CC BY
86
УДК 839 ББК 83. 3 (4А)
Лошакова Галина Александровна
кандидат филологических наук, доцент
кафедра немецкого и французского языков Ульяновский государственный университет г. Ульяновск Loshakova Galina Alexandrovna Candidate of Philology,
Assistant Professor Chair of the German and the French Languages Ulyanovsk State University Ulyanovsk
Ч.Силсфилд, А. Штифтер как прозаики австрийского бидермайера Ch. Sealsfield, A. Stifter as Prosaists of the Austrian Biedermeier
В статье рассматривается возможность компаративистского подхода к творчеству австрийских прозаиков Ч. Силсфилда и А. Штифтера. Их произведения относятся как хронологически, так и тематически к течению бидермайера. Это утверждение содержится в работах известного немецкого ученого Ф. Зенгле.
The article investigates the possibility of the comparative approach to the work of the Austrian prosaists Ch. Sealsfield and A. Stifter. Their books date to the trend of the Biedermeier, both chronologically and thematically. This assertion is contained in the researches of F. Sengle, the well-known German scientist.
Ключевые слова: бидермайер, романтизм, реализм дискурс, герой, ландшафт.
Key words: Biedermeier, romanticism, realism, discourse, character, landscape.
При всем различии творческих биографий австрийских прозаиков первой половины Х1Х века Ч. Силсфилда/К. Постля (1793-1864) и А. Штифтера (18051868), несходства их мировоззрения и эстетических установок в творчестве этих авторов можно найти и определенные схождения, которые являются основой для компаративистского исследования. Во-первых, многие
значительные произведения указанных писателей приходятся на 40-е годы Х1 Х века, и поэтому Силсфилда и Штифтера можно считать литературными современниками, стоявшими у истоков австрийской прозы. Во-вторых, их произведения в достаточно большой степени были выражением как духа эпохи Реставрации (1815-1848), так и литературного течения этого периода,
обозначаемого термином «бидермайер». Здесь необходимо отметить, что в
последние годы в российском литературоведении уже появляются работы, посвященные, прежде всего, немецкой литературе, осмысляемой в рамках данного хронологического периода и этого не так давно введенного в научный оборот понятия [1].
Мы исходим из того факта, что творчество указанных писателей знаменует начало становления австрийской прозы, совпавшее по времени с распространением бидермайера как течения в литературе. Не останавливаясь подробно в данном случае на происхождении термина, следует, однако, подчеркнуть, что впервые персонаж с такой фамилией появился в лирических пародиях Л. Эйхродта (1827-1892), публиковавшихся с 1853 года в мюнхенском журнале “Fliegende Blätter”. Образ Бидермайера, как и его фамилия (Майер -распространенная, тривиальная немецкая фамилия, bieder - честный, открытый, простой), дали впоследствии название как литературному периоду, так и стилевому течению. Юмористически изображенный персонаж становится символом филистерства, поверхностной поэзии, самоуспокоенности и невозмутимости. Он соответствовал во многом наступившей эпохе Реставрации с ее тенденцией к стагнации общественных процессов и впоследствии стал ее именем нарицательным.
«Бидермайер» в своей соотнесенности с периодом Реставрации был осмыслен как позитивная категория лишь в начале ХХ века. До этого в конце Х1Х века термин применяли для названия стиля мебели. Как указывает А. В. Михайлов, необходимо было, чтобы с течением времени, произошло изменение взглядов, возникла ностальгия по эпохе, которая ранее характеризовалась лишь с негативной точки зрения [2, 83]. Переосмысление понятия происходит, по Михайлову, уже в процессе наименования этим словом мебели. В дальнейшем этот термин и понятие, обозначаемое им, были обобщены.
С конца 20-х и в течение 30-х годов ХХ века начинается литературоведческая разработка этого понятия и одновременно культурноисторического периода бидермайера. Эти исследования достаточно глубоко и точно передают суть проблемы и намечают пути ее дальнейшего изучения (П. Клукхон [5], В. Битак [4], А. Беркхоут [3]). В 60-80-е годы ХХ века бидермайер
становится, темой углубленного рассмотрения известного западногерманского литературоведа Ф. Зенгле [8]. Работы Зенгле являлись своего рода поворотом в немецкоязычном литературоведении. Они определили место и значение бидермайера как хронологического периода и стилевого течения в искусстве и литературе.
Если предположить в качестве гипотезы, что при всей несхожести мировоззренческих установок и стиля, у названных авторов существуют все же определенные схождения, то они могут быть представлены именно как бидермайеровские черты и характеристики. Обозначим некоторые из них :
1. Как известно, бидермайеру свойственно особое ощущение жизни, которое связано с исторической сутью и бытовым укладом эпохи Реставрации. Стабильность и спокойствие в политике и общественной жизни, граничащие со стагнацией, воцарившиеся с 1815 года после Венского конгресса, способствовали уходу в частную жизнь, в сферу семьи, отсюда рождалось ощущение защиты, закрытости от мира и его угроз. Литературные герои искали идеал спокойствия, гармонии и красоты. Так, бидермайеровские моральные установки и ценности являются для Штифтера само собой разумеющимися. Пройдя через все испытания и препятствия нравственного характера (тщеславие, эгоизм, несчастная любовь и связанные с этим ревность и недоверие, что и показано в ранних новеллах), герои находят в конце концов приют спокойствия, рационально обустроенной жизни, красоты, как это происходит с протагонистом «Бабьего лета» («Der Nachsommer”, 1857).
На первый взгляд, ничего общего произведения Ч. Силсфилда с бидермайером не имеют. Человек демократических, радикальных взглядов, порвавший еще в молодом возрасте с католической церковью и уехавший в Америку, где он нашел идеал свободы и практицизма, резко критиковал Австрию эпохи Реставрации. Однако, если внимательнее рассмотреть его героев и темы его произведений, то в них можно обнаружить бидермайеровскую основу. Искатели приключений и военные герои Силсфилда мечтают постоянно о семейном счастье (полковник Морз из «Бесед в каюте» ,
“Das Kajütenbuch oder Nationale Charakteristiken”, 1841) и об уюте домашнего очага (герои-авантюристы из романа «Юг и Север» «Süden und Norden”, 1843).
2. В качестве одной из центральных характеристик литературного бидермайера Ф. Зенгле называет изображение ландшафта, в буквальном смысле слова «привязанность» (Landschaftsgebundenheit) к нему [9, 124]. Эта черта объединяет, по его мнению, различных авторов, будь то швейцарец И. Готгельф, уроженец Швабии Э. Мерике, австриец А. Штифтер или происходившая из Вестфалии и жившая там А. Дросте-Гюльсгоф. В данный ряд можно поставить с определенными оговорками и Ч. Силсфилда. Оба австрийских прозаика не просто изображают пейзаж, описания природы становятся одной из основных тем их творчества. У Штифтера это зарисовки Богемского леса, Альп, парков и лужаек венских предместий, у Силсфилда -американских ландшафтов, штата Техас и Мексики. Он изображает пейзажи чужой, далекой страны, которую он открывает для читателя, чтобы она стала ему ближе и доступнее. Силсфилд подчеркивает нередко возможность освоить новое пространство, сделать его обитаемым, обустроить там собственный дом («Натан-скваттер, или первый американец в Техасе», «Беседы в каюте»).
3. Из этой «привязанности» к природе рождается идиллическое начало. Примеров идиллического у обоих австрийских авторов более чем достаточно, хотя во многих произведениях Штифтера можно наблюдать и сознательный уход от идиллии. Однако ее черты мы все же находим в некоторых штифтеровских новеллах, «Горный лес» (“Der Hochwald”, 1841), например. Здесь природа дарит юным девушкам спокойствие и кров над головой. Благодаря их проводнику, Грегору, они познают мир, основанный на легендах и сказках, также внутренне связанных с природой. Находясь в пространстве бесконечного леса, героини радуются тому, что они слились с ним, стали частью его. «Кто увидит лица девушек, когда они мелькают, чистые и нежные, на темном фоне леса, когда они, цветущие и счастливые, смотрят из-под волнообразных белых вуалей головного убора, тот никогда не подумает, что они незадолго до этого так страшились и пугались этих лесов» [10, 205]. (Здесь и далее перевод цитат наш - Г. Л.). Идиллические сцены в полной мере
присущи романам Силсфилда. В конце повествования в «Беседах в каюте» часто используется слово «рай». Так одна глава называется «Утро в раю», вторая «Рай любви». Употребляя слово «рай», автор придает ему различные семантические оттенки: оно обозначает и гармонию человеческих отношений, и цветение природы, и атмосферу дома, и обстановку поместья Мерки [6, 388395].
4. Одной из важнейших черт бидермайера, присущих в данном случае произведениям рассматриваемых писателей, является стремление к точному отображению материального мира с различных сторон и под различным углом зрения. Мир штифтеровских «вещей» является блестящим примером этому. Данный вопрос достаточно хорошо освещен в литературоведении, и здесь можно лишь констатировать определенные факты. Во-первых, «вещь» у Штифтера - это предмет действительности: различные ненужные, старые вещи на чердаке («Записки моего прадеда»), книги скульптуры, картины, ковры, вазы («Бабье лето»). Во-вторых, «вещь» - это обозначение предмета или явления в природе (камни и растения, льды и глетчеры, дождь и черная грязная земля, горы и деревья, изображенные во многих новеллах и выше указанном романе). В-третьих, это что-то, связанное непосредственно с духовной жизнью человека (судьба, любовь, ревность, гнев).
Силсфилд также часто раскрывает именно предметную сторону действительности. Следующий отрывок из текста «Беседы в каюте» можно по праву сопоставить с аналогичным у Штифтера. «Но охотнее всего он (Морз) хотел бы жить, несмотря на странность, в этих комнатах, при условии, если все будет немного убрано; в некоторых галереях - западная и южная были закрыты - выглядело все несколько причудливо. Все лежало, и висело, и стояло, и передвигалось здесь как попало, седла и уздечки, и ягдташи и охотничьи ружья, и шпоры и броганы, и пальто и накидки, и умывальники и тазы, и кувшины и гамаки.» [6, 380]. Предметная, материальная сторона мира, предстает в этом описании живописно и зрелищно.
5. Если говорить о героях литературы бидермайера, то большинство из них, обладают, прежде всего, обобщенными типическими чертами и почти не
проявляют индивидуальности. Так, например, персонажи большинства произведений Штифтера - это или молодые люди, которые ищут высший смысл жизни (ранние новеллы), или обладающие всеми позитивными качествами, благородные представители старшего поколения («Бабье лето»). Однако есть все-таки одна сложная психологическая проблема, объединяющая их: это обуздание низких, не достойных человека чувств и инстинктов. Герои Силсфилда во многом также застывшие романтические персонажи, эволюция которых в повествовании не прослеживается (Морз, Гурни).
В литературе бидермайера встречается и оригинал, чудак, который нередко выражает комическое начало (Тибуриус из рассказа Штифтера «Лесная тропа»). Бидермайеровские черты проявляются нередко на романтической основе, заложенной в характере персонажа. Так Тибуриус уже в детстве совершает поступки, которые выделяют его из окружающей среды. Его поведение и развивающаяся личность вызывают ассоциации с героями Э. Т. А. Гофмана (Ансельм из «Золотого горшка», Перегринус Тис из «Повелителя блох»). Несмотря на определенные романтические мотивы и реминисценции, встречающиеся в произведениях Ч. Силсфилда, герои его частично охарактеризованы уже реалистически. В романах герои имеют свои предыстории, тесно связаны со средой, в различных ситуациях ведут себя различно и часто противоречиво. В качестве примера можно указать на два характера из книги «Юг и Север». Кокли - « барочное смешение Кентукки и Миссури, рожденный в старом Кентукки и воспитанный в молодом Миссури... Погонщик волов предлагал иногда уж слишком дорогую цену, но при этом всегда с оттенком рыцарского авантюризма, кентуккийского великодушия, дикого сумасбродства и радостной, искренней доброты. Джек Вайтли, наш храбрый герой из Пенсильвании, был, напротив, сдержан и совершенно хладнокровен. Флегматизм и, наоборот, мгновенная решительность, чувствительность и хладнокровие соединялись в этом человеке в полной уравновешенности» [7, 62]. В этом описании можно обнаружить как признаки бидермайеровского мировидения (чудаковатось, комичность персонажей), так и реалистических приемов (психологическая характеристика, выделение типологических черт).
Следует отметить, что схождения, которые мы наблюдаем в прозе Ч. Силсфилда/К. Постля, можно перенести далее из анализа дискурса в анализ жанрового своеобразия (опора на новеллистическую композицию) и художественных приемов (театральные эффекты, например). Это и будет стать дальнейшего исследования.
Библиографический список
1. Иванова Е. Р. Литература бидермайера в Германии Х1Х века. / Е. Р. Иванова. М.: Прометей МИГУ, 2008. - 248 с.
2. Михайлов А. В. Проблемы анализа перехода к реализму в литературе Х1Х века / А. В. Михайлов // Языки культуры. М, 1997. - С. 43-111.
3. Berkhout A. P. Biedermeier und poetischer Realismus: Stilistische Beobachtungen über Werke von Grillparzer, Mörike, Stifter, Hebbel und Ludwig / A. P. Berkhout. Purmerend: Muusses, 1942. - 319 S.
4. Bietak W. Das Lebensgefühl des Biedermeier in der österreichischen Dichtung / W. Bietak. Wien: W. Braumüller, 1931. - 253 S.
5. Kluckhohn P. Biedermeier als literarische Epochenbezeichnung / P. Kluckhohn. // Begriffsbestimmung des literarischen Biedermeiers. Darmstadt, 1974. - S. 100-145.
6. Sealsfield Ch. Das Kajütenbuch oder Nationale Charakteristiken. Hrsg. von A. Ritter / Ch. Sealsfield. Stuttgart: Philipp Reclam jun., 1982. - 528 S.
7. Sealsfield Ch. Süden und Norden. Zwei Nächte in Tzapotekan. Erster Band / Ch. Sealsfield. München: Langen Müller, 2005. - 368 S.
8. Sengle F. Biedrmeierzeit. Deutsche Literatur im Spannungsfeld zwischen Restauration und Revolution. 1815-1848: in 3 Bd. / F. Sengle. Stuttgart: Metzler, 1972- 1980.
9. Sengle F. Biedermeierzeit. Deutsche Literatur im Spannungsfeld zwischen Restauraton und Revolution. 1815-1848: in 3 Bd. Bd. 1. / F. Sengle. Stuttgart: Metzler, 1972 - 725 S.
10. Stifter A. Der Hochwald / A. Stifter // Stifter A. Studien. Münch. , 1979. - S. 181-276.
Bibliography
1.Berkhout, A. P. The Biedermeier and the Poetical Realism: Stylistical Observations Over the Works of Grillparzer, Mereke, Stifter, Hebbel and Ludvig / A. P. Berkhout. - Purmerend: Muusses, 1942. - 319 p.
2.Bietak, W. The Sense of the Life of the Biedermeier in the Austrian Poetry / V. Bietak. -Vienna: V. Braumyller, 1931. - 253 p.
3.Ivanova, E. R. The Literature of the Biedrmeier in the Germany in the Х1Х Century / E. R. Ivanova. - M.: Promethei of MPSU, 2008. - 248 p.
4. Klukhon, P. The Biedermeier as a Denomination of the Literature Epoch / P. Klukhon // The Term of the Biedermeier Literature. - Darmstadt, 1974. - P. 100-145.
5.Mikhailov, A. V. The Analyses Problems of the Transition to Realism in the Literature of the Х1Х Century / A. V. Mikhailov // The Languages of the Culture. - M., 1997. - P. 43-111.
6. Sealsfield, Ch. The Talk in the Cabin or National Characteristics. Edited by A. Ritter / Ch. Sealsfield. - Stuttgart: Philipp Reclam jun., 1982. - 528 p.
7. Sealsfield, Ch. The South and the North. Two Nights in the Tzapotekan. Volume 1 / Ch. Sealsfield. - Munich: Langen Myller, 2005. - 368 p.
8. Sengle, F. The Time of the Biedermeier. The German Literature in the Field of the Tension Between the Restoration and Revolution. 1815-1848: In 3 Volum. / F. Sengle. - Stuttgart: Metzler, 1972-1980.
9. Sengle, F. The Time of the Biedermeier. The German Literature in the Field of the Tension Between the Restoration and Revolution. 1815-1848: In 3 Volum. Volume 1 / F. Sengle. -Stuttgart: Metzler, 1972. - 725 p.
10. Stifter, A. The Mountain Forest / A. Stifter // Stifter A. The Studies.- Munich, 1979. - P. 181-276.
