Археологические объекты юго-западной части Верхнеангарской котловины Текст научной статьи по специальности «История и археология»

Оригинальная статья / Original article УДК 902

DOI: https://doi.org/10.21285/2415-8739-2020-1-94-130

Археологические объекты юго-западной части Верхнеангарской котловины

© А.В. Харинский3, Ю.А. Емельянова3, Д.Е. Кичигина, А.М. Мамонтов13, Р.Дж. Лозейс, Г.Л. Иванов01

3 Иркутский национальный исследовательский технический университет, г. Иркутск, Россия b Лимнологический институт Сибирского отделения Российской академии наук, г. Иркутск, Россия с Университет Альберта, г. Эдмонтон, Канада d Иркутский областной краеведческий музей, г. Иркутск, Россия

Аннотация: С 1975 г. по 2015 г. в юго-западной части Верхнеангарской котловины (Северное Прибайкалье) проводились археологические исследования, в которых принимали участие представители разных научных подразделений. К настоящему времени в этом районе известно 17 археологических объектов. Они располагаются по берегам озер Ирка-на, Уптинское, Чумбуки (Мокля) и реки Котера. Обнаруженные на них находки немногочисленны, но их морфологические, технологические и орнаментальные особенности позволяют говорить о культурных связях или даже единстве с жителями байкальского побережья на протяжении VI тыс. до н. э. - II тыс. н. э. Единственный могильник, исследованный к настоящему времени в юго-западной части Верхнеангарской котловины, - Чумбуки 2 предварительно датируется концом VII - серединой XII в. На некрополе раскопано два захоронения, располагавшиеся под каменными надмогильными конструкциями. Умерших укладывали вытянуто в берестяной пакет и ориентировали головой на восток - северо-восток. В захоронениях обнаружены железные ножи, кольцо, керамическое пряслице, костяной игольник. Отмеченный на могильнике погребальный ритуал находит широкий круг аналогий на территории Прибайкалья. Подобные могилы объединяются в группу захоронений харанцинского типа, датирующихся концом VIII - серединой XIV в. Не исключено, что именно Верхнеангарская котловина была центром формирования этой погребальной традиции.

Ключевые слова: Верхнеангарская котловина, озеро Иркана, река Котера, озеро Чумбуки, археологический объект, керамический сосуд, изделия из камня, бронзовый век, погребальный ритуал, захоронения харанцинского типа

Благодарности: Выражаем признательность жителям с. Кумора, оказывавшим помощь в работе археологических экспедиций в 1989 и 2005 гг. - Василию Александровичу Полигуеву, Андрею Андреевичу Комарицыну и Алексею Николаевичу Чиркову, а так же принимавшим участие в раскопках могильника Чумбуки 2 Маргарите Львовне Сидорчук (Бородиной), Георгию Квентиновичу Рыкову и Юрию Георгиевичу Рыкову. Финансирование исследований в Верхнеангарской котловине в 2015 г. осуществлялось из средств гранта РГНФ № 15-31-01018.

Информация о статье: Дата поступления 15 января 2020 г.; дата принятия к печати 10 февраля 2020 г.; дата онлайн-размещения 31 марта 2020 г.

Для цитирования: Харинский А.В., Емельянова Ю.А., Кичигин Д.Е., Мамонтов А.М., Лозей Р.Дж., Иванов Г.Л. Археологические объекты юго-западной части Верхнеангарской котловины // Известия Лаборатории древних технологий. 2020. Т. 16. № 1. С. 94-130. https://doi.org/10.21285/2415-8739-2020-1-94-130

Archaeological sites of the southwestern part of the Verkhneangarsky Basin © Artur V. Kharinskiia, Yuliana A. Emelianovaa, Dmitrii E. Kichigina,

b с

Anatoly M. Mamontov , Robert J. Losey , Grigorii L. Ivanov

a Irkutsk National Research Technical University, Irkutsk, Russia

b Limnological Institute of the Siberian Branch of the Russian Academy of Sciences, Irkutsk, Russia

c University of Alberta, Edmonton, Canada d Irkutsk museum of regional studies, Irkutsk, Russia

Abstract: From 1975 to 2015, archaeological research was carried out in the southwestern part of the Verkhneangarsky Basin (North Baikal), in which scholars of various scientific divisions took part. At the moment, 17 archaeological sites are known in the area. They are located on the shores of the lakes of Irkana, Uptinskoye, Chumbuki (Moklya) and the river Kotera. The findings found on them are few in number, but their morphological, technological, and ornamental features make it possible to speak of cultural ties or even unity with the inhabitants of the Baikal coast throughout the VI millennium BC. - II millennium AD. The only burial ground investigated to date in the southwestern part of the Upper Angara Basin, Chumbuki 2, is tentatively dated to the end of the 7th - the middle of the 12th centuries AD. Two burial sites were excavated at the necropolis, which were located under the stone gravestones. The deceased were laid elongated in a birch bark bag and their head was oriented east - northeast. Iron knives, a ring, a ceramic spindle, a bone needle container were found in the burials. The funeral ritual noted at the cemetery finds a wide range of analogies in the territory of the Baikal region. Such graves are combined into a group of Harantsy-type graves dating from the end of the VIII - the middle of the XIV centuries. It is possible that the Upper Angara Basin was the center of the formation of this funerary tradition.

Keywords: Verkhneangarsky Basin, Irkana lake, Kotera river, Chumbuki lake, archaeological site, ceramic vessel, stone artifact, bronze age, burial ritual, graves of Harantsy type

Acknowledgements: We express our gratitude to the residents of viilage Kumora, who assisted in the work of archaeological expeditions in 1989 and 2005. Poliguev Vasiliy Aleksandrovich, Komaritsyn Andrei Andreevich and Chirkov Alexei Nikolaevich, as well as Sidorchuk (Borodina) Margarita Lvovna, Rykov Georgii Kventinovich and Rykov Yury Georgievich, who took part in the excavation of the grave of Chumbuki 2. Research in the Verkhneangarsk depression in 2015 was financed from the grant of the Russian Humanitarian Research Foundation No. 15-31-01018.

Article info: Received January 15, 2020; accepted for publication February 10, 2020; available online March 31, 2020.

For citation: Kharinsky A.V., Emelianova Yu.A., Kichigin D.E., Mamontov A.M., Losey R.J., Ivanov G.L. (2020) Archaeological sites of the southwestern part of the Upper Angara Basin. Izvestiya Laboratorii drevnikh tekhnologii = Reports of the Laboratory of Ancient Technologies. Vol. 16. No. 1. P. 94-130. (In Russ.). https://doi.org/10.21285/2415-8739-2020-1-94-130

Введение

Протяженность р. Котеры 204 км. В среднем и нижнем течении река разделяется на несколько проток. Одна из них - Харчевка - образует самое южное ответвление реки. С северо-восточной стороны в нее впадает река Иркана, вытекающая из северо-восточной части одноименного озера. Размеры озера, вытянутого с юго-запада на северо-восток 2,3 х 5,7 км. С запада в него впадает река Срамная. В нижнем течении в реку Иркану впадает протока, соединяющаяся с Уптинским озером, размеры которого составляют 430 х 620 м. Берега озера заболочены, лишь с юго-восточной стороны фиксируется устойчивый берег, образованный первой надпойменной террасой. В нижнем течении р. Котера соединяется протокой с озером Чумбуки (Мокля), размеры которого составляют 1,9 х 2,0 км.

Верхнеангарская котловина располагается на территории Северного Прибайкалья, в Северобайкальском районе Бурятии (рис. 1). Ее протяженность с юго-запада на северо-восток составляет около 120 км, ширина около 40 км. Со всех сторон котловина окружена горными хребтами. К северо-западу от неё находится Верхнеангарский хребет, к северу - Делюн-Уранский, к юго-востоку - Северо-Муйский и к юго-западу - Баргузинский хребет. Днище котловины плоское, заболоченное, с многочисленными озёрами, реками и протоками. Большая часть из них соединяется с рекой Верхней Ангарой или ее левым притоком р. Котерой. Первая из них протекает вблизи северо-западного борта котловины, а вторая вдоль юго-западного борта. В районе д. Ченча, в которой в последние годы не проживает постоянного населения, р. Котера впадает в р. Верхнюю Ангару.

Континентальный климат долины р. Верхней Ангары в значительной степени смягчается влиянием увлажнения со стороны Байкала и защищен-

Рис. 1. Археологические объекты, расположенные в юго-западной части Верхнеангарской котловины Fig. 1. Archaeological sites located in the South-Western part of the Verkhneangarsky Basin

ностью горами от северных ветров. Среднемесячные минусовые температуры соотносятся с периодом с октября по апрель. Температура выше 10°С наблюдается только в летние месяцы. Абсолютный минимум -46,9°С зафиксирован в январе, абсолютный максимум 31°С - в июне. Количество атмосферных осадков в течение года составляет 262290 м/м. По временам года они распределяются следующим образом: зима 10 %, весна - 15 %, лето - 50 % и осень - 25 %. Снегопад начинается в долине 1-15 октября, средняя толщина снега достигает 77 см, а максимальная -153 см. Таяние снега начинается около 14 марта. В конце мая усиленное таяние снега вместе с дождливой погодой способствует обильному стоку воды в долину р. Верхней Ангары, приводя к длительному половодью, в результате которого низменная пойма реки заливается на 20-30 дней. Начало этого подъема бывает в первых числах июня, а своего пика он достигает 15-17 июня (Самойлов, Калинин-Иванов, 1935. С. 9, 18)1. На Верхней Ангаре ледостав происходит в конце октября - начале ноября. Практически на всем своем протяжении р. Верхняя Ангара вскрывается ото льда в первых числах мая (Самойлов, Калинин-Иванов, 1935. С. 19)2. Основным грунтом, из которого состоит русло и берега Верхней Ангары, является песок с примесью ила. В низменных, луговых частях поймы встречаются илистые берега с перегноем, которые подвергаются наибольшему размыванию (Самойлов, Калинин-Иванов, 1935. С. 12)3.

В пойме Котеры среди растительности наиболее широко представлены лугово-кустарниковые комплексы, что обусловлено периодическими разливами реки, препятствующими развитию древесных видов (Поплавская, 1913)4. Первая терраса

1 Самойлов И.И., Калинин-Иванов В.Д. Атлас р. Верхней Ангары от Камнеокона до устья. Составлен по исследованиям 1932 г. П/р инженера И.Ф. Молодых. Иркутск, 1935. 139 с.

2 Там же.

3 Там же.

4 Поплавская Г.И. Бассейн В. Ангары. Южные открытые склоны // Предварительный отчет об организации и исполнении работ по исследованию почв Азиатской России в 1912 году для Министерства земледелия. СПб.:

возвышается над уровнем реки на 1,5-2,5 м, в паводковый период или в дождливые годы летом и осенью заливается водой, что приводит к обширному переувлажнению территории. Здесь развиты комплексы лугов, лугово-болотных сообществ, болот и заболоченных лесов.

На первой и второй террасах, сложенных песчаными отложениями, произрастают сосновые бруснично-разнотравные леса с участием в кустарниковом ярусе ив, березы, ольхи, свиды белой, шиповника. На пылевато-супесчаных почвах развиваются лиственничные бруснично-моховые леса. На склонах с южной экспозиции, к северу от озера Иркана, в окружении сухих сосновых лесов произрастает степная растительность, представленная разнотравно-злаковыми сообществами (Владимиров, Софронов, Сороковой, Кобылкин, Фролов, 2014).

К моменту появления русских на северном побережье Байкала и в низовьях р. Верхней Ангары (1643 г.), там проживали эвенки (тунгусы). Верхнюю и среднюю части Верхнеангарской долины занимали киндигиры, а в низовьях жили тунгусы чагинского рода (Харинский, 2012. С. 103). В 50-х гг. XVII в. чигинские тунгусы, видимо, уже покинули западную часть долины р. Верхней Ангары. Упоминания о них в русских документах больше не встречаются. На освободившейся территории расселились киндигиры. Не исключено, что разделение верхнеангарских тунгусов на киндигиров и чильча-гиров произошло уже после освоения ими всей долины р. Верхней Ангары, на что указывают эвенкийские легенды. До 60-х гг. XVII в. известно только одно наименование верхнеангарских эвенков -киндигиры. В 1669 г. среди плательщиков ясака Верхнеангарского острога встречаются уже киндигиры и чильчагиры. То есть разделение верхнеангарских тунгусов на два рода произошло, вероятно, в середине 60-х гг. Следовательно, освоение кин-дигирами низовьев р. Верхней Ангары можно соотнести с 50-ми гг. XVII в. (Харинский, 2012. С. 105106).

Изд. Переселен. управ., Тип. Ю.Н. Эрлих, 1913. С. 180— 193.

Основываясь на материалах межевой книги 1795 г., эвенки киндигирского рода так определяли границы своих земель: «По западному берегу озера Байкал в пределах Верхоленского уезда - до Котельниковского маяка (Горячие Воды); по восточному - до речки Амнундукан Первый. К юго-западу по берегу Байкала от этой речки до мыса Туркалаки имеют свои промыслы тунгусы Шама-гирского рода, которые перечислились из рода Киндигирского в особый род в 1844 году» (Указ Иркутской казенной палаты от 2/ХИ, 1844 г., за № 13185. Архив Киндигирского родового правления в с. Душкачан). На северо-востоке киндигир-ские владения граничили с землями эвенков чиль-чагирского рода. Разделительная линия идет по Красному Яру, в 60-ти верстах от устья В. Ангары, и по притоку Ангары: с левой стороны по Бирие, с правой - по Аккит, выше по Джалинде и р. Маме, впадающей в Витим, которая и является крайней северной разделительной гранью. Но киндигир-ские тунгусы, ввиду каждогодного почти неуклонного уменьшения пушного зверя, спускаются за промыслами до вершин речек Ленской «покати» между низовьями Киренги и Витима - Минэ, Ку-тым, Чаи, Чуи и левого берега Мамы» (Титов, 1923). Кочевые и охотничьи угодья чильчагиров располагались в средней и верхней части долины Верхней Ангары, по рекам Катере, Муи, Чуро, Маи, вплоть до Бодайбо. О том, что граница между землями киндигиров и чильчагиров проходила по реке Би-рая (Бирия. - А.Х.), упоминает и Н. Григоровский, проплывший по р. Верхней Ангаре в 1888 г. (Григо-ровский, 1890).

Появление постоянного русского населения в Верхнеангарской котловине относится к 1767 г., когда ясачным комиссаром Вернером на северном берегу озера Иркана было поселено пять казачьих семей, каждая из которых обрабатывала по три десятины земли, засевала их рожью, ячменем, овсом, льном и получала урожай, превышавший посевы в 5-10 раз. В 1771 г. иркутский наместник поселил здесь шесть семей ссыльных, для того чтобы сделать это поселение слободой. Приказная изба (дом для сборщика ясака) слободы Иркана была названа Верхней, в отличие от другой, вероятно,

построенной ниже, на месте прежнего ВерхнеАнгарского острога (Риттер, 1879. С. 45).

Первоначально Иркана, как и возникшие позже Ченча и Кумора, входили в Читканскую волость Баргузинского уезда. В 1885 г. русские поселения в средней части долины р. Верхней Ангары были выделены в самостоятельное Верхнеангарское отдельное сельское общество с непосредственным подчинением Баргузинскому уезду. В 1885 г. в Ир-кане было 60 жилых домов, Куморе - 10, Ченче - 4. Всего насчитывалось 358 душ жителей, включая обрусевших эвенков. Пахотной земли имелось до 1000 десятин. Посев зерновых крестьяне начинали с конца апреля. В основном засевалась рожь, меньше - пшеница. Так как урожайность была низкая, то хлеба хватало только для собственного обеспечения. В урожайный год часть хлеба обменивалась у эвенков на пушнину (Шубин, 2001. С. 70).

В настоящее время в южной части Верхнеангарской котловины сохранился только один населенный пункт Кумора. Он расположен на южном берегу протоки Харчевка, в 3 км к северу от озера Иркана. Поселок образует сельское поселение «Куморское эвенкийское», которое соединено 70-километровой грунтовой автодорогой с Новым Уояном, находящимся к северо-востоку от него. В 2017 г. население Куморы составляло 460 человек. В поселке имеется средняя общеобразовательная школа.

История исследования

Первые археологические изыскания в юго-западной части долины Верхней Ангары предприняты в 1975 г. представителями Института истории, филологии и философии СО АН СССР А.П. Деревян-ко и А.И. Мазиным. Ими проводилось археологическое обследование на двух участках строящейся Байкало-Амурской магистрали: от Нижнеангарска до Усть-Муйского хребта и от станции Тында до р. Олёкмы. В первом из указанных районов выявлено 9 археологических памятников. Рядом с селом Кумора А.П. Деревянко и А.И. Мазин отметили наличие могильника, который, по их мнению, был частично разрушен огородами. Среди находок:

топоры из нефрита, костяные составные кинжалы, датируемые исследователями серовским временем (Деревянко, Мазин, 1976)5. Невзирая на наличие артефактов, которые зачастую являются сопроводительным инвентарем захоронений, их точное местонахождение исследователям установить не удалось, не был обнаружен и некрополь.

После осмотра окрестностей Куморы А.П. Де-ревянко и А.И. Мазин провели разведку на берегах озера Чумбуки (Мокля). На северном берегу озера ими найдено поселение раннего железного века Чумбуки 1 (см. рис. 1). В восточной части мыса, омываемого с запада водами Сигового залива, а с востока р. Котерой, заложено два шурфа размером 1 х 1 м. Расстояние между ними составило 30 м. В 200 м к западу от западного из шурфов (№ 2), в ложбине заложен еще один шурф 1,0 х 1,5 м. Археологический материал, обнаруженный на стоянке, представлен костяными наконечниками стрел, керамикой, костями животных.

Через три года после работ новосибирских археологов исследования в Северобайкальском районе Бурятии были продолжены отрядом археоло-го-этнографической экспедиции Института общественных наук БФ СО АН СССР (А.Д. Цыбиктаров и Л.В. Тиваненко) (Цыбиктаров, 1979)6. Ими обследован участок побережья озера Байкал от с. Байкальское до пос. Нижнеангарск, а также среднее течение р. Верхняя Ангара. На северном берегу озера Иркана А.Д. Цыбиктаровым и А.В. Тиваненко обнаружено 3 стоянки, обозначенные первооткрывателями как поселения. Одно из них (Иркана 1) находилось у деревенского кладбища, другое (Иркана 2) расположено на 8-метровой террасе северо-восточной оконечности озера, третье (Иркана 3) лежит в 100 м к югу от предыдущего, на озерной террасе высотой 4-6 м. Шурфовочные работы в

5 Деревянко А.П., Мазин А.И. Научный отчет об археологических исследованиях в зоне проектирования и строительства Байкало-Амурской магистрали // Архив НПЦ ЦОП МК РБ. Новосибирск, 1976.

6 Цыбиктаров А.Д. Отчет о полевых исследованиях ле-

том 1978 г. на Северном Байкале. Архив ИА РАН. Р. 1. № 7413. Улан-Удэ, 1979.

районе озера не проводились. Исследователи ограничились сбором подъемного материала.

Вторым пунктом исследований А.Д. Цыбикта-рова и Л.В. Тиваненко в Верхнеангарской котловине в 1978 г. стали окрестности д. Ченча. На 8-метровом террасовидном склоне на территории деревни ими открыта стоянка Ченча 1, культурный слой которой включал фрагменты гладкостенной керамики, украшенные рассеченными налепными валиками (Цыбиктаров, 19797; Памятники археологии, 2011. С. 302).

Активное освоение территорий, прилегающих к трассе БАМ, способствовало увеличению разведочных археологических работ на новостроечных объектах в 80-е годы прошлого века. В 1987 г. археологическим отрядом Бурятского пединститута под руководством В.П. Конева проводилось археологическое обследование строящейся автодороги Тазы-Уоян. Работы велись на северо-восточном участке трассы от озера Иркана до поселка Уоян. На стоянке Иркана 1 В.П. Коневым собран подъемный археологический материал, представленный бифасом из кремня и двумя фрагментами венчика керамического сосуда.

В июле 1989 г. В.П. Конев продолжил разведочные работы в юго-западной части Верхнеангарской котловины. В этом году в состав возглавляемого им Новостроечного отряда Бурятского педагогического института вошли В.И. Ташак и Э.Р. Гре-чищев. Вместе с ними в исследованиях в долине р. Верхней Ангары участвовал сотрудник Иркутского университета А.В. Харинский. Археологами предпринята разведка в долине реки Котеры и по берегам озера Иркана. На берегах озера ими осмотрены стоянки Иркана 1-3. У западной оконечности озера, в месте впадения в нее р. Срамная выявлена новая стоянка, получившая название Усть-Срамная.

Во время работ 1987 г. в районе озера Иркана В.П. Коневым было обнаружено еще два местонахождения, на которых найдено несколько фрагментов керамики. Одно из них располагалось в

7 Цыбиктаров А.Д. Отчет о полевых исследованиях летом 1978 г. на Северном Байкале. Архив ИА РАН. Р. 1. № 7413. Улан-Удэ, 1979.

1 км от стоянки Усть-Срамная, вверх по течению реки. Другое местонахождение локализовалось в истоке р. Ирканы, на северо-восточном берегу озера. Во время осмотра этих местонахождений в 1989 г. археологический материал обнаружен не был.

В 1989 г. вновь были предприняты попытки найти на территории пос. Кумора древний могильник и осмотреть артефакты, собранные местными жителями на территории населенного пункта и вблизи него. Часть из них находилась в школьном музее. В 1989 г. удалось осмотреть хранящийся там обломок тесла из черного кремня с двухсторонней подшлифовкой. Его обнаружили у северного подножия Черной горы (Илакон). Некоторые археологические находки жители Куморы хранили у себя дома. В 1985 г. Надежда Сергеевна Черных нашла на огороде 3 нюрнбергских счетных жетона. Подобные жетоны имеются в коллекции Томского областного музея и описаны И.Г. Спасским (Спасский, 1951. С. 137. Рис. 7в). Лицевая сторона. LUD: XVI. DG.- FR. ET. NAV. REX. Погрудное изображение вправо. Обратная сторона. Вверху LUST BAUT DAS LAND. Перспективный вид цветника, окруженного подстриженными деревьями, в центре которого бьет фонтан. В обрезе - REGENPFEN ELSL. ELSL -Эрнст Людвиг Сигизмунд Лауэр (1762-1853), работал в Нюрнберге с 1791 по 1797 г. (Forrer, 1907. P. 312).

Подобный жетон был обнаружен и в погребении № 22 Соровского кладбища в долине р. Оби (Пушкарев, 2019. Рис. 4-5). Эти изделия были достаточно широко распространены на территории Российской империи и использовались сибирским населением как украшения.

После проведения археологической разведки в районе озера Иркана и на территории пос. Кумора Новостроечный отряд БПИ разделился на две группы. В.И. Ташак и Э.Р. Гречищев продолжили вести исследования в районе пос. Кумора, а В.П. Конева и А.В. Харинского на лодке забросили в д. Ченча для проведения археологической разведки в ее окрестностях. К этому времени от деревни осталось три дома. В одном из них на лето поселя-

лись пастухи, выпасавшие телят, которые перегонялись сюда на теплый период года.

На южной окраине Куморы в 1989 г. археологами Новостроечного отряда Бурятского педагогического института собраны фрагменты гладкостен-ной керамики и фронтальный обломок призматического нуклеуса. Место, где были собраны эти находки, получило наименование Кумора 1. В окрестностях поселка В.И. Ташаком, Э.Р. Гречищевым выявлено две стоянки железного века. Одна из них - Кумора 2 располагалась в северо-восточной части поселка, у аэропорта, другая в его юго-западной части - Кумора 3. К северо-востоку от села на берегах Уптинского озера ими обнаружено две стоянки железного века - Уптинское озеро 1 и 2.

В районе д. Ченча В.П. Коневым и А.В. Харин-ским осмотрена стоянка Ченча 1 и открыто две стоянки железного века Ченча 2 и Ченча 3, а также предпринята разведка вдоль северного берега озера Чумбуки. На стоянке Чумбуки 1 ими заложено два шурфа 1 х 1 м. К западу от стоянки обнаружен могильник Чумбуки 2. Он располагался в 11,1 км к северо-западу от с. Кумора и в 2 км к югу от с. Ченча.

Летом 1997 г. школьниками Центра детско-юношеского туризма и краеведения г. Иркутска (руководители А.В. Харинский и М.Л. Сидорчук) и Школы туристко-экологического образования г. Северобайкальска (руководитель Е.А. Марьясов) была предпринята археолого-краеведческая разведка вдоль р. Верхней Ангары. Разведочный маршрут начинался у станции Кюхельбекерская и заканчивался в месте впадения в р. Верхнюю Ангару р. Джилинда. Школьники вместе с руководителями спустились на катамаранах вниз по течению Верхней Ангары, осмотрели наиболее интересные в археологическом отношении участки берега и посетили населенные пункты. Во время остановки в с. Ченча участниками экспедиции проведена разведка в окрестностях озера Чумбуки. На его западном берегу ими открыта стоянка Чумбуки 3.

На могильнике Чумбуки 2 школьниками под руководством А.В. Харинского на месте кладки № 1 заложен раскоп размером 3 х 3 м, ориентированный стенками по сторонам света. Под каменной

надмогильной кладкой ребятами обнаружено разрушенное захоронение. Останки погребенного располагались в берестяном чехле. Вместе с ними найдено керамическое пряслице, железный нож и кольцо.

Летом 2005 г. сотрудниками Иркутского государственного технического университета проводилось обследование трассы проектируемого нефтепровода Тайшет - Находка и прилегающих к ней участков на территории Северобайкальского района. Одним из объектов исследования археологов ИРНИТУ был могильник Чумбуки 2. Археологическим отрядом, в который входили А.В. Харинский, Ю.А. Емельянова, Г.К. Рыков и Ю.Г. Рыков, на месте кладки № 2 заложен раскоп площадью 18 кв. м, ориентированный стенками по сторонам света. Под каменной надмогильной кладкой обнаружены останки погребенного, находившиеся в берестяном чехле. Вместе с ним найден костяной игольник и обломок железного ножа. Погребение было разрушено еще в древности.

В процессе работы на могильнике проводился осмотр стоянки Чумбуки 1. В береговых обнажениях на территории памятника А.В. Харинским и Г.К. Рыковым собрано несколько фрагментов керамики. Среди них встречены три венчика керамических сосудов. В восточной части холма, расположенного в западной части стоянки, был заложен шурф 1 х 2 м, в котором были найдены фрагменты керамики с оттисками шнура и металлическая игла. Участниками отряда проведен осмотр стоянки Чембуки 3. На её территории предпринят сбор подъемного материала (Емельянова, 2006)8.

В 2015 г. сотрудниками ИРНИТУ Д.Е. Кичиги-ным и Ю.А. Емельяновой в рамках проекта РГНФ № 15-31-01018 была предпринята археологическая разведка вдоль байкальского побережья от мыса Хибилен до мыса Берла и в юго-западной части Верхнеангарской котловины, в районе деревни Кумора. На втором этапе исследований к ним присоединился заведующий сектором научно-фондового отдела ГАУК ИОКМ Г.Л. Иванов. К севе-

8 Емельянова Ю.А. Отчет об археологических исследованиях в районе пос. Кумора в 2005 г. (Северобайкальский район, Республики Бурятия). Иркутск, 2006. 25 с.

ру от озера Иркана археологами были предприняты шурфовочные работы. Два шурфа размером 1 х 1 м (№ 1 и 2) заложены на юго-восточном склоне горы Илакон. Еще два шурфа (№ 3 и 4) такого же размера разбиты на юго-западном склоне горы Кадаун. Археологический материал был обнаружен лишь в шурфе № 3. На основании полученного материала и проведенных вокруг шурфов № 3 и 4 подъемных сборов была выделена стоянка Ирка-на 4. В ходе обследования берегов левой протоки р. Котеры - Харчевки иркутскими археологами обнаружена новая стоянка Усть-Харчевка. На памятнике собран подъемный археологический материал и сделана зачистка береговых обнажений.

Д.Е. Кичигиным, Ю.А. Емельяновой и Г.Л. Ивановым осмотрена территория и окрестности пос. Кумора. Следов древнего могильника или стоянок обнаружено не было. Попытка уточнить место находки артефактов, долгие годы хранившихся в школьном музее, тоже не увенчалась успехом. По словам директора СОШ Алексея Николаевича Чиркова, большую часть предметов для школьного музея собрал бывший директор школы Николай Владимирович Бураев, уже давно переехавший из Куморы в г. Улан-Удэ. Рисунки некоторых из них были сделаны им же в процессе подготовки альбома по истории родного села. Количество и судьба собранных Н.В. Бураевым археологических находок А.Н. Чиркову не известна. Со слов последнего, местные жители очень трепетно относились ко всему, что изымали из земли, поэтому, как правило, «археологические предметы. часто оставляли на том месте, где их находили».

В альбоме «Прошлое и настоящее с. Куморы Северо-Байкальского района», составленном бывшим директором СОШ с. Куморы Н.В. Бураевым, изображены три рубящих орудия из нефрита. Судьба самих предметов, как и точная их географическая привязка, к сожалению, не определены. Рисунки трех орудий выполнены на бумаге цветными карандашами, вырезаны и вклеены в альбом на последней странице, под рисунками сделана подпись «Рисунки (в двух проекциях) теслообраз-ных рубящих орудий (нефрит), найденных жителями с. Куморы». Установить подлинные размеры

предметов не представляется возможным ввиду отсутствия графического масштаба на странице и какого-либо упоминания о нем в письменной форме. Можно лишь предположить, что они сделаны в натуральную величину (в масштабе 1:1). На последней странице альбома изображены шлифованные изделия из нефрита: тесло из белого (серого) нефрита с притупленным, подпрямоугольным в фасе обушком, тесло из зеленого нефрита с притупленным, подпрямоугольным в фасе обушком и топорик из зеленого нефрита с приостренным, овальным в фасе обушком.

Археологические исследования, проводившиеся на протяжении 40 лет в юго-западной части Верхнеангарской котловины, носили преимущественно разведочный характер. Небольшие раско-почные работы были предприняты лишь на единственном в этой части Северного Прибайкалья могильнике - Чумбуки 2. Полученный в результате археологических работ материал не многочислен, но все же позволяет сформировать представление о тех культурно-исторических процессах, которые проходили в долине Верхней Ангары в течение последних 6 тысяч лет.

Стоянки

К настоящему времени в юго-западной части Верхнеангарской котловины известно 17 археологических объектов. Они располагаются по берегам озер Иркана, Уптинское, Чумбуки (Мокля) и реки Котеры (рис. 1). Пятнадцать из них предварительно можно охарактеризовать как стоянки. Находки, обнаруженные на них, представлены преимущественно подъемным археологическим материалом. Следов жилищ на этих памятниках не зафиксировано. Один из археологических объектов, расположенный на северном берегу озера Чумбуки (Мокля), - могильник Чумбуки 2. Еще один памятник - Кумора 1, возможно, тоже могильник. Он представлен находками, собранными в районе поселка Кумора. Среди них шлифованные тесла, встречающиеся, как правило, среди инвентаря захоронений неолита - раннего бронзового века Прибайкалья. Но, несмотря на наличие вещей, часто встречающихся в захоронениях, погребений в

районе Куморы пока обнаружить не удалось. В связи с этим археологический объект Кумора 1 будет рассматриваться как один из стояночных комплексов.

На четыре археологических памятника, расположенные в Верхнеангарской котловине, в 1991 г. были составлены паспорта. Эти объекты поставлены на государственную охрану в соответствии с Постановлением Совета Министров Бурятской АССР № 134 от 26.05.1983 г. и Постановлением Правительства Республики Бурятия № 242 от 09.07.1996 г. Сведения о них нашли отражение в монографии Л.В. Лбовой и Е.А. Хамзиной «Древности Бурятии. Карта археологических памятников» (Лбова, Хамзина, 1999. С. 151) и в «Памятниках археологии. Том 2. Свод объектов культурного наследия Республики Бурятия» (Памятники археологии, 2011, С. 301-303).

В районе озера Иркана известны 5 стоянок, которые располагаются на северо-западном берегу озера и склонах гор, спускающихся к нему. Юго-восточный берег озера низменный, заболоченный и не удобен для организации стоянок и поселений.

Стоянка Иркана 1 локализуется в 2,1 км от пос. Кумора по азимуту 141°, к востоку от дороги, соединяющей Кумору с озером Иркана (рис. 2). Подъемный материал собирался на высоте 1340 м от уровня озера, на юго-западном склоне горы Кадаун (828,3 м), в южной части кладбища и к юго-востоку от него. Территория в районе памятника покрыта травянистой растительностью. С востока на северо-запад ее пересекает линия электропередач.

В 1987 г. на стоянке В.П. Коневым собран подъемный археологический материал, представленный бифасом из кремня (рис. 3.1) и двумя фрагментами венчиков керамических сосудов. У первого фрагмента (рис. 3.2) венчик овальной внешне асимметричной формы украшен с внешней стороны треугольным в сечении налепом, образующим подобие валика, который орнаментирован по ребру горизонтальными округлыми вдавле-ниями. Тулово сосуда в верхней части украшено наклонными пересекающимися линиями, состоящими из треугольных вдавлений.

Рис. 2. Топографический план археологических объектов Иркана 1 и Иркана 4 Fig. 2. Topographic plan of the archaeological sites of Irkana 1 and Irkana 4

Венчик второго фрагмента (рис. 3.3) овальной формы. Он слегка отогнут наружу и орнаментирован по верхнему краю округлыми вдавлениями. Верхняя часть тулова украшена тремя рядами тонких горизонтальных налепных валиков.

Стоянка Иркана 2 находится в 3,1 км от пос. Кумора по азимуту 124°, в 110 м к югу от дороги Тазы-Уоян, на северо-восточном берегу озера Иркана, на озерной террасе высотой примерно 8 м. Территория в районе памятника покрыта травянистой растительностью, частично произрастающей на старых пашнях и огородах. А.Д. Цыбиктаровым в 1978 г. на памятнике зафиксирован культурный слой мощностью 10-20 см (суглинок темно-коричневого цвета), который залегал на глубине 15-20 см от современной поверхности земли. Он прослеживался на протяжении приблизительно 40 м. Примерно на середине протяженности культурного слоя сохранились следы старого шурфа. Сразу же за краем террасы начиналось поле, засеянное зеленкой. По мнению исследователя, не исключено, что культурный слой памятника был на-

рушен (Цыбиктаров, 1979. Л. 7, 8, Рис. 319; Памятники археологии, 2011. С. 301-302).

Стоянка Иркана 3 находится в 3,1 км от пос. Кумора по азимуту 125°, в 100 м к югу от стоянки Иркана 2 на озерной террасе высотой 4-6 м. Территория в районе памятника покрыта травянистой луговой растительностью. А.Д. Цыбиктаровым в 1978 г. на памятнике отмечен культурный слой, прослеживавшийся на протяжении 80-40 м. Стратиграфически его расчленить на несколько разных слоев не удалось. Находки представлены фрагментами керамики, тигля или льячки. Последняя была орнаментирована короткими оттисками гребенчатого штампа, на внутренней её стороне сохранились следы бронзовой прокалины. Из слоя в разных местах торчали обломки костей, а также рыбья чешуя. У исследователя не было уверенности в том, что этот памятник открыт впервые. Поэтому А.Д. Цыбиктаров решил ограничиться его описани-

9 Цыбиктаров А.Д. Отчет о полевых исследованиях летом 1978 г. на Северном Байкале. Архив ИА РАН. Р. 1. № 7413. Улан-Удэ, 1979.

Рис. 3. Археологический материал: 1-3 - Иркана 1, подъемный материал; 4-9 - Иркана 4:4, 6, 7 - подъемный материал, 5 - шурф № 3.1, 4, 6 - камень; 2, 3, 5, 7 - керамика; 8, 9 - план и стратиграфия шурфа № 3 Fig. 3. Archaeological artifacts: 1-3 - Irkana 1 site, lifting material; 4-9 - Irkana 4 site: 4, 6, 7 - lifting material, 5 - test pit No. 3.1,4, 6 - stone; 2, 3, 5, 7 - ceramics; 8, 9 - plan and stratigraphy of test pit No. 3

ем, сбором подъемного материала и фотографированием (Цыбиктаров, 1979. Л. 8. Рис. 32, 33)10.

Стоянка Иркана 4 расположена в 2,3 км от пос. Кумора по азимуту 134°, в 400-430 м к востоку от кладбища и в 250 м от уреза воды озера. Она занимает выположенную поверхность террасовид-ного выступа с отметками 21-23 м над уровнем озера (рис. 2). Место расположения стоянки, как и прилегающие к нему территории, неоднократно подвергалось интенсивной распашке, в результате чего большая часть материала была собрана прямо с современной поверхности земли. Среди них: 5 фрагментов гладкостенной керамики, один из которых орнаментирован нитевидным валиком (рис. 3.7), проксимальный сегмент призматической пластины из халцедона (рис. 3.6), крупный пластинчатый отщеп из кремня (рис. 3.4). У отщепа мелкая краевая ретушь по всему периметру. Первичная форма транкирована. Левый край более крутой, условно обушковый, ретуширован по половине длины, правый край более тонкий, ретуширован мелкой разнофасеточной краевой ретушью по всей длине. На проксимальном и дистальном конце правого края ретушью обработаны острые ши-повидные углы. Поперечный дистальный и проксимальный края обработаны крутой ретушью, проксимальный край слегка выемчатый.

В 2015 г. Д.Е. Кичигиным, Ю.А. Емельяновой и Г.Л. Ивановым на территории стоянки заложено два шурфа размером 1 х 1 м (№ 3 и 4) Стратиграфическая ситуация в обоих шурфах однотипна и представлена следующими отложениями (табл. 1).

В шурфе № 3 в слое перепашки на глубине 22 см от современной поверхности земли (рис. 3.8, 9) обнаружен фрагмент венчика гладкостенного керамического сосуда. Венчик прямой формы, орнаментирован по внешнему краю налепным рассеченным валиком (рис. 3.5).

Стоянка Усть-Срамная находится в 3,8 км от пос. Кумора по азимуту 195°, вблизи дороги Тазы-Уоян, в 105 м к северо-западу от озера Иркана. Подъемный материал собран на выположенном

10 Цыбиктаров А.Д. Отчет о полевых исследованиях летом 1978 г. на Северном Байкале. Архив ИА РАН. Р. 1. № 7413. Улан-Удэ, 1979.

Таблица 1

Стратиграфия в районе шурфов № 3 и 4 стоянки Иркана 4

Table 1

Stratigraphy in the area of test pits No. 3 and 4 of the Irkana 4 site

№ Слой Мощность в м

1 Почвенно-растительный горизонт серовато-бурого цвета -распашка 0,20-0,35

2 Супесь пылеватая светлосерого о цвета вскрыта на 0,30

склоне, возвышающемся на 2-3 м над уровнем озера. Территория в районе памятника покрыта травянистой растительностью. К югу от него локализуется березовый перелесок, за которым находится низкий заболоченный берег озера. С востока на запад территорию стоянки пересекает проселочная дорога, следующая вдоль северо-западного берега Ирканы и по левому берегу р. Срамная.

В колее проселочной дороги и возле нее в 1989 г. обнаружен подъемный археологический материал. Среди находок фрагмент венчика от сосуда закрытой формы. Сам венчик прямой формы, оформлен в виде выступающего наружу карниза. Верхняя часть сосуда орнаментирована двумя на-лепными, треугольными в сечении, горизонтальными валиками. Под верхним валиком отмечен ряд круглых вдавлений. Между валиками фиксируются затертые оттиски шнура (рис. 4.4). Также в составе коллекции 5 фрагментов гладкостенной керамики, один из которых орнаментирован прочерченной линией (рис. 4.7), и скребок аморфной формы из кварцита (рис. 4.8).

В окрестностях села Кумора известно 6 археологических объектов (рис. 1). Практически все они концентрируются вдоль левого берега протоки Харчевка и лишь стоянка Кумора 1 удалена от нее более чем на 0,5 км.

Стоянка Кумора 1 располагается в 360 м к югу от с. Кумора, у северного подножия г. Черной (Ила-кон), в 510 м к юго-востоку от протоки Харчевка.

Рис. 4. Подъемный археологический материал: 1-3, 5, 6 - Кумора 1; 4, 7, 8 - Усть-Срамная; 9-12 - Чумбуки 1.1, 2, 8 - камень; 3-7, 9-12 - керамика Fig. 4. Lifting archaeological material: 1-3, 5, 6 - Kumora 1 site; 4, 7, 8 - Ust-Sramnaya site; 9-12 - Chumbuki 1 site. 1, 2, 8 - stone; 3-7, 9-12 - ceramics

3

Рис. 5.1-3 - рисунки трех нефритовых рубящих орудий, найденных жителями с. Кумора в разное время (последняя страница альбома, составленного Н.В. Бураевым); 4, 5 - фрагменты керамических сосудов

со стоянки Ченча 1, подъемный материал Fig. 5. 5.1-3 - drawings of three jade chopping tools found by residents of the Kumora village at different times (the last page of the album, compiled by N. V. Buraev); 4, 5 - fragments of ceramic vessels from the Chencha 1 site, lifting material

В 1989 г. на стоянке археологами Новостроечного отряда Бурятского педагогического института собрано 11 фрагментов гладкостенных керамических сосудов (рис. 4.3, 5, 6), и фронтальный обломок призматического нуклеуса из кремнистой породы (рис. 4.2). Подъемный археологический материал

обнаружен на пашне, которая примыкает к березовому лесу и находится на высоте 24-26 м от уровня реки. Небольшой березовый перелесок узкой полоской с востока отделяет территорию, на которой обнаружены находки, от других участков поля.

Стоянка Кумора 2 располагается в 280 м от пос. Кумора по азимуту 60°, на первой надпойменной террасе, возвышающейся над долиной р. Ко-теры. Подъемный археологический материал, включающий несколько фрагментов гладкостенной керамики, был собран в 1989 г. В.И. Ташаком и Э.Р. Гречищевым в колее проселочной дороги, идущей вдоль изгороди аэропорта в сторону Уп-тинского озера, в 50 м к юго-востоку от края террасы. Территория в районе стоянки покрыта луговыми ассоциациями растений.

Стоянка Кумора 3 находится на юго-западной окраине поселка Кумора, на террасовидном северном склоне г. Черной (Илакон), в 110 м к юго-востоку от берега протоки Харчевка, на высоте 1216 м от её уровня. Подъемный материал, представленный несколькими фрагментами гладко-стенной керамики, был собран в 1989 г. В.И. Ташаком и Э.Р. Гречищевым в огороде размером 20 х 56 м, по периметру которого установлена деревянная изгородь. Огород ориентирован по линии с азимутом 70°. С северо-востока к нему ведет тропинка, отходящая от проселочной дороги, следующей вдоль левого берега Харчевки из Куморы до озера Чумбуки. Вероятно, территория стоянки включает и участки, примыкающие к нему со всех четырех сторон и, прежде всего, с восточной и западной. Между огородом и дорогой располагается деревянная изгородь, проходящая вдоль склона горы. С южной и восточной стороны к территории стоянки подступает сосновый лес, включающий и отдельные березы.

Стоянка Уптинское озеро 1 локализуется в 1,3 км от пос. Кумора по азимуту 46°, на мысу, вдающемся с южной стороны в Уптинскео озеро. Археологический материал, представленный квар-цитовыми и кремневыми отщепами, собран в 1989 г. В.И. Ташаком и Э.Р. Гречищевым на 1-2 метровой распаханной террасе, в 30-50 м от заболоченного берега озера. Между ним и пашней расположен березово-осиновый перелесок. В 50 м к юго-востоку от стоянки проходит проселочная дорога, следующая из Куморы.

Стоянка Уптинское озеро 2 находится в 1,7 км от пос. Кумора по азимуту 50°, на мысу, вдающем-

ся с восточной стороны в Уптинское озеро. Археологический материал представлен кварцитовыми отщепами, обломком кремневого остроконечника и фрагментами гладкостенной керамики. Он собран в 1989 г. В.И. Ташаком и Э.Р. Гречищевым на 12-метровой распаханной террасе, в 25-40 м от заболоченного берега озера. Между ним и пашней с северной и южной сторон расположены березово-осиновые перелески. К западу от пашни находится луг. С южной, западной и северной сторон по периметру пашни проходит проселочная дорога.

Стоянка Усть-Харчёвка расположена в 2,8 км к западу от пос. Кумора на западном приустьевом мысу р. Харчёвки (при впадении ее в р. Котеру). Сам мыс имеет вид равнобедренного треугольника, врезающегося вершиной в р. Котеру. Гипсометрические отметки мыса в основании «треугольника» достигают 13-15 м, затем постепенно понижаются к его «вершине». Место это не залесено, не подтопляемо и пользуется большой популярностью как у местных, так и у заезжих рыболовов -именно потому, что весьма благоприятно для организации бивака (лагеря), не говоря уже о самой рыбалке (рис. 6.1).

Археологический материал собран в 2015 г. Д.Е. Кичигиным, Ю.А. Емельяновой и Г.Л. Ивановым на протяжении всего мыса в обнажениях проселочных дорог, в береговых обнажениях и в грунте из мусорных ям. Находки представлены 7 фрагментами различной по составу и цвету керамики (небольшие фрагменты без какого-либо орнамента), 6 отщепами и сколами из кремня, 3 фрагментами призматических пластин из кремня и халцедона: 1 дистальный и 2 медиальных сегмента (рис. 6.2). В северо-западной части мыса произведена зачистка берега, стратиграфия которой приводится ниже (табл. 2).

К сожалению, зафиксировать стратиграфическое положение археологического материала не удалось. Предварительно стоянка датируется широким хронологическим диапазоном - от неолита до железного века.

В окрестностях деревни Ченча, в которой в настоящее время не проживает постоянное население, известно 6 археологических объектов. Три из

Рис. 6. Стоянка Усть-Харчёвка: 1 - топографический план; 2 - кремневая пластина, подъемный материал Fig. 6. Ust-Kharchevka site: 1 - topographic plan; 2 - flint plate, lifting material

Таблица 2 Стратиграфия береговых отложений на стоянке Усть-Харчевка

Table 2

Stratigraphy of coastal deposits at the Ust-Kharchevka site

них располагаются вблизи деревни и три - по берегам озера Чумбуки (рис. 1).

Стоянка Ченча 1 находится в 12,4 км от пос. Кумора по азимуту 314° на левом берегу р. Ко-

теры, на месте д. Ченча. Стоянка располагается на надпойменной террасе высотой около 7-9 м, которая в настоящее время активно разрушается водами реки. Здесь же находится два пастушеских дома и телятник. Один из домов располагается на высоте 10 м от уровня реки, к западу от спуска шириной 8-15 м, ведущего к берегу Катеры. Западный борт спуска образован выдвинутым к реке мысовидным выступом размером 30 х 30 м. Береговой склон к юго-западу от выступа более пологий, вдоль него к реке подходит несколько оврагов. В 1978 году А.Д. Цыбиктаровым и Л.В. Тиваненко сборы подъемного материала производились вдоль берега на протяжении 35-45 м. Культурный слой во многих местах нарушен следами старых домов, остатками ям и т. д. В 40 м к юго-западу от дома, в котором проживали пастухи, с целью выяснения условий залегания культурного слоя, у обрывистого края склона заложен шурф размером 1 х 1 м. Рыхлые отложения в районе шурфа нарушены остатками двух ям. В районе шурфа зафиксирована следующая стратиграфия (табл. 3).

№ Слой Мощность в м

1 Почвенно-растительный горизонт темно-серого цвета -дерн 0,03-0,04

2 Супесь пылеватая светлосерого цвета 0,05-0,10

3 Супесь светло-бурого цвета 0,10-0,20

4 Супесь светлого серо-коричневого цвета вскрыта на 0,20

Таблица 3

Стратиграфия в районе шурфа на стоянке Ченча 1

Table 3

Stratigraphy in the area of the test pit at the Chencha 1 site

В 1989 r. исследования на стоянке Ченча 1 проведены В.П. Коневым и А.В. Харинским. Археологический материал собирался вдоль края терра-совидного склона на протяжении 120 м. Среди находок было два фрагмента венчиков от гладко-стенных керамических сосудов, орнаментированных по внешнему краю налепным валиком. У одного из венчиков он рассечен поперечными вдавле-ниями треугольного в сечении орнаментира (рис. 5.4). У другого фрагмента такие вдавления отсутствуют (рис. 5.5). В юго-западной части стоянки, где склон, спускающийся к реке, становится более крутым, в западной стенке оврага сделана зачистка. Археологический материал залегал в слое серого суглинка мощностью 7-11, на глубине 23-28 см.

Стоянка Ченча 2 расположена в 12,8 км от пос. Кумора по азимуту 312° на левом берегу р. Котеры, в 570 м от д. Ченча по азимуту 255°, в местности Икан луг. Памятник расположен на высотных отметках 2-10 м от уровня р. Котеры, в лощине, ориентированной по линии север - юг, по бортам которой растет сосновый лес. Берег реки зарос кустарником. На восточном борту лощины в 1989 r. В.П. Коневым и А.В. Харинским заложен шурф размером 1 х 1 м, ориентированный стенками по сторонам света. Стратиграфия шурфа представлена следующими отложениями (табл. 4).

Таблица4 Стратиграфия в районе шурфа № 1 стоянки Ченча 2

Table 4

Stratigraphy in the area of test pit No. 1 of the Chencha 2 site

№ Слой Мощность в м

1 Серая супесь 0,15-0,20

2 Светло-желтая супесь с редкими включениями дресвы вскрыта на 0,30

Юго-восточным углом шурфа была вскрыта часть ямы блюдцевидной формы, глубиной более 25 см. Она заложена из основания серой супеси и сверху перекрывалась угольной прослойкой мощностью до 2 см. Нижняя часть ямы заполнена углем, образовывавшем слой мощностью до 15 см. Заполнение средней части ямы представлено желтой супесью.

В шурфе на глубине 5-12 см в слое серой супеси найдены фрагменты пережженных костей животных и гладкостенных плоскодонных керамических сосудов. Такая же керамика обнаружена в колее дороги, идущей в деревню. В кровле слоя светло-желтой супеси на глубине 16-25 см зафиксирован второй слой находок, включающий кремневый отщеп и пережженную кость.

На западном борту луга в молодом сосняке заложен второй шурф 1 х 1 м, но в нем не был обнаружен археологический материал.

Стоянка Ченча 3 расположена в 12,5 км от пос. Кумора по азимуту 314°, на северной окраине д. Ченча, в 50 м к северо-западу от изгороди телятника, в 160 м к северу от реки, на высотных отметках 36-42 м. В юго-восточной части стоянки в 1989 г. В.П. Коневым и А.В. Харинским заложен шурф 1 х 1 м, ориентированный стенками по сторонам света. В слое серого суглинка (перепашка) мощностью 18-25 см, на глубине 13 см от поверхности земли обнаружен фрагмент гладкостенной толстостенной керамики. В нижележащем слое светло-желтого суглинка археологический материал не зафиксирован.

№ Слой Мощность в м

1 Гумус 0,03-0,04

2 Желтый суглинок с остатками древесного тлена и включениями культурного слоя 0,05-0,25

3 Черный суглинок (культурный слой) 0,09-0,10

4 Красный суглинок 0,20

5 Желтый суглинок 0,15-0,30

6 Светло-желтый суглинок вскрыта на 0,20

Еще одна группа археологических объектов располагается в 2-3 км к югу от деревни Ченча на берегах озера Чумбуки (Мокля).

Стоянка Чумбуки 1 находится в 11 км от пос. Кумора по азимуту 307°, на северном берегу озера Чумбуки, в районе протоки, соединяющей озеро с р. Котерой. Стоянка локализуется в южной части мыса, в восточной части которого находятся три холма, образующие единую гряду высотой 612 м (высоты от уровня оз. Чумбуки). В западной части гряды располагается холм высотой 6-9 м, в центре - лощина высотой 4-5 м. Лощина поросла сосновым лесом, холмы не залесены (рис. 7). В 1975 г. А.П. Деревянко и А.И. Мазиным в восточной части памятника заложено 2 шурфа размером 1 х 1 м, ориентированные стенками по сторонам света. Расстояние между ними составило 30 м. В 200 м к западу от западного из шурфов (№ 2), в ложбине заложен еще один шурф 1,0 х 1,5 м. Обнаруженный на стоянке археологический материал представлен костяными наконечниками стрел, керамикой и костями животных.

В 1998 г. В.П. Коневым и А.В. Харинским на

стоянке заложено 2 шурфа размером 1 х 1 м. Шурф № 1 располагался в восточной части памятника между двумя восточными вершинами, в 10 м к западу от шурфа № 1 1975 г. Стратиграфия шурфа выглядела следующим образом (табл. 5).

На глубине 20 см в гумусированной прослойке обнаружено несколько фрагментов кости и керамической посуды. Один из них орнаментирован узким налепным валиком, рассеченным гребенчатыми вдавлениями с треугольными зубцами. Выше валика расположено круглое вдавление, а ниже валика идет ряд вертикальных гребенчатых вдав-лений (рис. 4.10).

Второй шурф заложен в средней части памятника - в лощине, тянущейся на 80 м вдоль озера. Он располагался в 5 м к северо-востоку от шурфа № 3 1975 г. В гумусированном слое на глубине 2025 см в шурфе обнаружено 6 фрагментов керамики и уголь. Керамика гладкостенная. Условия её залегания и внешний вид позволяют говорить о хронологической и культурной близости материалов из двух шурфов.

Рис. 7. План стоянки Чумбуки 1 Fig. 7. Plan of the Chumbuki 1 site

Чум буки 2

2

Рис. 8. Могильник Чумбуки 2:1 - вид с юга; 2 - вид с северо-запада Fig. 8. Chumbuki 2 cemetery: 1 - view from the South; 2 - view from the Northwest

Таблица 5

Стратиграфия в районе шурфа № 1 1998 г. стоянки Чумбуки 1

Table 5

Stratigraphy in the area of test pit No. 1 1998 of the Chumbuki 1 site

В 2005 г. в восточной части холма, расположенного в западной части стоянки, А.В. Харинским и Г.К. Рыковым заложен шурф 1 х 2 м, ориентированный длинными сторонами по линии север - юг (рис. 9). Стратиграфия шурфа выглядела следующим образом (табл. 6):

Таблица 6

Стратиграфия в районе шурфа № 1 2005 г. стоянки Чумбуки 1

Table 6

Stratigraphy in the area of test pit No. 1 2005 of the Chumbuki 1 site

В южной части шурфа на глубине 30 см зафиксировано скальное основание. В слое темно-серой супеси на глубине 7-9 см от поверхности земли, в южной части шурфа обнаружено 3 фрагмента ке-

рамики с оттисками шнура (рис. 13.7), один гладко-стенный фрагмент, кремневый отщеп, фрагмент кости животного и металлическая игла длиной 4 см, толщиной у ушка 3 мм (рис. 13.6).

В береговых обнажениях на территории памятника собрано несколько фрагментов керамики. Среди них встречены три венчика керамических сосудов:

1. Фрагмент венчика сосуда овальной формы, внешняя поверхность которого украшена горизонтальным налепным валиком, треугольным в сечении (рис. 4.9).

2. Фрагмент венчика овальной внешне асимметричной формы от гладкостенного сосуда профилированной формы. Венчик слегка отогнут наружу, срез орнаментирован наклонными, параллельными друг другу штамповыми оттисками ор-наментира с прямым окончанием. Внешняя поверхность сосуда орнаментирована как минимум двумя горизонтальными рядами наклонных, параллельных друг другу вдавлений того же орна-ментира. Межу рядами штамповых оттисков располагается ряд округлых вдавлений (рис. 4.11).

3. Фрагмент венчика овальной внешне асимметричной формы от гладкостенного сосуда простой закрытой формы. Срез венчика орнаментирован наклонными оттисками ногтевых вдавлений. В процессе орнаментации среза от пальцевого нажима образовался небольшой карниз, который был украшен оттисками наклонных, параллельных друг другу штамповых вдавлений, выполненных орнаментиром с овальным окончанием. Ниже располагается горизонтальный ряд округлых вдавле-ний, под ним еще два горизонтальных ряда наклонных штамповых вдавлений (рис. 4.12).

Стоянка Чумбуки 3 расположена на западном берегу одноименного озера в 11,2 км от пос. Кумо-ра по азимуту 300° и в 3,1 км к югу от пос. Ченча. Стоянка локализуется на пологом берегу озера у кромки леса. Вдоль берега озера, с запада на восток, проходит проселочная дорога. В 2005 г. в 25 м от береговой линии и в 1,5 м над уровнем воды, в колее дороги, проходящей вдоль берега, Ю.А. Емельяновой, Г.К. Рыковым и А.В. Харинским собран подъемный археологический материал. Он

№ Слой Мощность в м

1 Дерн 0,04-0,05

2 Гумусированная прослойка 0,02-0,03

3 Серая супесь 0,13-0,14

4 Гумусированная прослойка (культурный слой) 0,02-0,03

5 Светло-серая супесь, имеющая на некоторых участках следы прокала оранжево-бурого цвета 0,11-0,15

6 Серо-зеленый суглинок вскрыта на 0,18

№ Слой Мощность в м

1 Дерн 0,05-0,07

2 Темно-серая гумусированная супесь (культурный слой) 0,04-0,05

3 Серо-желтый суглинок 0,03-0,14

6 Желтый суглинок с дресвой вскрыта на 0,45

представлен фрагментами гладкостенной керамики и кремневыми отщепами (общее количество находок 116 экземпляров). Из них: гладкостенной керамики - 103 экз., вероятно, от трех сосудов; кремневые отщепы без подработки - 8 экз.; фрагменты трубчатых костей животных - 5 экз. Сосуды со стоянки Чумбуки 3 гладкостенные, имели плоское дно и прямой венчик (рис. 13.8). У одного из сосудов сохранилось дно. Его диаметр 12 см. Толщина стенок сосудов колеблется от 3 мм до 1 см. Второй сосуд имеет прямоугольный в сечении венчик, по верхнему краю которого нанесены наклонные вдавления, выполненные приостренной лопаточкой. У третьего сосуда устье отсутствует, венчик прямоугольной формы без орнамента. Все находки залегали в супеси желто-серого цвета (Емельянова, 2006)11.

Могильник Чумбуки 2

Могильник Чумбуки 2 располагается в 11,1 км к северо-западу от с. Кумора по азимуту 306° и 2 км к югу от с. Ченча, на северном берегу оз. Чумбуки. Археологический объект открыт в 1989 г. В.П. Коневым и А.В. Харинским, во время археологической разведки в окрестностях с. Ченча. Могильник находится в западной части мыса, омываемого с запада водами Сигового залива, а с востока р. Ко-терой. Он охватывает западную часть незалесенно-го холма и его западный склон. К востоку от холма располагается покрытая лесом лощина, отделяющая западную и восточную возвышенные части мыса друг от друга. К северу от мыса находится перешеек высотой до 4 м, соединяющий мыс с грядой холмов, тянущихся вдоль северного берега озера. Холм, на котором располагается могильник, размером 30 х 70 м. Он ориентирован по азимуту 80°. Наибольшая его высота - 9 м над уровнем озера фиксируется в западной части. У юго-западного, западного и северо-западного подножия холма располагается перелесок шириной 1015 м, отделяющий его от берега озера (рис. 8).

11 Емельянова Ю.А. Отчет об археологических исследованиях в районе пос. Кумора в 2005 г. (Северобайкальский район, Республика Бурятия). Иркутск, 2006. 25 с.

На памятнике отмечено 7 каменных надмогильных кладок овальной кольцевой формы размером от 1,8 х 3,0 до 2,7 х 3,2 м (рис. 9). Преимущественная ориентировка кладок по линии восток - запад. Они расположены компактно, на расстоянии 1,7-3,5 м. друг от друга. Кладка № 1 находилась в центральной части холма на высоте 9 м и была вскрыта в 1997 г. Кладка № 2 располагалась в 11 м к западу от неё, на высоте 9 м и была исследована в 2005 г. В 2 м к западу от кладки № 1 и в 5 м к востоку от кладки 2 находилась кладка № 3. Она кольцевой формы, диаметром 2,8 м, сложена из одного ряда камней. Их размеры от 15 х 25 см до 15 х 45 см. В центре конструкции фиксируется земляная западина овальной формы размером 1,5 х 1,1 м, ориентированная по линии запад - восток. Кладка № 4 локализовалась в 3,5 м к югу от кладки № 2. Она кольцевой овальной формы, размером 2,2 х 2,9 м, ориентирована по линии север - юг. Конструкция сложена из камней размером от 15 х 25 см до 40 х 65 см. У трех последующих кладок схожие размеры камней. Кладка № 5 находилась в 3 м к западу от кладки № 4. Она кольцевой овальной формы, размером 1,8 х 3,0 м, ориентирована по линии запад - восток. Кладка № 6 располагалась в 3 м к западу от кладки № 5. Она кольцевой овальной формы, размером 2,3 х 3,4 м, ориентирована по линии запад - восток. Кладка № 7 находилась в 1,7 м к северо-западу от кладки № 6. Она овальной плоской формы, размером 2,1 х 2,9 м, ориентирована по линии юго-запад - северо-восток.

В 1997 г. на месте кладки № 1 был заложен раскоп размером 3 х 3 м, ориентированный стенками по сторонам света. Результаты раскопок этого захоронения были частично опубликованы в 1998 г. (Харинский, Сидорчук, 1998).

Надмогильная кладка овальной кольцевой формы, размером 2,5 х 3,0 м (рис. 10.1), ориентирована длинной осью по линии ЮЗ - СВ. Камни уложены не плотно и, вероятно, утратили свое первоначальное положение еще в древности. Их размеры от 8 х 15 до 26 х 57 см. Меньше всего камней зафиксировано в центральной части конструкции. Отсюда камни извлекались и отбрасыва-

Рис. 9. План могильника Чумбуки 2 Fig. 9. Plan of the Chumbuki 2 cemetery

лись на периферию конструкции древними грабителями. Между камней кладки на глубине 7-12 см от поверхности земли, под дерном найдены фрагменты костей животных, керамика с оттисками шнура, кремневые отщепы, древесные угли. В юго-восточной части раскопа на глубине 10 см фиксируется скальный выход.

Под восточной частью кладки обнаружено пятно прокала оранжевого цвета, размером 1,3 х 1,6 м. Оно ориентировано длинной осью по линии север - юг. В пятне отмечены включения древесных углей и фрагментов древесины.

Под северо-восточной частью кладки фиксируется надмогильное перекрытие овальной формы, размером 1,1 х 1,9 м, ориентированное длинной осью по линии ЮЗ - СВ (рис. 10.2). Оно состоит из уложенных в один слой камней размером от 11 х 15 см до 38 х 60 см. На глубине 20-25 см от поверхности земли отмечены следы могильной ямы овальной формы, размером 0,7 х 1,6 м, ориентированной по линии 76°. Глубина ямы 30 см. На дне могильной ямы обнаружена внутримогильная конструкция, представленная берестяным чехлом. Со-

хранились его западная и частично центральная части. Размеры чехла 0,4 х 1,4 м, толщина 1012 см. Он сшит из двух слоев бересты. Внутренний слой ориентирован поперек длинной оси чехла, а внешний слой перпендикулярно ему. Внутри берестяного чехла, поверх костей погребенного, располагались поперечно уложенные жердочки. Они находились на расстоянии 5-6 см друг от друга. Длина жердей 30 см, диаметр 4 см. Возможно, они служили распорками внутри чехла и изнутри крепились к нему.

Останки умершего находились внутри берестяного чехла, на глубине 28-30 см от поверхности земли (рис. 10.3, 4). Первоначально погребенный располагался вытянуто на спине и был ориентирован верхней частью туловища по линии с азимутом 76°. Анатомический порядок сохранили берцовые кости и кости стоп. Верхняя и средняя часть позвоночника с ребрами, ключицы и лопатки были, по всей видимости, смещены вправо уже после разложения мягких тканей. Судя по костяку, в могиле захоронена девушка (juvenis).

Рис. 10. Чумбуки 2, погребение № 1:1 - каменная надмогильная кладка после расчистки; 2 - надмогильное перекрытие; 3 - продольный разрез захоронения; 4 - останки погребенного Fig. 10. Chumbuki 2 cemetery, grave No. 1:1 - stone structure over the grave after clearing; 2 - grave overlap; 3 - longitudinal section of the burial; 4 - remains of the buried

Левая бедренная кость погребенной располагалась поперек могилы. Ее дистальный эпифиз находился на 10 см выше проксимального. В средней части берестяного пакета найдены локтевые кости и позвонки. Череп отсутствовал. Нижняя челюсть располагалась к востоку от левой ключицы и была развернута ветвями вниз.

У правой лопатки погребенной найдено железное кольцо диаметром 2 см (рис. 13.3). В средней части берестяного чехла обнаружен железный черешковый нож длиной 9,3 см (рис. 13.2). Черешок ножа является продолжением его обушка. С одной из сторон черешка сохранились остатки костяной ручки. Нож располагался острием вниз и ориентирован по линии ЮЗ - СВ.

В северо-восточной части могильной ямы найдено округлое глиняное изделие, расколотое на две части (рис. 13.1). Одна из частей лежала возле левой лопатки, а другая под нижней челюстью. Диаметр изделия 5 см. В поперечном сечении оно имеет вид овала шириной 3,2 см. Посредине изделие имеет отверстие диаметром 0,9 см с одного края и 1,1 см с другого края. Возможно, обнаруженное изделие из глины использовалось как грузило.

В 2005 г. исследования на могильнике были продолжены А.В. Харинским, Ю.А. Емельяновой, Г.К. Рыковым и Ю.Г. Рыковым. На месте кладки № 2 заложен раскоп площадью 18 кв. м, ориентированный стенками по сторонам света. Расчищенная в раскопе кладка овальной кольцевой формы, размером 3,7 х 5,5 м (рис. 11.1; 12.1). Она ориентирована по линии запад - восток. В центре конструкции пространство размером 1 х 2 м практически не содержит камней. Оно вытянутое по линии запад - восток, В западной и восточной частях кольцо кладки образовано 1-3 рядами камней, уложенными в один слой. В южной части кольца камни уложены в 3 ряда, а в северной - в 5 рядов. Их размеры от 10 х 10 см до 50 х 55 см. В западной части раскопа расчищено скальное основание.

В восточной части раскопа под камнями кладки зафиксирована западная часть пятна прокала оранжевого цвета, мощностью до 8 см. В пятне обнаружены 3 фрагмента керамики и фрагмент

кости. В его юго-западной части зафиксировано округлое угольное пятно диаметром около 25 см. Еще одно круглое пятно прокала диаметром 50 см обнаружено в северной части раскопа. Между двумя пятнами прокала, на глубине 20 см от поверхности земли, зафиксированы следы могильной ямы овальной формы размером 45 х 140 см, ориентированной по азимуту 96°. Центральную часть ямы перекрывала наклонно расположенная каменная плита размером 25 х 40 см, ориентированная по линии запад - восток. Южный край плиты был углублен в центр ямы, а северный возвышался над ее северным краем. Еще два камня, отделившиеся от скального основания, расчищены у северо-западного края ямы. Более крупный камень размером 20 х 36 см находился южнее, а более мелкий размером 8 х 25 северней.

Захоронение было разрушено еще в древности. Грабители разобрали центральную часть кладки и нарушили положение большей части костей погребенного. Камни из центральной части кладки были перемещены на ее периферию, поэтому она и приобрела вид кольца.

Останки погребенного, помещенного в берестяной чехол, сверху перекрывались продольно уложенными жердями (рис. 11.2; 12.2). Фрагменты двух из них диаметром 5 см сохранились в западной части ямы. Верхняя часть берестяного чехла сохранилась только в районе ног. В других частях костяка отмечается только её нижняя часть. Небольшие фрагменты бересты и жердей фиксируются над человеческими костями в центре могилы.

Первоначально берестяной чехол имел в горизонтальной проекции вид четырехугольного пакета, состоящего из двух слоев бересты. Вдоль нижней части пакета, где должны были размещаться ноги, как и вдоль боковой, проходил шов, соединявший внешнюю и внутреннюю части конструкции вместе. Верхняя часть пакета, где должна была размещаться голова умершего, оставалась открытой. У этой части пакета задняя сторона (к которой должна быть обращена спина погребенного) на 35 см была длиннее, чем передняя (к которой была обращена грудь), напоминая удлиненный карман. Вокруг чехла снаружи нижней и сред-

Рис. 11. Чумбуки 2, погребение 2:1 - каменная надмогильная кладка после расчистки; 2, 3 - продольный и поперечный разрезы захоронения; 4 - останки погребенного Fig. 11. Chumbuki 2 cemetery, grave No. 2:1 - stone structure over the grave after clearing; 2, 3 - longitudinal and transverse sections of the burial; 4 - remains of the buried

2

Рис. 12. Чумбуки 2, погребение 2:1 - каменная надмогильная кладка после расчистки, вид с востока;

2 - останки погребенного, вид с севера Fig. 12. Chumbuki 2 cemetery, grave No. 2:1 - stone structure over the grave after clearing; 2 - remains

of the buried, view from the North

8

Рис. 13. Археологические находки: 1-5 - Чумбуки 2:1-3 - погребение 1; 4, 5 - погребение 2; 6, 7 - Чумбуки 1,

шурф 2005 г.; 8 - Чумбуки 3, подъемный материал. 1, 7, 8 - керамика; 2, 3, 5, 6 - железо; 4 - кость Fig. 13. Archaeological findings: 1-5 - Chumbuki 2 cemetery: 1-3 - grave 1; 4, 5 - grave 2; 6, 7 - Chumbuki 1 site, test pit 2005; 8 - Chumbuki 3 site, lifting material. 1, 7, 8 - ceramic; 2, 3, 5, 6 - iron; 4 - bone

ней частей нашивался кант шириной 2,5 см. Вероятно, он скреплял между собой слои бересты. Отверстия от «нитей», сохранившиеся на канте, располагались зигзагообразно, примерно через 1 см друг от друга. Умерший помещался в пакет, и первоначально его голова со стороны лица была открыта. Перед помещением в могилу углы задней стороны верхней части пакета загибались внутрь, закрывая лицо умершего. Вначале загибался правый, а затем левый угол пакета. После этого нижний край углов пришивался к передней стороне пакета. Чехол приобретал в горизонтальной проекции вид пятиугольника и помещался в могильную яму глубиной 30 см.

В анатомическом порядке сохранились только кости ног. Судя по ним, погребенный первоначально располагался вытянуто, на спине и был ориентирован головой по азимуту 90°. Остальные кости перемещены. Череп находился в восточной части могилы. Он перевернут теменной частью вниз и обращен лицевым отделом на юго-запад. Нижняя челюсть найдена под черепом, зубами вниз. Она была развернута ветвями на север.

У южной стенки ямы, под фалангами руки обнаружен фрагмент лезвия железного ножа с прямым обушком (рис. 13.5) и игольник из трубчатой кости длиной 6,1 см и диаметром 0,9 см (рис. 13.4). Под западным концом чехла найдены две кости зайца-беляка (Lepus timidus). Южнее лежала берцовая кость, а выше нее бедренная кость с обломанной верхней частью12. Возможно, к моменту захоронению они соединялись вместе и были основой одной из наиболее мясных частей этого животного - голени.

У южной стенки могильной ямы был обнаружен фрагмент раковины двухстворчатого моллюска. На дне ямы, в её восточной и южной частях найдены чешуя и кости рыб. Так как в этих частях берестяной чехол сохранился фрагментарно, сложно сказать была ли рыба помещена в него или располагалась под ним, на дне ямы. Преимущественно обнаружены останки окуня, несколько костей

12 Определение костей проведено заведующей лаборатории геологии кайнозоя Геологического института СО РАН, к. б. н. Федорой Ирдэмовной Хензыхеновой.

карася, арктического гольца и две чешуйки сига (табл. 7). Кости рыб не сохранили анатомического порядка. Возможно, их разобщенность и малое количество свидетельствуют о деятельности грызунов, растащивших останки рыбы вскоре после их помещения в могилу.

Таблица 7

Останки рыб в погребении № 2 могильника Чумбуки 2

Table 7

Fish remains in grave No. 2 of the Chumbuki 2 cemetery

Вид рыбы Название кости Возраст (лет) Количество

Карась ребро (costae) 4

(Carassius

carassius)

Окунь (Perca ребро (costae) 2

fluviatilis)

- луч спинного плавника 1

- позвонок (verte- 7 2

brae)

- верхнечелюстная 3

(maxillare)

- предчелюстная 1

(premaxillare)

- Нижнеглоточная 1

кость (os pharyn-

geum infersius)

- чешуя крупная 6-7 37

- чешуя мелкая 4-5 103

Сиг - озерно- чешуя 10-12 2

речной

(Coregonus

lavaretus pid-

schian)

Обыкновенная позвонки (verte- 3 3

щука (Esox brae)

lucius)

Окунь, сиг и карась являются обычными промысловыми видами рыб в озере Байкал и впадающих в него реках (Кожов, Мишарин, 1958; Кожов, Спелит, 1958; Томилов, 1958; Пузип, 1983). С периода неолита они являлись важным продуктом питания обитателей байкальских берегов (Номоко-нова, Лозей, Горюнова, 2009; Nomokonova, Losey, Goriunova, 2009; Номоконова, Новиков, Лозей, Горюнова, Савельев, Вебер, 2017; Новиков, Мамонтов, Горюнова, 2018).

Зафиксированные во время раскопок первого и второго захоронений прокалы с включениями угля не имеют отношения к захоронениям. Они залегали ниже уровня закладки могил и включали в себя кремневые отщепы и фрагменты керамики с оттисками шнура. Наличие этих артефактов позволяет их датировать второй половиной I тыс. до н. э. и отнести к раннему железному веку. Территория могильника являлась частью стоянки Чумбуки 1, которая была использована для сооружения некрополя.

Обсуждение

Археологические объекты, обнаруженные на территории Верхнеангарской котловины с 1975 по 2015 гг., содержат небольшое количество находок. С одной стороны, это, возможно, указывает на более низкую плотность населения, которая существовала здесь в древности по сравнению с северозападным побережьем Байкала, а с другой - на слабую изученность этого района и возможность обнаружения здесь в будущем памятников с более представительным набором археологических находок. Но, несмотря на низкую информативность, эти материалы позволили предпринять предварительную культурно-хронологическую характеристику юго-западной части Верхнеангарской котловины и наметить направления будущих археологических исследований.

К числу наиболее ранних находок, обнаруженных в юго-западной части Верхнеангарской котловины, можно отнести тесла, хранившиеся в Куморской школе. Подобные изделия встречались на территории Прибайкалья от неолита до бронзового века (Окладников, 1950; Окладников, 1955).

Дать для них более четкую характеристику проблематично, так как достоверно не известно, откуда они происходят и какие другие артефакты были вместе с ними обнаружены. Не исключено, что тесла были найдены в разрушенных погребениях, более детальную информацию о которых у жителей Куморы получить не удалось.

Керамический комплекс со стоянок Верхнеангарской котловины более разнообразен, чем находки из камня. К наиболее ранним керамическим сосудам можно отнести два гладкостенных сосуда со стоянки Чумбуки 1 (рис. 4.11, 12), орнаментированные горизонтальными рядами наклонных, параллельных друг другу штамповых вдавлений, и рядом округлых вдавлений между ними. Подобную керамику, украшенную рядами оттисков ор-наментира, с различными рабочими краями (округлый, треугольный, прямоугольный и т. д.), часто интерпретируемых как «отступающая лопаточка», датировать узким хронологическим диапазоном практически не возможно. Такая керамическая посуда отмечена в стояночных комплексах байкальского побережья, датируемых как неолитом, так и бронзовым веком в целом (Свинин, 1976; Горюно-ва, 198413; Грязнов, Комарова, 1992; Горюнова, Хлобыстин, 1992; Кичигин, 2010; Харинский, Емельянова, Кичигин, 2015).

Фрагмент венчика от сосуда с оттисками шнура, орнаментированный горизонтальными налеп-ными валиками со стоянки Усть-Срамная (рис. 4.4), можно соотнести с поздним вариантом керамики тышкинэ-сеногдинского типа и датировать его ранним железным веком - VI (V) - II вв. до н. э. (Кичи-

14

гин, 2012 ; Харинский, Емельянова, Кичигин, 2015). К этому же времени можно отнести гладко-стенную керамику, орнаментированную тонкими налепными валиками со стоянки Кумора 1 (рис. 4.5) (Кичигин, 2012)15.

13 Горюнова О.И. Многослойные памятники Малого моря и о. Ольхон: автореф. дис. ... канд. ист. наук. Новосибирск, 1984. 17 с.

14 Кичигин Д.Е. Поздний бронзовый - ранний железный века северо-западного побережья озера Байкал (по материалам стоянок): автореф. дис. ... канд. ист. наук. Владивосток, 2012. 18 с.

15 Там же.

Фрагмент гладкостенной керамики, орнаментированный налепным рассеченным валиком, со стоянки Чумбуки 1 (рис. 4.10), можно отнести к ел-гинской керамической традиции, которая бытовала на территории Предбайкалья в течение III в. до н. э. - IV в. н. э. Керамика елгинского типа представлена гладкостенными плоскодонными сосудами, преимущественно орнаментированными налепными горизонтальными валиками, рассеченными вертикальными или наклонными вдавлениями орнамен-тира (Харинский, 2005. С. 204-207).

Гладкостенные сосуды с плоским дном распространяются на побережье Байкала со второй половины I тыс. до н. э. и бытуют до начала II тыс. н. э. В основном гладкостенная керамика с плоским дном зафиксирована при раскопках погребальных и ритуально-поминальных комплексов Приольхонья и северо-западного побережья Байкала. Причем на ранних стадиях орнаментация этих сосудов довольно разнообразна - налепные рассеченные валики, прочерченный криволинейный орнамент, подковообразные вдавления. С середины I тыс. н. э. преобладают толстостенные сосуды, которые практически не орнаментируются. С некоторой долей условности толстостенные сосуды с гладкой поверхностью со стоянок Ченча 1 (рис. 5.4, 5), Кумора 1 (рис. 4.3, 6), Усть-Срамная (рис. 4.7), Чумбуки 3 (рис. 13.8), можно датировать I тыс. н. э. (Свинин, 1971; Свинин, 1976; Харинский, 2001b; Номоконова, 2005).

Могильник Чумбуки 2 к настоящему времени является пока единственным древним некрополем, известным в долине Верхней Ангары. Судя по расположению и конструкции его надмогильных сооружений, он выглядит как единый комплекс, возникший в течение непродолжительного периода. Погребальный ритуал, выявленный в ходе раскопок двух его захоронений, также указывает на культурное единство памятника. Умершего укладывали в могильную яму овальной формы с вертикальными стенками, глубиной около 30 см. Яма, как и погребенный, ориентировались в восточный сектор. Умершего помещали в берестяной чехол вытянуто. Его клали на спину, головой по азимуту 76°-90°. В погребении № 1 в верхней части бере-

стяного чехла крепились поперечные жердочки, использовавшиеся для его распорки. Во внутримо-гильной конструкции погребения № 2 они отсутствовали. В этом захоронении зафиксированы жерди, которые располагались над берестяным чехлом вдоль могильной ямы. Сверху кладка перекрывалась плоской овальной кладкой, которая после разрушения грабителями приобрела кольцевую форму.

Сопроводительный инвентарь, обнаруженный в захоронениях, немногочисленный. В первом захоронении это железный нож, кольцо и керамическое пряслице, во втором - обломок железного ножа и игольник. Нож и игольник были обнаружены в районе пояса и, вероятно, крепились к нему. Малочисленность находок могла быть обусловлена юным возрастом умерших, имевших ограниченное количество личных вещей, или результатами действий грабителей, извлекших из могил наиболее ценные вещи. Первая версия, на наш взгляд, более приемлема. В связи с этим действия разрушителей могил могут рассматриваться не как ограбление, а как попытка избавиться от душ погребенных на берегу озера людей. Душа или одна из душ умершего, по представлению целого ряда народов (Ку-лемзин, 1984. С. 21-22; Петри, 1928. С. 42; Манжи-геев, 1978. С. 96), после смерти человека оставалась в его теле или возле него, охраняя территорию вокруг могилы и покровительствуя своим родственникам. Нарушив целостность костяка и, прежде всего, его грудной части и черепа, где находилось местопребывание души, разрушители погребений избавлялись от души человека, жившего здесь ранее, и её претензий на прилегающие к могильнику территории.

Обнаруженные во втором захоронении остатки голени зайца, чешуя и кости рыб являются свидетельствами помещения вместе с покойником в могилу погребальной пищи. Помимо остатков окуня в яме обнаружены отдельные кости или чешуя карася, сига, гольца и щуки. Такое разнообразие трудно объяснить, так как логичней было предположить, что в могилу помещали целую рыбу, а не ее мелкие части.

Обнаруженный в погребениях инвентарь не позволяет предпринять достаточно четкую датировку захоронений. В связи с этим было проведено радиоуглеродное датирование костных останков людей из обоих захоронений (табл. 8). По костям погребенной из могилы № 1 в Институте геологии СО РАН получена радиоуглеродная дата !245±45 (СОАН-37!4), что позволяет определить возраст захоронения с учетом калибровки концом VII - IX вв.

Дополнительная датировка костных останков из погребения № 1 как и костей из погребения № 2 проведена и с помощью AMS метода в лаборатории Еngstrцm (Ангстрем) при Уппсальском университете (Швеция). По первому погребению получена дата 1372±31 (иа-48271), соответствующая VII -середине VIII в. Дата второго погребения 969±33 (иа-48270), соответствующая XI - середине XII в. Даты, полученные по погребению № 1 в Новосибирске и Уппсале, существенно отличаются, но временной диапазон, соответствующий им, имеет участки пересечения, охватывающий конец VII - середину VIII в. К настоящему времени это наиболее приемлемая дата для погребения № 1. Возраст второго захоронения на 250 лет моложе даты по первому погребению. Чем это объяснить, сказать в настоящий момент сложно. Как указывалось выше, расположение захоронений и схожесть их погребального ритуала позволяли считать, что могильник пополнялся в течение незначительного временного периода, но никак ни в течение 250 лет. Тем не менее, учитывая данные радиоуглеродного

датирования, можно предположить, что некрополь функционировал на протяжении долгого периода, за который погребальный ритуал не претерпел значительных изменений. С другой стороны, можно уповать и на несовершенство самого радиоуглеродного метода или отсутствие корректировки дат с учетом резервуарного эффекта (Nomokonova, Losey, Goriunova, Weber, 2013). Для представленных образцов не был учтен возможный резервуар-ный эффект (Schulting, Bronk Ramsey, Goriunova, Bazaliiskii, Weber, 2014; Schulting, Schulting, Bronk Ramsey, Bazaliiskii, Weber, 2015; Ватерс-Рист, Лозей, Номоконова, Туркин, Горюнова, 2016), так как для них не было сделано определение значения N15. Не имея в настоящее время других, более достоверных данных, позволяющих определить возраст этой могилы, будем придерживаться имеющегося для погребения № 2 хронологического диапазона.

В Прибайкалье погребения в берестяных чехлах представлены довольно широко. Они раскапывались в долинах Онона, Селенги, Баргузина, Унги, на берегах Байкала. Значительная часть исследователей интерпретирует их как раннемонгольские и датирует в пределах X—XI11 вв. (Асеев, 1980. С. 136; Коновалов, Данилов, 1981; Ковычев, 1981; Асеев, Кириллов, Ковычев, 1984. С. 128-129). Раскопки подобных захоронений в 90-е гг. прошлого века на западном берегу Байкала и получение новых материалов позволили выделить погребения в берестяных чехлах в отдельную харанцинскую группу и датировать ее концом VIII - серединой XIV в. (Ха-

Таблица8 Table 8

Радиоуглеродные даты по захоронениям могильника Чумбуки 2

Radiocarbon dates for graves of the Chumbuki 2 cemetery

Объект Погребение/ комплекс Материал Лаб. № 14C +/- 513С%с VPDB Калибров.возраст (н.э.)1

Чумбуки 2 погребение 1 Человек COAH-37I4 1245 45 - 672-883

Чумбуки 2 погребение 1 Человек Ua-48270 1372 33 -21,1 603-760

Чумбуки 2 погребение 2 Человек Ua-48271 969 31 -20,4 1016-1155

16 Даты и их промежутки погрешностей калиброваны в программе Oxcal 4.3 (Bronk Ramsey, 2017) при помощи базы данных IntCal13 (Reimer P.J., Bard, Bayliss, Beck, Blackwell, Bronk Ramsey, et all, 2013).

ринский, 2001а. С. 154-155). Харанцинцы хоронили умерших в могильных ямах, над которыми сооружали овальные или круглые кладки из камней. Погребенный располагался в берестяном чехле вытянуто, на спине, головой на восток или северо-восток.

Наиболее ранние из харанцинских захоронений на западном берегу Байкала относятся к концу УШ-Х вв., о чем свидетельствуют радиоуглеродные даты, полученные по некоторым из них: Хужир-Нугэ ХХ-2 1215±50 л. н. (СОАН-3709), Хужиртуй Ш-1 1080±40 л. н. (СОАН-3704), Курма 11-3 - 1020±80 л. н. (СОАН-3898). Приходя на смену захоронениям черенхынского типа (трупоположение на боку с поджатыми ногами), они встречаются в Приольхо-нье (центральная часть западного побережья Байкала) вплоть до середины XIV в. И если в период с конца VIII по X в. харанцинский тип захоронений сооружался на территории Приольхонья наряду с погребениями черенхынского и куркутского типа, то после X в. на байкальском побережье уже не фиксируются захоронения черенхынского типа. Ведущее положение занимает харанцинский погребальный обряд, наряду с которым широко распространяются и захоронения куркутского типа (Харинский, 2001Ь. С. 87-88).

В Предбайкалье захоронения харанцинского типа фиксируются с конца VIII в., то есть еще до того времени, когда здесь появляются монголо-язычные переселенцы. Следовательно, истоки этого погребального ритуала следует связывать не с монголоязычными общностями, а с какими-то другими группами населения, возможно, самодий-скоязычного или тунгусоязычного происхождения. Носители харанцинских погребальных традиций появляются в долинах Селенги и Онона не ранее X в. и уже к XIII в. ассимилируются или вытесняются оттуда племенами, хоронившими умерших в деревянных рамах или колодах (захоронения саянтуй-ского типа) (Харинский, 2018).

Для территории Южного Прибайкалья носители харанцинских погребальных традиций были пришлым населением. Представления об обязательном заключении погребенных в берестяной чехол, который можно интерпретировать как ствол

дерева, могли сложиться лишь у народа, для которого лес являлся местом обитания или был неотъемлемой частью ландшафта их прародины. Степи и лесостепи Южного Прибайкалья трудно сопоставить с лесной прародиной людей, хоронивших умерших в берестяных чехлах. Следовательно, носители харанцинских погребальных традиций пришли в Приольхонье из лесных районов.

Находка захоронения в берестяном чехле в долине Верхней Ангары (Чумбуки 2 - 1), более раннего, чем схожие могилы из других частей Прибайкалья, позволяет считать этот район одним из исходных пунктов формирования этой погребальной традиции. Об этнической принадлежности обитателей Северного Прибайкалья в это время пока говорить преждевременно. Дальнейшие исследования могильника Чумбуки 2 и долины Верхней Ангары в целом, возможно, позволят вновь вернуться к этому вопросу, основываясь уже на новых данных.

Заключение

В результате археологических исследований, проводившихся на территории Верхнеангарской котловины, можно утверждать, что активное освоение человеком этой части Северного Прибайкалья происходит в бронзовом веке. Здесь встречается значительное количество стоянок, которые располагаются по берегам рек и озер, иногда на достаточно низких гипсометрических отметках - 12 м от уровня водоема. Стоянки железного века встречаются как вблизи водоемов, так и на определенном удалении от них, что, вероятно, было связано с освоением более обширных территорий благодаря использованию в домашнем хозяйстве лошади.

Единственный могильник, исследованный к настоящему времени в юго-западной части Верхнеангарской котловины, - Чумбуки 2 предварительно датируется концом VII - серединой XII в. Отмеченный на нем погребальный ритуал находит широкий круг аналогий на территории Прибайкалья. Они объединяются в группу захоронений харанцинского типа, датирующуюся концом VIII -серединой XIV в. Об этнической составляющей но-

сителей этих погребальных традиций в настоящее время говорить сложно, для этого пока еще очень мало данных.

Напрямую сопоставлять погребенных на могильнике Чумбуки 2 с предками эвенков (тунгусов) пока преждевременно. Достаточно уверенно можно лишь заявлять, что в XVII—XVI11 вв. эвенки (тунгу-

Библиографический список

Асеев И.В. Прибайкалье в средние века. Новосибирск: Наука. 1980. 150 с.

Асеев И.В., Кириллов И.И., Ковычев Е.В. Кочевники Забайкалья в эпоху средневековья. Новосибирск: Наука. 1984. 201 с.

Ватерс-Рист А.Л., Лозей Р.Дж., Номоконова Т.Ю., Туркин Г.В., Горюнова О.И. Первые данные по анализам стабильных изотопов скотоводов позднего голоцена Прибайкалья и их радиоуглеродное датирование // Известия Иркутского государственного университета. Сер.: Геоархеология. Этнология. Антропология. 2016. Т. 18. С. 90-109.

Владимиров И.Н., Софронов А.П., Сороковой А.А., Кобылкин Д.В., Фролов А.А. Структура растительного покрова западной части Верхнеангарской котловины // География и природные ресурсы. 2014. № 2. С. 44-53.

Горюнова О.И, Хлобыстин Л.П. Датировка комплексов поселений и погребений бухты Улан-Хада // Древности Байкала: сб. науч. тр. Иркутск: Иркутский государственный университет, 1992. С. 41-56.

Григоровский Н. Поездка на Верхнюю Ангару // Известия ВСОИРГО. 1890. Т. 21. № 2. С. 4.

Грязнов М.П., Комарова М.Н. Раскопки многослойного поселения Улан-Хада // Древности Байкала: сб. науч. тр. / отв. ред. В.М. Массон. Иркутск: Иркутский государственный университет, 1992. С. 13-32.

Кичигин Д.Е. Стоянка Красный Яр II северозападного побережья озера Байкал: итоги и перспективы // Известия Лаборатории древних технологий. 2010. Вып. 8. С. 154-192.

Ковычев Е.В. Монгольские погребения из Восточного Забайкалья // Новое в археологии Забайкалья / отв. ред. И.И. Кириллов Новосибирск: Наука, 1981. С. 73-79.

Кожов М.М., Мишарин К.И. Систематический состав ихтиофауны озера Байкал и его бассейна // Рыбы и рыбное хозяйство в бассейне озера Байкал / под ред. М.М. Кожова и К.И. Мишарина. Иркутск: ОГИЗ, 1958. С. 91-100.

Кожов М.М., Спелит К.К. Северо-Байкальский про-

сы) были основным населением долины р. Верхней Ангары. Когда они здесь появляются впервые -судить сложно. Возможно, в ходе проведения дальнейших археологических исследований в Северном Прибайкалье мы получим более убедительные данные по этой проблеме.

References

Aseev I.V. (1980) Baikal region in the Middle Ages. Novosibirsk: Nauka. 150 p. (In Russ.)

Aseev I.V., Kirillov I.I., Kovychev E.V. (1984) Nomads of Transbaikalia in the Middle Ages. Novosibirsk: Nauka. 201 p. (In Russ.)

Vaters-Rist A.L., Lozei R.Dzh., Nomokonova T.Yu., Turkin G.V., Goryunova O.I. (2016) The first data on the analysis of stable isotopes of cattle breeders of the Late Holocene of the Baikal region and their radiocarbon dating. Izvestiya Irkutskogo gosudarstvennogo universiteta. Ser. Geoarkheologiya. Etnologiya. Antro-pologiya = The Bulletin of the Irkutsk State University. Ser. Geoarchaeology. Ethnology. Anthropology. Vol. 18. P. 90-109. (In Russ.)

Vladimirov I.N., Sofronov A.P., Sorokovoi A.A., Kobyl-kin D.V., Frolov A.A. (2014) The structure of vegetation in the western part of the Verkhneangarsk depression. Geografiya i prirodnye resursy = Geography and Natural Resources. No. 2. P. 44-53. (In Russ.)

Goryunova O.I, Khlobystin L.P. (1992) Dating of complexes of settlements and burials of Ulan-Khada bay. Drev-nosti Baikala: sb. nauch. tr. = Antiquities of Baikal: Collection of scientific works. Irkutsk: Irkutsk State University. P. 41-56. (In Russ.)

Grigorovskii N. (1890) Trip to Upper Angara. Izvestiya VSOIRGO = News of VSOIRGO. Vol. 21. No. 2. P. 4. (In Russ.)

Gryaznov M.P., Komarova M.N. (1992) Excavations of the multi-layered settlement Ulan-Khada. Drevnosti Baikala: sb. nauch. tr. = Antiquities of Baikal: Collection of scientific works. Irkutsk: Irkutsk State University. P. 13-32. (In Russ.)

Kichigin D.E. (2010) Site Krasny Yar II of the northwest coast of Lake Baikal: results and prospects. Izvestiya Laboratorii drevnikh tekhnologii = Reports of the Laboratory of Ancient Technologies. Iss. 8. P. 154-192. (In Russ.)

Kovychev E.V. (1981) Mongolian burials from East Transbaikalia. Novoe v arkheologii Zabaikal'ya = New in the archeology of Transbaikalia. Novosibirsk: Nauka. P. 73-79. (In Russ.)

Kozhov M.M., Misharin K.I. (1958) The systematic composition of the ichthyofauna of Lake Baikal and its basin. Ryby i rybnoe khozyaistvo v basseine ozera Baikal = Fish and fisheries in the basin of Lake Baikal. Irkutsk: OGIZ. P. 91-100. (In Russ.)

Kozhov M.M., Spelit K.K. (1958) North Baikal Fishing

мысловый район // Рыбы и рыбное хозяйство в бассейне озера Байкал / под ред. М.М. Кожова и К.И. Мишарина. Иркутск: ОГИЗ, 1958. С. 638-671.

Коновалов П.Б., Данилов С.В. Средневековые погребения в Кибалино (Западное Забайкалье) // Новое в археологии Забайкалья / отв. ред. П.Б. Коновалов. Новосибирск: Наука, 1981. С. 64-73.

Кулемзин В.М. Человек и природа в верованиях хантов. Томск, 1984. 192 с.

Лбова Л.В., Хамзина Е.А. Древности Бурятии. Карта археологических памятников. Улан-Удэ: Бурятский научный центр Сибирского отделения Российской акде-мии наук, 1999. 241 с.

Манжигеев И.А. Бурятские шаманистские и доша-манистские термины. М., 1978. 125 с.

Новиков А.Г., Мамонтов А.М., Горюнова О.И. Орудия рыбного лова и ихтиофауна из комплекса раннего неолита стоянки Шракшура III на Малом Море озера Байкал // Известия Иркутского государственного университета. Сер. Геоархеология. Этнология. Антропология. 2018. Т. 24. С. 61-73.

Номоконова Т.Ю. Орнаментация средневековых сосудов Приольхонья (оз. Байкал) // Известия Лаборатории древних технологий. 2005. Вып. 3. С. 221-229.

Номоконова Т., Лозей Р., Горюнова О.И. Реконструкция рыбного промысла на озере Байкал (анализ ихтиофауны со стоянки Итырхей) // Российская. археология. 2009. № 3. С. 12-21.

Номоконова Т.Ю., Новиков А.Г., Лозей Р.Дж., Горюнова О.И., Савельев Н.А., Вебер А.В. Рыболовство на Большом море озера Байкал в голоцене (по материалам многослойных поселений) // Археология, этнография и антропология Евразии. 2017. Т. 45. № 4. С. 13-23.

Окладников А.П. Неолит и бронзовый век Прибайкалья. М.; Л.: АН СССР, 1950. Ч. 1, 2. 412 с. (МИА. № 18).

Окладников А.П. Неолит и бронзовый век Прибайкалья. М.; Л.: АН СССР, 1955. Ч. 3: Глазковское время. 374 с. (МИА. № 43).

Памятники археологии. Т. II. Свод объектов культурного наследия Республики Бурятия / науч. ред. П.Б. Коновалов. Улан-Удэ: НоваПринт, 2011. 392 с.

Петри Б.Э. Старая вера бурятского народа. Иркутск, 1928. 78 с.

Пузип Г.Г. Динамика биологических показателей озерно-соровых рыб Северного Байкала и их роль в промысле // Динамика продуцирования рыб Байкала. Новосибирск: Наука, 1983. С. 89-109.

Пушкарев А.А. Нюрнбергские жетоны XVI-XIX вв.

Area. Ryby i rybnoe khozyaistvo v basseine ozera Baikal = Fish and fisheries in the basin of Lake Baikal. Irkutsk: OGIZ. P. 638-671. (In Russ.)

Konovalov P.B., Danilov S.V. (1981) Medieval burials in Kibalino (Western Transbaikalia). Novoe v arkheologii Za-baikal'ya = New in the archeology of Transbaikalia. Novosibirsk: Nauka. P. 64-73. (In Russ.)

Kulemzin V.M. (1984) Man and nature in Khanty beliefs. Tomsk. 192 p. (In Russ.)

Lbova L.V., Khamzina E.A. (1999) Antiquities of Bury-atia. Map of archaeological sites. Ulan-Ude: Buryatia Scientific Center of the Siberian Branch of the RAS. 241 p. (In Russ.)

Manzhigeev I.A. (1978) Buryat shamanistic and pre-shamanistic terms. Moscow. 125 p. (In Russ.)

Novikov A.G., Mamontov A.M., Goryunova O.I. (2018) Fishing toolkit and ichthyofauna from the complex of the Early Neolithic site of the Shrakshura III site on the Small Sea of Lake Baikal. Izvestiya Irkutskogo gosudarstvennogo universiteta. Ser. Geoarkheologiya. Etnologiya. Antro-pologiya = News of Irkutsk State University. Ser. Geoar-chaeology. Ethnology. Anthropology. Vol. 24. P. 61-73. (In Russ.)

Nomokonova T.Yu. (2005) Ornamentation of the Medieval vessels of Cis-Olkhon Area (Lake Baikal). Izvestiya Laboratorii drevnikh tekhnologii = Reports of the Laboratory of Ancient Technologies. Iss. 3. P. 221-229. (In Russ.)

Nomokonova T., Lozei R., Goryunova O.I. (2009) Reconstruction of fishing on Lake Baikal (analysis of ichthyofauna from the Ityrhei site). Rossiiskaya arkheologiya = Russian Archaeology. No. 3. P. 12-21. (In Russ.)

Nomokonova T.Yu., Novikov A.G., Lozei R.Dzh., Goryunova O.I., Savel'ev N.A., Veber A.V. (2017) Fishing on the Great Sea of Lake Baikal in the Holocene (based on materials from multilayered settlements). Arkheologiya, et-nografiya i antropologiya Evrazii = Archeology, Ethnography and Anthropology of Eurasia]. Vol. 45. No. 4. P. 13-23. (In Russ.)

Okladnikov A.P. (1950) Neolithic and Bronze Age of Baikal. Moscow - Leningrad: Russian Academy of Sciences. Pt. 1, 2. 412 p. (MIA. № 18). (In Russ.)

Okladnikov A.P. (1955) Neolithic and Bronze Age of Baikal. Moscow - Leningrad: Part. 3. Glazkovo time. 374 p. (MIA. № 43). (In Russ.)

Konovalov P.B. (2011) Sites of archeology. Vol. II. The set of the sites of cultural heritage of the Republic of Bury-atia. Ulan-Ude: NovaPrint. 392 p. (In Russ.)

Petri B.E.(1928) The old believes of the Buryat people. Irkutsk. 78 p. (In Russ.)

Puzip G.G. (1983) The dynamics of biological indicators of lake-sow fish of Northern Baikal and their role in the fishery. Dinamika produtsirovaniya ryb Baikala = Dynamics of production of Baikal fish. Novosibirsk: Nauka. P. 89-109. (In Russ.)

Pushkarev A.A. (2019) Nuremberg Tokens of the 16th

на территории России // Былые годы. 2019. Т. 53. Вып. 3. С. 921-934.

Риттер К. География стран, входящих в состав Азиатской России или пограничных с нею: Восточная Сибирь; Озеро Байкал и Прибайкальские страны, Забайкалье и степь Гоби. СПб., 1879. Вып. 1. 477 с.

Свинин В.В. К итогам археологических исследований на Байкале // Учен. зап. / ВСОГО СССР, Иркут. обл. музей краеведения. 1971. Вып. 4. Ч. 1: Вопросы истории Сибири. С. 61-77.

Свинин В.В. Периодизация археологических памятников Байкала // Известия ВСОГО СССР. 1976. Т. 69. С. 167-179.

Спасский И.Г. Счетные жетоны // Исторический памятник русского арктического мореплавания VII в. Л.-М., 1951. С. 130-138.

Титов Е. Некоторые данные по культу медведя у Нижне-ангарских тунгусов Киндигирского рода (Баргу-зинский округ сев.-зап. Забайкалья) // Сибирская живая старина. 1923. Вып. I. С. 90-105.

Томилов А.А. Северо-Байкальский (Верхнеангарский) озерный район. Озера бассейнов Верхней Ангары и Кичеры // Рыбы и рыбное хозяйство в бассейне озера Байкал / под ред. М.М. Кожова и К.И. Мишарина. Иркутск: ОГИЗ, 1958. С. 721-723.

Харинский А.В. Предбайкалье в кон. I тыс. до н. э. -сер. II тыс. н. э.: генезис культур и их периодизация. Иркутск: Иркутский государственный технический университет, 2001a. 198 с.

Харинский А.В. Приольхонье в средние века: погребальные комплексы. Иркутск, 2001b. 238 с.

Харинский А.В. Западное побережье озера Байкал в I тыс. до н. э. - I тыс. н. э. // Известия Лаборатории древних технологий. Иркутск, 2005. Вып. 3. С. 198-215.

Харинский А.В. Расселение и землепользование северобайкальских эвенков-оленеводов // Этнографо-археологические комплексы: Проблемы культуры и социума. Омск: Наука, 2012. Т. 12. С. 94-145.

Харинский А.В. Южное Прибайкалье накануне образования монгольской империи // Археология Евразийских степей. № 4. 2018. - С. 187-192.

Харинский А.В., Емельянова Ю.А., Кичигин Д.Е. Археологические объекты северо-западного побережья озера Байкал: по материалам разведок 1996, 1998 и 2015 годов // Известия Лаборатории древних технологий. 2015. № 4 (17). С. 15-51.

Харинский А.В., Сидорчук М.Л. Погребение на берегу озера Чумбуки // Археология и этнография Сибири и Дальнего Востока. Улан-Удэ: Бурятский государствен-

- 19th Centuries on Russian territory. Bylye gody = Old years. Vol. 53. Iss. 3. P. 921-934. (In Russ.)

Ritter K. (1879) Geography of countries that are part of Asian Russia or bordering with it: Eastern Siberia; Lake Baikal and the Baikal countries, Transbaikalia and the Gobi steppe. St. Petersburg. Iss. 1. 477 p. (In Russ.)

Svinin V.V. (1971) To the results of archaeological research on Baikal. Scientific notes VSOGO SSSR, Irkut. obl. muzei kraevedeniya. Iss. 4. Pt. 1. Voprosy istorii Sibiri = Questions of the History of Siberia. P. 61-77. (In Russ.)

Svinin V.V. (1976) Periodization of the archaeological sites of Baikal. Izvestiya VSOGO SSSR = Bulletin of VSOGO USSR. Vol. 69. P. 167-179. (In Russ.)

Spasskii I.G. (1951) Counting Tokens. Istoricheskii pamyatnik russkogo arkticheskogo moreplavaniya VII v. = Historical monument of the Russian Arctic navigation of the 7th century. Leningrad - Moscow. P. 130-138. (In Russ.)

Titov E. (1923) Some data on bear culture in the Lower Angara Tungus of the Kindigir genus (Barguzinsky district of the north-west of Transbaikalia). Sibirskaya zhivaya starina = Siberian living antiquity. Iss. I. P. 90-105. (In Russ.)

Tomilov A.A. (1958) North Baikal (Verkhneangarsk) lake area. Upper Angara and Kichera basin lakes. Ryby i rybnoe khozyaistvo v basseine ozera Baikal = Fish and fisheries in the basin of Lake Baikal. Irkutsk: OGIZ. P. 721-723. (In Russ.)

Kharinskii A.V. (2001a) Cisbaikalia in the end of I thousand BC e. - mid. II thousand AD: genesis of cultures and their periodization. Irkutsk: Irkutsk State Technical University. 198 p. (In Russ.)

Kharinskii A.V. (2001b) Priolkhonye in the Middle Ages: burial compl exes. Irkutsk. 238 p. (In Russ.)

Kharinskii A.V. (2005) The western coast of Lake Baikal in the 1st millennium BC. - I thousand AD. Izvestiya Labora-torii drevnikh tekhnologii = Reports of the Laboratory of Ancient Technologies. Irkutsk. Iss. 3. P. 198-215. (In Russ.)

Kharinskii A.V. (2012) Settling and land use of North Baikal reindeer herders. Etnografo-arkheologicheskie kom-pleksy: Problemy kul'tury i sotsiuma = Ethnographic and archaeological complexes: Problems of culture and society. Omsk: Nauka. Vol. 12. P. 94-145. (In Russ.)

Kharinskii A.V. (2018) Southern Baikal region on the eve of the formation of the Mongol Empire. Arkheologiya Evraziiskikh stepei = Archeology of the Eurasian steppes. No. 4. P. 187-192. (In Russ.)

Kharinskii A.V., Emel'yanova Yu.A., Kichigin D.E. (2015) Archaeological sites of the northwestern coast of Lake Baikal: based on archaeological searches from 1996, 1998 and 2015. Izvestiya Laboratorii drevnikh tekhnologii = Reports of the Laboratory of Ancient Technologies. No. 4 (17). P. 1551. (In Russ.)

Kharinskii A.V., Sidorchuk M.L. (1998) Burial on the shore of Lake Chumbuki. Arkheologiya i etnografiya Sibiri i Dal'nego Vostoka = Archeology and Ethnography of Siberia

ный университет, 1998. С. 110-113.

Шубин А.С. Эвенки Прибайкалья. Улан-Удэ, 2001.

117 с.

Bronk Ramsey, C. Methods for Summarizing Radiocarbon Datasets. Radiocarbon, 59(2), 2017, 18091833.

Forrer L., Biographical Dictionary of Medallists, Lidin, Olof, Volume III, Spink & Son Ltd, London 1907. 649 p.

Nomokonova T., Losey R.J., Goriunova O.I. Prehistoric Fishing on Lake Baikal, Siberia: Analyses of Faunal Remains from Ityrkhei Cove. Saarb^cken: VDM Verlag Dr. Mueller, 2009. 124 p.

Nomokonova T., Losey R.J., Goriunova O.I., Weber A.W. A freshwater old carbon offset in Lake Baikal, Siberia and problems with the radiocar-bon dating of archaeological sediments: evidence from the Sagan-Zaba II site. Quaternary International. - 2013. - Vol. 290-291. -P. 110-125.

Reimer P.J., Bard E., Bayliss A., Beck J.W., Blackwell P.G., Bronk Ramsey C., Grootes P.M., Guilderson T.P., Haflidason H., Hajdas I., Hatte C., Heaton T.J., Hoffmann D.L., Hogg A.G., Hughen K.A., Kaiser K.F., Kromer B., Manning S.W., Niu M., Reimer R.W., Richards D.A., Scott E. M., Southon J.R., Staff R.A., Turney C.S.M., Van der Plicht J. IntCal13 and Marine13 Radiocarbon Age Calibration Curves 0-50,000 Years cal BP. Radiocarbon. - 2013. - Vol. 55 (4). - P. 1869-1887.

Schulting R.J., Bronk Ramsey C., Bazaliiskii V.I., Weber A.W. Highly variable freshwater reservoir offsets found along the Upper Lena watershed, Cis-Baikal, southern Siberia // Radiocarbon. - 2015. - Vol. 57 (4). -P. 1-13.

Schulting R.J., Bronk Ramsey C., Goriunova O.I., Bazaliiskii V.I., Weber A.W. Analysing radiocarbon reservoir offsets with stable isotope data: a case study using paired human and faunal remains from the Cis-Baikal region, Siberia // Radiocarbon. - 2014. - Vol. 56 (3). - P. 991-1008.

Критерии авторства

А.В. Харинский, Ю.А. Емельянова, Д.Е. Кичигин и Г.Л. Иванов провели полевые исследования. Р.Д. Лозей сделал радиоуглеродные даты по захоронениям могильника Чумбуки 2. А.М. Мамонтов провел определение костных останков рыб из этого могильника. А.В. Харинский, Ю.А. Емельянова, Д.Е. Кичигин написали текст статьи.

Конфликт интересов

Авторы заявляют об отсутствии конфликта интересов.

Все авторы прочитали и одобрили окончательный вариант рукописи.

and the Far East. Ulan-Ude: Buryat State University. P. 110113. (In Russ.)

Shubin A.S. (2001) Evenki of Cis-Baikalia. Ulan-Ude. 117 p. (In Russ.)

Bronk Ramsey, C. Methods for Summarizing Radiocarbon Datasets. Radiocarbon, 59(2), 2017, 1809-1833.

Forrer L., Biographical Dictionary of Medallists, Lidin, Olof, Volume III, Spink & Son Ltd, London 1907. 649 p.

Nomokonova T., Losey R.J., Goriunova O.I. Prehistoric Fishing on Lake Baikal, Siberia: Analyses of Faunal Remains from Ityrkhei Cove. Saarbrbcken: VDM Verlag Dr. Mueller, 2009. 124 p.

Nomokonova T., Losey R.J., Goriunova O.I., Weber A.W. A freshwater old carbon offset in Lake Baikal, Siberia and problems with the radiocar-bon dating of archaeological sediments: evidence from the Sagan-Zaba II site. Quaternary International. - 2013. - Vol. 290-291. -P. 110-125.

Reimer P.J., Bard E., Bayliss A., Beck J.W., Blackwell P.G., Bronk Ramsey C., Grootes P.M., Guilderson T.P., Haflidason H., Hajdas I., Hatte C., Heaton T.J., Hoffmann D.L., Hogg A.G., Hughen K.A., Kaiser K.F., Kromer B., Manning S.W., Niu M., Reimer R.W., Richards D.A., Scott E. M., Southon J.R., Staff R.A., Turney C.S.M., Van der Plicht J. IntCal13 and Marine13 Radiocarbon Age Calibration Curves 0-50,000 Years cal BP. Radiocarbon. - 2013. - Vol. 55 (4). - P. 1869-1887.

Schulting R.J., Bronk Ramsey C., Bazaliiskii V.I., Weber A.W. Highly variable freshwater reservoir offsets found along the Upper Lena watershed, Cis-Baikal, southern Siberia // Radiocarbon. - 2015. - Vol. 57 (4). -P. 1-13.

Schulting R.J., Bronk Ramsey C., Goriunova O.I., Bazaliiskii V.I., Weber A.W. Analysing radiocarbon reservoir offsets with stable isotope data: a case study using paired human and faunal remains from the Cis-Baikal region, Siberia // Radiocarbon. - 2014. - Vol. 56 (3). - P. 991-1008.

Attribution criteria

A.V. Kharinsky, Yu.A. Emelianova, D.E. Kichigin, and G.L. Ivanov performed field work. R.J. Losey made radiocarbon data on the graves of burial ground Chumbuki 2. A.M. Mamontov conducted a determination of the bone remains of fish from this burial ground. A.V. Kharinsky, Yu.A. Emelyanova, D.E. Kichigin wrote the text of the article.

Conflict of interest

The authors declare no conflict of interest.

The authors have read and approved the final manuscript.

Сведения об авторах Харинский Артур Викторович,

доктор исторических наук, профессор, руководитель Лаборатории археологии, палеоэкологии и систем жизнедеятельности народов Северной Азии, Иркутский национальный исследовательский технический университет, 664074, г. Иркутск, ул. Лермонтова, 83, Россия,

e-mail: kharinsky@mail.ru Емельянова Юлиана Андреевна, кандидат исторических наук, научный сотрудник Лаборатории археологии, палеоэкологии и систем жизнедеятельности народов Северной Азии, Иркутский национальный исследовательский технический университет, 664074, г. Иркутск, ул. Лермонтова, 83, Россия,

e-mail: tonag@inbox.ru Кичигин Дмитрий Евгеньевич,

кандидат исторических наук, доцент кафедры истории и философии, научный сотрудник Лаборатории археологии, палеоэкологии и систем жизнедеятельности народов Северной Азии, Иркутский национальный исследовательский технический университет, 664074, г. Иркутск, ул. Лермонтова, 83, Россия,

e-mail: kichkok@rambler.ru Мамонтов Анатолий Михайлович, кандидат биологических наук, главный специалист по ихтиологии Лаборатории ихтиологии, Лимнологический институт Сибирского отделения Российской академии наук (ЛИН СО РАН), 664033, г. Иркутск, ул. Улан-Баторская, 3, Россия,

e-mail: mamontov@lin.irk.ru Лозей Роберт Джон,

доктор философии, профессор Отделения

Антропологии,

Университет Альберта,

Tory Building 13-15 HM, Edmonton, AB, T6G 2H4, Canada, ^ e-mail: robert.losey@ualberta.ca Иванов Григорий Леонидович, заведующий сектором научно-фондового отдела, Иркутский областной краеведческий музей, 664003, г. Иркутск, ул. Карла Маркса, 13, Россия, e-mail: ivanov85@mail.ru

Information about the authors Artur V. Kharinsky,

Dr. Sci. (History), Professor, director of the Laboratory of Archaeology, Palaeoecology and Subsistence of People of the Northern Asia,

Irkutsk National Research Technical University, 83, Lermontov street, Irkutsk 664074, Russia, ^ e-mail: kharinsky@mail.ru

Yuliana A. Emelianova,

Cand. Sci. (History), researcher of the Laboratory of Archaeology, Paleoecology and Subsistence of People of Northern Asia,

Irkutsk National Research Technical University, 83, Lermontov street, Irkutsk 664074, Russia, ^ e-mail: tonag@inbox.ru

Dmitrii E. Kichigin,

Cand. Sci. (History), associate-professor of the department of history and philosophy, researcher of the Laboratory of Archaeology, Paleoecology and Subsistence of People of Northern Asia,

Irkutsk National Research Technical University, 83, Lermontov street, Irkutsk 664074, Russia, ^ e-mail: kichkok@rambler.ru

Anatoly M. Mamontov,

Cand. Sci. (Biology), Chief Specialist in Ichthyology, Laboratory of Ichthyology,

Limnological Institute of the Siberian Branch of the Russian Academy of Sciences,

3, Ulan-Batorskay street, Irkutsk 664033, Russia, ^ e-mail: mamontov@lin.irk.ru Robert J. Losey,

PhD, Professor of the Department of Anthropology, University of Alberta,

Tory Building 13-15 HM, Edmonton, AB, T6G 2H4, Canada, ^ e-mail: robert.losey@ualberta.ca

Grigorii L. Ivanov,

Head of sector of museum funds, Irkutsk museum of regional studies, 13, Karl Marx street, Irkutsk 664003, Russia, ^ e-mail: ivanov85@mail.ru