CC BY
306
УДК 130.2
Т.А. Титова
АНТРОПОМОРФИЗМ И АНТРОПОЦЕНТРИЗМ КАК ВОЗМОЖНОСТЬ СОХРАНЕНИЯ ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО В СИТУАЦИИ ПОСТЧЕЛОВЕЧЕСТВА
Статья посвящена проблеме антропоморфизма и антропоцентризма. Проблема антропоморфизма рассматривается как некоторый срез, развитие проблемы антропоцентризма. Делается акцент на продуктивности исследования антропоморфизма при анализе перспектив развития общества в его движении к постчеловеческому состоянию.
Ключевые слова: антропоморфизм, антропоцентризм, идея «смерти человека», механистический принцип освоения мира, ноосфера как реальность.
Titova Tatyana Aleksandrovna Anthropomorphism and anthropocentrism as possibility to save values of human being in the post-human condition
Article is devoted an anthropocentrism and anthropomorphism problem phenomena. The anthropomorphism is considered as a derivation of an anthropocentrism problem. The analysis of the anthropomorphism phenomenon is to be fruitful when society faces the posthuman situation.
Keywords: Anthropomorphism, anthropocentrism, idea of "death of the person», a mechanistic principle of the world’s development, a noosphere as a reality.
Проблема антропоморфизма сегодня становится весьма актуальной. Возможно, это связано с общей антисциентистской установкой, которая становится все более распространенной и даже на-лагает свой отпечаток на взаимоотношения естественнонаучного и социогуманитарного знания, когда, по словам Лиотара, гуманитаристика начинает вести за собой ситуацию в науке. Конечно, надо понимать это не буквально. Одним из знаков такого пути развития научного знания становятся антропоцентристски ориентированные концепции, составляющей которых иногда является и обращение к антропоморфизму. Однако эти обращения часто носят довольно произвольный и поверхностный характер. «... распространенным средством самоидентификации ученых становится ссылка на антропоцентрическую парадигму исследований. ... отсылки подобного рода являются не чем иным, как важнейшим средством интродукции в научный контекст, указанием на научный канон, способствующим экономии усилий в части обоснования связи предметного поля исследования с объектом и методами, а также характера постановки проблемы» [1]. Разговоры об антропологическом Ренессансе, об антропоцентристском типе мышления сегодня слышны все чаще и чаще.
«Антропоцентризмом в философии принято называть характерное для западного типа обществ мировоззрение, противостоящее в части обоснования места человека в мире космоцентризму и теоцентризму. Его появление связывают с определенным историческим временем — эпохой Возрождения (хотя многие исследователи усматривают корни антропоцентризма и в античности). Представления о центральном положении человека в мире есть, с одной стороны, отрицание средневекового теоцентризма, с другой, — продукт новых экономических отношений самой эпохи. Это мировоззрение легло в основу классической рациональности и положило начало субъект-объектной схеме человеческого познания» [1]. Исходя из процитированного, мы можем предположить, что антропоцентризм фактически породил тип человека современной эпохи и создал возможность развиться научному типу рациональности.
Однако сама апелляция к антропоцентристской парадигме еще ничего не объясняет. Кроме того антропоцентризм - феномен ментальный, связанный с рациональной, в том числе и теоретической деятельностью. Человек - центральная фигура мышления о мире. В такой постановке многое меняется и можно смело сказать, что антропоцентризм как ментальная установка, центрирующая научное мышление, все еще нуждается в осмыслении, а не в простой апелляции и некритическом признании. Иначе эта апелляция и превращается в некоторый фантом, в игру, в более или менее удачный выверт. Необходимо понять что является некоторой «матрицей», по которой формируется это тип мышления. Такой матрицей, на наш взгляд, является антропоморфизм как принцип практического, подчас нерефлективного поведения. Это своеобразный культурный импринтинг, нерефлективный выбор модели поведения -
образование чрезвычайно устойчивых следов в психике, иногда даже после однократного переживания, который представляет собой форму очень быстрого и стойкого научения человека в некоторых ситуациях, связанных с выраженным нервноэмоциональным напряжением. Здесь работает механизм подражания, миметическая природа человеческого поведения. Проблемой выбора типа, образца подражания в процессе антропосоциогенеза занимался В.М. Вильчек. Он говорит о том, что изначально животное было прообразом такого поведения [2]. В.М. Вильчека как исследователя занимает начало истории, в этой связи он пишет о формировании сознания. Но сознание - это только один из механизмов социогенеза, также как и социогенез - один из механизмов (пусть базовый) формирования сознания. Он говорит о значении механизма подражания в процессе формирования сознания, причем указывает на то, что изначально человек берет модели поведения в природе, а уже потом начинает навязывать ей свою форму. Как утенок, который, вылупившись и увидев вместо своей мамы-утки кошку, может «подумать», что она, кошка, его мама и есть. Мама - это то, что первое движется. При такой постановке вопроса обнаруживается, что антропоморфизм изначально выступает как превращенная форма. Сначала человек подражал природе, потом заставил природу подражать себе, будучи уверенным, что природа именно так (антропоморфно) устроена. Можно предположить, что антропоморфизм - одна из первых культурных матриц формирования человеческого поведения (как у Деррида: первое - это всегда второе, а второе и есть первое), поведения человека не как зоологического индивида, а как культурного, социально организованного, собственно человеческого существа.
Вероятно, что именно в силу нерефлективности антропоморфизм и не был до сих пор предметом пристального научно-философского анализа. Явление это было как бы само собой разумеющимся и зачастую выводилось из антропоцентризма как ментальной формы, что, думается, не совсем правильно, так как практическая форма освоения мира, вероятно, более древняя, чем теоретический принцип.
Заметим, что антропоцентризм, вероятно, есть своеобразный результат оязыковления мысли, возникающей в ходе реализации некоторого практического способа поведения. Следовательно, он может являться выражением (может быть, теоретическим выражением) антропоморфизма как определенного типа поведения. Сошлёмся на авторитет конкретной науки - языкознания. Неслучайно исследования антропоморфизма, пусть и маргинальные, велись именно и преимущественно в языкознании, так как язык стал выраженным и наиболее явным пространством существования антропоморфных явлений. Антропоморфизм рассматривается чаще всего как форма речевого поведения, как языковой феномен, или как феномен, представленный в языке. Однако языкознание - это только пример, частный, хотя и яркий случай. Мы рассматриваем проблему, стоящую перед наукой как таковой, так как антропоцентристский поворот проявляется сегодня в науке в целом.
Обращение к логике языкознания позволяет нам предположить, что философским основанием раз-вертывания такого концептуального пространства будет то, что принято называть лингвистическим поворотом, который в свою очередь является завершением онтологического поворота в философии. «... язык отражает объективную действительность через внутренний мир человека (мотивы и цели его деятельности, ценностные ориентации и т.д.) и, отражая, часто трансформирует его сообразно им. С таким пониманием «человеческого» в языке связаны исследования картины мира (языковой картины мира), чаще наивной, теоретически подкрепляемые постулатом Протагора «Человек — мера всех вещей», где акцентируются антропоморфные свойства языка. По сути, здесь под антропоцентризмом языка понимается антропоморфизм» [1]. Вряд ли можно полностью согласится с данной формулировкой, так как в ней существует некоторая подмена понятий, стираются различия. К тому же мотивы, цели (если речь идет о целеполагании, а не просто о целесообразности, например, которая существует и в природе), ценности - это культурные и рациональные (или рационализированные) феномены. А вот целесообразность может проявляться и в практическом поведении (например, в антропоморфизме), а значит, обращение только к феномену внутреннего мира не вполне корректно. Точнее - недостаточно.
Надо сказать, что обращение к антропоцентризму сегодня выглядит несколько неожиданно в ситуации, которую принято характеризовать как «смерть человека». В условиях парадного шествия этой идеи, в ситуации, когда «человек умер», антропоцентристские и антропоморфистские рассуждения видятся очень двусмысленными. Однако, как нам кажется, в этом обращении есть большой практический, а не только теоретический смысл. Чтобы объяснить этот тезис, обратимся к концепции В.А.Кутырева, известного и последовательного критика, оппонента идей постмодернизма, который и породил идею «смерти человека». Кутырев довольно жестко замечает: все его похоронили, сейчас среди нас нет «человека». Позиции антропоцентризма, -морфизма близки ему и представляют для него не только культурную, но и теоретическую ценность.
Эпоха модерна породила механический тип связи. «Модернизм навязал определенный тип механизированной политики. В том смысле, что мы должны относиться к обществу так же, как части механизма относятся к нему целиком, как в раннем русском модернизме» [3]. Люди -части механизма, выходит, что они заменяемы, одинаковы. Механистический тип освоения мира привел к появлению идеи смерти человека, который уже в эпоху модерна был элиминирован из многих процессов. Можно предположить, что современная культура строится не по человеческому, а по грубому механическому, тоньше - компьютерному образцу. Отметим, что компьютер всё же создал человек, но Кутырёв подчеркивает факт «снятия», элиминировании человека в технике. Механический принцип опасен тем, что делает возможным отношение к человеку как объекту, которому навязывается некоторая чуждая субъективная модель поведения.
Говоря об элиминации человека из многих процессов, которые протекают в социуме, В.А. Кутырев говорит о трансформации идеи ноосферы. Он отождествляет её с техносферой, грозящей уничтожить само человечество: «Ноосфера как реальность - техносфера, которая губит и уничтожает все живое» [4]. Отметим важные для нас слова - «ноосфера как реальность», то есть автор не совсем отождествляет их, он говорит, что в реальности так произошло, идея не реализована в ее полноте.
В.А.Кутырев предложил проект организации философской помощи при духовных кризисах личности («Софиотерапия»). Работы Кутырева отличаются критическим отношением к технологизации жизни и драматическим восприятием перспектив человека в XXI веке. Автор развивает идею того, что «общей причиной глобального кризиса человечества является обострение противоречия между естественным и искусственным и формирование на Земле «постчеловеческой» реальности. Предотвращение его перерастания в катастрофу обуславливается нашей способностью сдерживать экспансию техники, сохранить нишу природного бытия. Исследуются опасности космизации Земли, амбивалентность надежд на ноосферу и бессмертие, постмодернистская трансформация духа в разум и культуры в «тектуру». Для выживания «традиционного человека» необходимо соблюдение границ творческой деятельности, при этом социальным ориентиром должно быть не закрытое или глобальное, а устойчивое общество. Кутырёв разрабатывает концепцию коэволюции естественного и искусственного миров, ставит вопрос о необходимости сопротивления дискредитации бытия и тенденциям замены онтологиии «нигитологией», выдвигает идею союза философии с религией в защиту гуманизма против «свободы» научного разума» [5]. И здесь опять возникнет вопрос: коэволюция? - да, но что встанет рядом с чем? Это только в математике от перестановки мест слагаемых сумма не меняется. В гуманитаристике - очень даже меняется. Будет ли мир строиться по человеческой мерке (антропоморфно), или человек будет воплощать некоторые техническое сценарии? Возникающий вопрос как раз и говорит о том, что В.А.Кутырев, вероятно, вполне сознательно не договаривает нечто. И это неслучайно, так как в доведении идеи до логического конца он будет вынужден быть еще более радикальным.
Данная проблема вовсе не носит отвлеченного характера, смена образца поведения -явление не новое. Надо вернуться к проблеме культурно-исторического импринтинга. Современное общество не диктует нам свои правила и законы. В мире существует множество
«разветвлений» и «уходов» от привычного и цивилизованного восприятия. Человек может быть «любым», двигаться в любом направлении, руководствоваться любой моделью поведения, «человек умеет производить по меркам любого вида и всюду он умеет прилагать к предмету присущую мерку» [6]. В качестве примера можно говорить о печально известном феномене «детей маугли». Дети-маугли; люди, «выращенные» не в человеческом обществе. «Дети джунглей («Маугли», «Феральные люди») — человеческие дети, которые жили вне контакта с людьми с раннего возраста и практически не испытывали заботы и любви со стороны другого человека, не имели опыта социального поведения и общения. Такие дети, оставленные родителями, воспитываются животными или живут в изоляции» [7]. Феномен детей-маугли -иллюстрация того, что человек вовсе не рождается Homo sapiens. Его уникальные качества, отличающие «венец творения» от животных, это во многом - продукт воспитания. Всё зависит от того, где и как человек будет развиваться, какую «матрицу» своей жизни он выберет или присвоит (последнее важно, так как дети-маугли не выбирали этот тип поведения. Они просто другого не знали).
Феномен детей-маугли представляют большой интерес для исследователей — психологов и социологов. Воспитанные животными дети проявляют (в пределах физических возможностей человека) поведение, свойственное их приемным родителям, например, страх перед человеком. У этих детей своё познание мира, иное освоение действительности. Подобные примеры свидетельствуют о том, что только в человеческом обществе человек может стать и будет Человеком. В свою очередь это говорит нам о том, что антропоморфизм как определенный тип практического поведения сегодня не только не должен изживаться в практической жизни и в теории, но необходим как один из немногих способов сохранения человеческой природы в условиях надвигающейся неопределенности постчеловеческого состояния.
Литература
1. Бугорская Н. В. Антропоцентризм как категория современного языкознания / Н.В.Бугорская // Вопросы психолингвистики. 2004. - № 2. - С. 18-25.
2. Вильчек В.М. Алгоритмы истории. — М.: Издательство «Прометей», 1989.
3. Доманска Эва. «Философия истории после постмодернизма» / Эва Доманска; пер. с англ. М.А.Кукарцевой. — М.: «Канон+» РООИ «Реабилитация», 2010. — 400 с. гл. Артур Данто. - С. 244.
4. Кутырев В. А. «Дух нашего времени» // Общественные науки и современность. 1996. № 4. - С. 133140.
5. Словари и энциклопедии на Академике / Большая биографическая энциклопедия / Кутырев В.А. [Электронный ресурс]. - Режим доступа: dic.academic.ru. - (дата обращения: 5.05.2011).
6. Маркс К. Экономическо-философские рукописи 1844 г. // Маркс К., Энгельс Ф. Из ранних произведений. М., 1956. С. 517.
7. Дети джунглей. [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://ru.wikipedia.org >
тетк1/Дети_джунглей. - (дата обращения: 4.06.2011).
»«< ■«< — >«■
