CC BY
25
Вестник ПСТГУ.
Серия V: Вопросы истории и теории христианского искусства.
2019. Вып. 33. С. 31-44 ОС1: 10.15382/вш^201933.31-44
Царевская Татьяна Юрьевна, д-р искусствоведения, Санкт-Петербургский государственный университет Российская Федерация, 199034, г. Санкт-Петербург, Университетская набережная, 7-9 1йаг1шпе@уаЬо о.сот
СКСГО: 0000-0002-0774-9474
Археологические данные о росписи гражданской постройки XIV в. на Владычном дворе в Великом Новгороде*
Т. Ю. Царевская
Аннотация: В статье анализируется комплекс фрагментов фресок, относящихся к декорации одной из гражданских построек новгородского Владычного двора — так называемой палаты Василия Калики. Факт находки в результате археологического исследования на территории этого сооружения свыше 300 фрагментов фресок имеет особое значение для выяснения былого художественного облика этого памятника, как и его предназначения, позволяя судить о некоем продуманном оформлении его интерьеров, что недвусмысленно свидетельствует в пользу того, что функции этого этажа были отнюдь не хозяйственные. Большинство фрагментов позволяет усмотреть в них остатки полихромных фоновых покрасок, которые, по всей вероятности, дополнялись орнаментами. Количество найденных фрагментов в целом невелико, что не позволяет с уверенностью говорить о том, что помещения были целиком декорированы. Росписи могли покрывать своды и какие-то определенные архитектурные членения стен, а также откосы оконных проемов и, возможно, ниши. Свойства грунта, смешанной техники живописи с использованием темперы, так же как и колористический спектр росписей, позволяют отнести фрагменты, найденные на территории палаты Василия Калики, ко времени архиепископа Евфимия Вя-жищского (1429—1458). Не исключено, что часть этих находок имеет отношение к декорации Владычной палаты, расписанной в 1441 г., и могла попасть в археологические слои восточных участков раскопа из ее парадных сеней. В целом сравнительно небольшое количество выявленных раскопками фрагментов руи-нированной стенописи (в общей сложности их площадь не превышает 2 кв. м) не дает оснований делать далеко идущие выводы относительно декорации помещений, на территории которых они были выявлены. Тем не менее с такой же степенью вероятности нельзя исключить, что мы имеем дело с остатками росписи, исполненной весной 1434 г., упоминание о которой как о росписи «прежней» палаты содержится в Новгородской Первой летописи младшего извода.
Коллекция руинированной фресковой живописи Великого Новгорода, формирующаяся с 1950-х гг., серьезно обогатилась в последние десятилетия благодаря археологическим исследованиям памятников архитектуры, включив в себя по-
* Исследование выполнено при финансовой поддержке РНФ в рамках научного проекта № 18-18-00045 «Каменная гражданская архитектура Новгорода Х^—^ вв.: комплексное изучение».
мимо обширных массивов фрагментов храмовых росписей, сравнительно небольшие, но существенные для представлений о монументальной живописи этого древнерусского центра комплексы фрагментов стенописи гражданских построек новгородского Владычного двора — Владычной (Грановитой) палаты и так называемой палаты архиепископа Василия Калики. Археологические исследования этих сооружений, проводившиеся в летние сезоны 2006—2009 гг. и 2011 г. Архитектурно-археологической экспедицией Санкт-Петербургского государственного университета (И. В. Антипов, Вал. А. Булкин, А. В. Жервэ)1, сопровождали масштабные работы по изучению и научной реставрации Владычной палаты, осуществлявшиеся по заказу Новгородского государственного объединенного музея-заповедника группой архитекторов ЦНРПМ МК РФ (Москва) под руководством И. В. Калугиной2 (ил. 1).
Одной из задач архитектурно-археологических изысканий было изучение постройки, находящейся в северо-западной части клумбы (а прежде сквера с перенесенной сюда после Великой Отечественной войны могилой Г. Р. Державина и его супруги Д. А. Державиной) перед западным фасадом Софийского собора3. Эта постройка была выявлена в 1989 г.4 и Г. М. Штендером предположительно соотнесена с палатой владыки Василия 1350 г.5 В ходе исследований 2008— 2009 гг. предположение о создании постройки около сер. XIV в. получило подтверждение: анализ строительных материалов и технологических особенностей позволил соотнести ее либо с теремом 1341 г., либо с палатой 1350 г., которую летопись помещает «подле Рождество», т. е. около церкви Рождества Христова на Владычном дворе6, в любом случае речь идет о самой ранней выявленной постройке гражданского назначения в Великом Новгороде.
Изучение остатков сооружения дало возможность составить о нем конкретное, хотя и далеко не полное представление: были определены его габариты, выявлена четырехкамерная структура, квадратная в сечении форма центрального
1 Антипов И. В., Булкин Вал. А., Жервэ А. В. Новые материалы к истории новгородского Владычного двора // Лазаревские чтения. Искусство Византии, Древней Руси, Западной Европы: Материалы научной конференции. 2009. М., 2009. С. 141—157; Антипов И. В. Новгородский Владычный двор в XГV—XV вв.: Новые данные и перспективы изучения // Новгородский исторический сборник. Вып. 15 (25). Великий Новгород, 2015. С. 45—57; Антипов И. В., Булкин Вал. А., Жервэ А. В. Гражданская постройка в новгородском Детинце // Вешшагшш ВиШшапит IV. СПб., 2017. С. 59-71.
2 Калугина И. В., Яковлев Д. Е., Рузаева Е. И. Архитектура Владычной палаты Новгородского кремля по материалам исследований 2006-2008 годов // Новгород и Новгородская земля: Искусство и реставрация. Вып. 3. Великий Новгород, 2009. С. 140-178.
3 В настоящее время сохранившиеся и выявленные части постройки пребывают под временной кровлей.
4 Научный архив НГОМЗ. № 2508: Гусаков В. Н. Археологические наблюдения и исследования на территории Новгородского кремля в 1989 г.; Антипов, Булкин, Жервэ. Новые материалы к истории новгородского Владычного двора. С. 142; Они же. Гражданская постройка в новгородском Детинце. С. 59-71.
5 «В лето 6858-е ...владыка Василии поставил полату камену у себе на дворе, подле Рожество» (НПЛ. 353-354, 362).
6Антипов, Булкин, Жервэ. Новые материалы к истории новгородского Владычного двора. С. 148; Они же. Гражданская постройка в новгородском Детинце. С. 67.
Ил. 1. Панорама северо-западной части новгородского Детинца, с Софийским собором и постройками Владычного двора
опорного столба, вокруг которого эти камеры группировались, а также система коробовых сводов с шелыгами по линии север — юг и арок, соединяющих столб с внешними стенами постройки (ил. 2). Удалось установить, что здание имело подвальный этаж, сложенный из большемерного кирпича, ракушечника и плитняка. Внутренние поперечные стены (по оси север — юг), а также арки, своды и опорный столб были выложены из большемерного кирпича и обмазаны известковым раствором7. Наличие сводов и штукатурной отделки подвальных помещений свидетельствует в пользу достаточно высокого для своего времени статуса всей постройки. Таким образом, обнаруженное здание предположительно может быть соотнесено с «Палатой великой напогребной», неоднократно упоминаемой в Софийском чиновнике8. Просуществовала она, по-видимому, около двух с половиной столетий, и ее верхний этаж в кон. XVII в. или 1-й пол. XVIII в. был разобран9.
Едва ли когда-нибудь удастся узнать, как выглядела наземная часть постройки. В связи с этим особое значение для выяснения былого художественного облика этого памятника, как и его предназначения, среди прочего приобретает
7Антипов, Булкин, Жервэ. Новые материалы к истории новгородского Владычного двора. С. 145; Они же. Гражданская постройка в новгородском Детинце. С. 60.
8 Голубцов А. Чиновник Новгородского Софийского собора. М., 1899.
9Антипов, Булкин, Жервэ. Гражданская постройка в новгородском Детинце. С. 66.
факт находки на его территории свыше 300 фрагментов фресок10. Уже само наличие следов росписей в слое разрушения здания дополняет представление о его этажности, т. е. о существовании по крайней мере еще одного этажа, а также позволяет судить в целом о некоем продуманном оформлении его интерьеров, декорированных как минимум с претензией на репрезентативность, что недвусмысленно свидетельствует в пользу того, что «функции этого этажа были отнюдь не хозяйственные»11.
Основная часть россыпей фресковых фрагментов была сосредоточена на квадратах 24, 24А, Б, Е и Ж (ил. 3), т. е. главным образом в той части раскопа, которая расположена ближе к зданию Владычной палаты, ее сеням, на месте помещений, ориентированных на северо-восток и восток, т. е. в сторону значимых построек — Софийского собора и, вероятно, уже существовавшего Никитского корпуса, куда, скорее всего, выходили и окна расписанных интерьеров. Так, 16 крупных фрагментов, а также шесть мелких происходят из северовосточной камеры, они зафиксированы в районе обрушения ориентированного по линии север — юг свода, западная и восточная части которого (участок 24Ж) сохранились. 22 фагмента найдены в восточной части (участок 24Б). 158 штук извлечены из обширной части раскопа 24, располагающейся западнее, при выборке засыпки в центральной части, там, где свод не сохранился, а также в западной части на участках 24А и 24Е — соответственно 66 и 81 фрагмент. В южной части раскопа (участки 24Г и 24Д) найдены лишь 12 фресковых фрагментов.
К сожалению, группы обнаруженных фрагментов не могут быть привязаны к отделке каких-либо конкретных плоскостей стен или поверхностей сводов исследуемой постройки и практически не обнаруживают между собой связей, предполагающих принадлежность той или иной композиции или части деко-
10 Фрагменты переданы в Фонд архитектурно-археологических коллекций НГОМЗ, где хранятся под следующими номерами: НВ №23462/26-130, 173-214, 221-223, 230-235, 237-240, 270-276, 291-292; НВ № 23469/195-362.
11 Антипов, Булкин, Жервэ. Новые материалы к истории новгородского Владычного двора. С.146.
Ил. 2. Палаты архиепископа Василия Калики (1350) на Владычном дворе в Великом Новгороде. Аксонометрия подвального этажа. По материалам археологических исследований 1989, 2008,
2009 гг.: 1. Вид на северо-восток; 2. Вид на северо-запад (рис. Т. В. Силаевой)
Ил. 3. Великий Новгород. Площадь перед Софийским собором. Раскоп 24.
Схема расположения участков 2008—2009 гг. (чертеж И. В. Антипова)
рации. Подборка основной части выбранных из раскопа фрагментов даже в сколько-нибудь вразумительные крупные куски маловероятна, ввиду того, что их борта «обкатались», сгладились и в большой степени утратили возможность состыковки, а живописная поверхность местами значительно стерлась и осыпалась. Сам вид их таков, что в итоге классификации они скорее смогут оказать помощь в деле самой общей характеристики отделки здания, чем привести к возможности восстановить картину ее древнего облика. Былой колоризм фрагментов в значительной мере искажен утратами; тем не менее отдельные участки с наибольшей сохранностью красочных слоев вполне достаточны для представления о его интенсивности и спектре (ил. 4). Таким образом, основная инфор-
Ил. 4. Фрагменты полихромной фресковой росписи, обнаруженные на территории гражданской постройки XIV в. (т. н. палаты архиепископа Василия Калики) во Владычном дворе новгородского Детинца
мация, которую способны предоставить извлеченные остатки росписи палаты, может быть сведена к представлению о ее локальном колорите, количестве живописных слоев и — весьма приблизительно — о линеарном, контурном характере рисунка. Вместе с тем этой информации, вкупе с технологическими особенностями грунта, может быть достаточно для датировки стенописи на основе сопоставлений с коллекциями фрагментов датированной монументальной живописи Х1У—ХУ вв., хранящимися в фондах Новгородского музея.
Фресковый грунт большинства обнаруженных фрагментов однослойный, легкий и пористый, чаще всего светло-бежевый (однако встречаются фрагменты и более темного «теста»), с очень редкими фракциями песка, толченого угля и очень ограниченного количества мелкотолченого кирпича. Толщина грунта колеблется от 1,2 до 1,5 см и по преимуществу имеет почти гладкие тыльные стороны. Такой грунт характерен для фресковой декорации стен и сводов, выложенных с использованием большого количества кирпича, достаточно ровные поверхности которых не требовали перед росписью нанесения толстого подготовительного слоя известкового основания. Двуслойный грунт большей толщины (местами до 2—2,5 см) — с верхним слоем тонкого по своей консистенции левкаса и толстым выравнивающим — отчетливо выявлен лишь в малой части фрагментов и может объясняться случайными техническими доделками в небольших неровностях и швах кладки.
Наиболее многочисленную группу составляют небольшие расписанные в технике фрески куски штукатурки однотонного серо-синего (рефть) и рыжевато-красного цветов, в меньшем количестве представлены фрагменты с желтой охрой, а также приглушенные зеленоватые и белофонные, относящиеся к каким-то локально раскрашенным плоскостям. К более редким относятся фрагменты с коричневым пигментом лилового оттенка, напряженным ярко-красным, холодным темно-зеленым. Кроме того, выделяется группа фрагментов
двухцветных — бело-красных, серо-синих с красным, белофонных с цветными (желтыми, черными или зелеными) линиями, единичные фрагменты более чистого синего цвета (предположительно, с использованием лазурита). Отдельные фрагменты позволяют убедиться в наличии двух- и трехслойной живописи и более сложных колористических решений (ил. 5); при этом верхние слои исполнены по сухому, а характер их шелушения (ил. 6) позволяет говорить о работе мастеров в смешанной технике, с использованием темперы, до XV в. в настенной живописи Новгорода практически не применявшейся.
Ил. 5. Фрагменты росписи со следами черного контурного Ил. 6. Фрагмент
рисунка, двухцветной раскраски, красного, зеленого росписи со следами
и коричневого пигментов многослойной покраски
Фрагменты со следами облупившихся покрасок, лежащих одна на другой в два слоя в неожиданных сочетаниях — рыжевато-красных поверх темной, почти черной рефти, зеленых с черным, поверх которых просматриваются следы сильно потертых белил, свидетельствуют о том, что роспись (скорее, покраска) поновлялась либо правилась. Следов обугливания известкового основания не наблюдается. Местами на слое прокладки виднеются идущие параллельно линии графьи, напоминающие окаймление или филенку.
Среди извлеченных фрагментов удалось выделить серию кусков штукатурки, по-видимому относящихся к орнаментальным частям декорации: поверх одного цвета (приглушенного темно-розового, либо зеленого, а чаще белого) встречаются цветные линии — прямые или дугообразно изгибающиеся; причем черные (шириной от 0,3 до 1 см), особенно на белофонных фрагментах, напоминают элементы контура, очерчивающего (не всегда педантично) цветные части изображения — так, как это можно видеть на орнаментах готических сводов, а также в окнах или нишах Владычной палаты, изображающих цветные — темно-синие, зеленые и красные — листья и растительные побеги, стелющиеся по белому фону (ил. 7). Один из кусочков штукатурки сохранил следы более сложных живописных сочетаний мазков — зеленоватых, мелких желтых и красных вкраплений, а также черного рисунка на сине-сером фоне, возможно, также деталь какого-то растительного орнамента. Несколько фрагментов содержат элементы темной (черной) тонкой расштриховки на темно-красном фоне теплого оттенка. особый интерес представляют два бело-фонных фрагмента с оранжево-желтой линией толщиной менее сантиметра, чуть
Ил. 7. Роспись готического свода парадных сеней Владычной палаты. 1441 г.
Ил. 8. Фрагмент росписи с оранжево-желтой линией
Ил. 9. Деталь плетеной розетты, украшающей нишу парадных сеней Владычной палаты. 1441 г.
12 НГМ НВ 23469 / 308-310.
растушеванной в более светлое желтое, с одной стороны, и зеленое — с другой (ил. 8). Такие односторонние растушевки, сопровождающие оранжево-желтую линию, отдаленно напоминают характер моделировки орнаментальной плетенки в изображении гигантской розетты в нише северной стены парадных сеней Владычной палаты, слева от портала Готического зала (ил. 9).
Особняком стоят семь крупных обломков на очень толстом (до 3,5 см) двуслойном основании, причем нижний слой, примыкавший к кладке и также довольно ровный с тыльника, заметно тоньше верхнего. Среди покрасок этих фрагментов преобладает рыжевато-красная, характерная для опуши и, по-видимому, таковой и являвшаяся, о чем свидетельствуют куски обрамляемого ею белого фона. При этом ширина опуши довольно значительная, что характерно для росписи нижних частей откосов окон и ниш. Наличие нескольких фрагментов наугольной штукатурки с опушью такого же цвета тоже свидетельствует о том, что росписи не ограничивались поверхностями стен, но, по-видимому, включали живописную декорацию оконных простенков и ниш.
Среди фрагментов мы не обнаружили элементов личного письма, если не считать одного довольно крупного обломка12, на котором при известной доле воображения можно усмотреть изображение вполне реалистично написанной ушной раковины, т. е. часть головы, обращенной влево, и шеи (ил. 10). Однако сохранность красочных слоев и единичность находки не позволяют говорить об этом с уверенностью. Не было выявлено во всем комплексе находок палаты Василия Калики и характерных для фрагментов росписи храмовой декорации следов граффити, что неудивительно, поскольку речь идет о фресковой отделке помещения, скорее всего не предназначавшегося для длительных предстояний посетителей и функционально не связанного с традициями богослужебных поминовений.
Как видим, большинство фрагментов позволяет усмотреть в них остатки полихромных фоновых покрасок, которые, по всей вероятности, дополнялись орнаментами. Количество найденных фрагментов в целом невелико, что не позволяет с уверенностью говорить о том, что помещения были целиком декорированы. Росписи могли покрывать своды и какие-то определенные архитектурные членения стен, а также откосы оконных проемов и, возможно, ниши. Это не исключает возможности существования, помимо орнаментальных росписей, каких-то фигурных изображений, как, например, над входом в «келью Иоанна», или фреско-икон, которые могли украшать ниши при входах или на фасадах; однако количество их, по всей вероятности, сильно уступало общей орнаментальной декорации помещений.
К какому же времени можно отнести эту роспись?
Монументальная живопись при архиепископе Василии (1331—1352) занимала далеко не самое заметное место в художественной жизни Новгорода: редкие ее проявления — росписи Входоиерусалимского храма в Детинце (1338) Исаем Гречином «с другы»13 и Воскресенской церкви на Деревянице, украшенной фресками в 1348 г.14, — не составили общего потока и не породили постоянной практики храмовой декорации. В этом смысле они не идут ни в какое сравнение с масштабами деятельности фрескистов в XII в., а также с интенсивнейшей работой монументалистов во 2-й пол. XIV в., когда в Новгороде писали свои фрески замечательные мастера из разных регионов православного мира, в том числе Феофан Грек. Тем не менее наблюдаемое при владыке Василии оживление храмового строительства мало-помалу вывело искусство стенописи на новый уровень15. К настоящему времени благодаря достижениям археологов появились реальные материальные свидетельства, позволяющие судить о некоторых прежде лишь предполагавшихся качествах новгородской стенописи этого периода16.
13 НПЛ. 1950. С. 348, 350.
14 Там же. С. 361.
15 См.: Смирнова Э. С., Царевская Т. Ю. О монументальной живописи Новгорода 1330-х — начала 1350-х гг. // История русского искусства. Т. IV. М., 2018. С. 453—463.
16 В 2009—2012 гг. архитектурно-археологической экспедицией СПбГУ под руководством И. В. Антипова были проведены исследования выявленных остатков Входоиерусалимского храма (фрагменты стенописи хранятся в фонде монументальной живописи НГМ, инв. № НВ 23500, 23575, 23589; КП 46679-53/СД 984-77), а в 2013-2015 гг. — Воскресенского собора Де-ревяницкого монастыря.
Ил. 10. Фрагмент росписи «личного»
Для храмов времени Василия Калики, как и для росписей его палаты на Владычном дворе, характерны тонкие грунты (около 1 см во Входоиерусалимской росписи и около 1,5 см в соборе Деревяницкого монастыря), но, в отличие от рассматриваемых здесь фрагментов, они двуслойны, их пористая основа включает большое количество хорошо перемешанного крупного кварцевого песка, а мелкодисперсный и плотный верхний слой сливочно-белого левкаса имеет в среднем толщину около 3 мм. Традиционно двух- или трехслойная живопись, со следами графьи, с использованием сложной белильной разделки, демонстрирует развитую полихромию с исключительным тональным богатством лилового пигмента, который практически не выявился в весьма скромном и незамысловатом по колориту комплексе из раскопок палаты архиепископа Василия. Еще более существенны технологические и колористические расхождения с тонконюан-сированными росписями как «круга Феофана», так и последних десятилетий XIV в. (Ковалево, Рождества на Красном поле, Михаила архангела на Сковородке). Все это не дает оснований привязывать рассматриваемый комплекс фресковых фрагментов ко времени архиепископства Василия Калики и последующих десятилетий XIV в.
В то же время как свойства грунта, смешанной техники живописи с использованием темперы, так и колористический спектр росписей палаты Василия Калики обнаруживают буквальное совпадение с декорацией Владычной палаты и «пережних» сеней, расписанных в 1441 г.17 Это сходство достаточно красноречиво подтверждается присутствием в обоих случаях особого, чрезвычайно яркого напряженно-красного пигмента, не известного по более ранним росписям — может быть, за исключением первого слоя живописи в алтаре церкви Успения на Волотовом поле, 1352 г., где он, однако, имеет облегченный и чуть «брусничный» оттенок, объясняющийся тут свойствами техники фрескового письма. Но именно встречающийся среди фрагментов росписи палаты владыки Василия раскаленный красный — киноварь, которая применялась в иконописании, — придает столь запоминающуюся звучность растительному орнаменту в оконных откосах и небольших нишах одностолпного зала. Подобно витражному стеклу, эти лепестки, окаймленные черным контуром, создают мерцающий эффект, включаясь в вертикальные переплетения побегов или в скромные растительные пучки розеток18 (ил. 11). И тот же цвет проложен обширными локальными пятнами на облачениях архангелов Михаила и Гавриила над входом в «келью архиепископа Иоанна», формируя в сочетании с сине-голубым фоном и светлыми, почти белыми элементами росписи ее ликующий «триколор»19. Столь же очевидно соответствие серо-синих и зеленых пигментов, с широким использованием рефти, в уцелевших небольших участках орнаментальной росписи, в основаниях сво-
17НПЛ. С. 421.
18 См.: Царевская Т. Ю. О новгородской стенописи времени архиепископа Евфимия II // Новгород и Новгородская земля: Искусство и реставрация. Вып. 3. Великий Новгород, 2009. С. 69.
19 См.: СарабьяновВ. Д. Росписи Владычной палаты Новгородского Кремля: Келья Иоанна. Предварительные заметки по результатам реставрационных работ 2006—2007 гг. // Новгород и Новгородская земля: Искусство и реставрация. Вып. 3. Великий Новгород, 2009. С. 127-128.
дов украшенных «шарми»20 (т. е. разноцветно) «пережних» сеней. Общий принцип декорации сводов, судя по обнаруженным маленьким фрагментам росписи элементов сводчатых конструкций (в уровне пят сводов) с флоральными мотивами и цветной опушью, напоминает роспись сводов готических залов в Любеке.
Эти наблюдения позволяют отнести стенопись, к которой принадлежат фрагменты, найденные на территории палаты Василия Калики, ко времени архиепископа Евфимия Вяжищского (1429-1458). Не исключено, что часть этих находок имеет отношение к декорации Владычной палаты и могла попасть в археологические слои восточных участков раскопа из ее парадных сеней. В целом сравнительно небольшое количество выявленных раскопками фрагментов руинирован-ной стенописи (в общей сложности их площадь не превышает 2 кв. м) не дает оснований делать далеко идущие выводы относительно декорации помещений, на территории которых они были обнаружены. Тем не менее с такой же степенью вероятности нельзя исключить, что мы имеем дело с остатками росписи, исполненной весной 1434 г., упоминание о которой как о росписи «прежней» палаты содержится в Новгородской Первой летописи младшего извода21.
Это помещение, отождествляемое с палатой Василия Калики, по-видимому, специально подготавливалось к приезду владыки Евфимия, который торжественно возвратился в Новгород после долгожданного — свыше пяти лет — по-ставления в архиереи, свершившегося 26 мая в Смоленске22. Столь важное для Новгорода событие, внезапно произошедшее в связи с назначением нового митрополита и возможностью обретения Евфимием, наконец, законного статуса правящего архиерея, побудило украсить фресками именно старую палату, поскольку обширная новая, выстроенная буквально накануне, в 1433 г., вероятно,
Ил. 11. Роспись в нише готического одностолпного зала Владычной палаты. 1441 г.
20 В «Повести о Евфимии» на этот счет говорится: «...блаженный Евфимий созидая полаты пречудны... шарми же и подписаньми оукраси ту.» (Памятники старинной русской литературы / Изд. Г. Кушелевым-Безбородко. Вып. 4. СПб., 1862. С. 20).
21 «В лето 6942. Тои же весне подписана бысть прежняя полата в владычне дворе» (НПЛ. С. 417).
22 «В лето 6942. Тои же весне поиха на поставление Еуфимеи новгородчкыи к митрополиту Герасиму в Смоленско априля 11...Того же лета прииха в Новгород архиепископ владыка Еуфимеи, поставлен и благословлен митрополитом Герасимом месяца маия 26» (НПЛ. С. 417); ПСРЛ. Т. III. СПб., 1841. Прибавление к Новгородской Второй летописи под 6942 г. (С. 183).
была еще лишь «поставлена» и не подготовлена для проведения в ней отделочных работ, которые затянулись на несколько лет в связи с интенсивным храмовым строительством в пределах Владычного двора и были свершены лишь в 1441 г.
Ключевые слова: древнерусская архитектура, древнерусская живопись, Русь XIV-XV вв., монументальная живопись, фрески, фрагменты руинированной стенописи, техника живописи, Великий Новгород, новгородский архиепископ.
Список сокращений
НГОМЗ — Новгородский государственный объединенный музей-заповедник
СПбГУ — Санкт-Петербургский государственный университет
ПСРЛ — Полное собрание русских летописей
НПЛ — Новгородская Первая летопись
РНФ — Российский научный фонд
Список литературы
Антипов И. В. Новгородский Владычный двор в XIV—XV вв. Новые данные и перспективы изучения // Новгородский исторический сборник. Вып. 15 (25). Великий Новгород, 2015. С. 45-57.
Антипов И. В., Булкин Вал. А., Жервэ А. В. Гражданская постройка в новгородском Детинце // Бештапиш ВиШтапиш IV. СПб., 2017. С. 59-71. Антипов И. В., Булкин Вал. А., Жервэ А. В. Новые материалы к истории новгородского Владычного двора // Лазаревские чтения. Искусство Византии, Древней Руси, Западной Европы: Материалы научной конференции. М., 2009. С. 141-157. Голубцов А. Чиновник Новгородского Софийского собора. М., 1899. Калугина И. В., Яковлев Д. Е., Рузаева Е. И. Архитектура Владычной палаты Новгородского кремля по материалам исследований 2006-2008 годов // Новгород и Новгородская земля: Искусство и реставрация. Вып. 3. Великий Новгород, 2009. С. 140-178. Новгородская Первая летопись старшего и младшего изводов // ПСРЛ. Т. III. М.; Л., 1950.
Памятники старинной русской литературы / Изд. Г. Кушелевым-Безбородко. Вып. 4. СПб., 1862.
ПСРЛ. Т. III. СПб., 1841. Прибавление к Новгородской Второй летописи под 6942 г. Сарабьянов В. Д. Росписи Владычной палаты Новгородского Кремля: Келья Иоанна. Предварительные заметки по результатам реставрационных работ 2006-2007 гг. // Новгород и Новгородская земля: Искусство и реставрация. Вып. 3. Великий Новгород, 2009. С. 127-128.
Смирнова Э. С., Царевская Т. Ю. О монументальной живописи Новгорода 1330-х — начала
1350-х гг. // История русского искусства. Т. IV. М., 2018. С. 453-463. Царевская Т. Ю. О новгородской стенописи времени архиепископа Евфимия II // Новгород и Новгородская земля: Искусство и реставрация. Вып. 3. Великий Новгород, 2009. С. 61-75.
Список архивных материалов
Научный архив НГОМЗ. № 2508: Гусаков В. Н. Археологические наблюдения и исследования на территории Новгородского кремля в 1989 г.
Vestnik Pravoslavnogo Sviato-Tikhonovskogo gumanitarnogo universiteta. Seriia V: Voprosy istorii i teorii khristiansk ogo iskusstva.
2019. Vol. 33. P 31-44
DOI: 10.15382/sturV201933.31-44
Tatiana Tsarevskaya, Doctor of Sciences in Art Criticism, St Petersburg State University, 7/9 Universitetskaya Naber ezhnaya, St Petersburg, 199034, Russian Federation tsarturie@yaho o.com
ORCID: 0000-0002-0774-9474
Archaeological Data on the Fresco Decoration
of the 14th Century Building at the Archbishop Court in Novgorod the Great
Abstract: This article analyses the complex of fresco fragments belonging to the decoration of one of the civil buildings in Vladychiy Dvor in Novgorod, namely the so-called chambers of Vasiliy Kalika. The fact that during the archaeological study in the territory of this construction more than 300 fresco fragments were found has a special significance for establishing the former architectural shape of this building, as well as its purpose, and allows one to see a certain planned decoration of its inner space, which unambiguously testifies that the functions of this flour were not at all household-related. Most ofthe fragments represent remnants ofpolychrome background paintwork which in some places were accompanied by ornaments. The number of the fragments found is rather small, which does not allow us to claim that the rooms were painted entirely. The painting could cover the vaults and some specific architectural partitions of the walls, as well as the slopes of window openings and, possibly, the niches. The properties of the plaster, the mixed technique of fresco with tempera, as well as the coloristic range of the murals make it possible to attribute the fragments to the time of Archbishop Evfimiy Vyazhishchsky (1429—1458). Some of these finds might be related to the decoration of Vladychnaya Chamber, painted in 1441, and could find their way into the archaeological layers of the eastern excavation sites from the main porch. On the whole, a comparatively small number of the fragments of ruined murals that have been identified during the excavations (their overall size does not exceed 2 square metres) does not allow us to make far-reaching conclusions as to the decoration of the rooms in which they were discovered. However, with the same degree of certainty one cannot exclude that we deal with the remains of the painting made in spring of 1434, the mention of which (as the painting of the "former" chamber) is contained in Novgorod First Chronicle of the later version.
Keywords: Old Russian architecture, Old Russian painting, Rus' in 14th — 15th centuries, monumental painting, frescoes, fragments of ruined wall-painting, technology of painting, Novgorod the Great, Novgorod archbishop.
T. Tsarevskaya
References
Antipov I. (2015). "Novgorodskii Vladychnyi dvor v XIV-XV vv. Novye dannye i perspektivy izucheniia" [Vladychyi Dvor in Novgorod in the 14th — 15th Centuries. New Data and Prospects of Study]. Novgorodskii istoricheskiisbornik. № 15 (25). Velikii Novgorod. Pp. 45—57.
Antipov I., Bulkin V., Zherve A. (2009). "Novye materialy k istorii novgorodskogo Vladychnogo dvora" [New Materials for the History of Vladychyi Dvor in Novgorod], in Lazarevskie chteniia. Iskusstvo Vizantii, Drevnei Rusi, Zapadnoi Evropy. Materialy nauchnoi konferentsii [Art of Byzantium, Ancient Rus and Western Europe. Conference Proceedings]. Moscow. Pp. 141-157.
Antipov I., Bulkin V., Zherve A. (2017). "Grazhdanskaia postroika v novgorodskom Detintse" [Civil Construction in Detinets of Novgorod]. Seminarium Bulkinianum IV. St Petersburg. Pp. 59-71.
Kalugina I., Iakovlev D., Ruzaeva E. (2009). "Arkhitektura Vladychnoi palaty Novgorodskogo kremlia po materialam issledovanii 2006-2008 godov" [Architecture of Vladychnaya Chamber in Novgorod Kremlin Based on the Materials of Studies of 2006-2008]. Novgorod i Novgorodskaia zemlia. Iskusstvo i restavratsiia. № 3. Velikii Novgorod. Pp. 140-178.
Sarab'ianov V. (2009). "Rospisi Vladychnoi Palaty Novgorodskogo Kremlia: Kel'ia Ioanna. Predvaritel'nye zametki po rezul'tatam restavratsionnykh rabot 2006-2007 gg." [Murals of Vladychnaya Chamber in Novgorod Kremlin: Chamber of Ioann. Preliminary Remarks as to the Results of Restoration Work of 2006-2007]. Novgorod i Novgorodskaia zemlia: Iskusstvo i restavratsiia. № 3. Velikii Novgorod. Pp. 127-128.
Smirnova E., Tsarevskaia T. (2018). "O monumental'noi zhivopisi Novgoroda 1330 — nachala 1350 gg." [On Monumental Painting in Novgorod of the 1330s — Early 1350s], in Istoriia russkogo iskusstva [History of Russian Art]. Vol. 4. Moscow. Pp. 453-463.
Tsarevskaia T. (2009). "O novgorodskoi stenopisi vremeni arkhiepiskopa Evfimiia II" [On Novgorod Mural Painting ofthe Time ofArchbishop Evfimiy II]. Novgorod i Novgorodskaia zemlia: Iskusstvo i restavratsiia [Novgorod and its Land: Art and Restoration]. № 3. Velikii Novgorod. Pp. 61-75.
