CC BY
100
УДК 94(47+57)(092)
Г. М. Ипполитов"
АНТОН ИВАНОВИЧ ДЕНИКИН: ЭСКИЗ ИСТОРИКО-ПСИХОЛОГИЧЕСКОГО ПОРТРЕТА*
В статье кратко рассматриваются мировоззренческая позиция, личностные нравственные ценности генерал-лейтенанта Антона Ивановича Деникина (1872-1947), вошедшего в историю государства Российского в качестве выдающегося деятеля — полководца, политика, военного писателя. Эскиз его историко-психологического портрета выполнен исходя из проблемно-хронологического подхода к познанию истории, что позволило разделить единую ткань исследования на ряд важных проблем (в классических биографических трудах этого не делается). Работа также базируется на методологии и методах исследования, практикуемых в исторической психологии. Она адресуется главным образом специалистам. Хотя может стать, в какой-то степени, небезынтересной и для всех любителей истории нашего Отечества, ее ярких представителей.
Ключевые слова: Антон Иванович Деникин, историческая психология, мировоззренческая позиция, личностные нравственные ценности, Б. А. Энгельгардт, В. В. Шульгин, религиозное православное начало, главком ВСЮР, Белое движение, белая эмиграция.
G. M. Ippolitov
ANTON IVANOVICH DENIKIN: A SKETCH OF HISTORICAL AND PSYCHOLOGICAL PORTRAIT
The article briefly discusses the ideological position, personal moral values of Anton Ivanovich Denikin (1872-1947), the Lieutenant-General, who becomes history of the Russian State as an outstanding individual-commander, politician, and military writer. A sketch of his historical and psychological portrait is made on the basis of topical issue and chronological approach to the cognition of history that made it possible to divide a whole gist of a story
* Ипполитов Георгий Михайлович, доктор исторических наук, профессор, Поволжский филиал Института российской истории Российской академии наук (г. Самара); 1рро1953@ yandex.ru
** Исследование выполнено при финансовой поддержке РФФИ в рамках научного проекта № 17-83-01005.
200 Вестник Русской христианской гуманитарной академии. 2017. Том 18. Выпуск 3
concerning this research on some essential parts (it isn't done in the classic biographical writings). The work is also based on the methodology and research methods practiced in historical psychology. It is addressed mainly to specialists. It may be, reasonably interesting to some extent for all lovers of Native history and its brightest representatives, though.
Keywords: Anton Ivanovich Denikin, historical psychology, ideological position, personal moral values, B. A. Engelhardt, V. Shulgin, religious Orthodox origin, Commander-in-Chief of Russian southern military forces, the White movement, white emigration.
Историческая персоналия генерал-лейтенанта Антона Ивановича Деникина (1872-1947) получила в современной отечественной исторической науке соответствующую научную разработку [2; 4; 30], в которую внес свой вклад и автор данной статьи [19-25]. Масштабность личности и трагические перипетии судьбы боевого русского генерала породили уникальный феномен: его имя продолжает волновать не только историков-профессионалов, но и «смежников» из других сфер социокультурного знания. Оно на устах политиков, публицистов, деятелей культуры, служителей религиозного культа. Причем личность и судьба А. И. Деникина представляют сегодня не только сугубо академический интерес, но и предмет для политических спекуляций. Некоторые политиканствующие не прочь потрепать эпизоды из жизни Антона Ивановича. Кто с пафосом и молитвенным трепетом, экзальтированным придыханием, а кто в формате обвинительного заключения «белым изуверам», произнесенного языком, которому мог бы позавидовать печально известный сталинский кровавый прокурор В. Я. Вышинский, но с единственной целью — наскрести сиюминутные своекорыстные политические дивиденды [21, с. 12-17].
В такой непростой историографической ситуации автор настоящей статьи предпринял попытку реконструировать эскиз историко-психологического портрета Антона Ивановича Деникина. Он отличается от сугубо биографических трудов, в которых соблюдается строгая хронологическая последовательность событий в соответствии с занимаемыми постами или периодами деятельности исторической персоналии. А это подразумевает большую описательность событий и явлений, что значительно усложняет ясный теоретический анализ. Данный же эскиз историко-психологического портрета А. И. Деникина выполнен исходя из проблемно-хронологического подхода к познанию истории, что позволило разделить единую ткань исследования на ряд важных проблем. Работа также базируется на методологии и методах исследования, практикуемых в исторической психологии [26-28].
Мировоззренческая позиция Антона Ивановича Деникина. В ее основу было положено религиозное православное начало, истоки которого находятся в семейном воспитании. Правда, в отрочестве будущий вождь Белого дела прошел все стадии колебаний и сомнений, но в седьмом классе, буквально в одну ночь, пришел к окончательному и бесповоротному решению:
— Человек — существо трех измерений — не в силах осознать высшие законы бытия и творения. Отметаю звериную психологию Ветхого Завета, но всецело приемлю христианство и православие.
Словно гора свалилась с плеч!
С этим жил, с этим и кончаю лета живота своего... [14, с. 77-78].
Религиозное православное начало постоянно развивалось и укреплялось у А. И. Деникина в период его военной службы, т. к. в армии Российской империи безраздельно господствовали христианские (православные) идеалы. Однако Антона Ивановича не следует относить к фанатичному типу верующих. В его религиозных убеждениях имелось много дани традициям. В последующем в официальных документах, речах 1917-1920 гг. он часто будет апеллировать к Богу [35, л. 5; 40, л. 5-6], участвовать в религиозных ритуалах, посвященным военно-политическим и общественным событиям [43]. Подобную практику он продолжил и в белой эмиграции. Так, в Обращении к добровольцам по случаю 26-й годовщины Добровольческой армии от 15 ноября 1943 г. А. И. Деникин писал: «Бог правды, Бог брани, ниспошли избавление стране нашей родной от всех ее лютых врагов и лиходеев, дай мир и свободу исстрадавшемуся народу» [5, с. 288].
Между тем реалии жизни, пытливый ум, ответственность лидера все время толкали его к стихийному материализму, диалектике. Например, он хорошо понимал диалектику материального и духовного в проблеме морального фактора в войне. Еще в 1906 г., анализируя опыт Русско-японской войны (1904-1905), А. И. Деникин, описывая эпизод, когда уральские казаки не хотели идти в бой, предварительно не захоронив товарищей, констатировал, что в таком жестоком деле, как война, не должно быть места сентиментальности, идущей в разрез с пользой дела. Но за реальными данными есть «целая область человеческого духа, не поддающегося учету и сравнению. Нужно помнить, что глубоко религиозные уральцы считали большим позором попасть в руки неприятеля и большим несчастьем умереть без погребения» [11, с. 47].
Несмотря на свои религиозные убеждения, А. И. Деникин оставался в то же время и реалистом. Он видел, что религиозность русского народа к 1917 г. стала размываться. Это подтверждает изучение анализа причин разложения русской армии в 1917 г., данного генералом в его «Очерках Русской Смуты». Он обобщает, что крушение армии обусловливалось крушением идеологического постулата «За веру, Царя и Отечество», выражавшего испокон веков всю военную идеологию, лежавшую в основе воспитания десятков поколений. В народную массу, между тем, считает Антон Иванович, указанный постулат «достаточно глубоко не проникал». Развивая данную мысль, он отмечает, что религиозность русского народа, установившаяся за ним в веках, к началу столетия пошатнулась. Правда, генерал-изгнанник делает оговорку о сложности полного освещения данной проблемы. Но, главным образом эмпирическим путем, он приходит к выводу, что в числе моральных элементов, поддерживавших русские войска, вера не стала началом, побуждавшим на подвиг или удерживавшим от «развития впоследствии звериных инстинктов» [7, с. 79].
В то же время материалистические тенденции в деникинском мировоззрении не являлись все-таки доминирующими. Они, как правило, проявлялись в конкретных ситуациях. Довольно часто в экстремальных. Поэтому к «чистым материалистам» его отнести нельзя. Антон Иванович был склонен, например, судя по текстологическому анализу его «Очерков Русской Сму-
ты» [13], «Пути русского офицера» [14, с. 55-352], переписки с различными лицами в белой эмиграции [34, с. 31-133], к философско-мистическим рассуждениям о проблемах жизни и смерти, случайности и фатуме и т. д. По суждению автора настоящей статьи, Антон Иванович — идеалист с элементами дуализма, стихийного материализма и диалектики. Свидетельство тому — его военная и особенно политическая деятельность, а также и ряд литературных суждений, сделанных в разное время [9, с. 12-13; 10, с. 7-8, 17, с. 8-9, 62, 81, 84-85].
Дуализм, в частности, сказался опосредованно во всех деникинских политических программах, подготовленных им в качестве вождя Белого движения в Гражданской войне на Юге России в 1917-1920 гг. Они отличались непоследовательностью, отсутствием достаточно четких политических установок [6, с. 186; 12, л. 4-5; 15]. Подобная двойственная мировоззренческая база не сказывалась, однако, отрицательно на цельности натуры А. И. Деникина. Ему не были присущи идеалистическое представление о народе как о некой абстрактной массе, угнетаемой и положительной во всех отношениях. Мировоззрение Антона Ивановича отличалось твердым нравственным стержнем, что помогало ему принимать решения в самых сложных ситуациях, и никогда не уходить от ответственности. Конечно, его деяния не всегда укладывались в шкалу общечеловеческих ценностей. Да и сам факт, что генерал участвовал в братоубийственной Гражданской войне, причем на первых ролях, говорит не в его пользу. Правда, здесь автору данной статьи могут возразить, что в огне брода нет. Но все же...
Относительно политической составляющей мировоззренческой позиции вождя Белого дела заметим, что, по его личной оценке, она окончательно сформировалась у него в период обучения в Академии Генерального штаба (1895-1899). 40 с лишним лет спустя Антон Иванович писал об этом так:
В академические годы сложилось мое политическое мировоззрение. Я никогда не сочувствовал ни «народничеству» (преемники его социал-революционеры) — с его террором и ставкой на крестьянский бунт, ни марксизму, с его превалированием материалистических ценностей над духовными и уничтожением человеческой личности. Я принял российский либерализм в его идеологической сущности, без какого-либо партийного догматизма. В широком обобщении это приятие приводило меня к трем положениям:
1) Конституционная монархия,
2) Радикальные реформы и
3) Мирные пути обновления страны.
Это мировоззрение я донес нерушимо до революции 1917 года, не принимая активного участия в политике и отдавая все свои силы и труд армии» [14, с. 132]
Написано постфактум, незадолго до смерти Антона Ивановича. Страсти улеглись, лукавить не перед кем. Думается, что данное обстоятельство говорит в пользу искренности оценки престарелого генерала, приведенной выше. Кроме того, ее подтверждают и современники А. И. Деникина (см. табл.).
Таблица. Современники А. И. Деникина о его либерализме
Современники Высказывания
Б. А. Энгельгардт, ближайший сотрудник вождя Белого движения в 1919-1920 гг. Считал, что его начальник «был самого демократического происхождения, а по убеждениям типичный русский либерал в военном мундире» [47, л. 186] .
В. В. Шульгин, крупный представитель российской контрреволюции Однозначно утверждал, что А. И. Деникин «был либерал» [46, с. 487].
Генерал Н. Н. Головин, деятель Белого движения, военный ученый Писал, что Антон Иванович являлся «типичным представителем русского либерального интеллигента, действовавшего всегда в воображаемой им обстановке и считавшего, что учет реальностей жизни является изменой своим идеалам» [3, с. 79].
Да и Марина Грей, дочь вождя Белого дела, подчеркивала в своих воспоминаниях, что ее отец являлся типичным русским интеллигентом и либералом [5, с. 184].
Таким образом, в процессе генезиса мировоззренческой позиции А. И. Деникина, в основу которой было положено религиозное православное начало, сформировались и его взгляды либерально-демократической направленности, что было, в общем, нетипичным для генералитета армии царской России. Однако после 1917 г. реалии окружающей действительности, рожденные революцией, внесли существенные коррективы в политическое кредо либеральной направленности, которое исповедовал Антон Иванович Деникин. При этом он оставался непримиримым врагом революции и не отступил от этого принципа ни разу. Не случайно, будучи главнокомандующим Вооруженными силами Юга России (ВСЮР), генерал в одном из публичных выступлений в г. Ростове, 21 июля 1919 г., безапелляционно заявил: «...Революция провалилась, и теперь возможны только либо эволюция, либо контрреволюция. Я иду путем эволюции» [8].
Антон Иванович Деникин: личностные нравственные ценности. Первое место среди них занимает патриотизм. Генерал А. И. Деникин искренне любил Россию. Но не Россию, «вздыбленную революцией», а Россию до 1917 г., которой он честно служил в рядах армии. Неслучайно и в «Послужном список Старшего Адъютанта Штаба 2-й пехотной дивизии Генерального Штаба капитана Деникина» (составлен 4 декабря 1903 г.)» [37], и в «Послужном списке генерал-квартирмейстера Штаба VIII Армии, Генерал-майора Деникина (составлен 17 декабря 1915 г. в Действующей армии)» [36] нет ни одной записи о взысканиях. Как проявление искренней любви к Отечеству можно расценивать то, что старший адъютант штаба 2-го кавалерийского корпуса (Варшавский военный округ) Генерального штаба капитан А. И. Деникин добровольно отправился на Русско-японскую войну [37, л. 4], причем ему пришлось преодолеть здесь множество бюрократических препон, прежде чем он смог получить разрешение на свой благородный поступок [14, с. 159-160].
Патриот России не счел возможным оказаться вне рядов действующей армии. Первая мировая война показала, что патриотизм генерала проявился не только в его глубоких внутренних убеждениях, но и в высоком уровне военного профессионализма [20, с. 428-435]. Наконец, любовь к России дореволюционного образца рельефно проявилась у Антона Ивановича в его литературно-публицистическом творчестве [25, с. 139-143; 41, с. 90-94]. При этом он относился довольно критически к реалиям российской деятельности. Ему было чуждо слащаво-лицемерное умиление только при одном упоминании о русском.
А являлся генерал патриотом России после 1917 года? Безусловно, да. Но в годы революции и Гражданской войны патриотизм Антона Ивановича в его понимании, столкнулся с патриотизмом пришедших к власти большевиков в их понимании. Большевики не могли считать Антона Ивановича патриотом не только потому, что воевали с ним. Если бы они признали патриотизм генерала, то под сомнение был бы поставлен один из самых мощных аргументов легитимности советской власти — ее якобы всенародная поддержка с первых дней революции. Но после прихода к власти, особенно в первые два года, большевизм отнюдь не выражал чаяния всех россиян. Иначе Гражданская война в России не была бы столь жестокой и кровопролитной, самоистребляющей. И закончилась бы, надо полагать, значительно быстрее. Однако страна разделилась на два непримиримых лагеря (красные и белые), в составе которых имелись и патриоты, и антипатриоты.
А. И. Деникин находился в рядах первых. В 1917-1920 гг. он неоднократно, искренне и публично заявлял о своей любви к Отечеству. «Счастье Родины я ставлю на первый план» [16, л. 22], — заявил он в январе 1920 г. в Екатери-нодаре, выступая перед представителями Донского и Кубанского казачества. А ведь это период начала разгрома ВСЮР Красной армией. За плечами оставались два с лишним года кровавой борьбы за счастье России с. русскими людьми. И в этой страшной борьбе генерал А. И. Деникин — патриот, помог в значительной степени своими ошибками победить красным. Победители, предав анафеме имя Антона Ивановича, вычеркнули его из списков патриотов России и лишили Отечества. Но сами они, пытаясь реализовать свой патриотический порыв в построении «царства Божия на земле», исторически в конечном итоге проиграли.
И в белой эмиграции А. И. Деникин продолжал страстно любить Россию. Горечь поражения, боль утрат и несбывшихся надежд не затмили его патриотические чувства. Но только по отношению к России, а не советской власти и не СССР, существовавшего тогда в формате государственной модели, ядро которой составила единоличная сталинская диктатура. Самое весомое доказательство здесь — категорический отказ семидесятилетнего генерала-изгнанника от сотрудничества с гитлеровской Германией, ведшей войну против его Отечества. В данной связи советский разведчик Ю. М. Фе-личкин вспоминал:
В первые месяцы после нападения Германии на Советский Союз командование вермахта через посредничество командующего войсками во Франции генерала фон Штюльпнагеля предложило генералу Деникину командование первыми частями, сформированными из советских военнопленных. Антон Иванович им ответил:
«Пока шла гражданская война, я воевал против большевиков, это дело семейное, но я русский человек и не буду воевать против своего народа» [44, с. 48-49].
Как истинный патриот России А. И. Деникин в годы Второй мировой войны внес посильный вклад в антифашистскую борьбу в условиях немецкой оккупации [19, с. 201-213]. Конечно, несравнимы его акции с действиями, например, подпольщиков из французского движения Сопротивления, но мужеству его, думается, можно отдать дань уважения. Он оказался нравственно выше своих врагов, сохранив верность России в неимоверно трудных условиях.
Таким образом, А. И. Деникин — патриот России. Но из понятия «Россия» Антон Иванович вынес за скобки такие категории, как «большевизм», «советская власть», «социализм», «сталинизм». Признавая их реальность, он страстно ненавидел данные явления и никогда не отождествлял их с понятием «русский народ». А в большевистской анафеме генералу и ему подобных и проявляется с особой силой трагизм Гражданской войны, расколовшей соотечественников на два непримиримых лагеря, разделив на долгие годы Отечество наше на Советскую Россию, СССР, и белую эмиграцию, русское зарубежье.
Вторая личностная нравственная ценность Антона Ивановича — его честность. Полковник А. А. фон Лампе, политический оппонент генерала А. И. Деникина в Белом движении и в белой эмиграции, в своем дневнике оставил по случаю признания главкомом ВСЮР юрисдикции адмирала А. В. Колчака в качестве Верховного правителя России такую запись:
Деникин — слабовольный, но, безусловно, прямой и честный человек. Сегодня мне пришло в голову меткое сравнение для характеристики Деникина — лучшее его достоинство и составляет его недостаток — честность [31, л. 30, 184].
Перед нами явно субъективное мнение, но высказывает его современник, которого нельзя заподозрить в личных симпатиях к Антону Ивановичу.
Уникальное проявление честности генерала фиксирует в своих воспоминаниях Н. Савич, член Особого совещания при главкоме ВСЮР. Антон Иванович после убытия в эмиграцию заставил жену сдать чек на 10 000 фунтов стерлингов, выданный ей по постановлению Особого Совещания в качестве единовременной материальной помощи в связи с убытием за границу, в посольство России в Константинополе [38, № 11, с. 21]. Мотивировка: генерал после отставки стал считать себя исключительно частным лицом. На такие поступки, свидетельствует история, способен далеко не каждый крупный деятель. Парадоксальность же ситуации заключается в том, что честность А. И. Деникина, возведенная им в высшую добродетель, сказывалась пагубно на его политической деятельности в 1917-1920 гг.
Однако имеются свидетельства современников, характеризующие А. И. Деникина как не просто бесчестного, но и безнравственного человека вообще. Так, М. Д. Бонч-Бруевич оставил нам такие воспоминания:
Деникина я знал еще поручиком, когда в 1895 году был в одном с ним классе в Академии генерального штаба. Он и тогда был беспринципным и бестактным
человеком, с большим сумбуром в голове и редким служебным честолюбием, и мне понятно, что поведение мое в предоктябрьские дни он изобразил с наибольшей для себя выгодой — вот, мол, от какой опасности ушел.. .Приходилось мне встречаться с Деникиным и за годы службы в Киевском военном округе (в царское время. — Г. И.). Репутация у него была незавидная. Говорили, что он картежник, не очень чисто играющий. Поговаривали и о долгах, которые Деникин любил делать, но никогда не спешил отдавать. [1].
Однако в правдивости подобной оценки можно усомниться по следующим основаниям: во-первых, автор мемуаров — один из первых царских генералов, добровольно перешедших на сторону советской власти. Что характерно: тенденциозность и субъективизм мемуариста были так ярко выражены, что он подвергся критике за это даже в советской литературе. Так, в 1962 г. генерал-лейтенант А. И. Тодорский, отмечая, в частности, поверхностные характеристики А. И. Деникина, других белых генералов, данные М. Д. Бонч-Бруевичем, писал, что не следует изображать врагов советской власти «людьми безвольными и глупыми». Критик резонно замечает далее, что если бы враги были таковыми, то «стоило ли так затягивать борьбу с ними, да и велика ли честь Красной Армии разгромить таких противников [42]; во вторых, столь безапелляционные негативные оценки нравственных качеств Антона Ивановича больше не встречаются в воспоминаниях тех, кто близко сталкивался с А. И. Деникиным; в-третьих, яркая, трагическая судьба вождя Белого дела, при всей ее противоречивости, опровергает утверждения М. Д. Бонч-Бруевича. Антон Иванович был кем угодно — врагом большевизма и советской власти, одним из виновников эскалации Гражданской войны, но только не морально нечистоплотным человеком.
Третья личностная нравственная ценность Антона Ивановича — неукоснительное соблюдение им своих принципов, даже в самые тяжелые моменты Гражданской войны. Обобщенно их можно свести к трем постулатам: Единая, Великая, Неделимая Россия; борьба с большевизмом до конца; святое право частной собственности в условиях народоправства. В силу множества причин объективного и субъективного характера А. И. Деникин проиграл. Но даже в самых критических ситуациях он никогда не пытался лавировать, понимая при этом, что сам может потерпеть поражение. Так, в конце ноября 1919 г., когда стратегический перелом в пользу советского Южного фронта обозначился довольно четко, главком ВСЮР на совещании с ближайшими сотрудниками в Таганроге заявил: «Я знаю, что я исполняю черную работу. Знаю, что сломаю себе шею (курсив мой. — Г И.) и заслужу себе только проклятия. Но эту черную работу должен кто-то исполнить» [18, с. 190-191].
К личностным нравственным ценностям Антона Ивановича следует отнести и оптимизм. Это нашло выражение, в частности, в том, что он в экстремальных ситуациях в период поражения его войск с небывалым напряжением воли, но все-таки сохранял в основном оптимизм и уверенность. Последний начальник штаба ВСЮР генерал П. С. Махров, наблюдая деятельность главкома непосредственно в январе 1920 г., впоследствии вспоминал:
Антон Иванович был испытанный воин, он не принадлежал к числу малодушных; будучи уравновешенным и спокойным, он отлично знал цену изрече-
ния: «Нам тяжело — противнику — не легче»; даже при отходе в Новороссийск Деникин пытался сохранить внешнее спокойствие. Генерал Деникин отлично знал психологию армии в дни поражений [33, с. 140, 145].
Однако Н. Савич вспоминает, что после «Новороссийской катастрофы» (март 1920 г.), ставшей кульминацией поражения ВСЮР, перед отходом в Крым генерал А. И. Деникин был человеком «сломленным», «неврастеником, живущим иллюзиями». Он говорил о возможности самоубийства «в случае попытки его арестовать» [38, № 11, с. 32, 46].
Думается, что в оценках мемуаристов нет противоречий. Они все подметили, субъективно отражая объективную реальность, тонкие штришки морально-психологического состояния А. И. Деникина в последние дни его правления на белом Юге России. Тем более, что их оценки взаимоподтверждаются. Так, свидетельство Н. Савича о суицидальных настроениях А. И. Деникина находит подтверждение в документах Н. И. Астрова, члена Особого совещания при главкоме ВСЮР. Из них явствует, что после одного из докладов Н. И. Астрова генералу о катастрофическом положении в тылу его войск, тот сказал: «После этого остается пустить пулю в лоб» [18, с. 185]. Но подобное нельзя объяснить только слабоволием генерала. Это было бы слишком вульгаризированной трактовкой событий. Генерал А. И. Деникин, как и любой человек, не мог не испытывать в тех условиях стрессов и аффектов. Но главное заключается в том, что он смог их преодолеть без самоубийства. Более того, Антон Иванович смог вселять уверенность в своих подчиненных. Так, в докладе Н. И. Астрова Главкому ВСЮР о катастрофическом положении в тылу его войск, после того как А. И. Деникин сказал, что ему остается только пустить пулю в лоб, он еще добавил: «Но мы еще померимся. Бороться с всеобщей разрухой придется еще лет пять» [18, с. 185].
В пользу утверждения о том, что у генерала доминирующим был все-таки оптимизм, говорит еще одно небезынтересное свидетельство из эго-докумен-тов Н. И. Астрова. Он пишет, что в январе 1920 г. главком ВСЮР встретил его и Н. Савича в своем поезде и «полушутливым, полураздраженным тоном» несколько раз повторил, что «общественные деятели в прострации, бросили его, забились в Новороссийск, паникуют и ничего не делают» [18, с. 199]. Данный эпизод можно трактовать как тонкий ход А. И. Деникина-оптимиста, хорошо разбирающегося в морально-психологическом состоянии подчиненных в дни поражений. Фраза произнесена полушутливым, полураздраженным тоном несколько раз. Тем самым генерал дает собеседникам соответствующую психологическую установку на восприятие, в котором локализовались в какой-то степени элементы пессимизма, но акцентировалось внимание на сложности ситуации посредством обострения элементов упрека в лексическом построении фразы.
Таким образом, вышеизложенное позволяет утверждать, что, несмотря на всю неоднозначность проявления, доминирующей нравственной ценностью А. И. Деникина являлся оптимизм. Генерал, благодаря волевым гигантским усилиям, умел обуздывать пессимизм и отчаяние, когда те прорывались наружу из глубины его души под воздействием неблагоприятных факторов.
К личностным нравственным ценностям А. И. Деникина можно отнести и его уважительное отношение к людям. Правда, крупный деятель российской контрреволюции П. Б. Струве посчитал, что генерал «был улиткой в скорлупе. Я скажу — физиологически не видел людей и особо ими не интересовался» [29, с. 145]. Здесь налицо ярко выраженный субъективизм, тенденциозность автора. Действительно, А. И. Деникин был, в принципе, всю жизнь одинок, тяжело сходился с людьми. Имелся тому ряд причин психологического порядка. Уже с первых шагов офицерской службы молодой подпоручик выделялся в кругу своих сверстников способностями и целеустремленностью, но держался с сослуживцами на определенной дистанции [32, с. 11-15]. В последующем же перипетии Гражданской войны, политическая борьба, в которую ввязался генерал (а она, как известно, не способствует приобретению друзей, только союзников, систематически предающих), не обеспечивали условий для того, чтобы А. И. Деникин стал открытым для общения широкой аудитории. Особенно создавало ему психологический дискомфорт то, что его соратники, люди, с которыми он был близок душевно, погибали в братоубийственной войне. Ушли один за другим генералы Л. Г. Корнилов, С. Л. Марков, М. В. Алексеев и, наконец, особенно дорогой ему И. П. Романовский. Судьба обрекла Антона Ивановича на горестное одиночество, оставляя один на один с суровой реальностью, где он был обречен на трагедию. Вероятно, в психологической структуре его личности преобладали, выражаясь терминологией К. Г. Юнга, интровертные («человек в себе»), а не экстравертные («человек от себя») черты.
Версию П. Б. Струве ставит под сомнение и умение Антона Ивановича производить на людей позитивное впечатление при первых же встречах. Протоиерей Б. Старк, находясь в эмиграции, вспоминал о том, как в 1939 г. встретился впервые с А. И. Деникиным на отпевании ген. Невандовского. Антон Иванович произвел на священнослужителя «простое и скромное впечатление» [39, с. 571]. Вряд ли можно истолковать в пользу утверждений П. Б. Струве и тот факт, что бывший вождь Белого движения, находясь в эмиграции в крайне тяжелом материальном положении, никогда не сетовал на свою бедность, а переживал о бедственном положении своих соотечественников в изгнании. Так, Ю. Феличкин, вспоминая о случайной встрече с Антоном Ивановичем в Париже, когда подвозил его в машине, писал, что генерал, разговаривая о жизни, «сетовал на судьбу русской молодежи на чужбине». Это притом, что самого бывшего вождя Белого движения мемуарист запомнил «в мешковатом костюме и грубых ботинках» [44, с. 48-49].
Следовательно, версия П. Б. Струве представляется все-таки маловероятной.
Разумеется, у Антона Ивановича имелись и отрицательные качества
(их анализ — предмет отдельного исследования). Однако они не могли разрушить мировоззренческую позицию и личностные нравственные ценности генерала, установленные выше. Правда, эти отрицательные качества в какой-то степени все-таки их деформировали. В целом нельзя допустить идеализации образа генерала А. И. Деникина, что имеет место, например, в современной публицистике [45]. Будем помнить, что руки его обагрены кровью десятков
тысяч ни в чем не повинных россиян. Впрочем, как и у его противников — В. И. Ленина, Л. Д. Троцкого и др.
Таким образом, мировоззренческая позиция А. И. Деникина, его личностные нравственные ценности, зародившись, не являлись изначально статичными. Они эволюционировали под воздействием конкретно-исторической обстановки. Своеобразной разграничительной линией послужили здесь революция и Гражданская война в России. Антон Иванович, сформировавшийся до 1917 г. как либерал-демократ, начал быстро эволюционировать вправо. Это, однако, не деформировало в целом либерально-демократического ядра мировоззренческой позиции генерала. Несмотря на сложности конкретно-исторической обстановки, носящей зачастую экстремальный характер, в которых находился Антон Иванович, особенно в годы революции и Гражданской войны и в белой эмиграции, он смог до конца жизни сохранить в душе, в первую очередь, патриотизм и честность как главные нравственные личностные ценности.
ЛИТЕРАТУРА
1. Бонч-Бруевич М. Д. Вся власть Советам! Воспоминания. — М.: Воениздат, 1957 // Военная литература. — URL: http://militera.lib.ru/memo/russian/bonch-bruevich_md/ index.html (дата обращения:14.05.2017).
2. Венков А. В. Деникин // Белые генералы. Корнилов. Краснов, Деникин, Врангель, Юденич. — Ростов-н/Д.: Феникс, 1998. — С. 173-265.
3. Головин Н. Н. Российская контрреволюция. 1917-1918 г. — Париж, 1937 (Приложение к «Иллюстрированной России» на 1937 г.). — Кн. 3. — 840 с.
4. Гордеев Ю. Н. Генерал Деникин. Военно-исторический очерк. — М.: Аркаюр, 1993. — 192 с.
5. Грей М. Мой отец генерал Деникин. — М.: Парад, 2003. — 376 с.
6. Декларация Добровольческой Армии от 14 (27) апреля 1918 года // Архив русской революции. — М.: Терра, Политиздат, 1991. — Т. 7. — С. 186.
7. Деникин А. И. Очерки Русской Смуты. Крушение власти и армии, февраль — сентябрь 1917. Репринтное воспроизведение издания J. Povolozky & G, Editeurs. 13, rue Bonopartie, Paris (VI). — М.: Наука, 1991. — 520 с.
8. Деникин А. И. Речь в г. Ростове, 21 июля 1919 г. // Жизнь. — 1919. — 23 июля.
9. Деникин А. И. Русско-японский вопрос. — Варшава: Тип. Варшавского учебного округа, 1908. — 56 с.
10. Деникин А. И. Кто спас советскую власть от гибели. — Париж: Изд-во Союза добровольцев, 1937. — 14 с.
11. Деникин А. И. Мукденские дни в конном отряде // Военный сборник. — 1907. — № 3. — C. 43-58.
12. Деникин А. И. Обращение Главнокомандующего Вооруженными Силами Юга России к населению Малороссии, август 1919 г. // Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ). — Ф. Р-5827. — Оп.1. — Д. 402. — Л. 4-5.
13. Деникин А. И. Очерки Русской Смуты: в 5 т. — Минск.: Харвест, 2003. — Т. 5.
14. Деникин А. И. Путь русского офицера. Статьи и очерки на исторические и геополитические темы / сост. Л. Ю. Тремсиной; предисл. и коммент. Ю. А. Трамбицкого. — М.: Айрис-пресс, 2006. — С. 55-352.
15. Деникин А. И. Речь в г. Ставрополе 26 августа (8 сентября) 1918 г. // Ставропольские ведомости. — 1918. — № 38. — 28 авг.
16. Деникин А. И. Речь перед представителями Донского и Кубанского казачества (Екатеринодар, 1920, январь) // ГАРФ. — Ф. 446. — Оп. 2. — Д. 49. — Л. 21-23 (на обеих сторонах).
17. Деникин А. И. Мировые события и русский вопрос. — Париж: Изд-во Союза добровольцев, 1939. — 85 с.
18. Из истории гражданской войны. Письма, доклады, записки Н. И. Астрова А. И. Деникину // Новый журнал (Нью-Йорк). — 1986. — Кн. 63. — С. 133-212.
19. Ипполитов Г. М. Кто Вы, генерал А. И. Деникин? Монографическое исследование политической, военной и общественной деятельности А. И. Деникина в 1890-1947 гг. 2-е изд., перераб. — Самара: Изд-во «Самарский университет», 1999. — 244 с.
20. Ипполитов Г. М. Антон Иванович Деникин на полях сражений Первой мировой войны (август 1914 -февраль 1917 г.) // Известия Самарского научного центра Российской академии наук. — 2014. — Т. 16, № 3 (2). — С. 428-435.
21. Ипполитов Г. М. Антон Иванович Деникин: полководец и политик. Историография проблемы и характеристика источников ее исследования: в 2 т. — Самара: ПГУТИ, 2012. — Т. 1: Методология исследования. Советская историография проблемы. — 294 с.
22. Ипполитов Г. М. Антон Иванович Деникин: полководец и политик. Историография проблемы и характеристика источников ее исследования: в 2 т. — Самара: ПГУТИ, 2012. — Т. 2: Современная отечественная и зарубежная историография проблемы. Характеристика источников. — 291 с.
23. Ипполитов Г. М. Военная и политическая деятельность А. И. Деникина (18901947 гг.): автореф. дис. ... д-ра ист. наук. — М.: ВУ, 2000. — 48 с.
24. Ипполитов Г. М. Военная, политическая и общественная деятельность Антона Ивановича Деникина в 1890-1947 гг.: монография. — Вольск: ВВУТ, 1997. — 331с.
25. Ипполитов Г. М. Деникин. 2-е изд., испр. и доп. — М.: Молодая гвардия, 2006. — 665 с. (Жизнь замечательных людей; Серия биографий; Вып.1090.)
26. Ипполитов Г. М. Как трудно избежать соблазна биографию писать, или Размышления о некоторых теоретико-методологических основах исследования исторических персоналий // Клио. Журн. для ученых. — 2011. — № 6. — С. 143-149.
27. Исторические персоналии: мотивация и мотивировки поступков Материалы Всероссийской научной конференции.16-17 декабря 2002 г. Санкт-Петербург/ под ред. С. Н. Полторака. — СПб.: Нестор, 2006. — 346 с.
28. История через личность: историческая биография сегодня / под ред. Л. П. Репиной. — М.: Кругъ, 2005. — 720 с.
29. К 50-летию окончания гражданской войны на Юге России: неизданные документы П. Б. Струве // Мосты (Мюнхен). — 1970. — Кн. 15. — С. 415-439.
30. Козлов А. И. Антон Иванович Деникин (человек, полководец, политик, ученый). — М., 2004-440 с.
31. Лампе А. А. фон. Дневник (фрагменты) // ГАРФ. — Ф. Р-5853. — Оп. 1. — Д. 9. — Л. 30, 184.
32. Лехович Д. Деникин. Жизнь русского офицера. — М.: Евразия +, 2004. — 888 с.
33. Махров П. С. В Белой армии генерала Деникина. Записки начальника штаба Главнокомандующего Вооруженных сил Юга России. — М.: Logos, 1994. — 304 с.
34. Письма генерала А. И. Деникина. Ч. I (1922-1934) / подготовили письма к печати и составили комментарии Н. Н. Рутыч и Н. М. Янов // Грани. Журнал литературы, науки, искусства и общественно-политической мысли. — 1983. — № 128. — С. 31-133.
35. Последний приказ в жизни А. И. Деникина по случаю своей отставки № 2899 от 22 марта 1920 г. (по ст. стилю) // ГАРФ. — Ф. Р-5827. — Оп. 1. — Д. 97. — Л. 5.
36. Послужной список генерал-квартирмейстера Штаба VIII Армии, Генерал-майора Деникина. Составлен 17 декабря 1915 г. в Действующей армии // Российский государственный военно-исторический архив (РГВИА). — Ф. 409. — Оп. 1. — Д. 185203 (пс. 249-508). — 12 л. (на обеих сторонах).
37. Послужной список Старшего Адъютанта Штаба 2-й пехотной дивизии Генерального Штаба капитана Деникина» (составлен 4 декабря 1903 г.) // РГВИА. — Ф. 409. — Д. 171957 (пс. 146-000). — 35 л. (на обеих сторонах).
38. Савич Н. Н. Закат белого движения // Москва. — 1991. — № 11. — С. 13-68; — № 12. — С. 104-146.
39. Старк Б. По страницам Синодика // Российский Архив: История Отечества в свидетельствах и документах XVIII-XX вв.: Альманах. — М.: Студия ТРИТЭ: Рос. Архив, 1994. — Т. V. — С. 565-647.
40. Телеграфное извещение командующего Добровольческой армией генерал-лейтенанта А. И. Деникина Кубанскому Атаману полковнику А. П. Филимонову о взятии Екатеринодара // ГАРФ. — Ф. Р-5827. — Оп. 1. — Д. 37. — Л. 5-6.
41. Теребов О. В. А. И. Деникин против канцелярщины, показухи и произвола // Военно-исторический журнал. — 1994. — № 2. — С. 90-94.
42. Тодороский А. И. Размышления над мемуарами // Литературная газета. — 1962. — 30 авг.
43. Туркул А. В. Дроздовцы в огне: Картины гражданской войны, 1918-1920 гг. / лит. обраб. И. Лукаша. Белград, 1937 // Военная литература. — URL: http://www.troshka. ru/militera/memo/russian/turkul_av/index.html (дата обращения: 08.05.2017).
44. Феличкин Ю. М. Как я стал двойником: Воспоминания. — Ростов н/Д: Ред. журн. «Дон», 1990. — 160 с.
45. Черкасов-Георгиевский В. Генерал Деникин. — Смоленск: Русич, 1999. — 484 с.
46. Шульгин В. В. Последний очевидец: Мемуары. Очерки, Сны / сост., вступ. ст., послесл. Н. Н. Лисового. — М.: ОЛМА ПРЕСС, Звездный мир, 2002. — 588 с.
47. Энгельгардт Б. Контрреволюция (воспоминания за период с февраля 1917 по 1941). Рукопись //Отдел рукописей Российской государственной библиотеки (ОР РГБ). — Ф. 218. — Картон. 384. — Л. 186.
