CC BY
111
Е.В. Карих
АНЮЙСКАЯ ЯРМАРКА ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XIX - НАЧАЛЕ XX в.
На основе отчетов колымских исправников анализируется межэтническая интеграция русских и чукчей в период падения экономического значения Анюйской ярмарки.
Анюйская ярмарка широко известна в исторической литературе как центр общения русских и чукчей в конце ХУІІІ-ХІХ вв. Возникновение ее, по сведениям барона Майделя, относится к 70-м гг. ХУІІІ в., когда после ликвидации Анадырского острога чукчи стали выходить для торговли с русскими на берег Большого Анюя. Комиссар г. Зашиверска Баннер, узнав об этом, предложил чукчам уплачивать ясак в обмен на подарки от правительства и организовал торговлю.
В 1788 г. после заключения с чукчами Гижигинско-го мира на притоке Б. Анюя - Ангарке была построена «Ангарская крепостца» [1. С. 81-82], где весной ежегодно происходила меновая ярмарка под охраной казаков. В 1794 г. по просьбе чукчей ярмарка была перенесена на один из островов Б. Анюя в 200 верстах от г. Нижнеколымска, почему ярмарка и получила название «Островная» [2. С. 131]. Но и это место оказалось также не очень удобным из-за ежегодного его затопления, и когда в 1848 г. часть острова была снесена рекой, ярмарку перенесли на 10 верст южнее - на левый берег р. М. Анюй [3. С. 32].
Анюйская крепость представляла собой четырехугольную деревянную постройку из тонкого леса 85 саженей (181 м 36 см) в длину, 55 саженей в ширину (117 м 35 см) и сажень в высоту (2 м 13 см). Забор стоял на твердой почве связанный вверху деревянными скреплениями. Внутри размещались: маленькая часовенка, квартира исправника и два десятка домиков, где во время ярмарки останавливались торговцы. В крепость вели бревенчатые ворота с небольшой башенкой, украшенной деревянным крестом [4. С. 271]. В дни ярмарки перед этими воротами на льду М. Анюя собирались чукчи, ожидающие начало торга. Крепость эта даже в начале своего существования не несла сколько-нибудь серьезной защитной функции и скорее просто очерчивала русское присутствие на чукотской земле. Все сооружения были построены в начале 1850-х гг. и, по всей вероятности, никогда серьезно не ремонтировались. Если в 1860-х гг. забор еще стоял, то в конце ХІХ в. северная и восточная стены уже лежали на земле, а две другие изогнулись во все стороны и едва держались, символизируя во всей красе упадок Анюйской ярмарки [5. Л. 6].
Рассвет Анюйской ярмарки пришелся на первую половину ХІХ в., когда ее обороты, по сведениям Йо-хельсона, исчислялись сотнями тысяч рублей [3. С. 34]. В дальнейшем ее торговая монополия была серьезно нарушена Анадырской ярмаркой и американскими китобойными судами [6. С. 258-271]. Ярмарка длилась 57 дней и проходила в конце марта или в начале апреля, в зависимости от того, когда собирались все ее участники. Купцы и торговые люди приезжали из Якутска и Нижнеколымска. Чукчи прикочевывали к крепости и располагались лагерями на расстоянии 1-3 версты от нее. Дорога от г. Нижнеколымска до Анюйской крепо-
сти, по сведениям Земского заседателя Колымского округа Попова, занимала от 3 до 5 дней на собачьих упряжках и представляла собой изнурительное мероприятие. Первые 45 верст от г. Нижнеколымска до с. Пантелеихи проходили по реке Колыме и были достаточно удобны для передвижения, следующие 145 верст приходилось ехать по глубокому снегу с горы на гору между деревьями, по кочкам, пням и кустарнику. «Такая езда страшно утомляет собак и каюров, принужденных все время бежать около нарты, чтобы не дать ей сползти на стороны, а пассажиры все время чувствуют такую же качку, как на море. Последние 10 верст по Анюю вполне сносны» [5. Л. 7-8].
Первым в Анюйскую крепость приезжал Колымский окружной исправник и 5-7 человек казаков, которые расчищали снег, запасали топливо, а во время ярмарки следили за порядком. Через несколько дней прибывали торговые люди с товаром [1. С. 86]. Кроме товаров необходимо было везти еще и провизию для себя и для собак, т. к. единственным питанием, которое можно было приобрести в тундре, были олени чукчей и ламутов (эвенов) [5. Л. 7-8]. Очевидно, что отправиться в такое путешествие можно было только рассчитывая на выгоду.
С 1811 по 1869 г. торговый обмен на Анюйской ярмарке регулировался правилами иркутского гражданского губернатора Трескина. По правилам торг начинался только после взноса ясака и одаривания чукчей. Основным денежным эквивалентом ярмарки являлась шкура красной лисы. Русские и чукчи останавливались отдельно, и их встречи могли проходить только днем. И самое главное: спиртное и кредитные сделки исключались. Правила эти были вызваны к жизни имевшими место кровавыми конфликтами в процессе торгового обмена русских и чукчей. Чукчи приходили на торг в полной военной экипировке и при малейшем неудовольствии пускали в ход оружие. Таким образом, кредит, неизменно присутствовавший в торговом обмене между русским и коренным населением Сибири, здесь был смертельно опасен [1. С. 3-4, 83-84]. Обе стороны вынуждены были принять правила Трескина, и даже когда барон Майдель отменил их в 1870 г., они в основном сохранились как традиция.
Сущность торговли на Анюйской ярмарке составлял обмен чукчами пушнины и моржовых клыков на черкасский табак и железные изделия (котлы, ножи, топоры, пальмы). Табак и железные изделия чукчи везли на острова и меняли на пушнину и американские товары у каргаулей (американских эскимосов). К середине ХІХ в. эта торговая схема была уже устоявшейся. Носовые чукчи снабжали русским железом и табаком весь крайний северо-восток, Алеутские острова и побережье Аляски [7. С. 258-271]. Они же привозили на Анюйскую ярмарку лучшую пушнину (чернобурок, красных лисиц, сиводушек, песцов, бобров и пр.).
Анюйская ярмарка начиналась с дипломатической части - дружеского чаепития колымского исправника и чукотских эремов в крепости. Через переводчика (одного из колымских казаков) исправник спрашивал у чукчей о здоровье оленей, об успешности их торговли с каргаулями, о судах, подплывающих к их берегам. На следующий день следовал ответный визит исправника к эреме, затем 2-3 дня длилась сдача ясака и одаривание чукчей, которое также заканчивалось угощением. На приемы ежегодно расходовались: 1 фунт чая, 2025 фунтов сахару и леденцов, 1 пуд сдобных булочек (сухарей) [8. Л. 8-9, 23-30, 36-40, 52-54, 58-63, 80-83, 104-106, 127-128, 163-164; 9. Л. 29-30, 38-39, 47-48].
На ярмарке нередко устраивались ламутские танцы и чукотские игры (состязания в борьбе и беге). Один из дней ярмарки нередко выпадал на праздник Святой Пасхи. В этот день прерывались все торговые мероприятия и в часовне проводилось богослужение. Чукотские эремы непременно присутствовали на них, облачаясь в подаренные им русскими властями кафтаны, медали и ленты с полным сознанием того, что все это имеет непосредственное отношение к празднику. В дни сдачи ясака и в праздник чукчи наносили визиты знакомым купцам, с которыми предварительно договаривались о ценах. В последний день происходил торг и опять же наносились прощальные визиты [4. С. 719724]. Во время этих приемов происходил обмен информацией и решались основные вопросы взаимоотношений русских и чукчей. Так, в 1857 г. договаривались об оспопрививании на следующей ярмарке [8. Л. 7]. В 1858 г. колымский купец Барамыгин уговорил главу носовых чукчей Дмитрия Хотто посетить Якутск и встретиться с Якутским губернатором [8. Л. 22]. А в
1859 г. Якутск посещал чукотский эрем Андрей Амвра-ургин. Оба были тепло приняты и богато одарены [8. Л. 35]. Именно этим объясняется рост плательщиков ясака в 60-е гг. XIX в. (табл. 1). Но при этом все чукчи по-прежнему отказывались отдавать своих сыновей для учения в Якутск, как того желали областные власти. В 1861 г. Амвраургина торжественно наградили золотой медалью «За усердие» и лентой святого Станислава. В этом же году чукчи просили выделить им 1 пуд чилибухи для отравления волков, угрожающих их оленям [8. Л. 71-73, 9597]. В 1862 г. золотой медалью наградили Дмитрия Хотто и вручили ему письмо с портретом якутского губернатора Штубендорфа. По свидетельству колымского исправника Анатовского, Хотто с минуту смотрел на портрет, а затем закричал «Здраствуй» и заулыбался, как будто лично увидел его превосходительство [8. Л. 101-103].
Чукчи рассказывали о своих конфликтах с гижигин-скими коряками в 1862 г. и с американскими китобоями в 1863 г. [8. Л. 113-114, 124-125]. В марте 1867 г. они сообщили о начале заселения американцев на острова и организации ими пунктов постоянной торговли [8. Л. 155-156]. С 1867 г. заметно пали обороты Анюйской ярмарки (табл. 1). Изменилось количество и качество привозимых на продажу мехов: больше стало оленьих шкур, белок, выпоротков, ровдуг, что отражало ассортимент местного промысла. Так, продажа Россией полуострова Аляски Соединенным Штатам Америки заметно уменьшила русское влияние в регионе и экономическую заинтересованность в торговле с русскими. По донесению Якутского губернатора в 1872 г. носовые чукчи хвалили американских китобоев, говорили, что они добрее, потому что возят им «Аха-мимяз» - водку, от которой бывает весело торговать [9. Л. 24].
Т а б л и ц а 1
Обороты Анюйской ярмарки во второй половине XIX в.*
Дата ярмарки Оборот, руб.; коп. Число плательщиков ясака Ясак
1857, 20-25 марта 8919; 20,25 31 чукча 31 красная лиса
1858, 16-27 марта 9049; 27,5 34 чукчи 34 красные лисы
1859, 11-18 марта 12088 50 чукчей 50 красных лисиц
1860, 22-28 марта 14307; 18 88 чукчей 86 красных лисиц, 1 чернобурка, 1 кунья парка, 1 парка из выдр, 4 белых песца, 1 голубой песец, 10 куниц, 1 сиводушка, 4 моржовых клыка, 1 речной бобер, 1 рысь, 1 мышья парка, 1 парка горностая, 1 выдра, 1 горностаевая куклянка, 1 поровая парка, 4 пыжика, 4 оленьи шкуры, 15 выпоротков, 1 медвежья шкура
1861, 24-31 марта 10802; 32,5 78 чукчей 75 красных лисиц, 1 белый песец, 2 ровдуги
1862, 3-10 апреля 5562; 54,75 77 чукчей, из них 25 носовых 73 красные лисицы, 20 белок, 1 белый песец, 2 ровдуги
1863, 18-21 марта 7895; 18,25 56 чукчей 53 красные лисы, 2 песца, 2 ровдуги
1864, 17-23 марта 12638; 20,25 49 чаусских чукчей и 14 носовых 62 красные лисицы, 2 ровдуги.
1865, март 26164; 48 49 чаусских чукчей и 9 носовых 51 красная лиса, 1 куница, 1 песец, 1 ровдуга
1866, март 25045; 25 47 чаусских чукчей и 9 носовых
1867, 26-30 марта 14755; 85 51 чукча 40 лисиц, 1 песец, 3 ровдуги, 3 куницы, 2 пыжика и 6 руб. серебром
1872, 1-5 апреля ~ 700 чукчей, всего 1500 чел.
1873, 3-10 апреля 5035;53 16 чел. носовых чукчей 11 красных лисиц, 5 белых песцов
1874, 27-30 марта 5442;61 17 чаусских чукчей, 9 ше-лакских, 15 носовых 15 красных лисиц, 10 белых песцов, 1 рубль
1875, 4-9апреля 3707; 52,5 13 чаусских чукчей и 6 ше-лакских 11 красных лисиц, 8 песцов
1898, 8-12 апреля 6538 366 чукчей, из них 4 носовых, всего 591 чел. 246 руб. 05 коп., из них с чукчей 109 руб. и 7 красных лисиц
1899 11854
1900 7551
1901 8500
1902, 30 марта - 2 апреля 5526 164 чукчи, всего 305 чел. 38 руб.
1903 6668 144 чукчи 12 руб.
*ГАИО. Ф. 24. Оп. 9. Картон 1735. Д. 29. Л. 1-164; Картон 2028. Д. 12. Л. 24-50; Ф. 25. Оп. 8. Картон. 821. Д. 148. Л. 1-4; Картон 839. Д. 739. Л. 2-9; Картон 846. Д. 1079. Л. 2-8.
Анюйская ярмарка не прекратила своего существования. Табак, привозимый американцами морем, терял свою крепость, поэтому черкасский табак, доставляемый по суше, оставался востребованным товаром. На Анюй по-прежнему ежегодно приходили носовые чукчи с дорогими мехами. Сохраняли свое значение подарки.
Ясак на Анюйской ярмарке традиционно вносился шкурами красной лисы, хотя по уставу 1822 г. мог быть внесен любым продуктом промысла. В благодарность за внесение ясака и свой дальний переезд чукчи получали подарки. Средства на подарки выделялись государственной казной (до 75 руб.), а с 1852 г. - якутской областной канцелярией (до 150 руб.). Дарили чукчам железные котлы, порох, свинец, черкасский табак. Тот, кто в ясак вносил шкуру красной лисы, непременно получал котелок или другое железное орудие и 2 фунта табаку или 1 фунт пороха и 2 фунта свинца. Тот, кто вносил песца или ровдугу, оставался без железного изделия и получал только табак. Этим объяснялось стремление чукчей вносить ясак шкурами красной лисы. Деньги на подарки так или иначе поступали из государственной казны, а ясак «безнедоимочно» шел в Кабинет Его Императорского Величества. В итоге все оставались при выгоде: государство за небольшие деньги располагало информацией о делах в регионе и даже оказывало небольшое влияние, а Кабинет получал чистый доход [8. Л. 1-2, 44-46, 97; 9. Л. 15, 29-30].
В 1869-1871 гг. барон Майдель отменил правила Трес-кина, ставшие уже стеснительными для ярмарки, и провел податную реформу. Он отменил подарки за ясак, разделил оленных чукчей на участки по местам их кочевания и перевел ясак на рубли по числу взрослых лучников (табл. 2).
Реформы оказались несколько преждевременными и окончательно вступили в действие только на рубеже XIX-XX вв. В 1970-е гг. ясак по-прежнему вносили в основном шкурами, а отмена подарков в 1872 г. вызвала негативную реакцию носовых чукчей, и в итоге эта традиция была сохранена [9. Л. 24-26]. (Подарки отменил уже post factum в 1902 г. земской заседатель Колымского округа Попов [4. С. 718-720. 5. Л. 8].)
На рубеже XIX-XX вв. Анюйская ярмарка снова оживилась. Расширился перечень товаров, привозимых на нее торговыми людьми. В ассортименте, кроме традиционных (кирпичного чая, черкасского табака и железных изделий), появились бумажные изделия (сукна,
шали, платки), фарфоровая посуда, сахар, сухари, топленое масло, коврижки, пряники и пр. Шкуры красной лисы и песца по-прежнему присутствовали в товарах, предлагаемых чукчами, но основу торгового обмена составляли продукты местного промысла: белка, мамонтовая кость, выпоротки (шкурки не рожденных детенышей), оленьи шкуры, ровдуги (выделанные оленьи или лосиные шкуры) [10. Л. 7-8].
Между тем, отношения русских с чукчами уже вышли за пределы Анюйской ярмарки: часть чукчей вносила ясак на Анадырской ярмарке, жители г. Нижнеко-лымска установили с ними собственные торговые связи. Более того, чукчи выручали русское население Колымы в случае голода из-за неулова рыбы, жертвуя оленей на прокорм и обменивая их на различные хозяйственные предметы и украшения: «...в голодные годы русские не раз пользовались даровыми оленями у чукчей, а при случае и проживали у них подолгу, кормясь на счет последних» [11. С. 33]. К началу XX в. почти все нижнеколымчане понимали и немного говорили по чукотски. (А еще в 1858 г. во время визита Дмитрия Хотто в Якутск приходилось пользоваться услугами переводчика чуванца.) Чукчи, в свою очередь, знали русские слова, некоторые прошли обряд крещения и носили русские имена [5. Л. 2-5].
В 1904 г. по ходатайству земского заседателя Колымского округа Попова чукотская ярмарка была перенесена в село Пантелеиху, в 45 верстах от г. Нижнеко-лымска (где, по свидетельству В.М. Зензинова, она функционировала и в 1916 г. [12. С. 5]). Обосновывая этот перенос, Попов утверждал, что это серьезно удешевит дорогу и будет много удобнее для русских торговцев. Раньше такую дальнюю дорогу торговцы предпринимали из-за опасения перед чукчами, но долговременные отношения с русскими и американцами «смягчили их нравы и в настоящее время их можно не опасаться, как это было некогда» [5. Л. 7-8. 10. Л. Зоб.].
И в отчетах Колымских исправников 1870-х гг., и в отчетах земского заседателя Попова начала XX в., и в сочинении В.М. Зензинова постоянно говорится о падении оборотов Анюйской ярмарки, о ее исключительно местном значении. Однако торговые обороты Анюйской ярмарки во второй половине XIX - начале XX в. сильно колебались и не имели устойчивой тенденции к уменьшению. Они были рекордно низкими в 1875 г., но неожиданно выросли в 3 раза в 1899 г. (см. табл. 1). На ярмарку ежегодно приезжали и носовые чукчи, и якутские купцы, и анадырские торговцы, что выводило ее за рамки Колымской округи. Представляется особенно важным, что с середины XIX в. Анюй-ская ярмарка из главного и поначалу почти единственного пункта встреч русских с чукчами к началу XX в. стала лишь одним из этих пунктов, сохранив при этом свои интегративные функции в регионе.
Т а б л и ц а 2 Обложение чукчей Колымского округа ясаком по реформе барона Майделя*
Участки Ясак, руб.
1-й участок 12
2-й участок 29
3-й участок 101
Большая тундра 40
Анадырский хребет 65
*ГАИО. Ф. 25. Оп. 8. Картон 846. Д. 1079. Л. Зоб.
ЛИТЕРАТУРА
1. Майдель Г. Путешествие по северо-восточной части Якутской области 1868-1870 гг. СПб., 1894.
2. Вдовин И.С. Политика самодержавия на Чукотке // История и культура чукчей. Л.: Наука, 1987.
3. ЙохельсонВ.И. Заметки о населении Якутской области в историко-этнографическом отношении. СПб., 1893.
4. Августинович Ф. Три года в северо-восточной Сибири // Древняя и новая Россия. СПб., 1880. Кн. 12.
5. Государственный архив Иркутской области (ГАИО). Ф. 25. Оп. 8. Картон 839. Д. 739. Отчет Земского заседателя Колымского округа капи-
тана Попова об Анюйской ярмарке в 1902 г.
6. Вдовин И.С. Очерки истории и этнографии чукчей. М.: Наука, 1965.
7. Вдовин И.С. Из истории отношений чукчей и эскимосов. VII международный конгресс антропологии и этнографии. М.: Наука, 1964.
8. ГАИО. Ф. 24. Оп. 9. Картон 1735. Д. 29. Отчеты исправников Колымского округа об Анюйской ярмарке в Якутское областное управление.
9. ГАИО. Ф. 24. Оп. 9. Картон 2028. Д. 12. Отчеты исправников Колымского округа об Анюйской ярмарке в Якутское областное управление.
Донесения Якутского губернатора в главное управление Восточной Сибири.
10. ГАИО. Ф. 25. Оп. 8. картон 846. Д. 1079. Отчет об Анюйской ярмарке земского заседателя Колымского округа капитана Попова за 1903 г.
11. Богораз-Тан В.Г. Материальная культура чукчей. М.: Наука, 1991.
12. ЗензиновВ.М. Очерки торговли на севере Якутской области. М., 1916.
Статья представлена научной редакцией «История» 15 июля 2008 г.
