CC BY
84
(§>
ПЕДАГОГИКА И ПСИХОЛОГИЯ
М. В. Буняева, аспирант, кафедра общей психологии и психологии развития, Южный федеральный университет, г. Ростов-на-Дону, Россия, [email protected]
АНТОН ПАВЛОВИЧ ЧЕХОВ КАК УЧЕНЫЙ И ХУДОЖНИК: ИСТОРИКО-ПСИХОЛОГИЧЕСКОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ
А. П. Чехов известен широкому кругу читателей как великий литератор, художник слова, оставивший богатый творческий материал, до сих пор служащий неиссякаемым источником производства нового знания для представителей разных областей науки. Однако немногим известно стремление писателя к научному труду, которое он пронес через всю жизнь, зачастую выступая в качестве ученого в своем подходе к написанию произведений.
По литературной манере Чехов был близок к таким писателям рубежа веков, как родоначальник французско- -го психологического романа М. Пруст и теоретик натуралистического движения Э. Золя, в произведениях которых присутствует совмещение научности и литературности. Необходимо отметить внимательное отношение Чехова к личности и творчеству Золя, известное из его писем. К примеру, в письме к А. С. Суворину от 4 (16) января 1898 г. Чехов пишет (в связи с делом Дрейфуса): «Золя благородная душа, и я ... в восторге от его порыва. Франция чудесная страна, и писатели у нее чудесные»1. Об этом отношении свидетельствует и тот факт, что имя французского писателя упоминается в письмах 40 раз.
При этом необходимо учесть, что Золя являлся создателем так называемой «на-
Все нынче стали чудесно писать, плохих писателей вовсе нет... И оттого-то теперь все труднее становится выбиться из неизвестности.
туралистическои школы» писателей, основным кредо которой являлось четкое, реалистичное, объективное описание событий действительности методом литературного протоколирования. Энциклопедия «Britannica» определяет натурализм как движение в литературе и искусстве конца XIX — начала ХХ вв., являющееся адаптацией принципов и методов естественнонаучного знания. Отличие натурализма от реализма заключается в применении принципа научного детерминизма. Рассматриваемое литературное течение возникло во Франции и теоретической базой его, помимо теории Ч. Дарвина и философского учения О. Конта, послужил критический подход французского позитивиста и психолога И. Тэна.
По мнению Золя, писатель должен являться уже не просто наблюдателем, фиксирующим явления действительности, но выступать в качестве ученого-экспериментатора, подвергающего своих героев серии испытаний и работающего с эмоциональными и социальными фактами так же, как химик работает с веществом2. Анализ чеховских произведений показывает, что подобного принципа придерживался и русский писатель. Это выражалось не просто в стремлении воздействовать
№ 6 (24) ИЮНЬ 2012
Ф
психологически на читателя (что в литературоведении получило название психологизма, присущего также произведениям И. С. Тургенева, Л. Н. Толстого, Ф. М. Достоевского и др.), но и в художественном вплетении научно-пси- =
хологических знаний в Чутье художника стоит иногда литературный текст. мозгов ученого.
Во времена Чехова =
жил еще один известный французский литератор — сторонник школы натурализма, поддерживавший на этом поприще Золя, — Ги де Мопассан. Именно с Мопассаном критики чаще всего сравнивали Чехова, оценивая творческую технику русского писателя. В своих воспоминаниях о Чехове («Памяти Чехова») А. И. Куприн подтверждает, что Антон Павлович держался о современной ему литературе высокого мнения. В связи с этим Куприн вспоминает слова Чехова о Мопассане: «Все нынче стали чудесно писать, плохих писателей вовсе нет... И оттого-то теперь все труднее становится выбиться из неизвестности. И знаете, кто сделал такой переворот? Мопассан. Он, как художник слова, поставил такие огромные требования, что писать по старинке сделалось уже больше невозможным»3.
Исследование творчества Чехова как творчества психолога-литератора необходимо для восполнения пробелов в области истории психологии, в которой до настоящего времени не было места психологическому чеховедению, что является существенным недостатком в свете несомненной актуальности исследований по данной проблематике. В мировой науке ведутся многочисленные исследования по чеховедению — в сферах медицины, журналистики, театрального и киноискусства, литературоведения и т. д. Но в психологии Чехов как носитель научно-психологического знания рассматривается впервые.
С точки зрения автора, Чехов, являясь практическим психологом от литературы, оставил для представителей данной науки богатый творческий материал, который применим к использованию и в образовательном про-
цессе, и в качестве инструмента проникновения в психологическое состояние личности (на примере героев произведений).
Содержание некоторых чеховских писем явно свидетельствует о том, что во взглядах писателя на художественное творчество главное место занимает принцип совмещения литератора и ученого в одном лице — творца произведений. Так, в сохранившемся черновом варианте письма к Д. В. Григоровичу Антон Павлович пишет подтверждающую данную мысль фразу (цитируется с учетом черновых исправлений. — Прим. М. Б.): «... чутье художника стоит иногда мозгов ученого . то и другое имеют одни [и те же] цели, [и] одну природу ... быть может, со временем при совершенстве методов [они сольются] им суждено слиться вместе в гигантскую чудовищную силу, которую трудно теперь и представить себе.»4.
Анализ критической литературы чеховских времен также позволяет выделить сформированные еще при жизни писателя мнения критиков и обозревателей печатных изданий по поводу литературной манеры Чехова. Характерно одновременное упоминание о Чехове как о психологе и художнике. Последователь основоположника психологического направления в литературе А. А. Потебни, исследователь проблем психологии творчества Д. Н. Овсянико-Ку-ликовский аналогичным образом понимал позицию Чехова, отстаивая право литератора на использование научных методов (например, экспериментаторского), позволяющих производить отбор наиболее характерных явлений для их художественного осмысления. Опираясь в своем анализе чеховского творчества на повести «Моя жизнь» и «Мужики», Овся-нико-Куликовский относит Чехова к типу художников-экспериментаторов.
Стремление писателя к научному труду продолжалось всю жизнь — начиная от задумок докторской диссертации «Врачебное дело в России», подготовительные материалы которой сохранились,
ф
ПЕДАГОГИКА И ПСИХОЛОГИЯ
— до известного и глубоко проработанного труда научно-публицистического характера под названием «Остров Сахалин». В подготовке этой книги Чехов выступил не кем иным, как ученым и художником в одном лице: недаром сам он в письме к А. С. Суворину называет свою работу академическим трудом.
Известно, что в студенческие годы Чехов был учеником основателя русской психотерапии, московского профессора Г. А. Захарьина. Если вспомнить, в чем заключался метод этого педагога, одного из лучших врачей России, то становятся ясны причины заинтересованности писателя в психологии, психосоматике и психоневрологии и выражении связи психологических отраслей с литературой в художественном творчестве. Согласно данным Большой медицинской энциклопедии, система лечения Захарьина являлась не простым механическим собиранием сведений о заболевании, а представляла собой творческий процесс клинического мышления, устанавливающий основной диагноз и сопутствующие расстройства на основе особенностей больного, в том числе психологических5.
Таким образом, можно предположить, что, в том числе и как результат обучения у Захарьина, увидели свет патографические рассказы Антона Чехова (например, такие как «Припадок», «Скучная история», «Черный монах», «Палата № 6» и др.), тогда как
их ранним предшественником послужил неоконченный труд «Врачебное дело в России». Составителями Полного собрания сочинений и писем А. П. Чехова справедливо отмечено, что, возможно именно пробужденный благодаря Захарьину и его клиническому методу интерес заставил Чехова при подготовке диссертации обратить внимание на такие формы народной медицины, как знахарство, шаманство и т. д.
В результате проведенного исследования чеховского творческого наследия, из 719 произведений автором статьи были выделены 113 текстов как содержащие интересующий материал для историко-психологи-ческого анализа. Рассматриваемый исследовательский материал разнообразен как по форме, так и по содержанию: среди выделенных текстов встречаются рассказы, повести, очерки, пьесы, фрагменты записных книжек и даже подписи к рисункам. Что касается не качественного, а количественного различия, то стоит отметить, что материал варьируется от фрагментарных единиц (записные книжки) и отрывков — до полнотекстовых произведений.
Результаты исследования творчества писателя показывают, что особое внимание с точки зрения психологии заслуживают такие произведения, как: «Володя», «Спать хочется», «Скучная история», «Припадок», «Шампанское» — все они входят в сборник «Хмурые люди», вышедший в 1890 г. При
№ 6 (24) ИЮНЬ 2012
этом важна оценка этих текстов, данная самим автором. 16 марта 1890 г. Чехов пишет письмо Модесту Ильичу Чайковскому, брату великого композитора, о выходе в свет вышеупомянутого сборника (который писатель посвятил Петру Чайковскому). Интересно замечание Чехова о книге: он указывает, что сборник, нося «хмурое название», включает в себя специально хмурые, психопатологические очерки6. Самому композитору Чехов пишет о книге ранее, 12 октября 1889 г., письмо также содержит информацию о смешении в ней художественных элементов с медицинскими7. Ов-сянико-Куликовский, как представитель психологической школы в изучении литературного творчества, анализируя сборник «Хмурые люди», отмечал в подтверждение вышесказанному, что в этих рассказах Чеховым изучались не типы людей (к примеру, профессора в «Скучной истории»), а проявляющийся особым образом в душах героев род самочувствия, некая душевная «хмурость». И, по мнению Овсянико-Ку-ликовского, писатель выступает как исследователь психологии этой «хмурости» в разной душевной среде8. Повесть «Скучная история» представляет собой интересный психологический материал, поскольку является одним из патографических произведений Чехова. Описываемый недуг профессора имеет не столько психиатрическую, сколько психологическую подоплеку. Душевное состояние героя отмечено автором с научной точностью. Столь же верно Чехов подходит к описанию нервного срыва студента Васильева в повести «Припадок» — сам автор отзывался об этой своей работе в письме к А. Н. Плещееву (13 ноября 1888 г.) следующим образом: «Мне, как медику, кажется, что душевную боль я описал правильно, по всем правилам психиатрической науки»9. Рассказ «Володя», повествующий о психологических мотивах возникновения в сознании героя мысли о самоубийстве, самом процессе появления мотивации, а также сопутствующем состоянии персонажа, является актуальным и в настоящее время.
Приведенные примеры подтверждают мысль о том, что в художественных текстах А. Чехов совмещал писательский опыт с медицинским образованием, выполняя функцию практического психолога от литерату-
ры. Таким образом, можно утверждать, что Чехов являлся как художником слова, так и ученым-психологом, с научной точностью описывавшим психологические явления в своих литературных произведениях. ^
1. Чехов А. П. Полное собрание сочинений и писем: В 30 т. Письма / АН СССР. Ин-т мировой лит. им. А. М. Горького. М.: Наука, 1974-1983. Т 7. С. 143.
2. Naturalism // Encyclopedia Britannica. Facts matter [Электронный ресурс] URL: http://www.britannica. com/EBchecked/topic/406427/naturalism (дата обращения: 15.04.2012).
3. А. П. Чехов в воспоминаниях современников. М.: Худож. лит., 1986. С. 530-531.
4. Чехов А. П. Полное собрание сочинений и писем: В 30 т. Письма. / АН СССР. Ин-т мировой лит. им. А. М. Горького. М.: Наука, 1974-1983. Т. 2. С. 360.
5. Большая медицинская энциклопедия. / Гл. ред. Б. В. Петровский. Изд. 3-е. [В 30 т.] Т. 8. ЕВГЕНИ-КА-ЗЫБЛЕНИЕ. М.: «Сов. энциклопедия», 1978. С. 341.
6. Чехов А. П. Полное собрание сочинений и писем: В 30 т. Письма. / АН СССР. Ин-т мировой лит. им. А. М. Горького. М.: Наука, 1974-1983. Т. 4. С. 40.
7. Там же. С. 259.
8. Овсянико-Куликовский Д. Н. Вопросы психологии творчества. СПб, 1902. С. 214.
9. Чехов А. П. Полное собрание сочинений и писем: В 30 т. Письма. Т 3. С. 68.
