CC BY
61
ЧЕЛОВЕК И РЕЛИГИЯ
Г. В. Хлебников
АНТИЧНАЯ ТЕОЛОГИЯ У ДИОГЕНА ЛАЭРТСКОГО
Название статьи только на первый взгляд кажется несколько провоцирующим и парадоксальным, ведь произведение Диогена Лаэртского, как говорил когда-то в далеком 1979 г. мой научный руководитель Алексей Сергеевич Богомолов на кафедре ИЗФ МГУ, рекомендуя труд древнегреческого эрудита в качестве темы кандидатской диссертации, «по существу, вся античная философия», а в античной философии богопознание и учение о богах -одна из центральных тем (достаточно вспомнить ее место в учениях досократиков, Сократа, Платона, Аристотеля, стоиков и т.д.).
Однако конец брежневского правления был не лучшим временем для подобного типа анализа, хотя бы и античных мыслителей, поэтому данного вопроса в диссертации пришлось коснуться лишь вскользь, ограничившись экспозицией того немногого, что было у западных ученых.
Лаэрций, по его собственным словам, собирал в свои книги все, что считал наиболее важным и ценным у философов, поэтому значительной задачей представляется отдельно выделить и рассмотреть и эту сумму философско-теологических знаний (а часто и психотехник или бихевиористических технологий на их основе), которые он находит в текстах своих авторов и транслирует читателю.
Несколько слов в связи с этим о методе Диогена Лаэртского: он скептик, сознательно стремящийся воздерживаться как от суждений в отношении приводимых им тезисов философов, так и от высказывания собственных догматических положений, что не препятствует ему тем не менее изредка то одной-двумя эмоционально окрашенными фразами обозначить «свою» позицию, то, например,
выразить негодование по поводу асебии некоторых мыслителей. Не исключено, что то и другое тоже сознательно и намеренно, -чтобы самому не пострадать по аналогичному обвинению, ведь он приводит достаточно и атеистических высказываний, оскорбительных для официальной демотической религии полисов. Как показывают приводимые им примеры, свободно говорить и писать
0 богах в те времена было не так уж безопасно, отчасти это верно и сейчас.
На первый взгляд и в целом, философы у Диогена чувствуют себя выше религиозных представлений. Так, Солон не видит в религиозных обрядах особой пользы, Диоген считает Дионисийские празднества безумием, теология Гесиода и Гомера подвергалась осмеянию такими философами, как Пифагор, Гераклит и Ксено-фан, а Анаксагор, Сократ и Аристотель были даже привлечены к суду за нечестие, которым они нанесли оскорбление религиозным представлениям народа. Согласно стоикам, мудрец не испытывал страха и преклонения перед демонами (II 97, 117, IV 54, X 123,
1 64, VI 24, 28, II 13, 38, 40, V 8, VII 119, II 91). Эпикур считает, что наука освобождает от мифологии, а «варварская» философия, которая была теологичной, не считается поэтому подлинной (VIII 21, IX, I, 18, X 143, 87, 104, 116, I 1, 2, 5, 6, VIII 3). Собственное отношение Диогена Лаэртского к теологии вначале также представляется индифферентным, так как он стремится нейтрально излагать атеистические учения (I 62, 79, III 43, 44, V! 21, 25, 30, 31, V 8, X 10, 15, 6, 10, II 97, IV 54).
Однако установление и прояснение концептуальных связей, объединяющих отдельные понятия в единый дискурс, целостное, а не фрагментарное рассмотрение философем мыслителей, сразу же выявляет поверхностность и недостаточность подобного понимания - Диоген Лаэртский ясно показывает в своей трансляции, что место Бога, Божественного, богов эминентно в конструктах античных философов. Факт существования Бога меняет буквально все как в понимании строения Вселенной, которая теперь становится Космосом, так и в поведении не только отдельных индивидов -личностей, соотносящих отныне свое поведение с божественной парадигмой, но и всего народа, видящего в установлениях богов и божественных законов реперные точки своей идентификации как единой целостности. Более того, через них и отдельные индивиды, и народ оказываются в синтагме космического целого связанными
с богами как артикуляцией «сверху», так и собственной деятельностью «снизу». Поэтому Сократ по праву говорил, что он ек тои коорои, и называл себя кооролюАлтпс;, т.е. «гражданин космоса», живущий по его законам, установленным Богом.
Разумеется, изложить весь материал Лаэрция в рамках небольшой работы невозможно, поэтому приведем только наиболее репрезентативные, как представляется, философско-теологические апофегмы и положения из его книги, не упуская из виду, что его тексты поливалентны и ориентированы на разные целевые группы.
Изложение теологического материала, как обычно у Лаэр-ция, показывает наличие внутренней структуры, состоящей, в первом приближении, из следующих положений.
1. Кто такие Бог и боги? Каковы их качества и сущность?
2. Как возможно богопознание?
3. Боги и генезис мира.
4. Как Бог и боги относятся к миру?
5. Как должны относиться к богам люди?
6. Проблема атеизма.
1. Кто такие Бог и боги? Каковы их качества и сущность?
О богах следует говорить, что они есть (I, 88, Биант). «Зевс и Время были всегда...» (I, 110, Ферекид). Согласно Эпихарму боги были вечно, «ни на миг не отсутствуя»1 (III, 10).
По Эпикуру, боги существуют, ибо знание о них - очевидность (X, 123); но они не таковы, какими их полагает толпа. А именно: одни существуют в виде чисел, другие - в подобии формы (X, 139).
Заметьте, кстати, что существование даже богов в виде чисел открывает совершенно неожиданное и в какой-то мере ультрасовременное понимание природы всего сущего.
Фалес считал, что Бог не рожден и поэтому древнее всего сущего (jipsoßuxaxov xrov 6vxrov 0s6;: dyevnxov yap) (I, 35). Само Божественное то, что не имеет ни начала, ни конца (xi xi 0siov, «т6 pnxs apxnv sxov p^xs xsXsux^v») (I, 36). Ксенофан полагал, что
1 Здесь и далее, кроме оговоренных случаев, тексты Диогена Лаэртского приводятся по изданию: Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов. - М.: Мысль, 1979. - 620 с.
сущность бога шаровидна и совсем не схожа с человеком: он весь - зрение и весь - слух, но дыхания в нем нет; и он весь - ум, разумение и вечность (IX, 19).
Пифагор считал Солнце, Луну и другие светила богами, так как в них преобладает тепло, а оно - причина жизни (VIII, 27).
По Хрисиппу, первый бог субстанциально - это чистейшая часть эфира. Платон считает, что боги имеют преимущественно огненную природу. Бога он называет умом и причиной, считает шарообразным, наилучшим и прекраснейшим. Бог бестелесен, как и душа, - именно поэтому он не подвержен ущербу и какому-либо патогенному воздействию или претерпеванию. Земля тоже Бог (III, 69).
Еще Пифагор сказал, что Бог мудр ((i^Séva yap sïvai оофот [av0pœnov] àÀl' ^ 0sov) (I, 12). Платон детализирует понимание «мудрости» как знание вещей умопостигаемых и сущностно существующих: такое знание свойственно Богу и душе, отделенной от тела. Боги, по Платону, бестелесны (III, 77), обладают провидением будущего, и он верит в то, что они следят за человеческими делами (I, 79). Фалес полагает, что от Бога человеку невозможно скрыть даже свое мышление, не говоря уже о делах (ipœxnos xiç awov si À,^0oi 0sox>ç àv0pœnoç aôiKév: «àAl' ouôs ôiavootipsvoç») (I, 36). По мнению Алкмеона, богам дано ясно судить как обо всем невидимом, так и смертном, людям же - лишь по признакам и приметам (VIII, 83).
Бог благ: Евклид заявлял, что существует одно только благо (agaton), называемое разными именами: иногда разумением, иногда богом, а иногда умом и прочими наименованиями (II, 106).
Стоики также полагают, что Бог вечен и существовал вначале сам по себе. По их мнению, Бог, ум, судьба и Зевс - одно и то же, и у него есть еще много имен. Судьба есть причинная цепь всего сущего или же разум, по которому движется мир. Бог - это «мир» как обособленная качественность всей сущности; он не гибнет и не возникает. Он - творец всего мироустройства. Бог есть живое существо, бессмертное, разумное, совершенное или же умное в счастье, не приемлющее ничего дурного, Его промысел - над миром и над всем, что в мире; но он не человекоподобен. Бог - творец всего и как бы родитель всего: по многим своим силам он носит многие имена. Он зовется Дием, потому что через него (dia) совершается все, Зевсом, поскольку он - причина жизни (zen) и проницает всю
жизнь; зовется Афиной, поскольку ведущая часть его души простирается по эфиру; Герой, поскольку по воздуху (aer); Гефестом, поскольку по техно-огню; Посидонием, поскольку по воде; Демет-рой, поскольку по земле; другие имена, даваемые ему людьми, также обозначают какие-либо Его свойства (VII, 147). Антипатр в VII книге «О мире» говорит, что сущность бога имеет вид воздуха (VII, 148); а Боэф в книге «О природе» называет сущностью бога круг неподвижных звезд (ibid).
По Пифагору, добродетель есть лад (harmonia), здоровье, всякое благо и Бог (VIII, 33).
Диоген Синопский полагает, что богам дано не нуждаться ни в чем.
Эпикур призывал верить, что бог есть существо бессмертное и блаженное (ибо таково всеобщее начертание понятия о боге); имеющее высочайшее счастье. При этом существо блаженное и бессмертное ни само забот не имеет, ни другим не доставляет, а поэтому не подвержено ни гневу, ни благоволению: все подобное свойственно слабым (X, 139).
Боги, по-видимому, проводят время в роскошных пирах: Аристип считает, что «если бы роскошь была дурна, ее не было бы на пирах у богов».
2. Как возможно богопознание?
Тексты в этом подразделе отражают сложность самого вопроса: философы придерживаются разных, иногда противоположных мнений, и Лаэрций репрезентативно приводит эту палитру мнений.
По мнению Мелисса, о богах высказываться не подобает вообще, ибо познание их невозможно (IX, 24).
Того же мнения придерживался Протагор, писавший: «О богах я не имею знания, ни есть ли они, ни не есть...» («л;spí 08^ ог>к ехю sí5svaг ои0' юс; Йогу, ои0' юс; оик síoív») (IX, 51).
В греческом оригинале допустимо не только гносеологическое, но и онтологическое понимание данного фрагмента (не быть в известном людям значении не значит не существовать вообще), что открывает совершенно иной взгляд на проблему бытия богов.
Пиррон указывал, что «разные народы верят в разных богов».
Согласно стоикам, разумом люди через выводы из доказательств постигают бытие и провидение богов.
Также и по Эпикуру, боги познаваемы разумом, одни существуют в виде чисел, другие - в подобии формы, человекообразно возникая из непрерывного истечения подобных видностей, направленного в одно место (X, 139).
О богах не следует говорить на улице, где и с кем попало: когда Кратет спросил Стильпона, чувствуют ли боги радость от наших поклонений и молитв, он ответил: «Глупый ты человек, такие вопросы задают не на улице, а с глазу на глаз!» (II, 117). Точно так же и Бион на вопрос, есть ли боги, отвечал: «Эту толпу от меня отгони, многоопытный старец!» (ibid).
По мнению Эпикура, нечестив не тот, кто отвергает богов толпы, а тот, кто принимает ее мнения о них, ибо высказывания толпы о богах - это ложные домыслы (X, 123-124).
Феодор, как пишет Лаэрций, всячески отрицал ходячие суждения о богах. Он хвалит его книжку под заглавием «О богах», сообщая, что она «весьма достойная внимания» и что из нее-то, «говорят», Эпикур заимствовал большинство своих положений.
3. Боги и генезис мира
«Все, что имеется, было совокупно, затем пришел Ум и установил в нем распорядок» (I, 6, Анаксагор). Бог - творец мира, который поэтому прекрасен (küA,A,iotov коорос;: noinpa yap 9sou -Фалес) (I, 36).
Мир конструируется умом и провидением (Хрисипп, V книга «О провидении» и Посидоний в III книге «О богах»). Ибо ум проницает все части мира, как душа - все части человека. Но одни части он проницает больше, другие меньше. Таким образом, весь мир есть живое существо, одушевленное и разумное, а ведущая часть в нем - это эфир. Порожденный мир един, поскольку он чувственно воспринимаем, будучи устроен богом. Мир одушевлен, потому что одушевленное выше, чем неодушевленное. Мир есть изделие, предполагающее наилучшую причину. Он устроен единым и не беспредельным, ибо единым был и образец, с которого он сделан. Он шарообразен, ибо такова и фигура его породителя. Причина любого становления есть Бог, ибо благу естественно
быть благо-творным. Причина генезиса неба тоже Бог, ибо наилучшее из умопостигаемого есть причина прекраснейшего из порожденного; а так как Бог именно таков и так как небо в своей красоте подобно именно наилучшему, то оно не может быть подобно ничему порожденному, а только Богу. Вещество движется и движет, в свою очередь, свои порождения, которые движутся сначала нестройно, но когда начинается конструирование мира, то принимаемое от Бога делает их движение размеренным и стройным. Живые существа причастны числу.
Согласно стоикам, мир также един, конечен и шарообразен -это живое существо, разумное, одушевленное и мыслящее (VII, 138-143).
4. Как Бог и боги относятся к миру?
Согласно Пифагору, боги родственны людям, и над последними есть божий промысел (VIII, 27). По Платону, есть два начала всего - Бог и вещество. Вещество бесфигурно и беспредельно; из него рождается сложное: принимая идеи, оно порождает сущности. Идеи - это причины и начала, которыми все, что различно по природе, бывает таково, каково оно есть. Некогда вещество было в нестройном движении, но Бог (говорит Платон), полагая, что строй лучше нестроения, свел вещество в единое место, и эта сущность обратилась в четыре первоосновы - огонь, воду, воздух, землю, - а из них возник мир и все, что в мире.
Стоики также признают два начала во всем сущем: деятельное и страдательное. Страдательное - это бескачественная сущность (вещество); а деятельное - разум, в ней содержащийся, т.е. Бог. Он - творец всего, что в ней имеется. Начала и основы - вещи разные: первые не возникают и не подвержены гибели, вторые же погибают, когда происходит тотальное возгорание. Начала бестелесны и не имеют формы, основы же имеют форму (VII, 134).
Диоген Синопский полагал, что все находится во власти богов; мудрецы - друзья богов; но у друзей все общее; следовательно, все на свете принадлежит мудрецам. Он объявлял, что боги даровали людям легкую жизнь, а те омрачили ее, выдумывая медовые сласти, благовония и тому подобное.
Пифагор говорил, что Гермес оставил ему память о предшествующих рождениях и жизнях (VIII, 4).
По Бианту, что удастся хорошего, то следует считать происходящим от богов (I, 88). Пифагор, когда открыл, что в прямоугольном треугольнике квадрат гипотенузы равен квадрату катетов, принес богам гекатомбу. Сократ говорил, что его демоний предсказывает ему будущее.
Боги, по-видимому, могут иметь интимные отношения с земными женщинами, как следует из рассказа Диогена Лаэртского об обстоятельствах рождения Платона: когда Потона была в цвете юности, Аристон пытался овладеть ею, но безуспешно; и, прекратив свои попытки, он увидел образ Аполлона, после чего сохранял жену в чистоте, пока та не разрешилась младенцем (III, 2).
По мнению толпы, пишет Эпикур, боги будто бы посылают дурным людям великий вред, а хорошим - пользу, но это не так: Богу нельзя приписывать того, что чуждо бессмертию и несвойственно блаженству, а необходимо представлять о нем лишь то, чем поддерживаются его бессмертие и блаженство. Самое же главное смятение в человеческих душах возникает оттого, что одни и те же сущности считаются блаженными и бессмертными и в то же время наделенными волей, действиями, побуждениями (X, 124).
5. Как должны относиться к богам люди?
Богов следует почитать (Солон). По Эпихарму, благочестив перед богами тот, кто печется о храмах и приносит жертвы. Эпи-менид в Афинах основал храм Благих Богинь и был первым, кто стал воздвигать храмы. Сократ был повинен в том, что не почитает богов, которых чтит город, а вводит новые божества. Благочестие Эпикура Лаэрт называет «несказанным».
Но чтобы их почитать, их надо знать, и Пифагор покинул отечество для посвящения во все таинства (на Крите он вместе с Эпименидом спустился в пещеру Иды в Египте - в тамошние святилища) и узнал о богах самое сокровенное.
Платон называет философию мудростью, ибо она вселяет стремление к божественной мудрости. Конечная цель заключается в том, чтобы уподобиться Богу, т.е. творить добро, а для этого необходимы добродетели, которых поэтому достаточно для счастья.
Таким образом, благо человека на земле оказывается внутренне связанным с представлением о божествах, которым следует подражать и благодаря этому как воплощать идеал человека, так и выполнять дело Бога на земле.
Добродетельных людей Диоген Синопский называл подобиями богов, любовь - делом бездельников. По его мнению, мужам, достигшим сходства с богами, дано довольствоваться немногим.
Стоики не отрицали и непосредственное общение с божеством: так, Зенон обратился к оракулу с вопросом, как ему жить наилучшим образом, и Бог ответил: «Взять пример с покойников»; Зенон понял, что это значит, и стал читать древних писателей. Мудреца этот философ считал божественным, потому что тот как бы имеет в себе Бога, между тем как дурной человек безбожен. Мудрец благочестив, ибо он искушен в уставах, относящихся к богам, а благочестие - это и есть знание о служении богам. Он будет приносить жертвы богам и блюсти чистоту, потому что прегрешения перед богами противны ему, и он любим богами, потому что он свят и праведен перед ними. Только мудрец есть настоящий священнослужитель, потому что он сведущ в жертвоприношениях, основании храмов, очищениях и прочих заботах, относящихся к богам. Мудрец будет также молиться богам, испрашивая у них благ (так говорит Посидоний в I книге «О надлежащем» и Гекатон в III книге «О невероятном»). Но Пифагор запрещает молиться о себе, ибо в чем наша польза, мы не знаем. Он также предписывал изображения Бога в перстне не носить. Предписывал он не допускать закланий богам и поклоняться лишь бескровным жертвенникам. Богов чтить выше демонов, героев выше людей.
6. Проблема атеизма
Атеистическое, как и неблагочестивое отношение к богам Диоген Лаэртский резко осуждает (в эпизоде с Орфеем) или высмеивает (в случае с Бионом), говоря о первом: «Те, кто приписывают открытие философии варварам, указывают еще и на фракийца Орфея, называя его философом, и притом древнейшим. Но я не знаю, можно ли называть философом человека, который говорил о богах так, как он; да и вообще не знаю, как назвать человека, который бесстыдно приписывает богам все людские страсти, в том
числе такие мерзкие дела, которые редкому человеку и на язык придут» (I, 5).
И о втором (Бионе): «В своих беседах с близкими ему людьми он высказывал много безбожных мыслей, заимствованных у Феодора. Однако потом, когда он заболел, - так рассказывают жители Халкиды, где он умер, - он дал надеть на себя амулеты и покаялся во всем, чем грешил перед богами. Так он и умер, а я написал о нем такие сатирические стихи: Поэт Бион, борисфенит... Как мы слыхали, говорил: "Богов не существует!" Когда б на этом он стоял, то мы сказать могли бы: "Что думает, то говорит: хоть худо, да правдиво". Но ныне, тяжко заболев, почуяв близость смерти, Он, говоривший: "Нет богов!", на храмы не глядевший, Он, издевавшийся всегда над приносящим жертвы, Не только начал возжигать и тук и благовонья На очагах и алтарях, богам щекоча ноздри, Не только говорил: "Винюсь, простите все, что было!", Нет, взяв у бабки талисман, чтобы носить на шее, Он, полон веры, обвязал кусками кожи руку И двери дома осенил шиповником и лавром, Готовый все перенести, чтоб с жизнью не расстаться. Дурак, хотел он подкупить богов - как будто боги Живут на свете лишь тогда, когда ему угодно! И лишь когда, почти прогнив, свою он понял глупость, То, руки простерев с одра, вскричал: "Привет Плутону"» (IV, 54-57).
Тему наказания за нечестие Диоген Лаэртский не менее убедительно иллюстрирует и в своем эссе о Пифагоре рассказом Ие-ронима, который говорит, что, когда Пифагор сходил в Аид, он видел там, как за россказни о богах душа Гесиода стонет, прикованная к медному столбу, а душа Гомера повешена на дереве среди змей (VIII, 21).
О Хрисиппе Лаэрций также говорит, что тот «выдумывает гадости про Геру и Зевса и целых 600 строк пишет такое, чего никому не повторить, не замарав рта», так что, говорят, что эта выдуманная им история под стать не богам, а блудилищам (VII, 187-188).
Ксенофан писал эпические стихи, элегии и ямбы против Ге-сиода и Гомера, нападая на их рассказы о богах. Диоген Синоп-ский также критиковал народную религию. Так, видя, как кто-то совершал обряд очищения, он сказал: «Несчастный! ты не понимаешь, что очищение так же не исправляет жизненные грехи, как и грамматические ошибки». Он порицал людей за их молитвы, утверждая, что они молят не об истинном благе, а о том, что им ка-
жется благом. Тем, кто боялся недобрых снов, он говорил, что они не заботятся о том, что делают днем, а беспокоятся о том, что приходит им в голову ночью. Афиняне просили его принять посвящение в мистерии, уверяя, что посвященные ведут в Аиде лучшую жизнь. «Смешно, - сказал Диоген, - если Агесилай и Эпаминонд будут томиться в грязи, а всякие ничтожные люди из тех, кто посвящен, - обитать на островах блаженных!» Зенон (стоик) полагал, что дурной человек безбожен, причем «безбожный» говорится в двух смыслах: «противоположный божественному» и «отрицающий божественное» - и последнее он относил не ко всякому дурному человеку.
При этом Лаэрций благожелательно цитирует Эпихарма, который справедливость в своих диалогах представлял божественным законом, «чтобы страх посмертной кары за дурные поступки подкреплял его увещания о добрых».
Некоторые выводы
У Диогена Лаэртского есть, конечно, и многочисленные то-посы, в которых излагается учение философов о душе, но, думается, уже и без них очевидно, что у нашего автора не только есть место философской теологии, но и что она артикулируется на разных уровнях, как просто, так и сложно, с очевидной целью, в том числе, чтобы охватить и индоктринировать как можно больший контингент читателей.
Что мы находим у Лаэрция, чего бы не было у его авторов? То, чем органичное целое больше части: эффект сверхаддитивности - качественно более полную, цельную, собранную картину ответов на вышепоставленные вопросы.
Следует также заметить, что при сравнительно небольшом количестве собственно теологического материала в учениях и мнениях философов посредством расположения текстов достигнут эффект, так сказать, теологизации всей книги, когда почти каждый философ либо сам трактует вопросы богословия, либо связанные с ними категории, либо через черту характера, поведения или через какое-либо событие в его жизни ярко выступает его отношение к ним либо их отношение к людям.
Важно отметить, что даже там, где Лаэрций прямо не называет богов, он говорит о вещах, которые с ними связаны, - о добродетели, например.
Таким образом, можно констатировать, что книга Диогена Лаэртского - это не только репрезентация истории античной философии в ее сути, как она представлялась образованному сознанию той эпохи, но и представление этой истории в виде философской теологии. Поэтому прочитав его труд, грек или лицо, знающее греческий язык, получали определенно выстроенное представление как о самих философах, их образе жизни, эпитоме их мыслей, концепций, теориях о природе человека, мира, так и о рациональных, не противоречащих другим концепциям учениях этих мыслителей о богах как высшей, лучшей, существеннейшей и важнейшей части мироздания.
