе глагола, отпали, и перфект (в двух видах) взял на себя выражение значений, передававшихся в прошлом различными временными формами» [13, с. 52]. Унификация системы времен сопровождалась компенсаторными процессами. В тех славянских языках, где формировалась так называемая «зона утраты», запускался механизм компенсации в рамках компенсаторных процессов второй разновидности. В славянских языках, где «зона утраты» отсутствовала, начинал действовать механизм специализации и происходило своеобразное «удвоение системы». Так, особенностью болгарского языка является не просто факт сохранения простых и сложных претеритов, но и то, «что оппозиция аорист: имперфект, как и оппозиция перфект (в широком смысле): неперфект, нисколько не контаминируется с оппозицией совершенный вид: несовершенный вид. Самостоятельность двух видовых оппозиций по отношению друг к другу является полной, в результате чего их перекрещивание дает четыре заполненные клетки, так что «про-
стое прошедшее» выступает в четырех разновидностях: как 1) аорист совершенного вида, 2) аорист несовершенного вида, 3) имперфект несовершенного вида и 4) имперфект совершенного вида. И хотя наблюдается некоторое сродство аориста с совершенным, а имперфекта - с несовершенным видом, то именно только сродство, проявляющееся статистически в соотношениях соответствующих частот употребления и нигде не приводящее к семантическому смешению обеих оппозиций [14, с. 119]. Необходимо отметить, что в болгарском языке семантическая и структурная самостоятельность подчеркивается одинаковостью образования форм будущего времени для обоих видов и независимостью категории совершенного/несовершенного вида от способов действия [14, с. 120].
В истории русского языка под действием тенденции к унификации древняя система времен теряла устойчивость: в ней происходило семантическое сближение форм аориста, перфекта, плюсквамперфекта; утрачивался вспомогательный глагол-связка в формах перфекта. Сокращение развернутой претери-тальной подсистемы, которая была представлена простыми и сложными временами, уточняющими время протекания действия относительно любой точки отсчета, компенсировалась формированием единой видо-временной претеритальной формы, получившей способность использоваться как в абсолютном по отношению к моменту речи, так и относительном употреблении по отношению к другой форме времени. Изменения затронули и подсистему непрошедших времен, в истории которой взаимоотношение вида и времени проявились особенно ярко. Таким образом сформировалась единая видо-временная система русского глагола, в которой несовершенный вид определяет состав из трех временных форм, а совершенный вид - из двух временных форм [15, с. 235-236].
3. Уточнить механизм перестройки системы времен русского глагола с позиций теории компенсаторных процессов позволяет и высказанная рядом ученых идея о «внешнем и внутреннем времени». Как отмечает А.Л. Шарандин, в русском языке категория времени фиксирует внешнее проявление времени, когда действие соотносится с моментом речи, определяющим связь говорящего со временем действия как бы со стороны. Категория вида фиксирует внутреннее время, которое соотносит действие с самим собой, изнутри, и в этом случае не происходит разрыва между субъектом (говорящим) и действием, поскольку момент речи не является релевантным для характеристики протекания действия во времени. Кроме того, по мнению А.Л. Шарандина, унификация системы прошедших времен связана с формированием категории вида «через способы глагольного действия. Утрата временных значений тех или иных грамматических форм глагола сначала сопровождается их лексика-лизацией посредством способов действия, связанных прежде всего с признаками длительности, результативности и предельности, а затем уже на базе способов глагольного действия происходит процесс грамматикализации некоторых временных значений, представленных способами действия и связанных с характером протекания действия (процесса) во времени, в результате чего и формируется грамматическая категория вида, противопоставленная тем способам действия, которые остались на уровне семантико-словообразовательных группировок» [16, с. 378]. Ученый подчеркивает, что «категориальное значение вида лежит в плоскости временных отношений, но характер времени, отраженный в формах категории вида, принципиально отличается от временных значений, связанных с категорией времени русского глагола. Категория времени отражает отношение к восприятию и осознанию человеком «внешнего времени» обозначаемых ситуаций по отношению к моменту речи говорящего. В отличие от грамматического времени, размещающего ситуации по времени, «вид, по мнению Б. Комри, связан не с привязкой времени ситуации к некоторой другой временной точке, а скорее с внутренней временной характеристикой одной данной ситуации» (цит. по: Черткова 1996: 75» [16, с. 379]. Таким образом, при формировании аспектуально-темпорального комплекса русского глагола происходило сокращение форм, репрезентирующих внешнее время, и компенсация этого сокращения за счет форм внутреннего времени.
4. Подводя итоги, можно сказать, что изменения грамматической системы времен в истории русского языка протекали в рамках компенсаторных процессов второй разновидности, что
способствовало различному переосмыслению функционально- Некоторые наблюдения над историей видо-временной сис-
семантических отношений между темпоральными и аспектуаль- темы чешского, польского, украинского, белорусского языков по-
ными значениями отдельной глагольной словоформы, обуслов- зволяют говорить об универсальности компенсаторных процес-
ливая тем самым своеобразие формирования видо-временной сов и открывают перспективы сопоставительного изучения раз-
системы. различные виды м^уртвнювы^ лежащих в области личных моделей компенсационных замещений в русском языке
способов глагольного действия, и межкатегориальных компен- с аналогичными процессами в славянских и других индоевро-
саций, связанных с взаимодействием категории вида и време- пейских языках, что может способствовать более глубокому пони, обеспечивали полнофункциональность системы при сокра- ниманию процессов эволюции грамматического строя в целом.
щении ее компонентов.
Библиографический список
1. Бондарко, А.В. Аспектуально-темпоральный комплекс // Террия значения в системе функциональной грамматики: на материале русского языка. - М., 2002.
2. Маслов, Ю.С. Очерки по аспектологии. - Л., 1984.
3. Лопушанская, С.П. Развитие системы времен древнерусского глагола // Научные школы Волгоградского государственного университета. Русский глагол: История и современное состояние. - Волгоград, 2000.
4. Лопушанская, С.П. Функционально-семантические изменения русского глагола в диахронии // Мир русского слова и русское слово
в мире: материалы XI Конгресса МАПРЯЛ, 2007. - Sofia, 2007. - Т. 3.
5. Леков, И. Компенсацията - развоен фактор в славянските езикови системи // VII Miкdzynarodowy kongres slawistуw. Streszenia referatуw i komunikatуw. - Warszawa, 1973.
6. Трубачев, О.Н. Славянская этимология и сравнительность: от съезда к съезду // Вопросы языкознания. - 1998. - № 3.
7. Лопушанская, С.П. Компенсаторные процессы в истории русского (славянского) глагола как отражение языковой картины мира //
Русская словесность в контексте современных интеграционных процессов. - Волгоград, 2007.
8. Лопушанская, С.П. Компенсаторные процессы в истории русского глагола // Академик О.Н. Трубачев: слово о замечательном волгоградце. - Волгоград, 2003.
9. Терентьева, Е.В. Компенсаторные процессы в истории русского глагола: возможности моделирования // Модели в современной науке: единство и многообразие: сб. науч. тр. - Калининград, 2010.
10. Терентьева, Е.В. Компенсации в истории языка как фактор формирования аспектуально-темпорального комплекса русского глагола // Известия Российского государственного педагогического университета им. А.И. Герцена. - 2008. - № 11 (62). - Общественные и гуманитарные науки.
11. Маслов, Ю.С. Вопросы глагольного вида в современном зарубежном языкознании // Вопросы глагольного вида / отв. ред. Ю.С. Маслов. - М., 1962.
12. Кузнецов, П.С. Историческая грамматика русского языка: морфология. - М., 1953.
13. Гак, В.Г. Типология аналитических форм глагола в славянских языках (Иррадиация и конкатенация) // Вопросы языкознания. - 1997.
- № 2.
14. Маслов, Ю.С. Категория совершенного/несовершенного вида в славянских языках // Избранные труды: аспектология. Общее языкознание. - М., 2004.
15. Бондарко, А.В. Вид и время русского глагола (значение и употребление). - М., 1971.
16. Шарандин, А.Л. Языковая категоризация времени как отражение русской ментальности // Слово в языке и тексте: сб. статей к 85-летию со дня рождения С.П. Лопушанской. - Волгоград, 2011.
Bibliography
1. Bondarko, A.V. Aspektualjno-temporaljnihyj kompleks // Terriya znacheniya v sisteme funkcionaljnoyj grammatiki: na materiale russkogo yazihka. - M., 2002.
2. Maslov, Yu.S. Ocherki po aspektologii. - L., 1984.
3. Lopushanskaya, S.P Razvitie sistemih vremen drevnerusskogo glagola // Nauchnihe shkolih Volgogradskogo gosudarstvennogo universiteta. Russkiyj glagol: Istoriya i sovremennoe sostoyanie. - Volgograd, 2000.
4. Lopushanskaya, S.P Funkcionaljno-semanticheskie izmeneniya russkogo glagola v diakhronii // Mir russkogo slova i russkoe slovo v mire: materialih XI Kongressa MAPRYaL, 2007. - Sofia, 2007. - T. 3.
5. Lekov, I. Kompensaciyata - razvoen faktor v slavyanskite ezikovi sistemi // VII Miedzynarodowy kongres slawistow. Streszenia referatow i komunikatow. - Warszawa, 1973.
6. Trubachev, O.N. Slavyanskaya ehtimologiya i sravniteljnostj: ot sjhezda k sjhezdu // Voprosih yazihkoznaniya. - 1998. - № 3.
7. Lopushanskaya, S.P Kompensatornihe processih v istorii russkogo (slavyanskogo) glagola kak otrazhenie yazihkovoyj kartinih mira // Russkaya slovesnostj v kontekste sovremennihkh integracionnihkh processov. - Volgograd, 2007.
8. Lopushanskaya, S.P Kompensatornihe processih v istorii russkogo glagola // Akademik O.N. Trubachev: slovo o zamechateljnom volgogradce.
- Volgograd, 2003.
9. Terentjeva, E.V. Kompensatornihe processih v istorii russkogo glagola: vozmozhnosti modelirovaniya // Modeli v sovremennoyj nauke: edinstvo i mnogoobrazie: sb. nauch. tr. - Kaliningrad, 2010.
10. Terentjeva, E.V. Kompensacii v istorii yazihka kak faktor formirovaniya aspektualjno-temporaljnogo kompleksa russkogo glagola // Izvestiya
Rossiyjskogo gosudarstvennogo pedagogicheskogo universiteta im. A.I. Gercena. - 2008. - № 11 (62). - Obthestvennihe i gumanitarnihe nauki.
11. Maslov, Yu.S. Voprosih glagoljnogo vida v sovremennom zarubezhnom yazihkoznanii // Voprosih glagoljnogo vida / otv. red. Yu.S. Maslov. -M., 1962.
12. Kuznecov, P.S. Istoricheskaya grammatika russkogo yazihka: morfologiya. - M., 1953.
13. Gak, V.G. Tipologiya analiticheskikh form glagola v slavyanskikh yazihkakh (Irradiaciya i konkatenaciya) // Voprosih yazihkoznaniya. - 1997.
- № 2.
14. Maslov, Yu.S. Kategoriya sovershennogo/nesovershennogo vida v slavyanskikh yazihkakh // Izbrannihe trudih: aspektologiya. Obthee yazihkoznanie. - M., 2004.
15. Bondarko, A.V. Vid i vremya russkogo glagola (znachenie i upotreblenie). - M., 1971.
16. Sharandin, A.L. Yazihkovaya kategorizaciya vremeni kak otrazhenie russkoyj mentaljnosti // Slovo v yazihke i tekste: sb. stateyj k 85-letiyu so
dnya rozhdeniya S.P Lopushanskoyj. - Volgograd, 2011.
Статья поступила в редакцию 13.02.12
УДК 8Р2: 4Р
Tolstosheeva L.Yu. TEXTUAL ASSOCIATIVE-SEMANTICAL FIELD OF INDEFINITE QUANTITY IN POETRY BY V.V.KHLEBNIKOV. The article is devoted to analysis of lexical means of expression of semantics of indefinite quantity in poetic texts by V.V. Khlebnikov.
Key words: category of quantity, Khlebnikov, semantics, number, textual associative-semantical field.
