CC BY
33
Нарушение данных этических норм порицается сообществом кавказоведов и может стать предметом обсуждения на корпоративных научных мероприятиях.
«Гуманитарий Юга России», Ростов-на-Дону, 2014 г., № 4, с. 187-193.
С. Сулимов, И. Черниговских,
Воронежский государственный университет инженерных технологий АНТИСИСТЕМА И ПСЕВДОМОРФОЗ В ЛЕВАНТЕ
В наши дни, в эпоху глобализма и взаимопроникновения различных обществ и культур под лозунгами толерантности и экономического сотрудничества, очень актуально звучит вопрос о будущем «мира без границ», формирующегося на наших глазах. При этом еще в Х1Х-ХХ вв. Н.Я. Данилевский, А.Дж. Тойнби и другие исследователи доказали, что единого, общего для всех стран, народов и культур пути общественного развития не существует, равно как и не существует интернационального «мирового сообщества». Человечество состоит из этносов (по терминологии Л.Н. Гумилева) или культурно-исторических типов (по выражению Н.Я. Данилевского), которые взаимодействуют между собой и влияют друг на друга. Каковы же будут их отношения в грядущем, глобальном будущем? В данной работе мы рассмотрим межкультурное проникновение, сотрудничество и борьбу на примере Леванта в эллинистическую и средневековую эпохи, поскольку это один из наиболее изученных «культурных перекрестков».
Прежде чем рассматривать исторические факты, необходимо уточнить такие термины, как «этнос» и «суперэтнос», «псевдоморфоз» и «антисистема», которые являются ключевыми для понимания процесса межкультурного взаимодействия. «Этнос -устойчивый, естественно сложившийся коллектив людей, противопоставляющих себя всем прочим аналогичным коллективам и отличающийся своеобразным стереотипом поведения, который закономерно меняется в историческом времени» [3, с. 135]. То есть в основе этнической целостности лежит в первую очередь общий стереотип поведения, можно сказать, общие ценности, на основе которых возникает кровное родство и формируется нация.
Например, английский этнос формировался на основе ряда кельтских (валлийцы) и германских (англы, саксы) национальностей, которые в наши дни монолитно соединены общей историей, протестантизмом и единым географическим пространством, именуемым «Англия». А вот, к примеру, шотландцы-кельты, хотя и тоже протестанты, в состав английского этноса не вошли, равно как не сделали этого и ирландцы, отсеченные от англичан еще и религиозным барьером католицизма. Несколько соседствующих и поддерживающих между собой связь этносов образуют суперэтнос. «Суперэтнос - группа этносов, возникающих одновременно в одном регионе, и проявляющая себя в истории как мозаичная целостность» [3, с. 134]. Примером суперэтноса могут послужить европейцы (романо-германцы), которые между собой различаются в национальном и культурном планах, но при этом сходны друг с другом больше, чем с любыми другими этносами планеты. Например, в современном ЕС прекрасно уживаются французы, испанцы, немцы и другие романо-германские народы, но принять и ассимилировать в ЕС африканцев, по меньшей мере, проблематично. Если двум и более суперэтносам приходится соседствовать друг с другом продолжительное время, то они в лучшем случае поддерживают отстраненные отношения, выражающиеся в торговле и военных союзах, а в худшем случае на их стыке возникает антисистема, одинаково разрушающая все суперэтносы, с которыми она контактирует.
Антисистема - это социально-духовная общность людей с негативным миросозерцанием, имеющая общее для своих членов мировоззрение. Проще говоря, это люди, рассматривающие ситуацию, сложившуюся в их этносе, с позиции другого этноса и поэтому воспринимающие реальное положение дел как неправильное и нуждающееся в исправлении. Но поскольку они видят ситуацию «чужими глазами», то лишь разрушают «неправильное», а желаемое создать не могут, потому что вдохновляющий их образец либо непригоден в данной ситуации, либо настолько синкретичен, что не может быть воплощен нигде и никогда. Л.Н. Гумилев выделяет два непреложных условия для возникновения антисистемы: «Для появления устойчивой антисистемы необходимы два параметра: упадок, например, момент перехода из фазы в фазу местного этногенеза, и внедрение чужого этноса. Пусть даже обе системы будут перед началом процесса положительными, творческими, как в плане экологии, так и в аспекте культуры» [3, с. 493]. Антисистема не способна к развитию и обычно имеет эзотериче-
скую структуру, т.е. ее социальная структура происходит по принципу дозирования информации.
Для простоты можно заменить термины «этнос» и «суперэтнос» на «культуру». Ведь культура - это созданный человеком смысловой мир, который делает реальность понятной и близкой. И для формирования культуры требуются те же самые условия, что и для образования этноса. Тем более что культура может быть как мононациональной (английская, русская), так и многонациональной (романо-германская, исламская). Другое дело, что культура может находиться в зачаточном состоянии и носить племенной характер, но может быть достаточно развита для того, чтобы консолидировать несколько народов. Л.Н. Гумилев рассматривал исторический процесс с точки зрения экологии и географии, мы же делаем это с позиций социальной философии и культурологии. И сразу же дополняем концепцию сосуществования культур такой формой отношений, как псевдоморфоз. Впервые этот термин употребил немецкий философ О. Шпенглер, понимая под ним следующее: «Историческими псевдоморфозами я называю случаи, когда чужая старая культура настолько сильно довлеет над страной, что местной молодой культуре нечем дышать, и она не в состоянии не только создать свои выразительные формы, но даже не приходит к полному разворачиванию собственного самосознания. Всё, что поднимается из глубин молодой души, отливается в пустоты чужой жизни. Молодые чувства застывают в устаревших произведениях, и вместо подъема собственного формообразования (Gestaltungskraft) до невиданных размеров вырастает только ненависть к чужой и далекой силе» [10, с. 234]. Обычно новая, молодая культура, зарождаясь и развиваясь на ареале старой, дает о себе знать в форме национально-освободительного движения. Если же такое движение не состоится или потерпит поражение, то весь творческий потенциал молодого этноса израсходуется на поддержание старых, не им и не для него созданных форм. В данной работе мы рассмотрим механизм формирования антисистем и псевдоморфо-зов в Леванте, так как само его экономико-географическое положение делает невозможной изоляцию. Чтобы не распыляться, возьмем такие переломные моменты левантийской истории, как эллинизм (IV-I вв. до н.э.) и арабское нашествие (VII в. н.э.), и сравним их с нашими днями.
Сама география Леванта превращает его в настоящий проходной двор для культурных потоков, идущих с востока на запад и в обратном направлении. Из всех левантийских территорий
(Кипр, Анатолия, Сирия, Палестина, Финикия и Нижний Египет) самыми открытыми оказались Сирия и Финикия. Современный итальянский археолог С. Москати пишет об этом: «Эта промежуточная зона в свое время играла важную роль в истории и Ханаана, и Месопотамии. Для Ханаана она была по очереди то ограничивающим, то уравновешивающим фактором для принятия краткосрочных политических решений. Для месопотамских государств она была дорогой к морю и воротами в Палестину и Египет. В таком месте не могла долго просуществовать сильная политическая власть. Как и остальная часть Сиро-Палестинского региона, это была территория, по которой проводились военные походы и на которой распространялись культурные веяния» [7, с. 177]. По иронии судьбы южные и восточные завоеватели (египтяне, ассирийцы, персы), столетиями оспаривая друг у друга эти земли, не пытались втянуть их жителей в орбиту своей культуры. Единственная известная нам древневосточная попытка ассимиляции местных жителей указана в Библии, когда вавилонский царь Навуходоносор II переселил в долину Евфрата палестинцев-иудеев, но это скорее насильственный завоз рабочей силы, нежели стремление превратить евреев в халдеев. Отличались толерантностью и персидские шахи, не отменявшие в этих краях даже местного самоуправления и ограничившиеся взиманием податей.
Ситуация коренным образом изменилась в ходе греко-македонского вторжения (IV в. до н.э.). Александр Македонский не только уничтожил персидское государство, но и вознамерился остаться на Востоке навсегда, демонстративно провозгласив своей столицей Вавилон. Его не устраивала обычная лояльность новых подданных, завоеватель хотел превратить жителей всех захваченных территорий в единый народ. Сам он дошел до того, что прямо предписывал своим полководцам и офицерам смешанные браки, сам женился по восточному обычаю на таджичке и персиянке одновременно и даже стал носить персидскую одежду вперемешку с греческой. После смерти венценосного космополита его наследники диадохи прочно утвердились в левантийских землях, а из более восточных владений (Персия, Синд, Бактрия) их медленно и неумолимо вытесняли аборигены, поддерживаемые кочевыми племенами. Зато Финикия, Сирия, Палестина и Египет на несколько веков стали полем грандиозного социокультурного эксперимента: здесь реализовалось сосуществование греческой культуры с ее местными аналогами.
Македонское завоевание разделило восточное общество на две неравные части, различные во всём: от численности и социального положения до культуры и взглядов на жизнь. Современный отечественный историк Л. С. Васильев указывает: «Каждая из стран была поделена на две неравные части: на эллинистические или, во всяком случае, заметно эллинизированные города и крупные поселения и на мало связанную с ними периферию, получившую наименование "хора". (...) Всех жителей этих центров, независимо от их происхождения (а новые эллинского типа городские поселения начали быстро осваиваться наиболее активными мигрантами из восточных стран, будь то евреи, армяне, сирийцы, персы и многие-многие другие), вскоре стали именовать "эллинами"» [2, с. 339]. Этот же автор пишет, что в захваченных Александром Македонским негреческих странах (Сирии, Египте, Персии) сложилась небольшая интернациональная элита, всеми силами пытающаяся походить на победителей. При этом «настоящих» в национальном плане греко-македонцев в Леванте было мало, и даже такие деятели духовной культуры того времени, как Мане-фон и Бероз, были по происхождению египтянином и халдеем. Если малоазиатские греческие государства (Пергамское царство и полисы эгейского побережья) хотя бы имели какую-то непрерывную традицию, то Сирия, Персия и Египет оказались во власти разномастной номенклатуры греческих династий. В такой обстановке не мог не произойти синкретизм колоссальных масштабов.
Подавляющее же большинство новообразованных эллинистических государств оказалось вообще вне ареала греческой культуры: «Что же касается периферии покоренного Востока, хоры с ее небольшими деревенскими общинами, то она, численно во много раз преобладавшая, жила своей привычной жизнью с ее замедленными темпами и тягой к консервативной стабильности» [2, с. 340]. Иными словами, эллинистический Восток оказался разделен на два мира, один из которых жил для другого, ничего не получая взамен и не имея права голоса. Ведь греческие города и поселки-катэкии1 не платили налогов, «эллины» (хоть даже и
1 Катэкии (греч.) - поселения городского и полугородского типа в царстве Селевкидов, входившие в систему опорных пунктов власти на местах. Основным населением катэкии были воины-колонисты - катэки, наделявшиеся в катэкии земельными участками; в катэкии проживало и невоенное население. Во главе катэкии стояли два назначенных царем начальника: военный и гражданский. Жители катэкии находились в привилегированном положении по сравнению
туземного происхождения) не отбывали повинностей, но именно они управляли огромными и богатыми восточными монархиями. А огромное число коренного населения было вынуждено содержать их, оплачивать их причуды и сражаться за них во время междоусобных войн. При этом целью эллинистических династий Селев-кидов и Птолемеев было лишь получение максимальной прибыли из своих царств, т. е. греческие правители не имели никакого грандиозного плана на будущее, которым можно было бы увлечь своих многонациональных подданных. Вот и получилось самое худшее из возможного: «наверху» общества интернациональная финансово-бюрократическая клика, а трудовые социальные низы оказались отсечены от власти культурным барьером. Даже языки властвующих и остальных подданных были разными: города говорили и писали по-гречески, а «хора» - на туземных языках. Построенные греческими завоевателями города с первых дней своего существования превратились в настоящие «плавильные котлы», в которых пересекались и причудливо перемешивались различные духовные традиции, которые далеко не всегда были совместимы между собой. Вот как характеризует религиозный климат Египта эллинистической эпохи британский историк Э. Бивен: «В папирусах упоминается культ сирийской богини и культ финикийского Адониса. Одна из надписей была сделана по заказу жреца, который посвящает святилище фригийскому Агдистису. В Фаюме III века до н.э. находится храм Митры, безусловно построенный персами. Кроме того, там отправлялся культ фракийского бога-всадника Герона, ставший наполовину египетским» [1, с. 141].
В эллинистической Сирии династия Селевкидов вообще игнорировала духовные запросы коренного населения, сделав Анти-охию-на-Оронте и Селевкию-на-Тигре настоящими оазисами греческой культуры и противопоставив их остальной стране. Например, в пригороде Антиохии, Дафне, находилось огромное святилище Аполлона, которого только и почитали Селевкиды, отвергая любые туземные культы. В этой обстановке просто не могла сложиться новая культура или возобладать одна из старых. Такие творческие люди, как египтянин Манефон, были вынуждены излагать свои идеи в греческой форме и по интересным грекам вопросам, но сами они являлись носителями иного менталитета. Без преувеличения можно сказать, что Манефон уже не был егип-
с окрестным населением. Они обладали правами ограниченного самоуправления, но в меньшей степени, чем жители полиса.
тянином (даже носил чужестранное имя), но так и не стал настоящим греком, хотя и именовался «эллином».
Приход римлян ничего не изменил, потому что принцип имперского гражданства мало отличался от предшествовавшего ему принципа «эллинизации». Рим мог предложить особо деятельным и удачливым левантийцам участвовать в построении империи, воевать за нее и на равных делить плоды победы, но большинство туземного населения по-прежнему считалось людьми второго сорта. Правда, наученные веками жизни под греческим правлением, сирийцы и египтяне уже и не рассчитывали ни на какое понимание или солидарность и старались держаться подальше от любых государственных дел. Дошло до того, что римские императоры, несмотря на все свои попытки ввести в Сенат представителей восточных национальностей, смогли убедить стать сенатором всего только одного египтянина. Для сравнения уже в I в. н.э. едва ли не четверть сенаторов были кельтами по происхождению и римлянами по гражданству. Можно сказать, что римский Левант Ш-1У вв. -классический пример псевдоморфоза.
В то время как весь Ближний Восток испытывал небывалый прилив сил (настоящий зороастрийский ренессанс в Сасанидской Персии, движение анахоретов в Фиваидской пустыне и рост популярности христианства в Греции), большинство левантийских областей оказались буквально закованы в кандалы античной государственности периода упадка. Та же Антиохия управлялась римскими наместниками так же, как и в I в. до н.э., добровольцы, которых с каждым годом было все меньше, служили в легионах, а подавляющее большинство сирийцев либо инертно ждали неизвестно чего, либо примыкали к христианским общинам, которые были адекватным духовным ответом на политическое и социальное бесправие. Империя боролась с христианством и тем самым не позволяла сирийцам и египтянам вносить свой вклад в культурное развитие. Ярким примером проявления псевдоморфоза может послужить эксгумация императором Юлианом Отступником тела епископа Зосимы с территории храма Аполлона в Дафне под Антиохией. Этот символический акт отлично демонстрирует как старая, уже прошедшая свой путь до конца античная культура блокировала молодой творческий импульс Леванта.
Выше, говоря о факторах, необходимых для возникновения антисистемы, мы упомянули отрицательное миросозерцание и соседство двух и более развитых культур (суперэтносов). В положении псевдоморфоза, в котором оказались несколько поколений
сирийцев и египтян, миросозерцание могло быть только отрицательным, потому что ежеминутное ощущение себя человеком второго сорта не добавляет оптимизма никому. Все попытки вооруженных восстаний провалились, и объективно текущее положение дел должно было сохраниться навсегда. Какой бы император или узурпатор не правил в далеком Риме, в Сирии и дельте Нила всё для всех оставалось по-прежнему. Но при этом Левант был восточным краем империи и представлял собой грандиозные ворота, сквозь которые на запад стремились не только купцы, но и идеи. Персидское учение Заратуштры, индийский буддизм, еврейская каббала и халдейская астрология встречались в Александрии и Антиохии с философией стоиков и неоплатоников, формируя широкий корпус синкретических учений, получивших название «гностицизм». А поскольку миросозерцание местных интеллектуалов было отрицательным, то из всего богатейшего спектра идей они легче всего усваивали пессимистические учения эсхатологического и хилиастического характера. Самой известной синкретической доктриной римско-эллинистического Леванта стало манихейство, основанное пророком Мани во III в. н.э. в Месопотамии, прямо в точке соприкосновения римской и персидской культур (юридически границей между царством Сасанидов и Римской империи была река Евфрат).
Опираясь на работу отечественного исследователя Е.Б. Сма-гиной, мы изложим догматику манихейства для краткости по пунктам.
1. Мир всегда был дуальным. Свет и тьма не имеют общего источника и не могут найти компромисс. «Во вселенной извечно существуют два начала, или две силы, никак между собой не связанные и не имеющие ничего общего - свет и мрак» [8, с. 124].
2. Свет - это чистый дух, лишённый зла, но при этом не имеющий никакого материального воплощения. Все его творения величественны, прекрасны и бессмертны. Противоположность света - мрак, т.е. бездуховная, бесформенная материя. Свет спокоен и неподвижен, а мрак беспокоен и агрессивен. Силы мрака постоянно борются между собой и против света. Активное начало и персонификация мрака - материя (Мани именует ее Грех и Помысел Смерти).
3. Свет персонифицирован в верховное божество, именуемое Отец Величия или Бог Истины. Свет делится на 12 эонов. Эон -это понятие, позаимствованное из гностицизма, и оно плохо переводится на русский язык. Поэтому обратимся за разъяснением
к известному современному специалисту в данной области: «Ма-нихейские эоны - небесные силы, принадлежащие свету и не соприкасавшиеся с миром смешения. Для обозначения подобных же единиц в темном либо смешанном мире употребляется слово "миры"» [8, с. 141]. Мрак включает в себя пять стихий (дым, огонь, ветер, воду и тьму) и два мира (сухое и влажное).
4. Между мраком и светом произошло столкновение. Обе стороны при помощи эманации создали свои воплощения в виде ангелов и демонов. Воплощениями Отца Величия являются также Великий Дух и Первый человек. В процессе этого противостояния в одной области мрак и свет перемешались, создав тем самым земной, материальный мир, в котором уживаются и дух, и материя. Мотивом, толкнувшим мрак к нападению на свет, является зависть.
5. Цель Отца Величия - вернуть тот свет, который смешался с материей. Для этого он создал Еву, чтобы она просветила Адама (эманацию первого человека). Но демоны, созданные материей (адаманты), тоже не бездействуют. Посланцы Отца Величия стараются уменьшить их влияние на людей, однако адаманты поступают точно так же. Каждый посланец Бога истины, именуемый «апостолом», создает свою церковь, которую люди по наущению демонов уничтожают. Как говорилось выше, к числу таких «апостолов» Мани причисляет Будду, Заратуштру, Платона, Моисея и, конечно же, себя.
6. Борьба за освобождения света, заключенного в материи, ведомая каждым верующим манихеем, заключается в запрете на нанесение вреда живым существам и при этом помощь им в уходе из земного мира. То есть манихей не должен никому ни в чем помогать, кроме как уйти из материальной жизни.
7. Манихейство признаёт переселение душ, занимавшее важное место в буддизме и философии Платона. По мнению Мани, человек, не избавившийся от греха, т.е. материальных влечений, будет рождаться снова и снова. Если после нескольких перерождений очищение не наступит, то душа признаётся потерянной и помещается в геенну огненную.
8. Количество света в мире постоянно дробится из-за того, что люди размножаются. Задача Отца Величия становится всё менее выполнимой. Поэтому размножение - грех. Чем скорее весь свет покинет материю, тем быстрее мрак будет побежден. Для этого одни люди должны умирать, а другие - не рождаться. И муж-
ское, и женское начала считаются в манихействе безусловным злом, ведь дух должен быть бесполым.
9. Когда света в мире останется совсем мало, то произойдет «последняя» война, в которой «грешники» на короткий срок возьмут верх над «праведниками». Под «грешниками» понимаются те люди, которые живут материальными интересами, следовательно, «праведники» - те, кто выбрал чистый дух. Дату начала «последней битвы» укажут звезды. «После этого Зов и Слух, образуя божественное двуединство - Помысел жизни, соберут весь оставшийся в мире свет и сделают из него Последнее изваяние (мессию. - Авт.), которое вознесется» [8, с. 129]. Таким образом, в манихейскую догматику входит и эсхатологическая война, в которой материя потерпит поражение. Ее нельзя уничтожить, но после изъятия утерянных частиц света она не будет иметь к людям никакого отношения. «Грешники» останутся в материи, а «праведники» вознесутся к отцу Величия, где из освободившегося света божество Великий Строитель уже создает новый эон.
Итак, из вышеперечисленного можно сделать вывод, что Мани соединил в синкретической системе разнородные фрагменты буддизма (переселение душ), гностицизма (неприятие наличного мира), иудаизма (учение об Адаме и Еве), христианства (конец света) и зороастризма («черно-белый» дуализм), а также античной философии (неоплатоническое учение об эманации).
Но какова же общая направленность манихейства? Думается, что Мани заставил компоненты всех указанных выше религиозно-философских начал вращаться вокруг доминанты его мировоззрения: отрицания мира. Ведь исходным пунктом манихейства является признание материи безусловным злом. Следовательно, мир, в котором есть хоть что-то материальное, уже в принципе не может быть хорошим. Пророк зовет не привести мир в порядок, оформив его или помогая в этом Творцу, а попросту указывает людям на дверь. По его мнению, в земном мире незачем бороться со злом или поддерживать добро, а единственный способ избежать худшего - завершить материальную жизнь. При этом убийство и самоубийство не являются выходом в силу догмата о переселении душ. Если человек просто умрет или будет убит, то страдания материального бытия для него не закончатся: наступит новое перерождение со всеми вытекающим из этого негативными последствиями. Поэтому, по мысли Мани, человеку ещё при жизни следует отвыкнуть от любых материальных устремлений, т.е. от самой жизни.
При этом все религиозно-философские доктрины, из которых синкретически «вылеплено» манихейство, отличаются позитивным и почти всегда активным отношением к реальности. Более того, почти все эти учения легли в основу жизнеутверждающих импульсов культурного развития. Например, существуют буддийская и христианская культуры. Но миросозерцание Мани и его учеников было отрицательным, и поэтому они заимствовали из изученных ими систем только самые негативные моменты1. И везде, куда только не проникали манихеи, они сеяли разрушительное отношение к наличной реальности. Разумеется, их догматы не позволяли лично применять насилие, но последователи Мани быстро научились склонять к нему других. Более того, как и любая другая антисистема, манихейство представляло собой не только духовную, но и социальную общность, что позволило ему быстро обзавестись эзотерической структурой, низшие ступени которой далеко не всегда знали, во что верят их наставники. В результате, в то время как манихейские «епископы» говорили о ненасилии и пассивном отношении к миру, их менее осведомленные ученики активно сотрудничали с римской и персидской разведками, провоцировали восстания, блокировали распоряжения чиновников и т. д. Ведь Мани недвусмысленно сказал, что любая жизнь по сути своей есть зло. Поэтому манихеи полагали, что, уничтожая ближнего, они оказывают ему, ближнему же, услугу.
Правительства всех стран, где только возникали манихей-ские общины (т.е. от Рима до Китая), обоснованно преследовали их как разносчиков политической нестабильности. Манихеи отвечали похожими мерами, провоцируя социально-политические потрясения. Самым известным их выступлением было движение маздакитов в Персии (520-е годы), в ходе которого манихей Маз-дак Бамдад, при помощи мошенничества заняв пост визиря, устроил в стране тотальный передел имущества и даже замужних женщин счел вещами и поделил между всеми желающими. Его сторонники готовили расправу над всеми, кто не разделял учения манихеев, и только выдержка и отвага царевича Хосрова Ануширвана смогли
1 Механизм формирования манихейства и его отношение к синкретически смешанным в нем системам подробно показаны в нашей работе: Сулимов С.И. Религиозно-философские основания манихейства / С.И. Сулимов, И.В. Черниговских // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. - Тамбов: Грамота, 2013. - № 3 (29): В 2 ч. - Ч. II. - С. 189-194.
остановить, а затем и ликвидировать разгулявшиеся банды хилиа-стов. Позднее манихеи участвовали в восстаниях хуррамитов, Сумбада Перса и Бабека Весёлого. Манихейская проповедь в Европе в IX в. косвенно повлияла на возникновение богомильской ереси, а в Китае вошла в состав доктрины сектантского движения «Белого Лотоса». В целом же расцвет манихейства пришелся на 111-У1 вв. н.э.
Возникновение и действие такой мощной антисистемы могло бы быть обусловлено одним, уникальным для истории фактором, который больше никогда не повторится: завоеваниями Александра Македонского. К сожалению, как мы указывали в начале работы, для Леванта географическое положение является во многом определяющим. И следующий же за римско-эллинистическим культурный и политический поток вновь наполнил «ветхие мехи» и снова заковал сирийцев и египтян в псевдоморфозу. Речь идет об арабском завоевании УП-УШ вв. Кочевые арабские племена, воспринимаемые соседями не иначе как дикари и разбойники, в течение нескольких десятилетий буквально перетряхнули Левант, Месопотамию и Северную Африку. Последствия эллинистической и имперской эпох были ликвидированы ими раз и навсегда. В 638 г. Иерусалим и вся Палестина были захвачены арабами под руководством халифа Омара; за три года до этого арабский полководец Халид ибн Валид по прозвищу «Меч Аллаха» взял штурмом Дамаск и тем самым овладел Сирией; в 641 г. войском Амра ибн аль-Аса был захвачен Египет. Еще раньше, в 635 г. была выведена из игры Персия, что открыло мусульманам путь в Среднюю Азию и Индию. В 762 г. арабами был основан Багдад, который и стал столицей их необозримого государства. Все прежние противоречия, терзавшие Восточное Средиземноморье с первых веков н.э., потеряли актуальность. В этот момент казалось, что начавшаяся в 622 г. хиджра действительно станет новой эпохой, а объединенные мусульманскими завоевателями земли сольются в новом, едином этносе.
Однако единство не только не наступило, но, более того, новообразованный халифат моментально раскололся на множество родовых, земляческих и религиозных группировок. Алиды, Омейяды и Аббасиды вступили в борьбу друг с другом. Везде, где только было возможно, заявили о себе сепаратистские тенденции, а на фоне политической борьбы всех против всех возникло множество сектантских течений, размывавших ислам еще сильнее, чем некогда ереси размывали христианство. При всей непримиримости
учения Пророка Мухаммеда к иным религиям и традициям, ислам халифата оказался буквально нашпигован ими. Ситуация осложнялась тем, что исламская доктрина еще не имела под собой богословской глубины, и единства ей по этой причине не хватало.
Современный арабский историк Ф. Дафтари пишет о раннем исламе: «Однако возникшее во времена Пророка единое мусульманское сообщество (умма. - Курсив автора) вскоре распалось на многочисленные соперничающие общины и группировки, поскольку мусульмане не смогли выработать единую точку зрения по ряду фундаментальных проблем» [4, с. 34]. Ведь Коран не записывался после смерти Пророка несколько веков. Поэтому каждый проповедник и даже светский лидер мог выдавать за исламскую доктрину свои собственные домыслы.
Также не стоит забывать о той двери, которую распахнул ислам для различных доисламских верований и философских систем, пытаясь всеми силами отгородиться от них. Дело в том, что мусульманские завоеватели в захваченных землях вводили специальный налог для иноверцев, что подвигло огромные массы людей притвориться мусульманами для того, чтобы сберечь свои деньги. Христиане предпочитали эмигрировать в оттесненную, но далеко не побежденную Восточную Римскую империю, иудеи вскладчину выплачивали «религиозный» налог, а вот персы оказались в более незавидном положении. В кратчайший срок государство Сасани-дов было уничтожено арабами, в битве при Кадиссии в 635 г. войско последнего шаха Йездигерда III потерпело от Халида «Меча Аллаха» такое поражение, что ни о каком сопротивлении больше не могло быть и речи. Многомиллионный персидский народ оказался перед выбором: превратиться в зависимых людей, наблюдать, как их высокоразвитая страна превращается в периферию халифата, или же войти в новое движение на равных правах, сменив пламенную приверженность зороастризму на такое же рвение под знаменем ислама. Поскольку персидская культура, в особенности литература, во много раз превосходила арабскую, то халифы и их приближенные были бы только рады духовной интеграции персов в халифат. И вскоре улицы Багдада наполнились персидскими прозелитами, в особенности выходцами из чиновно-бюрократической среды, поскольку своей чиновничьей прослойки арабы пока не имели.
В конце VIII в. принявший ислам иранский князь Бармак настолько возвысился, что стал фаворитом халифа. Его сыновья и племянники, составив группировку Бармакидов, заправляли всеми
делами при дворе халифа Харуна аль-Рашида, занимая министерские посты. Исследовавший эту эпоху А. Джилман характеризует ее так: «Царствование этого монарха (Харуна аль-Рашида. - Авт.), поднявшего величие халифата на доселе небывалую высоту, можно разделить на два периода. Во время первого суверен, сам не избегавший удовольствий и роскоши, позволил своим министрам, сыновьям Бармака, вести повсеместно локальные войны с целью завоевания или подавления бунта» [5, с. 280]. Один из Бармакидов был даже женат на сестре халифа. Лишь поверхностно принявшие ислам персы принесли с собой литературное наследие, проникнутое дуализмом зороастризма, и, конечно же, манихейские идеи. Поэтому второй период отношений с ними халифа ознаменовался арестами Бармакидов и смещением их с государственных должностей, чего в полной мере сделать не удалось.
Ситуацию осложнял не только наплыв поверхностно исла-мизированных персов, но тесное переплетение политических и сектантских группировок среди самих арабских вождей. Например, достаточно было одному из полководцев не признать правящего халифа и заявить о поддержке наследника престола, как он мог говорить о новой ветви ислама. Так возникли сначала шииты, а потом и исмаилиты, сыгравшие в истории исламского Леванта роль даже более страшную, чем некогда манихеи. В Х-Х1 вв. это маргинальное сектантское движение разделилось на три направления, каждое из которых оказывалось враждебным для самих же мусульман. Если кратко охарактеризовать исмаилитскую доктрину, то получится эзотерический ислам с многочисленными отсылками к манихейству и иудаизму. Так, Махди, последний «имам», должен прийти в мир по астрологическому прогнозу, уничтожить ислам и иные религии и облагодетельствовать своих адептов. Ислам, с точки зрения сектантов, представлял собой переходный этап от христианства к царству Махди. А пока Мессия не пришел, вся полнота власти принадлежит старшинам исмаилитских общин. Всё, что служит приближению царства Махди, дозволено, хотя бы даже и противоречит догматам ислама. Подобно манихеям, исмаи-литские общины имели эзотерическую структуру, что позволяло им учить представителей низших степеней не своей догматике, а тому, что старшины (имамы, даи) считали выгодным в данный момент.
Исмаилиты-хилиасты, получившие название карматов, руководствуясь астрологическим прогнозом, в 930 г. напали на исламские святыни в Аравии, сожгли Мекку и осквернили Чёрный
Камень Каабы. Их лидеры, Хамдан Кармат, Абу Саид Джаннаби и Абу Тахир, прямо говорили, что ждут скорого прихода Махди, т.е. Мессии, и это позволяет предположить, что вдохновение исмаи-литских радикалов было почерпнуто ими в манихейских и иудейских источниках. Более того, помощником Хамдана Кармата был персидский интеллектуал Габрэ, открыто говоривший, что ислам подлежит немедленному уничтожению. Другой сектантский вождь, Абу Тахир, разбив на куски Чёрный Камень, публично признал своим идейным вдохновителем Маздака Бамдада.
Не успели войска халифа подавить это варварское выступление, как Египет оказался захвачен другой ветвью исмаилитов -Фатимидами, которые базировали свою легитимность на мнимом родстве с Фатимой, дочерью Пророка. Они отбили попытки халифа вернуть провинцию и после этого организовали в Египте государство «двух народов»: в привилегированную категорию входили члены исмаилитских общин, а остальное, туземное население влачило нищенское существование, обеспечивая их безбедную жизнь и деятельность секты. Фатимиды основали новую столицу Египта, город Аль-Кахира (ныне Каир), в который был запрещен даже вход людям, не принадлежавшим к их организации. Агентурная сеть секты протянулась от портов Красного моря до Гуджарата и даже Китая. Цель всей этой разведывательной работы была лишь одна: подготовить мир к пришествию Махди.
Один из самопровозглашенных каирских халифов, Аль Ха-ким, в конце XI в. решил, что такой момент настал. Он обожествил самого себя и приказал разрушить все, находящиеся в зоне досягаемости, исламские и христианские святыни. Дескать, в новом мире религия уже не нужна. Однако если мусульман трудно было удивить чем-то после осквернения Каабы, то разрушение храма Гроба Господня в Иерусалиме косвенно спровоцировало Крестовые походы. Западное вторжение кардинально изменило расстановку сил на Ближнем Востоке, предопределив скорое изгнание Фатимидов из Египта их же собственными гвардейцами-мамлюками (1171 г. - открытый захват власти в Каире военной хунтой). Нанятые для противодействия непосвященному в планы секты египетскому населению, мамлюки, к счастью, быстро поняли, что никакого пришествия Махди не будет, а спровоцированное фанатизмом Аль Хакима вторжение крестоносцев не может быть остановлено антисистемной сектой эсхатологического толка.
Третьим, самым легендарным направлением исмаилитов стали низариты, вошедшие в историю и массовую культуру под
вульгарным названием «ассасинов» (игра слов: итальянское «асса-син» - «убийца», арабское «хашашин» - «наркоман»). В конце XI в. они под предводительством Хасана ас-Саббаха овладели несколькими горными крепостями в Месопотамии, Западной Персии и Восточной Сирии (как раз там, где некогда зародилось манихейство).
Но ас-Саббах был более дальновидным, чем его предшественники Хамдан Кармата и Аль Хаким. Вместо того чтобы развязывать очередную эсхатологическую войну под традиционным антисистемным лозунгом «непосвященные вне закона», он создал разветвленную террористическую сеть. Его наследники почти 200 лет делали деньги, играя на противоречиях между государствами крестоносцев и мусульманскими эмирами, организовывая заказные убийства и занимаясь наркоторговлей. Дружба низаритов с рыцарями-тамплиерами стала легендарной, а под кинжалами их убийц погибли как персидский визирь Низам аль-Мульк, так и маркиз Триполи Конрад Монферратский. Именно низариты впервые в истории применили вербовку и подготовку убийц-смертников, именуемых в их структуре «фидаями» («одноразовыми»). Из многочисленных свидетельств современников и историков известно, что молодых людей обкуривали гашишем, окружали девушками легкого поведения, а затем уверяли, что парень побывал в раю. И если только он выполнит приказ лидера сектантов, то сможет вернуться в рай навсегда. Поэтому «фидаи» совершали покушения даже при стопроцентной вероятности собственной гибели.
К счастью, в конце XII в. главарь низаритов Хасан II всё-таки начал эсхатологическую войну, что заставило монголов нойона Кит-буги и рыцарей князя Боэмунда Антиохийского заняться сектой всерьез. Ко второй половине XIII в. все крепости исмаилитов были захвачены, главари казнены, а адепты рассеяны.
Возникает закономерный вопрос: почему распространение ислама вызвало возникновение антисистемы именно в Леванте, а не, скажем, в Гуджарате, Синде или Аравии? Ответ такой же, как и для III в. н.э.: открытость Сирии и Египта для культурных веяний любых направлений и псевдоморфоза, препятствующая развитию собственной культуры, иммуноустойчивой к посторонним вкраплениям. Негативное миросозерцание же ничуть не изменилось с дней Мани: какая разница, быть подданными римского принцепса, византийского василевса, персидского шаха или
багдадского халифа, если во всех этих случаях приходится быть бесправным?
Ислам оказался космополитическим только на словах, потому что арабские полководцы вовсе не стремились уравнивать завоеванных сирийцев и египтян в правах со своими воинами. Поэтому нет ничего удивительного в том, что левантийцы не только терпели исмаилитов на своих землях, но даже помогали им, если это позволяло хоть как-то досадить мусульманским завоевателям или получить что-либо для себя. Похожую роль сыграли в исмаи-литском движении персы, мусульмане на словах - зороастрийцы на деле, использовавшие свой бюрократический и философский опыт для занятия чиновных должностей и повергания халифата в хаос. Это не значит, что тот же Бармак намеренно вредил своим арабским хозяевам, но он пытался решать арабские проблемы персидскими методами, что просто не могло привести к положительным результатам. А сирийцы и египтяне просто смотрели на всё это и пожимали плечами: происходит очередная смена господ, а для них всё останется по-прежнему.
Читатель может решить, что если манихейская и исмаилит-ская антисистемы относятся к далекому прошлому, то значит в наши дни такое исследование не актуально. Увы, это не так. Левант остался на том же месте, где находился и тысячу лет назад, только роль Великого шёлкового пути теперь играет торговля нефтью. И в конце XIX - начале XX в. в этих краях появились новые завоеватели, не стремящиеся отобрать землю или независимость, но буквально навязывающие свои политические и экономические формы жизни всему миру. Речь идет, конечно же, об английских и французских колонизаторах, которые, пользуясь слабостью Османской империи, сначала проникли в Египет, затем колонизировали Кипр, а после Первой мировой войны поделили между собой Сирию, Ливан и Палестину.
И снова псевдоморфоз сыграл с левантийцами злую шутку: будучи очарованными европейской техникой и западным правом, они незаметно для себя углубили это состояние. Вот что пишет об этом современный американский эксперт Ф. Закария: «Эпоха колониализма конца XIX - начала ХХ в. породила надежды на дружбу с Великобританией. Они оказались разбиты, но всё же арабские элиты оставались под большим впечатлением от Запада. Будущие короли и генералы учились в колледже Виктории в Александрии, усваивая речь и манеры британских джентльменов. Многие затем отправлялись в Оксфорд, Кембридж и Сэндхерст» [6, с. 140].
И снова вместо того, чтобы создать собственные культурные формы, жители Леванта предпочли заимствовать чужой культурный опыт, нимало не интересуясь, насколько он подходит к их жизни. Конечно же, европейские державы поощряли и поощряют это, так же как некогда греки поощряли распространение в Леванте своего языка, а мусульмане не взимали «религиозного» налога с тех, кто принял их веру.
В результате власть в Сирии и Египте оказалась в руках долгосрочных президентов с европейским и советским образованием, которые неплохо поддерживали в регионе стабильность, но совершенно не представляли, что делать дальше. Некогда этими краями точно так же управляли полководцы Александра Македонского, а потом и мусульманские эмиры.
Капиталистически или социалистически настроенный пожизненный президент, проведший молодость за границей, так же чужд сирийцам или египтянам, как некогда греко-македонский стратег, рядящийся в фараона или персидского шаха. И современные волнения в Сирии или «арабская весна» в Египте носят тот же характер, что носили антиэллинистические выступления египтян или поддержка, оказываемая сирийцами исмаилитам.
Самым печальным фактом является то, что в Леванте из-за тысячелетнего господства псевдоморфоза не сложились собственные, оригинальные культурные формы, в которых могла бы протекать политическая, экономическая и духовная жизнь. Местное население просто не имеет идей, которые можно было бы противопоставить европейским, особенно в наши дни, когда для культурного диалога вовсе необязательно путешествовать, а достаточно только посещать Интернет.
Думается, единственный способ оказать помощь жителям Леванта - это оставить их в покое и оградить от посторонних культурных веяний, чтобы они могли определиться со своей культурной идентичностью сами.
Литература
1. Бивен Э. Династия Птолемеев. История Египта в эпоху эллинизма / Э. Бивен. -М.: Центрполиграф, 2011. - 447 с.
2. Васильев Л.С. Всеобщая история: В 6 т. / Л.С. Васильев. - М.: Высш. шк., 2007. - Т. 1. Древний Восток и античность. - 478 с.
3. Гумилев Л.Н. Этногенез и биосфера Земли / Л.Н. Гумилёв. - М.: АСТ, 2004. -556 с.
4. Дафтари Ф. Краткая история исмаилизма. Традиции мусульманской общины / Ф. Дафтари. - М.: Ладомир, 2004. - 273 с.
5. Джилман А. Сарацины: От древнейших времен до падения Багдада / А. Джил-ман. - М.: Вече, 2007. - 352 с.
6. Закария Ф. Будущее свободы: Нелиберальная демократия в США и за их пределами / Ф. Закария. - М.: Ладомир, 2004. - 383 с.
7. Москати С. Древние семитские цивилизации / С. Москати. - М.: Центрполи-граф, 2012. - 255 с.
8. Смагина Е.Б. Манихейство / Е.Б. Смагина. - М.: Восточная литература, 2011. -519 с.
9. Сулимов С.И. Религиозно-философские основания манихейства / С.И. Сули-мов, И. В. Черниговских // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. - Тамбов: Грамота, 2013. - № 3 (29): В 2 ч. - Ч. II. - С. 189-194.
10. Шпенглер О. Закат Европы: В 2 т. / О. Шпенглер. Т 2. - Минск: Поппури, 2009. - 704 с.
Статья предоставлена авторами для публикации в бюллетене «Россия и мусульманский мир».
