CC BY
122
тать «порождающую идею». Это означает, что в настоящее время существует неотложная необходимость развить подлинно объединяющую и в этом отношении основополагающую трансцендентальную философию человека; иными словами, следует вновь ответить на кантовский вопрос: «Что есть человек?» - и ответить самым конкретным и критическим образом.
Библиографический список
1. Барулин, В. С. Социально-философская антропология [Текст] / В. С. Барулин. - М., 1994.
2. Вальверде, К. Философская антропология [Текст] / К. Вельверде. - М., 2000.
3. Шугуров, М. В. Человек: бытие и отчуждение [Текст] / М. В. Шугуров. - Саратов, 1999.
4. Тетюев, Л. И. Трансцендентальная философия как основание философского учения о человеке [Текст] / Л. И. Тетюев // Человек в современном мире : сб. науч. тр. - Саратов, 2003.
5. Марков, Б. В. Философская антропология [Текст] / Б. В. Марков. - СПб., 1997.
6. Человек и его бытие как проблема современной философии [Текст] : сб. ст. - М., 1978.
7. Козин, Н. Г О природе единства-тождества человека и Универсума [Текст] / Н. Г. Козин // Философская и правовая мысль. - Саратов ; СПб., 2004. - Вып. 7 / 8.
8. Косыхин, В. Г. Онтология и нигилизм: от Хайдеггера к постмодернизму [Текст] / В. Г. Косы-хин. - Саратов, 2008.
9. Глюксман, А. Достоевский на Манхэттене [Текст] / А. Глюксман. - Екатеринбург, 2006.
10. Хабермас, Ю. Будущее человеческой природы [Текст] / Ю. Хабермас. - М., 2002.
11. Хайдеггер, М. Письмо о гуманизме [Текст] / М. Хайдеггер // Проблема человека в западной философии. - М., 1988.
12. Кассирер, Э. Избранное. Опыт о человеке [Текст] / Э. Кассирер. - М., 1998.
V.S. Palkova
Totalitarian Mythology Archaic Foundations
The author reveals the elements of basic resemblances and transformation mechanisms of archaic and soviet totalitarian mythology. The investigation concerns heroic style, cult and rituals and shows that discourse practices, providing power legitimation are repeated.
Key words and word-combinations: culture; myth; totalitarian mythology; heroic discourse.
Выявляются элементы базового сходства архаической и советской тоталитарной мифологии, показываются механизмы ее трансформации. В сравнительном ключе анализируются героика, культ и ритуал. Отмечается, что повторяются дискурсивные практики, обеспечивающие легитимацию власти.
Ключевые слова и словосочетания: культура; миф; тоталитарная мифология; героический дискурс.
УДК 008+809 ББК 71.0
B.C. Палькова
АРХАИЧЕСКИЕ ОСНОВАНИЯ
ТОТАЛИТАРНОЙ
МИФОЛОГИИ
Тоталитаризм как явление неоднократно привлекал внимание различных исследователей. Тем не менее за пределами научного анализа этого феномена остался значительный пласт проблем, связанных с рассмотрением тоталитаризма в его культурном измерении. В частности, интерес может представлять мифология тоталитаризма, понимаемая как одно из фундаментальных оснований данного политического режима.
Значительная часть отечественной истории новейшего времени связана с зарождением, развитием и угасанием советского (российского) варианта тоталитарного устройства государства и общества. Несмотря на то что советский тоталитаризм был связан с форсированной модернизацией (осовремениванием) экономики и политики, в своих культурных и духовных проявлениях он, несомненно, обращался к архаическим формам коллективной и индивидуальной ментальности.
И советская и архаическая культуры в значительной степени основаны на мифологии, что проявлялось в соответствующей героике, культах и ритуализме. В таком случае возможно исследование и описание архаических оснований советской тоталитарной мифологии.
В соответствующих обществах архаический и тоталитарный мифы являли собой доминирующее мировоззрение, чаще всего принимающее форму идеологии. Использование термина «миф» в значении идеологии изложено в теории Эндрю Вон Хенди, который определяет процесс трансформации понятий как смещение семантического равновесия в результате изменения мировоззрения [1, с. 280].
Суть мифа состоит в его функциях - как истории и формы знания, способа социальной регуляции и легитимации стереотипов поведения. Рассмотрение функций обеих (архаической и тоталитарной) мифологий и нахождение элементов их базового сходства способно разрешить поставленную исследовательскую задачу.
Миф в качестве формы знания прежде всего содержит объяснение того, что человек видит в повседневности. Таким образом, миф есть символическое описание модели мира посредством рассказа о происхождении различных элементов современного человеку мироустройства. Поскольку миф повествует о прошлом (космогонии, антропогонии), настоящем и будущем (эсхатологии), то миф - это и история о мире и человеке.
Архаическая и тоталитарная культуры схожи между собой в том отношении, что заявляют о некоем «начале времен», которое описывается в космогонических и эсхатологических, теогонических и антропогонических мифах, и создают героический дискурс. Нетрудно заметить, что архаический миф - это история о творении мира - космоса и человека, а советский миф - история становления социалистического мира и советского человека.
Коммунистическая (большевистская) партия стала активно пропагандировать и внедрять мифологию в сознание граждан с целью объединения общества, создания единого мировоззрения и общей идеи о достижении коммунистического рая. Мифология социалистического государства настаивала на марксовой модели развития общества: объяснение истории как развития человечества по пути, обозначенному марксизмом, от первобытного состояния к коммунизму является не чем иным, как мифологическим объяснением мира. Кроме того, революция подавалась в качестве некоего начала истории - она «обрывает свои связи с прошлым, отказывается от наследства прошлого... отграничена ясно выраженной точкой начала, где все начинается заново и как бы на пустом месте» [2, с. 41].
Миф выполняет функцию социальной регуляции: с одной стороны, он способствует консолидации членов общества путем приобщения их к единому
пониманию / объяснению действительности, с другой - играет важную роль в разделении на «своих» и «чужих». «Миф является единственной истиной для той группы, внутри которой он бытует, а наблюдателю, не разделяющему верований данной социальной группы, он может представляться чем-то низшим, неправильным, иллюзорным - невзирая на то значение, которое ему придается в обществе, признающем этот миф за неоспоримую истину» [3, с. 31]. Таким образом, миф способствует разделению социума на тех, кто принимает и верит в определенную мифологию, и тех, кто имеет другую мифологию. Ярким примером здесь могут служить коммунистический и буржуазный строй, враждебные друг другу по своему содержанию. В «Манифесте коммунистической партии» утверждалось: «.буржуазия неспособна оставаться долее господствующим классом общества и навязывать всему обществу условия существования своего класса в качестве регулирующего закона» [4, с. 37].
Миф легитимирует пирамидальную структуру («вождь - масса») как архаического, так и советского общества. На верхушке архаического племени / советского общества находится вождь, а в основании - человеческая масса. Пирамидальная структура общества находит зримое выражение в культовых сооружениях, таких, как египетские пирамиды (архаика) или мавзолей Ленина и неосуществленный проект Дворца Советов (советская культура).
Проект здания Дворца Советов, культового объекта, заслуживает отдельного внимания. Его внешний облик ярко и зримо демонстрирует пирамидальную структуру советского тоталитарного общества: Дворец Советов по замыслу создателей венчала статуя Ленина, а в основании располагались скульптуры рабочих и крестьян. Пространственное положение фигуры вождя в вертикальной плоскости возвышается над всеми составляющими композицию телами, являясь верхом пирамидальной структуры. Фигура вождя обладает «индивидуальностью» родовой идеи, а скульптура рядового человека - это только часть системы [5, с. 17].
Помимо установления того или иного вождистского культа в тоталитарной культуре прослеживается ритуализм, присущий и архаической культуре. Это находит непосредственное выражение в парадах и демонстрациях, съездах и иных массовых мероприятиях.
Ритуал в значительной степени направлен на социализацию, в частности -воспитание в человеке качеств самоотречения, подчинение требованиям коллектива и интеграцию в общество. Во время ритуала участники осознают свое единство, ими владеют общие чувства и настроение. Воспроизводящая функция ритуала направлена на поддержание традиций, ценностей общества. Его психотерапевтический эффект достигался через чувства сопереживания, солидарности [6, с. 31-32].
«Принцип единообразия поведения, неизменности и обязанности для всех членов коллектива имеет в культуре ритуального типа самодовлеющий характер» [6, с. 10]. Архаический ритуал проводился по определенному сценарию, с определенной моделью поведения для каждого участника, соответствующей символикой. То же самое можно отметить в отношении советских ритуализированных официальных мероприятий с их доминирующей символикой и установленной стратегией поведения для каждого из участников.
Нетрудно заметить непосредственную связь ритуала и культа в архаической и советской тоталитарной культурах. В архаическом обществе культ сочетался с разнообразными театральными зрелищами, например древнегреческие культовые мистерии в честь богов плодородия Деметры и Диониса, древнеегипетские мистерии Осириса и Исиды. Культ вождя в советской мифологии был ярко выражен в праздниках и демонстрациях.
Наряду с культом вождя как в архаической, так и советской мифологии существовал культ героев. При этом мифология предполагает некий пантеон, в который входят народные герои, отличившиеся своими подвигами для и во имя народа.
В отношении архаической мифологии героика, исходя из характера деятельности персонажа («героя»), условно может быть подразделена на креативную и деструктивную. Креативные герои отличались своей созидательной деятельностью (например, боги-демиурги - в скандинавской мифологии это Один и Тор, в «Калевале» - Ильмаринен как кузнец небесного свода). Деструктивные же герои присутствуют, как правило, в эсхатологических мифах (например, типичным деструктивным героем скандинавской Эдды является бог Локи, чьи действия постоянно нарушают спокойствие богов асов).
В советской тоталитарной мифологии также можно выделить деструктивных и креативных героев, но определенная трансформация героического дискурса в сравнении с архаикой все же заметна. В частности, советские «деструктивные» герой не несут в себе негативного начала, в отличие от героев архаических: к ним относятся герои революции и войны, чья деятельность направлена на разрушение старого буржуазного - «плохого» в оценочных категориях -мира и противостояние врагу в лице, например, белогвардейцев и фашистов (Чапаев, Корчагин, летчик Маресьев и герои-молодогвардейцы).
На изложенную теорию хорошо ложится концепция Владимира Паперно-го, отраженная в главе «Растекание-затвердевание» (раздел «Движение-неподвижность»), в которой автор рассматривает две идеализированных модели: культура-1 - революционная (конструируется главным образом на материале 1920-х годов) и культура-2 - постреволюционная сталинская [1, с. 60-72]. Революционная культура в данной схеме отличается активным движением вперед - это культура перемещения, изменения состояния, неустойчивости, нестабильности, «вечный бой», «перманентная революция», «земля дыбом». По-стреволюционная же культура характеризуется в терминах стабильности, величия, фундаментальности.
Обращаясь к ранее обозначенной классификации героики, можно отметить, что для революционной модели культуры-1 будет в большей степени характерна деструктивная героика, тогда как для постреволюционной культуры-2 -креативная. Это иллюстрируется следующими примерами.
Ленин (активный герой), как главный героический персонаж периода революции, отличается динамизмом; он ведет борьбу и разрушает буржуазный мир. Таким образом, герой - позитивно-деструктивен. Постреволюционная культура, творимая под руководством Сталина (статуарный герой), видится сначала равномерно текущим продолжением великого революционного дела (активно-
emu, действия), начатого Лениным, однако постепенно трансформируется в неподвижные формы. Она менее динамична, но более креативна.
Креативность пореволюционной культуры выражается в оформлении (создании) и поддержании наступившего порядка после периода активной деятельности по переустройству мира. Креативными героями здесь выступают Сталин, рабочие и крестьяне (Стаханов, П. Ангелина), целинники, покорители природных стихий (покорители Севера, исследователи Арктики) и другие. Герои советской литературы наделяются сверхчеловеческими качествами: стальной закалкой, железной крепостью и выносливостью тела, которые приобретаются в процессе длительной работы над телом и духом.
В мифологии СССР, как и в архаической, по сути, происходит антропогония нового вида человека - создается homo soveticus (человек советский). В культуре нового исторического типа провозглашается «формирование нового типа личности <...> всесторонне развитой, целостной социалистической личности, гармонически сочетающей в себе духовное богатство, высокие мировоззренческие и нравственные качества, физическое совершенство...» [7, с. 95]. Советские романы представляют актуальную героическую биографию, призванную быть примером для других. Например, героические личности (В.И. Ленин, П. Корчагин, А. Мересьев) демонстрируют такие качества (самоотверженную борьбу, большевистскую волю, стальную закалку), которые необходимо воспитывать в каждом советском человеке.
Как в архаической, так и в советской культуре герои призваны легитимировать стереотипы поведения. Создаваемая героика направлена на усвоение и передачу опыта. Механизм его передачи основан на вызываемом у читателя / зрителя чувства эмпатии (сопереживания герою). Согласно концепции ученого В.Ю. Михайлина герой является своего рода «медиумом» (посредником) в передаче и усвоении мифологии / знания [8, с. 39]. Протагонист задает основные нормы поведения в обществе, которым следует подражать читателю / зрителю, поэтому герой служит проводником поведенческих стереотипов в общество.
Алгоритм действия тоталитарной мифологии таков: по мере прочтения / визуального восприятия мифа, зритель «вживается» в представленный образ, у него появляется желание заменить собой литературный персонаж, превратить литературу в жизнь. На срабатывание данного механизма и в архаике и в советском тоталитаризме было направлено создание героической биографии.
Таким образом, тоталитарная культура содержит архаические основания. Функции мифа архаического как истории и формы знания, социальной регуляции и легитимации стереотипов поведения повторяются в тоталитаризме. В обеих культурах можно наблюдать структурное сходство мифологии, проявляющееся в героике, культе и ритуализме. Дискурсивные практики, обеспечивающие легитимацию власти, повторяются. Тоталитарная культура проходит те же этапы мифологического освоения мира и героического дискурса, что и архаическая. Креативная и деструктивная героика архаики трансформируется в мифологии СССР. Причиной обращения к мифологии в СССР является потребность в создании картины исторического прошлого (марксистской модели последо-
Е.Ю. Cтpигaнкoвa
вательного прохождения стадий исторического развития) и легитимации появления социализма.
Библиографический список
1. HendyAndrew Von. The modern construction of myth [Текст] I Andrew Von Hendy. - USA, 2002.
2. Паперный, В. Культура «Два» [Текст] I В. Паперный. - М., 1996.
3. Флад, К. Политический миф: Теоретическое исследование [Текст] I К. Флад. - М., 2004.
4. Маркс, К. Манифест коммунистической партии [Текст] I К. Маркс, Ф. Энгельс. - М., 1976.
5. Трунев, С. И. Художники и экстремисты: искусство в переходный период [Текст] I С. И. Тру-нев II Труды семинара ПМАК. - Саратов ; СПб., 2007. - Вып. 12.
6. Байбурин, А. К. Ритуал в традиционной культуре: Структурно-семантический анализ восточнославянских обрядов [Текст] I A. К. Байбурин. - СПб., 1993.
7. Марксистско-ленинская теория культуры [Текст]. - М., 19S4.
S. Михайлин, В. Ю. Тропа звериных слов: Пространственно ориентированные культурные коды в индоевропейской традиции [Текст] I В. Ю. Михайлин. М., 200S.
E.Yu. Strigankova
Net Academic Communities:
Power and Communication
The article deals with net academic communities making (XVII-XXI centuries). The author characterizes the postmodernity model of scientific communication within the Internet-community.
Key words and word-combinations: net academic communities; communication; power; social status.
Рассматривается становление сетевых академических сообществ (XVII-XXI вв.). Дается характеристика постнеклассической модели научной коммуникации в Интернет-сообществе.
Ключевые слова и словосочетания: сетевые научные сообщества; коммуникация; власть; социальный статус.
УДК 316.77:001+004.9 ББК 60.561.8:72+32.973-018.2
Е.Ю. Стриганкова
СЕТЕВЫЕ НАУЧНЫЕ СООБЩЕСТВА:
ВЛАСТЬ И КОММУНИКАЦИЯ
каждую цивилизационную эпоху социальная коммуникация своеобразно по содержанию и по форме осуществляла распространение и усвоение духовной культуры, выступая одновременно и условием ее изменения. На ранних ступенях развития ей были свойственны малая информационная насыщенность, отсутствие многообразия форм, преобладание непосредственных контактов, определяемых территориальной близостью. С изобретением таких средств опосредованной коммуникации, как письменность и книгопечатание, усилилась информационная функция коммуникации, хотя не все оценивали по достоинству роль этого события в истории человечества. Так, Платон сетовал на пагубность распространения письменности. По
