CC BY
54
сложилась в реальности, и стремится утвердить возможность рождения некой новой формы существования, с новыми закономерностями: «Речь здесь идет не о законах "нормальной", земной, биологической жизни, а о "противоестественных" законах макро- и микромира» [6]. Преображенский же занимается проблемой омоложения, он заботится «об улучшении человеческой породы». Непреложный закон природы - это старение и смертность человека, но герой Булгакова стремится опровергнуть его и сделать человека как биологический организм более совершенным. В обоих случаях учёный руководствуется убеждением, что разум дан человеку, чтобы изменить жизнь к лучшему.
Однако и в том, и в другом произведении сюжет строится таким образом, что рационализм героя приводит не к достижению благой цели, а к катастрофе. Как пишет известный исследователь булгаковского творчества В. Сахаров, «есть в фантастической прозе Булгакова неожиданная, глубоко спрятанная грусть, скептическая мудрость и трагизм» [7]. Трагизм этот связан не в последнюю очередь с несовпадением целей героев и тех результатов, к которым приводит их «чистый разум», способный бросить вызов самой природе. В «Собачьем сердце» Преображенский говорит Борменталю: «Вот, доктор, что получается, когда исследователь вместо того, чтобы идти параллельно и ощупью с природой, форсирует вопрос и приподымает завесу: на, получай Шарикова и ешь его с кашей!» [3, с. 133]. Если учесть, что сама по себе операция, проведённая Преображенским и Борменталем, является аллегорией революции, то герои сыграли «роль творцов антипреображения, то есть революции, в ходе которой над народом была проведена зловещая кровавая "операция"» [5, с. 29]. В этом аспекте перед нами снова проблема разума и его противопоставления природе, но уже в рамках социального эксперимента. Революция, с точки зрения Булгакова, является порождением самонадеянного разума, тогда как эволюция - это следование законам природы. Стремление разума победить эти законы и ведет к трагедии, как это показано и в «Роковых яйцах», и в «Собачьем сердце».
Причина такой ситуации видится писателю в том, что ум человека, с одной стороны, достигает грандиозной высоты в познании, а с другой стороны, он же оказывается ограниченным в том смысле, что учёный слишком узко понимает значение своего эксперимента: рассматривает лишь его научную сторону и не предвидит социальных последствий. Получается, что разум, стремящийся лишь «ввысь», становится не спасительной (как было в «Записках юного врача»), а губительной силой.
С этой точки зрения к повестям «Роковые яйца» и «Собачье сердце» примыкает и «Морфий». Здесь в качестве одного из проявлений силы человеческого разума и его возможностей рассматривается изобретения одного из сильнейших лекарств - морфия. Первоначально доктор Поляков, герой произведения, пишет о нём как о чудодейственном средстве, способном избавить человека не
только от физической, но и от душевной боли. Это доказательство достижений человека, способного с помощью завоеваний разума преодолеть несовершенство природы. Но впоследствии, уже страдая от страшной наркотической зависимости, герой с горечью и трагическим отчаянием сетует: «Изобрели морфий, вытянули его из высохших, щёлкающих головок божественного растения, ну так найдите же способ и лечить без мучений» [1, с. 488]. Возможности разума человеческого оказались небезграничными: изобретение его стало не только инструментом борьбы со злом - болезнью, но и источником новой болезни - нового зла, и человек не нашёл способа его победить. Следовательно, человек стал жертвой собственного разума, его стремления к изменению закономерностей бытия. Учитывая эту мысль, мы можем утверждать, что «Морфий», который иногда относят к «Запискам юного врача», на самом деле по своему идейному «заряду» весьма далёк от этого цикла. В отношении проблемы разума он гораздо ближе к написанным ранее повестям «Роковые яйца» и «Собачье сердце».
Список литературы
1. Булгаков М.А. Морфий // Булгаков М.А. Белая гвардия. Жизнь господина де Мольера. Рассказы. Минск: Мастацкая лггаратура, 1985. - С. 468 - 497.
2. Булгаков М.А. Полотенце с петухом // Булгаков М.А. Белая гвардия. Жизнь господина де Мольера. Рассказы. Минск: Мастацкая лггаратура, 1985. - С. 409 - 420.
3. Булгаков М.А. Собачье сердце // Булгаков М.А. Из лучших произведений. М.: ИЗОФАКС, 1993. - С. 57-149.
4. Булгаков М.А. Тьма египетская // Булгаков М.А. Белая гвардия. Жизнь господина де Мольера. Рассказы. Минск: Мастацкая лггаратура, 1985. - С. 448 - 456.
5. Лосев В. Вещие сны // Булгаков М.А. Из лучших произведений. М.: ИЗОФАКС, 1993. - С. 5-52.
6. Панфилов А.Ю. Булгаков и Эйнштейн (о повести «Роковые яйца) [Электронный ресурс]. Режим доступа:
http ://samlib.ru/p/panfilow_aJ/panorama. shtml (дата обращения: 16.03.2015).
7. Сахаров В. Сатира должна идти до конца [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www .bulgakov.net.ru/llb-ar-author-122/ (дата обращения: 16.03.2015).
8. Тютчев Ф.И. Стихотворения. Письма. Воспоминания современников. М.: Правда, 1988. - 480 с.
9. Шор Г.А. Рецепция «Фауста» И. В. Гёте в повести М.А. Булгакова «Роковые яйца» // Известия Уральского государственного университета. Серия 2. Гуманитарные науки. 2007. № 53. Выпуск 14. - С. 4451.
АНТРОПОНИМИЧЕСКОЕ ПРОСТРАНСТВО РОМАНА Ф. М. ДОСТОЕВСКОГО
«БРАТЬЯ КАРАМАЗОВЫ»
Свотина Кристина Викторовна,
студентка 6 курса направления подготовки «Филология», Научный руководитель: кандидат пед. наук, доцент
кафедры филологических дисциплин и методик их преподавания
Картавая Юлия Константиновна Евпаторийский институт социальных наук (филиал), ФГАОУ ВО «КФУ им. В. И. Вернадского»
АННОТАЦИЯ.
В статье рассматривается антропонимы персонажей в романе «Братья Карамазовы». Антропонимы представляют собой сложное явление, проявляющиеся себя по-разному в зависимости от формы и значения. Рассмотреть
приемы имплицитной характеристики главных героев на основе форм имени собственного. Показать возможности для интерпретации потенциальной семиотики имен собственных в художественном тексте.
Ключевые слова: Ф. М. Достоевский, имя, роман «Братья Карамазовы», имена собственные, антропонимы. ABSTRACT.
The article discusses anthroponomy characters in the novel «The Brothers Karamazov». Anthroponomy represent a complex phenomenon that manifests itself in different ways depending on the shape and meaning. Consider methods of implicit characteristics of the main characters on the basis of the forms of a proper name. Show possibilities for interpreting the potential of semiotics proper names in a literary text.
Keywords: Fyodor Dostoyevsky, the name, the novel «The Brothers Karamazov», proper names, anthroponomy.
Постановка проблемы. В последние десятилетия активно развивается лингвистика художественного текста. В силу абсолютной антропоцентричности художественного текста, важнейшей его структурной категорией является категория «персонажа» («героя»). Соотнесенность имен и образа в творчестве Ф. М. Достоевского, интерпретация антропонимики романа «Братья Карамазовы», методика лингвистического анализа литературного текста - круг взаимосвязанных и недостаточно разработанных проблем.
В современных лингвистических исследованиях часто указывается на необходимость и целесообразность изучения ономастической лексики художественного текста, анализ которой приводит к пониманию идейного замысла произведения и индивидуальных особенностей языкового творчества писателя.
На сегодняшний день известны работы, посвященные различным вопросам лингвистического анализа художественного текста романа «Братья Карамазовы», в том числе: структурная организация романа Л. Н. Смирнова [8], особенности словоупотребления в романе В. А. Тумиманова [10], ономастическое пространство романа [7]. Как видим, работ, посвященных описанию поэтики имен собственных произведения немного.
Цель нашей статьи - провести комплексный анализ семантики и структуры антропонимического пространства романа Ф. М. Достоевского «Братья Карамазовы».
Актуальность данной статьи обуславливается из целесообразности изучения антропонимического пространства художественного произведения. В отборе использования антропонимической лексики проявляется специфика авторского идиостиля, поэтому изучение антропонимики романа «Братья Карамазовы» дает возможность полнее изучить вопрос о традиционном и новом в ономастическом языке писателя.
Изложение основного материала. Художественный текст располагает разнообразными средствами для обозначения и различия персонажей. К этому числу можно отнести и имена собственные. Имена собственные в художественном тексте значимы, выразительны и социально обусловлены. Антропонимы представляют особый интерес, поскольку их изучение функций дает возможности в раскрытии основной идеи, смысловых пластов произведения.
В тексте романа «Братья Карамазовы» нами обнаружено два типа литературных антропонимов (онимов): собственно, авторизованные имена, которые функционируют как номинации для художественно реальных денотатов, и антропонимы нулевой авторизации, к которым относятся имена реальных лиц, персонажей прецедентных текстов, которые по экстралингвистическим условиям закреплены в фоновых знаниях лингвокультурной общности. Последние входят в состав символов прецедентных феноменов.
Функционирование имен собственных в романе во многом определяется особенностями жанра. Одной из
черт данного произведения является отсутствие в нем явной авторской оценки событий и героев. Все это выражается при помощи многих средств и, конечно же, в том числе и ономастических.
В качестве антропонимов для обозначения и характеристики персонажей в романе «Братья Карамазовы» часто используются апеллятивные идентификаторы, которые называют действующее лицо по социальной роли, характеру семейных отношений, дают авторскую оценку.
В центре романа - история семьи Карамазовых. Символом данного произведения является оним Карамазовы. Выдуманные Ф. М. Достоевским фамилии соотносятся между собой в тексте на семантическом уровне: Карамазов, Смердяков, Верховцева, Самсонов.
Фамилию Карамазов рассматривают традиционно как производное слово от прилагательного карамазый, в основе которого два корня: тюркский кара - «черный» и русский маз- - «мазать» [4, с. 271]. Некоторые исследователи рассматривают компонент кара- (наказание), так как почти все члены семьи Карамазовых заслуживают наказание.
Существует еще одно распространенное пояснение этой фамилии Д. В. Каракозова, террориста-народника, который совершил покушение на царя, что впоследствии соотносится с замыслом Ф. М. Достоевского представить главного героя, Алексея Карамазова революционером. Это не раз отмечали литературоведы и лингвисты, занимающиеся изучением творчеством автора [7, с. 8].
Н. А. Баскаков предлагает другую интерпретацию фамилии Карамазов: Карамазов от gara - «смотреть», gara-maz - «не смотрящий» + ов. «maz» - тюркский аффикс причастия настоящего и будущего времени в отрицательной форме [1, с. 122].
Фамилия Карамазов принадлежит к категории литературных антропонимов, символический смысл которых относится к области, неизъяснимого, но поддающихся расшифровке при тщательном анализе. Таким образом, уже в самом романе фамилия Карамазов объединяет людей с черным началом.
Принятая семантика подтверждается значением фамилии сына Федора Павловича, лакея Смердякова Павла Федоровича. Такую говорящую фамилию от прозвища матери ему дал сам Карамазов. Изначально смердами называли крестьян-земледельцев в Древней Руси. Происхождение фамилии Смердяков происходит от существительного смерд - «человек из черни, подлый». Также, фамилия лакея унаследовала от прозвища Лизаветы Смердящей связь с запахом: «от смердеть - издавать сильный неприятный запах. Показ негативного отношения к крестьянину со стороны верхушки общества» [5, с. 172с.].
Само значение фамилии Смердякова раскрывается в тексте: «По-моему, старик действительно прозорлив; уголовщина пронюхал. Смердит у вас», - говорит один из персонажей романа [3, с 327 с.].
По нашему мнению, выбор писателем той или иной формы имени персонажа в качестве доминирующей поз-
воляет автору показать свою позицию по отношению к героям. Таким примером может служить авторское обозначение Алексея Карамазова в уменьшительной форме имени Алексей - Алеша. Здесь Ф. М. Достоевский использует только одну форму имени, акцентируя внимание читателя к свой симпатии к Алеше, юности и неопытности героя. Это отражается в именованиях, расширенных определенными типами - мой Алеша, мой юный Алеша, мой тихий Алеша [3, с. 405].
Имя Алексей греческого происхождения, в переводе с греческого «алексо защищать, предотвращать, отражать» [9, с. 35].
Следующий образ - старший сын Федора Павловича Карамазова - Дмитрий. Происходит от греческого «Димитриос / Деметриос» относящийся к Деметре - богине земледелия и плодородия [9, с. 104]. Т. А. Бондаренко показывает, что «в лексическом плане этимология отношения данного героя к языческой богине земледелия воплощается в архетипический образ необработанной стихийной силы, заключенной в характерных чертах персонажа» [2, с. 16].
Сам эпиграф к роману, который был взят из Евангелия от Иоаннна, упоминает пшеницу и землю: «Истинно, истинно говорю вам: если пшеничное зерно, павши на землю, не умрет, то останется одно; а если умрет, то принесет много плода». Имя старшего сына Дмитрия, связанное с землей несет двоякий смысл: с одной стороны, невозделанная земля - это хаос, с противоположной стороны - это сила, которая порождает жизнь, а значит, существует надежда на преодоление хаоса, на обретение гармонии, поэтому Митя и говорит героине романа: «... мы пойдем с тобою лучше землю пахать. Я землю вот этими руками скрести хочу. Трудиться надо, слышишь? Алеша приказал» [4, с. 168].
Авторское обозначение у Дмитрия Карамазова -Митя. Используя уменьшительную форму имени, Ф. М. Достоевский показывает свое сочувствие и сострадание к персонажу на фоне отрицательного восприятия Дмитрия большинством героев.
Наблюдения показали, что антропонимы, которые называют главных героев романа, функционируют как экспрессивно-стилистические средства, значение которых определяется содержательно-подтекстовой информацией.
Так, имена собственные (онимы) персонажей в речи автора полифункциональные. Они участвуют в создании авторской концепции героев, выражая авторскую оценку персонажей имплицитно.
В тексте романа «Братья Карамазовы» мы обнаруживаем трехсловные имена собственные, которые являются самой малочисленной группой. Это объясняет тот факт, что художественное действие развивается вокруг ограниченного числа лиц - основных, центральных персонажей, образам которых уделяется значительная часть внимания писателя. Так, трехсловная модель имя наречения нами была зафиксирована в 21 случае: Алексей Федорович Карамазов, Дмитрий Федорович Карамазов, Григорий Васильевич Кутузов, Ефим Петрович Поленов, Иван Федорович Карамазов [4, с. 105].
В целях выражения дополнительных коннотаций в тексте романа функционируют апеллятивы с пренебрежительно-уничижительным оттенком значения, определяемые как пейоративы: Алешка, Грушка, Митька, Ванька, Катька и др. В тексте: «Ах, поехал Ванька в Питер, Я не буду его ждать!» [3, с. 281].
При анализе выделено несколько способов образования сокращенных именований персонажей исследуемого романа:
1) полное имя + суффикс (Андрей - Андрейка, Алексей - Алексейчик);
2) начальные буквы имени + суффикс (Алексей -Алеша, Агафья - Агаша);
3) звуки из середины полного имени (Екатерина -Катя, Иван - Ваня);
4) конечные слоги имени (Анфимья - Фима) [4, с. 311].
Так, трехкомпонентная антропонимическая формула в «Братьях Карамазовых» - достаточно редкая модель именования персонажей, еще и в силу того обстоятельства, что она функционально связана с официальным этикетом, редко употребляется в живой разговорной речи и художественном тексте.
Вывод. Таким образом, используя в качестве доминирующего какой-либо вариант имени собственного героев, Ф. М. Достоевский отображает свое отношение к персонажам, показывает, что имя героя имеет большое значение для создания авторской концепции персонажа. Так, многие ономастические единицы, используемые Ф. М. Достоевским, приобретают определенную степень значимости только в контексте, как имя и отчество главы семейства Карамазовых.
В антропонимики изучаемого произведения на первый план выдвигается денотативное значение, соотнесенное с образом героя, как специально выделяемым, единичным.
Выраженной чертой многих имен собственных, как мы успели заметить, является не только отражение определенных черт, например, внешности или характера героя произведения, но и раскрытие какой-либо общей идеи, носителем которой является персонаж произведения.
Литература
1. Баскаков Н. А. К вопросу о классификации тюркских языков / Н. А. Баскаков // Отделение литературы и языка. - Т. XI. Вып. 2. - М., 1952. - С. 121134.
2. Бондаренко Т. А. Антропонимия романа Ф. М. Достоевского «Братья Карамазовы»: система, структура, функции. Автореферат дис. на соискание ученой степени кандидата филол. наук по специальности 10.02.01. - русский язык. - Тюмень: Тюменский государственный университет, 2006. -23 с.
3. Достоевский Ф. М. Полн. собр. соч.: в 30-ти т. / Ф. М. Достоевский. - Т.14: Братья Карамазовы. -Кн. Х^П. - Л.: Наука, 1976. - 623 с.
4. Достоевский Ф. М. Полн. собр. соч.: в 30-ти т. / Ф. М. Достоевский. - Т. 15: Братья Карамазовы. -Кн.1^. - Л.: Наука, 1976. - 511 с.
5. Иванов В. В. О композиционной роли фамилий героев у Ф. М. Достоевского / В. В. Иванов // Избранные труды по семиотике и истории культуры. Т. 2: Статьи о русской литературе. - М.: Языки русской культуры, 2000. - С. 105-109.
6. Макаров В. И. От Ромула до наших дней. Словарь лексических трудностей художественной литературы. / В. И. Макаров.- М.: Былина,1993. - 224 с.
7. Семенов А. Т. Функционирование онимастической лексики в художественном тексте и лексикографическое описание ономастикона романа Ф. М. Достоевского. Автореферат дис. на соискание ученой степени канд. филол. наук: спец.10.02.01. - М., 1996. - 16 с.
Смирнова Л. Н. Концепция благодеяния в идейно-художественном мире романов Ф. М. Достоевского: (от «Бедных людей» к «Преступлению и наказанию») / Л. Н. Смирнова // Литература в школе. - 2007. - № 2. - С. 8-12.
10. Суперанская А. В. Словарь русских личных имен / А. В. Суперанская. - М.: ООО «Фирма «Издательство АСТ», 1998. - 528 с.
11. Туниманов В. А. Рассказчик в «Беседах» Ф. М. Достоевского / В. А. Туниманов // Исследования по поэтике и стилистике. - 1972. - С. 87-162.
КАЗАХСКАЯ ЭМИГРАНТСКАЯ ЖУРНАЛИСТИКА
Туякбаев Габит,
кандидат филологических наук, заведующий кафедрой казахского языка и литературы и журналистики
Кызылординского государственного университета имени Коркыт Ата
Резюме
В данной статье автор рассматривает некоторые вопросы истории казахской эмигрантской журналистики. Говоря об эмигрантской журналистике, автор разграничивает понятия диаспора, эмигранты, ирреденты.
Особое внимание в статье уделяется редакторской, издательской деятельности видного казахского политического и общественного деятеля М. Шокай, которого считают основателем казахской эмигрантской журналистики.
В статье анализируется ряд изданий, выпускавшихся и выпускаемых сегодня за рубежом на казахском языке, -содержание публикуемых в них материалов, идейная направленность этих средств информации, их роль в жизни казахской эмиграции.
Ключевые слова: журналистика, радио, периодическое издание, газета, журнал, эмигрант, диаспора, ирредент, свобода, независимость, язык, культура, обычаи, традиции, информационные средства.
По мнению исследователей в настоящее время в более чем сорока странах мира проживают около трех с половиной миллионов казахов. Их выезд за пределы исторической Родины был обусловлен разными причинами и обстоятельствами.
Как известно, политическая наука, исследуя процессы выезда казахов за границу, использует такие понятия, как диаспора, ирредент и эмигрант.
Диаспора - это насильственное переселение какой-либо части народа в другую страну по экономическим, географическим и политическим факторам [1, 239]. Эмигрант же был вынужден покинуть Родину в связи с политическими, экономическими, религиозными и другими проблемами [2, 162], ирредентами называют ту часть народа, которая проживает на своей исторической родине, но по определенным политическим обстоятельствам эта территория вошла в состав другого государства.
Если говорить об этих определениях применительно к казахскому народу, то к ирредентам можно было бы отнести казахов, проживающих в Астраханской, Оренбургской, Курганской, Омской областях, в Алтайском крае Российской Федерации, в Алтайской, Тарбагатай-ской, Илийской областях, Кульджинском крае Китая, в регионе Баян Олгий Монголии, в Сырдарьинском, Чирчик-ском, Кызылкумском, Мырзашольском районах Узбекистана. Тех казахов, которые по политическим, историческим и другим причинам проживают за границей, также тех, которые были вынуждены переселиться из Китая, Монголии в европейские государства, вернее было бы называть эмигрантами.
Российские ученые разграничивают понятия диаспора и миграция. К примеру, В.Тишков считает: «Диаспора - это люди, переселившиеся под политическим воздействием, в миграции преобладают социальные мотивы» [3, 42-63]. А. Зеленин высказывает следующую точку зрения: «Выехавшие из России до 1917 года являются мигрантами, те же, кто выехал после 1917 года, - эмигранты. Эти люди сформировали русскую диаспору начала 20 века» [4,30].
За последние 20 лет в связи с приобретением независимости в истории, культурологии, этнографии, философии, литературоведении, лингвистике начались работы по исследованию быта, этнографии, языка, литературы наших зарубежных соотечественников.
Эту важную проблему в национальной науке не оставили без внимания и наши ученые, исследующие историю журналистики.
Так, важный вклад в изучение данной проблемы внесли работы Р.Ш. Нуриден («Международная радиожурналистика», Алматы.2012), Р.Шарипкызы («Зарубежные радиостанции на казахском языке», Алматы.1997), Д. Баймолда («Радио «Азаттьщ». История и опыт», Ал-маты.2009), Н. Омашева и Ш. Бегимтаевой («Современная зарубежная журналистика», Алматы.2000), посвященные зарубежным информационным средствам на казахском языке. По данной проблеме защищен и ряд кандидатских диссертаций.
Но нельзя сказать, что вопрос о зарубежных казахских изданиях изучен полностью. В истории журналистики есть вопросы, которые требуют дальнейшего изучения и исследования. Одним из них является - казахская эмигрантская журналистика.
Первой работой, посвященной изучению этой темы является монография «Элем таныган т^лга» доктора исторических наук, профессора К. Есмагамбетова («Знаменитая личность», Алматы,2008).
Политическая наука определяет статус наших соотечественников, проживающих за рубежом, как диаспора, эмигранты и ирреденты. В современной науке, а именно в изучении истории журналистики, существует необходимость в определении и статуса эмигрантских изданий и изданий, выпускаемых на казахском языке за рубежом.
Мы не можем все зарубежные казахскоязычные издания отнести к эмигрантским.
История казахской эмигрантской периодической печати связана непосредственно с именем Мустафы Шо-кай. Еще до своей эмиграции он осознал важную роль газет и журналов в политической борьбе, поэтому он принимал активное участие в выпуске и определении идейной
