CC BY
188
Вестник Челябинского государственного университета. 2013. № 22 (313).
Филология. Искусствоведение. Вып. 81. С. 219-222.
АРЕОПАГИТИКА 2.0. ВЫСТУПЛЕНИЕ ПРОТИВ ИНТЕРНЕТ-ЦЕНЗУРЫ
Рассматривается проблема цензуры в Интернете, которая может иметь политические, экономические или моральные причины. Показаны трудности, возникающие при подобном контроле. Современное состояние цензуры сравнивается с рассуждениями Дж. Мильтона.
Ключевые слова: цензура, web 2.0, Интернет, Джон Мильтон, свобода слова.
В 1644 г. Джон Мильтон без согласия цензоров публикует свое сочинение «Ареопагитика: Речь о свободе печати от цензуры, обращенная к парламенту Англии» [3]. В нем он выступает с критикой цензурного закона, принятого в Англии годом ранее. Этот трактат оказал большое влияние на становление свободы печати на Британских островах, хотя этот процесс был небыстрым, а сам Джон Мильтон успел побывать в роли цензора, пока в результате «славной революции» цензура не была упразднена окончательно.
В современном мире мы все чаще сталкиваемся с ситуацией, когда принцип свободного распространения информации оказывается поставлен под сомнение. Прежде всего, это касается информации в сети. Введение интернет-цензуры базируется на различного рода аргументах, которые будут рассмотрены в данной статье и подвергнуты критическому анализу с целью доказать их ошибочность. Это будет сделано и через применение аргументов Джона Мильтона к современному положению дел.
Особенностью современной ситуации становится проблема контроля за распространением информации. Если во времена Мильтона это было связано с подпольными и нелегальными типографиями, где в обход властей можно было напечатать памфлеты и сочинения, то сейчас это прежде всего относится к регулированию Интернета. Если традиционные СМИ контролируются привычными способами в силу их линейной природы, то всемирная сеть, особенно ресурсы, использующие принцип Web 2.0, напоминают ризому и по своей природе менее подвержены регулированию.
Идею «ризомы» предложили Ж. Делез и Ф. Гваттари, которые противопоставляли структуру ризомы, как формы номадологического проекта, традиционным линейным моделям, характерным для европейской культуры после развития книгопечатания. Вместо системы-корня они говорят о системе-корневище, потенциально бесконечной, поскольку любая
точка ризомы может быть связана с любой другой. При этом между точками отсутствует иерархия, нет и точек с привилегированным статусом. Делез и Гваттари обозначают этот признак как «связь и гетерогенность». Еще один принцип получил название «незначащего разрыва». Его суть заключается в том, что любое повреждение ризомы не повлияет на нее, ибо она продолжит рост в любом направлении. Принцип «множественности» означает, что в ризоме важны линии, соединяющие точки между собой, а не сами точки как таковые. Последними принципами являются «картография» и «декалькомания»: они определяют ри-зому как механизм со множеством входов, которые не являются простым копированием уже существующего [1].
В данном случае интерес вызывает прежде всего антииерахичность блогов, социальных сетей и прочих сервисов. Поскольку нет ядра, то невозможно охватить всю совокупность пользователей при сохранении видимости свободы информации. КНР и КНДР фактически создают собственные, подконтрольные правительству сети, зачастую отрезанные от всемирной паутины. Поэтому приходится искать иные механизмы влияния на ризомную структуру Интернета. Так, применительно к российской ситуации, в этом контексте интерес вызывает скандал, связанный с публикацией «Новой газетой» материалов, в которых доказывается связь администрации крупнейшей в России социальной сети «Вконтакте» и администрации Президента. Вместо закрытия оппозиционных групп, которые в этом случае просто сменили бы платформу, предлагается политика их стравливания и дискредитации, в том числе и через отсеивание информации.
Еще одной формой установления выгодных для власти правил игры в информационном поле является апелляция к вопросам безопасности, в том числе и медиа.
Первый способ установить выгодный власти режим в сети связан с заявлением об обе-
спечении национальной безопасности. После 11 сентября 2001 г. в США принимается так называемый «Акт патриотов», в нем вводится понятие «кибертерроризм», то есть хакерские атаки, направленные на нанесение ущерба, и расширяются полномочия спецслужб в плане отслеживания действий людей в сети. Для этого ФБР использует специально созданные программные средства для сбора данных о посещенных страницах, переписке и общении в Интернете. Также акт возлагает на провайдеров обязанность сообщать по запросу информацию о клиенте. По словам советника ФБР Эндрю Вайссмана, приоритетом ведомства в 2013 г. будет мониторинг интернет-сервисов [8].
В российской практике для обоснования необходимости контроля за информацией вместо терроризма используют понятие экстремизма. В 2013 г. В. В. Путин поручил ФСБ создать систему, которая позволила бы отслеживать кибератаки и предотвращать киберпреступления. А 14 февраля 2013 г. на расширенной коллегии ФСБ Президент РФ призвал «блокировать попытки радикалов использовать для своей пропаганды возможности информационных технологий, ресурсы интернета и социальных сетей» [5]. Помимо этих заявлений, в России уже прошло несколько судебных процессов, поводом к которым стали материалы, размещенные пользователями во всемирной паутине.
При этом ряд экспертов отмечают, что понятия «национальная безопасность» и «экстремизм» слишком размыты и могут трактоваться очень свободно, что приведет к использованию данных систем не для защиты населения, а для новой формы контроля со стороны государства. Так, периодически возникают предложения о необходимости привязать пользователя сети к документам, например, паспорту, чтобы легко можно было его идентифицировать. Все это напоминает «Большого брата» из романа Дж. Оруэлла.
Второй способ связан с вопросом защиты интеллектуальной собственности, когда правообладатели стараются перекрыть каналы распространения различного контента в сети. Наибольшую известность получили две законодательные инициативы: SOPA (Stop Online Piracy Act) и PIPA (PROTECT IP Act). Планировалось, что эти акты расширят полномочия в борьбе с пиратством (по обращению правообладателя все участники Интернета должны прекратить взаимодействие с пиратским ресурсом), позволят блокировать определенные
ресурсы, уличенные в продаже контрафактной продукции. Оба законопроекта встретили мощное общественное сопротивление, крупнейшие Интернет-ресурсы посчитали это покушением на первую поправку к конституции США и введением цензуры и устроили акты протеста. В результате доработка и принятие обоих актов были отложены на неопределенный срок. Но даже в этом случае и в США, и в РФ существует множество организаций и частных лиц, лоббирующих контроль за распространением информации и охране авторских прав. Так, периодическому преследованию подвергается сеть «Вконтакте», различные торренты и онлайн-библиотеки. Часто вместо традиционного копирайта предлагаются более мягкие варианты, вроде «заплати, сколько можешь». Йост Смирс и Марике ван Схендел считают, что закон об авторском праве несовместим с принципами демократического общества. Эта «крайняя форма цензуры» не защищает авторов произведений, а служит в первую очередь гигантским корпорациям, которые с легкостью решают, что мы должны увидеть, услышать или прочесть [6].
Третий способ можно обозначить как этический, и именно он в большей степени связан с проблемой медиабезопасности. Как в России, так и за рубежом говорят о вреде, который может быть нанесен детям неконтролируемым общением в сети. В качестве основных пугал выступают порнография, насилие и педофилы. Сам термин «медиабезопасность» в обиход был введен относительно недавно благодаря деятельности властных институтов [7. C. 137]. В США действует ряд законов, направленных на защиту детей от вредного контента, которые могут быть рассмотрены как проявление цензуры: The Children’s Internet Protection Act (CIPA); The Child Online Protection Act (COPA); The Communications Decency Act of 1996 (CDA). Согласно этим законам, все учреждения, ресурсы и провайдеры должны иметь возможность ограничить доступ детей к информации, не соответствующей их возрасту. В РФ схожую функцию выполняют, во-первых, Федеральный закон Российской Федерации от 29 декабря 2010 г. № 436-Ф3 «О защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию». Согласно ему, необходимо указывать возрастной ценз и соблюдать его. При этом нет критериев, по которым можно отнести ту или иную информацию к определенной категории. Во-вторых, Федеральный
закон № 139-Ф3 от 28 июля 2012 г., вносящий поправки в ряд других федеральных законов, самая важная из них - это создание реестра «запрещенных сайтов»: доступ к этим ресурсам должны блокировать провайдеры. Основными критериями для попадания в «черный список» являются наличие порнографии, прежде всего детской; пропаганда употребления наркотиков; пропаганда суицида. Инициатором данных законопроектов выступила «Лига безопасного интернета», соединяющая в себе интересы крупных корпораций и православных активистов. Используя лозунги заботы о моральном здоровье молодого поколения, они пытаются выработать и законодательно оформить систему контроля за действиями пользователей. С критикой их действий выступили не только крупнейшие ресурсы Рунета, которые увидели в этом возможность создания российского аналога «Золотого щита» [4], но и Совет при Президенте Российской Федерации по развитию гражданского общества и правам человека [2].
В такой трактовке, то есть как система мер ограничений, медиабезопасность, по сути, является препятствием для развития информационного общества. В данном случае в конфликт вступают две тенденции, которые, вслед за К. Леви-Строссом, можно обозначить как «горячее» и «холодное». «Горячие» культуры основываются на изменении и развитии, а «холодные» на воспроизводстве уже существующих моделей. По-другому это можно обозначить как «презентизм», когда современное состояние общества воспринимается как конечный пункт развития. Примерами такого подхода являются концепции Гегеля и Ф. Фукуямы. Медиабезопасность в данном случае выступает как консервативно-охранительная тенденция, которая призвана предотвратить изменения нынешних представлений о морали, считая их наиболее подходящими для людей. Историческим примером, когда медиабезопасность оказывает негативный эффект, служит суд над Сократом, обвиненным в богохульстве и развращении молодежи. Слепая защита подрастающего поколения может иметь эффект куда более негативный, чем подготовленное знакомство с различной информацией.
Вот что говорит по этому поводу Джон Мильтон: «Таким образом, если познание и зрелище порока в этом мире столь необходимо для человеческой добродетели, а раскрытие заблуждений - для утверждения истины, то ка-
ким другим способом можно вернее и безопаснее проникнуть в область греха и лжи, как не при помощи чтения всякого рода трактатов и выслушивания всевозможных доводов? В этом и состоит польза чтения разнообразных книг» [3. С. 18]. То есть человека не надо ограждать от «порока», необходимо показывать его и учиться воспринимать и противостоять ему, не лишая тем самым выбора.
Далее Мильтон пишет: «Ученые люди первые почерпают из книг и распространяют порок и заблуждения, то каким образом можно полагаться на самих цензоров, если только не приписывать им, или если они сами не присваивают себе качеств непогрешимости и не-совратимости, сравнительно с другими людьми в государстве?» [3. С. 20]. Действительно, сторонники медиабезопасности фактически монополизировали право говорить от лица всего общества и навязывать ему свое понимание правил игры. В данном случае происходит манипуляция общественным мнением и давление на эмоциональном уровне.
И еще Мильтон отмечает: «Что же касается детей и людей с детским разумом, не обладающих искусством определять и пользоваться этими полезными минералами, то им можно советовать не трогать их; но насильно удержать их от этого нельзя никакими цензурными запрещениями, сколько бы их ни изобретала лжесвятейшая инквизиция» [3. С. 22]. На протяжении веков человечество борется с проявлением разного рода «пороков», но особого прогресса в этой области не достигло, ибо часто люди сознательно идут на нарушение табу и находят способы обойти правила. Ограничивая распространение информации, люди вступают в противоречие с логикой развития коммуникации, ибо, как было указано выше, в условиях отсутствия единого центра контроль может быть только тотальным.
В заключение приведу еще одну цитату из «Ареопагитики»: «Изгоните все предметы наслаждения, заприте юношей при строжайшей дисциплине в какой-нибудь монастырь, вы все же не сделаете чистым того, кто не пришел таким: столь велики должны быть осторожность и мудрость, необходимые для правильного решения этого вопроса. Но предположим, что мы изгоним таким способом грех; тогда мы изгоним в той же мере и добродетель, ибо предмет у них один и тот же: с уничтожением последнего уничтожатся и они оба» [3. С. 22].
Список литературы
1. Делез, Ж. Тысяча плато. Капитализм и шизофрения / Ж. Делез, Ф. Гваттари. Екатеринбург, 2010. 895 с.
2. Заявление членов Совета в отношении законопроекта № 89417-6 «О внесении изменений в Федеральный закон “О защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию”» [Электронный ресурс]. иЯЪ: http://www.president-sovet.ru/council_decision/ council_statement/zayavleшe_cЫenov_soveta_v_ otnoshenii_zakonoproekta_89417_6.php
3. Мильтон, Д. Ареопагитика. Речь к английскому парламенту о свободе печати // История печати : антология : в 2 т. Т. 1. М., 2000. 360 с.
4. Нецензурное лобби [Электронный ресурс]. иЯЬ: http://lenta.ru/articles/2012/07/10/ stopcensorship/
5. Путин требует блокировать пропа-
ганду радикалов в Интернете [Электронный ресурс]. URL: http://ria.ru/defense_
safety/20130214/922893177.html
6. Смирс, Й. Представьте, что копирайта нет. А также размышления о транснациональных корпорациях, контролирующих культурные активы / Й. Смирс, М. ван Схендел. М., 2012. 160 с.
7. Фатеева, И. А. Журналистика и массовые коммуникации в свете проблемы медиабезопасности личности // Вестн. Челяб. гос. ун-та. 2012. № 13 (267). С. 34-41.
8. FBI Pursuing Real-Time Gmail Spying Powers as “Top Priority” for 2013 [Электронный ресурс]. URL: http://www.slate.com/blogs/ future_tense/2013/03/26/andrew_weissmann_fbi_ wants_real_time_gmail_dropbox_spying_power. html
Вестник Челябинского государственного университета. 2013. № 22 (313).
Филология. Искусствоведение. Вып. 81. С. 222-225.
Е. М. Хакимова
ОДНОРОДНЫЕ ЧЛЕНЫ ПРЕДЛОЖЕНИЯ В ТЕКСТАХ СОВРЕМЕННЫХ РОССИЙСКИХ ПЕЧАТНЫХ СМИ: ОРТОЛОГИЧЕСКИЙ АСПЕКТ
Изучено нарушение синтаксических норм, регламентирующих употребление однородных членов в современном русском языке. Анализируются девиации данного типа, выявленные в федеральной и региональной российской прессе, рассматриваются варианты исправления указанных синтаксических ошибок.
Ключевые слова: ортология, синтаксическая норма, синтаксическая ошибка, однородные члены предложения, массмедиа, профессиональная культура журналиста.
Однородность заключается в параллельном подчинении ряда членов предложения одному главному или в господстве ряда членов предложения над одним зависимым [1. С. 310]. Условиями однородности являются: а) связь с одной и той же словоформой; б) однотипность синтаксической функции; в) отсутствие отношений зависимости между компонентами однородного ряда. Средствами выражения однородности служат интонация и союзы. Данный способ осложнения формальной и семантической структуры простого предложения регламентируется синтаксическими нормами, которые в речевой практике могут нарушаться. Цель нашей работы состоит в изучении таких девиаций. Эмпириче-
скую базу исследования составили публикации в современной российской изданиях «Аргументы и факты», «Комсомольская правда», «Вечерний Челябинск», «Челябинский рабочий», «Южноуральская панорама».
В ходе анализа нами выявлено множество отклонений от синтаксических норм, регламентирующих употребление однородных членов в современном русском языке. Рассмотрим некоторые типы девиаций.
1. Ненормативное использование союзов. Такие нарушения представлены двумя разновидностями:
а) ошибками в составе союзного средства, соединяющего однородные члены: *Особое
