CC BY
57
References
1. Arkhangelsky V.L. Set expressions in modern Russian language. - Rostov-on-Don, 1964. -
315 p.
2. Bulychyova V. P. Figurative means in English texts on economics. - Volgograd, 2010. - 24
P-
3. Dal V.I. Provebs of Russian people. - M., 2002 - 612 p.
4. Dobrovolsky D.O., Karaulov J.N. Phraseology in associative vocabulary // Proceedings of Academy of Sciences. Literature and language section. - 1992. - Vol. 6. -P. 3-13.
5.Zhigarina E.E. Modern existence of proverbs: variability and polyfunctionality of texts. -M., 2006. - 24 p.
6. Selected proverbs and sayings of Russian language-M., 1957. -203 p.
7. National corps of Russian language. - (http://www.ruscorpora.ru/).
8. Searching system «Yandex». - (http://www.yandex.ru/).
9. Searching system «Google». - (http://www.google.ru/).
10.Ptushko S.V. Linguistic status of proverbs // Philological sciences. Theoretical and methodological problems of languages sudies, 2010. - P. 24-26.
УДК 801.3
Воронежский государственный архитектурно-строительный университет Старший преподаватель кафедры русского языка и межкультурной коммуникации, канд. филол. наук Воронова Т. А. Россия, г.Воронеж, тел. + 7(4732)71-50-48; e-mail: tati82@inbox.ru
Voronezh State University of Architecture and Civil Engineering
The chair of Russian language and cross-cultural communication, senior lecturer, candidate of philological sciences, Voronova TA. Russia, Voronezh, tel. +7(4732) 71-50-48; e-mail: tati82@inbox.ru
T.A. Воронова
АНТРОПОЦЕНРИЗМ В ПОЭЗИИ A.A. ТАРКОВСКОГО
В статье рассматриваются лексические единицы в поэзии A.A. Тарковского, значения которых привязаны к миру человека, к человеческому восприятию жизни и окружающей действительности.
T.A. Voronova
ANTHROPOCENTRISM IN A.A. TARKOVSKY'S POETRY
The article concerns the meanings of lexical units in A.A. Tarkovsky's verse which are connected with the world of a human being and with human perception of life and reality.
смыслов к миру человека, была отмечена
Такая особенность поэзии Арсе- многими исследователями, ния Тарковского, как антропоцентрич- К примеру, А.П.Лаврин, составитель ность, привязанность лексических трехтомного собрания сочинений поэта, пи_ шет о «вере А.А.Тарковского в антропоцен-
© Воронова Т.В., 2010 трическое устроение мира» [Лаврин 1991, с.
431]. Аналогичную мысль высказывает и
С.А.Мансков: «В художественном мире А.Тарковского лирический субъект <.. .> ощущает антропоцентричность мира» [Мансков 2001, с. 312]. Л.В.Мирошник указывает на антропоцентричность времени в поэтическом мире Тарковского [Мирошник 2005, с. 277]. Лексикографический инструментарий подтверждает приведенные высказывания и позволяет говорить о том, в какой степени восприятие мира в поэзии Тарковского является антропоцентрическим.
В доказательство сказанному выше приведем анализ контекстуальных значений наиболее частотной лексики в текстах Тарковского.
Так, метафорой растительного мира становится вторичный, сотворенный человеком объект - город:
И если к земле прикоснуться, чешуйки все в радугах. Надо Ослепнуть, чтоб имя твое не прочесть на ступеньках и сводах
Хором этих нежно-зеленых. Вот верности женской засада: Ты за ночь построила город и мне приготовила отдых. («Чего ты не делала только...»)
Существительное «дом» в значительном числе контекстов обозначает не просто жилище человека, но несет ряд важных индивидуальных смыслов. По словам С.А.Кузнецовой, для Тарковского «земной дом <...> — это некая безусловно благая универсалия, в сотворении которой участвует и сам поэт» [Кузнецова 1999, с. 136]. В «Словаре лирики Арсения Тарковского» нами выделены следующие значения данного слова:
а) судьба отдельного человека: Пока еще в глазах твоих кипела Вся жизнь моя, пока я строил дом
Во имя долга и во имя дела,
Ты в эти дни жила со мной вдвоем.
(Молодости);
б) пространство человеческого бытия, рамки судьбы и жизни:
Все разошлись. На прощанье
осталась
Оторопь желтой листвы за окном. Вот и осталась мне самая малость Шороха осени в доме моем.
(Перед листопадом);
в) новая сфера, этап жизни или само время, годы этого этапа:
В дом вошел я, как в зеркало,
жил наизнанку,
Будто сам городил колченогий
забор...
(Дом);
г) признак присутствия человека, оседлости:
Видение цезарианского Рима:
Горбатый орел, и ни дома,
ни дыма...
(«На черной трубе погорелого
дома...»).
Такой элемент дома, как окно, также нередко воспринимается Тарковским как граница индивидуального человеческого пространства. Окно разделяет жизнь свою и чужую; то, что происходит «за окном», принадлежит уже другой личности. Существительное приобретает добавочное значение - граница мира отдельного человека, его «бытия и жилья»:
Все разошлись. На прощанье
осталась
Оторопь желтой листвы за окном. Вот и осталась мне самая малость Шороха осени в доме моем. <...> Там, в заоконном тревожном покое, Вне моего бытия и жилья,
В желтом, и синем, и красном -
на что ей
Память моя?
(Перед листопадом)
Лексема «душа» зачастую выступает как синоним внутреннего состояния человека или его чувств:
.. .Душа стенает
И дрожит людская плоть...
(Чистопольская тетрадь, I);
И тихо было там, а на душе
Еще того спокойнее и тише.
(На берегу)
Аналогичные смыслы может нести и существительное «кровь»:
Мне понятен душный холод,
Вешний лед в крови твоей. («Ябоюсь, что слишком поздно...»)
Лексема «жизнь», одна из самых частотных и существенных в поэзии Тарковского, во многом определяющая ее специфику, - только в 19 случаях из 74 употреблена в обобщенном значении «жизнь как таковая». В большинстве случаев философский смысл уступает место более узкому и конкретному. Основные смыслы данного слова, выделенные нами, можно сформулировать следующим образом:
а) время, срок земного существования человека:
А эта жизнь - плакун-трава
Пред той широкошумной рощей.
(Близость войны);
б) жизненные обстоятельства, человеческая судьба:
Я не томлюсь по дому,
В котором жизнь меня терпенью
учит...
(25 июня 1939 года);
в) период в судьбе человека:
Бедной жизни бедный гений
Из окошка смотрит в сад.
(«Невысокие, сырые...»)
Самое частотное существительное в поэтическом словаре Тарковского -«земля» - также развивает ряд антропоцентрических смыслов, обобщение которых, тем не менее, представляется нам возможным. Все многообразие выделяемых значений можно объединить в следующие:
а) некая заселенная территория, пространство, предназначенное для людей:
Вечер приходит, поля голубеют,
земля сиротеет... (Колыбель);
б) место, связанное с рождением и детством человека (смысл, реализуемый также во фразеологизмах «родимая земля» и «отчая земля»):
Вы нашей земли не считаете раем, А краем пшеничным, чужим
караваем...
(Чистопольская тетрадь, IX);
в) земная цивилизация:
Что ни сбудется с землею, Вижу вдоль и поперек. <.. .> Мотоциклы, как циклопы, Заглотали перевал, Шелестящие машины, Держат путь на океан, И горячий дух резины Дышит в пеших горожан.
(Лазурный луч);
г) «земная жизнь», в определенных контекстах противопоставляемая «небу» (в указанном значении поэт употребляет данное существительное 24 раза из 122):
И как ты ни жила, но мало, Так мало на земле жила.
(Ночной дождь)
«Время» в большинстве стихотворных текстов Тарковского предстает как «человеческое», привязанное к определенным событиям в жизни отдельной личности и человечества в целом; это же касается и лексических «заместителей» данного существительного - «день» и «год». Время в поэзии Тарковского - понятие, относящееся почти всецело к человеческому миру, а если точнее, к миру культуры: чаще всего слово «время» используется автором в значении «эпоха», «период истории». «День» - это не столько «светлое время суток», а «год» - не столько
«отрезок времени продолжительностью в триста шестьдесят пять дней». Чаще всего это
а) некий этап в жизни человека:
А я без них - с кем буду хлеб делить,
С кем буду пить вино в мой светлый день?
(Памяти друзей)',
б) впечатление или память о каком-либо времени или событии в жизни:
Красный фонарик стоит на снегу. Что-то я вспомнить его не могу.
Может быть, это морочит меня Дымный закат окаянного дня. («Красный фонарик стоит на снегу...»)',
в) определенный момент или часть человеческой жизни, которые обладают особыми свойствами, признаками:
Для чего я лучшие годы Продал за чужие слова?
(Переводчик)',
Что с нами ни случится, В мой самый черный день, Мне в черный день приснится Криница и сирень. («Мне в черный день приснится...»)
Л.В.Мирошник утверждает, что в лирике Тарковского «время получает ярко выраженную антропоцентрическую концептуализацию. <.. .> Время не только подвластно человеку, но и находится в зависимости от него» [Мирош-ник 2005, с. 275]. При этом поэт разделяет (прежде всего на уровне лексического выражения) «время природное» и «время человеческое». «Время природное» изображается Тарковским как цикличное. Умирание и возрождение чередуются в природе, это ее закономерный ритм, и при его описании само слово
«время» автор использует крайне редко, причем только в тех случаях, когда размышление о человеческой жизни подается через картины природы:
Им [деревьям] тяжко собственное
бремя,
Но с каждой новою весной В их жесткой сердцевине время За слоем отлагает слой.
(Деревья, I)
«Человеческое» же время не просто течет - оно непременно должно «осесть», «отвердеть» в тех или иных культурных формах, чтобы стать доступным последующим поколениям:
... для земли на бремя Открытый твой ковчег, Плывущий перед всеми В твой двадцать первый век, Из времени во время.
(Памяти А.А. Ахматовой, III)
В этом Тарковский видит гарантию жизни для тех людей, которые «населяли» эти времена (по всей видимости, отсюда -весьма частотный образ города, «хранилища» культурной памяти). Время в поэтическом мире Тарковского направлено в обе стороны - прошлое и будущее [Вельская 1994, с. 21], поэтому оно воспринимается поэтом не как «поступательное движение к смерти», а как след и продолжение жизни. Образом этого «следа» может выступать не только произведение искусства (создание которых С. Бройт-ман так и называет - «обретение утраченного времени» [Бройтман 2001, с. 325]), но и природные реалии:
В родимую душную землю сойду, В траву перельюсь...
(«За хлеб мой насущный...»)',
Ты можешь услыхать дыханье старой жизни:
Осклизлые грибы в сырой траве растут.
(Игнатъевский лес)
Н.Л. Лейдерман и М.Н. Липовецкий видят в этом особенность, присущую поэзии 60-
70-х годов в целом: «Для многих поэтов неоакмеизма ... характерно утверждение нераздельности природы и культуры. Точнее, природа в их стихах пронизана культурными ассоциациями, а культура не только не противоположна природному миру, но и воплощает его глубинные тайны. <...> Культура вос-
принимается не как продукт человеческой фантазии, интеллекта, мастерства, а как самая реальная, самая прочная реальность» [Лей-дерман, Липовецкий 2001, с. 202 - 203]. Наблюдения исследователей подтверждаются в ходе лексикографического анализа языка писателя.
Библиографический список
1. Вельская Л.Л. «Жизнь - чудо из чудес...» (Миф и символ в поэзии А.Тарковского) // Русская речь. - 1994. - № 5. - С. 20 - 24.
2. Воронова Т.А. Словарь лирики А.А.Тарковского. Часть 1 (А - Йота). - Воронеж: Воронежский гос. ун-т, 2004. - 296 с.
3. Лаврин А.П. Примечания к изданию: Тарковский А. А. Собрание сочинений в 3 т. -М.: Художественная литература, 1991. - Т. 1. — С. 414 - 451.
4. Лейдерман Н.Л., Липовецкий М.Н. Современная русская литература: В 3 кн. Кн. 2: Семидесятые годы (1968 - 1986): Учебное пособие. - М.: Эдиториал УРСС, 2001. - 288 с.
5. Мансков С.А. Предметный мир поэзии А.Тарковского // Вестник Барнаульского гос. пед. ун-та. Сер.: Гуманит. науки. - Барнаул, 2001. - Вып. 1. - С. 63 - 69.
6. Мирошник Л.В. Метафоры времени в поэзии Арсения Тарковского // Лексико-грамматические инновации в современных славянских языках. - Днепропетровск, 2005. - С. 275 - 278.
References
1. Belskaya L.L. «Life is a miracle out of the miracles...»(Myth and symbol in A. Nark-ovsky's verse) // Russian speech. - 1994. - Vol. 5. - P. 20 - 24.
2. Voronova T.A. The vocabulary of A. A. Tarkovsky's verse. Part 1. - Voronezh, 2004. - 296
P-
3. Lavrin A.P. Comments to the edition: A.A. Tarkovsky. Collected works in 3 vol. - M., 1991,- Vol. 1.-P. 414-451.
4. Leiderman N.L., Lipoveysky M.N. Modern Russian literature. Book 2: The seventies (1968 - 1986).-M., 2001,-288 p
5. Manskov S.A. Material world of A. Tarkovsky's verse // Bulletin of Barnaul state teaching university. The Arts. - Barnaul, 2001. - Vol. 1. - P. 63 - 69.
6. Miroshnick L.V. Metaphors of time in Arseny Tarkovsky's verse // Lexical and grammar innovations in modern Slavonic languages. - Dnepropetrovsk, 2005. - P. 275 - 278.
