CC BY
101
П.П.Яковлев
Аргентинский кризис и интересы европейского бизнеса
Argentinean crisis and the interests of European business
Дефолт по внешним долгам Аргентины в декабре 2001 г. был крупнейшим в истории событием такого рода и одновременно - кульминацией тяжелого экономического и социально-политического кризиса, потрясшего эту латиноамериканскую страну на рубеже двух веков. Кризис в Аргентине вышел за ее национальные рамки и оказал воздействие на интересы других государств, их промышленных и финансовых структур. Не остались в стороне и страны Европы, отдельные ведущие европейские банки и корпорации, прежде всего те из них, которые в 90-е годы осуществляли масштабные инвестиции в аргентинскую экономику, превратив ее в одного из главных в развивающемся мире реципиентов капиталовложений ТНК.
* * *
В историческом контексте иностранный капитал - в первую очередь европейский - сыграл огромную, системообразующую роль в становлении аргентинского капитализма, во многом определил характерные черты и основные направления хозяйственного развития. Анализируя политику транснациональных компаний и банков, мож-
/ _
П.П. Яковлев _
но выделить три этапа (три волны) их наибольшей активности в Аргентине.
На первом этапе (конец XIX - начало XX в.) бесспорными лидерами были английские бизнес-структуры, закрепившие роль страны в качестве одного из крупнейших мировых экспортеров сельскохозяйственных товаров. В этот период капиталовложения в основном направлялись в производство зерна, животноводство и создание инфраструктуры, обслуживающей внешнюю торговлю (железные дороги, морские порты, складские помещения, мясохладобойни, зерновые элеваторы, финансовая сфера и др.). Доля иностранных компаний в совокупном капитале достигла 48%. В ряде отраслей контроль европейского капитала был почти абсолютным. Например, железные дороги на 85% принадлежали британским банки-
1
рам и предпринимателям .
Одновременно Аргентина в силу своей сельскохозяйственной ориентации и особенностей первоначального накопления капитала стала крупным потребителем промышленных изделий, импортируемых из Европы и США. В отличие от других ведущих стран - экспортеров сельхозпродуктов (Австралия, Канада) Аргентина практически не производила зерноуборочной и иной техники, полностью удовлетворяя свои потребности за счет импорта. В 1891-1910 гг. страна ввезла 1 1 523 молотилки и 199 447 зерновых комбайнов. Поразительно, но факт: в связи с интенсивным дорожным строительством в Аргентину импортировались целиком железнодорожные вокзалы. Все это вело к быстрому росту внешнеторгового оборота: с 377 млн. золотых песо в среднем за год в 1881-1883 гг. до 2462 млн. золотых песо в среднем в 1911-1913 гг.2
Подобного рода специализация на экспорте сельхозтоваров и импорте промышленных изделий сохранялась до 30-х годов, когда под влиянием мирового кризиса и падения спроса на продовольствие в Аргентине
1 La inversión extranjera en América Latina y el Caribe, 2001. - Santiago de Chile, 2002. - P 59; Muchnik D. Tres países, tres destinos. Argentina frente a Australia y Canada. - Buenos Aires, 2003. -P. 54.
2 Muchnik D. - Op.cit. - P. 54, 55; Rapoport. M. Tiempos de crisis, vientos de cambio. Argentina y el poder global. - Buenos Aires, 2002. - P 284.
окрепли националистические настроения и страна встала на путь импортозамещающего индустриального развития. Данная тенденция особенно окрепла при президенте Хуане Доминго Пероне (1946-1955), который в хозяйственной политике активно использовал методы дирижизма и протекционизма, провел национализацию активов целого ряда зарубежных компаний и принял пакет законодательных актов, ограничивавших деятельность иностранного капитала, в результате чего доля последнего в совокупном капитале к 1 955 г. опустилась до рекордно низкой отметки в 5%3.
Именно при перонистском правлении в аргентинской экономике был создан тяжеловесный и в целом малоэффективный государственный сектор, и буквально вся хозяйственная жизнь оказалась зарегулированной и опутанной тысячами бюрократических нитей. В то же время основные богатства по-прежнему принадлежали узкой группе латифундистов, олигархов и ориентированных на экспорт сельскохозяйственных корпораций. В Аргентине сложилась весьма своеобразная система, которую будущий министр экономики Доминго Ковалло охарактеризовал как «капитализм без рынка и социализм без планирования».
После свержения Х.Д. Перона (сентябрь 1955 г.) правящие круги страны предприняли некоторые шаги по привлечению зарубежных инвестиций. В частности, были отменены ограничения на перевод прибылей и приняты меры, поощрявшие развитие индустрии. В этих условиях начался новый этап резкого притока иностранного капитала, который стал особенно заметен в 60-е годы. Теперь инвестиции направлялись главным образом в обрабатывающую промышленность (автомобилестроение, химия, нефтехимия и т.д.), что привело в увеличению доли ТНК в индустриальном производстве с 10% в 1 957 г. до 20% в 1969 г.4 Иностранные компании создавали новые фирмы, скупали уже существующие, энергично осваивая растущий аргентинский рынок.
Данная тенденция была прервана в начале 70-х годов. Возвращение перонистов к власти в 1 973 г. означало новые ограничительные меры в
3 La inversión extranjera en America Latina y el Caribe. - P 59.
4 Ibid. - P 60.
отношении иностранного капитала, а в более широком плане - политическую нестабильность, резко ухудшившую условия хозяйственной деятельности. В результате целый ряд ТНК либо полностью свернул свою деятельность в Аргентине («Дженерал моторс», «Ситроен»), либо перевел основные активы местным промышленным группам («Фиат», «Рено»).
В 80-е годы активность иностранного капитала оставалась сравнительно вялой, что объяснялось целым комплексом как политических, так и экономических обстоятельств. Так, в начале десятилетия правивший военный режим спровоцировал вооруженный конфликт с Великобританией из-за Мальвинских (Фолклендских) островов и потерпел поражение. Это ухудшило отношения Буэнос-Айреса с ведущими западными странами, вставшими на сторону Лондона, и снизило привлекательность аргентинских рынков в глазах зарубежных инвесторов.
Правительство Рауля Альфонсина (1 983-1989), представлявшего партию Гражданский радикальный союз (ГРД), восстановило и укрепило демократические порядки в стране, но потерпело полную неудачу на хозяйственном фронте, не найдя в себе силы на жесткое продвижение конкретных реформ. Экономическое положение Аргентины в этот период характеризовалось устойчивой нестабильностью, низкими темпами роста, высокой инфляцией и стремительным увеличением внешней задолженности (с 27 млрд. долл. в 1980 г. до 65 млрд. долл. в 1989 г.)5. К началу 90-х годов ситуация приблизилась к катастрофической. Достаточно сказать, что в 1989 г. инфляция составила около 5000%, в течении только 6 месяцев доллар подорожал по отношению к местной денежной единице - аустра-лю - в 25 раз6. Это был единственный в мировой истории случай гиперинфляции, не связанный с такими бедствиями, как гражданская война или внешняя агрессия. Гиперинфляция имела серьезные блокирующие последствия. В Аргентине стало абсолютно невыгодным вкладывать капиталы в производство, развитие промышленной инфраструктуры. Финансовые риски в большинстве случаев стали неприемлемыми. В этих усло-
5 Conesa E. Que pasa en la economia argentina. - Buenos Aires, 2000. - P 94.
6 Castro J. La Gran Década. Del abismo al crecimiento. - Buenos Aires, 2000. - P. 37.
виях Р. Альфонсин передал власть лидеру Хустисиалистской (Перонистс-кой) партии Карлосу Саулю Менему, победившему на президентских выборах в 1989 г.
Острота социально-экономической ситуации в стране подвела перонис-тское правительство вплотную к необходимости быстрых и фундаментальных перемен. Экономика требовала новых импульсов, новых принципиальных решений. Едва воцарившись в Розовом доме, кабинет К. Менема определил основные принципы, легшие в основу практической деятельности экономической команды, которую возглавил Д. Кавалло. Упор был сделан на решение трех главных задач: борьба с инфляцией и обеспечение валют-но-финансовой стабильности; дерегулирование и либерализация экономики; приватизация и денационализация большинства предприятий госсектора, на долю которого к тому времени приходилось около 30% ВВП7.
Нетрудно заметить, что экономическая стратегия администрации К. Менема - Д. Кавалло органично вписывалась в концепцию так называемого «Вашингтонского консенсуса», суммировавшую господствовавшие в тот период неолиберальные представления ведущих западных аналитиков, а также подходы и рекомендации крупнейших мировых финансовых организаций и в первую очередь - Международного валютного фонда (МВФ). Важно подчеркнуть, что в числе этих рекомендаций фигурировали: отказ от протекционизма во внешней торговле; устранение барьеров, препятствующих притоку иностранного капитала; создание равных условий деятельности зарубежных и местных компаний8.
Действуя в духе постулатов «Вашингтонского консенсуса», правящие круги Аргентины в 90-е годы создали оптимальные условия для экспансии международных корпораций и банков, что вызвало третью - и самую мощную - волну зарубежных инвестиций в аргентинскую экономику. Именно иностранный капитал был сделан осью новой хозяйственной политики, рассчитанной на модернизацию социально-экономических структур страны и ускорение ее развития. По существу, экономическая стратегия
7 Castro J. La Gran Década. Del abismo al crecimiento. - Buenos Aires, 2000. - P 113.
8 After the Washington Consensus: Restarting Growth and Reform in Latin America. - Wash., 2003. - P. 324.
тандема К. Менем - Д. Кавалло была стратегией прорыва в постиндустриальный мир, и ударной силой этого прорыва должен был служить транснациональный - в первую очередь европейский - капитал.
* * *
В ряду реформ, проведенных правительством К. Менема и оказавших определяющее воздействие на решение мировых ТНК инвестировать в аргентинскую экономику, следует выделить две: начавшуюся в 1990 г. беспрецедентную по масштабам приватизацию основных государственных предприятий и принятый в марте 1991 г. закон «О конвертируемости» (или «валютном управлении»), который приравнивал к доллару США в соотношении 1:1 новую денежную единицу Аргентины - песо, поддерживал валютный паритет и на десять с лишним лет сумел задушить инфляцию.
Европейские и североамериканские корпорации и банки моментально углядели новые фантастические для себя возможности и возглавили процесс перехода госсобственности в частные руки. Приведем некоторые показательные цифры. В 1990-1999 гг. в приватизацию госпредприятий Аргентины было вложено 18 354 млн. долл., из них иностранными компаниями -16 060 млн. долл. (87,5%), а частными аргентинскими - 2294 млн. долл. (12,5%)9. Не будет преувеличением сказать, что демонтаж госсектора почти полностью был осуществлен зарубежными ТНК, сумевшими прибрать к рукам ряд наиболее перспективных предприятий и целых отраслей.
Пионерами приватизации стали в 1990 г. испанская компания «Телефоника де Эспанья», французская «Франс Телеком» и итальянская «Телеком Италия» (все три входят в число крупнейших телекоммуникационных компаний мира), которые поделили между собой огромную государственную компанию «Эмпреса Насиональ де телекомуникасьонес» - «ЭНТЕЛЬ», бывшую фактическим монополистом в отрасли. В том же году испанская авиационная компания «Иберия» приобрела другого аргентинского монополиста - фирму «Аэролинеас Архентинас», поставив под свой контроль рынок авиаперевозок Аргентины.
9 La inversión extranjera en América Latina y el Caribe. - P 66.
Анализируя стратегию европейских ТНК, можно подразделить их на следующие группы по интересам. Первая группа - корпорации, заинтересованные исключительно в работе на аргентинском рынке услуг. К ним, в частности, относятся уже упомянутые телекоммуникационные фирмы и авиаперевозчик «Иберия». В их стратегии четко прослеживалась линия на модернизацию купленных предприятий, расширение спектра услуг и обеспечение максимальных прибылей путем рационализации бизнеса и поддержания сравнительно высоких тарифов, уровень которых согласно закону «О конвертируемости» и соглашениям с правительством Аргентины рос в соответствии с темпами инфляции в США. В результате данные компании были чистыми импортерами, поскольку продавали свои услуги почти исключительно на местном рынке, но ввозили из-за рубежа значительное количество оборудования и технологий, необходимых для технического перевооружения предприятий. В указанную группу, кроме того, входили компании энергетического сектора, торговые и финансовые структуры, где европейский бизнес также приобрел лидирующие позиции.
Например, в электроэнергетике командные высоты заняли испанские и французские фирмы: «Эндеса Эспанья», «Энергис», «Электриситэ де Франс», «Луи Дрейфус», «Саур Интернасиональ» и др., в газовой отрасли прочно обосновались «Камуцци Газометри» и «Италгас» (Италия), «Бритиш Гэз» и «Юнайтед Ютилитис» (Великобритания), «Ройал Датч/Шелл Групп» (Великобритания, Нидерланды), «Трактебель» (Бельгия), ИБЕРДРО-ЛА (Испания). В торговле мощную экспансию, поставившую под иностранный контроль основные сети супермаркетов, осуществили французские «Каррефур», «Промодэ», «Касино Гишар Перрашон» и «Ашан», голландские «Ройал Ахолд» и «Конинклихе Ахолд НВ». Именно благодаря массированному проникновению европейских ТНК доля супермаркетов в розничной торговле возросла в 90-е годы в два раза, достигнув к 2000 г. порядка 60%10.
Иностранное присутствие в банковской сфере Аргентины было традиционным. Однако до середины 90-х годов ведущую роль в финансовой
10 La inversión extranjera en América Latina y el Caribe. - P 76.
системе страны играли государственные кредитные учреждения федерального и провинциального уровня, а также многочисленные сравнительно небольшие местные частные банки. Ситуация стала стремительно меняться после 1994 г., когда правительство К.Менема существенно повысило требования к финансовым организациям, установив более высокие уровни минимального капитала. Это вызвало неизбежный процесс концентрации в отрасли, чем воспользовались иностранные инвесторы, предприняв широкомасштабную скупку местных финансовых структур. В итоге в 2001 г. на долю иностранных владельцев приходилось 53% всех активов аргентинской банковской системы11.
Европейскую экспансию возглавили два испанских финансовых гиганта: «Банко Сантандер Сентраль Испано» (БССИ) и «Банко Бильбао Вискайа Архентариа» (ББВА), к которым подключились английский «Гонконг энд Шанхай Бэнкинг Холдингс ПЛК» (ХСБК Холдингс), французские «Банко Судамерис», «Кэс Насиональ де Креди Агриколь» и итальянские «Банко Национале дель Лаворо» и «Асикурациони Хенерали СПА». В результате в первой десятке аргентинских банков с иностранным участием 7 находятся под контролем европейского капитала и только 2 - американского и 1 -канадского12.
Вторую группу иностранных компаний, «рванувших» в 90-е годы в Аргентину, образовали фирмы, заинтересованные в местном рынке промышленных товаров. И в этом случае приоритет был явно на стороне европейских бизнес-структур. Так, из почти 458 тыс. автомобилей, произведенных в Аргентине в 1998 г. (максимальный уровень, достигнутый в 90-е годы), на долю европейских фирм «Фиат», «Пежо - Ситроен», «Рено», «Фольксваген» и «Даймлер-Крайслер» приходилось 304 тыс., или свыше 66%13, похожая ситуация сложилась в пищевой отрасли, где европейские концерны «Гленкор», «Нестле» и «Груп Андре» (Швейцария), «Данон» (Франция), «Пармалат» (Италия), «Варстайнер» (Германия), «Хайнекен» (Нидерланды), «Бритиш Америкэн Тобэкко» (Великобритания) и другие
" La inversión extranjera en América Latina y el Caribe. - P. 77.
12 Ibid.
13 Ibid.- P 81.
скупили местные компании - лидеры аргентинского рынка, модернизировали производство и сбытовую сеть, предложив потребителю новые, более качественные и разнообразные товары.
Многие компании второй группы (особенно в первоначальный период своей экспансии) стали крупными импортерами оборудования, необходимого для технического переоснащения предприятий, а также для реализации на местном рынке новых потребительских товаров, производство которых еще не было организованно на месте. Однако с течением времени отдельные корпорации стали сравнительно быстро наращивать экспортные поставки. В максимальной степени это относилось к автомобилестроению. Так, в 2001 г. предприятия отрасли поставили за рубеж продукции почти на 2 млрд. долл., что составило 8,2% экспортных продаж 1000 крупнейших аргентинских компаний, или 7,5% совокупного экспорта Аргентины14.
Крупные инвестиции европейские концерны осуществили в химическую и нефтехимическую промышленность. Здесь выделились англо-голландский «Юнилевер», германские «Байер» и «Басф», бельгийская «Сольвай». Для этих компаний также был характерен интерес не только к внутреннему аргентинскому рынку, но и к возможностям поставок продукции за рубеж, прежде всего в страны МЕРКОСУР - интеграционной группировки, созданной в 1991 г. Аргентиной, Бразилией, Парагваем и Уругваем. Именно освоение этих рынков явилось главным направлением внешнеэкономической деятельности филиалов европейских автомобилестроительных, пищевкусовых, химических и нефтехимических корпораций. В этом плане европейский бизнес, расширив свое присутствие в Аргентине, стал одним из крупнейших участников интеграционных процессов, развивавшихся на юге латиноамериканского региона.
Третью группу составили компании, обосновавшиеся в Аргентине с целью эксплуатации ее природных ресурсов (нефть, газ, горнорудное сырье). В этой группе бесспорным лидером была испанская нефтяная корпорация «Репсоль», вложившая в покупку аргентинских предприятий - прежде все-
14 Подсчитано по: International Financial Statistics. Vol. LVI, № 2, February 2003. - IMF, Washington, 2003. - P. 96; Prensa Económica - Buenos Aires, 2002, № 254. - P. 80, 90.
го государственного естественного монополиста ЯПФ - 16,7 млрд. долл. и ставшая крупнейшим единоличным инвестором в целом в Латинской Америке. Поглотив ЯПФ, «Репсоль» заняла место в первом ряду ведущих транснациональных нефтяных компаний, учредив свои филиалы в 24 странах мира15. В настоящее время «Репсоль-ЯПФ» - крупнейшая бизнес-структура Аргентины с годовым оборотом продаж, превышающим 8,6 млрд. долл. (2000 г.), и объемом экспортных поставок порядка 2 млрд. долл. (7,5% совокупного экспорта страны). По этим показателям «Репсоль-ЯПФ» далеко превосходит аргентинские филиалы двух других европейских нефтяных гигантов: англо-голландской «Ройал Датч/Шелл» (продажи - 2336 млн. долл., экспорт - 135 млн. долл.) и английской «Би Амоко» (продажи -778 млн. долл., экспорт - 255 млн. долл.)16.
Единственная важная отрасль аргентинской экономики, где присутствие европейского бизнеса осталось незначительным, - добыча горнорудного сырья. Здесь экспансию иностранного капитала, развернувшуюся в 90-е годы благодаря новому поощрительному законодательству, возглавили североамериканские (США и Канада), австралийские и южноафриканские компании. Но это было тем исключением, которое лишь подтверждало правило: в ходе неолиберальных реформ произошло чрезвычайное укрепление позиций европейских ТНК почти во всех основных секторах хозяйственной жизни Аргентины.
По имеющимся оценкам в период 1990-2000 гг. общий объем иностранных капиталовложений в аргентинскую экономику составил порядка 138 млрд. долл., из которых на долю ТНК стран Европейского союза пришлось около 60% (свыше 82 млрд. долл.). Причем почти половину этой суммы, или 40 млрд. долл., инвестировали компании Испании, ставшие своеобразными лидерами в экспансии международного капитала в Аргентину17. При этом нужно заметить, что по очень высокому удельному весу
15 Calderón A. Las inversiones españolas ¿una apuesta arriesgada? - Barcelona, 2003. -№ 4. - P. 44.
16 Prensa Económica. - 2002. - № 254. - P. 66; La inversión extranjera en América Latina y el Caribe, 2001. - P 91.
17 El País. - Madrid. - 20.I.2002; Clarín. - Buenos Aires. - 23.XI.2000.
европейских ТНК Аргентина заметно отличалась от подавляющего большинства стран Латинской Америки, где доминирующие позиции продолжали занимать монополии США.
* * *
До середины 90-х годов основные потоки инвестиций европейских ТНК направлялись в страны Европейского союза, образуя своего рода внутрирегиональный оборот капиталов. Однако с усилением процессов глобализации ситуация в инвестиционной области стала меняться: растущая доля зарубежных вложений размещалась за пределами Европы. Обострение международной конкуренции, с одной стороны, и новые возможности, открытые глобализацией, - с другой, побудили европейский бизнес все шире выходить за региональные рамки.
С точки зрения условий инвестирования (состояние материальных ресурсов, степень развития технологической базы, уровень издержек на заработную плату и социальное страхование, системы налогообложения и хозяйственное законодательство и т.д.) страны Европы близки или по меньшей мере сопоставимы друг с другом, так что взаимное перекрестное инвестирование, как правило, приносит лишь сравнительно ограниченные выгоды. Поэтому европейское бизнес-сообщество резко активизировало поиск таких стран и регионов, где инвестиционный климат по целому ряду параметров ощутимо лучше, чем в Старом Свете. К числу этих стран в 90-е годы можно было с полным на то основанием отнести и ряд латиноамериканских государств, и в первую очередь Аргентину, ставшую в этот период важным объектом международной деятельности многих крупнейших промышленных, торговых и финансовых компаний.
Массированный «приход» капитала европейских ТНК в Аргентину в 90-е годы имел серьезные и далеко идущие последствия как для самих корпораций, так и для судеб аргентинской экономики и общества в целом. Прежде всего, в условиях быстро развивавшегося процесса глобализации экспансия в Аргентине (и в целом на латиноамериканском экономическом пространстве) позволила европейским корпорациям и банкам закрепиться на новых рынках, существенно упрочить свои международные позиции,
повысить конкурентоспособность и обеспечить получение более высоких, нежели в Европе, дивидендов. Так, испанская «Телефоника» и французская «Телеком», приватизировав «ЭНТЕЛЬ», уже в первые четыре года вернули все вложенные средства, а в сумме за десять лет работы на аргентинском рынке получили свыше 6,2 млрд. долл. прибылей18. Показательно также, что в 2001 г. «Телефоника» обслуживала в Латинской Америке больше телекоммуникационных линий, чем в самой Испании. Важнейшее значение операции в Аргентине и других латиноамериканских странах приобрели для БССИ: доля его региональных филиалов в общем объеме чистых прибылей выросла с 8% в 1996 г. до 68% в 2001 г.19.
Такого рода факты позволили экспертам Экономической комиссии ООН для Латинской Америки и Карибского бассейна (ЭКЛАК) сделать следующий вывод: в 90-е годы прошлого века аргентинская экономика поглотила огромные зарубежные инвестиции и стала одним из плацдармов экспансии ТНК в латиноамериканский регион20.
Мощное вторжение западных - в первую очередь европейских - корпораций в хозяйственный организм Аргентины радикальным образом изменило расстановку экономических сил в стране. К минимуму была сведена роль государства, а многие местные промышленные и финансовые структуры либо разорились, либо перешли под контроль ТНК. Так, если в 1991 г. в числе 100 ведущих аргентинских компаний было 14 государственных, 49 частных местных и 37 иностранных фирм, то к 2001 г. государственных осталось только 3, частных местных - 34, а число структур, контролируемых ТНК, возросло до 63, причем доля последних в совокупном объеме продаж первой сотни увеличилась с 35,7 до 70,6% (в абсолютных цифрах - с 13,1 млрд. до 59,4 млрд. долл.)21.
Концентрация экономической мощи в руках филиалов ТНК оказала неоднозначное воздействие на хозяйственную и социальную обстановку в Аргентине. С одной стороны, устремившиеся в страну иностранные корпо-
18 Le monde diplomatique. - P, 2000, N 18. - P. 3.
19 Calderón Á. Op. cit. - P. 45.
20 La inversión extranjera en América Latina y el Caribe. - P. 86.
21 La inversión extranjera en América Latina y el Caribe. - P 70.
рации вывели ее из состояния прострации, провели своего рода «евроремонт» аргентинской экономики (в котором она отчаянно нуждалась), модернизировали сотни ведущих предприятий, повысили их эффективность и конкурентоспособность. Вот несколько фактов. Обследование примерно 150 компаний, приватизированных и перешедших под контроль ТНК, показало, что валовые инвестиции выросли в среднем на 350%, производительность труда поднялась на 46%, а цены на выпускаемые товары снизились на 2%22. В подавляющем большинстве случаев приватизация привела к существенному улучшению качества предоставляемых услуг, способствовала повышению жизненных стандартов населения, включая его бедные слои. Так, переход в частные руки системы телекоммуникаций позволил в период 1990-2001 гг. увеличить количество линий с 3,6 млн. до 8,1 млн. и практически решить проблему телефонной связи, в том числе - для значительной части малоимущих. Если в 1990 г. только 10% из числа самых нуждающихся аргентинских семей имели телефоны, то уже к 1996 г. их число возросло до 32%. То же самое произошло с электро-, газо-и водоснабжением. Последнее имело особое социальное значение, поскольку непосредственно улучшало санитарное состояние маргинальных кварталов. Это не замедлило сказаться на таком, в частности, показателе, как уровень детской смертности от инфекционных заболеваний, который за несколько лет снизился на 23%23.
Но были и примеры совсем другого рода. Так, созданная в 1 957 г. государственная авиакомпания «Аэролинеас Архентинас» («АА») была продана в 1990 г. испанской «Иберии» за 130 млн. долл. наличными, 71,5 млн. долл. в ценных бумагах и 262,5 млн. долл. в виде внешних долговых обязательств (своповые операции). Компания передавалась без задолженности - ее в объеме 740 млн. долл. взяло на себя аргентинское государство - и с внушительным самолетным парком: 28 собственных машин и одна, взятая в лизинг. Кроме того, «АА» имела де-
22 Sturzenegger F. La economía de los argentinos: Reglas de juego para una sociedad prospera y justa. - Buenos Aires, 2003. - P. 244.
23 La inversión extranjera en América Latina y el Caribe. - P. 74: Sturzenegger F. Op. cit. -P 245.
сятки принадлежавших ей офисов, в том числе - в ряде мировых центров (Париж, Рим, Нью-Йорк). Через 10 лет эти и многие другие офисы были проданы, персонал компании сокращен с 11,5 тыс. до 6,5 тыс. служащих, а в собственности остался лишь один авиалайнер (остальные были арендованы), тем не менее долги «АА» составили 900 млн. долл24. Таким образом, провал иностранного - в данном случае испанского - менеджмента был полным.
Стремление к рационализации производства, имманентно присущее частному бизнесу, в конкретных условиях Аргентины выразилось в том числе и в беспрецедентном росте безработицы, индекс которой с 6% в 1990-1991 гг. вырос до 15-18% в 2000-2001 гг.25 Разумеется, вина за эту ситуацию лежит не только на ТНК. В целом неолиберальный экономический курс 90-х годов стимулировал процесс сокращения рабочих мест, однако именно иностранные компании особенно последовательно проводили политику рационализации и увольнений. Имеющиеся в нашем распоряжении данные свидетельствуют, что в среднем на приватизированных государственных предприятиях сокращение персонала составляло 40%, но в целом ряде случаев увольнения принимали еще более массовый характер. Так, в результате приватизации ЯПФ количество работников этой компании уменьшилось с 50 тыс. до 6 тыс. человек, т.е. в 8 с лишним раз26.
Аргентинское государство не смогло организовать переподготовку уволенных трудящихся и обеспечить их работой. С нарастанием кризисных явлений в экономике страны (вторая половина 90-х годов) социальная напряженность стала все более существенным и опасным фактором общественной жизни и сыграла далеко не последнюю роль в нагнетании внутриполитической обстановки, что, в свою очередь, привело в декабре 2001 г. к открытому и прямому столкновению правительства с обществом.
24 Di Mauro J. Á. ¿Qué se vayan todos? Crónica del derrumbe político. - Buenos Aires, 2003. -P. 274, 275.
25 Sevares J. Por qué cayó la Argentina: Imposición, crisis y reciclaje del orden neoliberal. -Buenos Aires, 2002. - P. 254.
26 Sturzenegger F. Op. cit. - P. 234, 222.
Нельзя не обратить внимания еще на одно макроэкономическое последствие экспансии ТНК. А именно: в 90-е годы значительно возросла внешняя уязвимость аргентинской экономики, что особенно отчетливо проявилось в росте отрицательного сальдо внешнеторгового баланса и беспрецедентного увеличения внешней задолженности. Вот характерные цифры. В период 1982-1991 гг. сальдо по товарным внешнеторговым операциям Аргентины было стабильно положительным и колебалось от 540 млн. (нижний предел в 1987 г.) до 8275 млн. долл. (наивысший показатель, достигнутый в 1990 г.) с совокупным значением за 10 лет, равным 37 473,4 млн. долл. Расширение операций ТНК и массированные закупки ими за рубежом оборудования, технологий, полуфабрикатов, комплектующих частей, деталей и т.д. привели к значительному росту аргентинской внешней торговли, в первую очередь - товарного импорта, в результате чего в 1992-1999 гг. суммарное сальдо, теперь уже отрицательное, составило 17 530 млн. долл.27 К этой внушительной цифре следует добавить астрономические потери, которые Аргентина понесла в области международного обмена услугами. Так, за 9 лет (1 992-2000) негативное сальдо по данной статье превысило 33 800 млн. долл.28
Огромный дисбаланс внешнеторговых операций с товарами и услугами тяжелым бременем лег на бюджет страны (его дефицит вырос с 1 млрд. долл. в 1994 г. до 7 млрд. долл. в 1999 г.) и стал одной из главных причин быстрого роста ее внешнего долга. Причем следует иметь в виду, что увеличение внешней задолженности Аргентины вызвали и некоторые другие особенности деятельности иностранных компаний. В частности, практика перевода большей части получаемых прибылей за рубеж (по некоторым оценкам, порядка 62%)29.
Зарубежные бизнес-структуры, в том числе крупнейшие иностранные банки, прочно закрепившись в аргентинской экономике, получили возмож-
27 Nómina de exportadores argentinos 1998. - Buenos Aires, 1998. - P 4; International Financial Statistics. - Vol LVI, № 2. - P. 96.
28 Panorama de la inversion internacional de América Latina y el Caribe. - Santiago de Chile, 2002. - P. 55.
29 Sevares J. Op. cit. - P 183.
ность контролировать основные финансовые потоки, канализируя их в выгодном для себя направлении, что далеко не всегда совпадало с государственными интересами Аргентины. По различным оценкам, в период 1992-1998 гг. из страны было вывезено от 45 млрд. до 52 млрд. долл., и значительная часть этой суммы пришлась на операции ТНК30.
Широкие масштабы приняло заимствование аргентинскими филиалами европейских компаний и банков финансовых средств за рубежом, зачастую у материнских или аффилированных структур. В результате в 90-е годы наряду с ростом государственного внешнего долга быстро возросла задолженность частных корпораций, достигшая в марте 2001 г. 61,8 млрд. долл. В совокупности с долгом федерального правительства (127,4 млрд. долл.) и провинциальных администраций (21,8 млрд. долл.) внешние обязательства Аргентины составили свыше 211 млрд. долл., или порядка 5700 долл. на душу населения, что являлось абсолютным мировым «достижением». Рекордными были и ежегодные платежи Аргентины по обслуживанию внешнего долга, которые возросли с 2,6 млрд. долл. в 1 993 г. до 11,1 млрд. долл. в 2001 г., т.е. в 4,2 раза. А всего за эти годы страна только в виде процентов по долгам заплатила более 55,3 млрд. долл.31
Такого рода фантастическая по своим объемам перекачка финансовых ресурсов в буквальном смысле обескровила аргентинский бюджет, вынудила правительство прибегать к новым внешним заимствованиям, сокращать социальные расходы, повышать налоги, что в конечном счете снижало деловую активность и рождало новые тупиковые проблемы. В середине 1998 г. аргентинская экономика вступила в полосу затянувшейся на несколько лет рецессии: произошел спад производственной активности, сокращались налоговые поступления, на глазах таяли валютные запасы центрального банка, сохранялась на невиданном ранее уровне безработица. В этих условиях произошла смена политического караула: 10 декабря 1999 г. к власти в стране пришла оппозиция в лице избирательного блока «Альянса», и президентский пост занял один из лидеров ГРС Фернандо де ла Руа.
30 Sevares ]. Ор. сП. - Р.161.
31 С!апп. - 25.IX.2001; 24.IX.2000; 1.Х11.2000.
Аргентинцы связывали с новым правительством надежды на преодоление кризисных тенденций, но этому не суждено было сбыться. Кабинет Ф. де ла Руа не только не выправил ситуацию, но своими необдуманными действиями (по существу, пытаясь тушить разгоравшийся пожар бензином) усугубил и без того тяжелое положение. Так, в первые же дни пребывания у власти правительство «Альянсы» увеличило налоги, что затронуло прежде всего интересы средних слоев, которые, к слову сказать, составляли его социальную базу. Наблюдатели назвали этот шаг грубейшей и «почти детской ошибкой», поскольку в экономическом плане он ставил крест на возможности оживить предпринимательскую деятельность и выйти из рецессии, а в политическом - лишал «Альянсу» широкой общественной поддержки. «Никакое правительство в мире, - писал в этой связи аргентинский исследователь Хосе Анхель ди Мауро, - едва придя к власти, не наказывает своих избирателей»32.
Впрочем, наказаны были не все. Проводя политику «затягивания поясов», кабинет Ф. де ла Руа не решился замахнуться на интересы большого бизнеса, прежде всего - ТНК. Парадоксальным образом в обстановке тотальной рецессии доходы многих филиалов ведущих иностранных компаний отнюдь не сократились. В частности, в 2000 г. по сравнению с 1999 г. выросли или остались на прежнем высоком уровне прибыли испанских «Репсоль - ЯПФ», БССИ, ББВА, «Эндеса» и «Телефоника», британской «Бритиш Гэз», французских ЭДФ и «Телеком» и т. д. ТНК продолжали свою политику выкачивания ресурсов из аргентинской экономики, а правительство Ф. де ла Руа не обнаружило ни способности, ни стремления действовать на опережение кризисного и катастрофического развития событий, что окончательно подорвало доверие аргентинцев к власти.
В стране, как снежный ком, нарастали финансовые трудности. Правительство было не в состоянии оплачивать свои обязательства по внешнему долгу и вело бесконечные переговоры с МВФ и банками о новых займах, которые если и предоставлялись, то на все более жестких условиях. Все это напоминало бессистемное латание бюджетных дыр. В 2001 г. Аргентина должны была погасить в виде процентов по внешней задолжен-
32 Di Маиго ]. А. Ор. сН. - Р 98.
ности 15 млрд. долл.33 - сумму, которую за несколько лет до этого невозможно было и вообразить и которую страна не могла выплатить ни при каких обстоятельствах. Миллионы вкладчиков потеряли всякую веру в стабильность банковской системы и в массовом порядке стали изымать вклады со своих счетов: только с февраля по ноябрь 2001 г. из банков «утекло» порядка 18,6 млрд. долл.34 После этого аргентинская экономика окончательно «легла» и уже не хотела подниматься. Страна оказалась на краю банкротства.
14 октября правящая коалиция потерпела неудачу на парламентских выборах, и перонисты, взяв реванш за поражение в 1999 г., повели фронтальное наступление на Ф. де ла Руа, выдавливая его из власти. Политическое противостояние перешло в бескомпромиссную фазу. Подлинный социальный взрыв произошел вслед за введенным 3 декабря 2001 г. ограничением на получение наличных денег с банковских счетов: не больше 250 долл. в неделю (так называемый финансовый «загончик»). Это было последней каплей, переполнившей чашу терпения аргентинского общества, и стало предсмертным политическим шагом правительства «Альянсы». Страну охватила волна насилия. 20 декабря Ф. де ла Руа, отбыв только половину президентского срока, но уже полностью выработав свой властный ресурс, подал в отставку и в буквальном смысле слова обратился в бегство. Неолиберальный эксперимент в Аргентине потерпел крах.
Уход кабинета Ф. де ла Руа означал очередное возвращение к власти перонистов, которые, как и в 1989 г., приняли страну в крайне тяжелом, можно сказать, отчаянном положении. История повторилась с еще большим драматизмом. Экономическая и социально-политическая ситуация требовала принятия незамедлительных и радикальных решений, способных по крайней мере затормозить дальнейшее сползание в пучину кризиса. И такое решение последовало: в ночь с 22 на 23 декабря временный (он находился у власти всего одну неделю) глава государства Адольфо Родригес Саа, принимая на себя президентские полномочия, объявил о введении мора-
33 The Financial Times. - L. - 20.XII.2000.
34 Cafiero M., Llorens J. La Argentina robada. El corralito, los bancos y el vaciamiento del sistema financiero argentino. - Buenos Aires, 2002. - P. 170.
тория на платежи по внешнему долгу Аргентины. При этом подчеркивалось, что сэкономленные таким образом средства будут использованы «для создания рабочих мест и обеспечения социального прогресса»35.
Аргентинский дефолт по внешним долгам стал девятым по счету и самым крупным мораторием на платежи, к которым прибегали различные государства, включая Россию, в период с 1997 г. Можно сказать, что решение Буэнос-Айреса (с учетом сложившейся в стране тупиковой ситуации) было вполне ожидаемым в мировых финансовых кругах. Более того, иностранные банки и международные кредитные организации готовились к такому шагу аргентинских властей и искали возможности «самортизировать» его негативные последствия и уменьшить неизбежные потери. Данные свидетельствуют, что на протяжении 2001 г. банковский сектор Аргентины, контролировавшийся, как мы уже отмечали, иностранным капиталом, постоянно сворачивал свои операции. Так, с февраля по ноябрь 2001 г. активы аргентинских банков сократились на 26% (с 171 млрд. до 126 млрд. долл.), т.е. в среднем в месяц падение составило 5,6 млрд. долл.36
Характерным примером тактики транснациональных банков может служить деятельность БССИ, контролирующего «Банко Рио» и другие крупные финансовые структуры. В 2001 г. по сравнению с 2000 г. аргентинские филиалы БССИ на 38,6% сократили объемы выданных кредитов и на 80% уменьшили размеры принадлежащих им инвестиционных фондов37.
Скандальный оттенок приобрели появившиеся сразу после объявления дефолта обвинения в адрес целого ряда европейских банков в незаконном вывозе из страны порядка 20 млрд. долл. Агенты федеральной полиции провели обыск в офисах ББВА, ХСБК Холдингс, а также транспортных компаний и в международных аэропортах. По существу, речь шла о нелегальной утечке огромных сумм в наличной валюте за рубеж. Так, в ходе расследования выяснилось, что в конце ноября 2001 г. (т.е. за несколько дней до «загончика») в аэропорт «Эсейса» (около Буэнос-Айреса) было сделано порядка 380 рейсов специально оборудованных для перевозки
35 Di Маиго, 1. А. Ор. сН. - Р 199-200.
36 СаПего М, Lloгens 1. Ор. сН. - Р 170.
37 Е1 País. - 23.1.2002.
/ _
П.П. Яковлев _
ценностей бронированных автомобилей. По заявлению депутатов аргентинского парламента Грасиэлы Оканья и Марселы Родригес, «банки создали механизм нелегального вывоза финансовых средств, который действовал до и после введения "загончика", в результате чего денежные фонды оказались за границей, а в Аргентине остались одни долги». Более того, как утверждали парламентарии, банки прямо убеждали своих наиболее крупных вкладчиков переводить средства за рубеж, провоцируя тем самым бегство капитала из охваченной кризисом страны и усугубляя и без того ее тяжелое положение38.
Трудно сказать, что реально скрывалось за этим колоритным уголовно-политическим сюжетом: банки, естественно, отрицали свою причастность к финансовым махинациям, но им мало кто верил. Как бы то ни было, в отношениях между аргентинскими властями и зарубежными кредитными институтами образовалась заметная трещина, и былое взаимопонимание сокращалось, как шагреневая кожа.
Сильнейший удар по интересам транснационального - прежде всего европейского - бизнеса нанесло решение нового президента Аргентины Эдуарде Дуальде девальвировать национальную валюту, которая в соответствии с законом «О конвертируемости» почти 11 лет сохраняла паритет с долларом США, что, в свою очередь, гарантировало стабильные валют-но-финансовые условия деятельности иностранного капитала. Можно без преувеличения сказать, что режим «конвертируемости» был козырной картой в экономической игре аргентинских властей, предметом их особой гордости, объектом зависти со стороны других стран, примером для подражания. Именно поэтому все без исключения правительства Аргентины периода 1991-2001 гг. с порога отвергали даже саму идею отказа от «конвертируемости», ссылаясь на возможные катастрофические последствия этого шага. «Девальвация станет последней трагедией», - предупреждал, например, Кристиан Коломбо, глава кабинета в администрации Ф. де ла Руа. И даже А.Родригес Саа, объявив дефолт, тут же заявил о сохранении
39
паритета песо - доллар .
38 Е1 País. - 18.1.2002.
39 Di Маиго, 1. А.. Ор. сН. - Р 206, 202.
Между тем хозяевам Розового дома все труднее становилось поддерживать песо, обменный курс которого по сравнению с валютами большинства торговых партнеров Аргентины был явно и неоправданно завышенным, что делало неконкурентоспособными многие аргентинские товары. Поэтому большинство экспертов отмечали необходимость - и императивность - девальвации песо, усматривая в этой мере шанс дать экономике мощный заряд динамизма и в конечном счете преодолеть пагубное действие механизмов торможения. Сошлемся на некоторые характерные оценки и высказывания. Аргентинский экономист, бывший исследователь Гарвардского университета Эдуардо Конеса сравнил «валютное управление» со СПИДом, разрушившим иммунитет экономики Аргентины40. Другой известный аргентинский исследователь Валтер Грасиано написал: «Конвертируемость напоминает... кураре, смертельный яд. Применяемый в малых дозах, он служит для анестезии больных... В больших дозах... вызывает смерть»41. Подобные мнения разделял и нобелевский лауреат по экономике Милтон Фридман, глава Чикагской монетаристской школы: «Аргентина скована конвертируемостью в период, когда доллар котируется слишком высоко»42. Отсюда вывод - необходимы девальвация песо, удешевление аргентинских товаров, повышение их конкурентоспособности на мировых рынках.
Судьбоносное решение положить конец режиму «валютного управления» последовало 6 января 2002 г. Аргентинскую денежную единицу девальвировали, и было установлено новое соотношение песо с долларом США, составившее 1,40:1. Однако уже к середине 2002 г. произошло дальнейшее существенное обесценение аргентинской валюты до уровня 3,60 за 1 долл. Таким образом, Э. Дуальде сделал то, чего одни с нетерпением ждали, а другие - панически боялись. Каковы были экономические и социальные последствия девальвации?
Во-первых, в пересчете на доллары произошло обвальное сокращение доходов основной массы населения. Средняя заработная плата работав-
40 Conesa E. Op. cit. - P. 86.
41 Graziano W. Las siete plagas de la Argentina. - Buenos Aires, 2001. - P. 101.
42 «Noticias», Buenos Aires, 16 de diciembre de 2000. - P 26.
ших по найму составляла в Аргентине к началу 2002 г. порядка 580 песо (столько же и в долларах, поскольку в это время песо был равен доллару), но уже через несколько месяцев после девальвации этот показатель, оставшись почти неизменным в национальной валюте, упал до 160 долл. США43. В результате имели место падение покупательной способности большинства аргентинцев, сужение внутреннего рынка для многих товаров, в первую очередь, эластичных по спросу, т.е. тех, сбыт которых подвержен сильным колебаниям в зависимости от уровня доходов потребителей (товары длительного пользования, недвижимость, предметы роскоши и т.д.). Особенно сильно сократился спрос на импортные изделия, поскольку цены на них в песо существенно возросли. В этих условиях правительству не оставалось ничего иного, как сдерживать рост цен на продукты питания, энергоресурсы, товары массового и повседневного спроса, а также заморозить тарифы на коммунальные услуги.
Во-вторых, очевидно, что в результате девальвации одни бизнес-структуры выиграли, а другие - проиграли. В числе первых оказались компании, работавшие преимущественно на экспорт и получавшие основные доходы в долларах. К ним, в частности, относились производители отдельных химических товаров (смазочные материалы, красители и др.), а также ряда сельхозпродуктов, например сахара и растительного масла. По этим позициям стимулируемый экспортом рост производства за 6-7 месяцев составил 15-20%44.
Для целей нашего исследования важно отметить, что в числе выигравших были почти исключительно местные аргентинские предприниматели, тогда как иностранные компании в своем подавляющем большинстве оказались в рядах проигравших. По данным аналитической группы «Банко Рио» уже в марте 2002 г. (т.е. через два месяца после девальвации) валовые прибыли предприятий, контролируемых ТНК, в среднем сократились на 42%. При этом наибольшие убытки понесли нефтяные и торговые корпорации, телекоммуникационные фирмы и компании коммунального секто-
43 Di Маиго, ]. А. Ор. сП. - Р 233.
44 !Ыс1.
ра45. В частности, только потери «Репсоль-ЯПФ» в первом квартале 2002 г. составили 574 млн. долл. в сравнении с тем же периодом 2001 г.46
В еще большей степени сократились (в долларовом выражении) активы филиалов ТНК. По оценке экспертов Фонда испанской торговой палаты в Аргентине (ФИТПА), стоимость чистых активов 11 крупнейших аргентинских нефинансовых компаний, контролируемых транснациональными фирмами Испании («Телефоника», «Эндеса», «Гас Натураль», «Драгадос», «Мапфре», «Репсоль-ЯПФ» , «Агуас де Барселона», «Индра», «Асеса», «Просегур» и «Молинс-Униланд»), уменьшились на 83%47. Данные показали, что столь масштабное обесценение активов произошло по двум причинам. Во-первых, потому, что произошла девальвация песо, автоматически снизившая долларовую стоимость имущества компаний. Во-вторых, потому, что на текущих балансах практически всех филиалов европейских корпораций образовались многомиллионные пассивы, т.е. обязательства, не обеспеченные активами, поскольку они организовывали свою деятельность в Аргентине при помощи крупных заемных средств (прежде всего, внешних заимствований). Как следствие этого десятки компаний одна за другой стали объявлять дефолт по своим внешним долгам. Так, в самом начале апреля 2002 г. «Телеком Архентина» (филиал «Франс Телеком» и «Телеком Италия») приостановила платежи по задолженности размером 3,4 млрд. долл.48 Ее примеру последовали «Каблевисьон», «Мультиканаль» («Телефоника»), «Агуас Архентинас» («Агуас де Барселона»), ЭДЕНОР («Электриситэ де Франс», «САУР Интернасиональ»), «Метрогас» («Бритиш Гэс»), «Трансенер» («Сосьетэ де Девелопман Режиональ д'Альсас») и т.д.
Существенные потери понесли и филиалы транснациональных банков. «Банко Рио», например, в течение 2002 г. зафиксировал убытки в размере 353,1 млн. евро, что побудило руководство его материнской структуры -БССИ - разработать и провести в жизнь жесткую программу рационализации, в ходе которой были закрыты 59 из 268 отделений в Аргентине и
45 Di Маиго, 1. А. Ор. сН. - Р 234.
46 Е1 País. - 3.1У.2002.
47 Е1 País. - 21.XI.2002.
48 Е1 País. - 6.1У.2002.
на 17% (с 4900 до 3600 человек) сократилось количество служащих. «Бан-ко Франсес» (ББВА), в свою очередь, потерял 82 млн. долл., закрыл 70 отделений и уволил 880 сотрудников. В целом по стране число отделений частных банков уменьшилось на 233 единицы49.
Финансовые проблемы, возникшие у европейских ТНК и банков с их аргентинскими филиалами, оказали негативное воздействие на состояние фондовых рынков в странах Старого Света, прежде всего в Испании, бизнес-структуры которой глубже других внедрились в экономику Аргентины. Так, по итогам 2001 г. акции компаний, котирующиеся на лондонской бирже, потеряли 1,99% своей стоимости, франкфуртской - 2,01, миланской - 2,57, парижской - 3,69, мадридской - 5,93%. Причем максимальные убытки понесли именно крупнейшие испанские корпорации и банки, сделавшие в 90-е годы акцент на экспансию на аргентинских рынках. Показательно, что в первом квартале 2002 г. суммарная декапитализация (падение биржевой стоимости акций) компаний «Репсоль-ЯПФ», «Телефоника», «Эндеса», «Гас Натураль» и банков ББВА и БССИ составила огромную сумму в 18 млрд. евро50.
Таких потерь европейские бизнес-структуры не знали никогда, что явилось важнейшим фактором, заставившим их пересмотреть свою стратегию в Аргентине и в целом в Латинской Америке в сторону сдерживания дальнейшей экспансии, а в ряде случаев - ухода с латиноамериканских рынков.
* * *
Острота и продолжительность аргентинского кризиса, его беспрецедентные масштабы, а также астрономические потери, понесенные европейским бизнесом в Аргентине, дают повод для некоторых обобщений и выводов.
Ставка, сделанная аргентинскими правящими кругами на иностранный капитал, как главную - если не единственную - движущую силу процесса
49 Е1 País. - 27.II.2003; 3.111.2003.
50 Е1 País. - 15.1.2002; 29.III.2002.
трансформации и модернизации национального народо-хозяйственного комплекса, оказалась в значительной степени битой. Конечно, было бы неверно не видеть тех положительных сторон, которые имела деятельность транснациональных промышленных и финансовых структур для развития отдельных, в том числе наиболее современных и перспективных отраслей индустрии, а также сектора торговли и услуг. Но негативные последствия оказались весомее. Экспансия ТНК усугубила кредитно-финансовую и торговую зависимость Аргентины, на порядок усилила уязвимость аргентинской экономики от воздействия внешних факторов, снизив тем самым эффективность суверенных решений в хозяйственной области. Особо тяжелые последствия для Аргентины имел стремительный рост внешнего долга. И здесь ТНК и зарубежные банки сыграли отнюдь не последнюю роль.
Далее. Политика рационализации, проводимая иностранными компаниями, обострила проблему безработицы, что привело на рубеже XXI в. к серьезным катаклизмам, справиться с которыми аргентинские власти оказались не в состоянии. Социальная индифферентность транснационального бизнеса в значительной степени передалась правящим кругам Аргентины, которые на определенном этапе полностью утратили чувство общественного самосохранения и привели страну к острейшему политическому и институциональному кризису.
И последнее. Европейский транснациональный бизнес за счет Аргентины и в целом Латинской Америки существенно расширил горизонты своей глобальной экспансии и извлек немалые финансовые и - в более общем плане - стратегические дивиденды в этом районе мира. Вместе с тем горькие уроки аргентинского кризиса должны побудить европейские корпорации и банки действовать с большей осторожностью и оглядкой на возможные социально-политические последствия их экономической экспансии, а правящие круги Аргентины (да и других стран Латинской Америки) - внести весьма существенные коррективы в стратегию модернизации в плане растущего учета национальных особенностей и конкретных интересов.
Складывается впечатление, что следующий этап хозяйственного развития стран латиноамериканского региона будет в меньшей степени характеризоваться безудержным дерегулированием и открытостью, а в
/ _
П.П. Яковлев _
большей - сочетанием либерализации и протекционизма, более активным, чем в 90-е годы прошлого века, участием государства в хозяйственной жизни. В рамках данной парадигмы и будут развиваться экономические отношения латиноамериканских и европейских стран.
