CC BY
201
ФИЛОЛОГИЯ И КУЛЬТУРА. PHILOLOGY AND CULTURE. 2012. №1(27)
УДК 72.01
АРХИТЕКТУРА В ПОЛЕ ЭКЗИСТЕНЦИАЛЬНОЙ ФЕНОМЕНОЛОГИИ: ВОЗМОЖНОСТЬ ДИАЛОГА?
© В. А.Казакова
Статья посвящена анализу теоретического потенциала исследования архитектурного сознания начала XXI века в контексте экзистенциальной феноменологии. Рассматривается проблема диалога современной архитектуры и философии как видов мифологического мышления.
Ключевые слова: архитектурное сознание, мифологическое мышление, диалог, экзистенциальная феноменология, «бытие-к-смерти» архитектуры.
Трансформации современной культуры настолько стремительны, что проследить их, не говоря уже о том, чтобы осознать, становится практически невыполнимой задачей. И дело даже не в инертности разума исследователей. Проблема состоит в том, что исследователи сами являются частью мутирующей культуры. Утрируя, можно сказать, что начинает исследование один субъект культуры, а заканчивает (если вообще заканчивает) - уже совершенно другой - и в другой культуре. Все, что фиксируется теорией в гонке за ускользающей реальностью - всегда уже прошлое. Если мы что-то поняли, значит нас -тех, кто был там - уже нет. Процедура понимания уже перестроила наше сознание / картину мира. Получается, что попытка осмысления происходящего «выбрасывает» нас из нас самих. Быть больше самого себя, быть вне себя - где?
Феноменология Хайдеггера как пространство поиска
Сознание «потерянной самости» знакомо теперь деятелям всех культурных практик: историки говорят о «смерти истории», литераторы - о «смерти автора», архитекторы - о «смерти архи-тектуры»1. Экзистенциальные проблемы, вырастающие из переживания собственного отсутствия в мире: отчаяние, страх, неспособность к действию - актуализировались уже в философии
XIX века (герменевтика, экзистенциализм), но стали насущны и очевидны для других форм мышления только к началу XXI в.
Крах поисков оснований индивидуального сознания привел к постулированию методологической несостоятельности «философской робинзонады» - изучения изолированного человека. То есть, мы не можем обнаружить нас самих, обратившись «во внутрь» себя. Нас там нет. Мы становимся «самими собой» только в отношении к кому-то еще: Я возникает в пространстве Я и не-Я. В диалоге.
1 См., например [1].
Диалог как принцип «общения равных» был развернут в концепции М.Бахтина. Исследователь, следующий данному принципу, не становится в позицию «всезнающего Бога» по отношению к исследуемому произведению, но ведет диалог с ним, проявляя как культурную специфику произведения, так и свою собственную. Узнать «лицо» собственной культуры можно только в «зеркале» другой культурной вселенной. «В то время, как мы изучаем греков, они изучают нас» - слова культурантрополога Леви-Стросса становятся понятны уже не только историкам и литературоведам. Теоретики архитектуры, музыки, театра все чаще признают себя настолько же субъектами исследования, насколько и объектами его.
Однако принцип диалога может быть реализован не только в исторической перспективе. Один из вариантов - построение междисциплинарного диалогического пространства. Речь идет не о пространстве междисциплинарных исследований (хотя сейчас трудно пока провести четкое отграничение от них) и не о случае, когда одна наука становится объектом другой (философия истории и история философии, философия архитектуры и архитектура философии2), хотя и это может быть рассмотрено как диалог.
Данная работа представляет собой попытку построения пространства диалога по принципу «вслушивания» - тот случай диалога, в котором стороны делятся своими проблемами и получают возможность взглянуть на свои «внутренние»,
2 О специфике этого, не вполне очевидного отношения см., например, С.Б.Веселова «Город - архитектура - философия» («... философия описывается как архитектура, то есть в понятиях последней, что подчиняет ее архитектуре. Метафизика производит архитектоническую картину мира в качестве парадигмы опорного фундамента для того, чтобы скрыть нехватку доводов и обосновывающих ее положений. Философия репрезентируется как архитектура, переводится в архитектуру .») [2].
«уникальные» неурядицы несколько шире - чуть «со стороны». Что дает такой диалог? Мы уже упоминали выше психотерапию. Как минимум таким образом можно снять панику, ужас неизвестного, растерянность. Как максимум - найти способ жить дальше...
Архитектура и философия находят все больше точек соприкосновения: теперь уже очевидно огромное влияние как философии на архитектуру, так и архитектуры на философию3. Но где, в каком пространстве они могут быть соотнесены не по образцу иерархических «базиса и надстройки», а как равноправные собеседники? Нам представляется, что таким пространством может быть феноменология. Именно феноменологический метод позволяет сохранить специфику участников диалога: встретиться должны не только сознания архитектора и философа, но сама реальность философии и архитектуры - во всей телесности их «текстов». Своеобразие языков этих двух культурных феноменов служит основой «инаковости» их миров друг другу. Категория феномена сама диалогична: она обозначает явление встречи «внешнего и внутреннего» - место тождественности бытия и мышления, сознания и окружающего его мира. На наш взгляд, представляется эвристически значимым перевести переживание кризиса самосознания архитектуры в категории экзистенциальной феноменологии Хайдеггера4.
Для нас важно, во-первых, то, что философия этого мыслителя построена на диалоге как имплицитно - для автора («Зов», «вслушивание», «внимание» являются основными категориями), так и эксплицитно - для стороннего наблюдателя (она представляет собой не приведенный к общему знаменателю диалог практически всех методологий философствования начала XXI в.).
Второе обстоятельство, которое привело к выбору в качестве основы исследования именно феноменологии Хайдеггера, состоит в особенностях изложения этой философии: она не может быть понята посредством логического анализа
3 Такие работы как «Готическая архитектура и схоластика» Э.Панофского заложили фундамент для множества исследований. Из российских авторов упомянем С.Б.Веселову, В.С.Глазычева, В.П.Капустина, А.Г.Раппопорта, Г.Ревзина.
4 Мы не будем здесь останавливаться на отношении Хайдеггера к самой архитектуре. Во-первых, предметом нашего интереса является не она, а архитектурное
сознание. Во-вторых, важной для настоящего исследования является не содержательная - мироописа-тельная - сторона мировоззрения философа, а лишь методология проникновения самосознания в «разрыв бытия».
текста, но требует вживания, со-пере-живания. Текст Хайдеггера может быть рассмотрен как «идеальное произведение» - пустота, предлагающая сложноструктурированное пространство, позволяющая раздвинуть плотную атмосферу «людской заботы» и вслушаться в зов собственного бытия, которое у каждого свое. Работа по «пониманию» этой философии требует актуализации собственного опыта «бытия-к-смерти». Отсутствие такового не может быть компенсировано никакими чисто интеллектуальными усилиями. Другими словами, философия Хайдеггера существует только как пространство диалога самосознающего сознания и текста. Поэтому она идеальна для «встречи» философского и архитектурного сознания, для которого сейчас (конец XX - начало XXI вв.) как никогда актуальны «мысли о смерти».
Текст философии, как и текст архитектуры весьма специфичен. Так же, как и текст архитектуры он интуитивно близок и необходим каждому человеку современного мира. Но в такой же степени этот язык непонятен и чужд. Не только «профанам», но и «посвященным» - философам и архитекторам. Мы говорим этим языком, но не знаем, как. Честнее сказать - язык говорит нами.
Еще одно общее для них - момент возникновения, выход из небытия в то самое пространство, куда мы «выходим из себя» (из разных себя) в одно. Это пространство характеризуется прежде всего отсутствием социально-культурных определенностей (мы знаем, откуда мы идем, но в принципе не знаем, КТО мы), а следовательно, все мы оказываемся в одном мире - едином мире возможного, противостоящего множественности действительных миров. Точки «выхода» в это пространство - это точки созидания, творения, понимания, они индивидуальны и специфичны для каждого языка культуры.
И все же это пространство едино. Чтобы «войти в текст», нам придется немного расширить пространство диалога5. Рассмотрим самый общий случай «выхода в не-по-себе» (не инди-
5 Пространство диалога, на фоне которого разворачивается становление вышеперечисленных феноменов, чаще всего обозначается как «миф». Но понятие мифа весьма сложное и неоднородное. Приведем два полярных его понимания. С одной стороны, миф - состояние низшей ступени нерефлективного сознания, некритически принимающего окружающую действительность. С другой стороны - это высшее проявление осознанности мира, слияние мысли и бытия, высшая степень реальности сознания - «чудо», по определению Лосева. Сложность состоит в том, что цель нашего исследования требует одновременного использования категории мифа в обоих смыслах.
видуального, а «общекультурного»), когда вся культура разом «вышла из себя» первый раз: Осевое время.
Осевое время. Рождение архитектуры на фоне...
Время рождения теоретического мышления, а следовательно, рождения истории, философии, религии, театра ... архитектуры6: происходит разрыв сознания и мира, человек обретает способность отвлеченного взгляда на окружающее. Мир становится непонятным. Впервые происходит «раздвоение личности»: я еще помню, что было все понятно, и теперь что-то со мной стало, я не понимаю ничего, и в том числе - кто я. Переживания небытия, пустоты, греха естественно приводят к стремлению «вернуться». В «исторической теории» это концепции «Золотого века», в философии - круговорота от хаоса к порядку и обратно; архитектура видит свою цель в «реконструкции» сакрального пространства, музыка - в восстановлении вселенской гармонии. «Трещина бытия» - таково общее, родовое пространство архитектуры, религии, истории, философии, театра. Все они могут быть рассмотрены как способ самосохранения разорванной культурной ткани7. И все они являются машинами создания нового мифа. Только вот созданный миф не сохраняет непрерывность «естественного». Созданных мифов много, они продолжают спорить, провоцируя новые разрывы, новые мифы . вплоть до нашего, разодранного уже в клочья мира XXI века.
Наиболее полно в различных культурных практиках разрыв этот осознается в паре категорий «наблюдатель - реальность». Парадокс, лежащий в основании разрыва, в самом простом виде можно сформулировать так: с одной стороны, наблюдатель полагает себя активным субъектом (это его основное отличие от наблюдаемой реальности). С другой стороны, он по определению пассивен: объективный мир - тот, который неподвластен влиянию наблюдателя.
В философском сознании эти разрывы более или менее отчетливо фиксируются «с самого начала» - от Осевого времени. В профессиональном сознании других областей культуры разрывы стали приниматься во внимание только с начала ХХ века. В мире физики, живописи, литературы, математики, музыки появился новый герой
6 «Архитектура рождается лишь с началом истории» -подробнее о «механизмах» ее рождения см.: [3].
7 См., например: об истории и философии - Ясперс К.
«Смысл истории»; о религии и философии -
Е.А.Торчинов «Пути Востока и Запада», М.К.Мамар-
дашвили «Рождение философии на фоне мифа»; о те-
атре - А.Н.Павленко «Теория и театр».
- наблюдатель. Произведение, автор, зритель, теоретик, объект и субъект исследования теперь растворились в неком «кто», главное свойство которого находиться в состоянии самопознания, «пути к себе».
В этой ситуации размытых границ анализ именно архитектурного сознания (наиболее полно содержащего и «вещность произведения» и «творческую установку» автора) позволяет спроецировать самые разные теоретические построения на особое пространство «разрыва». И рассмотреть их «со стороны» как разные ракурсы взгляда на один и тот же процесс.
Архитектура: мышление и миф
Никто не станет утверждать, что философия равна совокупности всех философских произведений. Она много больше. Прежде всего, философия - это философствование, т.е. особое состояние, переживание. Кроме этого, она продукт этого переживания, мировоззрение (вполне обходящееся без фиксирования его на бумаге). Так и архитектура много больше, чем сумма зданий, улиц, городов8. Архитектура - это еще и способ мышления, и переживание-состояние. Быть захваченным философией не то же, что быть захваченным архитектурой, но и то, и другое захватывает мысль, живет в ней. Архитектура, как и философия, - формы мысли и формы мифа. В этом контексте будет правильной такая постановка вопроса: что переживает архитектура в момент, когда она оказывается в разрыве мифологической ткани? Предварительно можно сказать, что именно в точках разрыва архитектура обретает самосознание. В рамках архитектурного дискурса возникает вопрос о сущности архитектуры, ее смысле. Попытка отыскать самость, «субстанцию» архитектуры приводит в XVIII-
XX вв. ко все большему сознанию ответственно-
9
сти .
Интересно движение поиска самости. Первое, что отражается в сознании, - ответственность, но ответственность внутри мифа (архитектора перед заказчиком) и в момент разрыва мифа существенно различны. В разрыве бытия архитектура обнаруживает, что она оказывает огромное влияние на ВСЕ сферы культуры: экономику, политику, . философию.
8 «Архитектура - это не только постройка, это именно пространство существования различных коммуникативных структур, обусловленных политикой, экономикой, уровнем развития науки, искусства, социальной сферы» [4].
9 «Понятие социальной ответственности профессии в целом и ее представителей, в частности,- это продукт развития архитектуры и общества последних двух столетий» [5].
Отсутствие понимания собственного смысла приводит к его построению - рождается миф модерна о всемогуществе архитектуры.
Следующее движение (в логике построенного мифа) приводит к новому разрыву: если архитектура представляет собой основу всего, то что же лежит в ее основании?! И она замирает перед фактом собственной безосновности. Если архитектура является ВСЕМ, то для чего нужно еще одно слово? Достаточно сказать: экономика, политика, искусство, психология, идеология. Архитектура растворяется в культуре, и бритва Оккама готова срезать этот «лишний» термин. Архитектура оказывается наедине со своим небытием. Замершая в молчании, она тем не менее слышит в свой адрес нескончаемые упреки: по пути к небытию она прилюдно обнажила свою вину/ответственность, а люди-масса существуют только за счет противостояния «чужим»-виноватым.
Один из способов не потонуть в толках толпы - сделать шаг из замирания на краю пропасти в саму пропасть, в небытие. И архитектура делает этот шаг: растворяется в природе фракталов, нелинейной логике машин, подчиняется ландшафту... умирает.
«Бытие-к-смерти» архитектуры. Выход в пространство диалога
Смерть архитектуры. Несомненно, страшное словосочетание. И понятно желание обосновать ошибочность его, неприменимость к действи-тельности10. Тем не менее нам представляется важным рассматривать тезис о «смерти архитектуры» как реальность современного архитектурного сознания. Само появление этого понятия11 можно принять за «симптом» специфических процессов, протекающих на границе бытия и сознания - в области феноменов.
Выше мы говорили о феноменологии Хайдеггера как о возможном пространстве диалога
10 Например, так: «Понятно, что Нельсону необходимо было освободить в общественном сознании место для дизайна, но наряду с архитектурой конец предрекли и городам, и истории. Однако темы, как и «вечные» вопросы, не могут исчезнуть (а город и история
- тоже «вечные» темы человеческой культуры), они могут переживать метаморфозы, и только сознание, ориентированное на фиксацию следов, на традицию, не видит этого движения, подлинной жизни великих тем» [6].
11 Вне зависимости от того, соответствует ли оно какому-либо явлению архитектурной практики или нет, положительно или отрицательно оценивается это явление (если оно все же имеет место быть).
архитектуры и философии12. Теперь мы можем сказать, что одним из поводов для диалога может стать близость опыта возможной смерти: «бы-тие-к-смерти» и «смерть архитектуры».
В заключение сделаем набросок подобного диалога, выразив в терминах феноменологии те процессы, которые переживает сейчас архитектура:
• Шаг первый. Заступание в разрыв понятного мира/мифа. Место отношений «архитектор
- заказчик» занимают новые отношения «архитектор - общество», «архитектор - культура». Возникает необходимость осмысления собственно «архитектурной позиции», не зависимой от заказчика (как индивида, так и культуры в целом).
• Шаг второй. Попытка построения этой собственной (архитектурной) позиции приводит к обнажению затерянности в человеко-самости, т.е. осознанию «человеческого, слишком человеческого» основания архитектурной действительности, ее обусловленности массой не-архитектурных культурных практик (мифов).
• Шаг третий. Реакция на обнажение затерянности в человеко-самости: отказ от «заботы культуры»13 и утверждение идеи «миросо-зидания ex тЫЬ» без первичной опоры на озаботившуюся заботливость14.
• Шаг четвертый. Отказавшись от опоры, архитектура вынуждена строить собственную онтологию15 и, соответственно, получает возможность быть самой собой.
12 Возможно, правильнее будет сказать - диалога архитектурного и философского сознаний.
13 Наглядно-натуральная убедительность творимого Реального и его «объектов» проявляет и своеобразную заботу о творческой метущейся душе, о всех проявлениях авторского сомнения: вместе с естественной наукой она полностью искореняет любые формы онтологического беспокойства [7].
14 Здесь уместна, на наш взгляд, цитата: «.Последнее вовсе не совпадает с концепцией «воспитания человека новой формации» - базовой для соцреализма. Здесь иной тип объективации: не нормативное предписание кому-либо как жить, но внимательное вглядывание-вчувствование в новый, возможный, ещё необитаемый мир» [7].
15 «Истинный, единственно важный вопрос, на который может ответить и стремится отвечать в лучших своих редакциях проектирование, особенно проектирование архитектурное, - это вопрос о Мире и Человеке: что за картина мира стоит за этим, как в этой картине может жить человек и что это за человек?»
• Шаг пятый. Но эта возможность быть собой требует вновь и вновь отрешаться от иллюзий людей16.
• Шаг шестой. А такое отрешение от всего и приводит последовательно к отрешению от себя17 - в себе самой уверенной и ужасающейся свободе к смерти.
Безусловно, намеченный диалог требует более полного воплощения, но и в таком виде «генеалогия» мифа о смерти архитектуры, как нам представляется, уже не требует попыток бегства в оправдания, а может послужить в качестве «точки роста».
1. The End of Architecture? Documents and Manifestos: Vienna Architecture Conference (Architecture &
Design) Peter Noever (Editor). - N.Y., Prestel. -1999. - 136 p.
ARCHITECTURE IN THE FIELD OF EXISTENTIAL PHENOMENOLOGY: POSSIBILITY OF DIALOGUE?
V.A.Kazakova
The article is devoted to the analysis of the theoretical potential of research in the sphere of architectural consciousness at the beginning of the XXI century in the context of existential phenomenology. The problem of dialogue between modern architecture and philosophy as kinds of mythological thinking is considered.
Key words: architecture consciousness, mythological thinking, dialogue, existential phenomenology, «being-and-death» of architecture.
Казакова Валентина Александровна - кандидат философских наук, старший преподаватель кафедры философии Казанского архитектурно-строительного университета.
E-mail: kazval@inbox.ru
Поступила в редакцию 06.09.2011
16
То есть, проектирование исходит из допущения включённости всех изменений в состав реальности. Вспоминая древнее учение о видимом мире как майе, Покрывале Изиды, можно сказать проще -планирование и пресловутый «здравый смысл» размещаются (как правило - уютно) под Покрывалом Изиды, проектирование и мышление - попытка подняться над ним (не всегда неудачная попытка, что не может не обнадёживать) [7].
17 «Точно ли это архитектура? Где убеждённость в том, что не какая-то иная практика в дверь стучала? Без имени ещё, без места легитимного и признанного в общественном раскладе... не деятельностей ещё, не заказов, не институтов тем паче, но видов мысли и чувства, стремящихся стать чем-то, обладающих интенцией быть новой единицей, узлом, «складкой» на поле постоянно меняющейся карты совокупной человеческой деятельности?!» [7].
2. Веселова С. Б. Город - архитектура - философия //
URL: http: www. anthropology .ru/ru/texts/veselova/
city.html (дата обращения: 31.08.2011).
3. Ревзин Г. Очерки по философии архитектурной формы. - М.: ОГИ, 2002. - 144 с.
4. Хачатуров С. Порог честности. Игра в архитектуру на венецианской биеннале // Время новостей. -№171. - 17.09.2008 // URL: http:archi.ru/events/ news/news_current_press.html?nid=9137&fl=1&tid_ 1=1 (дата обращения: 31.08.2011).
5. Фесенко Д.Е. Архитектурная профессия и социальная ответственность // Архитектурный вестник. - 2006. - N.5(110). - С.44-49.
6. Никитин В.А. Генезис архитектурной культуры // URL: http:circle.ru/personalia/nikitin/ak_b.html (дата обращения: 31.08.2011).
7. Капустин П.В. Тезис о «леонидовщине» и проблема реальности в архитектуре и проектировании (Часть II) // URL: http:archvuz.ru/numbers/ 2007_4/ia2 (дата обращения: 31.08.2011).
