CC BY
8Анна Ахматова на иврите
© 2021 Аминадав Дикман
УДК 82.091
https://doi.org/10.54791/27823792_2021_1_244_253
Anna Akhmatova in Hebrew
© 2021 Aminadav Dykman
Информация об авторе:
Аминадав Дикман, профессор Еврейского университета в Иерусалиме, член Академии языка иврит, Израиль. E-mail: aminadav.dykman@mail.huji.ac.il. Ключевые слова: Анна Ахматова, поэтический перевод, литература на иврите, Л. Яффе, Рахель, Элишева, А. Шлионский, Л. Гольдберг, Э. Зусман. Аннотация: Представлен очерк вековой истории переводов стихотворных произведений Анны Ахматовой на иврит, начиная с 1920-х годов, когда ее стихотворения переводили Арье-Лейб Яффе, Рахель, Элишева. Вехами в этой истории стали антологии «Русская поэзия» (1942), отдельное издание стихов в переводе Эзры Зусмана (1970). В конце ХХ века и в 2000-е годы появился ряд отдельных изданий и подборок переводов в антологиях, новое поколение ивритских поэтов продолжает обращаться к Ахматовой, помещая переводы в печати и на интернет-сайтах.
Information about the author: Aminadav Dykman, Professor at the Hebrew University of Jerusalem, fellow of the Academy of Hebrew Language, Israel. E-mail: aminadav.dykman@mail.huji.ac.il. Keywords: Anna Akhmatova, poetic translation, literature in Hebrew, L. Jaffe, Rachel, Elisheva, A. Shlionsky, L. Goldberg, E. Sussman,
Abstract: The essay presents a hundred year history of Anna Akhmatova's poetic workd into Hebrew beginning with the 1920s, when her poems were translated by ArieLeib Jaffe, Rachel, Elisheva. Milestones on the way were anthologies Russian Poetry (1942) and a book edition of poems translated by Ezra Sussman (1970). In the end of the XXth century and in the 2000s there appeared several editions and collections of translations in anthologies. A new generation of Hebrew poets continue to make Akhmatova's translations and publish them in press and online.
Не будет преувеличением сказать, что еще одно-два поколения назад
и на протяжении предшествующего столетия вся художественная литература g
на иврите следовала образцам русской литературы. Достаточно вспомнить, ™
что в начале своего литературного пути ивритский национальный поэт Хаим ^
w с
Нахман Бялик размышлял о Пушкине и Лермонтове, что Йосеф Хаим Бреннер, | центральная фигура в прозе на иврите, создавая свои повести и романы, думал I о Достоевском, а сочиняя критические статьи - о Белинском. Подавляющее ^ большинство ивритских поэтов, начиная с середины XIX века и кончая пер- ^ вой третью века XX, были уроженцами Российской империи и так или иначе § были непосредственно знакомы с русской словесностью. Также существенная ™ часть читавшей их публики знала русский язык и литературу на нем. Начиная 5 со второго десятилетия и по конец 60-х годов ХХ века газеты и литературные S журналы на иврите буквально ломились от обилия русского материала: пере- Ел воды, статьи, хроникальные сообщения о литературной жизни в России и потом ^ в СССР.
Не задаваясь целью обрисовать полную картину присутствия ахматовской поэзии в ивритской литературе, перечислю лишь вехи этой богатой и разнообразной истории.
Началом перевода стихов Ахматовой на иврит стал 1921 год, и этот первый период длился лет тридцать-сорок. В номере от 11 февраля 1921 г. в газете «Га-Арец», на третьем году ее издания, под рубрикой «Из стихов Анны Ахматовой» был напечатан перевод стихотворения «Сжала руки под темной вуалью»1. Переводчиком, не указавшим своего имени, был сионистский деятель, редактор и переводчик Арье-Лейб Яффе (1876-1948), который в то время был редактором этой газеты. Русскому читателю Яффе был известен как инициатор и редактор (совместно с Владиславом Ходасевичем) «Еврейской антологии» (Москва, 1917)2. Ивритскому читателю наших дней перевод Яффе покажется устаревшим, но - что удивительно! - устаревшим лишь слегка. Синтаксис кое-где отличается от современного, вышла из употребления форма некоторых слов, однако в целом стихотворение читается легко. Сравнение с подлинником тотчас обнажает свойственные Яффе принципы перевода, которыми руководствовались люди его поколения: прежде всего, сохранить размер и характер рифмовки, тогда как точность в передаче содержания важна гораздо менее. Намерение во что бы то ни стало соблюсти размер стиховой строки вынудило переводчика опустить ряд деталей оригинала и добавить кое-что от себя. Более всего пострадала от
1 См.: Тименчик Р. Ахматова и Ветхий Завет. (Десятые годы) // Jews and Slavs. Vol. 4. Jerusalem, 1995. P. 239, 250.
2 Лавров А.В. Лейб Яффе и «Еврейская антология»: К истории издания // Лавров А.В. Символисты и другие: Статьи. Разыскания. Публикации. М., 2015. С. 516-535.
этого вторая строфа: конкретную констатацию Ахматовой «Я сбежала, перил § не касаясь, / Я бежала за ним до ворот» Яффе заменил туманной парафразой:
"лгпзглшп тп-з / тут к1? т-ш^пз" 3 («Сбегая за ним, я не знала себя, / На улице нагнала его, дрожа».) С другой
| стороны, необходимость добавлять в перевод слова с целью набрать требуемое | размером число слогов, привела к ненужному удвоению. Так, вместо эпитета
| «бледна» в переводе читаем "п-1п]па?к", т.е. «нема и бледна», вместо слова
т
£ «шутка» в третьей строфе в переводе снова находим два слова: пшат р1ПК> , т.е.
.о
| «смех и ошибка». И так же в последней строке: вместо «не стой на ветру» - "тр ЧИП? '3? -т-]", т.е. «холод и ветер - иди к себе в комнату». Однако при всех этих ■I недостатках, которые обнаруживаются лишь при тщательном сопоставлении < перевода и подлинника, перевод Яффе сохранил от стихотворения больше, чем $ потерял.
Две самые важные в истории новой ивритской поэзии поэтессы - Рахель и Элишева - связаны с рецепцией Ахматовой в первой четверти ХХ столетия. Поэтесса Рахель (Рахель Блювштейн; 1890-1931) была, без сомнения, самой известной женской фигурой в новой поэзии на иврите3. Ее популярности способствовала также трагичность судьбы: приехав в 1907 году в Палестину и решив там остаться, она поселилась в земледельческой колонии на берегу озера Кинерет и в 1913-м уехала в Тулузу получать агрономическое образование. Она провела там около года, познакомилась с поэтессой Марией Шкапской, которая училась в том же городе, а летом поехала ненадолго в Россию, но ее визит затянулся на все годы Первой мировой войны. Во время войны Рахель безвозмездно обучала детей еврейских беженцев, осевших в Брянске и Саратове, и, как видно, тогда заразилась от них туберкулезом легких. В 1919 году вернулась в Палестину с группой центральных фигур той волны иммиграции, которую принято называть третьей алиёй, и в ту же земледельческую коммуну Дгания на берегу Кинерета. Но болезнь развивалась быстро, и товарищи изгнали ее из коллектива. Несколько лет она кочевала с места на место, пытаясь излечиться в Палестине, и, наконец, умерла в нищете и почти в полном одиночестве в Тель-Авиве. За небольшой срок пребывания в Палестине она выпустила три поэтических сборника и опубликовала несколько рецензий в газете социалистического толка «Давар». Ее стихи очень полюбились читателям, и со временем Рахель прочно заняла центральное место в литературном каноне на иврите. Читатели нескольких поколений читали и заучивали ее стихи и слушали их как песни, созданные разными композиторами.
3 Копельман З. Еврейские скрижали и русские вериги. (Русский голос в творчестве ивритской поэтессы Рахели) // Новое литературное обозрение. 2005. № 73. С. 117-138.
Рахель переводила немного, однако ее переводы были известны не менее, чем ее стихи. С русского языка она перевела отдельные тексты Пушкина, -
сэ
Анненского, Ходасевича, Есенина, два стихотворения Шкапской и четыре - ™
Ахматовой: «Песню последней встречи», «Где, высокая, твой цыганенок», ^
«Помолись о нищей, о потерянной» и «Тяжела ты, любовная память». Замечу, |
что Ахматова знала об этих переводах, хотя известие об этом пришло к ней §
через много лет после смерти переводчицы4. %
Эти переводы также выполнены в соответствии с принятыми в то время |
принципами, и снова форма не раз сохраняется за счет содержания. Сравнение §
этих переводов с оригиналами показывает, что Рахель позволяла себе пропуски ™
О!
и изменения текста, что вполне укладывалось в норму поэтического перевода 5
той эпохи, однако она также допускала изменения в размере и рифмовке, 3
что нарушало эту норму. Так, при переводе стихотворения «Где, высокая, Ел
о
твой цыганенок» она не перевела слова «цыганенок», поскольку на иврите а уменьшительно-ласкательная форма практически невозможна, и оставила лишь «черный ребенок», "ппк> 7У,а во второй строфе того же стихотворения заменила Магдалину ангелами в Райском саду.
С другой стороны, в довольно точном в плане содержания переводе стихотворения «Помолись о нищей, о потерянной» она изменила размер и не зарифмовала четные строки:
"пю'и '^зз ^ыу / п^пп '^зз Ьч, 'Ьч У7злп" т.е. «обо мне помолись, о душе больной, / о пропащей, нищей душе». Несмотря на все эти частности, которые при педантичном подходе к теории перевода можно счесть недостатками, переводы Рахели оказались более чем удачными, поскольку передавали то ускользающее, трудноуловимое, что принято называть «тональностью». Их тональность и впрямь совершенно ахма-товская. По крайней мере, ивритской публике они очень нравились.
Во многих отношениях, во всяком случае, в восприятии читателей, близка к Рахели поэтесса Элишева, или, как она звалась изначально, Елизавета
4 Тименчик Р. Из Именного указателя к «Записным книжкам» Ахматовой// Анна Ахматова: эпоха, судьба, творчество: Крымский Ахматовский науч. сб. Вып. 4. Симферополь, 2006. С. 169; ср.: «Число переводов из Ахматовой не превышает числа ее [Рахели] переводов из Франсиса Жамма или Шарля Ван Лерберга, тем не менее строки из стихов русской поэтессы чаще появляются в черновиках и в письмах Рахели, например, на листке с пометой "1929" она записала: "Одной надеждой меньше станет, Одною песней больше будет", не совсем точно цитируя строки стихотворения "Я улыбаться перестала..." из раскритикованной ею "Белой стаи". <...> "...Кстати, — спрашивает она в письме Сару Мильштейн, - рассказывала ли я тебе, что купила у книжника, поторговавшись, за
4 гроша, стихи... Ахматова - Белая стая, - о которых мечтала несколько лет. Однако выяснилось после этого, что большинство моих самых любимых стихов входят как раз в Четки, ее первую книгу. Странно: вместо того, чтобы подниматься - спуск"» (Копельман З. Еврейские скрижали и русские вериги. С. 137).
Ивановна Жиркова (1888-1949)5. Элишева, как и Рахель, относится к первому
§ поколению поэтесс в новоеврейской поэзии. Ее необычная судьба привлекала
^ к ней всеобщее внимание: русская и христианка, она выучила идиш и иврит,
3 и ее неоднократно называли «Руфью с берегов Волги», хотя она никогда не
| имела намерения перейти в иудаизм. На долю Элишевы выпало несколько лет
| крупного литературного успеха: она вышла замуж за ивритского литератора
| Шимона Быховского, который ради издания ее книг основал в Палестине
£ свое издательство. Элишева перевела на русский язык несколько рассказов
.о
| важных для ивритского литературного процесса авторов, а ее собственные стихи и проза на иврите были хорошо приняты и сделали ее знаменитой. Все ■I благоденствие вмиг закончилось со смертью ее мужа в 1932 году. Элишеву < стали забывать, источники литературного заработка иссякали, и в конце концов $ она умерла, одинокая и больная, в жалком бараке в Тель-Авиве.
В 1927 году, через два года после переезда в Палестину, Элишева опубликовала в еженедельнике «Ктувим», органе молодой ивритской писательской организации, небольшую статью «Анна Ахматова - ее поэзия и поэтика», которая, несомненно, заслуживает похвалы за взвешенное и точное изложение, за множество тонких наблюдений, которые позднее не раз были отмечены также российской критикой. Элишева представила Ахматову как первую женщину-поэта в современной русской поэзии, оговорив, что ни Зинаида Гиппиус, ни Мирра Лохвицкая не могут претендовать на эту честь, что ее достойна только Ахматова, поскольку ее поэзия и ее женственность неразделимы.
В качестве примеров Элишева привела в своем переводе три стихотворения полностью и одно - частично. Эти переводы лишены метра и рифмы, а деление текста на строки соответствует подлиннику. Подобная техника перевода принципиальным образом отличалась от принятой в то время при поэтических переводах на иврит. Как правило, даже поэтические фрагменты, приводимые в статьях или книгах, предлагались читателю с соблюдением метра и рифмовки. Аналогичным образом поступила Элишева и при цитировании стихов Блока в написанной ею большой статье «Человек и поэт: Александр Блок», изданной также отдельной книжечкой в 1929 году. Попутно замечу, что когда тем же методом попробовал воспользоваться другой переводчик и перевел прозой стихи Гейне, старший и более авторитетный поэт Шаул Черниховский подверг его критике, требуя, чтобы переводы стихов передавали метр оригинала.
Следующей вехой в истории переводов Ахматовой на иврит стало знаковое событие в ивритской литературе. В 1942 году в Тель-Авиве вышла поэтическая антология под названием «Русская поэзия». Инициаторами
5 См.: Копельман З. Элишева: секрет успеха // Вестник Еврейского университета. 1999. № 1 (19).С. 159-177.
издания были Авраам Шлионский и Леа Гольдберг, два главных поэта иврит-ского модернизма, утвердившегося в поэзии примерно двумя десятилетиями -
CD
позже русского. «Русская поэзия» была заявлена как первый том в серии анто- ™
логий, представляющих на иврите поэзию разных стран и народов, однако так ^
и осталась единственной. Подавляющее большинство переводов в ней было |
выполнено поэтами-модернистами, и лишь отдельные стихи были переведены §
поэтами предшествующего литературного поколения. %
Антология содержала стихи тридцати четырех поэтов, начиная с Влади- f
мира Соловьева и включая мало заметного Н.И. Незлобина (1891-1951). Главное §
место в ней отводилось Блоку, Маяковскому и Есенину. Ахматова была пред- ™
ai
ставлена переводами восьми стихотворений, два из которых принадлежали 5
Рахели. Шесть остальных перевели Шлионский (три перевода), Леа Гольдберг g
(два перевода) и начинающая переводчица поэзии Тамар Должанская. Самым Ел
о
опытным из них был, разумеется, Шлионский, на счету которого к тому времени aL был полный перевод «Евгения Онегина», до сих пор считающийся ивритской классикой.
Шлионский виртуозно владел искусством поэтической формы, хотя стихи Ахматовой не позволяли ему в должной мере им блеснуть, как, скажем, перевод «Двенадцати» Блока или стихов Маяковского. Однако и его переводы из Ахматовой не лишены этого блеска. Например, перевод первых двустиший в стихотворении «Сероглазый король» звучит так:
//□зал пга Y?, рзю ук йза / ла sin i^an пзк" "^sn nftafr nasi aw / .^эп ,¡?an¡? irjo to ais; Значение этих переводов, на мой взгляд, - в том отклике, который они вызвали. Целое поколение, а то и два, выросло на стихах «Русской поэзии», многочисленные свидетельства чему мы находим в воспоминаниях о той поре. Важно отметить, что эта антология впервые представила Ахматову в более широком контексте русской поэзии «серебряного века».
Следующей вехой в истории переводов Ахматовой на иврит следует назвать вышедший в 1970 году отдельный сборник с переводами ее стихов. Все переводы были выполнены поэтом Эзрой Зусманом (1900-1970)6. Замечу, что, строго говоря, Зусман, начинавший свой путь в литературе еще в Одессе (под псевдонимом Александров), был и остался писавшим на иврите русским поэтом. Он начал публиковаться на иврите в 1928 году, через шесть лет по приезде в Палестину, однако свой первый поэтический сборник выпустил много позже, лишь в 1968 году.
6 См. о нем: Тименчик Р. Деталь двойного назначения // Лехаим. 2006. Май. № 5 (169).
лтьапк п;х ПКЧ1Р1
АШ(А АХМАТОВА
РЕКВИЕМ
ц ли
"ТЛе&У итг 'Л 'л*1
Книга стихов Ахматовой на иврите, обложку которой украшал известный рисунок Модильяни 1911 года, содержала 80 переводов, в том числе полностью «Реквием», который незадолго до того вышел на иврите отдельной книжкой. Переводы Зусмана необходимо рассматривать как часть всей его культурной деятельности. Он выступал как литературный и театральный критик, как переводчик и как один из лучших израильских культуртрегеров. Благодаря Зусману израильтяне узнали поэзию Мандельштама и Бродского, каждому из которых Зусман посвятил в 70-е годы отдельный сборник переводов. Правда, судьба переводов Зусмана была незавидной: читатели хранили верность классическим переводам Рахели, Гольдберг и Шлионского. И хотя то были лишь считанные стихи Ахматовой, переводы Зусмана читались без восторга. Это можно объяснить тем, что Зусман силился сохранить на иврите как можно больше из того, что было заключено в русском подлиннике. Результатом этого почти героического усилия стали строки и фразы, которые нарушали нормативное строение и струение иврита и выглядели по меньшей мере странно. Но переводы Зусмана оказались полезны тем, кто понимает. Покойная Нили Мирски, выдающаяся переводчица с русского языка, переводившая Толстого, Чехова, Платонова и других, поведала мне, что по-настоящему познакомилась с поэтессой Ахматовой именно благодаря переводам Зусмана.
Через двадцать лет после сборника Зусмана стихи Ахматовой увидели свет в антологии «Современная поэзия», составленной и переведенной Бинь- -
сэ
ямином Грушовским-Харшавом (1928-2015). Харшав был академическим ™
исследователем7 в области ивритской литературы, теории стихосложения ^
и компаративистики, а также поэтом на идише и на иврите. Он много занимался |
поэтическим переводом и даже разработал тут свою теорию. Будучи одним из §
вдохновителей эстетического переворота, произошедшего в ивритской поэзии %
в середине 50-х годов, Харшав, естественно, призывал отказаться от того отно- |
шения к ивриту, которое отличало литераторов предшествующего поколения. §
На практике это было стремление сделать литературный иврит как можно ™
О!
ближе к разговорному, искоренить приподнятый стиль и употребление лекси- 5 ки и морфологии с отчетливо архаичной, как правило, библейской, окраской. 3 Критический взгляд на антологию «Русская поэзия» помог понять, как важно Ел
о
было вписать стихи Ахматовой в широкий контекст мирового модернизма.
Антология Харшава содержит 18 стихотворений Ахматовой, среди них пять, которые были переведены заново, как бы в пику прежним и ставшим классическими переводам (таким, как «Сероглазый король» и «Настоящую нежность не спутаешь» в переводе Шлионского). К сожалению, я вынужден признать, что эти переводы Харшава представляют исключительно академический интерес. Переводчик сумел выполнить поставленную задачу и добился того, чтобы языковый регистр перевода соответствовал регистру оригинала, однако он даже близко не смог передать свободно льющуюся поэтическую речь Ахматовой. Слишком часто его явные лингвистические усилия привели к тому, что стихотворение в стилистическом отношении напоминает лоскутное одеяло и читается с трудом. Антология Харшава получила не много критических откликов, и все оценили ее как слабую, отметив те же недостатки.
В 2000 году в Тель-Авиве вышла книга переводов поэзии Ахматовой, сделанных известным переводчиком Шломо Эвен-Шошаном. Уроженец Минска, Шломо Эвен-Шошан (1910-2005) был братом лексикографа, составителя толкового словаря иврита. Эвен-Шошан опубликовал в разное время поэтические переводы из Евтушенко, Цветаевой, Мандельштама и Переца Маркиша. Его новая книга содержала 79 стихотворений Ахматовой, но критика обошла ее молчанием. К сожалению, я вынужден признать, что переводы Эвен-Шошана оказались несостоятельными при обоих подходах: они не достигли точности и совершенства языка модернистов, но и никоим образом не смогли приблизиться к поэтическому стилю современной ему израильской поэзии.
7 В издательстве «Текст» в Москве в 2008 г. вышла книга Харшава «Язык в революционное время» (перевод с англ. Любови Черниной).
В 2002 году я выпустил антологию поэзии русского «серебряного века» «Век мой, зверь мой», в которую включил 59 переводов из Ахматовой. Я старался не отдаляться от традиции ивритских переводчиков-модернистов. Если верить критике, мой опыт удался не вполне: часть критиков по-прежнему предпочитала переводы из антологии 1942 года «Русская поэзия». Моей книге придают ценность примечания, которые я писал, консультируясь с проф. Романом Тименчиком.
В 2007 году томик стихов Ахматовой выпустила переводчица Мири Литвак. Эти 50 переводов явились частью более общего ее проекта, включающего сборники Блока, Цве-
таевой и Мандельштама. Ограничусь одним общим замечанием: у многих переводчиков, приехавших в Израиль в 1970-е и позже, иврит выглядит неорганично, не по-ивритски, хотя переводчики к этому не стремились.
В последние годы не было специальных книг со стихами Ахматовой, однако молодежь, приехавшая в Израиль в 90-е годы, не забыла Ахматову и публикует свои переводы в журналах и в интернете. Так что традиция перевода Ахматовой прожила в иврите почти непрерывно уже ровно сто лет.
анна ахматова на иврите Литература
Копельман З. Еврейские скрижали и русские вериги. (Русский голос в творчестве иврит-ской поэтессы Рахели) // Новое литературное обозрение. 2005. № 73. С. 117-138.
Копельман З. Элишева: секрет успеха // Вестник Еврейского университета. 1999. № 1 (19). С. 159-177.
Лавров А.В. Лейб Яффе и «Еврейская антология»: К истории издания // Лавров А.В. Символисты и другие: Статьи. Разыскания. Публикации. М.: Новое литературное обозрение, 2015. С. 516-535.
Тименчик Р. Ахматова и Ветхий Завет. (Десятые годы) // Jews and Slavs. Vol. 4. Jerusalem, 1995. P. 226-252.
Тименчик Р. Деталь двойного назначения // Лехаим. 2006. Май. № 5 (169). https://lechaim. ru/ARHIV/169/timenchkik.htm
Тименчик Р. Из Именного указателя к «Записным книжкам» Ахматовой // Анна Ахматова: эпоха, судьба, творчество: Крымский Ахматовский науч. сб. Вып. 4. Симферополь, 2006. С. 142-180.
References
Kopel'man Z. Evreiskie skrizhali i russkie verigi. (Russkii golos v tvorchestve ivritskoi poetessy Rakheli) [Hebrew Tables and Russian Shackles (Russian voice in the works by Rachel, a Hebrew poet]. Novoe literaturnoe obozrenie, 2005, no 73, pp. 117-138.
Kopel'man Z. Elisheva: sekret uspekha [Elisheva: A Secret of Success]. Vestnik Evreiskogo universiteta, 1999, no 1 (19), pp. 159-177.
Lavrov A.V. Leib laffe i Evreiskaia antologiia: K istorii izdaniia [Leib Jaffe and Hebrew Anthology]. Lavrov A.V. Simvolisty i drugie: Stat'i. Razyskaniia. Publikatsii [Symbolists and Others: Articles, Studies, Publications]. Moscow, Novoe Literaturnoe Obozrenie Publ., 2015, pp. 516-535.
Timenchik R. Akhmatova i Vetkhii Zavet. (Desiatye gody) [Akhmatova and The Old Testament (1910s)]. Jews and Slavs, vol. 4. Jerusalem, 1995, pp. 226-252.
Timenchik R. Detal' dvoinogo naznacheniia [A Detail of a Dual Capability]. Lekhaim, 2006, May, no 5 (169). https://lechaim.ru/ARHIV/169/timenchkik.htm.
Timenchik R. Iz Imennogo ukazatelia k Zapisnym knizhkam Akhmatovoi [From the Name Index to Akhmatova's Notebooks]. Anna Akhmatova: epokha, sud'ba, tvorchestvo: Krymskii Akhmatovskii nauchny sbornik, vyp. 4 [Anna Akhmatova: Era, Destiny, Works: Crimean Akhmatova Collection, issue 4]. Simferopol, Krymskii Arkhiv Publ., 2006, pp. 142-180. (In Russ.)
Перевод с иврита Зои Копельман
Дата поступления в редакцию: 1 0.1 0.2021 Received: 1 0.1 0.2021
Дата публикации: 20.1 1.2021 Published: 20.1 1.2021
