АРГЕНТИНСКАЯ ДЕМОКРАТИЯ В ПОИСКАХ НОВОЙ ДВУХПАРТИЙНОСТИ (ОБЗОР ПРЕЗИДЕНТСКИХ И ПАРЛАМЕНТСКИХ ВЫБОРОВ 2007 ГОДА) Текст научной статьи по специальности «Политологические науки»

Аргентинская демократия в поисках новой двухпартийности

(обзор президентских и парламентских выборов 2007 года)

Николай Миронов

последние выборы в Аргентине были лишены внимания со стороны средств массовой информации и научного сообщества. данная статья призвана восполнить этот пробел. Автор рассказывает о политической и экономической ситуации в аргентине в последние годы, приводит электоральную статистику, анализирует особенности и итоги выборов 2007 года. особое внимание автор уделяет непосредственной процедуре голосования, рассматривая ее достоинства и недостатки, что, несомненно, делает работу более иллюстрированной и помогает лучше понять современную политическую систему аргентины.

Настоящий обзор президентских и парламентских выборов 28 октября 2007 года в Аргентине подготовлен по результатам научной командировки в эту страну, состоявшейся при содействии ряда национальных университетов, а также Национальной академии права и социальных наук в городе Кордове. Во время командировки мне была предоставлена возможность участвовать в избирательной кампании в роли наблюдателя. В качестве краткого вступления отмечу, что в проводимой кампании по выборам Президента в Аргентине есть много сходства с российскими федеральными выборами 2007—2008 годов. Прежде всего, это касается предвыборных стратегий кандидатов, методов ведения ими кампании, реакции электората на сами выборы и на предложения политиков. Хотя политический фон в Аргентине более многоцветен, чем в России, а граждане более самостоятельны в принятии политических решений, в некоторых принципиальных вопросах эти выборы имели немало общего. Думаю, здесь нет смысла пояснять эту мысль: из дальнейшего изложения станет понятно, о чем речь.

Аргентина, 2007

«Мой Буэнос-Айрес, цветущая земля, где когда-то закончится моя жизнь...» (Mi Buenos Aires, tierra florida, donde mi vida terminaré...), — поется в популярном аргентинском романсе. Аргентинцы — большие патриоты своей страны, а жители Буэнос-Айреса, так называемые портеньо (porteño), очень гордятся своим городом.

Буэнос-Айрес, который я увидел весной (у нас в это время была осень) 2007 года, действительно оказался цветущим и благодатным городом. Трудно было поверить, что здесь, на этих живописных улицах, несколько лет назад граждане возводили баррикады и громили общественные учреждения. Во втором полугодии 2001 года Аргентина не смогла выплатить долги. Были урезаны государственные расходы, а затем ограничена выплата средств со счетов в банках. Под давлением начавшихся акций протеста 20 декабря 2001 года ушло в отставку конституционное правительство Фернандо де ла Руа. Конгресс назначил временным Президентом Адольфо Родригеса Саа, который 23 декабря объявил

дефолт. Между тем акции гражданского неповиновения продолжались. Они проходили под лозунгом «Убирайтесь все!» (Que se vayan todos!), что означало недоверие всем трем ветвям власти. Жители столицы пикетировали правительственные здания. В стране начали стихийно создаваться органы народного самоуправления, взявшие на себя обеспечение населения всем необходимым. Это был беспрецедентный пример общественной солидарности, реальное выражение народного суверенитета1.

В январе 2002 года Конгресс избрал нового временного Президента — Эдуардо Ду-альде. Его правительство несколько стабилизировало ситуацию, после чего оказалось возможным избрать Президента на 4-летний срок полномочий и сформировать постоянный кабинет (2003).

Кризис 2001—2002 годов — во многом следствие тех же причин, которые вызвали российский дефолт в 1998 году. Оба эти события связаны с мировым финансовым кризисом, начавшимся в Восточной Азии и перекинувшимся на другие рынки. То, что аргентинская катастрофа случилась тремя годами позже российской, было обусловлено большей устойчивостью финансового рынка этой страны. Однако и он в итоге не выстоял против разразившегося кризиса. Создававшееся по рецептам неолиберальной школы «аргентинское чудо» 1990-х годов бесславно закончило свои дни. Амбициозный проект возвращения Аргентины в число ведущих мировых экономик, к которым ее относили в начале XX века, не состоялся.

Катастрофа имела далеко идущие последствия для политической системы страны. Она вызвала серьезные сдвиги в массовом сознании, сказавшиеся на последующем ходе событий вплоть до настоящего времени. После-кризисная «система координат» до сих пор определяет расклад сил в аргентинской политике. Что изменилось во власти и в обществе после дефолта?

Первым и главным его следствием стал реванш государства как экономического актора, так как отказ от неолиберализма объективно означал усиление социальной и экономической роли государства, восстановление его регулирующей и контрольной функций2. Эта тенденция была общей для стран региона, испытавших сходные кризисные явления.

Между тем восстановление регулирующей роли государства привело к общему усилению государственной и, прежде всего, исполнительной власти. Данный процесс нарастал по мере выхода из кризиса и до настоящего времени не завершен, экспансия государства продолжается. Укрепление исполнительной власти привело к коррективам системы разделения властей и, прежде всего, сказалось на положении парламента. В этом — основное объяснение появления на континенте популистских режимов во главе с лидерами, претендующими на роль харизматических вождей нации. Вновь проявился феномен латиноамериканского «каудильизма» (вождизма) в его современном, респектабельном варианте3.

Надо сказать, что в целом отказ от неолиберальной политики проходил в Латинской Америке довольно болезненно. Полностью порвать с неолиберальной моделью смог, пожалуй, лишь Уго Чавес. Бедные страны региона, например Боливия и Эквадор, попали в более сложное положение, так как не имели запасов нефти и других природных ресурсов. Правительства реформаторов оказались здесь «меж двух огней»: снизу — мощное давление масс, сверху — противодействие социальным проектам со стороны элит, желающих сохранить привилегии, а также со стороны иностранных структур.

Во избежание, с одной стороны, «восстания масс», а с другой — социального раскола ведущие страны континента Бразилия и Аргентина приняли на вооружение стратегию осторожного отхода от неолиберализма. Это означало отказ от тотальной национализации ранее приватизированной собственности при условии возврата государству ключевых позиций в базовых отраслях — в сфере транспорта, связи, производства энергоносителей. Также усиливалась социальная роль государства, возросли объемы предоставляемых населению услуг.

Аргентинское правительство 2000-х годов наибольшее внимание уделяло поиску путей урегулирования внешнего долга, налаживанию отношений с МВФ. Чтобы оздоровить экономику и добиться роста без «залезания» в долги, было необходимо форсировать процесс региональной интеграции и укреплять «Южный общий рынок» — Меркосур4. К 2004 году в этом объединении состояли или

хотя бы принимали участие в его проектах практически все страны Южной Америки, что позволяло им обеспечивать себя необходимыми ресурсами по приемлемым ценам.

Что касается Аргентины, то она расширила связи с Бразилией, ставшей ее экономическим партнером № 1 (примерно 37 % импорта и 16 % экспорта по итогам 2003—2006 годов), а также начала искать пути выхода на европейские рынки, постепенно ослабляя свою зависимость от США. В итоге Европейский союз вышел на второе место по импорту и на первое место по экспорту Аргентины (19 % и 17 % соответственно в 2003-2006 годах)5. Главными партнерами Аргентины в Европе стали Испания и Италия. Неплохие отношения складываются с Францией и ФРГ.

В результате сбалансированной политики правительство послекризисной эпохи, с 2003 по 2007 год возглавляемое Президентом Нестором Киршнером, быстро наращивало авторитет и укрепляло свою легитимность. Всего за 2 года (2003-2005) рейтинг главы исполнительной власти поднялся с 22-25 до 70 %: аргентинцы сочли успешными реформы, давшие восьмипроцентный экономический рост и политику правительства по поддержке интеграционных процессов в Южной Америке.

В целом уже к 2005 году правительству Киршнера удалось укрепить свой авторитет и свои позиции в Национальном конгрессе. В итоге промежуточных выборов 2005 года его сторонники получили большинство мест в нижней палате - Палате депутатов и почти половину мест в верхней палате — Сенате6.

Это послужило толчком для дальнейшего разрыва, или, как говорят аргентинцы, «развода» с либерализмом. Стали слабеть связи Президента и его окружения с городскими средними классами и мелкой буржуазией -основной опорой правительства Дуальде, а также Киршнера в первые годы его правления. «Развод» с этими слоями означал, прежде всего, дрейф правящих групп «влево», что соответствовало политическим тенденциям во всем регионе. В правительственной риторике усилились популистские нотки. Правительство Киршнера начало апеллировать к социально неблагополучному населению, бедным классам, включая соответствующие категории жителей провинции Буэнос-Айрес, самой густонаселенной провинции, способ-

ной дать существенный процент голосов на выборах. Также правительство стало искать поддержку населения бедных провинций на юге страны, которым в обмен предоставлялись государственные гарантии. Соответственно, в ход пошли такие меры, как прямые выплаты гражданам, попытки влиять на цены, дотации регионам и т. д.

Надо сказать, что этот популизм — явление вполне объяснимое. Он присутствует почти во всех странах Латинской Америки и связан с постоянным воспроизводством феномена «каудильизма», о котором мы говорили выше. В частности, в Аргентине у правительства традиционно не получается найти поддержку у средних слоев и превратить их в свою опору. Наличие бедноты на юге страны, по площади занимающем почти 3/5 всей ее территории, а также бедноты в северных провинциях и в провинции Буэнос-Айрес объективно заставляет Президента обратиться к социальной тематике.

В то же время социально ущемленный электорат представляет собой благодатную почву для усиления исполнительной власти и личного влияния Президента в стране, что и составляет суть «каудильизма». К слову сказать, в Аргентине «каудильизм», за исключением случаев кратковременных военных диктатур, является весьма умеренным и традиционно осуществляется в конституционных рамках. В последние два десятилетия он существует больше «в потенции», чем в реальности, поскольку власть Президента ограничена парламентаризмом, системой политических партий,независимой юстицией.

Вместе с тем экспансия исполнительной власти имеет место. Выборы оказались одним из этапов в этом процессе, так как они подтвердили мандат президентской команды и придали ее действиям необходимую легитимность.

Как отмечают эксперты7, один из основных инструментов усиления президентской власти — ее вторжение в область законодательства. Это происходит путем расширения сферы делегированных «регламентарных» полномочий исполнительной власти, а также издания Президентом так называемых декретов, «принимаемых по соображениям необходимости и срочности». В последнем случае речь идет о некотором подобии российского «указного права», хотя по своей природе это

иное явление, если посмотреть, как данный институт функционирует8.

Для влияния на законодательный процесс также используется механизм частичного вето. Статья 80 Конституции Аргентины допускает промульгацию Президентом «части закона, по которой не имеется замечаний, при условии, что она обладает нормативной самостоятельностью и ее одобрение не нарушит концепцию и единство закона, принятого Конгрессом»9.

По мнению экспертов, процесс усиления позиций президентской власти, или, как его называют в политической науке, «desicio-nismo democrático»10, имеет два основных следствия: 1) возникновение угрозы эрозии правового государства и кризиса легитимности закона; 2) усиление патерналистских начал и ослабление народного суверенитета.

Что касается первого следствия, то оно представляет собой сложное явление, не относящееся к предмету данной статьи. В Аргентине начала правового государства укоренены сильнее, чем в России, и это происходит за счет независимости судебной власти, а также традиционно большего уважения к закону.

А вот второе следствие оказало самое непосредственное влияние на проводимую избирательную кампанию. Надо полагать, что в политической культуре Аргентины после болевого шока 2001 года произошли сдвиги, характеризующиеся усилившимся пренебрежением народа к своим конституционным прерогативам. Массовое сознание стало менее гражданственным, менее республиканским. Больше внимания оказывается вопросам выживания, прослеживается апатия и нежелание участвовать в политике. Как новое явление в аргентинской политической практике эксперты отмечают принятие народом на веру любого заявления, любого решения властей. В результате и само правительство начинает чувствовать себя более раскрепощен-но, опираясь на молчаливую презумпцию легитимности своих действий.

Хотелось бы сразу оговориться: говоря об утрате доверия к тем или иным демократическим и республиканским ценностям, мы имеем в виду тенденцию, некоторое отступление от традиций аргентинской гражданской культуры. Если сравнить ситуацию в Аргентине и, например, в России, то в первой из назван-

ных стран народ гораздо активнее участвует в политической жизни и не подвержен столь масштабной, как в России, социальной депрессии. Однако негативные тенденции существуют, и выборы в этой связи продемонстрировали, прежде всего, рост абсентеизма и других проявлений политически деструктивного поведения электората.

Так, в Аргентине на выборах в 2007 году была отмечена самая низкая с 1928 года явка избирателей — 74,14 %и. Предвижу улыбки российских читателей: нам бы такую «низкую» явку! Но нужно напомнить, что в Аргентине обязательный вотум, неявка на выборы карается штрафом, а в случае «рецидива» — временным лишением политических прав. Поэтому нормальной для страны считается явка не менее 80—84 %. Даже на первых после дефолта выборах явка была 78,21 %, то есть выше, чем в 2007 году, когда экономическая ситуация заметно улучшилась. Явка 74,14 % означала, что избиратели уклонились от участия в выборах. Следовательно, как минимум 10 % электората утратили интерес к политике, согласившись на то, что их позиция при голосовании не будет учтена. К этим 10 % следует прибавить значительный процент бедноты, которая пришла на участки после обещаний со стороны отдельных кандидатов выплатить им соответствующее вознаграждение. Нам известна и «цена» этих голосов: со слов свидетелей, она составила 100 долларов США за один голос. Трудно сказать, сколько таких купленных голосов было на прошедших выборах. Но в одном можно быть уверенным — данная разновидность деструктивного поведения, которую можно назвать «латентным» абсентеизмом, имела место. А вот среди 10 % избирателей, не явившихся на участки из-за неверия в результативность своего голосования, значительную часть, скорее всего, составили так называемые «думающие» избиратели — представители средних слоев.

Те же процессы видны на примере роста числа «пустых» голосов (голоса «en blanco»). Здесь нужно дать небольшое разъяснение. Согласно Избирательному кодексу Аргентины, голосом «en blanco» считается конверт, который избиратель опускает в урну пустым, то есть не вложив в него ни одного бюллетеня, представленного участвующими в выборах партиями, или вложив в него чи-

стый лист бумаги12. Юридически голосование «en blanco» рассматривается как голосование «против всех» кандидатов. На этот счет имеется специальное решение, принятое в 1987 году Национальной электоральной палатой — высшим судом по делам о выборах13: «Голосование "en blanco"... по своей природе является выражением воли избирателя и должно рассматриваться как политическое решение»14. Исходя из этой позиции, имеющей характер обязательного прецедента, электоральные суды — основные организаторы выборов, утверждающие их результаты, — считают голоса «en blanco» юридически действительными голосами, выражающими волю избирателей15. В политической науке голосование «en blanco» также рассматривается как голосование «против всех» кандидатов и партий.

На выборах в 2003 году голосов «en blanco» было 0,89 %, а в 2007 году — в среднем по стране 3,3 %, при этом в отдельных регионах до 10—13 % (см. табл. 1). В Аргентине это считается высоким процентом протестно-го голосования.

Приведем другой пример абсентеизма из практики выборов 2007 года. Согласно аргентинскому законодательству, голосование и подсчет голосов на избирательных участках обеспечивают лица, назначаемые электоральной юстицией из числа избирателей по аналогии с назначением присяжных заседателей. За свою деятельность указанные лица получают вознаграждение. Выборы 2007 года характеризовались массовым отказом граждан от работы на избирательных участках. В городе Буэнос-Айресе, например, почти 2/3 телеграмм, направленных соответствующим лицам, были возвращены отправителю в связи с отсутствием адресата или отказом в получении. 25 октября 2007 года судебная власть вынуждена была принять решение о привлечении в чрезвычайном порядке судебных служащих для организации выборов на участках. Эта мера широко обсуждалась в прессе и квалифицировалась как следствие серьезной социальной апатии и роста политического нигилизма.

В этой связи газета «La Capital» выступила со статьями, в которых анализировались угрозы отрицания гражданами публичных институтов. Вслед за ней и другие издания предположили, что рост абсентеизма

выгоден популистскому курсу правительства. Складывалась благоприятная ситуация для перераспределения уровня авторитета формальных политических институтов в пользу лидера нации с перспективой возникновения авторитарного режима. Таким образом, если народ отказывается от участия в политике, то возникает опасность его полного исключения из сферы политики.

Росту абсентеизма и нигилизма во многом способствовала фрагментация политической оппозиции — серьезное деструктивное явление в современной аргентинской политике. Кризис начала 2000-х годов привел к сворачиванию традиционной для аргентинской либеральной оппозиции повестки дня, включающей такие проблемы, как укрепление конституционализма и парламентаризма, правового государства, институтов гражданского общества. Временно эти лозунги утратили свою популярность, уступив место социальной тематике. Однако данная тематика оказалась «узурпирована» правительством, которое в условиях последовательного отхода от неолиберальной политики взяло на себя ответственность за решение социальных вопросов, в частности за восстановление уровня жизни населения.

Как будет показано далее, оппозиция выступила на выборах разобщенной, без единой программы и не смогла предложить альтернативу правящему блоку.

Немного электоральной статистики

Несколько отвлечемся и приведем некоторые цифры, связанные с избирательным процессом.

Выборы проходили в единый день голосования — 28 октября 2007 года. В Аргентине действует закон, позволяющий совмещать национальные, провинциальные и муниципальные выборы, поэтому одновременно проводились:

1) выборы Президента и вице-президента;

2) частичные выборы в Национальный конгресс (избиралась 1/3 от числа членов верхней палаты — Сената (24 сенатора из 72) и 1/2 от числа членов нижней палаты — Палаты депутатов (130 депутатов из 257), при этом самая многонаселенная провинция — Буэнос-Айрес — избирала 35 депутатов);

3) выборы губернаторов 8 субъектов Федерации — провинций (24)16;

4) частичные выборы в ряд провинциальных легислатур (они, так же как и Нацио-

нальный конгресс, обновляются с интервалом в 2 года);

5) муниципальные выборы во многих регионах.

Таблица 1

Сводные данные о результатах президентских выборов в Аргентине 28 октября 2007 года (на основе официального протокола)

№ Наименование Количество Явка Процент голосов, полученных кандидатами Количество

субъекта Федерации избирателей, млн человек на выборы, % Кристина Фернандес де Киршнер «Фронт за победу» («официализм») Элиса Каррио Гражданская коалиция Роберто Лаванья Гражданский радикальный союз Альберто Родригес Саа Фронт «Справедливость, Союз, Свобода» Хорхе Собич Движение объединенных провинций, Народный союз Рикардо Лопес Мерфи «Воссоздание во имя развития» голосов еп Ыапсо, %

В целом по стране 27,09 74,14 44,92 22,95 16,88 7,71 1,56 1,45 4,81

1. Федеральная столица -г. Буэнос-Айрес 2,56 75,56 23,64 37,68 18,35 8,34 0,88 3,95 2,30

Провинции:

2. Буэнос-Айрес 10,05 76,68 45,93 25,66 13,52 6,36 1,59 1,56 7,56

3. Катамарка 0,24 65,62 52,92 10,76 20,64 10,80 0,82 1,35 2,91

4. Кордова 2,37 70,66 23,82 19,05 35,22 14,70 1,68 0,83 2,29

5. Кориентес 0,66 67,84 53,70 23,30 14,57 5,09 0,97 0,49 2,61

6. Чако 0,71 70,90 49,36 21,13 21,66 4,07 0,73 0,57 2,00

7. Чубут 0,32 75,84 66,29 18,08 9,67 1,68 0,99 0,87 Нет данных

8. Энтре-Риос 0,87 76,96 45,39 19,71 17,54 10,47 1,12 1,63 2,19

9. Формоса 0,33 66,40 72,33 7,99 14,92 2,35 0,36 0,18 3,06

10. Хухуй* 0,41 67,47 61,25 6,42 26,36 2,01 0,81 0,33 3,63

11. Ла-Пампа 0,24 77,93 47,81 20,25 13,78 12,65 0,75 1,25 13,64

12. Ла-Риоха 0,21 74,65 48,84 6,21 16,02 25,76 0,61 0,00 10,43

13. Мендоса 1,14 72,10 60,21 12,75 18,27 4,41 1,32 0,78 3,66

14. Мисьонес 0,66 71,91 68,25 8,10 15,37 5,55 0,43 0,23 9,03

15. Неукен 0,36 76,70 37,00 21,92 9,98 3,68 20,37 1,49 7,98

16. Рио-Негро 0,39 75,03 56,56 17,74 12,01 3,44 4,63 0,33 2,38

17. Сальта 0,75 67,36 74,40 6,75 12,44 1,77 0,73 0,54 1,24

18. Сан-Хуан 0,44 71,73 57,80 8,54 23,56 7,08 0,54 0,83 1,65

19. Сан-Луис 0,29 76,26 11,71 11,44 5,90 67,81 0,56 0,65 1,86

20. Санта-Крус 0,16 75,96 67,90 17,96 10,31 1,65 0,35 0,04 4,88

21. Санта-Фе 2,33 76,44 35,37 33,88 16,50 7,75 1,05 1,08 Нет данных

22. Сантьяго-дель-Эстеро 0,56 58,95 77,91 9,23 6,02 2,54 0,98 1,10 1,93

23. Тукуман 0,95 75,07 62,19 11,99 15,80 3,13 1,41 1,91 1,78

24. Национальная территория Огненная Земля 0,09 54,13 54,13 26,34 11,75 3,65 0,95 0,90 2,82

Примечания:

1) Приводятся данные, относящиеся к шести основным кандидатам, позиции которых изложены в статье.

2) Перечень провинций дан в соответствии с официальным протоколом.

* Хухуй (исп. 1иру [хихи]]) - так как испанское произношение названия «Хухуй» для русского языка слишком «неблагозвучно», на географических картах провинцию и ее столицу обычно обозначают как «Жужуй». Однако ни в испанском языке как таковом, ни в местных диалектах буква ] («хота») не читается как «ж» (http://ru.wikipedia.org).

Общее количество избирателей, включенных в списки, составило более 27 млн человек (см. табл. 1). Из них почти 37 % — жители провинции Буэнос-Айрес, причем в их числе 78 % проживают в так называемом «conurbano» города Буэнос-Айреса, то есть в его предместьях, формально относящихся к территории провинции (российский аналог — Подмосковье). К слову, именно здесь сосредоточена значительная часть бедного населения. Многие пригороды Буэнос-Айреса, так называемые «villa», очень неблагополучны.

Впервые в истории страны голосовали лица, содержащиеся под стражей в ожидании приговора суда, — это чуть менее 20 000 избирателей. Верховный суд Аргентины, являющийся органом конституционного контроля, в 2005 году признал неконституционной норму избирательного закона, лишавшую указанных лиц права голоса.

Для проведения выборов было образовано 37 661 женских, 36 094 мужских и 16 смешанных избирательных участков. Выборы в Аргентине проводятся с разделением избирателей по гендерному принципу, что исторически обусловлено стремлением обеспечить свободу волеизъявления для женского электората.

Выборы характеризовались большой активностью политических партий. В частности, было выдвинуто 14 кандидатов на пост президента — все они были партийными, поскольку аргентинское законодательство не предусматривает института самовыдвижения. В провинции Буэнос-Айрес 15 кандидатов боролись за кресло губернатора. Однако особенно впечатляющим стало участие партий и альянсов на муниципальных выборах в провинции Буэнос-Айрес: своих кандидатов выдвинули 140 местных партий плюс 89 национальных, всего 229.

Надо отметить, что в Аргентине не запрещены региональные и местные партии. Партию создать сравнительно несложно, и для этого не обязательно формировать отделения в большинстве регионов. Достаточно собрать граждан в количестве 4 тысячных от избирательного списка соответствующей территории — провинции, муниципалитета. Пять провинциальных партий могут, объединившись, сформировать национальную партию и участвовать в федеральных выборах. Другое дело — выиграть выборы. Однако представи-

тельство в провинциальных легислатурах и муниципальных советах есть у большинства небольших партий — по 1—2 депутата. Это способствует вовлечению граждан в политику, их постоянному участию в управлении общими делами, как минимум, на местном уровне.

Общая повестка выборов

В настоящем разделе мы обратим внимание на две особенности прошедших выборов. Первая — участие в них в качестве основных претендентов на пост главы государства, а точнее, двух женщин: супруги действующего Президента — Кристины Фернандес де Кирш-нер (в Аргентине ее называют по-свойски Кристиной) и представителя левоцентристской оппозиции Элисы Каррио. Обе — и «первая дама»17, и вторая — сразу заявили о себе как лидеры кампании. В конечном счете, борьба, действительно, развернулась именно вокруг них, оставив остальных кандидатов в числе аутсайдеров.

Вторая особенность кампании — повышенное внимание к социальной тематике. Почти все кандидаты, так или иначе, обращались к социальным проблемам, а наиболее успешными оказались те, кто был последователен в отстаивании именно социальной программы. В частности, социальные вопросы стали главными в предвыборных выступлениях кандидатов-лидеров — и Кристины, и Каррио.

Социальные вопросы предлагалось решать прежде всего путем усиления роли государства, укрепления госсектора, достижения соглашений с предпринимателями относительно цен (способности к этому правительство продемонстрировало накануне выборов, договорившись с поставщиками сельхозпродукции о замораживании цен на овощи), роста экспорта.

Относительно «женской темы» необходимо подчеркнуть следующее.

В аргентинском обществе традиционно дискутируются проблемы гендерного равенства. Сами женщины проявляют в этом вопросе большую активность. Со времен легендарной Эвиты (Евы Перон; имя Ева по-испански произносится как Эва)18, супруги Президента Хуана Доминго Перона19, под влиянием которой в 1947 году женщины по-

лучили избирательные права, «женский вопрос» стал одним из центральных вопросов правозащитной и социальной повестки.

В 1992 году была законодательно закреплена «женская квота», требовавшая, чтобы партии включали в свои списки не менее 30 % кандидатов-женщин. После обращения одной из представительниц слабого пола в Межамериканский суд по правам человека действие указанной нормы в 2000 году было рас-ширено20.

Так, согласно Избирательному кодексу Аргентины, представляемые партиями списки кандидатов должны включать не менее 30 % женщин-кандидатов, размещаемых в списке таким образом, чтобы обеспечивалась реальная возможность их избрания. Списки, не соответствующие этому требованию, не подлежали регистрации.

Говоря о «женском вопросе», нужно, однако, затронуть не только его правовую сторону. Более важно отметить интересный феномен, присущий аргентинской политической культуре. Если анализировать историю страны, а также различные явления социальной жизни, то можно обратить внимание на устойчивое присутствие в массовом сознании аргентинцев своеобразного женского архетипа, составляющего одну из черт их идентичности. Символически этот архетип выражен в мифологизированном образе женщины-лидера, олицетворяющей вечно молодую и свободную страну — Аргентину (напомним текст романса про цветущую землю, «tierra florida»). Подобный символ далек от российского образа «Родины-Матери», по сути, он ближе к французской «свободе на баррикадах». Кстати, официальная и неофициальная символика Аргентины использует этот образ: молодая женщина во фригийском колпаке, похожая на персонаж картины Делакруа. В частности, данный образ представлен в виде статуи свободы на Пласа-де-Маджо (Plaza de Mayo) — центральной площади Буэнос-Айреса.

Именно этот архетип, надо полагать, предопределил в свое время необычайную популярность Эвиты. События 1940— 1950-х годов показали, что аргентинцы готовы видеть во главе нации женщину-лидера или, во всяком случае, женщину — спутника Президента, какой была Ева Перон. Генерал Перон использовал популярность «первой дамы» для укрепления своих позиций и пытался выдви-

нуть ее кандидатом на должность вице-президента. Даже после преждевременной смерти супруги в 1952 году Перон активно опирался на ее популярность.

Возвращаясь в наши дни, стоит отметить, что рокировка Киршнеров также является попыткой использовать политический миф. К слову сказать, «первая дама» относится к категории женщин-лидеров, которые не готовы быть просто тенью своего супруга. Кристина с молодых лет участвовала в политике, избиралась депутатом легислатуры провинции Санта-Крус, а затем национальным депутатом и сенатором. Она известна в стране не только как супруга лидера нации, но и как самостоятельный лидер. Именно эти качества позволили президентской команде сделать на нее ставку. И их выбор был верен. Кристина стала по-настоящему популярной, особенно среди женского электората.

Специалисты отмечали, что в мировой истории это был первый случай, когда Президент передал власть собственной супруге демократическим путем21.

Кто есть кто в аргентинской политике?

Рассмотрим позиции участников прошедшей кампании — шести основных кандидатов на пост президента, определивших политический фон выборов.

«Официализм»

«Официализмом» (oficialismo) в Аргентине называют политическую коалицию, образуемую для проведения предвыборной кампании правящей группы. Если использовать аналогии, то в России «официализмом» являются партия «Единая Россия» и ее сателлиты.

Аргентинский «официализм» — это политический центр, правящий блок, партия власти. Как и большинство партий власти, «офи-циализм» не имеет определенной программы, позволяющей точно определить его политические идеи и отграничить его от других партий. Напротив, он стремится позиционировать себя не как одну из партий, а как выразителя интересов всего народа, как некое политическое «целое» или «единое», стремящееся сделать другие партии частью себя.

Поэтому «официалистская» программа составлена в общих терминах так, чтобы

можно было удовлетворить запросы различных классов. Правда, эта программа более конкретна, чем политические манифесты подобного рода партий, например, в постсоветских странах, где для убеждения избирателя достаточно самых общих лозунгов о процветании и стабильности. Тем не менее программа «официализма» дает аргентинскому правящему блоку возможности для широкого маневра в зависимости от реалий текущей политики.

Современный «официализм» — это один из многочисленных вариантов перонизма/ хустисиализма. Доктрина хустисиализма (от слова justicia — справедливость), создателем которой был Президент Хуан Доминго Перон, основана на идеях социальной справедливости, эгалитаризма и солидарности, понимаемых как цель развития общества, подвергаемого умеренному огосударствлению. Основной акцент Перон делал на ведущей роли государства как политического и социального актора. Государство в его понимании должно концентрировать и распределять ресурсы и средства потребления. Руководит государством лидер нации — Президент. Соответственно, власть централизуется в рамках единой вертикали. Отсюда — попытки Перона упразднить федеративное устройство и минимизировать роль парламента.

Доктрина перонизма испытала сильное влияние итальянского фашизма, поскольку Перон со времен своей миссии в качестве военного атташе Аргентины в Италии увлекался идеями корпоративного государства и самим образом дуче. Он относился с симпатией также к испанскому каудильизму Франко и, отчасти, к нацизму22. Кроме того, перонизм испытал некоторое влияние французского голлизма. Смесь этих элементов, перенесенная на аргентинскую почву и смягченная наличием в стране развитых институтов гражданского общества и профсоюзов, и стала тем, что исторически принято называть перо-низмом. В частности, альянс с рабочим движением придал перонизму социалистические тона.

Надо сказать, что данная идеология во многом была реакцией аргентинского общества на сохранявшееся до 1950-х годов социальное расслоение и наличие олигархического класса крупных земельных собственников, ориентированных на экспорт сельскохозяй-

ственной продукции. Выдвинув на первый план социальную тематику и возглавив профсоюзное движение, перонизм смог изменить ситуацию, приступить к трансформации социальной структуры. Большую поддержку в этом ему оказали мелкобуржуазные слои и средние классы, не заинтересованные в доминировании олигархических групп.

Это объясняет устойчивость перонизма как идеологии. Аргентинцы часто говорят о своей стране, что в ней все перонисты. Действительно, понимаемый как совокупность выраженных в национальных терминах идей социальной справедливости и солидарности, исторический перонизм составляет основу программы практически всех политических партий, а различия между ними в основном связаны с предлагаемыми методами достижения идеалов. Далее будет видно, как многогранен перонизм и как он популярен в Аргентине.

Следует отметить, что конкретные формы, которые перонизм/хустисиализм принимал в разные периоды времени, имели успех в зависимости от складывавшихся обстоятельств. Иногда он становился оппозицией и даже вынужден был уходить в подполье.

Политический институт, проводивший идеи перонизма, получил название Хустисиа-листская партия (Partido Justicialista). При Пероне эта партия позиционировала себя «над» другими партиями, как единая партия всего народа. Возникла явная тенденция к однопартийности или, максимум, полутора-партийности, если учитывать сильные позиции либеральных групп. После свержения Перона в результате военного переворота 1955 года Хустисиалистская партия оказалась в опале и подверглась гонениям. Затем она восстановила свои позиции и даже вновь обрела прежний статус во время кратковременного возвращения Перона к власти в 1973—1974 годах. Однако ей опять пришлось уйти в подполье в период военной диктатуры в 1976-1983 годы.

После 1983 года, когда у власти оказалась демократическая коалиция, поддерживаемая и хустисиалистами, и либералами, в Аргентине сформировалось подобие двухпартийной (двухблоковой) политической системы, точнее, системы преобладания двух партий (блоков): Хустисиалистской партии и партии «Гражданский радикальный союз» (далее —

ГРС) — старейшей либеральной партии страны, о которой подробнее будет сказано ниже23. Эти две партии последовательно сменяли друг друга у власти.

Неудача либеральной политики 1990-х и экономический кризис в начале 2000-х годов разрушили прежнюю политическую систему. Тенденция к усилению роли государства привела к укреплению хустисиализма как движения, выдвигавшего идеи социальной справедливости и солидарности, а также к ослаблению либералов. С другой стороны, хусти-сиализм в 2000-е годы оказался несколько размытым, потерявшим свои очертания. Сама Хустисиалистская партия юридически прекратила свое существование, на ее месте возник ряд политических движений. В результате как политическое явление хустисиализм разделился на несколько самостоятельных течений, которые и были представлены на выборах 2007 года.

Главным из этих ответвлений, позиционирующим себя в качестве преемника исторического перонизма, является «официализм», называемый также «киршнеризмом» по имени Президента Киршнера. По существу, он не является партией. Не случайно, что «кирш-неризм» не первые выборы выдвигает кандидатов от альянса «Фронт за победу», включающего несколько политических групп. По своей природе это партия-бюрократия, партия власти, делающая ставку на государственные институты и опирающаяся на основного получателя государственных услуг — бедные классы. Создается система, при которой партийный аппарат тесно связан с государственным, точнее — государственный аппарат активно используется для нужд партии, а государственные институты выступают в роли исполнителей ее социальных обещаний. Это явление представляется вполне логичным, если принять во внимание усиление роли государства в экономике и в политике после 2002 года.

На выборы 2007 года «киршнеризм» шел с программой, названной «continuidad del cambio», то есть «непрерывность перемен». Иначе говоря, правящая коалиция обещала гражданам продолжение зарекомендовавшего себя курса на экономическую и социальную стабилизацию, рост уровня жизни и развитие экономики. Слово «continuidad» указывало на сохранение стабильности при от-

сутствии стагнации. Именно этого и требовало население от властей после экономического кризиса в начале 2000-х годов. Отсюда и доверие, которым пользуется «официализм».

Во время избирательной кампании применялись методы, хорошо знакомые по кампаниям «официалистских» партий в других странах мира. Например, супруга Президента Киршнера Кристина позиционировалась как «кандидат № 1», то есть в роли наиболее успешного и перспективного кандидата, обладающего исключительной популярностью. «Официалистская» пропаганда активно использовала мифический образ лидера, не имеющего серьезной альтернативы. Задача состояла в том, чтобы превратить выборы в плебисцит о доверии правящей команде, хотя бы и при формальной смене лидера. Для этого нужно было любыми способами деморализовать конкурентов и показать избирателям, что альтернатива на выборах мнимая.

С этой целью, например, применялся хорошо известный и в России метод обработки электората с помощью социологических опросов. Во всех опросах лидировала Кристина, которая по прогнозам должна была победить уже в первом туре. Как показали результаты выборов, практически все опросы действительно совпали с реальными итогами с разницей в несколько процентов. Но не было ли это скорее программированием сознания электората, чем прозорливостью социологических служб?

Представители оппозиционных партий обращали внимание на то, что данные опросов публиковались без какой-либо серьезной проверки их обоснованности. В частности, никто не проверял методы, используемые при выборке и подсчете голосов опрошенных. Но газеты и телеканалы, на которые «официа-лизм» имел влияние через административный аппарат и финансирующие организации, едва ли не ежедневно публиковали все новые и новые данные о предстоящем триумфе партии власти. Как подчеркивали представители оппозиции, массовые опросы практически подменяли выборы.

С большой долей уверенности можно утверждать, что именно эти методы способствовали снижению явки на выборы и росту про-тестного голосования: раз нет альтернативы, нет смысла идти голосовать. Нам хорошо знаком этот феномен по российским выборам.

Кроме того, «официализм» на выборах 2007 года позиционировал себя в качестве главной, ведущей партии. Оппозиция назвала это явление политической гегемонией, попыткой создать партийного монстра.

Вместе с тем подобный образ действий представляется вполне логичным для партии, опирающейся на госаппарат. Принципы последнего — централизация, иерархия, наличие властвующих и подчиненных, строгое распределение функций. Именно эту модель и воспроизводят обычно партии власти, причем как в своей внутренней структуре, так и в своей идеологии, и в своем отношении к внешнему окружению.

Такая партия объективно не конкурент другим партиям, а гегемон, действия которого направлены не на подчинение установленным правилам игры, а на расчистку игрового поля и изменение правил под себя. Только наличие в Аргентине устойчивых традиций парламентаризма и партийной борьбы не позволяет пока этой тенденции трансформировать политический режим.

Отметим также, что определенная ответственность за подобные действия лежит и на самой оппозиции, не сумевшей накануне выборов выдвинуть альтернативу «официализ-му». По существу, избрание Кристины оказалось, действительно, безальтернативным решением. «Коней на переправе не меняют», — могли бы сказать аргентинцы, если бы знали такую поговорку. Поэтому они подтвердили свое доверие действующей команде.

Источники указывают, что «официализм» в 2007 году применял на выборах административный ресурс, а именно помощь губернаторов и мэров. Это выражалось в привилегированном доступе к контролируемым государством СМИ, финансовым ресурсам, а также в использовании госслужащих для ведения агитации. В то же время, объективности ради, надо отметить, что «киршнеризм» опирался на поддержку губернаторов и мэров далеко не во всей стране, так как многие главы провинций и муниципалитетов находились в оппозиции к партии власти. В основном это прослеживалось в крупных городах. Так, мэр Буэнос-Айреса Маурисио Макри выступил в поддержку одного из оппозиционных кандидатов. Самостоятельность проявляли и другие лидеры регионов, а один из них даже выдвинул свою кандидатуру на пост пре-

зидента. Речь идет о Хорхе Собиче, губернаторе провинции Неукен.

Важно также обратить внимание, что в Аргентине никогда не используется метод «паровозов» с массовым отказом губернаторов и мэров от мандатов после выборов. Кто выдвигался, тот и стал депутатом или сенатором.

Не было массового давления на электорат, обработки государственных служащих и работников «бюджетной сферы», не было требований фотографировать бюллетени, а затем предъявлять фотографии начальству и т. д., чем, кстати, славятся избирательные кампании в некоторых постсоветских странах.

Таким образом, «киршнеризм» действовал, как правило, в рамках правового поля и использовал политические методы борьбы, что, конечно, не исключало отдельных нарушений.

Из таблицы видно, какие регионы выразили доверие «официализму», а какие высказались против. Основная опора президентской команды — это электорат провинции Буэнос-Айрес, поддержка которого предопределила победу. Получив здесь более 45 % голосов, «официализм» стал триумфатором избирательной кампании.

Выступили против «официализма» и поддержали оппозиционных кандидатов крупные городские центры, где первую скрипку играют средние классы. Это города: Буэнос-Айрес, Кордова, Росарио, Мар-дель-Плата (один из административных центров провинции Буэнос-Айрес). Вообще, если смотреть на результаты выборов в разрезе муниципалитетов, то видно, что в городах процент голосов, поданных за Кристину, ниже, чем в сельской местности. Однако в целом, как уже говорилось, средние классы после «развода» с «киршнеризмом» не смогли сформировать достойной альтернативы «официализму». Поэтому их фронда не повлияла серьезным образом на результаты выборов24.

Победив на выборах, «официализм» поставил перед собой задачу восстановить Ху-стисиалистскую партию как единый политический блок, не разделенный на множество течений. С одной стороны, такая тенденция имеет позитивное значение для демократии, так как позволяет вернуться к четкому разграничению политических полюсов, что объ-

ективно ведет к лишению партии власти роли «единого» выразителя воли народа. С другой стороны, восстановление перонизма может сопровождаться наступлением на оппозицию, представленную, главным образом, другими ответвлениями хустисиализма. Эта альтернатива, наоборот, несет угрозу демократии и принципу разделения властей.

Бывший Президент Нестор Киршнер, который намерен после избрания супруги сосредоточиться на партийном строительстве, пока заявляет о необходимости создания демократической партийной машины и говорит о хустисиализме как об «одной из партий». Но логика его собственной политики после 2005 года ставит под сомнение эти слова. Станут ли они реальностью, покажут ближайшие 2 года — период подготовки к очередным частичным парламентским выборам в 2009 году.

Гражданская коалиция ЭлисыКаррио

Элиса Каррио — кандидат № 2 и главный оппонент Кристины Киршнер — собрала вокруг себя довольно пеструю коалицию, в которую вошли хустисиалисты, несогласные с политикой «киршнеризма» (в основном в социальных вопросах), а также левое крыло либералов — ГРС, разошедшееся с радикализмом после событий 2001 года. Сама Каррио долгое время была сторонником ГРС. В 2001 году, когда все шло к экономической катастрофе, она прервала отношения с партией. В результате Каррио сохранила репутацию и не взяла на себя ответственности за экономический кризис.

В состав Гражданской коалиции вошла также Социалистическая партия, лидер которой Рубен Джустиниани был выдвинут кандидатом в вице-президенты.

На выборах Гражданская коалиция успешно позиционировала себя как левый центр, что позволило ей получить поддержку части хустисиалистского электората, а также электората либеральных партий и всех тех, кто придерживается идей социал-демократии. Наидолее вероятно, за Каррио голосовали и некоторые сторонники радикальных левых, представленных на выборах Социалистическим движением трудящихся, Рабочей партией, Независимым движением пенсионеров

и т. д. Каждая из этих партий сама по себе набрала менее 1 % голосов. Как отмечали эксперты, сработал принцип «голосуй с пользой», то есть избиратели отдали предпочтение умеренному кандидату, имеющему больше шансов на победу.

Таким образом, претензия Каррио на то, чтобы консолидировать силы, оппозиционные режиму, и занять левый сектор, оказалась во многом обоснованной.

Соответствующим образом были сформулированы лозунги Гражданской коалиции. По словам Элисы Каррио, ее основные приоритеты — это «социальная справедливость Эвиты» (Евы Перон. — Н.М.) и «республиканские ценности». Под социальной справедливостью понималась политика, основанная на широкой системе социальных гарантий, предоставляемых государством. При этом, для того чтобы отграничить свое движение от «официализма», Каррио использовала критику режима, утверждая, что он только на словах, а не на деле ориентируется на необеспеченные классы и при этом использует символы и идеи исторического перонизма, по сути являясь партией богатых и олигархов.

Что касается республиканских ценностей, то здесь явно имел место «реверанс» в сторону электората радикалов.

Лозунги социальной справедливости и овеянный многими мифами образ Эвиты позволили Каррио «оттянуть» часть голосов у «официализма» и у ГРС.

Гражданская коалиция и ее кандидаты получили основную поддержку в городе Буэнос-Айресе, где они обошли «официалистов» почти на 15 % голосов, а также в провинции Санта-Фе (г. Росарио). Коалиции не удалось добиться успеха в провинции Кордова, которая исторически является центром демократической оппозиции, неизменно выступавшей против авторитарных режимов. В этом регионе победу одержал ГРС.

Надо отметить, что, несмотря на выпады Каррио против «киршнеризма» и грамотно составленную программу «социальной справедливости», ее коалиция пока не может рассматриваться как претендент на роль полноценной парламентской оппозиции, каковой традиционно были радикалы. Гражданскую коалицию иногда называют «вторым хусти-сиализмом», поскольку ее социальные лозунги во многом совпадают с популистскими ло-

зунгами «киршнеризма», а упоминание Эви-ты заставляет думать, что Каррио претендует на те же позиции, которые пытается занимать современный хустисиализм — позиции исторического перонизма.

С другой стороны, в случае «восстановления хустисиализма», о чем заявляет Нестор Киршнер, Элиса Каррио может претендовать на самостоятельное место в рамках политического центра. Тогда Гражданская коалиция будет иметь определенные возможности для маневра, причем наиболее вероятен сценарий, по которому она трансформируется в социал-демократию латиноамериканского образца, тем более что, в отличие от европейских социал-демократий, ищущих для себя новую повестку, в Латинской Америке остается широкое поле действий для защиты интересов трудящихся и социально исключенных классов. К этому можно добавить и экологические проблемы, поскольку движение «зеленых» в регионе не развито.

Однако возможен и другой вариант: коалиция Каррио окажется временной и не сможет удержать завоеванные позиции. Именно это произошло с альянсом радикалов и левых в 1999 году, когда оппозиции удалось потеснить перонистов и возглавить правительство (де ла Руа). Этот альянс просуществовал до конца 2001 года и распался после экономического кризиса, продемонстрировав свою внутреннюю неустойчивость и временный, ситуативный характер. При таком сценарии впереди — очередная перегруппировка оппозиционных сил и, возможно, смена лидеров.

Гражданский радикальный союз и судьбы либеральной оппозиции

Гражданский радикальный союз выступил на выборах как ядро коалиции, выдвинувшей кандидатом на пост главы государства известного экономиста Роберто Лаванью. Партия сохранила традиционную программу радикалов, ориентированную на либеральные ценности.

Среди основных требований Лаваньи можем назвать следующие: контроль инфляции, рационализация государственных расходов, стимулирование инвестиций и накопления капитала, ясный курс доллара к песо и т. д.

Призывы радикалов ориентированы преимущественно на городские средние слои на-

селения. С иностранными «спонсорами» радикалам трудно находить общий язык, так как последним легче действовать через правительство, чем через оппозиционные партии.

По сути, ГРС — это настоящая парламентская оппозиция, «оппозиция ее Величества», конструктивная политическая сила, действующая в рамках правового государства и методами правового государства. Это — старейшая из существующих и последовательно демократическая партия, выдвигающая требования разделения властей, независимости суда, соблюдения прав человека. ГРС был инициатором почти всех известных в истории страны либеральных преобразований, включая закон Саенса Пеньи 1912 года о гарантиях политической оппозиции и альтернативных выборах25, а также утверждения конституционных гарантий прав и свобод человека, восстановления конституционного правления после диктатуры 1976—1983 годов и судебного преследования ее лидеров при Президенте-радикале Рауле Альфонсине (1983—1989). И в настоящее время ГРС отстаивает республиканские ценности, прежде всего принципы народного суверенитета и представительного правления, гражданской солидарности в противовес «колонизации» (у нас говорят — приватизации) государства правящими группами26.

Постоянная забота партии — борьба с коррупцией. Надо заметить, что, приходя к власти, радикалы всегда стремились уменьшить это явление и организовывали соответствующие кампании.

Однако в нынешних условиях программа ГРС не пользуется большой популярностью. Политологи отмечают, что аргентинский радикализм находится в состоянии глубокого кризиса, связанного с социальными изменениями и последствиями «болевого шока» в начале 2000-х годов.

Партия до сих пор не восстановила свою репутацию после событий 2001—2002 годов, имевших место при правительстве радикалов во главе с Фернандо де ла Руа. Последний оказался заложником политики хустисиали-стов (точнее, Карлоса Сауля Менема), проводившейся в 1990-е годы и активно критикуемой радикалами. Придя к власти в декабре 1999 года, де ла Руа получил в наследство внушительный внешний долг, который уже невозможно было выплатить без непопуляр-

ных социальных мер. Неудачные попытки сокращения государственных расходов спровоцировали катастрофу. Декабрьские события 2001 года, когда в Буэнос-Айресе строились баррикады, довольно быстро приобрели ан-тирадикалистский оттенок и привели к реваншу хустисиализма. Активисты перонистской партии добились ухода правительства радикалов в отставку. Таким образом, ГРС взял на себя ответственность за результаты политики, инициатором которой он не был.

Этот исторический эпизод привел к тому, что ГРС, по-видимому, надолго утратил позиции «второй» партии и главного оппонента хустисиализма в парламенте.

Роберто Лаванья одержал убедительную победу — 35,22 % голосов против 23,82 % у Кристины только в провинции Кордова. В остальных регионах партия оказалась в основном на третьем месте.

«Диссидентский хустисиализм» Альберто Родригеса Саа

Альберто Родригес Саа, оказавшийся по итогам выборов кандидатом № 4, выступил в роли представителя так называемого «диссидентского» хустисиализма (официально он был выдвинут фронтом «Справедливость, Союз, Свобода»). Это маргинальное ответвление перонизма/хустисиализма, пытающееся опираться на мелкобуржуазные слои. Появление феномена Родригеса Саа политологи объясняют все тем же «разводом» «киршнеризма» со средними классами. Фигурально выражаясь, фракция, которую возглавил Родригес Саа, оказалась в роли ребенка, от которого один из родителей отказался при расторжении брака. Таким образом, «диссидентский» хустисиализм — это следствие изменения политики Киршнера в 2005 году, подобно тому, как поддержка хустисиалистским электоратом Гражданской коалиции Каррио стала ответом на само появление «киршнеризма».

Родригес Саа требует возврата к политике 2003—2005 годов, когда «киршнеризм» опирался на широкую коалицию средних и низших классов, то есть всех тех, кто пострадал от экономических кризисов.

Более или менее серьезную поддержку «диссидентский хустисиализм» получил в провинции Кордова, а также в малонаселен-

ной провинции Сан-Луис, где он вышел на первое место, получив почти 68 % голосов и значительно опередив Кристину. Такой успех не случаен: Альберто Родригес Саа является губернатором этой провинции с 2003 года, а до него провинцию 20 лет (1983—2003) возглавлял его старший брат Адольфо.

Четвертый хустисиализм Хорхе Собича

Хорхе Собич — представитель еще одного маргинального направления хустисиализма и оппонент Родригеса Саа. Однако его заявка на выборах 2007 года была несколько шире. По существу, он претендовал на представление интересов провинций, расположенных вне центрального региона страны.

Хорхе Собич до 2007 года занимал пост губернатора провинции Неукен. Опираясь на ресурсы своей провинции, он выступил оппонентом Президента Киршнера и сформировал собственный политический блок.

На выборах Собич потерпел неудачу, набрав 1,56 % голосов избирателей. При этом он получил крайне низкие результаты даже в своей собственной провинции (20,37 %, сравните с результатами Родригеса Саа в провинции Сан-Луис), где потерял кресло губернатора. Как полагают эксперты, жители Неукена не простили Собичу инцидент 4 апреля 2007 года, когда по его приказу разогнали манифестацию работников вузов, а один из них — Карлос Фуэнтеальба — случайно был убит полицией. В Аргентине болезненно воспринимаются инциденты, связанные с нарушениями прав человека и произволом властей. Надо полагать, что все это — отголоски репрессий, проводившихся военным режимом в конце 1970-х годов.

Второй либерализм Лопеса Мерфи

Лопес Мерфи — лидер умеренно либеральной партии «Воссоздание во имя развития» (Recrear para el Crecimiento), во многом копирующей идеи и методы ГРС.

Рикардо Лопес Мерфи — экономист, интеллектуал, более 25 лет проработал университетским профессором. После победы Фернандо де ла Руа на президентских выборах он вошел в команду главы исполнительной вла-

сти в качестве министра обороны, а в марте 2001 года стал министром экономики. Однако на этом посту Лопес Мерфи продержался всего 15 дней и вынужден был уйти в отставку после акций протеста, вызванных его предложением ввести режим экономии средств бюджета. Ранее мы говорили, что в эти годы радикализм попал в ловушку, оказавшись перед необходимостью принятия непопулярных социальных мер, против которых возражало население. Эта ловушка оказалась фатальной как для ГРС, так и для карьеры Лопеса Мер-фи, который не смог состояться в качестве главы экономического блока кабинета.

После своего провала Лопес Мерфи разошелся с радикалами и попытался создать собственное политическое движение, дистанцирующееся от ГРС и одновременно критикующее хустисиализм. Определенных результатов он достиг на президентских выборах 2003 года, когда ему удалось получить 18 % голосов и выйти на третье место.

Однако в конечном счете Лопесу Мерфи не удалось найти своего места в политике, что и показали выборы 2007 года, когда он потерпел сокрушительное поражение, оказавшись на шестом месте с 1,45 % голосов. Это объясняется неумелым политическим курсом, который избрал Лопес Мерфи в 2003— 2007 годах. Вместе с мэром Буэнос-Айреса Маурисио Макри, оппонентом федерального правительства, он пытался сформировать правоцентристскую партию с регионалист-ским уклоном. Эта партия вступила в пререкания с Хорхе Собичем, губернатором провинции Неукен, претендовавшим на тот же политический сектор. Взаимные обвинения в коррупции оттолкнули электорат от обоих кандидатов. Обратим внимание, что аргентинцы считают коррупцию одним из главных зол и куда менее терпимы к ее проявлению, чем, например, россияне.

Общие итоги выборов

Особенностью кампании 2007 года стал ранний экзит-пол: уже в 19.00, то есть в момент, когда закрылась основная масса избирательных участков27, на экранах телевизоров появились надписи «Победила Кристина Кирш-нер», «Вторая — Элиса Каррио», «Второго тура не будет». Стали поступать и первые цифры, сильно различавшиеся на разных ка-

налах. Так, мне довелось увидеть одновременно следующие результаты:

Вариант 1: Кристина — 46 %; Каррио — 25 %, Лаванья — 14 %;

Вариант 2: Кристина — 42 %; Каррио — 23 %; Лаванья — 15 %;

Вариант 3: Кристина — 46,3 %; Каррио — 23,7 %; Лаванья — 13,1 % и т. д.

К слову, эти данные не очень сильно отличались от итоговых результатов, которые можно увидеть в таблице.

Таким образом, результатом голосования стал триумф «официализма», победившего, как и было обещано, в первом туре.

Согласно статьям 97 и 98 аргентинской Конституции, избранным признается кандидат на должность президента, набравший в первом туре более 45 % голосов избирателей, либо не менее 40 % голосов избирателей, если при этом существует разрыв более 10 % голосов между этим кандидатом и следующим за ним по числу полученных голосов. На выборах 2007 года имел место именно последний вариант, поскольку разрыв между Кристиной и Каррио оказался более 10 %.

Стоит заметить, что если бы в Аргентине действовали те же правила установления результатов выборов, что и в России, то необходимо было бы провести второй тур, так как ни один из кандидатов не набрал более 50 % голосов избирателей. Возможные итоги этого второго тура трудно предсказать, потому что он привел бы к появлению, вопреки логике избирательной кампании, единого кандидата от оппозиции. Но аргентинское законодательство исключило такую ситуацию.

По этому поводу аргентинские юристы высказывают следующее мнение: вышеизложенная норма Конституции специально предусмотрена на тот случай, когда в стране не сложилась устойчивая оппозиционная коалиция, способная получить однозначную поддержку избирателей. Проведение второго тура в этом случае оказалось бы либо бесполезной тратой средств, либо вынудило бы оппонентов режима пойти на создание объективно неустойчивого альянса, что дало бы в случае его победы слабое правительство или спровоцировало бы раскол электората. При нынешнем законодательстве такой сценарий исключается.

Не следует утверждать, что рассматриваемая конституционная норма имеет целью соз-

дать благоприятные условия для партии власти. Достаточно напомнить, что в 1999 году она гарантировала победу в первом туре оппозиционной коалиции ГРС и левых сил, набравших 48,5 % голосов.

Победа на президентских выборах была не единственной победой «киршнеризма». Одновременно он усилил свои позиции и в Национальном конгрессе.

Так, теперь 2/3 Сената — это представители «официализма». В распоряжении партии власти 41 кресло в верхней палате и, кроме того, голоса еще 7 сенаторов от других партий, поддерживающих «киршнеризм»: итого президентская команда располагает 48 голосами из 72.

В Палате депутатов у киршнеристов до выборов было 111 собственных мандатов и 34 мандата «сочувствующих» партий, которые блокировались с «официализмом» при голосовании; итого — 145 мандатов из 257. В настоящее время партия власти опирается на 150 голосов, из которых 131 — голоса киршнеристов, а 29 — голоса «сочувствующих». Это увеличение числа мандатов следует считать качественным изменением. Дело в том, что кворум в нижней палате составляет 129 голосов. Следовательно, партия власти обладает возможностью проводить заседания и принимать легитимные решения без представителей других партий, включая даже «сочувствующих».

При таком раскладе «официализм» действительно превратился в гегемона, определяющего политику страны.

«Киршнеризм» усилил свое влияние и в провинциях, теперь в его распоряжении 19 губернаторских кресел и только в 5 регионах у власти находятся представители других партий. В частности, «киршнеризм» одержал уверенную победу в провинции Буэнос-Айрес, где экс-вице-презцдент Республики Даниэль Сциоли стал губернатором. Эта рокировка, когда «верный киршнерист» Сцио-ли — правая рука Нестора Киршнера — возглавил ведущую провинцию, была связана с необходимостью сохранить контроль за ее электоратом. Ведь его поддержка понадобится и на следующих выборах.

Гражданская коалиция Элисы Каррио также получила определенную выгоду. Главный результат Каррио: она смогла потеснить свою alma mater — радикализм — и возглавить оп-

позицию. Теперь коалиция может претендовать на роль «второй партии» в случае восстановления хустисиализма. Данный результат следует считать важным событием в политической истории Аргентины, так как тем самым открываются возможности для создания качественно новой оппозиции — оппозиции левоцентристского толка. Дальнейшие планы партии — укрепить свое положение к следующим выборам, консолидировать оппозицию.

Результаты Гражданской коалиции следующие. Сторонники Каррио увеличили количество мандатов в Сенате с 2 до 5. В Палате депутатов Каррио располагает 32 голосами, что на 13 больше, чем ранее. В то же время по этим цифрам видно, насколько слабо влияние оппозиции в сравнении с «киршнериз-мом». Пока не может быть и речи, чтобы оппозиция возглавила правительство, как это бывало в период, когда «второй партией» был ГРС.

Выдвижение Гражданской коалиции Кар-рио на позиции основного оппонента правительства продемонстрировало упадок радикализма и самого института либеральной партии — ГРС. Действительно, эта партия оказалась в роли аутсайдера; по итогам кампании она имеет всего 28 депутатских мандатов. Что касается Сената, то и здесь представительство радикалов сократилось с 15 до 9 мест.

В целом результаты выборов свидетельствуют об укреплении партии власти и о кризисе оппозиции, фрагментация и слабость которой не позволила сформировать альтернативу «киршнеризму». Теперь на эту роль вправе претендовать коалиция Элисы Каррио. Однако, для того чтобы выйти за рамки полученных 23 %, ей придется пойти на диалог с другими партиями. Действительно, уже начаты соответствующие переговоры между Элисой Каррио и Лопесом Мерфи — оппонентом партии власти, легче других идущим на компромисс. Не исключена и какая-нибудь форма альянса с ГРС, хотя с этой силой Каррио будет договориться труднее всего, учитывая историю ее разрыва с радикализмом в 2001 году.

Итак, схватка двух женщин-лидеров не закончена. Следующий этап борьбы — выборы 2009 года, которые покажут вектор развития аргентинской политической системы.

Несколько слов об аргентинской избирательной системе

В этом разделе мы коротко остановимся на некоторых аспектах процедуры проведения выборов, которые оказались в центре внимания в октябре 2007 года.

Аргентинская избирательная система рассматривалась нами ранее в других публика-циях28, поэтому не будем подробно останавливаться на ее деталях. Обратим внимание только на те, которые определили специфику данной избирательной кампании.

Прежде всего, коснемся не вполне честных методов, которые использовались для обеспечения победы отдельных кандидатов.

Само собой разумеется, что оппозиция и до, и после голосования заявляла о злоупотреблениях со стороны «официализма». Основных обвинений было два: 1)доминирование в СМИ информации о «киршнеризме» и 2) нехватка бюллетеней на избирательных участках. Кроме того, упоминались и социологические опросы, о которых говорилось выше.

Что касается первого обвинения, то назывались следующие цифры: примерно 40 % эфирного времени и печатных площадей, отведенных для информирования избирателей о кампании и для агитации, было посвящено «официализму», тогда как на всех остальных кандидатов, вместе взятых, пришлось 60 % времени на телевидении и радио и площадей в печатных изданиях.

Такая оценка в целом верна. Действительно, «официализму» и конкретно Кристине пресса уделяла повышенное внимание. В день выборов все каналы подолгу показывали, как голосовали Нестор Киршнер с супругой. Много времени заняли репортажи из ее избирательного штаба. Использовались также и другие приемы. Например, во время общих репортажей о ходе выборов на заднем плане «зависала» Кристина или символика хустисиализма. Неоднократно упоминались результаты социологических опросов и ожидаемый триумф кандидата № 1. В итоге создавалось постоянное информационное присутствие «официализма».

Но и оппозиция располагала возможностями для агитации и распространения своих взглядов. В день голосования транслировались репортажи из избирательных штабов

оппозиционных партий, им позволили не раз выступать с критикой правительства и методов ведения им избирательной кампании. В общем, каждый получил слово, но другое дело, было ли оно воспринято избирателями.

Второе обвинение касалось недостатка бюллетеней. Для того чтобы пояснить эту проблему, рассмотрим нормы избирательного законодательства Аргентины.

Согласно Избирательному кодексу Аргентины, голосование проходит следующим образом. На избирательном участке оборудуется специальное помещение (комната) для голосования, называемое cuarto oscuro. Оно должно иметь не более одной используемой для входа двери, находящейся в поле зрения руководителей участка и наблюдателей. Другие двери, а также окна, если они имеются, должны быть закрыты и опечатаны.

В комнате для голосования размещаются пачки бюллетеней, изготовленных политическими партиями под контролем избирательных органов. При этом каждая партия имеет свой бюллетень, в котором указываются имена выдвинутых ею кандидатов. Бюллетени утверждаются и регистрируются электоральными судами.

Избиратель, войдя в комнату для голосования и закрыв дверь изнутри, запечатывает в конверте соответствующий бюллетень, после чего возвращается в помещение избирательного участка. Запечатанный конверт опускается в урну. Председатель по собственной инициативе или по мотивированному обращению наблюдателей может проверить, является ли конверт, вынесенный избирателем, тем, который ему был вручен перед входом в комнату для голосования.

Если избиратель вложит в конверт два или более бюллетеней разных партий, его голос не будет засчитан. Если обнаружится пустой конверт или конверт с вложенным чистым листом бумаги, то будет считаться, что имело место голосование против всех — en blanco.

Председатель избирательного участка обеспечивает, чтобы в комнате для голосования всегда имелись в достаточном количестве избирательные бюллетени всех политических партий.

Как отмечали наблюдатели, последнее из приведенных правил на выборах 2007 года часто не соблюдалось. Причем в основном

имел место недостаток бюллетеней Элисы Каррио. Масштабы этого явления оценить сложно. Оппозиция заявляла о массовой нехватке бюллетеней. Избирательные органы приводили другие данные.

Между тем организаторы выборов получили в день голосования ряд жалоб от оппозиционных партий и избирателей, в которых указывалось на недостаток бюллетеней и на бездействие руководителей участков. По свидетельству заявителей, в одном из мест для голосования вообще отсутствовали бюллетени всех кандидатов, кроме Кристины.

Комментируя в прямом эфире совместное обращение пяти партий о нехватке бюллетеней, министр внутренних дел Аргентины отметил, что по закону сами партии должны в достаточном количестве доставлять бюллетени на избирательные участки, поскольку именно на них, а не на избирательные органы закон возлагает изготовление бюллетеней. В то же время, учитывая жалобы со стороны избирателей, голосование на многих участках продлили до 19.00, а в отдельных случаях — «до последнего избирателя» (фактически оно продолжалось до 21.00).

Трудно сказать, насколько данная ситуация повлияла на результаты выборов. Важно то, что, несмотря на обвинения в нарушениях, оппозиция не оспорила итоги выборов и признала их легитимными и выражающими действительную волю избирателей29. К такому же выводу пришла делегация международных наблюдателей. К слову, во время нашего посещения участков, а оно проходило без предварительно спланированной программы, бюллетени всех кандидатов имелись в достаточном количестве.

В целом, аргентинские эксперты и журналисты характеризовали выборы как легитимные, но недостаточно хорошо организованные. Помимо нехватки бюллетеней, в отдельных местах имела место задержка с открытием избирательных участков, связанная с неявкой назначенных электоральной юстицией должностных лиц. В результате всего этого на участках скапливалось большое количество народа, выстраивались очереди. И это при том, что сама избирательная процедура в Аргентине не предполагает высокой скорости голосования: ведь в каждую единицу времени на участке может голосовать только один избиратель, находящийся в комнате для голо-

сования. Поскольку кандидатов было много, избиратели подолгу задерживались в этой комнате, иногда до 5—10 минут.

В среднем, голосующие проводили в очереди от получаса до двух, а иногда и до трех часов. Как следствие, происходили различные инциденты: людям становилось плохо, имел место, как минимум, один летальный случай, а еще пресса зафиксировала рождение женщиной ребенка прямо на избирательном участке.

Среди явных нарушений следует отметить попытки вброса бюллетеней. Так, на некоторых участках, по заявлению оппозиции, число конвертов с бюллетенями превысило число проголосовавших. Надо сказать, что власти пресекали такие нарушения, если поступали соответствующие заявления. Например, на одном из участков был арестован наблюдатель от «официализма», который намеревался проголосовать дважды. Интересно, что принадлежность наблюдателя к партии власти не стала препятствием для его задержания, что положительно характеризует аргентинскую правовую культуру.

В другом месте были арестованы председатель участка и его заместитель, пытавшиеся фальсифицировать итоговый протокол.

Институциональные проблемы стали поводом для критики избирательной системы Аргентины со стороны оппонентов «киршнеризма». Представители оппозиционных партий заявили, что будут настаивать на избирательной реформе, предполагающей создание независимого электорального агентства со статусом автономного и профессионального избирательного органа, то есть трансформацию действующей судебно-административной системы организации выборов.

Вместе с тем знакомство с аргентинской избирательной системой показывает, что основная ее проблема заключается не в институтах, организующих выборы. Напротив, возложение этой задачи на независимые судебные органы и несменяемых судей является более или менее эффективной гарантией от фальсификаций. Замечание оппозиции по поводу необходимости реформировать электоральную юстицию можно расценивать, скорее, как давление на организаторов выборов с целью воспрепятствовать их ангажированности во время проведения кампании. Однако избирательные органы продемонстрировали

достаточный профессионализм, и непосредственно к ним претензий практически ни у кого не было. Критиковали, главным образом, саму процедуру голосования.

Что касается недостатков избирательной системы, то основной из них, и по мнению экспертов, и по моему мнению, заключается в слабости мер противодействия использованию административного ресурса. Законы о выборах содержат лишь общие запреты относительно преимуществ должностного или служебного положения кандидатов. Но они не ставят реальных преград для нелегального публичного финансирования избирательной кампании, неравного доступа к СМИ и других традиционных форм применения административного ресурса30.

Как бы то ни было, повторим, что общим выводом экспертов и политиков стало признание выборов состоявшимися и законными31. Голосование позволило выявить действительную волю электората, какими бы ни были его оценки со стороны победителей и проигравших.

Заключение

Состоявшиеся в Аргентине выборы продемонстрировали кризис традиционных национальных партий — хустисиализма и радикализма. Оба политических течения были представлены на выборах в сильно трансформированном виде и «во многих лицах».

Следует отметить, что президентская кампания 2007 года оказалась практически безальтернативной, потому что ни одно из заявленных политических предложений реально не могло составить конкуренцию «официа-лизму». Оппозиция так и не смогла выдвинуть единого кандидата, в результате чего голоса, поданные против партии власти, были разделены и в немалой степени потеряны. Последний вывод подтверждается соотношением мест в парламенте, при котором «киршнеризм», имея рейтинг 45 %, обладает большинством в нижней и 2/3 мест в верхней палате. Что касается оппозиции, то она, в совокупности собрав на президентских выборах более 50 % голосов избирателей, довольствуется примерно 1/3 мест в нижней и чуть менее 1/3 мест в верхней палате Конгресса. Остальные мандаты — в руках небольших, в основном региональных, партий и блоков.

«Официализм» после прошедших выборов обладает количеством мандатов, достаточным для проведения заседаний Конгресса в правомочном составе без участия представителей других партий. Это означает серьезное усиление позиций исполнительной власти. По сути, можно вести речь о подконтрольности высшего законодательного органа новому правительству. Именно этот вывод и делают многие аргентинские эксперты.

В то же время превращению парламента в «регистрационную палату» при администрации Президента препятствует наличие в нем двух относительно устойчивых оппозиционных фракций — Гражданской коалиции и ГРС. Вторая остается на последовательно либеральных позициях. Первая же должна определить свое место в политике и либо превратиться в политическую партию, предположительно левоцентристской ориентации, либо позиционироваться как временный избирательный блок, необходимый для сохранения общественного контроля за правительством и последующей трансформации в новую политическую силу.

Предпочтительным для демократического сценария является образование устойчивой парламентской фракции и политической партии, способной в долгосрочной перспективе оппонировать правительству либо осуществлять правительственную власть, как это ранее делал ГРС.

Судьба аргентинского либерализма пока неясна и во многом будет зависеть от позиции городских средних слоев населения и от того, к какому политическому блоку они готовы будут примкнуть. Именно дезинтеграция социальной базы привела ГРС к состоянию кризиса в начале 2000-х годов.

В целом, после кризиса 2001—2002 годов политический режим в Аргентине подвергся трансформации. Усилилось влияние государственного аппарата, произошло перераспределение политического влияния в пользу партии власти.

Новым явлением стала «феминизация» политической кампании, выдвижение на роли лидеров женщин, одна из которых избрана Президентом страны.

В завершение обзора попробуем кратко сравнить аргентинские выборы с российскими федеральными кампаниями 2007—2008 годов.

Как в Аргентине, так и в России имеет место рокировка лидеров с сохранением власти у одной политической команды. В обоих случаях это обусловлено стремлением обойти формальные ограничения, касающиеся президентских полномочий. Также общим для обеих стран является политическое доминирование партии власти при отсутствии реального альтернативного предложения со стороны оппозиции. И в Аргентине, и в России «официализм» опирается, хотя и в разной степени, на административный ресурс, способствующий победе на выборах и обеспечивающий в дальнейшем исполнение предвыборных обещаний. В обеих странах данный контекст избирательной кампании вызвал социальную апатию, опять же имеющую различные масштабы и различные формы, так как в Аргентине электорат не был в течение длительного времени отчужден от политики, как в России.

Вместе с тем политические режимы Аргентины и России имеют существенные различия. Для их иллюстрации мне представляется достаточным привести эпизод из аргентинской истории, который наглядно покажет те ключевые пункты, в которых политические системы наших стран расходятся. Этот эпизод связан с именем Президента Карлоса Сауля Менема, избранного на свой пост в 1989 году от хустисиалистов.

Придя к власти, Менем развернул неолиберальные преобразования и в первую очередь приватизацию государственной собственности. В ходе такого разгосударствления глава исполнительной власти способствовал передаче имущества в руки близких ему лиц, а также осуществлял иные «проекты», в чем-то напоминающие российскую приватизацию 1990-х. В 1994 году Менем инициировал изменение срока президентских полномочий: он был сокращен с 6 лет до 4 лет, однако теперь глава исполнительной власти мог избираться на эту должность два раза подряд (ранее это запрещалось). Воспользовавшись конституционной поправкой, Менем переизбрался на второй срок (1995-1999).

Однако, когда Президент после истечения мандата вознамерился вновь остаться у власти, он встретил решительный отпор. Оппозиция выдвинула против него ряд обвинений в коррупции и других злоупотреблениях. В результате Менему пришлось покинуть пре-

зидентский дворец, а позднее он вообще оказался под домашним арестом. Правда, под давлением убежденных перонистов экс-главу государства освободили от преследования, но в «большую политику» он уже не вернулся.

Скандал вокруг Менема привел к тому, что хустисиализм проиграл президентские выборы 1999 года, и победа в них досталась оппозиционной коалиции.

Как представляется, этой иллюстрации более чем достаточно для сравнения политических режимов Аргентины и России. В описанной нами истории ключевую роль сыграли политическая оппозиция и независимая юстиция. Без них невозможно было бы инициировать обвинение против главы государства и добиться смены власти. Следует отметить, что оппоненты Менема, выступившие за его смещение, не подвергались преследованиям и не были устранены физически. Таким образом, политическая оппозиция и институты правового государства и в настоящее время обеспечивают разумное ограничение амбиций властей предержащих.

С учетом сказанного опыт Аргентины представляется интересным для нашей страны. Нужно обратить внимание, что Аргентина, как и Россия, это «незападная» цивилизация, которая ищет пути создания демократического режима, учитывающего реалии региона и менталитет населения.

Результатом внимания одновременно и к национальным особенностям, и к ценностям правового демократического государства стали высокие, по сравнению с богатой природными ресурсами Россией, показатели уровня жизни аргентинцев. Так, по оценкам программы развития ООН за 2006 год (данные за 2007 год пока не публиковались), Аргентина в рейтинге стран по уровню жизни заняла 36-е место32. Между тем Россия расположилась на 65-м месте по соседству с Ливией и Македонией. Полагаем, что эти цифры не нуждаются в комментариях.

Николай Миронов — советник государственной гражданской службы Российской Федерации 3 класса.

1 Проявления общественной солидарности в дни аргентинского кризиса 2001—2002 годов, когда население продемонстрировало необычайные способности к самоуправлению (включая орга-

низацию служб здравоохранения, охраны порядка, снабжения и т. д.), стали предметом специального изучения, в том числе в европейской науке. См., например: Hérard D., Raimbeau C. Argentine rebelle: Un laboratoire de contre-pouvoirs. Paris: Alternatives, 2006 (издание содержит богатый иллюстративный материал). В нашей стране данная тема затронута в книге «Латинская Америка XX века: социальная антропология бедности», написанной под эгидой Института Латинской Америки РАН (Отв. ред. Б. И. Коваль. М.: Наука, 2006).

2 См.: Romero P., Seminara E. La Argentina de Kirchner // OtroSur. 2005. Abril. P. 36.

3 Вот как трактует данное явление Большая советская энциклопедия (материал размещен на сайте www.yandex.ru в разделе «Словари»): «Каудильо (исп. caudillo предводитель), 1) официальный титул главы государства в Испании генералиссимуса Ф. Франко. Каудильо наделен фактически неограниченными полномочиями высшего государственного, политического и военного руководства («каудильо ответствен перед богом и историей»). 2) В ряде стран Латинской Америки каудильо — глава государства, осуществляющий личную диктатуру». Однако необходимо отметить, что каудильизм как политическое и правовое явление не исчерпывается случаями личной диктатуры латиноамериканских президентов. Под каудильизмом в широком смысле понимается гегемония главы государства в политической системе страны.

4 Меркосур (Mercosur) — «Южный общий рынок» — южноамериканская зона свободной торговли. Создана в 1991 года Аргентиной, Бразилией, Уругваем и Парагваем. В состав данного объединения государств, помимо перечисленных выше (они являются его основными, постоянными членами), входят также в качестве ассоциированных членов: Чили (с 1996 года), Боливия (с 1997 года), Перу (с 2003 года), Колумбия, Эквадор и Венесуэла (с 2004 года).

5 По данным ВТО. См.: Doing Business in Argentina. 2007. Marzo. P. 10.

6 Сразу оговоримся, что в настоящей статье мы не рассматриваем конституционное устройство Аргентины, поскольку это было бы отходом от темы статьи. По вопросам, касающимся аргентинской Конституции, см.: Миронов Н. Особенности конституционного строя Аргентины после демократического перехода и реформы 1994 года // Сравнительное конституционное обозрение. 2007. № 1. С. 18—33. Тексты Конституции и

законов, регулирующих государственное устройство страны, опубликованы отдельным изданием: Аргентинская Республика. Конституционный строй. Права человека. Выборы / Пер. с исп. М.: Ленанд, 2007.

7 Материалы интервью с Патрисией Бульрич, уполномоченным представителем Гражданской коалиции, и Сантьяго Диасом Ортисом, представителем Гражданского радикального союза. Буэнос-Айрес, 26 октября 2007 года.

8 Пункт 3 статьи 99 Конституции гласит: «Когда в силу исключительных обстоятельств окажется невозможным соблюдение обычного порядка рассмотрения и принятия законов, установленного настоящей Конституцией, Президент вправе принимать декреты по соображениям необходимости и срочности. Эти декреты не должны затрагивать области уголовного, налогового, избирательного права и статус политических партий. Они принимаются с общего согласия министров, включая главу кабинета министров, которые должны их контрассигновать. Глава кабинета министров в течение 10 дней лично представляет декрет на рассмотрение постоянной комиссии обеих палат, состав которой должен назначаться пропорционально политическому представительству в каждой палате. Эта комиссия в 10-дневный срок выносит на пленарное заседание каждой палаты свое заключение. Палаты немедленно рассматривают это заключение. Специальный закон, принятый абсолютным большинством голосов от общего числа членов каждой палаты, устанавливает процедуру и пределы вмешательства Конгресса» (Аргентинская Республика. Конституционный строй. Права человека. Выборы. С. 36).

9 Аргентинская Республика. Конституционный строй. Права человека. Выборы. С. 32.

10 См.: Quiroga H. Desicionismo democrático // OtroSur. 2005. Noviembre. P. 12-13.

11 La Nacion. 2007. 29 de octubre.

12 Порядок голосования рассмотрен в настоящей статье в разделе «Несколько слов об аргентинской избирательной системе». В данном случае ограничимся указанием на то, что аргентинцы, голосуя, вкладывают в конверт бюллетень одной из партий, выдвинувших кандидатов. Конверт запечатывается и помещается в урну. При голосовании «en blanco» избиратель сознательно не вкладывает в конверт бюллетень либо вкладывает в него чистый лист бумаги, показывая этим, что он отказывается от поддержки всех участвующих в выборах партий.

13 Организация выборов в Аргентине возлагается на специализированные электоральные суды, которые осуществляют необходимые подготовительные действия, регистрируют кандидатов, утверждают образцы избирательных бюллетеней и рассматривают избирательные споры. Высшей инстанцией по делам о выборах является Национальная электоральная палата. Также к организации выборов привлекается Министерство внутренних дел, но за ним остается чисто техническая роль: подготовка помещений для голосования, транспорт, связь и т. д.

14 Cámara Nacional Electoral in re «Mera, Jorge. Lista Causa Radical c. Unión Cívica. Radical», LL 1987-D-360 y ss.

15 См.: Dalla Via A. R. Manual de derecho constitucional. Buenos Aires, 2004. P. 337.

16 Аргентина — федеративное государство, состоящее из 22 провинций, одной национальной территории, приравненной по статусу к провинции, и автономного города Буэнос-Айрес (столицы).

17 «Первой дамой» аргентинцы называют супругу Президента.

18 Мария Ева Дуарте де Перон (1919—1952), актриса, супруга Хуана Доминго Перона с 1944 года. Стала «первой дамой» Аргентины в 1946 году. Была правой рукой и главным помощником Президента, руководила по его поручению профсоюзами и женским движением. Ева Перон отвечала за реализацию программ социальной помощи бедноте. Себя Ева называла «голос Перона», так как ей была поручена роль основного «рупора» правящего режима для представления его в средствах массовой информации. Ева Пе-рон умерла в июле 1952 года в возрасте 36 лет. Ее имя и смерть овеяны легендами. Долгое время после того, как она умерла, в стране высказывались предложения о ее канонизации.

19 Президент Аргентины в 1946—1955 и 1973— 1974 годах.

20 Порядок применения «женской квоты» установлен декретом Исполнительной власти № 1246/ 2000 от 28 декабря 2000 года. Дело в Межамериканской комиссии по правам человека: № 1 1.307 «María Merciadri de Morini — Argentina», 2000.

21 См.: Chiarotti S. Candidatas en la crisis partidaria // Le Monde diplomatique. 2007. No. 100. P. 4.

22 Нужно в этой связи отметить, что основную массу населения в Аргентине составляют выходцы из Италии, Испании и Германии. Культуры этих стран традиционно оказывают свое влияние, в том числе и на политическую жизнь Аргентины.

23 Об этом см.: Martino A.A. Sistemas Electorales. Córdoba: Advocatus, 1999. P. 263-265.

24 См.: Pagni C. El nuevo mapa del poder político || La Nacion. 2007. 29 de octubre.

25 Речь идет о Законе о всеобщем избирательном праве 1912 года № 8871, которым гарантировались права политического меньшинства и устанавливалось правило о предоставлении оппозиции не менее 1/3 мест в парламенте. Аналогичное правило действует сейчас в отношении формирования Сената — верхней палаты Конгресса. Суть правила была в том, что каждая провинция избирает трех сенаторов, при этом два места получает партия, лидирующая по числу полученных голосов избирателей, а третье — следующая за ней по числу полученных голосов. Это гарантирует представительство политической оппозиции. См. об этом: Dalla Via A. R. Op. cit. P. 332.

26 См.: Rodríguez J. Tomar partido. Buenos Aires, 1993.

27 Согласно законодательству, участки должны закрываться в 18.00. Однако из-за технических проблем голосование было продлено.

28 См.: Избирательная система Аргентинской Республики // Избирательное право. 2007. № 1. С. 34—45; Миронов Н. Указ. соч.

29 Накануне выборов пять основных оппозиционных партий и коалиций организовали собственную альтернативную систему подсчета голосов, которая дала результаты, соответствующие официальным.

30 Proyecto Arg 00/007: Apoyo al Programa de Reforma Política: Programa de Naciones Unidas para el Desarrollo: Informe final: Componente de Administración y Justicia Electoral. Buenos Aires, 2001. P. 44 (http:||www.gsm.com.ar|UNDP|docs| Informes_y_Documentos/l8_Informe_Relevancia_ Justicia_Electoral.pdf).

31 Эксперты отмечают, что с 1983 по 2001 годы лишь в очень небольшом числе жалоб, поданных в электоральные суды (1,8 %), проводимые кампании квалифицировались как в целом незаконные и не позволяющие выявить действительную волю избирателей. Эти цифры, по словам специалистов Национальной электоральной палаты, остаются такими же и в настоящее время. Значит, можно сделать вывод о доверии населения к избирательной системе и отсутствии сомнений в ее эффективности, что не исключает жалоб на отдельные недостатки. См.: Proyecto Arg 00/007: Apoyo al Programa de Reforma Política. P. 39.

32 http:||www.lanacion.com.ar|857178.