CC BY
25СУДЕБНАЯ ПСИХИАТРИЯ
© С.Н. Шишков, 2015 Для корреспонденции
УДК 340.13:616.89-08 Шишков Сергей Николаевич - главный научный сотрудник
ФГБУ «Федеральный медицинский исследовательский центр психиатрии и наркологии им. В.П. Сербского» Минздрава России Адрес: 119991, г. Москва, Кропоткинский пер., д. 23 Телефон: (495) 637-55-95 E-mail: [email protected]
С.Н. Шишков
«
Антипсихиатрическое» законотворчество
"Anti-psychiatric" lawmaking
S.N. Shishkov
The paper asserts that the conceptual framework of some recent legislative innovations relevant to the field of mental health activities has taken on a distinctly "anti-psychiatric" character. This fact may have negative consequences for psychiatric practice. However, to elicit it by analyzing only the legal text is generally deemed insufficient. This problem is considered using as an example one of the recent draft bills in which the author was involved at the preparation stage. Keywords: "anti-psychiatric", draft bill, forensic psychiatric examination, a complex forensic psychological and psychiatric examination, the RF Civil Procedure Code, mental health activity
ФГБУ «Федеральный медицинский исследовательский центр психиатрии и наркологии им. В.П. Сербского» Минздрава России, Москва V. Serbsky Federal Medical Research Centre for Psychiatry and Narcology, Moscow
В статье говорится о том, что концептуальная основа некоторых законодательных новаций последнего времени, относящихся к сфере психиатрической деятельности, имеет отчетливо выраженный «антипсихиатрический» характер. Это обстоятельство может иметь негативные последствия для психиатрической практики. Однако для его выявления анализа только законодательного текста, как правило, недостаточно. Данная проблема рассматривается на примере одного из последних законопроектов, в подготовке которого принимал участие автор статьи.
Ключевые слова: «антипсихиатрия», законопроект, судебно-психиатрическая экспертиза, комплексная судебная психолого-психиатрическая экспертиза, Гражданский процессуальный кодекс РФ, психиатрическая деятельность
Проект Федерального закона «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в целях повышения степени реализации прав и свобод недееспособных и не полностью дееспособных граждан», а также о признании утратившими силу отдельных положений законодательных актов Российской Федерации» привлек к себе внимание представителей профессионального психиатрического сообщества* и вызвал с их стороны резкую критику. Спорных положений в этом документе действительно много. Но есть в нем одно нововведение, касающееся исключительно судебно-психиатрической экспертизы. Малозаметное внешне, оно, на мой взгляд, чрезвычайно значимо для судебно-психиатрической экспертизы, а возможно, и для всей судебно-экспертной практики. Разработчики законопроекта предусмотрели в нем случай обязательного производства комплексной судебной экспертизы, что для российского законодательства беспрецедентно.
* Законопроект был направлен в Минздрав России из Государственно-правового управления Президента РФ в октябре 2014 г. Помимо официального отзыва Минздрава он получил также отзывы специалистов в области общей и судебной психиатрии, которые опубликованы на официальном сайте Российского общества психиатров (http://psychiatr.ru/news/383).
Ф
СУДЕБНАЯ ПСИХИАТРИЯ
Мне довелось принять участие в обсуждении указанного вопроса в Совете Федерации Федерального Собрания РФ, и я обладаю информацией, которая получена, что называется, из первых рук. Отмеченное обстоятельство делает жанр данной журнальной статьи гибридным, сочетающим научно-теоретический подход и экспертно-професси-ональный анализ с тем, что условно можно назвать хроникой текущих событий.
Итак, с февраля по июль 2014 г. в Комитете по конституционному законодательству и государственному строительству Совета Федерации под председательством заместителя Комитета К.Э. Добрынина заседала рабочая группа по доработке проекта упомянутого федерального закона. Изменению подлежали нормы нескольких законодательных актов, в том числе Гражданского процессуального кодекса (ГПК) РФ.
К этой работе я был привлечен поздно и принял участие лишь в 3 последних заседаниях рабочей группы, состоявшихся 10 и 24 июня и 8 июля 2014 г. Целью моего участия было обсуждение изменений, касающихся судебной экспертизы. Первоначально ГПК РФ, Федеральный закон от 31.05.2001 № 73-Ф3 «О государственной судебно-экспертной деятельности в РФ» и Федеральный закон от 21.11.2011 № З23-Ф3 «Об основах охраны здоровья граждан в РФ» предполагалось дополнить указанием на комплексную судебную психолого-психиатрическую экспертизу. Дополнение предназначалось лишь для тех статей перечисленных законов, в которых судебно-психиатричес-кая экспертиза уже была упомянута. Например, ч. 1 ст. 62 Федерального закона «Об основах охраны здоровья граждан в РФ», начинающаяся со слов: «Судебно-медицинская и судебно-психиатрическая экспертизы проводятся...», после внесения предложенных изменений имела бы следующий вид: «Судебно-медицинская и судебно-психиатрическая экспертизы, а также судебная психолого-психиатрическая экспертиза проводятся.»
Инициаторы этих изменений - члены рабочей группы из благотворительной общественной организации «Центр лечебной педагогики» - утверждали, что упоминание в законе о судебной психолого-психиатрической экспертизе необходимо для придания ей легитимности. Сомневаясь в целесообразности такого подхода, я подготовил к заседанию, состоявшемуся 24 июня 2014 г., справку, в которой, в частности, говорилось*:
Федеральные законы не могут претендовать на роль юридических документов, содержащих официальный перечень судебных экспертиз, ибо он оказался бы чересчур пространным для законодательного текста, а непрерывное развитие судебно-экспертных наук требовало бы слишком частого внесения в него изменений. Выделение самостоятельных видов судебных экспертиз под отдельными наименованиями является результатом научного анализа и обобщения экспертной практики в рамках судебной экспертологии и отдельных предметных судебных наук, включая судебную психиатрию и судебную психологию. Эти наименования закрепляются в официальных номенклатурных перечнях судебных экспертиз и соответствующих им судебно-экспертных специальностей. Перечни утверждаются ведомствами, которые имеют у себя государственные судебно-экспертные учреждения.
В такие перечни включаются наименования только однородных экспертиз. Комплексные экспертизы не нуждаются в специальном номенклатурном перечислении, ибо они складываются из однородных экспертиз, «комплексующихся» друг с другом**. Итоговые наименования рождающихся таким способом комплексных экспертиз очевидны. Например, су-дебно-психиатрическая и судебно-психологическая экспертизы в результате «комплексирования» дают судебную психолого-психиатрическую экспертизу. По пути включения в свои перечни однородных судебных экспертиз идут ныне Минюст России и некоторые другие ведомства. Министерство здравоохранения РФ имеет утвержденную номенклатуру медицинских судебно-экспертных специальностей. Их сейчас две: «судебно-медицинская экспертиза» и «судебно-психиатрическая экспертиза»***.
В официальные перечни включаются в основном те судебные экспертизы, которые производятся наиболее часто и требуют особой судебно-экспертной квалификации. Для них разрабатываются методические документы, унифицирующие порядок организации их проведения, алгоритмы применения специальных исследовательских методов и методик и т.п. Данная организационная и методическая специфика как раз и составляет основное содержание дополнительной подготовки судебного эксперта по конкретной судебно-экспертной специальности.
Однако на практике встречаются и судебные экспертизы, потребность в которых возникает редко. Для них не разрабатываются специальные методики, для их проведения не требуются
* Далее фрагменты, выделенные курсивом, являются не дословным цитированием справки, а ее изложением, близким к тексту оригинала.
** Сама возможность назначения и производства комплексных судебных экспертиз предусмотрена всеми процессуальными кодексами, а также Федеральным законом «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации» от31.05.2001 № 73-ФЗ.
*** Номенклатура специальностей специалистов с высшим и послевузовским медицинским и фармацевтическим образованием в сфере здравоохранения Российской Федерации (утверждена приказом Минздравсоцразвития РФ от 23.04.2009 № 210н).
32
особая профессиональная квалификация и самостоятельная судебно-экспертная специальность. Их наименования могут быть как устоявшимися, так и произвольными*.
Упоминание в российских процессуальных кодексах только двух экспертиз не случайно. О них сказано в ст. 203 УПК РФ, посвященной помещению обвиняемого (подозреваемого) в стационар для производства судебно-медицинской и судебно-пси-хиатрической экспертиз, а также в ст. 283 ГПК РФ, где говорится об обязательном назначении судебно-психиатрической экспертизы по делам о признании граждан недееспособными. Таким образом, УПК и ГПК упоминают обе экспертизы не с целью их «легализации», а по ходу выполнения иных задач, решая которые обойти молчанием наименования экспертиз, по мнению законодателя, было нельзя. Точно так же решался данный вопрос и в процессуальных кодексах РСФСР 1960-х гг. Поэтому на протяжении многих десятилетий использование в очень узком и специфичном законодательном контексте названий только двух судебных экспертиз (судебно-медицинской и судебно-психиатричес-кой) себя оправдывало.
В Федеральном законе «О государственной судебно-экспертной деятельности в РФ» наименования «судебно-медицинская экспертиза» и «судебно-психиатрическая экспертиза» также упоминаются в локальном законодательном контексте, а само их упоминание имеет узкую целевую направленность:
- запрет организации производства судебно-пси-хиатрических экспертиз в медицинских организациях, не относящихся к системе органов управления здравоохранением (абз. 5 ст. 11);
- порядок помещения лица в стационар для проведения судебно-медицинской и судебно-пси-хиатрической экспертиз и сроки содержания подэкспертного в стационаре (ст. 29 и 30);
- нормы о специализированных стационарах для производства судебно-психиатрической экспертизы в отношении лиц, содержащихся и не содержащихся под стражей (ст. 32 и 33), и др.
В ст. 14 Закона РФ от 02.07.1992 № 3185-1 «О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании» судебно-психиатри-ческой экспертизе посвящена бланкетная норма: «Судебно-психиатрическая экспертиза по уголовным и гражданским делам производится по основаниям и в порядке, предусмотренным законодательством Российской Федерации». Такой подход оправдан. С одной стороны, совсем не упомянуть судебно-психиатрическую экспертизу в «психиат-
рическом» законе невозможно, ибо данная экспертиза - это самостоятельный вид психиатрической деятельности. С другой стороны, ст. 14 непременно оказывается бланкетной хотя бы потому, что собственно производство судебных экспертиз медицинским законодательством не регулируется**.
В свете сказанного дополнение законодательных актов, содержащих упоминания о судебно-психиат-рической экспертизе, указанием также на психолого-психиатрическую экспертизу:
- не будет иметь достаточных оснований;
- будет однозначно воспринято как закрепление в федеральном законодательстве «запретительного» принципа: судебные экспертизы медицинского профиля, прямо не поименованные в законе, не имеют права на самостоятельное существование.
В результате лишится легитимности, например, успешно зарекомендовавшая себя комплексная судебно-медицинская и судебно-психиатрическая экспертиза. Лишится легитимности также судебно-наркологическая экспертиза, вопрос о существовании которой пока спорен. Вместе с тем, если судебно-наркологическую экспертизу в законе упомянуть уже сейчас, то, во-первых, дискуссионный пока вопрос о ее праве на существование будет решен без достаточного обоснования сугубо «волевым» решением, а во-вторых, тогда потребуется срочно создавать одноименную специальность, разрабатывать систему подготовки по ней судебных экспертов, выстраивать систему государственных судебно-наркологических учреждений (все это вытекает из требований ст. 11-13 Федерального закона «О государственной судебно-экспертной деятельности в РФ»).
Таким образом, любая попытка предусмотреть номенклатуру судебных экспертиз непосредственно в самом федеральном законе чревата серьезными последствиями, весьма разнообразными и не всегда предсказуемыми.
Представители Центра лечебной педагогики особо настаивали на включении наименования «психолого-психиатрическая экспертиза» в ст. 283 ГПК. Тем самым комплексную психолого-психиатрическую экспертизу предлагалось сделать обязательной по всем делам о признании граждан недееспособными или ограниченно дееспособными вследствие психического расстройства (гл. 31 ГПК РФ). В справке этому предложению посвящен отдельный фрагмент.
Обосновывается данное предложение тем, что по делам, предусмотренным главой 31 ГПК, очень
* Судебная экспертиза назначается в случаях, когда в ходе производства по делу необходимы специальные знания в науке, технике, искусстве или ремесле. Судебно-экспертной практике известен, например, случай назначения судебным экспертом мастера-печника.
** О нормах, касающихся судебных экспертиз, которые содержатся в Федеральном законе от21.11.2011 № 323-ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан в РФ», будет сказано ниже.
Российский психиатрический журнал № 2, 2015 33
СУДЕБНАЯ ПСИХИАТРИЯ
важно тщательно исследовать личность подэксперт-ного. Как полагают авторы законопроекта, решить эту задачу силами одних только экспертов-психиатров невозможно в принципе и поэтому обязательность психолого-психиатрической экспертизы должна вытекать непосредственно из закона. Приведенная точка зрения вызывает возражения.
Большинство граждан, направляемых на экспертизу в порядке ст. 283 ГПК, страдают тяжелыми психическими расстройствами. В таких случаях для диагностики расстройства и его судебно-экспертной квалификации вполне достаточно однородной судебно-психиатрической экспертизы; комплексная психолого-психиатрическая экспертиза здесь совершенно не требуется. Экспертизе подвергаются иногда больные, у которых отсутствуют членораздельная речь и простейшие навыки самообслуживания. Углубленное психологическое исследование их личности вряд ли имеет смысл.
Между тем назначение комплексной экспертизы в случаях, когда экспертные вопросы можно решить в рамках однородной, нежелательно, поскольку возникают проблемы, различно трактуемые на практике. Например, одни эксперты полагают, что здесь можно ограничиться проведением однородной экспертизы, подробно аргументировав свою позицию в экспертном заключении (но рискуя при этом получить обвинение в неисполнении сформулированного судом экспертного задания). По мнению других, для того чтобы избежать подобного обвинения, пусть чисто формально, но все же следует провести комплексные исследования (хотя это ведет к излишней трате времени и сил и нарушает права самого подэкспертного, который подвергается ненужным исследовательским процедурам). Мнения по данному вопросу судей тоже нередко расходятся, что делает их решения заранее непредсказуемыми. Возникают проблемы с оформлением такой экспертизы и т.п.
Поэтому необходимо придерживаться единого принципа, согласно которому комплексная психолого-психиатрическая экспертиза должна назначаться и проводиться только там, где она действительно нужна для выполнения конкретного экспертного задания. Дело зачастую осложняется еще и тем, что в момент назначения судебно-пси-хиатрической экспертизы не всегда возможно определить ее характер (потребуется комплексная экспертиза или достаточно будет однородной). И проясняется данный вопрос уже непосредственно в ходе проведения экспертного исследования.
В этой связи целесообразно во всех подобных случаях назначать «судебно-психиатрическую экспертизу»*, разрешив (в постановлении или определении о ее назначении) руководителю судебно-пси-хиатрического экспертного учреждения привлекать к ее производству экспертов другой специальности из числа своих сотрудников, если это потребуется для ответа на экспертные вопросы. Такой способ формулирования судом экспертного задания полностью соответствует закону, позволяет избежать описанных выше трудностей и обеспечивает производство комплексных психолого-психиатрических экспертиз только тогда, когда они действительно нужны**.
Поэтому ст. 283 ГПК следует оставить в действующей редакции, не внося в нее изменений.
На заседании рабочей группы в ходе обсуждения этого вопроса члены благотворительной общественной организации «Центр лечебной педагогики» предложили компромиссный вариант: они снимают требование относительно упоминаний о комплексной психолого-психиатрической экспертизе во всех законодательных актах, кроме одного - ГПК. Представители этого Центра выразили твердую уверенность в том, что по делам о признании граждан недееспособными экспертиза, которая предусмотрена ст. 283 ГПК в качестве обязательной, непременно должна быть комплексной психолого-психиатрической (а не «судебно-психиат-рической», как ныне). Мой аргумент, согласно которому граждане, признаваемые недееспособными, в подавляющем своем большинстве страдают настолько тяжелыми психическими расстройствами, что психологическое исследование их личности не имеет практического смысла, встретил неожиданное возражение: даже среди очень тяжелых психических расстройств можно встретить такие, которые относятся к компетенции скорее психологов, чем психиатров. В качестве примера приводился аутизм. По мнению представителей Центра лечебной педагогики, при оказании помощи лицам, страдающим аутизмом (даже в его самых тяжелых формах), собственно медицинские аспекты составляют не более 10%. Остальное приходится на психологическую коррекцию, специальное обучение, привитие социальных навыков и иные немедицинские методы и средства.
Из дальнейших объяснений представителей Центра лечебной педагогики выяснилось, что их позиция носит принципиальный характер, ибо, согласно их утверждениям, практике известно немало слу-
* Экспертиза в любом случае окажется «судебно-психиатрической», ибо иных экспертиз, например, однородных судебно-психоло-гических, судебно-психиатрические экспертные учреждения не проводят. Понятие «судебно-психиатрическая экспертиза», взятое в широком смысле, охватывает как однородные судебно-психиатрические экспертизы, так и комплексные, включая психолого-психиатрические.
** Более подробно данная практическая рекомендация судам и экспертам изложена в моей статье (Шишков С.Н. Назначение судебно-психиатрической экспертизы // Законность. - 2012. - № 10 - С. 25-29).
чаев, когда врачи-психиатры без достаточных к тому оснований ставят своим пациентам диагноз психического расстройства, из-за которого те подвергаются необоснованным ограничениям. Их помещают в стационары, ограничивают в получении образования и выборе профессии, лишают дееспособности, оставляя (подчас на всю жизнь) неполноценными в правовом и социальном отношении людьми. Психиатры не в состоянии оказать им надлежащей помощи, в то время как психологи, педагоги, дефектологи и социальные работники могут помочь этим людям вернуться к полноценной жизни. Поэтому каждая попытка наложения ограничений на граждан с диагнозом психического расстройства требует обязательного участия не только психиатров, но и психологов во избежание ошибок и неблагоприятных последствий, о которых говорили представители Центра лечебной педагогики.
Автор данной статьи обратил внимание своих оппонентов на то, что их воззрения в вопросах диагностики психических расстройств и способов обращения с лицами, которые этими расстройствами страдают, существенно отличаются от профессиональных взглядов врачей-психиатров. В такой ситуации психиатры не смогут проводить комплексную судебную экспертизу совместно с психологами, разделяющими точку зрения специалистов Центра лечебной педагогики. Подобная экспертиза противоречила бы закону.
Согласно абз. 2 ст. 8 Федерального закона «О государственной судебно-экспертной деятельности в РФ» от 31.05.2001 № 73-ФЗ, «заключение эксперта должно основываться на положениях, дающих возможность проверить обоснованность и достоверность сделанных выводов на базе общепринятых научных и практических данных (выделено мною. - Ш.С.)». В абз. 5 ст. 11 того же Федерального закона сказано, что «государственные судебно-экспертные учреждения одного и того же профиля осуществляют деятельность по организации и производству судебной экспертизы на основе единого научно-методического подхода к экспертной практике, профессиональной подготовке и специализации экспертов». Обе законодательные нормы содержат недвусмысленное требование для судебных экспертов придерживаться общепринятых данных и единой методологии.
Между тем сотрудников Центра лечебной педагогики ссылка на закон не убедила. Они по-прежнему считали себя правомочными опираться на собственные теоретические и научно-методические принципы, пусть и существенно отличающиеся
от тех, которые признаны в современной психиатрии. При таком методологическом разнобое, соглашались мои оппоненты, расхождения в экспертных выводах окажутся неизбежными, но выбирать между ними будет суд. Современное российское судопроизводство, являясь состязательным, дает возможность участникам процесса отстаивать собственное мнение*, оставляя принятие окончательного решения за судом.
Однако, заметил я, состязательность судопроизводства не отменяет некоторых других судебно-экспертных принципов и требований, например, требования, согласно которому судебно-экспертные квалификации (оценки) одних и тех же объектов (явлений, фактов, обстоятельств) должны осуществляться с использованием единых критериев. Отступление от этого правила нарушает принципы судопроизводства и права граждан.
К примеру, некоторое время назад эксперты судебно-экспертных учреждений Минюста России и МВД РФ руководствовались разными критериями отнесения предметов к холодному оружию. Указанное расхождение нарушало принцип равенства граждан перед законом, ибо в ряде случаев при наличии одинаковых признаков экспертный вывод зависел исключительно от того, в каком экспертном учреждении проводится экспертиза холодного оружия (впоследствии критерии холодного оружия были унифицированы**, и сейчас они едины для всех судебно-экспертных учреждений страны).
Однако в приведенном примере межведомственные разногласия касались только конкретных экспертных критериев при сохранении общих теоретических подходов к данному виду криминалистических экспертиз, тогда как разногласия, которые обнажились в ходе дискуссии по предложенной новой редакции ст. 283 ГПК, на мой взгляд, лежат глубже. Представители Центра лечебной педагогики фактически отказали психиатрам в праве на профессиональные квалификации и оценки некоторых видов психических расстройств, а также на оказание психиатрической помощи страдающим ими больным. Подобные воззрения можно охарактеризовать как «антипсихиатрические».
Возложение функций арбитра в споре психиатров с «антипсихиатрами» на судью, по моему мнению, абсолютно не правомерно, ибо судье придется самостоятельно решать вопросы, не являющиеся юридическими и лежащие в плоскости научной теории. Например, вопрос о том, к предмету какой научной дисциплины (медицинской или
* Данный принцип закреплен в процессуальном законе: в ст. 12 ГПК («Осуществление правосудия на основе состязательности и равноправия сторон») и в ст. 15 УПК («Состязательность сторон»).
** Методика экспертного решения вопроса о принадлежности предмета к холодному оружию. - Утв. Федеральным межведомственным координационно-методическим советом по проблемам экспертных исследований и рекомендована для использования в экспертных учреждениях РФ (протокол № 5 от 19.11.1998).
РоссиИскиИ психиатрический журнал № 2, 2015 35
ф
СУДЕБНАЯ ПСИХИАТРИЯ
немедицинской) должна относиться данная область явлений, какие концептуальные взгляды на эти явления можно считать отвечающими критериям научности и т.п.
Истории науки известны попытки решить актуальные научные проблемы за пределами самой науки. Достаточно вспомнить, как в спор Т.Д. Лысенко с его оппонентами энергично вмешалось высшее партийное руководство СССР, поддержавшее «народного академика» в его непримиримой борьбе с генетикой и прочей «буржуазной лженаукой». Негативные последствия разгрома, учиненного Лысенко в отечественной биологии, давали о себе знать спустя годы и десятилетия после крушения самой лысенковщины. Казалось бы, возврата к поиску решения научных проблем за пределами науки больше не будет. И вот теперь решение научных психолого-психиатрических проблем вдруг предлагается передать... судьям. Однако, во-первых, решение сугубо научных вопросов не входит в компетенцию суда, поскольку это не вопросы права. Во-вторых, непонятно, чем здесь следует руководствоваться судьям. Если личным взглядом на проблему, личным ее пониманием и собственным усмотрением (а чем еще в подобной ситуации смогут судьи руководствоваться?), то они станут принимать в одинаковых ситуациях разные решения со всеми вытекающими отсюда негативными последствиями.
Нельзя не отметить, что масштабы рассматриваемой проблемы невозможно предвидеть и оценить, если ограничиться анализом текста законопроекта в части, касающейся внесения изменений в ст. 283 ГПК. Внешне они выглядят, как незначительные и сугубо технико-юридические: обязательная однородная экспертиза заменяется обязательной комплексной, что, видимо, хорошо. Во всяком случае, такое мнение высказывал руководитель рабочей группы К.Э Добрынин (по образованию юрист): комплексная психолого-психиатрическая экспертиза предоставляет возможность для более глубокого, полного и всестороннего обследования психического состояния подэкспертного, а поэтому она предпочтительнее однородной судебно-пси-хиатрической экспертизы. Иными словами, чем больше экспертов разных специальностей участвует в проведении экспертного исследования, тем лучше.
Наверное, именно такой видится проблема всякому, кто не слишком искушен в науках, изучающих психику и поведение человека. Непрофессионал в этих научных областях, скорее всего, не заметит и потому не учтет требование о необходимости соблюдения в экспертной практике единого методологического подхода (о котором говорилось выше). Однако если его не соблюдать, то комплексный характер экспертизы угрожает обернуться не более глубоким и всесторонним исследованием, а ис-
следованием, содержащим в себе непримиримые и неустранимые противоречия.
Данное обстоятельство несложно объяснить даже непрофессионалу, сославшись на гипотетический, но очень наглядный пример. Если исходить из того, что методологически различные (а по сути -не совместимые между собой) подходы, которых придерживаются в рамках комплексной экспертизы психолог и психиатр, способны тем не менее дать более глубокую и всестороннюю картину психического состояния подэкспертного, нежели однородная судебно-психиатрическая экспертиза, то в состав экспертной комиссии можно включать и других знатоков человеческой души. Например, человека, сведущего в вопросах демонологии. Он ведь тоже имеет дело с нарушенной психикой и отклоняющимся поведением. Конечно, он придерживается очень своеобразных взглядов на их природу и сущность, объясняя их происками дьявола. Но если следовать принципу «чем больше будет экспертов разных специальностей, тем лучше», то логически закономерен вывод: участие в проведении экспертизы помимо психиатра и психолога еще и специалиста по демонологии сделает экспертное исследование гораздо более глубоким, всесторонним и полным. А решать, кто из всех этих экспертов прав, а кто нет, предстоит суду в ходе состязательного судопроизводства.
Однако, несмотря на все мои возражения, новая редакция ст. 283 ГПК об обязательном проведении судебной психолого-психиатрической экспертизы была оставлена в тексте законопроекта. Так что в случае его принятия будет создан прецедент, который может иметь далеко идущие негативные последствия для всей судебной психиатрии.
И не только судебной. Полагаю, что отмеченный мною «антипсихиатрический» аспект предложений авторов законопроекта нужно иметь в виду и при анализе ряда других его статей. (Под этим аспектом я подразумеваю попытку создать благоприятную нормативно-правовую базу для внедрения специалистов, стоящих на позициях «антипсихиатрии», в сферу деятельности, традиционно считающуюся профессиональной вотчиной психиатров.) Сказанное касается, например, ряда положений законопроекта, направленных на расширение полномочий некоммерческих организаций в сфере психиатрической деятельности. Если эти полномочия получат организации, подобные Центру лечебной педагогики, чьи представители придерживаются «антипсихиатрических» взглядов, то вся деятельность врачей-психиатров по оказанию медицинской помощи своим пациентам рискует сильно осложниться. Коварство «антипсихиатрического» аспекта кроется в том, что в самом законодательном тексте он практически незаметен и, кроме того, почти неизвестен широкой аудитории. Для нее критика «антипсихиатрических» идей непонятна и малоубедительна.
36
С.Н. Шишков
Видимо, аналогичные «антипсихиатрические» воззрения лежат и в основе вступающих в силу с 01.03.2015 норм ГК РФ об ограниченной дееспособности лиц с психическими расстройствами. Без учета отмеченного фактора трудно понять истоки непривычных и странных для отечественных психиатров законодательных формулировок, касающихся этого нового для нашей страны вида ограниченной дееспособности. К примеру, формулировки: «гражданин, который вследствие психического расстройства может понимать значение своих действий или руководить ими лишь при помощи других лиц». Впрочем, это уже тема для отдельного разговора и другой статьи.
В заключение хотелось бы отметить, что в дискуссиях с оппонентами я испытывал подчас затруднения, поскольку, имея лишь юридическое образование, не обладаю достаточными знаниями в вопросах психологии и психиатрии (чем мои оппоненты не без успеха пользовались). По причине своей недостаточной психолого-психиатрической осведомлен-
ности я мог допустить в статье какие-то неточности, за которые прошу не судить меня слишком строго. Некоторые обстоятельства изложены мной на основании исключительно личных впечатлений и устных разговоров; они носят предварительный характер и нуждаются в подтверждении и проверке.
Обсуждение поднятой проблемы не должно ограничиваться теми дискуссиями, которые велись летом прошлого года между мной и разработчиками законопроекта. Необходимы обстоятельный анализ и профессиональная оценка данного документа теми, кому он непосредственно адресован -психиатрами, медицинскими психологами, другими врачами и специалистами, участвующими в деятельности по проведению судебно-психиатричес-ких экспертиз и оказанию психиатрической помощи. Надеюсь, что первые отклики, опубликованные на официальном сайте Российского общества психиатров, - только начало этого процесса, чрезвычайно актуального на сегодня для отечественной психиатрии.
37
Ф
