CC BY
163
КЛАССИКА. В ИСКУССТВЕ СКВОЗЬ ВЕКА. СПб., 2015.
Т.В. Сидорова-Слюсаренко
античность и бидермайер: что общего?
Действительно, что общего между бидермайером, стилем, как принято считать, бюргерским, и возвышенной, аристократичной античностью? Сразу скажем, что данный вопрос осложняется рядом факторов: во-первых, неоднородностью самого бидермайера, своеобразием его национальных версий, существенными различиями на раннем и позднем этапах развития; во-вторых, недостаточной определенностью стилевых признаков бидер-майера. Одни исследователи считают, что данный стиль занимает некое промежуточное положение между классицизмом, романтизмом и реализмом1. Другие склоняются к тому, что в основе бидермайера лежит все же классицистическая модель, пусть и тяготеющая к реализму и вобравшая в себя элементы романтизма1 2. Среди сторонников классицистической модели есть и те, кто предлагает считать «истинным» бидермайером его ранний, т.н. созерцательный, этап, так как на более позднем этапе ядро стиля, по их мнению, начинает размываться3. В своих публикациях приверженцы «истинного» бидермайера касаются и античности - как одного из источников, откуда стиль черпал некоторые свои элементы. И все же вопрос о глубинных связях бидермайера с античностью прежде не ставился. Нам же кажется, что эти связи существуют. Попытаемся обосновать нашу позицию, отдавая себе отчет, что данна проблема требует глубокой и всесторонней разработки и в рамках данной статьи может быть изложен лишь тезисно.
Итак, напомним историю бидермайера. В середине XIX в. в Германии, на волне революционных настроений, два друга-литератора Л. Айхродт и А. Кусмауль придумали некоего героя - Бидермайера («добропорядочного господина Майера»), который должен был олицетворять застойную, бюргерскую атмосферу уходящей в прошлое эпохи Реставрации. Позже, на рубеже XIX-XX столетий, когда отношение к данной эпохе смягчилось, «бидер-майер», уже в виде стилистического термина, стал характеризовать культуру и искусство той поры.
Удивительно, но мало кто из исследователей обращал внимание на тот факт, что в описании своего более чем скромного персонажа Айхродт и Кусмауль применили - ни много ни мало! - шиллеровскую категорию Прекрасного4: «Жаль, что великий Шиллер
1 Сарабьянов Д.В. Стиль без имен и шедевров // Пинакотека. 1998. № 4. С. 4-12; Федотова Е.Д. Бидермайер. М., 2005; Frodl G. Wiener Malerei der Biedermeierzeit. Rosenheim, 1987; Geismeier W. Biedermeier. Leipzig, 1979.
2 РаздольскаяВ.И. Европейское искусство XIX века. Классицизм. Романтизм. СПб., 2005; Biedermeier. Die Erfindung der Einfachkeit. Milwaukee, 2006; Ottomeyer Н. “Verweile doch! Du bist so schoen!..”. Ursprung und Entwicklung des Begriffes Biedermeier // Proceedings of the Art Museum of Estonia. Baltic Biedermeier. Panoramas and Introspections. 2011. No. 1 (6). S. 25-37.
3 Biedermeier. Die Erfindung der Einfachkeit / Herausgegeben von H. Ottomeyer, L. Winters, K.A. Schroder. Milwaukee, 2006.
4 Имеется в виду статья Ф. Шиллера «О наивной и сентиментальной поэзии» (1795-1796).
© Т.В. Сидорова-Слюсаренко, 2015
131
Т.В. Сидорова-Слюсаренко
не знал нашего славного Бидермайера, тогда бы... он развил идею Прекрасного до идеи Добропорядочно-Прекрасного...»5. Пусть авторы писали это с явной иронией, однако так или иначе они связывали образ Бидермайера с тем особым, прекрасным духом наивности, который воспевал в своей статье Шиллер и истоки которого мыслитель видел в «первозданной, золотой античности». Получалось, что и «застойное» мироощущение эпохи Реставрации также сопрягалось авторами с категориями наивного, прекрасного, преломленными в первозданно-античном ключе.
Но почему, собственно, античность? И почему именно к этой эпохе апеллировал Шиллер? Дело в том, чем во времена Шиллера античная культура переживала новый этап своего осмысления, решительно очищаясь от штампов. Во многом этому способствовали успехи в археологии: раскопки в Геркулануме и Помпеях, открытие храмов Пестума... В открывшейся исследователям суровой дорике храмов, в благородных пропорциях древних скульптур и предметов быта представала не условная, мифориторическая античность6, а благородно-простая - и абсолютно зримая, реально существующая! Идеал становился осязаемым, подлинным, что давало какой-то новый ориентир, новое чувство опоры: обретаемой уже «не в риторике, а в самой правде, исконности»7.
Воплощая исконную гармонию природы и разума, античные формы действовали на воображение современников и стремительно проникали в быт. «Хозяйка дома обернулась теперь Аспазией, и комнаты, украшения, утварь, - все должно было сделаться отныне античным», - вспоминала немецкая писательница К. де ля Мотт Фуке8. «Везде появились алебастровые вазы, . курительницы и столики в виде треножников, курульские кресла, длинные кушетки, где руки опирались на орлов, грифонов или сфинксов», - писал русский коллекционер и мемуарист Ф.Ф. Вигель9. И это было не просто игрой в античность - вещи воспитывали своих владельцев, прививали им вкус к «благородной простоте и спокойному величию», тесно связанными с высокими нравственными идеалами. Во Франции, в силу объективно-исторических причин, такое воспитание в духе античности во многом способствовало развитию республиканских идей, получивших свое отражение в искусстве революционного классицизма. В то же время в странах более консервативной направленности - германских государствах, Австрии, Дании, России - благородная простота античности положила начало камерной версии классицизма - соразмерного человеку, тесно связанного с его частной жизнью. Из этой ветви классицизма и родился в первые десятилетия XIX в. стиль бидермайер.
Действительно, сегодня исследователи все больше склоняются к тому, что бидер-майер, долгое время считавшийся бюргерским стилем, на самом деле имел достаточно высокое - аристократическое - происхождение: идеи простоты витали в воздухе задолго до того, как они распространились в широких слоях населения10. Лаконизмом, неприятием пышности отличались выстроенные в дорическом стиле особняки немецкой и австрийской знати. Камерность, особая человекосоразмерность были свойственны русским
5 Цит. по: Ottomeyer Н. Von Stilen und Standen in Biedermeierzeit // Вiedermeiers Glueck und Ende. ... die gestorte Idylle 1815-1848. S. 91.
6 Термин А.В. Михайлова (см Михайлов А.В. Античность как идеал и культурная реальность XVIII-XIX веков // Античность как тип культуры. М., 1988. С. 308-324).
7 Михайлов А.В. Античность как идеал и культурная реальность XVIII-XIX веков. С. 320.
8 De la Motte Fouque C. Geschichte der Moden, vom Jahre 1785-1829 // Jahrbuch der Jean-Paul-Gesehlschaft. 1977. Bd. 12. S. 33.
9 Вигель Ф. Ф. Записки, ч. 1-4. М., 1891-1892. С.39.
10 Biedermeier. Die Erfindung der Einfachkeit.
132
Античность и бидермайер: что общего?
усадьбам, являющим собой «удивительный сплав человеческого тепла и классического совершенства»11. Особенно эти качества были свойственны московскому ампиру. В аристократических домах появлялись специальные кабинеты, комнаты «для дум и размышлений», которые обставлялись мебелью простых, ясных форм с минимумом декора и акцентом на естественной красоте древесных пород. Эту мебель позже стали именовать бидермайеровской, забывая, что первой её начала использовать именно аристократия11 12. В основе такой мебели по-прежнему лежали античные формы, как продолжали они жить в предметах быта, в наивной символике семейных альбомов. Однако стилизация отходила все дальше на второй план - главными становились сами принципы простоты, естественной разумности. Античность, по сути, превращалась в синоним благородно-простого, гармоничного образа жизни.
Именно как мироощущение, образ жизни понимали феномен античности представители веймарского классицизма Гёте, Шиллер. «Да будет каждый греком на свой собственный лад! Но пусть он им будет!» — восклицал Гёте13. «В своей наивности грек не утратил природы... Живущий в согласии с самим собой и счастливый чувством своей человечности, он должен был видеть в ней свой высший предел», - писал Шиллер14. Жизнь древних греков, наивная, полная творчества, в окружении простой, приветливой природы, представлялась веймарским классикам тем равновесием реального и идеального, которое должно было стать живым образцом для современников. Как именно это будет выглядеть, Шиллер описал на примере так называемого «эстетического человека» - человека, занимающегося творчеством, но творчеством особого рода: здесь любовь, вдохновение обязательно сочетаются с объективным подходом к природе, с научными, практическими навыками; здесь чувственные влечения всегда сохраняют меру и являются изначально нравственными15.
Завладев умами еще в конце XVIII в, идеал «эстетического человека» вкупе с модой на простоту получил свое повсеместное распространение в первые десятилетия XIX в., когда, измученные революциями и войнами, люди окончательно разуверились в возможности кардинального переустройства общества и обратились к обустройству собственной души: на смену пафосным гражданским идеалам пришли мудрые домашние ценности. «Семейство есть тихое, сокрытое от людей поприще, на котором совершаются самые благородные, самые бескорыстные поступки.», - писал в этот период В.А. Жуковский16. «Счастлив на земле лишь тот, кто, вины ни в чем не зная, мир душевный обретет», - восклицал австрийский поэт Ф. Грильпарцер.
11 Кнабе Г.С. Русская античность. Содержание, роль и судьба античного наследия в культуре России. М., 2000. С. 144.
12 В 1987 году были воплощены в жизнь два фундаментальных выставочных проекта, посвященных искусству бидермайера: венская выставка «Бюргерское чувство и протест - бидермайер и предмартовский период в Вене 1815-1848 годов» (Вйщегешп und Aufbegehren - Biedermeier und Vormarz in Wien 1815-1848. Wien, 1987) и мюнхенский проект «Бидермайер: счастье и конец. Нарушенная идиллия 1815-1848» ^edei'meiers Glueck und Ende. ... die gestorte Idylle 1815-1848. Munchen, 1987). Их устроителям на основе новых фактов удалось убедительно доказать, что мебель 1820-1830-х годов, традиционно относимая к бидермайеру, на самом деле была изготовлена на пятнадцать - двадцать лет раньше и принадлежала аристократическим фамилиям. Лишь затем, с течением времени распродаваясь, она попадала в бюргерские дома.
13 ГётеИ.В. Античное и современное // Гёте И.В. Об искусстве / под ред. А.В. Гулыги. М., 1975. С. 305.
14 Шиллер Ф. О наивной и сентиментальной поэзии // Собрание сочинений в 8 т. Т. 6. М., 1950. С. 428.
15 Шиллер Ф. Письма об эстетическом воспитании человека // Собрание сочинений в 8 т. Т. 6. М., 1950. С. 288-387.
16 Жуковский В.А. Кто истинно добрый и счастливый человек // Собрание сочинений: в 6 т. Т. 6. СПб., 1869. С. 466.
133
Т.В. Сидорова-Слюсаренко
Воспитывая в себе «эстетического человека», представители самых разных слоёв населения творчески обживают домашнее пространство: музицируют, читают, рисуют, вяжут, вышивают... Сделанная с любовью, добротная вещь становится своего рода зримым воплощением вложенных в нее души и ума. Картина в этом контексте рассматривается не столько как что-то уникальное, вдохновенное, сколько как изделие - с позиций тщательности, добротности, а иногда и вовсе приближается к документу. Так, художники И.Е. Гуммель и Э. Гертнер пишут по поручению короля Фридриха Вильгельма III виды заново отстраивающегося Берлина; мастера-венециановцы изображают по заказу Николая I залы его дворцов; они же исполняют по просьбе В.И. Жуковского интерьерные виды его кабинета. Однако, будучи изделием или даже документом, картина сохраняет свои художественные качества, передавая особое, одухотворенное состояние гармонии человека с окружающей его средой. Такого рода наивная гармония (слабое эхо «золотой античности») становится основой бидермайеровской живописи - точнее, ее ранней, созерцательной, стадии (ибо, как уже говорилось выше, на втором этапе бидермайер начинает существенно меняться).
Атмосферу бидермайеровских произведений отличает удивительная сосредоточенность. Художники изображают знакомую им среду, пишут себя, своих родных и близких, и коль скоро жизнь этих людей наполнена нужными и полезными занятиями, то столь же сосредоточенными, погруженными в дело изображаются они на картине. Человек читающий, рисующий, играющий на инструменте, занимающийся рукоделием, домашними делами - главный герой бидермайеровских картин (Илл. 1). С особой, почти сакральной весомостью изображают художники атрибуты труда и окружающий героя предметный мир - как воплощенную гармонию материального и идеального, вызывающую гораздо большее доверие, нежели условно-риторические добродетели мифологических героев. Вещи на бидермайеровских картинах осязаемы, чувственно-конкретны и вместе с тем замкнуты, прочны - словно созданы для вечности. И не важно, что это - гитара, шляпная коробка (как на картинах Г.Ф. Керстинга), стакан воды, стопка книг или даже прохудившийся сапог («Матросы в сапожной мастерской» А.Г. Денисова), - во всех этих предметах нет ничего случайного, здесь всё весомо, тщательно и вместе с тем индивидуально.
Сам человек, возделывающий себя творческим трудом, предстает в этих картинах своего рода изделием - красивым, прочным, достоверным. Можно бесконечно любоваться юной девушкой на «Портрете сестры» немецкого художника Ф. Васмана - румянцем на ее скуластом лице, замысловато уложенными косами, кружевным воротником, теплым платьем в полоску. При этом все детали искусно собраны в одно целое, подчинены колориту, общей моделировке, настроению персонажа. Столь же тщательно «выполнены» герои, населяющие «Комнаты» Керстинга, датского мастера В. Бендца, венециановцев К.А. Зеленцова, А.А. Тыранова (Илл. 2).
Даже в жанровых сценах, где персонажи вроде бы общаются друг с другом, на самом деле царит всё та же сосредоточенность, изолированность героев друг от друга. Будучи «вещью в себе», каждый из них пребывает в своем внутреннем мире - словно к чему-то прислушивается. Таковы персонажи на «Семейных портретах» австрийца Л. Штёбера, датчанина В. Бендца, немецкого мастера Гуммеля, уже упомянутых русских художников Зеленцова, Тыранова (Илл. 3).
Многие интерьеры бидермайеровских картин характеризует идеальная, почти ренессансная расчерченность, точно выверенная перспектива, уходящее вдаль свободное пространство, одухотворённое тончайшей световоздушной средой. И люди, и предметы в
134
Античность и бидермайер: что общего?
этой среде кажутся по-особому значительными и драгоценными. В представлении древних греков, писал О. Шпенглер, античный Космос был «хорошо упорядоченным множеством всех близких и вполне обозримых вещей», замыкающихся «телесным небосводом». «Потребность мыслить за пределами этой оболочки... полностью отсутствовала в античном мирочувствовании»17. В бидермайере разумно-телесный Космос сжимается до размеров разумно-материального интерьера: комнаты, улицы, мастерской. Стоящая на месте жизнь обитателей - то, что спустя тридцать лет, в свете новых ценностей, будет трактоваться как отставшее от жизни, остановившееся время - на самом деле не что иное, как маленький иллюзорный образ вечности, драгоценного домашнего космоса, где в многообразных делах повседневности проступают законы разума и порядка. Бесспорно, живопись бидермайера вобрала в себя немало различных влияний: достижения малых голландцев, английских и французских жанристов, - и все же ее важным духовным импульсом оставался простодушный посыл античного искусства.
Черпая материал из конкретной, живой действительности, бидермайер, разумеется, не мог не отражать национальных особенностей тех стран, в которых он бытовал. Так, в немецких государствах и Австрии бидермайер в большей степени вобрал в себя атмосферу «старого, доброго бюргерства» и, вместе с тем, некой научной рациональности. Картины такого рода - например, «Девушки в садовой беседке» Э. Энгерта, «Гостиная» К.В. Гропиуса, «Гранитная чаша в Берлинском городском саду» И.Э. Гуммеля - нередко приближаются к чертежу, с его безупречной перспективой, правильной светотенью, виртуозно прорисованными деталями. В то же время в работах Керстинга, Васмана тонкая линеарность, смягченная чистыми красками, игрой света, необыкновенно поэтизирует будничную атмосферу картины.
В отличие от картин немецко-австрийских художников, в изображениях русских мастеров, кажется, больше живой телесности. Люди и предметы, населяющие «Комнаты», «Мастерские», «Улицы» К.А. Зеленцова, Е.Ф. Крендовского, прочно вылеплены, пластически осязаемы, погружены в вибрирующую световую среду.
Интересен датский бидермайер, вобравший в себя определенную графичность немецкой живописи, но при этом гораздо более живой, непосредственный, в каком-то смысле импрессионистичный. Замечательны в этом отношении картины «Братья художника», «Семейство Ваагепетерсен» В. Бендца, «Семейство Винтер» Э. Беренцена, «Портрет сестры художника» К. Кёбке.
При всём различии русского и датского бидермайера, живопись того и другого отмечена каком-то особым знаком качества, проявляющимся в удивительном сочетании живых впечатлений и ощущения покоя, повсюду разлитой гармонии. Во многом это можно объяснить тем, что и русский, и датский бидермайер представляли собой целостные школы, во главе которых стояли личности высокого полета, всесторонне образованные, при этом неустанно ищущие новые пути. Речь идет об А.Г. Венецианове и К.В. Эккерсберге. Сами эти художники не были представителями бидермайера - скорее, приверженцами классицизма, но классицизма в его камерном, неакадемическом звучании. Испытывая огромный интерес к живой реальности, часто работая на пленэре, оба мастера стремились подчинить непосредственный поток впечатлений идеально-разумным началам, видя в античности живой, реальный источник красоты. Венецианов призывал учеников соизмерять свои наблюдения с «изящными движениями и .гармонией частей, греками открытыми»18. Эккерсберг, про-
17 Шпенглер O. Закат Европы. М., 1993. С. 340.
18 Венецианов АГ. Статьи. Письма. Современники о художнике / Под ред. А.В. Корниловой. Л., 1980. С. 59.
135
Т.В. Сидорова-Слюсаренко
ведший несколько лет в Риме и видевший в античных сооружениях разумную простоту природных законов, также учил своих воспитанников не идеализировать реальность, но искать в ней ее собственную, внутреннюю гармонию. Между русским и датским мастерами было на редкость много общего: оба разрабатывали учение о перспективе, оба отличались рационально-точным подходом к природе (вплоть до того, что оба зарисовывали «геометрию» облаков, стремясь подчинить их линии определенной логике!). Ученики Венецианова — Зеленцов, Тыранов, Денисов — и Эккерсберга — Бендц, Беренцен, Кёбке - шли по стопам своих наставников, отыскивая в жизненной изменчивости прочность, во внешней подвижности - внутреннюю стройность, в неброской повседневности - свет разумной природы.
Всё это время мы вели речь о раннем - созерцательном - бидермайере. Однако эта хрупкая гармония частной жизни не могла продолжаться долго, будучи не в силах противостоять натиску политических, экономических, общественных перемен. Внешне бидермайер по-прежнему оставался верен домашним сюжетам, темам из частной жизни. Однако практицизм, позитивизм, постепенное измельчание идеалов словно подтачивали его изнутри. К концу 1830-х гг. созерцательный бидермайер сменился более активным -действенно-сюжетным. На смену принципам разумной простоты пришли поучительность, сентиментальность, часто ни к чему не обязывающий комизм. По сути, та риторика, литературность, от которых античность стала избавляться в середине XVIII в., вернулись -теперь уже на реалистической основе. И все же в своих лучших образцах - в творчестве немецкого мастера К. Шпицвега, датчанина К. Кёбке, русского художника Г.В. Сороки и, казалось бы, его полной противоположности П.А. Федотова,- бидермайер сохранял свою внутреннюю уравновешенность и поэтичность19.
Таким образом, в нашей статье мы попытались показать, что на ранней стадии своего развития бидермайер, продолжая линию неакадемического, камерного классицизма, испытывал на себе воздействие античности. Разумеется, принципы «благородной простоты» смыкались в бидермайере с общими рационалистическими тенденциями, влиянием естественных наук, «добропорядочными» вкусами третьего сословия. И все же в первые десятилетия XIX в. бидермайер еще хранил в себе флер античности - высокое стремление в самых будничных моментах действительности видеть прекрасную, разумную целостность.
Информация о статье
ББК 85.03; УДК 7.035...37 Бидермайер
Автор: Сидорова-Слюсаренко Татьяна Витальевна - кандидат искусствоведения, редактор-консультант программ по искусству, Государственная телерадиовещательная компания «Культура», Москва, Российская Федерация, tatvana.vita.64@gmail.com Название: Античность и бидермайер: что общего?
Аннотация: В данной статье рассматривается такая необычная, на первый взгляд, проблема, как связь бидермайера с античностью. Долгое время бидермайер считался в искусствоведческих кругах исключительно бюргерским стилем, однако автор, на примере бидермайеровской живописи, стремится показать, что данный стиль имеет достаточно высокое - классицистическое происхождение и одним из источников его возникновения стала античность, осмысленная в XVIII как принцип «благородной простоты». Вслед за веймарскими классиками - Гёте, Шиллером - античность трактуется представителями бидермайера, прежде всего, как мироощущение: как образец разумного и
19 Несмотря на стойкую тенденцию отечественного искусствознания считать П.А. Федотова родоначальником критического направления в живописи, мы относим данного художника к представителям бидерайера - поздней, действенно-сюжетной стадии этого стиля (см.: Сидорова Т.В. Живопись П.А. Федотова: реализм или бидермайер? // Дом Бурганова. Пространство культуры. 2011. № 4.)
136
Античность и бидермайер: что общего?
гармоничного образа жизни. Духовно-телесный Космос античности сжимается в бидермайере до размеров разумно устроенного домашнего космоса.
Проявляя себя по-разному в немецкой, австрийской, датской, русской версиях стиля, эти особенности составляют, тем не менее, сущностное, неизменное ядро бидермайера. Все вышесказанное позволяет по-новому оценить творчество таких скромных художников, как Г.Ф. Керстинг, В. Бендц, К.А. Зеленцов, А.В. Тыранов, а также взглянуть другими глазами и на признанных мастеров: А.Г. Венецианова и его датского единомышленника К.В. Эккерсберга.
Ключевые слова: бидермайер, античность, классицизм, неоклассицизм, «благородная простота», «эстетический человек», вещь, Ф. Шиллер, Л. Айхродт, A. Кусмауль, A.K Венецианов, К.В. Эккерсберг, Г.Ф. Керстинг, В. Бендц, К. Кёбке, К.А. Зеленцов, А.В. Тыранов
Литература, использованная в статье
Венецианов, Алексей Гаврилович. Статьи. Письма. Современники о художнике / Под ред. А.В. Корниловой. Ленинград: Искусство, 1980. 391 с.
Вигель, Филипп Филиппович. Записки, ч. 1-4. Москва: Университетская типография, 1891-1892. 844 с. Гёте, Иоганн Вольфганг. Античное и современное // Гёте И.В. Об искусстве / Под ред. А.В. Гулыги. Москва: Искусство, 1975. С. 300-308.
Жуковский, Василий Андреевич. Кто истинно добрый и счастливый человек // Собрание сочинений: в 6 т. Т 6. Санкт-Петербург: Типография Императорской Академии наук, 1869. С. 465-472.
Кнабе, Георгий Степанович. Русская античность. Содержание, роль и судьба античного наследия в культуре России. Москва: Издательство РГГУ, 2000. 235 с.
Михайлов, Александр Викторович. Античность как идеал и культурная реальность XVIII-XIX веков // Античность как тип культуры. Москва: Наука, 1988. С. 308-324.
Раздольская, Вера Ивановна. Европейское искусство XIX века. Классицизм. Романтизм. Санкт-Петербург: Азбука-классика, 2005. 365 с.
Сарабьянов, Дмитрий Владимирович. Стиль без имен и шедевров // Пинакотека. 1998. № 4. С. 4-12. Сидорова, Татьяна Витальевна. Живопись П.А. Федотова: реализм или бидермайер? // Дом Бурганова. Пространство культуры. 2011. №. 4. С.166-179.
Федотова, Елена Дмитриевна. Бидермайер. Москва: Белый город, 2005. 47 с.
Шиллер, Фридрих. О наивной и сентиментальной поэзии // Собрание сочинений в 8 т. Т 6. Москва: Гослитиздат, 1950. С. 412-497.
Шиллер, Фридрих. Письма об эстетическом воспитании человека // Собрание сочинений в 8 т. Т. 6. Москва: Гослитиздат, 1950. С.288-387.
Шпенглер, Oсвальд. Закат Европы. Москва: Мысль, 1993. 663 с.
Biedermeier. Die Erfindung der Einfachkeit / Herausgegeben von H. Ottomeyer, L. Winters, K.A. Schroder. Milwaukee: Milwaukee Art Museum, 2006. 439 S.
Вiedermeiers Glueck und Ende. ... die gestorte Idylle 1815-1848 / Herausgegeben von H. Ottomeyer. Munchen: Hugendubel Heinrich GmbH, 1987. 768 S.
Вйrgersinn und Aufbegehren - Biedermeier und Vormarz in Wien 1815-1848 / Herausgegeben von R. Weissenberger. Wien: Eigenverlag der Museen der Stadt Wien, 1987. 690 S.
La Motte-Fouque, Caroline de. Geschichte der Moden, vom Jahre 1785-1829 // Jahrbuch der Jean-Paul-Gesehlschaft. 1977. Bd. 12. S. 3-62.
Frodl, Gerbert. Wiener Malerei der Biedermeierzeit. Rosenheim: Rosenheimer Verlagshaus, 1987. 270 S. Geismeier, Willi. Biedermeier. Leipzig: Е.А. Seemann, 1979. 366 S.
Ottomeyer, ^ns. “Verweile doch! Du bist so schoen!..”. Ursprung und Entwicklung des Begriffes Biedermeier // Proceedings of the Art Museum of Estonia. Baltic Biedermeier. Panoramas and Introspections. 2011. No. 1 (6). Tallinn: Kadrioru kuunstimuuseum, 2011. S. 25-37.
Ottomeyer, ^ns. Von Stilen und Standen in Biedermeierzeit // Вiedermeiers Glueck und Ende. .die gestorte Idylle 1815-1848. Munchen: Hugendubel Heinrich GmbH, 1987. S. 91-137.
Information about the article
Author: Sidorova-Slusarenko, Tatyana Vitalyevna—Ph.D. in Art History, Consultant editor on Art-projects, Russian State TV & Radio Company «Kultura», Moscow, Russian Federation, tatyana.vita.64@gmail.com Title: Аntiquity and Biedermeier: What Do They Have in Common?
Summary: The article applies to such an unusual subject as a relationship between Biedermeier and Antiquity. For a long time Biedermeier was considered to be a purely «burgher style». But the author seeks to show, by an example of Biedermeier painting, that this style was rather of a noble, classical origin and the
137
Т.В. Сидорова-Слюсаренко
Classical Antiquity, consumed as a principal of «noble simplicity», gave one of the impulses to Biedermeier’s appearance. Along with the Weimar classicists (Goethe, Schiller), Biedermeier artists primarily treated the Classical Antiquity as the worldview - an example of a reasonable and balanced way of life. The spiritual and corporeal Antiquity cosmos scales down in Biedermeier to a reasonably arranged cosmos of home life. Reflected differently in the national versions of the style, namely in the German, Austrian, Danish and Russian ones, these features still form the essential core of Biedermeier. All of the aforesaid allows us to re-evaluate the works of such modest artists as G.F. Kersting, W. Bendz, K.A. Zelentsov, A.V. Tyranov, as well as to look at the recognized masters, such as A.G. Venetsianov and his Danish counterpart C.W. Eckersberg, from a different perspective.
Keywords: Biedermeier, Antiquity, Classicism, Neoclassicism, noble simplicity, esthetic man, object, F. Schiller, L. Eichrodt, A. Kussmaul, A.G. Venetsianov, C.W. Eckersberg, G.F. Kersting, W. Bendz, K. Koebke, K.A. Zelentsov, A.V. Tyranov
References
Biedermeier. Die Erfindung der Einfachkeit. H. Ottomeyer, K.A. Schroder, L.Winters (eds.) Milwaukee: Milwaukee Art Museum Publ., 2006. 439 p.
Fedotova, Elena Dmitrievna. Biedermeier. Moscow, Belyi gorod Publ., 2005. 47 p.
Frodl, Gerbert. Wiener Malerei der Biedermeierzeit. Rosenheim: Rosenheimer Verlagshaus, 1987. 270 p. Geismeier, Willi. Biedermeier. Leipzig: Е.А. Seemann Publ., 1979. 366 p.
Goethe, JohannWolfganf. Ancient and Modern, in Goethe J.W. Ob iskusstve [About Art]. Moscow: Iskusstvo Publ., 1975. P. 300-308.
Knabe, Georgiy Stepanovich. Russian Antiquity. It’s Meaning, Role and Destiny in the Culture of Russia. Moscow: Russian State University for the Humanities Publ., 2000. 235 p.
La Motte-Fouque, Caroline de. Geschichte der Moden, vom Jahre 1785-1829, in Jahrbuch der Jean-Paul-Gesehlschaft, 1977, no. 12. P. 3-62.
Mikhailov, Aleksandr Viktorovich. Antiquity as an Ideal and a Cultural Reality, in Antichnost ’ kak tip kul’tury [Antiquity as a Type of Culture]. Moscow: Nauka Publ., 1988. P. 308-324.
Ottomeyer, Hans. “Verweile doch! Du bist so schoen!..”. Ursprung und Entwicklung des Begriffes Biedermeier, in Proceedings of the Art Museum of Estonia. Baltic Biedermeier. Panoramas and Introspections, 2011, no. 1 (6). P. 25-37.
Ottomeyer, Hans. Von Stilen und Standen in Biedermeierzeit. Biedermeiers Glueck undEnde. ... die gestorte Idylle 1815-1848. Munich: Hugendubel Heinrich GmbH Publ., 1987. P. 91-137.
Razdolskaya, Vera Ivanovna. European Art of the 19 th Century. Classicism. Romantism. Saint Petersburg: Azbuka-Klassika Publ., 2005. 365 p.
Sarabyanov, Dmitriy Vladimirovich. The Style Without Names and Masterpieces, in Pinakoteka [Pinacotheca]. Moscow: Pinakoteka Publ., 1998. P. 4-12.
Schiller, Friedrich. Letters upon the Aesthetic Education of Man, in Schiller F. Sobranie sochinenij v 8 tomah. T. 6 [SchillerF. Collected Works in 8 Volumes. Vol.6]. Moscow: Goslitizdat Publ., 1950. P. 288-387. Schiller, Friedrich. Uber naive und sentimentalische Dichtung. Oxford: Blackwell, 1957. 147 p.
Sidorova, Tat’yana Vatal’evna. Paintings by P.A. Fedotov: Realism or Biedermeier? in Dom Burganova. Prostranstvo kul’tury [BurganovHouse. The Space of Culture], 2011, no. 4. P. 166-180.
Spengler, Oswald. Der Untergang des Abendlandes. Munchen: Beck, 1922. 557 p.
Venetsianov A.G. Stat’i. Pis’ma. Sovremenniki o hudozhnike [Venetsianov A.G. Articles. Letters. The Contemporaries about the Artist]. A.V. Kornilova (ed.) Leningrad, Iskusstvo Publ., 1980. 391 p.
Vigel’, Filipp Filippovich. Memoirs. Moscow: University Publ., 1891-1892. 844 p.
Zhukovskiy, Vasiliy Andreevich. Who is Considered to Be a Truly Good and Happy Man, in Zhukovsky V.A. Sobranie sochinenij v 6 tomah. T.6 [Zhukovsky V.A. Collected Works in 6 Volumes. Vol. 6]. Saint Petersburg: Typography of the Imperial Academy of Sciences Publ., 1869. P. 465-472.
Biedermeiers Glueck und Ende. ... die gestorte Idylle 1815-1848. H.Ottomeyer (ed.) Herausgegeben von Munich: Hugendubel Heinrich GmbH Publ., 1987. 768 p.
Burgersinn und Aufbegehren - Biedermeier und Vormarz in Wien 1815-1848. R. Weissenberger (ed.).Wien: Eigenverlag der Museen der Stadt Wien Publ., 1987. 690 p.
138
Античность и бидермайер: что общего?
Илл. 1. Георг Фридрих Керстинг. Молодая женщина, вышивающая у окна. 1827.
Шлоссмузеум, Веймар.
Илл. 2. Капитон Зеленцов. В комнатах. Конец 1820-х гг. ГТГ, Москва.
139
Т.В. Сидорова-Слюсаренко
Илл. 3. Вильгельм Бендц. Семейство Ваагепетерсен. 1830. Государственный художественный музей, Копенгаген.
140
