CC BY
150
А.В. Зырянова
АНГЛО-АМЕРИКАНСКИЕ ОТНОШЕНИЯ В 1914 - 1916 гг.: ПРОБЛЕМЫ ИСТОРИОГРАФИИ
На рубеже XX - XXI вв. в исторической науке проблематика Первой мировой войны возвращается из забвения и вновь привлекает внимание отечественных историков. Война принесла миру новый порядок, и его установление сопровождалось изменением в геополитических и стратегических приоритетах ведущих держав. Рубежными вехами в англо-американских отношениях до вступления США в войну стали начало европейского конфликта и миротворческие попытки президента США В. Вильсона.
Конец июля 1914 г. принес Европе напряженность в связи с разгорающимся конфликтом. Несмотря на то что Великобритания и Соединенные Штаты теоретически могли оставаться в стороне от событий, происходящих в Европе, они должны были определить свою принципиальную позицию.
Британское общественное мнение в предвоенные месяцы было поглощено преимущественно вопросами внутреннего характера. Поэтому в июне 1914 г. не все влиятельные лица британского кабинета смогли верно оценить перспективы развития международных отношений. Несмотря на то что канцлер казначейства Д. Ллойд Джордж «время от времени вспоминал о предупреждении лорда Розбери, что заключение Сердечного соглашения приведет к войне с Германией»1, он, получив телеграмму об убийстве Франца-Фердинанда, предположил, что речь идет всего лишь об опасности новой балканской войны. Только первый лорд адмиралтейства, военно-морской министр У. Черчилль предвидел мировую войну и каждый уик-енд проводил учебную мобилизацию королевского флота.
В такой ситуации решение во многом зависело от министра иностранных дел Э. Грея, который сомневался и не исключал варианта, когда Великобритания могла остаться нейтральной.2 Британский историк Ф. Оуэн пишет, что министр не верил в неотвратимость мировой войны. Но в то же время, когда кайзер 2 8 июля обещал Англии не захватывать французские территории в случае ее нейтралитета, Грей 30 июля отверг это «позорное предложение» в Палате общин.3 В свою очередь, Ф.С. Нортидж, другой британский историк, обращает внимание на то, что утром 1 августа Грей обещал немецкому послу в Лондоне Лихновскому, что в случае войны между Германией и Россией Англия останется нейтральной при условии, если Франция не будет атакована.
Таким образом, непоследовательная позиция министра иностранных дел показывала, что 28 июля - 1 августа определенного решения британский кабинет еще не имел.
Несмотря на события конца июля 1914 г., которые поставили вопрос о возможном участии Великобритании в войне, либеральный кабинет был настроен не вмешиваться в «европейскую ссору» до тех пор, пока Англия не будет атакована, что британским
министрам казалось маловероятным. Три четверти кабинета, по свидетельству Черчилля, были уверены, что Россия не вмешается в конфликт между Сербией и Австрией. В случае же вмешательства России предполагалось, что «Германия останется в стороне» и позволит своему союзнику провести победную кампанию против «большого славянского брата», но если она и обрушится на Россию, то Франция не вмешается в этот конфликт.4 Только два министра - Грей и Черчилль - учитывали вариант участия страны в европейском конфликте. Премьер-министр Г. Асквит, «казалось, поддерживал их».5
Раскол в правящей партии подпитывался зарождающимся финансовым кризисом, поэтому Ллойд Джорджу было тяжело присоединиться к сторонникам вступления в войну из-за незначительного сербского вопроса, так как именно ему приходилось стабилизировать финансовый рынок страны. Немаловажную роль в обострении ситуации вокруг европейского конфликта сыграла и радикальная печать, которая поддерживала точку зрения Сити и осуждала «попытку разжечь военную лихорадку», вплоть до утверждений «Манчестер гардиан», что «Англия не является опекуном для сербов».6
Лидер оппозиции Бонар Лоу, напротив, 2 августа в письме Г. Асквиту отметил, что «было бы фатальной ошибкой для чести и безопасности Великобритании колебаться в поддержке Франции и России при существующем стечении обстоятельств».7
В начале августа напряженность в Европе стала возрастать. События 1 августа вызвали обеспокоенность членов кабинета разгорающимся конфликтом (сторонников и противников активных действий) и привели к тому, что даже «мирная группа» в кабинете согласилась предупредить Германию, что этот вопрос «затрагивает чувства в стране».8 Поэтому они
проинструктировали Грея 2 августа заверить французского посла Камбона в том, что морская защита берегов Франции будет обеспечена. В этот же день было получено сообщение о том, что германские войска вошли на территорию великого герцогства Люксембург.
Скорее всего эти обстоятельства и подтолкнули Грея выступить с официальным заявлением в Палате общин, где он отметил, что Великобритания «исторически и жизненно заинтересована в независимости малых стран», и «если страна останется в стороне от войны или вступит в нее по ее завершению, то торговые связи с Европой будут прерваны».9 Об этом же писал в Лондон английский посол в Петербурге Дж. Бьюкенен: после войны у Англии «может не остаться ни одного друга» в Европе.10 Это мнение подкреплял призыв российского императора поддержать его страну, чтобы «не допустить нарушения Германией принципов европейского равновесия».11 Таким образом, вступление Англии в вооруженный конфликт мотивировалось и будущей расстановкой сил в Европе.
После объявления 3 августа Германией войны Франции и вторжения 4 августа германских войск на территорию Бельгии последовал британский ультиматум и объявление войны Германии.12
Направленный во Францию британский экспедиционный корпус значительно уступал сухопутной германской армии. Но неблагоприятное для Великобритании соотношение сил на континенте компенсировалось бесспорным преобладанием в 1914 г. королевского флота и флотов ее союзников на море.
Так был положен конец британской нерешительности и, по заключению Ф.С. Нортиджа, Великобритания получила возможность выступить, сохраняя верность своим обязательствам, как покровитель малых народов.13
Рассуждая о том, могла ли Англия оставаться вне вооруженного конфликта, можно прийти к заключению, что нет. Во-первых, Англия дала моральное обязательство вступить в защиту Бельгии и Франции. Во-вторых, любой решающий результат борьбы между блоками мог быть не в ее пользу. После победы Германии удар мог быть направлен против нее как главного коммерческого и колониального соперника. В случае победы Франции и России перспектива Англии едва ли могла быть лучше: эти страны стали бы господствовать в Европе и на Ближнем Востоке, а Англия рисковала остаться на обочине мировой политики. Об этом свидетельствует и присоединение Англии к секретному соглашению от 5 сентября 1914 г. о незаключении сепаратного мира, ибо это означало, что лидеры Лондона чувствовали ослабление своих дипломатических позиций среди европейских держав и стремились зарезервировать себе место в рядах победителей.
В исторической науке Великобритании существуют две интерпретации начала мировой войны.
Первая - официальная - придерживается точки зрения, что начало войны стало результатом «внезапной поломки в европейской дипломатии, которая была основой политики на континенте».14 Другая - «ревизионистская» - защищает утверждение, что причины мировой войны были намного глубже и заключались в «структурной несостоятельности европейского общества», то есть в системе секретной дипломатии, нестабильных союзах, милитаризме, гонке вооружений.15 Сторонники первой - М. Чемберлен, З. Стейнер, В. Ротуэл,
С. Кернек16 - доказывают, что именно активный
внешнеполитический курс ведущих государств Европы повлек за собой начало войны, и стремятся объяснить причины пересмотра концепции «блестящей изоляции» необходимостью внешней защиты государства. З. Стейнер утверждает, что «Англия вступила в войну потому, что боялась немецкой победы в Западной Европе, которая могла угрожать ее безопасности и ее империи». Этот вывод был сделан в связи с тем, что Германия была «мощным в военном отношении и экономически динамичным государством Европы».17 На это Л. Амброзиус отвечает, что указанные авторы «преуменьшали значение внутренних факторов в процессе определения британских военных целей».18
Таким образом, вступление Великобритании в войну привело к тому, что в течение 1914 - 1916 гг. в «климате британской политики» происходит революция, которая проявилась в отказе от
изоляционистской дипломатии и в становлении равноправных отношений с США, которые уравновешивали позиции континентальных держав.
Начало европейского конфликта стало объектом усиленного внимания американского президента и его окружения. Начало войны для Вильсона, по замечанию апологета вильсонизма А. Линка, было «подобно вспышке молнии средь ясного неба».19 В то же время полковник Хауз предполагал такой исход событий, называя Европу пороховой бочкой.20
Американские историки официальной школы (Р.С. Бейкер,
Ч. Сеймур21) ответственность за развязывание войны возлагали на центральные державы - Германию и Австро-Венгрию. А США и страны Антанты оказались, по их мнению, втянутыми в войну и воевали за идеалы демократии и свободы. Такой вывод был сделан потому, что официальная школа исходила «из отождествления внешнеполитических устремлений США с самим "народным духом"», она облагораживала экспансионистские устремления, объявляя их «национальными настроениями», народным волеизъявлением.
Свое отношение к конфликту США высказали уже в первые дни войны: в заявлении Вильсона о нейтралитете от 4 августа 1914 г. и обращении к американскому народу с объяснением позиций нейтралитета в войне от 19 августа 1914 г.
Объявленный Вильсоном нейтралитет является дискуссионной проблемой в зарубежной историографии. А. Линк полагает, что в этот период «любая стратегия, не являвшаяся строго нейтральной, для Соединенных Штатов была немыслимой».22 Политика нейтралитета, по его мнению, была ориентирована «исключительно на британцев». В этом отношении он солидарен с «ревизионистами» в том, что «Вильсон потворствовал далеко идущим замыслам установления системы морского контроля», и, следовательно, «американский нейтралитет был на пользу союзникам». Но историки-«ревизионисты», считает А. Линк, ошибаются, утверждая, что такая политика не была результатом желаний президента и его советников.23
А.Л. и Дж.Л. Джорджи объясняют политику «строгого нейтралитета» «моральной и альтруистической риторикой» президента, который стремился преодолеть «свое эмоциональное предпочтение к союзникам», и связывают его предпочтение «беспристрастной политики» с особенностями его характера и со стремлением занять во всех отношениях выигрышные позиции арбитра и посредника между воюющими сторонами.24
Выводы этих историков отражают только субъективные факторы, обусловившие объявление Вильсоном нейтралитета. Существовали и объективные: общественное мнение и неготовность страны к войне. С началом войны американское общественное мнение не склонялось к предпочтению какой-то одной воюющей стороны, что определялось «многонациональностью» населения страны (в США проживало сопоставимое число выходцев из Великобритании и Германии). Об этом же говорил Вильсон в обращении к Сенату 19 августа 1914 г.: «Народ Соединенных Штатов состоит из представителей многих наций, и, в
большинстве своем, из тех, которые сейчас воюют».25 Поэтому, по мнению главы Белого дома, США «должны быть нейтральны».26
Ллойд Джордж не без сарказма заметил, что, несмотря на многочисленность «немецко-американского населения» и американцев ирландского происхождения, сохранявших постоянную враждебность к Англии, «в целом общественное мнение Соединенных Штатов было... единственно и исключительно американофильским».27 Он также отмечал, что симпатии самого Вильсона были на стороне союзников, но он их скрывал, «чтобы не повлиять на то строгое беспристрастие, которое он считал своим долгом».28 В оценке британского лидера в равной мере проявилось как знание политических привычек американской общественности, так и недоверие к декларациям главы Белого дома. Искушенный британский политик понимал, что при любом повороте событий США будут действовать лишь в своих собственных интересах. Заявления президента давали достаточно оснований для таких выводов.
Хотя американское общество разделилось на сторонников германского блока и антигерманской коалиции, поддержка воюющих сторон разными слоями американского общества не означала, что американский народ был готов воевать в Европе. Поэтому Вильсон встретил всеобщую поддержку, когда в речи 19 августа призвал все население «объединиться воедино как американская нация». Президент призвал народ думать о своей стране, как думает он, оставаясь друзьями обеих воюющих сторон, и, подтвердив право коммерческих кругов Америки, вести торговлю как с Антантой, так и с германским блоком.29
Речь Вильсона была составлена в духе принципов морализма, где он апеллировал к «беспристрастности и миролюбивости» американского курса нейтралитета.30 Слова «беспристрастный» и «миролюбивый» Вильсон в своей речи использовал неоднократно, характеризуя позицию США. Его призыв к американскому народу «быть таким же беспристрастным в мыслях, как и в делах»31 стал цитироваться многими историками, изучающими его политический курс.32
Несмотря на то что выступление президента противоречило внешнеполитическим принципам США, провозглашенным отцами-основателями, его популярность в стране резко возросла.33 Чего нельзя сказать об отношении к нему дипломатического корпуса, аккредитованного в Вашингтоне. По мнению российского посла в Вашингтоне Ю.П. Бахметьева, пацифистские настроения американского общества Вильсон использовал в своих интересах, он «действовал самовластно, не только следуя течению общественного мнения, но весьма часто идя наперекор ему».34
Другим фактором объявления нейтралитета была неподготовленность США «ни к оборонительной, ни к наступательной войне». Американский военно-морской флот, четвертый по силе после Англии, Германии и Франции, также не был готов к активным действиям.
Таким образом, начало войны в Европе обнаружило стремление американской администрации и британского кабинета к
определению своей политической позиции по отношению к конфликту. Оба правительства исключили вариант, когда они могли остаться в стороне от происходящих событий, так как перспективы участия в создании новой системы международных отношений взамен старой вынуждали их занять свое место в рядах участников. США пытались стать дипломатическим посредником между воюющими странами и одновременно вести торговлю с обоими блоками. Великобритания же была вынуждена поддержать Россию и Францию. И стала военным и дипломатическим лидером антигерманского блока, не стремясь, однако, к активному участию в военных действиях.
Оба государства в этом конфликте пытались занять более выгодные позиции, обеспечивающие им политическое и экономическое лидерство. Поэтому на 1914 - 1915 гг. приходится этап активных дипломатических взаимоотношений между Вашингтоном и Лондоном, который сопровождался столкновением стремления британского кабинета руководить всей торговлей на море с независимостью нейтральной торговли, которую отстаивали Соединенные Штаты.
Первый год войны был наиболее напряженным для англоамериканских отношений35, и вызвано это было тем, что британское правительство не желало признавать право США на установление правил нейтральной торговли. Д.К. Ватт связывает этот кризис с «ужасным разочарованием» британцев, которые надеялись на помощь и поддержку со стороны США в начале войны.36 Но, несмотря на то что их изоляционистская позиция была воспринята британским обществом с большим разочарованием, Асквит и Грей делали все, чтобы сохранить благоприятные отношения с Америкой.
Кроме того, немаловажным фактором в отношениях между двумя державами было фактически единодушное американское желание остаться нейтральной страной. Влияние на внешнюю политику США оказывали увеличение объема свободной торговли с воюющими странами и обеспечение беспрерывного транзита американских судов и товаров к европейским нейтралам и Центральным державам. Поэтому принятие британским кабинетом нового списка контрабандных товаров и новых правил нейтральной торговли повлияло на отношения между двумя странами.
В течение первых месяцев войны Вильсон боролся за каналы международной торговли, открытые для американских судов и товаров. 6 августа 1914 г. он предложил воюющим сторонам принять те правила военно-морской войны, которые были установлены Лондонской декларацией 1909 г., одобренной американской администрацией и предполагавшей свободный транзит всех товаров, кроме контрабандных.
Но проблема была в том, что Лондонская декларация не была одобрена Палатой лордов как не соответствующая торговым интересам страны на море. Анализируя эту проблему, Грей отмечал, что «если бы она соблюдалась воюющими сторонами, то баланс сил был бы не в пользу Великобритании». Но, с другой стороны, по его мнению, «соблюдение Декларации могло
предотвратить подводную войну Германии». Хотя могло быть еще одно последствие - «Соединенные Штаты не вступили бы в войну». В итоге Грей замечает: «Если бы Декларация была ратифицирована, она была бы нарушена с началом войны».37
Для Соединенных Штатов разрешение этой проблемы было важно и в предвоенные годы. Хауз отмечал, что «эта проблема дрейфовала, пока война не поймала ее в тиски».38 Поэтому изменение Великобританией условий Лондонской декларации королевским указом в Совет (Order in Council - закон, издаваемый от имени английского короля и Тайного совета и прошедший через парламент без обсуждения) от 20 августа 1914 г. стало началом дипломатического противостояния между Вашингтоном и Лондоном. Решение Великобритании предполагало захват нейтральных судов в экстерриториальных водах и нейтральных портах, если будет выяснено, что они везут грузы для Центральных держав.
Лансинг в ответ на королевский указ подготовил свое послание в Лондон, которое Хауз назвал «чрезвычайно бестактным», убеждая президента не посылать его.39 Такая характеристика послания Лансинга была дана в связи с тем, что дипломат обращал внимание американского посла в Лондоне У. Пейджа на то, что указ «вызовет дух негодования к Великобритании среди американских людей, о котором британское правительство будет сожалеть, но которое нельзя будет
4 0
предотвратить»40, и при этом использовал резкие выражения для характеристики действий британского кабинета.
Письмо Лансинга стало предметом обсуждения и британских дипломатов. Британский посол в Вашингтоне С. Спринг-Райс в беседе с Хаузом сказал, что один параграф в этом послании можно было расценить как «декларацию войны». Кроме того, отметил он, «если эта бумага попадет в руки прессы, то заголовки укажут, что война с Великобританией будет неизбежна». Другим последствием этого дипломатического просчета Государственного департамента могла быть «самая большая паника, которую страна когда-либо переживала». Посол был удивлен, что Лансинг использовал такой язык, объясняя это
4 1
лишь некомпетентностью.41
В посланиях в Лондон Спринг-Райс выразил большую обеспокоенность реакцией в Америке на указ об изменении правил нейтральной торговли. Он отмечал враждебное отношение к нему лично в Государственном департаменте и распространение в американском обществе мнения о том, что «Англия намеревается нанести вред всей торговле, кроме ее собственной». Немцы, по его замечанию, «находятся в ожидании конфликта между США и Великобританией, в основе которого мог быть вопрос о нейтральной торговле». В итоге британский посол заострил внимание Грея на том, что этот вопрос действительно мог затронуть интересы двух стран.42
28 сентября 1914 г. произошла встреча американского посла У. Пейджа и Грея. Британский министр хотел «избежать любых действий, которые могли нанести оскорбление [американскому]
правительству и спровоцировать общественную критику в Соединенных Штатах». Он также обратил внимание на то, что Лондонская декларация не была ратифицирована британским правительством, а изменение ее условий было сделано до бесед с Пейджем. Эти слова министра можно понять так, что для Великобритании было важно сохранение мирных отношений с США, но британский кабинет намерен был не отступать от намеченного курса, главной целью которого было «лишить врагов жизненного сырья и продовольствия».43
В результате этой встречи Грей согласился на некоторые уступки и обещал подготовить новый список контрабандных товаров, а также новый указ в Совет, чтобы заменить все правила, которые были внесены в измененную декларацию. Далее он заявил, что британское правительство добьется гарантий от Нидерландов в том, что «экспорт продовольствия из Голландии будет предотвращен при помощи существующего эмбарго против подобного экспортирования», что, по замечанию посла, «откроет путь для американских материалов в Голландию без задержек со стороны Великобритании». Этот шаг был важной уступкой для американской торговли. Таким образом, к октябрю 1914 г. инцидент был исчерпан благодаря взаимодействию дипломатов обеих стран.
В конце 1914 г. американо-английское столкновение не только на дипломатическом, но и на военном уровне было настолько реальной перспективой, что американское общество отвлеклось от внутренних проблем и стало активно обсуждать дипломатическое и военное будущее своего государства.
Президент получал письма от представителей интеллектуальной элиты, которые выступали или за, или против вступления в войну, но все были едины в том, что судьба мира зависит исключительно от воли Соединенных Штатов.44
Будущая роль США в международных отношениях стала предметом и для бесед президента с Хаузом. Вильсон отмечал, что при президенте Мэдисоне в таких же обстоятельствах началась англо-американская война 1812 г. При этом он выразил надежду, что сходство между президентами закончится на том, что оба они родом из Принстона и оба были настроены на мир. Президент надеялся, что в начале ХХ в. между Англией и Америкой военного столкновения не произойдет.45 Это стремление сохранить принципы нейтральной торговли А. Линк оценил как доказательство «нейтральных намерений» администрации президента.46
Таким образом, кризис в американо-английских отношениях в 1914 г. был преодолен, так как целью дипломатии Великобритании в начальный период войны было обеспечение «гарантий максимальной блокады Германии, которая должна была быть проведена без разрыва отношений с Соединенными Штатами».47 Британское стремление к абсолютному контролю над морями, омывающими Западную Европу, стало реализовываться с умеренных мер в августе 1914 г. и завершилось блокадой фактически всей торговли с Центральными державами в марте 1915 г. Но для
британского кабинета показателем обладания контролем над морской торговлей было и сохранение американской дружбы в рамках непрерывного ритма североатлантической торговли.
После благополучного разрешения проблемы условий британской блокады американская торговля стала ориентироваться на страны Антанты, так как отсутствовала техническая возможность осуществления торговли напрямую с немцами.
Несмотря на то что американская администрация продолжала заявлять протесты против действий английского флота, тотальная блокада, установленная Великобританией, получила поддержку со стороны американской администрации.
Мотивы этой поддержки А. Линк объясняет следующим образом. Во-первых, британская морская система имела большой потенциал для установления тотальной блокады Центральных держав. Во-вторых, одобрение английской блокады американской администрацией зависело от того, когда она была инициирована.
В начале войны американской реакцией на такие действия Великобритании мог быть, несомненно, протест. Вместо этого кабинет реализовывал возможности британской морской системы постепенно, осторожно поглядывая на американское мнение, и использовал все условия, обеспечивающие текущим кризисам в немецко-американских отношениях самые серьезные формы. В-третьих, Лондон в этом направлении делал осторожные шаги, не затрагивая американских интересов: конфисковывалась только наиболее очевидная контрабанда и во всех сомнительных случаях оплачивалась полная стоимость грузов или захваченных судов. Вильсон и большинство американцев были убеждены, что «англоамериканские споры опирались только на право собственности, которое должно быть доказано обращением к очень спорному международному праву».48
В британской историографии существует мнение, что в течение первых 12 месяцев войны США держались довольно отстраненно от политических проблем европейского конфликта, отдавая предпочтение внутренним вопросам и панамериканским делам.49 Это не совсем верно. Опровержение этому утверждению можно найти в исследованиях представителей официальной историографии вильсонизма (Ч. Сеймур, Р. Бейкер, А. Линк). Эти авторы черпали свои аргументы в официальной риторике и фактах дипломатической истории США. И не без оснований. Уже 5 августа 1914 г. Вильсон выразил свои намерения в обращении ко всем воюющим странам, предлагая себя в качестве посредника: «...Я считаю своим правом и долгом. заявить в духе искренней дружбы, что я буду приветствовать возможность оказать содействие делу европейского мира в настоящий момент или в любое время».50
С началом войны проблема посредничества находилась в центре планов американской дипломатии. Уже в сентябре 1914 г. государственный секретарь У. Брайан представил президенту проект американского посредничества в войне. Так как все нации «снимают с себя ответственность за начало войны», утверждая, что «они желают мира», Брайан заявил, что «должен поторопить посредничество». Соединенные Штаты, по его мнению, являются
«единственной великой нацией, находящейся в дружеских отношениях со всеми», поэтому именно они должны начать обсуждение проблемы посредничества, так как ни одна из воюющих наций «не желает брать на себя инициативу». Рассматривая перспективу войны, он справедливо отметил, что «полной победы в этой войне достичь будет нельзя», но «если любая сторона достигнет победы, то, вероятно, это будет означать подготовку к другой войне».51 В итоге американский политик пришел к выводу, что «посредничество предоставило бы возможность для рассмотрения всех планов», так как оно было невозможно без выдвижения условий воюющих сторон.52 Это утверждение стало ведущим в американских миротворческих акциях, начавшихся в январе 1915 г.
С целью закрепления англо-американского взаимопонимания, в январе - мае 1915 г. полковник Хауз совершил неофициальный миротворческий визит в Европу, где сделал попытку реализовать «желание президента стать посредующим звеном для конфиденциальных сношений между воюющими державами, которые таким образом могли обменяться мнениями об условиях, на которых можно было бы прекратить разгоревшийся конфликт и предотвратить военные столкновения в будущем».53 Эта цель визита была объявлена послам трех союзных держав.
Бахметьев назвал миссию Хауза «фантастической попыткой умиротворить Европу в пользу Германии».54 Спринг-Райс также предупреждал Хауза, что в Англии его миссия может быть встречена враждебно на основании уверенности в том, что Хауз стремится помочь Германии.55 По мнению дипломата, причиной безуспешности мирных предложений Вильсона в начале войны было то, что мир в этот период мог представлять лишь вариант «вооруженного перемирия с перспективой новой войны в будущем», так как страны Антанты слишком много «потерпели» от Германии и поэтому не допустили бы прекращения войны без компенсаций.56 Такой же точки зрения придерживался и Ллойд Джордж.57 Подтверждением мнения английских дипломатов служили недовольные высказывания в британском парламенте о расширении американской торговли в 1915 г. не только с антигерманским блоком, но и с нейтральными государствами58, которые могли перепродавать товары и в Германию.
Несмотря на мрачные предостережения, Хауза хорошо приняли в Лондоне. Для Великобритании Соединенные Штаты в военной кампании были финансовым партнером, поэтому предложения Хауза должны были быть выслушаны. В ходе длительных обсуждений с британскими политическими деятелями структуры будущего мира были сделаны весьма важные выводы, которые в 1918 г. нашли свое выражение в создании Лиги Наций. Грей предложил, чтобы США приняли участие в обсуждении условий будущего мира и в создании всеобщей организации для обеспечения мира по окончании войны.59 Этот шаг британского министра показывает, что Великобритания, привлекая Соединенные Штаты к решению дипломатических вопросов в период войны, заранее старалась обеспечить себе дипломатическую поддержку на мирных
переговорах в противовес претензиям Франции и России, а потому была заинтересована в согласовании своих интересов с американской администрацией.
Другим вопросом, который обсуждался в ходе этих встреч, было предотвращение подобных мировых конфликтов. Хауз и Грей пришли к заключению, что, «пока не будет создан какой-то механизм для постоянного международного совещания, миру не будет гарантирована защита от угрозы войны»60, поэтому ими была выдвинута идея общей конференции всех нейтральных и воюющих держав. Другим предложением Хауза было ограничение вооружений и установление гарантий территориальной целостности, «свободы морей». Если первые два вопроса не нашли должного отклика, то идея «свободы морей» для Англии имела большое значение, так как благосостояние страны полностью зависело от бесперебойности морской торговли. Германия также могла проявить интерес к ней, поэтому Хауз сделал вывод, что этот пункт мог стать отправным пунктом переговоров.61
Таким образом, США заняли важное место во внешнеполитическом планировании Великобритании. Поэтому все американские предложения о принципах будущих международных отношений могли быть положительно восприняты британским кабинетом, но взамен на присоединение США к антигерманскому блоку.
Но мирные предложения американского представителя в тот момент не могли быть приняты ни в одной столице. Хаузу учтиво объяснили, что «теперь не время для праздных разговоров о каком-либо соглашении на мировую».62 В ответ Хауз сделал вывод, что «эти страны исключительно далеки от мира»63, поэтому «было бы ошибкой пытаться заговаривать сейчас о мире».64
Одной из причин такого отношения к миссии Хауза был непонятный европейцам, особенно русским, метод ведения переговоров. Традиционная европейская дипломатия не воспринимала решение «сложных дипломатических вопросов» при помощи «ничем и никому не известных своих личных друзей».65 Война сформировала у европейских лидеров установку на силовые методы решения проблем во внешней политике. Поэтому миссия Хауза была воспринята дипломатами воюющих сторон как «обычная дипломатическая разведка».66
Миротворческие попытки США возымели действие только в начале 1916 г., после поражения союзников на Западном фронте в ходе весенне-летней кампании 1915 г. 22 февраля 1916 г. Хауз и Грей подписали меморандум, сообщающий, что Вильсон был готов созвать конференцию после получения согласия Англии и Франции. В случае отказа Германии участвовать в конференции или принять условия мирного урегулирования Америка, по утверждению Хауза, возможно, вступила бы в войну.
Этот документ является англо-американским соглашением, которое представляет особый интерес для современных исследователей. Во-первых, предметом дискуссии является вопрос о цели меморандума. А.Л. и Дж.Л. Джорджи считают, что это соглашение было выражением отказа США от нейтральных позиций,
предполагающих экономические отношения с обеими воюющими сторонами, в пользу открытого сотрудничества с союзниками. Кроме того, принятие меморандума отражало «историческое изменение традиционной американской политики изоляции от европейских дел».67
Их точка зрения соответствует позиции «ревизионистов». Этот план вступления в войну потерпел неудачу, по мнению последних, лишь потому, что в конгрессе ему противостояла сильная оппозиция. А. Линк единственно, в чем согласен с ними, так это в том, что «заключение этого соглашения отметило начало новой и эпохальной стадии в политике Вильсона по отношению к воюющим сторонам».68
В советской историографии существовало несколько оценок меморандума. З.М. Гершов считал, что меморандум был секретным соглашением, целью которого было вступление Америки в войну раньше, чем это произошло.69 Е.В. Тарле, а затем В.И. Лан утверждали, что Вильсон хотел избежать участия США в войне и преследовал цель ее прекращения.70 В.М. Хвостов высказал более точное замечание: Хауз зондировал возможности мира на американских условиях, что Грей справедливо отверг, полагая, что условия мира должны устанавливать воюющие стороны.71 Б.Д. Козенко отмечает, что меморандум включал лишь предложения Хауза об американском видении путей достижения мира.72
Второй дискуссионной проблемой являются причины неудачи соглашения. Британский кабинет высказался против меморандума в связи с объективными причинами военно-стратегического характера, «нанеся сокрушительный удар по надеждам президента на самостоятельный ранний мир, объединенный с другими достижениями».73 Военные цели союзников в начале 1916 г. предполагали победу над противником. А. Линк совершенно верно отмечает, что, пока союзники имели хоть малейший шанс военной победы, разговоры о мирных переговорах были безрезультатны. Поэтому посредничество Вильсона воспринималось британским руководством как враждебное, направленное на то, чтобы «лишить союзников шанса на победу». Кроме того, Вильсон никогда не планировал уничтожить немецкую мощь, а призывал союзников уступить Германии.74
Британский исследователь С. Кернек приводит мнение влиятельного министра в правительстве лорда Роберта Сесиля, который объяснял, что мирные переговоры на этой стадии войны могли быть гибельными. Министр был убежден: «.В лучшем случае [мы] можем надеяться не больше, чем на довоенный статус-кво с большим увеличением немецкой мощи в Восточной Европе». И сделал вывод: Англия «связана обязательствами продолжать войну».75 Другой причиной неудачи меморандума можно назвать грядущие выборы в Америке. Британский кабинет высказывал также предположение о том, что в случае поражения Вильсона меморандум мог потерять силу.
Таким образом, меморандум не мог быть реализован на практике, а для дипломатов Великобритании предоставил лишь возможность изучить идеи Вильсона и определить перспективу
возможного англо-американского союза. Неудача меморандума была закономерной и могла быть заранее спрогнозирована.
Позже в своих мемуарах Ллойд Джордж высказал предположение, что «мир был бы избавлен от целого ряда разрушений», если бы конференция состоялась, а Америка, в случае непризнания Германией условий мира, вступила бы в войну уже весной 1916 г.76 В результате европейская война избежала бы кровавых кампаний 1916 - 1918 гг.
Миссии полковника Хауза сыграли важную роль в оформлении англо-американского партнерства в последний период войны. Их неудача подтолкнула американскую администрацию к определению четкой линии дипломатической стратегии в войне, целью которой было зарезервировать себе место в процессе определения послевоенного устройства. В британском парламенте в 1916 г. мирные предложения США стали предметом неоднократного обсуждения.77
Несмотря на то что в результате миссий Хауза различия в установках дипломатии США и Великобритании получили более четкое очертание, можно согласиться с Ф.С. Нортиджем в том, что миротворческие акции Хауза стали «истинным началом активной дипломатии военного времени».78 Б.Д. Козенко делает спорный вывод о том, что «главным итогом последней миссии Хауза явилось осознание того, что политика посредничества как особый курс себя исчерпала»79. Этому утверждению исследователя противоречат события следующего этапа нейтралитета США.
События весны 1916 г. - начала 1917 г. вынудили Вильсона принять решение о присоединении к военным действиям союзников, чтобы получить право участвовать в послевоенном урегулировании мировых проблем. Но прежде он решил познакомить воюющие стороны с официальным вариантом мирных предложений Америки, взяв «проблему посредничества в свои руки».80 Для того чтобы достигнуть своей цели и выступить арбитром в международных делах, Вильсон перешел от «просоюзнической ориентации, не так четко выраженной в меморандуме Хауза - Грея, к реальной беспристрастности»81 (вернее сказать, возвратился к своему лозунгу «быть беспристрастным в словах и действиях», озвученному в начале войны). Эти изменения во внешнеполитической стратегии США были вызваны поражениями и военным истощением союзников, дезорганизацией русской армии, наступлением критического момента в войне.
В конце 1916 г. стало ясно, что военное преобладание не обеспечит полной победы в войне. Поэтому в декабре 1916 г. Германия и США предприняли дипломатический маневр - высказали свои мирные предложения. Мирные предложения Германии были провокацией союзников на мирные переговоры и своеобразным отвлекающим маневром. Ни Людендорф, ни Гинденбург не желали окончания войны без победы.
Немецкие лидеры хотели избежать посредничества Вильсона, и главной их целью было получить его поддержку в принуждении союзников к мирным переговорам, но не более. Для немецкого командования посредничество Вильсона было так же недопустимо,
как и его участие в мирной конференции, сотрудничество с ним было возможно только после подписания мирного договора.82 Таким образом, в декабре 1916 г. на фоне военных неудач союзников немцы затеяли дипломатическую игру, чтобы добиться дипломатического поражения союзников. Однако этот дипломатический шаг Германии привел к противоположному результату: получению Антантой финансовой и дипломатической помощи со стороны США, а затем и их вступлению в войну против Германии.
Нота американского президента представляла собой четко сформулированные принципы дипломатии Соединенных Штатов по отношению к европейскому конфликту.83 Мирные предложения Вильсона были высказаны вслед за германскими и поэтому были представлены в невыгодном свете. Чтобы сгладить впечатление, что американская нота оказывает поддержку немецкому маневру, президент устранил требование созыва мирной конференции и попросил воюющие стороны «искренне выразить» военные цели и условия окончания войны.84
В Англии попытки американского президента стать посредником в заключении мира в 1916 г. были восприняты в самом худшем свете.85 Лорд Берти, английский посол во Франции, назвал такие шаги Вильсона «примером несвоевременности в высшей степени».86 С. Кернек назвал усилия Вильсона «неудавшимися», но, по его мнению, президент предпринял «очень интересные шаги».87 Руководитель британской разведки в США У. Уайзман предупреждал американское руководство, что «оказывая давление на союзников в этот период времени, слишком трудно будет добиться мира, чем президент может повредить курсу демократии». С. Кернек считает, что это был «слабый аргумент против мирных усилий Вильсона».88
Обсуждение в британском кабинете мирных предложений Вильсона сопровождалось рассмотрением вопроса о необходимости продолжения войны. В британском руководстве господствовали совершенно противоположные оценки военного положения Великобритании и выдвигались разные предложения о стратегии в будущей кампании 1917 г. В первую очередь это было отражено в меморандумах нового военного министра Ллойд Джорджа и министра без портфеля лорда Лансдауна.
Утверждая, что время не покровительствует союзникам,
Ллойд Джордж «просил быстрых военных побед, а не ранних мирных переговоров». Военный успех был необходим именно в этот момент, так как союзникам нужны были новые финансовые вложения, которые были возможны только в случае успеха на фронте: «успех - это кредит». Поэтому для Ллойд Джорджа «мирные переговоры были той опасностью, которую в этот период нужно было избежать».89 В интервью американскому журналисту Р. Говарду, получившем название «удар нокаута», военный министр публично предупредил Вильсона не стремиться остановить войну прежде, чем союзники победят.90
По мнению А. Линка, Ллойд Джордж не мог отвергнуть дискуссию о мире, так как осознавал, что союзники могли
проиграть войну.91 С. Кернек возражает историку-вильсонисту, утверждая, что позиция Ллойд Джорджа была связана с его стремлением дискредитировать правительство Асквита и занять его офис. Он не допускал мирных переговоров как перспективы для Великобритании и в меморандуме в ноябре 1916 г., корректируя военные позиции союзников, предлагал перевести основные военные действия с западного фронта на восточный.
В ноябре 1916 г. мировая пресса стала утверждать, что «английское морское господство вследствие деятельности немецкого подводного флота стало сомнительным».92 Лорд Лансдаун в ответ на просьбу Асквита высказать мнение относительно стратегических и военных позиций Великобритании, подчеркнул, что бремя войны будет скоро невыносимым: «Мы медленно, но верно уничтожаем лучших представителей мужского населения островов».93 Взгляды министра получили поддержку со стороны министра торговли Уолтера Рансимана и канцлера казначейства Реджинальда Маккены.94 Лансдаун призвал не препятствовать «любому движению, независимо от источника возникновения, в пользу обмена мнениями относительно возможности урегулирования».95
Военные не разделяли этого пессимизма и были уверены в победе в 1917 г., опираясь на предположения об истощении немецких сил, понесших большие потери в 1916 г. Лорд Хардинг сделал вывод о «плохом состоянии» немцев и в качестве доказательства тому привел их мирную ноту: «Они никогда бы не предложили мир, если бы не были в отчаянном положении».
Хардинг также отмечал, что в результате «умеренного успешного» наступления союзников «немецкая система будет сломана».96 Именно эта жизнеутверждающая точка зрения и расположила Грея,
97
при всей его нерешительности, против мирных переговоров.9'
После обсуждений в правительстве премьер-министр выступил в Палате общин, чтобы вновь подтвердить союзнические цели: «адекватная компенсация за прошлое и адекватная безопасность в будущем».98 Его слова означали исчезновение к началу 1917 г. всякой надежды на мирные переговоры.
Подводя итог, можно прийти к заключению, что с началом войны начинается процесс оформления англо-американских отношений, а ключевыми международными вопросами становятся признание Великобританией прав нейтральной торговли, миротворческие акции Соединенных Штатов, обсуждение мирных предложений Вильсона в британском правительстве. Вильсон смог преодолеть стремление к национализму и отойти от грубых империалистических установок в сторону морализации внешнеполитической идеологии, так как главной задачей президента на данном этапе было выгодно использовать окрепший к 1914 г. потенциал страны и создать эффективную систему мировых отношений, противоположную рухнувшей концепции европейского равновесия сил. Навстречу этому курсу британский кабинет все более стал продвигать концепцию «особых отношений» Великобритании с Соединенными Штатами. Областью совпадающих интересов двух стран стало противостояние попыткам Германии
завоевать мировую гегемонию и стремление в условиях трансформации системы международных отношений в годы войны занять лидирующие позиции в Европе.
Немаловажную роль для достижения этой цели сыграла внешнеполитическая концепция США, соответствовавшая идейным установкам президента. США должны были продемонстрировать исключительно миролюбивый потенциал, не вступив в европейскую войну. Среди всех держав Хауз и Вильсон сделали ставку на Великобританию, во многом опираясь в своем выборе на довоенные симпатии обоих государств. Другой причиной стремления США к сотрудничеству с Великобританией было нежелание победы России или Германии в войне. Россия изначально не вызывала симпатий у американского руководства из-за самодержавного строя и великодержавных принципов во внешней политике. Победа Германии могла привести к милитаризации международных отношений.
Поэтому Хауз надеялся на третий вариант, который предполагал сохранение равновесия сил в Европе, где маятником стала бы Великобритания, преобразованного в «систему взаимной безопасности» под руководством Америки. В основе разногласий между Соединенными Штатами и Великобританией лежало «желание американцев зарабатывать, а не воевать»99, стремление приумножить прибыли за счет увеличения объема поставок воюющим странам.
Примечания
1 Owen F. Tempestuous Journey: Lloyd George, His Life and Times. L., 1954. P.
260.
2 Great Britain. Parliament. House of Commons. Parliamentary Debates.
Official report. Ser. 5th. (Далее: Parliamentary Debates.). 8th of session 1914. V.
1-^ LO УО ■ , 1914. P. 1818.
3 Owen F. Op. cit. P. 261 - 262.
4 Churchill W.S. The World Crisis, 1911 - 1918. L., 1932. P. 199.
5 Owen F. Op. cit. P. 2 62.
6 Ibid. P. 263 - 264.
7 Ibid. P. 2 67.
8 Northedge F.S. The Troubled Giant: Britain among the Great Powers, 1916 -
1939. L ., 1966. Р. 5.
9 Цит. по: Owen F. Op. cit. P. 2 69.
10 Цит. по: Northedge F.S. Op. cit. P. 8.
11 Архив внешней политики Российской империи (далее: АВПРИ). Ф. 184. Оп. 520.
Т. 2. 1914. Д. 1522. Л. 28, 37.
12 Parliamentary Debates. 8th of session 1914. V. 65. P. 1833.
13 Northedge F.S. Op. cit. P. 6.
14 Chamberlain M.E. «Pax Britanica»: British foreign policy, 1789 - 1914. L.;
N.Y., 1988. P. 177.
15 Ibid.
16 Chamberlain M.E. Op. cit.; Steiner Z.S. Britain and the origins of the
First World War. L.; Basingstoke, 1977; Rothwell V.H. British War Aims and Peace
Diplomacy, 1914 - 1918. Oxford, 1971; Kernek S. Distraction of Peace during War: The Lloyd George Government and Reaction to Woodrow Wilson: Dec. 1916 - Nov. 1918.
Philadelphia, 1975; Kernek S. The British Government's Reaction to President Wilson's "Peace" Note of December 1916 // The Historical Journal. 1970. Vol. 13. № 4. P. 721 - 766.
17 Steiner Z.S. Op. cit. P. 242.
18 Ambrosius L.E. Wilsonian statecraft: Theory and practice of Liberal Internationalism during World War I. Wilmigton (Delaware), 1991. P. XI.
19 Link A.S. Wilson and the Ordeal of Neutrality // History of the World War I. L., 1974. P. 165.
20 Ibid.
21 Wilson W. Life and Letters W. Wilson. In 8 v. N.Y., 1927 - 1939; Seymour Ch. American Diplomacy during the World War. Baltimore, 1934; Seymour Ch. American Neutrality, 1914 - 1917. Hamden, 1967; Seymour Ch. The Experience of 1914 - 1917 // Major problems in American Diplomatic History. Documents and Readings. Boston,
1964.
22 Link A.S. Wilson and the Ordeal of Neutrality. P. 165; Link А.S. Wilson the Diplomatist: A look at His Major Foreign Polices. N.Y.; L., 1974. Р. 36.
23 Link A.S. Wilson the Diplomatist. Р. 36.
24 Geordge A. L. Op. cit. Р. 160, 164.
25 A History of the United States from 1865 to the Present: Meridian Documents of American History. Cleveland; N.Y., 1962. P. 317 - 318.
26 Ibid.
27 Ллойд-Джордж Д. Военные мемуары. М., 1934. Т. 1-2. С. 441 - 442.
28 Там же. C. 444.
29 Scheer G.F. Op. cit. P. 318.
30 Ibid. P. 317.
31 Ibid. P. 318.
32 Link A.S. Wilson and the Ordeal of Neutrality. P. 165; Зубок Л.И. Очерки
истории США (1877 - 1918). М., 1956. С. 431; Гершов З.М. Вудро Вильсон. М., 1983.
С. 96.
33 Архив полковника Хауза. Т. 1. М., 1937. С. 81.
34 АВПРИ. Ф. 138. Оп. 467. Д. 611. Л. 138.
35 Международные отношения эпохи империализма: Документы из архивов царского и временного правительств, 1878 - 1917 (далее: МОЭИ). Серия III. М.; Л., 1935. Т. 7. Ч. 1. С. 100, 427 - 428.
36 Watt D.C. Op. cit. P. 30.
37 Grey E. Twenty Five Years : 1892 - ■ 1916. V. 2 . L., 1925. P. 106.
38 From the Diary of Colonel House. Washington, D.C. Sept. 27, 1914. // The
Papers of Woodrow Wilson (далее: PWW). V. 31. P. 87.
39 From the Diary of Colonel House. Washington, D.C. Sept. 27, 1914. // PWW
V. 31. P. 87.
40 From Robert Lansing, with Enclousure. Washington. Sept. 28, 1914. // PWW
V. 31. P. 91.
41 From the Diary of Colonel House. Washington, D.C. Sept. 28, 1914. // PWW
V. 31. P. 92.
42 Four telegrams from Sir Secil Arthur Spring Rice to Sir Edward Grey.
Washington. Sept. 28, 1914. // PWW. V. 31. P. 97.
43 Walter Hines Page to the Secretary of State. L., Sept. 29, 1914. // PWW.
V. 31. P. 99 - 100.
44 См., напр.: William Phillips to Patrick Tumulty. Washington. Sept. 30, 1914; From the Diary of Colonel House. Washington, D.C. Sept. 30, 1914. // PWW.
V. 31. P. 108 - 109.
45 From the Diary of Colonel House. Washington, D.C. Sept. 30, 1914. // PWW. V. 31. P. 109; Архив полковника Хауза. Т. 1. С. 97.
46 Link A. Wilson the Diplomatist. Р. 39.
47 Ibid. P. 39 - 40.
48 Ibid. P. 42.
49 См.: Northedge F.S. Op. cit. Р. 16.
50 Архив полковника Хауза. Т. 1. С. 82.
51 From W.J. Bryan to President. 19 Sept, 1914. // PWW. V. 31. P. 56.
52 Ibid. P. 57.
53 Архив полковника Хауза. Т. 1. С. 134.
54 МОЭИ. Т. 7. Ч. 1. С. 100.
55 Архив полковника Хауза. Т. 1. С. 134, 135, 137, 138.
56 Там же. С. 114.
57 Ллойд-Джордж Д. Указ. соч. С. 129, 453.
58 Parliamentary Debates. 8th of session 1915. V. 75. L., 1915. P. 616.
59 Архив полковника Хауза. Т. 1. С. 142.
60 Там же.
61 Там же. С. 14 6.
62 МОЭИ. Т. 7. Ч. 2. С. 42.
63 Архив полковника Хауза. Т. 1. С. 167.
64 Там же. C. 18 0.
65 МОЭИ. Т. 7. Ч. 2. С. 43.
66 Козенко Б.Д. Посредничество без кавычек: Миротворчество США в 1914 -
1916 гг. // Первая мировая война: дискуссионные проблемы истории. М., 1994. С. 77.
67 Geordge A. L. Op. cit. P. 166, 167.
68 Link A. Wilson the Diplomatist. Р. 47 - 48.
69 Гершов З. М. «Нейтралитет» США в годы первой мировой войны. М., 1962. С.
118 - 124.
70 Тарле Е.В. Новые показания о мировой империалистической войне // Тарле Е.В. Соч. В 12 т. Т. 11. М., 1961. С. 743 - 751; Лан В.И. США от первой до второй мировой войны. М., 1976. С. 21.
71 История дипломатии. 2-е изд. Т. 3. М., 1965. С. 39.
72 Козенко Б.Д. Меморандум Хауза - Грея // Первая мировая война: политика,
идеология, историография. Куйбышев, 1990. С. 51.
73 Link A.S. Wilson and the Ordeal of Neutrality. P. 168.
74 Link A. Wilson the Diplomatist. Р. 63 - 65.
75 Kernek S. The British Government's Reaction. P. 724.
76 Ллойд-Джордж Д. Указ. соч. С. 4 60.
77 Parliamentary Debates. 7th of session 1916. V. 86. L., 1916. P. 162, 195 -
196.
78 Northedge F.S. Op. cit. P. 17.
79 Козенко Б.Д. Посредничество без кавычек. С. 83.
80 Geordge A.L. Op. cit. P. 17 0.
81 Ibid. P. 171.
82 Link A. Wilson the Diplomatist. Р. 77.
83 Wilson's Note to the Belligerent Governments, Suggesting That respective Peace Terms be Stated // Wilson W. The Messages and Papers of Woodrow Wilson. N.Y., 1924. V. 1. 1913 - 1919. Р. 343 - 348.
84 Ibid. P. 345.
85 Министр Бальфур в послании британскому послу в Петрограде Дж. Бьюкенену
указывал на особенно некорректную позицию президента в вопросах прав нейтральных
стран и малых наций. См.: АВПРИ. Ф. 138. Оп. 467. Д. 611. Л. 10, 10об.
86 Цит. по: Watt D.C. Op. cit. P. 33.
87 Kernek S. The British Government's Reaction. P. 721.
88 Kernek S. Distraction of Peace during War. Р. 34.
89 Kernek S. The British Government's Reaction. Р. 722, 723.
90 Ллойд-Джордж Д. Указ. соч. С. 561.
91 Link A.S. Wilson: Campaigns for Progressivism and Peace, 1916 - 1917. Princeton, 1965. P. 230 - 231.
92 АВПРИ. Ф. 140. Оп. 477. Д. 343. Л. 2, 14.
93 Lord Lansdowne's memorandum of November 13, 1916 // Asquith H.H. Memoirs a.
Reflections, 1852 - 1927. V. 2. First World War. Boston, 1928. P. 169.
94 Ibid. P. 166.
95 Ibid. P. 172.
96 Kernek S. Distraction of Peace during War. Р. 35.
97 Northedge F.S. Op. cit. P. 21.
98 Asquith H.H. Op. cit. P. 142.
99 Ллойд-Джордж Д. Указ. соч. С. 450.
