CC BY
84
А.В. Петрянин
Петрянин Алексей Владимирович - кандидат, юридических наук, доцент, докторант кафедры уголовного и уголовно-исполнительного права Нижегородской академии МВД России
Аргументация ответственности за совершение преступлений экстремистской направленности
Актуальность выбранной темы определяется тем, что преступления экстремистской направленности в настоящее время отмечены ежегодным ростом и высоким уровнем общественной опасности. Об этом говорят как руководители государства, так и представители правоохранительных органов и науки. Однако, кроме констатации данного факта, в настоящее время определить их точное количество по объективным причинам невозможно. Активное распространение анализируемых преступлений в первую очередь обусловлено расслоением российского общества на классы, порождающим социальное неравенство, распространением общественных объединений, пропагандирующих экстремизм, а также правовыми пробелами в регламентации ответственности за преступления экстремистской направленности. Только выработка современных и эффективных легитимных методов противодействия отдельным формам экстремистских проявлений может повлечь снижение темпов роста анализируемых деяний. Примером может стать процесс принятия Государственной Думой РФ поправок в Федеральный закон от 19 июня 2004 года № 54-ФЗ «О собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях»1, прошедший 5 июня 2012 года. В частности, в рамках его принятия было обсуждено более 400 поправок, породивших массу дискуссий, в результате чего заседание длилось порядка 12 часов и в момент голосования зал заседаний покинули представители Коммунистической партии и ЛДПР. Однако закон был принят. При этом считаем, что одним из достижений, непосредственно направленным на борьбу с экстремизмом, стало принятие нормы, запрещающей использование масок лицами, участвующими в митингах.
В рамках же действующего уголовного законодательства юридическая аргументация ответственности за преступления экстремисткой направленности, с нашей точки зрения, должна быть построена через призму определения рассматриваемой группы преступлений.
Этот вопрос сегодня является весьма дискуссионным и соответственно сложным, так как для этого необходимо четкое установление их признаков, что в настоящее время невозможно.
Так, законодательную дефиницию преступлений экстремисткой направленности мы находим в примечании к ст. 2821 УК РФ, где отмечено, что под ними понимаются преступления, совершенные по мотивам политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти или вражды либо по мотивам ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы, предусмотренные соответствующими статьями Особенной части настоящего Кодекса и пунктом «е» ч. 1 ст. 63 настоящего Кодекса2.
Из данного определения мы видим, что в основу рассматриваемой группы преступлений положена только лишь мотивация преступного поведения, что, по нашему мнению, недостаточно для отнесения деяния к таковому. Мотив - это лишь побуждение, провоцирующее противоправное поведение, что усиливает общественную опасность, но не дает возможности для непосредственного определения круга деяний, и по этой причине только мотив не может быть единственным критерием отнесения деяний к рассматриваемой группе.
В науке уголовного права также отсутствует единый подход к определению рассматриваемой группы преступлений.
Так, по мнению В.В. Ревиной, преступления экстремисткой направленности - это «преступления, совершенные по мотивам политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти или вражды либо по мотивам ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы, предусмотренные в качестве квалифицирующих признаков соответствующими статьями Особенной части настоящего Кодекса, а также преступления, образующие понятие экстремистской деятельности (экстремизма), в Федеральном законе «О противодействии экстремистской деятельности», и другие преступления, совершенные по мотивам, указанным в пункте «е» ч. 1 ст. 63 УК РФ»3.
Е.П. Сергун вообще исключает необходимость закрепления в Уголовном кодексе понятия «преступления экстремисткой направленности» при этом акцентируя внимание на том, что данная дефиниция
1 Собрание законодательства РФ. - 2004. - № 25. - Ст. 2485.
2 Собрание законодательства РФ. - 1996. -№ 25. - Ст. 2954.
3 Ревина В.В. Экстремизм в уголовном праве: Дис... канд. юрид. наук. - М., 2010. - С. 84.
обязательно должна войти в понятийно-категориальный аппарат науки российского уголовного права1, считая при этом, что при квалификации рассматриваемой группы преступлений достаточно лишь мотива, непосредственно указанного в п. «е» ч. 1 ст. 63 УК РФ.
По нашему мнению, предлагаемый подход может быть подвержен критике по причине того, что преступления экстремисткой направленности должны определяться не только с учетом особой мотивации преступного поведения, а также с учетом значимости нарушаемых при их совершении общественных отношений, что и предопределяет их самостоятельную разновидность, указывающую на особый вид и уровень общественной опасности.
Однако, раскритиковав потребность нормативного закрепления рассматриваемой дефиниции, Е.П. Сергун предлагает авторское определение преступлений экстремистской направленности, которое может быть использовано в науке уголовного права. По его мнению, «преступление экстремисткой направленности - это совершаемое на почве нетерпимости к основополагающим принципам демократии уголовно наказуемое деяние, направленное против политического режима и основ конституционного строя демократического государства, или преследующее цель демонстрации своей враждебности к охраняемым государством демократическим ценностям, дополнительным непосредственным объектом посягательства которого могут выступать жизнь и здоровье людей по дискриминационным признакам, общественная безопасность, а также мир и безопасность человечества.
По мнению Р.М. Узденова, преступления экстремистской направленности - это деяния, совершенные по экстремистским мотивам и (или) в экстремистских целях2. Считаем, что положив в основу два критерия, отражающих исключительно субъективную сторону преступления, автор предлагаемой дефиниции не в полном объеме раскрыл сущность экстремизма, так как, с нашей точки зрения, только в совокупности мотивов, целей и нарушенных в процессе их реализации объекта можно определить, а было ли совершено преступление экстремистской направленности.
Ряд ученых, например, И.И. Бикеев и А.Г. Никитин, предлагают наиболее кардинальный подход к определению преступлений экстремисткой направленности. По их мнению, к таковым также могут относиться в том числе и преступления, совершаемые по мотивам мести или корысти3. Считаем, что предлагаемый подход является наиболее ошибочным, так как полностью ломает представление об экстремизме как самостоятельной форме противоправного поведения.
Считаем, что в основу дефиниции «преступления экстремисткой направленности» должны быть положены два критерия, дающие возможность для четкого определения рассматриваемой группы деяний. Полагаем, что в качестве таковых должны выступать объект и мотивация преступного посягательства.
Поэтому, учитывая все законодательные и доктринальные подходы к определению преступлений экстремисткой направленности, хотелось бы выразить авторскую точку зрения, с учетом концепции, вложенной нами в дефиницию «экстремизм». Преступления экстремистской направленности - это виновно совершенные общественно опасные деяния, направленные на подрыв общественной безопасности, конституционного строя и мира и безопасности человечества, и основанные на политических, расовых, этнических, национальных, религиозных и экономических мотивах.
В этой связи считаем необходимым в целях определения характера и уровня общественной опасности, а также назначения соизмеримого наказания в целях повышения эффективности уголовного законодательства развести между собой преступления, совершаемые на основе политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной мотивации и преступления экстремистской направленности, в основу которых, кроме мотива, должен быть положен и конкретный объект преступного посягательства, что и усиливает общественную опасность деяния и отличает их от предложенной выше категории преступлений.
По нашему мнению, основная проблема определения преступлений экстремисткой направленности заключается в первую очередь в том, что в законодательстве отсутствует понятие экстремизма, содержащее его конструктивные признаки.
И в данном случае критике в первую очередь должен быть подвергнут специально созданный для борьбы с изучаемым негативным явлением Федеральный закон от 25 июля 2002 года № 114-ФЗ «О противодействии экстремисткой деятельности»4 по следующим обстоятельствам.
Во- первых, анализируемый закон вообще не содержит не понятия, не признаков экстремизма, а лишь определяет запрещенные виды деятельности, перечень которых неоднократно уточнялся. Определив данный список запрещенной законом деятельности, законодатель тем самым ушел от перечисления
1 Сергун Е.П. Экстремизм в российском уголовном праве: Дис... канд. юрид. наук. - Тамбов, 2009. - С. 129.
2 Узденов Р.М. Экстремизм: криминологические и уголовно-правовые проблемы противодействия: Дис... канд. юрид. наук. - М., 2008. - С. 193.
3 Бикеев И.И. Уголовно-правовой анализ законодательства о противодействии экстремистской деятельности и некоторые вопросы его совершенствования / И.И. Бикеев, А.Г. Никитин // Следователь. - 2007. - № 4. - С. 3.
4 Собрание законодательства РФ. - 2002. - № 30. - Ст. 3031.
исчерпывающего перечня деяний, содержащих в себе проявления экстремизма. Данный подход породил проблемы применения как самого Закона, так и Уголовного кодекса, ибо не дает возможности четкого определения круга преступлений экстремистской направленности. При этом критерии, заложенные в самом законе, характеризуются высоким уровнем расширительного толкования и бланкетности. В частности, например, признавая террористическую деятельность разновидностью экстремистской, анализируемый нормативно-правовой акт отсылает нас к Федеральному закону от 6 марта 2006 года № 35-ФЗ «О противодействии терроризму»1, который закрепляет в себе виды деятельности, относящиеся к террористической.
Также, с нашей точки зрения, подлежит сомнению следующий подход, нашедший свое отражение в рассматриваемом Законе. В соответствии с п. 1 ст. 1 Федерального закона «О противодействии экстремистской деятельности» любое деяние, совершенное по мотивам, указанным в п. «е» ч. 1 ст. 63 УК РФ, признается экстремистским.
Исходя из вышеизложенного, по формальным признакам любое общественно опасное деяние, являющееся преступным, можно отнести к экстремистскому, так как данный вид поведения запрещен законом и соответственно является не просто крайней мерой, а мерой, выходящей за рамки дозволенного, так как чаще всего еще и содержит в себе мотивы, закрепленные в п. «е» ч. 1 ст. 63 УК РФ. С нашей точки зрения, данный подход является весьма радикальным и неправильным, так как не отражает особенностей изучаемого явления, что еще раз подтверждает необходимость разграничения преступлений, основанных на вышеизложенной мотивации, и непосредственно экстремистских деяний. То есть законодатель при создании указанного нормативно-правового акта не заложил в него основной концептуальной идеи, отражающей непосредственную сущность экстремизма, в качестве которой, с нашей точки зрения, должен выступать объект посягательства.
Во-вторых, обращаясь к этимологии понятия, хотелось бы констатировать, что наиболее существенным недостатком современного восприятия экстремизма с учетом положений, закрепленных в Федеральном законе «О противодействии экстремисткой деятельности»2, является использование термина «экстремизм» как синонима словосочетания «экстремистская деятельность», о чем прямо указано в ст. 1 вышеназванного Закона, закрепляющей основные понятия.
Суффикс «-изм» в рамках формирования самостоятельных слов используется по нескольким направлениям.
При образовании существительных с суффиксом «-изм» называют общественно-политические и научные направления, системы, качества, склонности, связанные с тем, что названо мотивирующим словом3.
Также суффикс «-изм» под ударением при добавлении к существительному образует существительное мужского рода со значением идейного течения, направления мысли, стиля, характера действия и т. п.4
Еще одним распространенным толкованием суффикса «-изм» является, то, что он образует существительные, обозначающие состояния, качества, названия учений и общественных течений5.
Вышеуказанные подходы к образованию слов с суффиксом «-изм» указывают на невозможность использования терминов «экстремизм» и «экстремистская деятельность» в качестве синонимов. Мы считаем, что в основу определения признаков экстремизма должен быть положен подход, объясняющий экстремизм как определенное состояние (идеология).
Завершая анализ Федерального закона «О противодействии экстремистской деятельности», считаем необходимым констатировать, что российскому законодателю не удалось определить содержание экстремизма6, что и явилось причиной отсутствия законодательной дефиниции рассматриваемого явления, хотя потребность в нем в его правовом смысле совершенно справедлива7.
Доктринальные подходы к определению исследуемого явления также весьма различны. Например, вот ряд из них. Так, Е.П. Сергун отмечает, что экстремизм означает «предел», «край» чего-либо. Экстремизм не выходит за какие-либо «рамки», а условно является допустимой «границей» этих «рамок». Таким образом, если сводить этимологию экстремизма к сущности понятия «extremus», то под экстремизмом следует понимать термин, обозначающий предел, край, границу относительно определенных пространственных, временных и иных величин, условно принятых за «нормальные»8.
1 Российская газета. - 2006. - 10 марта.
2 Собрание законодательства РФ. - 2002. - № 30. - Ст. 3031.
3 http://irgali.narod.ru/files/znashenia_suffiksov.htm
4 http://www.platira.ru/
5 Там же.
6 См.: АлександровА.И. Уголовная политика и уголовный процесс в российской государственности: история, современность, перспективы, проблемы. - СПб., 2003. - С. 481.
7 См.: ЗалужныйА.Г. Экстремизм: сущность и способы противодействия // Современное право. - 2002. - № 12. -С. 31.
8 Сергун Е.П. Экстремизм в российском уголовном праве: Дис... канд. юрид. наук. - Тамбов, 2009. - С. 22-23.
Полагаем, что данный подход является небесспорным, исходя из сущности экстремизма как исключительно негативного явления, которое по определению правомерным быть не может.
По мнению Д. Назирова, «экстремизм означает негативную крайность, не созидательную, а социально деструктивную. В отличие от экстремальности, экстремизм всегда несет с собой личностное начало, которое характеризуется эгоцентризмом и своеволием. Экстремистскими можно называть такие действия, которые превышают необходимую степень воздействия, независимо от используемых средств: физического насилия, морального принуждения, экономического давления, ибо при таком воздействии нельзя не осознавать последствий и не быть злоумышленником»1.
В.В. Ревина рассматривает крайность экстремизма как идеологию, выражающуюся в нетерпимости к оппонентам и оправдывающую их насильственное подавление2.
А.С. Ржевский, поддерживая вышеуказанную позицию, предлагает в целях восполнения пробела, возникшего в связи с отсутствием понятия «крайние меры» в определении экстремизма, понимать под ними действия, совершаемые общественными или религиозными организациями и объединениями, направленные на достижение своих целей, сопряженные с насилием, отрицающие общечеловеческие ценности и порядок в обществе в целом3.
Аналогичной позиции придерживается А.Г. Хлебушкин, указывая, что крайний - это выходящий за какие-либо рамки, нормы4. Отметим, что данная концепция нашла свое отражение не только в научных исследованиях, но и в справочной литературе: например, в Большом энциклопедическом словаре под экстремизмом предлагается понимать приверженность к крайним радикальным взглядам, идеям и целям, достижение которых осуществляется нелегитимными, насильственными средствами и мето-дами5.
Вышеуказанное предопределяет необходимость выработки иного, более точного понятия, отражающего выход за рамки дозволенного.
Считаем, что в рамках определения круга рассматриваемых деяний особое внимание необходимо уделять значимости общественных отношений, страдающих в результате совершения преступлений экстремисткой направленности.
Мы считаем, что в качестве таковых могут выступать только те общественные отношения, которые непосредственно ставят под угрозу в целом безопасность государства. И по нашему мнению, в качестве таковых должны выступать общественная безопасность, конституционный строй, мир и безопасность человечества. Предлагаемый нами подход даст возможность определения круга исследуемых деяний и возможность отграничения преступлений экстремисткой направленности от смежных составов преступлений.
Осознавая это и проведя комплексный анализ современных подходов к определению экстремизма, закрепивших в себе ряд концептуальных особенностей экстремизма, предлагаем с учетом этимологии понятия, выделить те его признаки, которые, с нашей точки зрения, отражают сущность изучаемого явления.
Первым конструктивным признаком экстремизма, по нашему мнению, является необходимость рассматривания исследуемого института как определенного динамически изменчивого состояния политической борьбы.
Второй признак должен отражать исчерпывающий перечень сфер, подверженных экстремистским посягательствам. С нашей точки зрения, это сферы, направленные на обеспечение общественной безопасности, нормального функционирования конституционного строя, а также мира и безопасности человечества.
Третий признак включает в себя мотивацию совершения преступления. В качестве таковой должна рассматриваться политическая, расовая, этническая, национальная и религиозная мотивация.
Четвертый признак определяет экстремизм исключительно как преступную деятельность.
Основываясь на вышеизложенных признаках рассматриваемого явления, предлагаем авторскую дефиницию экстремизма: это состояние (идеология) преступной политической борьбы, направленное на подрыв общественной безопасности, конституционного строя и мира и безопасности человечества, основанное на политических, расовых, этнических, национальных, религиозных и экономических мотивах.
В целях разграничения экстремизма в зависимости от характера и степени общественной опасности экстремистских проявлений предлагаем в рамках действующего уголовного законодательства использовать словосочетание «преступный (криминальный) экстремизм».
1 Назиров Д. Проблемы терроризма, религиозного экстремизма и пути их преодоления: Дис... д-ра филос. наук. -Душанбе, 2009. - С. 113.
2 См.: Ревина В.В. Экстремизм в российском уголовном праве: Дис... канд. юрид. наук. - М., 2010. - С. 19.
3 См.: Ржевский А.С. Экстремизм и его проявление в Уголовном кодексе России (уголовно-правовая характеристика): Дис... канд. юрид. наук. - Ростов-на-Дону, 2004. - С. 9.
4 См.: Хлебушкин А.Г. Преступный экстремизм: понятие, виды, проблемы криминализации и пенализации: Дис... канд. юрид. наук. - М., 2007. - С. 18-19.
5 См.: Большой энциклопедический словарь. - 2-е изд., перераб. и доп. - М., 1998. - С. 1395.
Данный подход представит возможность разграничения экстремизма как запрещенного вида деятельности на преступный и административно-правовой проступок, что подтверждается в том числе и результатами проведенного интервьюирования. По вопросу: «Как вы воспринимаете экстремизм: как преступление или административное правонарушение?», 96,2% опрошенных отметили, что экстремизм - это преступное поведение.
Мы считаем, что данный подход как исключит существующие дискуссии по этимологическому содержанию рассматриваемого явления, так и предоставит возможность определения четких границ экстремизма.
Отсутствие общепризнанного понятия экстремизма и его признаков и соответственно преступлений экстремисткой направленности не дает возможности в полной мере определить круг деяний экстремистской направленности, что также является благоприятным условием распространения этой группы преступлений.
