CC BY
203
УДК 72.01 БОКОВ А. В.
Архитектура и дизайн
Статья обобщает результаты исследования архитектурной профессии в современном мире. Диверсификация проектной деятельности происходит благодаря появлению двух типов профессионалов — архитекторов и дизайнеров. Автор выявляет фундаментальные различия двух этих дисциплин в целеполагании, методологии и подходах к решению задач. Предметом анализа является и такой присущий обеим профессиям вид деятельности, как рисование — неотъемлемый ингредиент проектного процесса, специфическая форма проектного сознания, делающая мысли пространственно предъявляемыми.
Ключевые слова: архитектура, дизайн, техническая эстетика, проектное решение, идеальный город, самострой, благоустройство, целостность, синкретичность, фрагментация, креативность, концептуальность, сбалансированность, ордер.
BOKOV A. V.
ARCHITECTURE AND DESIGN
This article is a fragment of an extensive study on the problems of the architectural profession and activity in the modern world. The article touched upon one aspect of diversification of project activities with the emergence of two types of professionals — architects and designers. The author for the first time identifies the fundamental differences between these two disciplines in the definition of objectives, methodologies and approaches to solving problems. The subject of analysis and comparison is a drawing activity, inherent to both professions as an essential ingredient in the design process, a specific form of consciousness of the project, who making the thought visible.
Keywords: architecture, design, technical aesthetics, design solution, ideal city, squatter, accomplishment, integrity, syncretism, fragmentation, creativity, conceptual, balance, order.
Боков
Андрей
Владимирович
доктор архитектуры, Президент Союза архитекторов России,
академик РААСН
e-mail: ardoplus@gmail.com; mail@uniip.ru
Изучение проектной практики в разных странах показывает черты как сходства, так и различия в идеологии, методологии и обычаях. В частности, на наш взгляд, очевидно существование двух типов архитектурных школ и архитекторов. Принципиальные отличия «северного», «германского», протестантского мира, охватывающего Германию, Британию и Северную Америку, от «южного», романского мира, центрами которого были и остаются Париж, Мадрид и Рим, вполне определенным образом сказались на судьбе профессии. Несмотря на интенсивный взаимообмен и обилие гибридных образований, северные англо-германские школы принадлежат «профанной» парадигме, ориентированы на технику и прагматику; южные, латинские, романские тяготеют к «сакральному», в их основе заложено художественное мировосприятие.
Россия выглядит особым образом, демонстрируя присутствие двух типов школ и профессионалов. До революции таковыми являлись архитекторы-художники, заканчивавшие Академию художеств, с одной стороны, и гражданские инженеры, выпускники технических училищ и школ — с другой. После революции Н. Ладовским и его учениками была предпри-
нята попытка соединить «алгебру с гармонией». Как показали последующие события, стороны не захотели примиряться, хотя в дальнейшем договорились о разделе сфер влияния.
В конце 1930-х гг. и позже бараки продолжали строиться одновременно с парадными магистралями и набережными, а панельные пятиэтажки были современниками дворцов съездов, оперных театров и зданий обкомов. Схожая картина складывалась и в работе над объектами меньшего размера — движимыми машинами, поездами, самолетами, а также элементами благоустройства — фонарями, скамьями, киосками и т. д. Если создатели дворцов и те, кто был занят благоустройством, уверенно называли себя архитекторами или архитекторами-художниками, то их коллеги, более тесно связанные с производством, испытывали трудности с самоидентификацией. В 1960-е гг. эту область деятельности называли «технической эстетикой».
Сходство проектных подходов в советской технической эстетике с тем, что практиковалось в англоговорящем мире, привело к заимствованию термина «дизайн». Он означает «проектирование» (т. е. род деятельности) и, одновременно, — «проектное решение» (т. е. результат). В оригинале он распространяется
на все виды проектирования, от архитектуры до предметов промышленного производства, включая ландшафт, интерьеры и др.
Емкость понятия «дизайн» в английском языке вполне соответствует единству подходов к проектированию всех объектов предметного мира, который сложился в пределах одной парадигмы. В англоговорящих сообществах отсутствует противопоставление архитектуры и дизайна. Сходным единством долгое время отмечено отношение к проектированию в романском мире. Многие архитекторы, а также создатели мебели или одежды по сей день склонны считать себя «артистами» и художниками, причем не менее уважаемыми, чем живописцы, скульпторы или авторы инсталляций.
Романоговорящие авторы не избежали влияния «северных» коллег. Слово «дизайн» вошло в обиход, обозначив часть проектной практики, отдаленную от архитектуры.
В русском языке слово «дизайн» закрепилось лишь за тем, что по своей природе наиболее близко прагматичной американской версии. Дизайном называют проектирование всех продуктов промышленного производства, за исключением разве что панельного дома. Термин «дизайн» обрел в российской действительности полную самостоятельность и настолько утратил базовый смысл, что стало возможно появление конструкций вроде «дизайн-проекта».
Вне сферы влияния дизайна оказались театральные художники и художники музейных экспозиций. Между ними и дизайнерами располагаются декораторы и стилисты, как правило, предлагающие уникальные решения с использованием стандартных изделий, объектов и технологий в различных сочетаниях. Область «предметного» проектирования, работа с движимыми объектами оказалась организована лучше, чем работа с домами или недвижимой частью рукотворного мира. В ней тоже обнаруживаются некоторые изменения.
Люди, занятые проектированием, по-прежнему склонны называться архитекторами и не делают отличий между проектированием пятиэтажек и оперных театров. Среди тех, для кого объектом внимания является город, 10-20 лет назад обнаружились те, кто именуют себя «урбанистами» и относятся к городу как к большой машине, нуждающейся в наладке, или как к мощному компьютеру, требующему соответст-
вующего программного обеспечения. Это означает, что рядом с традиционным архитектурным проектированием возникает то, что проще всего вслед за англоговорящими коллегами назвать архитектурным дизайном, дизайном зданий и сооружений, или просто дизайном.
Дизайн склонен к постоянному расширению сферы влияния. Захватывая все новые области, создавая все более современные типы объектов, он без сожаления расстается со старым грузом вроде кинотеатров или телефонных будок. Архитектура на этом фоне ведет себя довольно пассивно, ее основными и неизменными предметами остаются город и дом.
Архитектура и искусство не знают прогресса, но стремятся к совершенству, не поддающемуся ни измерению, ни четкой идентификации. Лишь интуиция подсказывает, что неолитические дома и наскальная живопись не менее примечательны, чем их потомки. Прогресс волнует инженера и дизайнера.
Что бы ни делал архитектор, в его сознании в явном или неявном виде присутствуют некий мегапро-ект, сверхцель или сверхзадача, заведомо опережающие, вбирающие все конкретные задачи и решения. Они становятся основой проектного синтеза, стержнем работы. Природа архитектуры метафизична. Следствием этого является незащищенность по отношению к вымыслу, предрасположенность к утопиям, готовность следовать моделям и схемам.
Архитектор остается таковым до тех пор, пока ощущает себя сопричастным фундаментальным пластам культуры, через которые проходят устойчивые связи между прошлым и будущим. Если трезвый и прагматичный подход дизайнера легко постижим, мотивы его действий понятны, то сущность архитектуры гораздо менее постигаема и объяснима. Естественная метафизика архитектуры служит причиной единства рукотворного мира, золотым запасом культуры, ее «подушкой безопасности».
Работа дизайнера организована по принципу «вопрос — ответ», причем вопрос формируется заказчиком, от его качества зависит качество ответа. Ответ архитектора предшествует вопросу, опережает вопрос, даже если архитектор это не вполне осознает, даже если его задача скромна и практична.
Ш. Ле Корбюзье говорит, что, проектируя по заказу фонтан или туалет, он видит их на фоне нового города с миллионом жителей. Это опережа-
ющее, предваряющее видение не следует путать с результатами предпро-ектных исследований. Оно — другое и досталось от тех архитекторов и праархитекторов, которые строили храмы, дворцы и города.
Архитектор, даже самый скромный или начинающий карьеру, ощущает себя человеком миссии, предназначенным для «высокого» и готовым ради этого на любые испытания. Итог миссии — создание произведения. Дом для архитектора всегда «больше, чем дом», это средство сделать мир лучше, часто не советуясь с его обитателями. Именно сверхзадача сообщает архитектуре редкую устойчивость, своего рода иммунитет в отношении вызовов, порождаемых рынком и массовым производством. Дизайнер — создатель продукта, его участие имеет цену, включаемую в цену товара. Дизайн призван быть фундаментальным аргументом в пользу массового изделия. Степень ответственности дизайнера строго ограничена, четко оговорена и согласуется с представлениями и реальностью.
Если архитектура — любимое дитя и игрушка власти, то дизайн — любимец бизнеса. Абсолютные монархи и диктаторы были главными архитекторами своих стран; в роли великих дизайнеров выступают успешные предприниматели-инженеры вроде Д. Левитта или Г. Форда. В архитектуре ценилась способность изложить доступными только ей средствами и языком послание власти, за что архитектор награждался правом на имя и соавторство. В дизайнере ценится «ориентированность», способность выполнить неординарную задачу.
Архитектурный и дизайнерский типы сознания предполагают разное отношение к делу, разные подходы и методики. Архитектура опирается на сложные, завершенные и целостные модели, чаще всего принимающие вид «идеального города». Дизайн организован проще и сосредоточен на конкретном, фрагментарном.
Естественные заимствования, инверсии наделяют дизайн стремлением к формальному господству («тотальный дизайн») и созданию своих картин мира. Архитектуру они заставляют примириться с допустимостью частных и конкретных высказываний.
Великие создатели современной архитектуры, включая М. ван дер Роэ и Ш. Ле Корбюзье, были людьми без академического образования, самоучками, не оканчивавшими школ, но создававшими школы.
Вслед за ними в архитектурный дизайн потянулись люди самых разных профессий.
Архитектура — занятие мудрых и зрелых, рассудительных и неторопливых. Она требует серьезных знаний, непростых умений и полного погружения. Архитектура инерционна, зависима от огромного груза ранее содеянного и от бремени ответственности перед будущим за то, что предстоит сделать. Архитектор — плод академического обучения, многоуровневого, комплексного, длящегося всю жизнь.
Каждый дизайнер, занятый, в том числе, зданиями и сооружениями, в процессе учебы и работы обречен на специализацию. Его успех напрямую связан с точным выбором предмета занятий и с кругом заказчиков. Его преимущества в доскональном знании конкретного сюжета массового жилья, школы или больницы, их технологии, нормативной базы, отечественного и мирового опыта, условий строительства, эксплуатации и т. д. Расчеты и ссылки на ограничения сопровождают каждый его шаг и являются главными аргументами в пользу принятого решения. Архитектор, напротив, старается всеми силами сохранить способность к выполнению самой разной работы. Он — представитель уникальной профессии, которая сохраняет синкретичный, интегрирующий характер и упорно не поддается дроблению. К числу умений архитектора относятся: владение стилистикой, ощущение контекста, способность к созданию художественного образа и т. д.
Техническое, инженерное совершенство продукта и услуги — прямое следствие специализации исполнителей. Дизайнер склонен работать с определенным видом изделий и близким ему набором средств, материалов и технологий. Он — один из многих, причем далеко не главный в большой команде, в которой каждый отвечает за свою часть работы и порой имеет смутное представление о других частях.
Этот род организации труда порождает особую фигуру — управляющего, чаще называемого менеджером, который, не являясь специалистом (инженером или дизайнером), не будучи автором идеи, занят координацией и организацией процесса и трудится по найму, теоретически на тех же условиях, что и остальные члены команды.
Эта схема, как правило, успешно работающая в окружающем мире, где менеджер является профессионалом в своей области и уважает мнение
других профессионалов, в России выглядит менее убедительно. Первое желание российского управленца сводится к подавлению и подчинению профессионала. А главными приемами повышения управляемости становится укрупнение, слияние и объединение разных по природе структур, и во-вторых, разделение сложной задачи на множество простых. Вслед за превращением целого в сумму слагаемых, блоков, фрагментов, процедур и операций, заботой менеджера становится движение по «дорожной карте», в продолжение которого о цели движения не всегда вспоминают. Процесс становится существеннее результата.
Дизайн оказывается частью этого процесса, причем не самой востребованной. Ему нет места в условиях дефицита или отсутствия конкуренции. О дизайне вспоминают в связи с падением прибыли и продаж, именно тогда возникают темы сроков эксплуатации, цены обслуживания, комфорта и совершенства формы.
Идеальный архитектор тот, который знает все и может спроектировать дом «до дверной ручки». Дизайнер обычно сосредоточен на дверной ручке и о доме не помышляет.
Архитектор — лидер, руководитель, капитан команды и одновременно — генератор и носитель базовых идей.
Дизайну достаточно одной генерирующей идеи, одной доминирующей черты, одного ярко выраженного ведущего признака для того, чтобы состояться и ответить на вопрос. Простое, но захватывающее воображение толкование наподобие рекламного слогана, часто именуемое концепцией, — принципиальная черта дизайна. Концептуальность — своего рода знак, признак качества, то, к чему следует стремиться.
Архитектура несет груз ответственности за решение множества задач, и качество работы впрямую зависит от числа вопросов, на которые найдены точные, адекватные ответы. Развернутые, подробные объяснения, комментарии и записки являются непременным сопровождением труда архитектора. Архитектура предрасположена к достижению компромисса, к примирению несовпадающих требований и различных интересов. Ее идеал — гармония и сбалансированность.
Реакция на условия и требования, в сочетании с некоей «сверхзадачей», делает процесс поиска похожим на движение по сужающемуся коридору. Для архитектора правильное решение бывает единственным. Ар-
хитектор крайне неохотно признает саму возможность альтернативных решений и, раз поверив самому себе или некой государственной доктрине, с трудом отказывается от убеждений.
Реакции и методы дизайна прямо противоположны. Нормой работы является выбор из множества сложно отличимых друг от друга вариантов решения.
Архитектура стремится к правильной пространственной организации, контролируемому порядку, ордеру, которому вовсе не обязательно обзаводиться колоннами и капителями. Архитектуре естественней говорить «высоким слогом», в крайнем случае, быть нейтральной, сдержанной и выверенной, наподобие геометрии — прародительницы и воспитательницы архитектурного языка. Архитектуре необходимо остроумие, но не интонации, которыми владеет дизайн, склоняющийся не столько к сложным посланиям, сколько к игре, шутке, интриге.
Архитектура отличается привязанностью к рисунку и рисованию. Не рисующий архитектор — некий нонсенс. Рисование встроено в процесс обучения и проектирования. Архитектурный рисунок имеет мало общего с рисованием пейзажей или изготовлением презентаций, это рисунок-процесс, рисунок незавершенный и незавершаемый, рисунок для себя, не предназначенный для демонстрации, но содержащий нечто особо ценное — свернутое, концентрированное представление о будущем объекте, его геном и зародыш.
Рисунок — специфическая форма проектного сознания, делающая мысли пространственно предъявляемыми. Рисование — признак художественной природы архитектуры, ее принадлежности кругу занятий, целью которых становится создание уникального образа и особого рода переживаний.
У дизайна — инженерные корни, рисование в нем играет вспомогательную роль, роль «второго плана». Образец или паттерн, а вслед за ним знак, главные «герои» массовой культуры, успешно заменили дизайну художественные открытия.
Ответить на вопрос о том, сколько в стране и в мире архитекторов и сколько дизайнеров, можно лишь после того, как будет понятна структура проектного рынка и то, какая его часть приходится на долю тех и других.
В поисках ответа можно опираться на косвенные данные, здравый смысл и трезвую оценку видимого вокруг. Для начала следует признать,
что многое из того, что строится, строится без проектной документации или с употреблением неких эрзац-документов, скачанных из Интернета. Это в той или иной степени узаконенный местными властями самострой, точнее, плод самодеятельности заказчика и строителя, не понимающих, для чего нужен проект, если его особо никто и не требует. Этой категории принадлежит едва ли не половина возводимого в стране жилья, так называемая «малоэтажка», капитальные и временные коммерческие и производственные объекты, возводимые на городских пустырях, на дорогах за пределами городов и повсюду, где только возможно. Наконец это все реконструируемое и ремонтируемое «хозспособом», включая, в частности, объекты благоустройства и инженерной инфраструктуры.
Следующая категория объединяет более крупные или более ответственные объекты, которые обеспечиваются проектной документацией, изготовляемой технологами, землеустроителями и иными проектировщиками. Это род проектирования, в который дизайнер если и допускается, то редко и с задачами, решение которых не обязательно, по мнению тех, кто платит. В этой категории оказываются не только объекты инженерной инфраструктуры и промышленные предприятия, но жилые и общественные здания, возводимые по анонимным типовым и повторно применяемым проектам.
Привычнее и спокойнее архитектор и дизайнер чувствуют себя в том сегменте российского рынка, который формируется властями крупных городов и немногими предпринимателями. По самым оптимистичным оценкам, этот рынок едва охватывает половину того, что строится в стране.
В сравнении с проектным рынком европейских стран, где без проекта, выполненного ответственным профессионалом — архитектором, дизайнером или землеустроителем, — нельзя что-либо построить или изменить, российский рынок предельно сужен.
Однако подлинная драма российского проектного рынка заключается в отсутствии реальной конкуренции, в первую очередь, той, что предполагает оценку качества решений. Если нет интереса к сильным и лучшим, приходят слабые и худшие. В итоге работы с профессиональным участием немногим отличаются от самодеятельных трудов, которые трудно отнести к какой-либо категории.
Заключение
В России отсутствуют два основных инструмента, гарантирующих обязательный минимальный уровень качества. Это обязательная квалификация исполнителей и строгая система зонирования и регламентов застройки. Последствия очевидны. Тем не менее в резко ограниченном поле, на котором работают российские архитекторы и дизайнеры, силы распределяются приблизительно так же, как и на европейских полях. Дизайнеров заметно больше, чем архитекторов. Архитектура остается элитарным занятием и профессией немногих. Дизайн — занятие, доступное многим, едва ли не каждому, кто хочет этим заниматься. Архитектура в известной мере есть нечто исключительное, это своего рода роскошь, без которой, однако, не обойтись.
Список использованной литературы
1 Адамов О. И. Образы пространственных построений в творческом процессе архитектора // Адамов О. И. Мастера Русского Авангарда: А. А. Веснин, И. А. Голосов, И. И. Леонидов, К. С. Мельников, В. Е. Татлин : дис. ... канд. архитектуры : в 2 т. М. : МАРХИ, 2000. 340 с.
2 Бернштейн Д. К. Реальность образа: о смысле пространственной относительности «башни Татлина» // Архитектура. 1980. № 8 (466).
3 Боков А. В. Наследие утопий // Академический вестник УралНИИпроект РААСН. 2015. № 2. С. 55-58.
4 Боков А. В. Стратегии современной архитектуры // Архитектура и строительство Москвы. 2005. № 4. С. 20-21.
5 Боков А. В. Россия вернет себе роль архитектурного лидера на пространстве СНГ // Архитектура. Строительство. Дизайн. 2010. № 4. С. 6-9.
6 Мельников К. С. Архитектура моей жизни. Творческая концепция. Творческая практика / сост. А. Стригалев, И. Коккинаки ; под ред. А. Иконникова. М. : Искусство, 1985. 311 с.
7 Наков А. Русский авангард. М. : Искусство, 1991. 192 с.
8 Родченко А. М. Линия. Рукопись, 1921. М. : Эксмо, 2003. 87 с.
9 Флоренский П. А. Анализ пространственности и времени в художественно-изобразительных произведениях. М. : Прогресс, 1993. 324 с.
10 Шатских А., Сарабьянов Д. Теоретическое наследие Казимира Малевича. М. : Искусство, 1993. 414 с.
11 Эль Лисицкий, 1890-1941 : сб. статей Л. Лисицкого, подготовленный научно-методическим отделом Государственной Третьяковской галереи к юбилейной выставке Л. Лисицкого, 1991 г. / Государственная Третьяковская галерея. М., 1991. 171 с.
