CC BY
14DOI: 10.26086/NK.2020.57.3.007 УДК 78.071.1
© Сюй Цзиня, 2020
Российский государственный педагогический университет им. А. И. Герцена
(Санкт-Петербург, Россия), аспирантка кафедры музыкального воспитания и образования
Института музыки, театра и хореографии
E-mail: 412670031@qq.com
АНТОН РУБИНШТЕЙН — АВТОР ФОРТЕПИАННЫХ НОКТЮРНОВ
(К ВЫХОДУ В СВЕТ АЛЬБОМА «РУССКИЙ ФОРТЕПИАННЫЙ НОКТЮРН» ТЕТРАДЬ 2)
В центре внимания автора статьи — фортепианные ноктюрны А. Г. Рубинштейна в контексте творчества композитора и эволюции жанра. Несмотря на то, что имя А. Г. Рубинштейна прочно закрепилось в истории русской музыки, его творчество остается во многом неизвестным широкому слушателю. Между тем в 2019 году под редакцией Р. Глазуновой был впервые издан сборник, включающий 11 ноктюрнов А. Г. Рубинштейна, который приоткрыл дверь в художественный мир этого великого и талантливого пианиста, педагога и композитора.
Основная цель настоящей работы — обзор композиционных и исполнительских особенностей ноктюрнов А. Г. Рубинштейна.
Выявлены главные качества Рубинштейна-пианиста, кратко представлена эволюция его фортепианного стиля. 11 ноктюрнов демонстрируют основные черты его стиля. Произведения проанализированы с точки зрения исполнительских и методических особенностей. Выделяются области влияний творчества композиторов-романтиков (Дж. Фильда, Ф. Шопена, Ф. Мендельсона, П. И. Чайковского) на ноктюрны А. Г. Рубинштейна. Сделан вывод о том, что включение фортепианных ноктюрнов композитора в современный концертный и педагогический репертуар станет важным шагом к более глубокому осмыслению его творчества.
Ключевые слова: А. Г. Рубинштейн, ноктюрн, жанр, фортепиано, романтизм, фортепианный репертуар
© Xu Jingya, 2020
Herzen State Pedagogical University of Russia (Saint-Petersburg, Russia), Postgraduate Studen of the Department of Music Education and Training at the Institute of Theater, Music and Choreography
ANTON RUBINSTEIN — AUTHOR OF PIANO NOCTURES (FOR THE RELEASE OF THE ALBUM «RUSSIAN PIANO NOCTURNE», NOTEBOOK 2)
The author of the article focuses on A.G. Rubinstein's piano nocturnes in the context of the composer's work and the evolution of the genre. Despite the fact that the name of A.G. Rubinstein is firmly entrenched in the history of Russian music, his work remains largely unknown to a wide audience. Meanwhile, in 2019, under the editorship of R. Glazunova, a collection was first published, including 11 nocturnes by A. G. Rubinstein, which opened the door to the artistic world of this great and talented pianist, teacher and composer.
The main goal of this work is to review the compositional and performing features of A. G. Rubinstein's nocturnes. The main qualities of Rubinstein as a pianist are revealed, the evolution of his piano style is briefly presented. 11 nocturnes showcase the main features of his style. The works are analyzed from the point of view of performing and methodological features. Areas of influence of the work of romantic composers (J. Field, F. Chopin, F. Mendelssohn, P. I. Tchaikovsky) on A. G. Rubinstein's nocturnes are highlighted. It is concluded that the inclusion of the composer's piano nocturnes in the modern concert and pedagogical repertoire will be an important step towards a deeper understanding of his work. Key words: A. G. Rubinstein, nocturne, genre, piano, romanticism, piano repertoire
Ноктюрн — чрезвычайно привлекательный и потому на протяжении многих лет востребованный жанр. Путь его развития долог и тернист: заявив о себе еще в религиозной музыке средневековой Европы, он перешел в рус-
ло светского искусства только в XVIII веке. На XIX столетие приходится расцвет жанра: закрепилось современное понимание ноктюрна как лирической миниатюры (он стал «визитной карточкой» эпохи). В России этот жанр зародился и
получил распространение в первые десятилетия XIX века. Но если примеры претворения жанра в западной традиции достаточно широко известны (ноктюрны Дж. Фильда, Ф. Шопена, Ф. Листа, Ф. Мендельсона, К. Дебюсси), то русские ноктюрны нередко остаются в тени западных образцов (за исключением, конечно, ноктюрнов М. И. Глинки и П. И. Чайковского). Такая судьба постигла «Русские фортепианные ноктюрны» А. Г. Рубинштейна. Между тем в них автор вступает в увлекательный диалог с западной традицией жанра, проследить который — отдельная исследовательская задача (этот вопрос будет затронут в данной статье лишь косвенно).
Но и в целом фортепианное творчество композитора остается в России незаслуженно забытым. Можно только сожалеть, что сочинения русского композитора в наши дни редко звучат на концертной эстраде. «Несправедливому забвению предается большой пласт русской фортепианной музыки, — замечает М. Смирнова. — Так, сочинения Рубинштейна, некогда входившие в репертуар едва ли не каждого консерваторского студента, пребывают в забвении» [7, с. 10]. Что касается китайских слушателей, то они знакомы с сочинениями А. Г. Рубинштейна благодаря просветительской деятельности американского пианиста Д. Бановеца. Но и в Китае на фортепианных концертах, на занятиях музыкальных педагогов сочинения эти фигурируют крайне редко.
Создавая своеобразную антологию русского ноктюрна, Р. Глазунова — составитель издания «Русский фортепианный ноктюрн: Произведения русских композиторов Х1Х-ХХ веков: в 3-х тетрадях» [2] — отобрала из множества сочинений композиторов XIX столетия лучшие образцы жанра. В первую тетрадь вошли сочинения таких выдающихся мастеров как М. И. Глинка, М. А. Балакирев, Дж. Фильд, А. П. Бородин, А. Гензельт, Н. А. Римский-Корсаков, С. В. Рахманинов и др. Р. Глазунова не обошла вниманием и русских музыкантов-любителей — А. Ли-зогуба, Д. Веневитинова и др. Особый интерес в рамках настоящего исследования представляет вторая тетрадь названного издания, которая содержит все одиннадцать ноктюрнов А. Г. Рубинштейна (включая изданный ранее G-dur' ный), из которых два написаны для фортепиано в четыре руки. Издание всех ноктюрнов композитора, несомненно, послужило стимулом к возрождению традиций их исполнения учащимися и концертирующими пианистами, а также стало драгоценным источником для дальнейшего исследования
его творчества. Данная статья — один из важных шагов в этом направлении.
Путь к созданию оригинальной, и в то же время соответствующей авторскому замыслу интерпретации ноктюрнов А. Г. Рубинштейна, может быть преодолен при условии понимания его исполнительского стиля. Пианистический талант А. Г. Рубинштейна отличает особое отношение к звуку. «У Рубинштейна был пианистический "голос" необыкновенного обаяния» [4, с. 157] — пишет Г. Коган. Слушателей неизменно поражало умение пианиста бесконечно «длить» мелодическую линию. Впоследствии это уникальное, характерное для русской фортепианной школы качество, унаследовал от А. Г. Рубинштейна С. В. Рахманинов.
С другой стороны, для исполнителя ноктюрнов А. Г. Рубинштейна важно проследить эволюцию его композиторского стиля. По наблюдению Л. Баренбойма, если в раннем творчестве преобладает экспозиционное изложение, то с течением времени А. Г. Рубинштейн «в своих фортепианных миниатюрах значительно большее внимание уделяет разработке и развитию тематического материала. Высказав ту или иную мысль, он стремится показать ее различные смысловые оттенки» [1, с. 308].
Составитель сборника Р. Глазунова отмечает, что характер и жанровые особенности ноктюрнов Рубинштейна в какой-то мере зависят от того, кому они посвящены. «У композитора крайне редко встречаются произведения без посвящения, и, если собрать всех адресатов рубинштей-новских посвящений, выстроится характерная галерея образов второй половины XIX века, здесь будут и именитые сановники, и представители творческой богемы, и молодые ученики и ученицы» [3, с. 153].
«Ноктюрн на воде» ор. 9 № 21 (тональность A-dur, темп Moderato) — раннее юношеское произведение композитора. Салонная музыка, полная свежести, искрящейся шалости, сочетает напевность с танцевальностью. Как известно, в области песни русские композиторы умели творить чудеса. Обе партии по сложности равноценны и ориентированы на любительский уровень владения инструментом. Немалый интерес в ноктюрне представляет фортепианная каденция, в которой, по традициям исполнительского искусства того времени, пианисту представлялась возможность проявить свое искусство импровизатора.
Два ноктюрна ор. 10 написаны в сложной трехчастной форме, они искренни, непосредственны, свободны от виртуозности и блестящих эффектов. Созданные девятнадцатилетним ком-
позитором (1848 год), сочинения эти знаменуют новый этап в его творчестве. Они отражают жизнелюбивые порывы, мечтания, томления и надежды. Нельзя не согласиться с составителем сборника, что сочинения эти похожи на филь-довские классические образцы жанра [3, с. 152]. Однако, на наш взгляд, уже в этих ранних рубин-штейновских пьесах есть заметные индивидуальные отличия от Фильда в характере изложения. В частности, для них типичны резкие контрасты частей, чего еще не было в ноктюрнах «раннего» Фильда.
Ноктюрн Ges-dur ор. 28 № 1 продолжает линию лаконичных несложных миниатюр композитора. Как и ноктюрны ор. 10, это сочинение вполне доступно для исполнения детьми, оно могло бы обогатить педагогический репертуар, в том числе и китайских учащихся. В основу ноктюрна положена изумительная проникновенная мелодия широкого дыхания. Задача пианиста — ощутить и передать в своем исполнении это непрерывно льющееся движение музыки.
Ноктюрн ор. 44 № 5, созданный уже зрелым мастером в 1860 году, был включен композитором в фортепианный цикл «Петербургские вечера». Образы шести пьес цикла были навеяны впечатлениями А. Г. Рубинштейна от музыки Р. Шумана. В «Петербургские вечера» входят и другие пьесы с жанровым названием, такие как Романс, Скерцо, Молитва (Preghiera), Экспромт. Трактовка Ноктюрна зависит от его места в цикле. Ноктюрн расположен между импровизационным, активным, ритмически прихотливым Экспромтом и бурным, драматичным Appassionato. Он выполняет в драматургии всего сочинения роль лирического центра.
Нелишне вспомнить, что Романс из «Петербургских вечеров» изначально был задуман как вокальное произведение, а впоследствии многократно и с огромным успехом исполнялся Рубинштейном в фортепианном переложении. Это лишний раз доказывает, насколько тесно сплетены в наследии российского мастера вокальное и фортепианное начала, что имеет непосредственное отношение и ко всем ноктюрнам Рубинштейна.
В целом, Ноктюрн ор. 44 № 5 отличает непостоянство, причудливость, обилие неожиданных фактурных, ритмических, гармонических преобразований. Все это сближает произведение с жанром каприччио. Каприччиозность и фанта-зийность не чужды Рубинштейну-миниатюристу, как и его замечательным предшественникам: Р. Шуману — автору захватывающих фантазийных пьес, Ф. Мендельсону — создателю оригинальных каприччио.
Ноктюрн ор. 69 № 2 G-dur лаконичен, выразителен и поэтичен. В нем композитор синтезирует жанровые признаки ноктюрна и песни без слов, из-за чего музыкальный материал вполне мог бы послужить основой для вокального произведения. Благодаря ясности и простоте изложения, отсутствию больших технических трудностей, сочетающемуся с глубоким содержанием, это сочинение может украсить как программы учащихся музыкальных школ, так и репертуар профессиональных исполнителей. Напомним, что в период написания данного произведения А. Г. Рубинштейн занимал пост директора консерватории, руководил Русским Музыкальным Обществом, вопросы фортепианного преподавания, расширения диапазона программ учащихся сильно его занимал.
Ноктюрн ор. 71 № 1 (As-dur) носит пре-людийный характер. Эта миниатюра по уровню художественных и пианистических трудностей также вполне доступна для учащихся музыкальных школ. Во времена А. Г. Рубинштейна данный ноктюрн (равно как и предшествующий) часто исполнялся в России любителями музыки. Мелодия начинается с выразительного восходящего хода на малую сексту, что характерно для русской романсовой лирики. Фактура сопровождения арфообразна. Перед юным пианистом встает задача создания волнообразной динамики и исполнения на одном дыхании. Значительный шаг вперед ученик может сделать также в области овладения педализацией, обогащающей как фактуру, так и колорит. Это подготовит юного пианиста к исполнению сочинений с аналогичной фактурой западноевропейских композиторов-романтиков, в первую очередь — Ф. Шопена.
Средняя часть Più mosso изложена в характерной для Рубинштейна достаточно плотной, насыщенной аккордовой фактуре. Самое главное здесь — свободная, «дышащая» рука. Здесь музыка становится более взволнованной, напряженной. По романтически восторженному настрою она имеет немало общего с миниатюрами П. И. Чайковского.
Ноктюрн ор. 75 № 8 (G-dur), входящий в цикл музыкальных портретов «Петергофский альбом», также относится к числу доступных в художественном и исполнительском отношении миниатюр композитора. Жозефина Верт-геймштейн, которой Рубинштейн посвятил свою пьесу, была хозяйкой известного венского салона. В данном ноктюрне ярко выражено декоративное начало. Темп исполнения — Moderato assai, размер 6/8 придают музыке танцевальный
характер. Эта пьеса оживленная, наполненная чувством, о чем свидетельствует авторская ремарка con espressione.
Сам портретный жанр в музыке предполагает мысленное создание определенной программы, которая может помочь ученику в художественном воплощении содержания пьесы. Исполняя данный ноктюрн, можно представить себе образ красиво одетой хозяйки салона, которая появляется перед гостями и оживленно обменивается с ними краткими любезными приветственными репликами и взаимными поклонами. Для наглядности рекомендуем подобрать педагогу соответствующие живописные иллюстрации. Подобная творческая работа развивает фантазию ученика и способствует его эмоциональному раскрепощению.
В исполнении Ноктюрна ор. 75 № 8 известную техническую трудность представляют скачки на октаву вниз в басу, которые должны звучать грациозно и элегантно, поэтому готовиться к ним следует заранее. «Аккорд должен быть готов в представлении играющего уже перед раскрытием руки» [6, с. 191], — подчеркивает В. Сафонов. По его свидетельству, названный прием «составлял тайну несравненной красоты звука в аккордах Антона Рубинштейна» [6, с. 191] (исполнительское мастерство А. Г. Рубинштейна Сафонов имел счастье в течение долгих лет наблюдать).
Ноктюрн ор. 109 Es-dur входит в цикл «Музыкальные вечера», который содержит девять разнохарактерных, достаточно сложных виртуозных пьес. По сравнению с другими ноктюрнами это сочинение предъявляет исполнителю высокие пианистические требования. Неслучайно оно посвящено композитором одаренной пианистке-виртуозу Анне Мелиг, игра которой восхищала публику свободным владением различными видами фортепианной техники, а также певучей кантиленой.
Ноктюрн, исполняемый в темпе Andante, развернут, в нем широко представлены элементы вариационного развития, разнообразие динамических эффектов. Мелодия Cantabile (sempre ben legato e con molto espressione) вначале разворачивается на фоне насыщенного, прихотливого в гармоническом и ритмическом отношениях аккордового аккомпанемента. Текучесть музыки создает возникающая между мелодией и аккомпанементом полиритмия. Следует подчеркнуть, что необычайно артистичное, чарующее исполнение А. Г. Рубинштейном произведений подобного склада неизменно приводило публику в восторженное состояние. Как отмечает Коган, «под
его пальцами мелодия пела с проникновенной задушевностью, рождавшей взволнованный отклик в сердцах. В этой черте нетрудно узнать давнюю традицию русского, глинко-фильдовского пианизма» [4, с. 157]. Для того, чтобы приблизиться к этому неповторимому качеству рубинштейнов-ской игры, важно активизировать в первую очередь воображение, чуткость слуха.
Ноктюрн ор. 118 № 5 (As-dur) как и предшествующий, безусловно, относится к числу эффектных, бравурных концертных пьес. Пьесу отличает торжественный приподнятый эмоциональный тон. Мелодия, исполненная патетики, декламационна (mp, espressivo), аккордовое сопровождение усиливает ее возвышенный характер. Исполняя данную пьесу, пианист может позволить себе полностью эмоционально раскрепоститься, играть рискованно, «на грани», не боясь преувеличений — таков характер рубинштейнов-ской музыки. Можно полагать, что беспредельной свободой отличалось и авторское исполнение данной пьесы.
Как полагал А. Корто, «лучшее средство стимулировать прогресс учеников состоит в том, чтобы всегда вовремя предусмотреть в плане их работы изучение какого-нибудь произведения, степень трудности которого была бы определенно выше всего того, что они знали до сих пор. <...> Не следует, однако, настаивать на безупречном исполнении этих "слишком трудных" произведений, частая смена которых весьма целесообразна» [5, с. 96]. Однако зачастую подобрать подобное произведение бывает далеко не просто в связи с тем, что в отношении большинства фортепианных шедевров сложились устойчивые исполнительские стереотипы.
Что касается сочинений Рубинштейна, то они практически неизвестны, что раскрепощает исполнителя и расширяет допустимые границы индивидуальной художественной интерпретации. Благодаря эмоциональной безыскусности, непосредственности, красочности и преобладающей пианистической простоте музыки композитора, ее изучение может способствовать закономерному и обусловленному переходу юных пианистов на новый, более высокий репертуарный уровень.
Подводя итог, отметим, что А. Г. Рубинштейн внес немало нового в становление жанра ноктюрна на русской почве. В педагогической практике Китая фортепианные миниатюры Рубинштейна (в том числе его замечательные ноктюрны) также могут занять достойное место. Они способны обогатить программы учащихся и способствовать их художественному и техническому росту.
Примечания 1 Составитель сборника «Русский фортепианный ноктюрн» использует так называемую новую нумерацию, которая была введена Рубинштейном в 1848 году после изъятия на границе всех созданных им сочинений.
Литература
1. Баренбойм Л. Антон Григорьевич Рубинштейн: жизнь, артистический путь, творчество, музыкально-общественная деятельность. Л.: Государственное музыкальное издательство, 1957. Т. 1. 1829-1867. 454 с.
2. Глазунова Р. Русский фортепианный ноктюрн: Произведения русских композиторов ХК-ХХ веков: в 3 тетр. М.: Музыка, 2015. Тетр. 1. 64 с.
3. Глазунова Р. Русский фортепианный ноктюрн: Произведения русских композиторов ХК-ХХ веков: в 3 тетр. М.: Музыка, 2018. Тетрадь 2. 160 с.
4. Коган Г. М. Вопросы пианизма: избранные статьи. М.: Советский композитор, 1968. 461 с.
5. Корто А. Рациональные принципы фортепианной техники. М.: Музыка, 1966. 110 с.
6. Равиче Я. Василий Ильич Сафонов. М.: Муз-гиз, 1959. 366 с.
7. Смирнова М. На легком челноке искусства: о музыке, пианистах, педагогах и слушателях. СПб.: Композитор, 2019. 238 с.
References
1. Barenboym, L. (1957), Anton Grigoryevich Rubinshteyn: zhiz, artisticheskiyput, tvorchestvo, muzykalno-obshchestvennaya deyatel 'nost [Anton Grigorievich Rubinstein: life, artistic path, creativity, musical and social activities], vol. 1 (1829-1867), State Music Publishing House, Leningrad, USSR.
2. Glazunova, R. (ed.) (2015), Russkiy fortepiannyy noktyurn: Proizvedeniya russkikh kompozitorov XIX-XX vekov [Russian Piano Nocturne: Works of Russian composers of the XIX-XX centuries], vol. 1, Muzyka, Moscow, Russia.
3. Glazunova, R. (ed.) (2018), Russkiy fortepiannyy noktyurn: Proizvedeniya russkikh kompozitorov XIX-XX vekov [Russian Piano Nocturne: Works of Russian composers of the XIX-XX centuries], vol. 2, Muzyka, Moscow, Russia.
4. Kogan, G. M. (1968), Voprosy pianizma: izbrannyye statii [Questions of pianism: selected articles], Sovetskiy kompozitor, Moscow, USSR.
5. Korto, A. (1966), Ratsionalnyye printsipy fortepiannoy tekhniki [Rational principles of piano technique], Muzyka, Moscow, USSR.
6. Ravicher, YA. (1959), Vasiliy Ilich Safonov [Vasily Ilyich Safonov], Muzgiz, Moscow, USSR.
7. Smirnova, M. (2019), Na legkom chelnoke iskusstva: o muzyke, pianistakh, pedagogakh i slushatelyakh [On a light shuttle of art: about music, pianists, teachers and listeners], Kompozitor, St. Petersburg, Russia.
