CC BY
39
УДК 821.161.1 DOI 10.17238^П1998-5320.2019.38Л5
Е. Н. Рымарева,
Нижневартовский государственный университет
АРХЕТИП ДОРОГИ И ЕГО ВОПЛОЩЕНИЕ В РОМАНЕ Е. АЙПИНА «ХАНТЫ, ИЛИ ЗВЕЗДА УТРЕННЕЙ ЗАРИ»
Проблема и цель. В работе рассматривается проблема реализации архетипа дороги в романе Е. Айпина «Ханты, или Звезда Утренней Зари», наличия в романе мифологических и архаических мотивов, сформированных у автора под влиянием мифокультуры народа ханты, носителем коллективного бессознательного которого автор является. Цель статьи: осмысление роли архетипиче-ского образа дороги в романе.
Методология. Исследование проводится на основе типологического, сравнительно-исторического, культурологического и мифологического методов, а также с опорой на теорию хронотопа М. М. Бахтина.
Результаты. Пространственный архетип дороги является одним из самых устойчивых архетипов в литературе. В романе «Ханты, или Звезда Утренней Зари» он имеет множество интерпретаций, является сюжетообразующим и реализуется в различных пространственно-временных плоскостях, являясь связующим звеном между ними. Реализация архетипа дороги в романе тождественна мифологической картине мира ханты.
Выводы. Делаются выводы, что функционирующий в романе Е. Айпина «Ханты, или Звезда Утренней Зари» мотив дороги обусловлен национальным мировоззрением автора и является архетипичным. Ключевые слова: архетип, дорога, хронотоп, архетипический образ, архетипический мотив, мифология.
Проблема и цель. В архетипах запечатлены первообразы, хранящиеся в коллективном бессознательном и реализующиеся в мифотворчестве. Проблема реализации архетипа дороги в культурные традиции народов мира являлась предметом исследования многих учёных: философов, этнографов, культурологов. Для понимания своеобразия реализации архетипа дороги в романе Е. Айпина «Ханты, или Звезда Утренней зари» необходимо учитывать, что наличие мифологических и архаических мотивов в творчестве автора обусловлено этнической принадлежностью. Дорога в философии ханты является особым семантизированным пространством. У архетипа дороги в романе множество интерпретаций: движение в горизонтальной или вертикальной плоскости, духовный путь, ей также характерна звуковая окраска. Осмысление архетипического образа дороги способствует пониманию идейного замысла романа в целом.
Методология. Совокупность типологического, сравнительно-исторического, мифологического и культурологического методов, а также опора на теорию хронотопа М. М. Бахтина способствовали реализации цели исследования - осмыслению роли архетипического образа дороги в романе Е. Айпина «Ханты, или Звезда Утренней Pари».
Результаты. Затрагивая тему архетипов, следует обратиться к истории вопроса, к истокам психологического учения о бессознательном, созданного З. Фрейдом. Его последователь К. Г. Юнг создал теорию о коллективном бессознательном, в центре которой находятся архетипы. Бессознательное является самой глубокой областью разума, это «характеристика психологических свойств, процессов и состояний человека, находящихся вне сферы его сознания, но оказывающих такое же влияние на его поведение, как и сознание» [1, с. 548]. Понятие архетипа было введено для обозначения универсальных мотивов, символов, первообразов, которые имеются в коллективном бессознательном и реализуются в сновидениях и мифотворчестве. Архетипические образы обнаруживаются в фольклоре, мифах, ритуалах. Историей культурного развития человечества их накоплено множество. Художники (слова, звука, цвета) сознательно либо на бессознательном уровне запечатлевают в продуктах своего творения различные архетипические образы и мотивы. Литература наряду с другими видами искусства, такими как музыка, живопись, архитектура, буквально пронизана архетипическими мотивами, без понимания которых восприятие «плодов» этих видов искусства не представляется возможным.
Само понятие «архетипический мотив» впервые сформулировал А. Н. Веселовский, его формулировка такова: «...простейшая повествовательная единица, образно ответившая на разные запросы первобытного ума или бытового наблюдения» [2, с. 500]. Е. М. Мелетинский полагал, что архетипи-ческий мотив - это «некий микросюжет, содержащий предикат (действие), агенса, пациенса и несущий более или менее самостоятельный и достаточно глубинный смысл» [3, с. 56]. И. В. Силантьевым было проведено фундаментальное исследование о теории архетипического мотива, целью которого было «... дать характеристику становления и развития теории мотива в отечественной науке» [4, с. 4].
Понятие «архетип» стало предметом исследований философов, этнографов, культурологов. Литературные архетипы изучались многими отечественными учёными, пожалуй, самыми известными являются работы Е. М. Мелетинского, Ю. М. Лотмана, Б. А. Успенского, В. Я. Проппа, В. Н. Топорова, О. М. Фрейденберг, Ю. В. Доманского, В. Ф. Горохова. Теория М. М. Бахтина о «хронотопах» позволила взглянуть на архетипы с точки зрения пространственно-временных представлений. Дорога относится к одному из самых распространённых архетипов в литературе. О том, что этот образ часто можно встретить в творчестве великих поэтов, писал В. Н. Топоров, приводя в пример «Одиссею» Гомера, «Божественную комедию» Данте [5, с. 267]. Дорога и путь в исследовательской литературе рассматриваются как понятия синонимичные, равнозначные. В. Н. Топоров вычленил три вида пути: круговой, вечный, путь-лабиринт [5, с. 259]. Нами будет рассмотрен мотив дороги, отражённый на страницах романа Е. Д. Айпина «Ханты, или Звезда Утренней Зари». В данном романе, впрочем, как и во многих других произведениях писателя: «Последний рейс», «Конец рода Лагермов», «Лебединая песня», - он является сюжетообразующим.
Наличие архетипических мотивов несомненно в произведениях Е. Айпина, поскольку их источником стала сама культура обских угров: песни, мифы, обряды, легенды, сказания. С точки зрения М. Элиаде, «знать мифы значит приблизиться к тайне происхождения всех вещей. Иначе говоря, человек узнает не только то, каким образом всё возникло, но также и то, каким образом обнаружить это и воспроизвести, когда всё уже исчезнет» [6, с. 23]. Набор архетипов является по сути культурным наследием этноса, а воспроизводимые на бессознательном уровне мифологические сценарии свидетельствуют о принадлежности автора к данному этносу. Писатель принял архетипические образы, запечатлённые в мифопоэтике и культуре своего народа, активировал их в своём сознании и воплотил в творчестве, что позволило его произведениям гармонично и естественно стать составляющей не только литературы, но и мифокультуры ханты.
Вообще, дорога в философии обских угров занимает важное место, она является особым семантизированным пространством, и это отражается в мифопоэтическом творчестве ханты. Она может рассматриваться как в плоскости горизонтальной (жизненный путь реального героя), так и в вертикальной (путь в сверхреальные миры), при этом важны в этих системах координат две отправные точки: начало и конец, которые определяют смысловую, идейную, содержательную стороны пути.
Пространственные архетипы зачастую парны и выступают в виде бинарных оппозиций. Дорога -это открытое неизвестное пространство, оно вступает в бинарную оппозицию к дому как закрытому известному пространству. Это некое «нулевое» пространство с трансформированными временными законами, которому характерна неясность, непредсказуемость. Также дорогу можно рассматривать как некую границу, пространственный рубеж между мирами. В картине мира обских угров мотив дороги занимает важное место. Одним из смысловых аспектов дороги является понимание её как связующего звена между прошлым и будущим, между «своим» и «чужим», она выступает как некий разграничитель макрокосмоса. Такое осмысление дороги свойственно и мифопоэтическому творчеству славян. «Согласно восточнославянской языческой мифологии после смерти человек продолжает жить, точнее, возрождается к жизни в ином качестве и в другой реальности, умирая, он отправляется в далёкий путь, конечным пунктом которого является "иное" царство, "тридесятое государство", "чужая сторонушка"» [7, с. 73].
Движение героя в плоскости реального мира строится по круговой траектории: от точки отсчёта до конечной точки маршрута и обратно. В начале земного горизонтального пути он полон надежд на то, что с пришлыми людьми можно найти общий язык, ведь главный у них - родственник Демьяна, он тоже, должно быть, из медвежьего сира, потому как фамилия у него подходящая - Медведев. «Слушал Демьян тихую песню полозьев и думал, что, может быть, суть многих вещей он постигнет через несколько дней на обратном пути, когда заедет к главному искателю и своему родственнику Григорию Медведеву» [8, с. 26]. Но в финальных главах романа он осознаёт, что это невозможно, потому что «чужие» не понимают самых простых истин. Как можно было убить (именно убить, без совершения положенного обряда возвращения души оленя природе) Пеструху, которой нет цены, предварительно выменяв её за бутылку водки у изрядно подвыпившего хозяина. Напоили, обманули, посмеялись и напоследок вместо водки дали бутылку минеральной воды. Демьян не смог перенести этого позора. «Демьян лежал опустошённый и похолодевший, прикрыв глаза рукой - не мог смотреть на белый свет. «Не только Пеструху, а ведь Анисью потерял, - думал он. - Надолго теперь потерял, если не насовсем, один остался опять. Да что Анисью - может быть, самого себя уже потерял...» [8, с. 323].
Движение в вертикальной плоскости также строится по принципу круга: Демьян возвращается к истокам своего духовного пути. Круговое движение символизирует бесконечность, гармонию и совершенство мира. Архетип дороги в этой плоскости раскрывается посредством внутреннего монолога героя, его рассуждениями о смысле жизни, о месте человека в мире, о его земной миссии, о его еди-
нении с Миром, что «.отсылает к мифопоэтическим и религиозным традициям архаичных культур с их пониманием пути как обозначения "линии нравственного поведения"» [9, с. 353]. В данной плоскости образ пути тесно связан с понятием судьбы. Воспоминания Демьяна, ретроспективный взгляд на прошлое переплетаются в дорожном сюжете. Он, вспоминая своих близких и дальних родственников, людей, встретившихся на его жизненном пути и так или иначе повлиявших на формирование его мировоззрения, всё время связывает их с образом дороги. Мотив мысленного путешествия воплощает связь времён и становится связующим звеном между жизнью прошлой и жизнью будущей.
Так, воспоминания о самой прекрасной женщине Марине, подарившей ему чудо любви («Вот оно настоящее мгновение изменения мира. Настоящее мгновение жизни и любви. Мгновение жизни и смерти» [8, с. 291]), связаны с их совместной короткой дорогой в нижний посёлок. «Но сейчас его мысль по знакомым излучинам и прямицам убежала к устью, где много лет назад, после войны, в пору белых ночей, он вёз доктора МАРИНУ в Нижний поселок.» [8, с. 40].
Седой, встретившийся ему на берегу Ягурьяха, заставляет его задуматься о дороге жизни людей: как пришли в этот мир, как жили, как ушли и что оставили после себя. «Человек лучше знает свою тропу», - убеждён Демьян, потому нельзя навязывать ему другой путь. Он считает, что дорога людей зависит от их мыслей. «Обратно живущие» люди думают только о себе, не думают о своём народе, то есть они утеряли «коллективный разум», потеряли связь между прошлым и настоящим. «Это самые несчастные люди земли. Люди без веры. Их можно направить и назад и вперёд, и вкривь и вкось» [8, с. 134].
У архетипа дороги имеется множество интерпретаций, это не просто движение в горизонтальной или вертикальной плоскости, это ещё и духовный путь. Путь постижения истины, смысла бытия. Демьян ещё в начале своего последнего длинного пути в горизонтальной плоскости (от дома в посёлок, где живут в интернате сыновья, и обратно) предстаёт перед читателем человеком неспешным, мудрым. И это, как говорит герой: «От жизни, от дорог, наверное» [8, с. 134]. Его истины просты, он немногословен, и на страницах романа чаще всего мы видим внутренний монолог героя. В диалоге с искателями и с представителями своего народа он также не блещет красноречием.
Дорога даёт ему возможность «наговориться» с самим собой, стать ближе к своему умершему отцу, ко всей своей родне, ко всему Миру. Его духовный мир наполнен метафизическим смыслом, он сопряжён со страданиями и трудностями. Его путь - это путь народа ханты. О феномене связи «всего со всем» в романах Айпина писала О. К. Лагунова [10, с. 73]. Осмысляя влияние исторических событий, таких как освоение земли Югории пришлыми людьми, Великая Отечественная война, на быт и мировоззрение своего народа, автор пытается показать, что дисгармонию в мир ханты внесли «чужие». Они нарушили не только природное (последствия освоения угодий нефтедобытчиками), но и социальное равновесие. Вернуть гармонию миру - вот цель духовного пути героя.
Дорога в романе имеет не просто пространственно-временные категории, она имеет звуковую окраску. «Песня всё ехала вместе с ним. Это была песня и снега, и деревьев, и неба, и земли. То она замедлялась, и он едва улавливал её затихающую мелодию. То она набирала темп, набирала силу и звучала как бесконечная симфония Вселенной» [8, с. 19]. Мифам ханты характерна традиция озвучания, и метафорический образ главного героя, «Демьяна-скрипки», становится более понятным, если учесть тот факт, что задача музыкального инструмента, сопровождающего повествования сказителя мифов, - трансформировать отношения человека с Миром.
Дорога как бы вбирает в себя и музыку окружающего пространства, и мелодию души путника. И тогда она становится категорией вневременной, вечной, как музыка: «.он становился частью этой симфонии, неприметной скрипкой - наркасъюхом (наркасъюх - буквально «поющее дерево» - смычковый музыкальный инструмент, род хантыйской скрипки), что вела свою партию. Без него симфония может делать своё дело, но она что-то непременно потеряет» [8, с. 19]. Звук, исходящий от струны, которая натянута между Верхним и Нижним миром, является порой вертикальным связующим звеном в мировоззренческой трёхмерной системе обских угров. «Он покачивался в такт скользящей нарте и прислушивался к музыке полозьев по жёсткому снегу, ровному дыханию оленей, серебряному перезвону упряжных цепочек и колец. И под эти звуки в его душе постепенно зарождалась песня - радовался он дороге и движению, ибо в этом была вся жизнь охотничьего рода» [8, с. 19]. У каждого человека есть своя песня и есть своя дорога, и они тесно связаны между собой, если исчезает одно - значит непременно исчезнет и другое. Звук, порождённый движением, создаёт ощущение гармонии со Вселенной: «.в том торжественно-печальном хоре запевалой был Седой, а снега, деревья и звёзды, как в солдатском строю, подпевали ему. И, должно быть, сейчас, в это мгновение, он был счастлив. Есть песня. Есть дорога. Есть движение на запад» [8, с. 164]. Роковым знаком беды становится для Демьяна потеря своей песни: «Ехал, но и теперь
чего-то не хватало. Потом понял, что нет песни. Нет той беззвучной тихой мелодии, что была спутницей долгих зимних дорог. Но песня не пошла, не зазвучала в нём эта давно знакомая мелодия пути» [8, с. 83].
По верованиям ханты, душа человека, уходя из одного мира, перемещается в другой. Эти перемещения могут быть разнонаправленными. К примеру, Айсидор знает, что его дорога - в Нижний мир. «Это я Нечистому Духу открыл нашу Реку - и не будет мне пощады ни в Среднем, ни в Нижнем Мире, куда я скоро уйду!» [8, с. 101]. Коска Малый переместится в противоположном направлении: «Теперь Коска Малый стал напоминать всем когда-то Вверх Ушедшего Человека. Он жил только для людей. Он постиг Истину Жизни, Истину Земли» [8, с. 109]. Демьян же, набросивший на себя аркан, «... шагнул в черноту ночи, уверенный в том, что, когда придёт время, то взойдет на востоке Звезда Утренней Зари и принесёт людям новый день» [1, с. 334]. Бессмертие Демьяна обусловлено памятью его народа, он не умер в мифологическом смысле, он остался в мифе, где категория смерти просто отсутствует. Он переходит в другую пространственно-временную плоскость, из горизонтальной в вертикальную, и это в некотором смысле является продолжением архетипического образа дороги. Эту дорогу впервые показал его народу мифологический герой, Вверх Ушедший Человек: «Человек поехал Вверх, поехал в небо. Поехал вместе с двумя сыновьями и женой. И жители земли ровно семь дней наблюдали, как они ехали Вверх по небу. И на седьмой день наконец скрылись из виду. Быть может, они достигли тех мест, куда ехали. А вернее всего, они вышли из пределов досягаемости человеческого зрения. Так состоялось Вознесение Человека». Дорога Вверх Ушедшего Человека и дорога Демьяна символизируют вертикальную связь с миром, закреплённую в мифологической картине мира обских угров. В основе конструктивного строения романа «Ханты, или Звезда Утренней Зари» лежит хронотоп с перемешанными и свободно совмещёнными временами. Герой, являясь носителем «коллективного бессознательного», способен легко преодолевать временные границы, пространственно связанные между собой архетипичным образом дороги. Художественный образ человека-звезды концентрирует в себе идею «рождения - смерти -возрождения», которая весьма характерна мифологическому мировоззрению остяков.
Архетипичный образ дороги представлен в романе в различных вариациях: домашняя («Демьян надел кумыш и развернул упряжку: «домашняя» дорога - от дома до Царской - разветвлялась на болоте возле проруби») [8, с. 93], урманная («У каждого рода были свои урманные дороги - угодья» [8, с. 97]), последняя. Эта дорога самая важная, потому что она связывает прошлое и настоящее, человека обязательно нужно отвезти на родовое кладбище, где похоронены его предки. Эта дорога для Демьяна стала самой тяжёлой. Он вёз по ней пятилетнюю дочь Матрёны. И было ему так же больно, как и матери, потому что «.каждый должен отвечать за всё, что происходит на его землях, на его урманных дорогах. Недаром эти урманы всегда получали название по имени того, кто их наследовал, кто старше в роду -«урманная дорога Седого», «урманная дорога Коски», «урманная дорога Демьяна» [8, с. 97].
Выводы. Логика нашего повествования приводит к мысли, что функционирующий в романе Е. Ай-пина «Ханты, или Звезда Утренней Зари» мотив, связанный с дорогой, в основе своей архетипичен. Приёмы реализации архетипа дороги в романе обусловлены национальным мировоззрением автора, т. к. всё творчество писателя основано на духовной культуре и мифологии ханты. Автор выступает в роли проводника, который трансформирует элементы коллективного бессознательного в современную культуру в целом и в данный художественный текст конкретно. Архетип дороги в романе отождествлён с жизнеутверждающей идеей торжества бытия над небытием, в нём отразилась идея вечного круговорота жизни, цикличности ми-росуществования. Обращение к нему мотивировано связью с универсальными мифологическими моделями. Писатель пояснял: «По традициям я до девяти лет вообще не знал ни одного слова по-русски. Я воспитывался в маленьком лесном поселении, родители мои занимались охотой, рыбной ловлей, оленеводством. Все традиции, о которых я написал, я знал с детства» [10-11]. Архетипические образы, запечатлённые в его текстах, являются свидетельством причастности автора к культурным ценностям этноса.
Библиографический список
1. Немов Р. С. Психология: В 3 кн. Кн. 1. Общие основы психологии. 2-е изд. М., 1995. 688 с.
2. Веселовский А. Н. Историческая поэтика / А. Н. Веселовский; ред., вступ. ст. и примеч. В. М. Жирмунского. Л.: Художеств. лит., 1940. 648 с.
3. Мелетинский Е. М. О литературных архетипах. М.: РГГУ, 1994. 136 с.
4. Силантьев И. В. Теория мотива в отечественном литературоведении и фольклористике: очерк историографии. Научное издание. Новосибирск: Издательство ИДМИ, 1999. 104 с.
5. Топоров В. Н. Пространство и текст. Текст: семантика и структура. Москва: Наука, 1983. С. 227-285.
6. Мирча Элиаде. Аспекты мифа. Пер. с фр. В. Большакова. М.: «Инвест - МММ». СТ «МММ». 1996. 240 с.
7. Гусева Е. В. Архетип дороги в мифопоэтическом творчестве восточных славян. / Уваровские чтения -IV. Богатырский мир: эпос, миф, история. 14-16 апреля1999 г. / Под ред. Ю. М. Смирнова. Муром: Издательско-полиграфический центр МИ ВлГУ, 2003. 115 с.
8. Айпин Е. Д. Ханты, или Звезда Утренней Зари. М.: Молодая гвардия, 1990. 334 с.
9. Топоров В. Н. Путь / В. Н. Топоров // Мифы народов мира: Энциклопедия: в 2 т. Т. 2 / Гл. ред. С. А. Токарев. М.: Советская энциклопедия, 1994. С. 353.
10. Лагунова О. К. Феномен творчества писателей ненцев и хантов последней трети XX века (Е. Айпин, Ю. Вэлла, А. Неркаги) / О. К. Лагунова. Тюмень: Изд-во Тюменского государственного университета, 2007. 260 с.
11. Айпин Е. Д. У гаснущего очага. Екатеринбург : Сред.-Урал. кн. изд-во ; М. : Фактория Арктики, 1998. 256 с.
E. N. Rimareva, Postgraduate Student, Faculty of Humanities, Nizhnevartovsk State University 3b Mira st., Nizhnevartovsk, 628600, Russian Federation ORCID ID: https://orcid.org/0000-0002-4920-5803 e-mail: Rymareva-EN@te.ru
ARCHETYPE OF THE ROAD AND ITS EMBODIMENT IN E. AIPIN'S NOVEL "KHANTY OR THE MORNING DAWN STAR"
Introduction. The paper explores the manifestation of the road archetype in Eremei Aipin's novel "Khanty or the Morning Dawn Star", the novel's mythological and archaic motives, influenced by the collective unconscious of the Khanty mythology to which the author belongs. The paper aims to conceptualize the role of the road archetype in the novel.
Materials and Methods. The typological, comparative-historical, cultural and mythological analysis as well as M. Bakhtin's theory of chronotope are used to analyze the data.
Results. Time-space road archetype is one of the sustained literary archetypes. It has many interpretations in Aipin's novel, serves as the plot foundation and links different time-space planes. The implementation of the road archetype in the novel is identical to the Khanty mythology.
Conclusions. It can be concluded that the road archetype in Eremei Aipin's novel "Khanty or the Morning Dawn Star" is conditioned by the author's national world outlook and is archetypical.
Keywords: archetype, road, chronotope, archetypical image, archetypical motive, mythology.
References
1. Nemov R. S. Psychology: in 3 books. Book 1. General principles of psychology. 2nd ed. M., 1995. 688 p.
2. Veselovskiy A. N. Historical poetics / A. N. Veselovskiy; ed., introduction and notes by V. M. Zhirmunskiy. L.: Hudozhestv. lit. Publ., 1940. 648 p.
3. Meletinskiy E. M. On Literary Archetypes. M.: RSUH, 1994. 136 p.
4. Silant'ev I. V. The Theory of Motive in Russian Literature and Folklore: an Essay on Historiography. Scientific publication. Novosibirsk: IDMI Publ., 1999. 104 p.
5. Toporov V. N. Space and Text. Text: Semantics and Structure. Moscow: Nauka Publ., 1983. Pp. 227-285.
6. Mircea Eliade. Aspects of a Myth. Transl. from French by V. Bolshakov. M.: "Invest-PPP", ST "PPP", 1996. 240 p.
7. Guseva E. V. The Archetype of the Road in the Mythopoetic Works of the Eastern Slavs. / Uvarov readings-IV. Heroic world: epic, myth, history.14-16 April, 1999. / Ed. by Yu. M. Smirnov. Murom: Publishing and printing center MI VlSU, 2003. 115 p.
8. Aipin E. D. Khanty, or the Morning Dawn Star. M.: Molodaya gvardiya Publ., 1990. 334 p.
9. Toporov V. N. Path / V. N. Toporov // Myths of the peoples of the world: encyclopedia: in 2 vols. M.: Soviet encyclopedia, 1994. P. 353.
10. Lagunova O. K. The phenomenon of writers of Nenets and Khanty in the third part of the XX century (E. Aipin, Yu. Vella, A. Nerkagi) / O. K. Lagunova. Tyumen: Tyumen State University Publ., 2007. 260 p.
11. Aipin E. D. By the Dying Hearth. Yekaterinburg: Sred.-Ural. Kn. Publ.; M.: Factoriya Arktiki Publ., 1998. 256 p.
Поступила в редакцию 25.09.2019 © Е. Н. Рымарева, 2019
Автор статьи: Елена Николаевна Рымарева, аспирант кафедры филологии и массовых коммуникаций гуманитарного факультета, Нижневартовский государственный университет, 628616, Нижневартовск, ул. Мира, 3б, e-mail: Rymareva-EN@te.ru
Рецензенты:
Н. В. Ганущак, кандидат филологических наук, доцент, декан филологического факультета, Сургутский государственный педагогический университет.
О. М. Култышева, доктор филологических наук, доцент, профессор кафедры филологии и массовых коммуникаций, Нижневартовский государственный университет.
