CC BY
246
т
дискуссия
журнал научных публикаций
ФИЛОСОФИЯ И КУЛЬТУРОЛОГИЯ
И. Б. Емельянова, аспирант, кафедра всеобщей истории искусств, Российский государственный гуманитарный университет, г. Москва, Россия, [email protected]
АРХИТЕКТУРА В ФИЛОСОФИИ ЛЮДВИГА ВИТГЕНШТЕЙНА
Взаимоотношения философии и архитектуры в последние двадцать лет стали выделяться в отдельный предмет, прежде всего, в западноевропейской науке. Так, в 2009 г. на базе Ньюкаслского университета в Великобритании было создано Международное общество философии архитектуры (International Society for the Philosophy of Architecture). Отдельным курсом предмет «Философия и архитектура» читается будущим архитекторам в Академии Архитектуры Швейцарии, основанной архитектором с мировым именем Марио Ботта в г. Лугано. Предмет -
«Актуальные философские проблемы архитектурной деятельности» также читается для студентов Московского архитектурного института.
Крупнейший итальянский архитектор Массимилиано Фуксас в 2008 г. публикует в газете статью под заголовком «Философия и архитектура»1, желая выделить данную проблему для современных архитекторов.
Обозначенный предмет обладает весьма разнообразным содержанием, автор же в настоящей статье решил рассмотреть «частный случай»: архитектурную работу знакового философа XX столетия Людвига Витгенштейна.
Людвиг Витгенштейн (1889-1951) — австро-английский философ, один из ос-
нователей аналитической философии и, безусловно, знаковая фигура ХХ столетия. Его «Логико-философский трактат» (1921) прямо повлиял на создание программы логического позитивизма Венским кружком, а «Философские исследования» (опубликованы посмертно в 1953 г.) — на британскую лингвистическую философию, философию обыденного языка.
В 1926 г. Людвиг Витгенштейн при участии ученика архитектора Адольфа Лооса Пауля Энгельманна проектирует и строит дом своей сестре, подписавшись на окончательном плане дома — «Людвиг Витгенштейн. Архитектор».
Некоторые исследователи наследия Витгенштейна и, в частности, Франческо Амен-доладжине, рассматривают архитектурную работу мыслителя как «философский труд в камне»2, занимающий промежуточное положение между его «Трактатом» и «Исследованиями». Дом для сестры Гретль в Вене — это одновременно и строительный объект, и концептуальное произведение, определяющее в истории философии проблемы, касающиеся логического основания математики. Это пример непосредственного пересечения философского творчества и современной культурной ситуации, сложившейся в архитектурной среде Вены.
Дом для сестры Гретль в Вене -это одновременно и строительный объект, и концептуальное произведение, определяющее в истории философии проблемы, касающиеся логического основания математики.
№ 9 (27) СЕНТЯБРЬ 2012
ДИСКУССИЯ 4
журнал научных публикаций Ц
Период, совпавший со строительством, был весьма сложным для Витгенштейна, это было время его драматического контакта с миром. «Логико-философский трактат» был написан, и, как представлял себе философ, все, что нужно, он уже написал. Этот период вплоть до начала работы над «Философскими исследователями» Амендоладжине называет «мирским» в жизни мыслителя. Витгенштейн работает сельским учителем, садовником в монастыре. Возможность принять участие в строительстве стала проверкой его логических исследований. Проектная работа стала работой философской, в которой переосмысливались некоторые положения «Трактата».
Проблема проектирования как языка не скрылась от внимания Витгенштейна. Используя бесчисленные языки, развивающиеся на разных уровнях, двусмысленность и многозначность строительных и проектных знаков, философ проверяет на архитектурной практике как, с одной стороны, невозможно высказать все и как иногда нельзя промолчать, даже если не хочешь говорить. При этом мыслитель тщательно контролирует отношения каждой конструктивной связки. Многие свидетели строительства вспоминали, какое пристальное внимание Витгенштейн уделял каждой детали, которая тщательно просчитывалась. Проект — это логическая машина, которая следует неотвратимым правилам, но ее конкретизация, ее «приход в мир» в качестве дома уклоняется от случайных законов как физическая либо механическая машина, работу которой можно контролировать лишь до определенных пределов. Такая саморегуляция реальности по отношению к математической логике появляется затем в «Исследованиях», где машина (ее структура) является символом способа ее функционирования.
Какие же средства выражения выбрал философ для воплощения гипотез? Дом строился на изолированном широком участке, бывшем ранее ботаническим садом. Дж. Г. фон Райт, финский последователь творчества философа, в биографическом очерке о Витгенштейне пишет следую-
Дом не имеет ничего общего с искусством, а архитектуру, следовательно, нельзя причислять к области искусства.
щее: «Лишенный всякой декорации (дом) характеризуется строгой точностью размеров и пропорций, обладает той же простой и статичной красотой периода "Трактата". Мне не кажется, что его можно отнести к какому-либо особому стилю, но горизонтальная крыша и использованные материалы — железобетон, стекло — и сталь — напоминают наблюдателю типично современную архитектуру (в 1914 г. Витгенштейн познакомился с А. Лоосом, чью работу он уважал)»3.
Творчество австрийского архитектора Адольфа Лооса (1870-1933) сыграло важнейшую роль в развитии европейского рационализма 1920-х гг. В статье «Архитектура» (1911) Лоос пишет о том, что «...дом не имеет ничего общего с искусством, а архитектуру, следовательно, нельзя причислять к области искусства»4. Все, что в архитектуре подчиняется цели (кроме монумента и надгробия), исключается из области искусства. Искусство нацелено на будущее, поэтому оно не всегда может быть признано в настоящее время, а дом должен быть нацелен на настоящее, создавать удобство и должен нравиться всем. Интересно, что многоквартирный дом самого
дискуссия
журнал научных публикаций
Лооса на Махаэлерплац в Вене (1909-1910) вызвал скандал, настолько его лаконичные формы были необычны. На упреки архитектор отвечал, что дом не должен иметь броский вид и внешне должен соответствовать своему времени. По мнению архитектора, настоящее здание — то, которое сложно отобразить в плоскости. «Предметом моей высшей гордости, — писал Лоос, — является то, что созданные мною интерьеры совершенно не передаются фотографией и что живущие в них люди не узнают свои квартиры на фотоснимках, как обладатель картины Моне не узнал бы ее в копии»5.
В своем творчестве Адольф Лоос искал разумно организованные простые геометрические объемы, создав пространственный план, объединяющий все помещения дома в единую, как бы перетекающую систему, которая замыкалась в себе, не стремясь сообщаться с окружением, — подобная организация пространства повлияет на творчество таких архитекторов, как Ле Корбюзье, Вальтер Гропиус, Питер Ауд.
Для нас особое значение имеет использование Витгенштейном определенного архитектурного языка в те годы, когда дебаты, касающиеся как
ФИЛОСОФИЯ И КУЛЬТУРОЛОГИЯ
раз этого языка, особенно в Вене, вызывали огромный интерес не только со стороны строителей и архитекторов: Венский кружок в своем программном документе дает ясное указание на рациональную архитектуру.
Витгенштейн не участвует ни в дебатах, касающихся архитектуры, ни в спорах по поводу орнамента, хотя его выбор сознателен и точен. Витгенштейн не озабочен проблемой орнамента в той мере, в какой этим был занят Лоос, и не потому, что не придавал ей большого значения, а потому, что для него эта проблема не существовала. По мнению Фран-ческо Амендоладжине, здесь проявляется агностицизм Витгенштейна. Он ничего не отрицает и не доказывает, он говорит: «Я не знаю». Философ выбирает другой язык, в котором орнамент является непроизносимым звуком: это — тишина. «Тогда почему восхищаемся этим, а не другим? Не знаю»6.
Интересен подход Витгенштейна к выбору строительных материалов для дома. Он стремится использовать новейшие материалы и обращается с заказами в основном к индустриальным фирмам, а не к ремесленникам: металлические стеклопакеты минимальной толщины, той, которая изначально задумывалась философом, плоская крыша из ксилолита, который, по мнению Лооса, являлся революционным выбором, радиаторы, которые также были спроектированы мыслителем, выписывались из-за границы, так как в Австрии их не смогли найти. Таким образом, Витген-штейн извлекал пользу из новейшего строительного языка, который был ограничен производственной системой, представленной в Европе и, в частности, в Вене того периода. Можем предположить, что и этот язык, и эта система наиболее соответствовали философии Витгенштейна, а мыслитель, в свою очередь, стал выразителем ярчайших идей двадцатого столетия.
Однако не будем забывать, что строительство дома определялось важнейшим
Предметом моей высшей гордости, - писал Лоос, -является то, что созданные мною
интерьеры совершенно не передаются фотографией и что живущие в них люди не узнают свои квартиры на фотоснимках, как обладатель картины Моне не узнал бы ее в копии.
№ g (27) СЕНТЯБРЬ 2012
дискуссия t
журнал научных публикаций Ц
фактором — личностью заказчицы. Маргарет (Гретль) могла въехать в новый дом в 1928 г. По мнению другой сестры, Термины, дом был продолжением личности Гретль. Однако сама Маргарет относилась к дому иначе: «Несмотря на то, что я восхищалась домом, — писала она, — я всегда знала, что никогда не захотела бы и не смогла жить в нем сама. Он больше походил на жилище богов, чем простых смертных, подобных мне, но поначалу мне даже хотелось победить слабое сопротивление "величественной логике" этого дома, как я это называла, этому совершенству и монументальности»7. Сам Витгенштейн писал следующее о своем произведении: «... мой дом для Гретль — плод бесспорного музыкального слуха, хороших манер, выражение большого понимания (некой культуры и т. д.). Но в нем нет первобытной жизни, дикой жизни, стремящейся вырваться наружу. Можно было бы даже сказать, что в нем отсутствует здоровье (Кьеркегор). (Тепличное растение)»8.
Так же как и Лоос не смог примирить (прежде всего, для самого себя) искусство и повседневность, так и, по мнению автора, Витгенштейн не достиг единства философии и обыденной жизни. Несомненно,
именно такая цель не стояла перед мысли-
Мой дом для Гретль - плод бесспорного музыкального слуха, хороших манер, выражение большого понимания (некой культуры и т. д.). Но в нем нет первобытной жизни, дикой жизни, стремящейся вырваться наружу.
телем, он создавал великолепную философскую модель в камне, однако не будем забывать, что данная модель имела свое на: значение — быть жилым домом.
И архитектор Лоос, и философ Витгенштейн опередили свое время, создавая то, к чему большинство в европейском обществе той эпохи не было готово. Дом, выстроенный мыслителем, за последние 85 лет часто пустовал и в настоящее время, являясь памятником архитектуры, не имеет жилой функции. ^
1. Fuksas M. Filosofia & Architettura II Corriere della sera. - Roma, 18.11.2008. Р. 49.
2. Amendolagine F., Cacciari M. OIKOS da Loos a Wittgenstein. Officina Edizioni. — Roma, 1975.
3. Amendolagine F. La casa di Wittgenstein || OIKOS da Loos a Wittgenstein. Officina Edizioni. — Roma, 1975. Р. 80.
4. Лоос А. Архитектура II Мастера архитектуры
об архитектуре. — М., 1972. С. 155.
5. Там же. С. 152.
6. Wittgenstein L. Lezioni e conversazioni sull'etica, l'estetica, la psicologia e la credenza religiosa. — Milano, 1967. Р. 99.
7. Monk R. Ludwig Wittgenstein: The Duty of Genius. — London: Vintage. 1991. Р. 237.
8. Витгенштейн Л. Философские работы. — М., 1994. С. 447.
