CC BY
49
Вестн. Моск. ун-та. Сер. 19. Лингвистика и межкультурная коммуникация. 2016. № 4
Н.Г. Аветисян
АНГЛИЙСКИЙ ЯЗЫК В РОССИЙСКОЙ ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТИ: НАШЕСТВИЕ ИЛИ РЕЗУЛЬТАТ ГЛОБАЛИЗАЦИИ?
Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение
высшего образования «Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова» 119991, Москва, Ленинские горы, 1
В статье рассматриваются английские заимствования в современной российской действительности. При этом подчеркивается необходимость дифференцировать заимствования.
Язык, в том числе иностранный, — это инструмент, и все зависит от того, как им пользоваться. В частности, английский язык может быть и благом, и средством навязывания чужих смыслов, чужой культуры и средством засорения и даже вытеснения родного языка.
С одной стороны, заимствования не обогащают русский язык. Их употребление ничем не оправдано, и во многих случаях вполне можно было бы обойтись без них. Зачем заимствовать слова, которые есть в русском языке и которые всем понятны и адекватно отражают реальность? Например, вместо тенденция говорить «тренд», вместо слои общества — «страты», вместо выходные дни — «уик-энд» и т.д. Обогащает это русский язык? Скорее засоряет и затрудняет общение между людьми.
С другой стороны, заимствования из английского языка не только обогащают словарный запас родного языка, но и открывают перед обществом новые возможности, знакомят с новыми формами экономической и общественной деятельности, отношений между людьми и т.д. И сейчас в нашу жизнь через английский продолжают входить понятия, неизвестные нашей отечественной практике, отражающие понятия и реалии иностранной действительности.
Может заимствования дают больше пользы, чем вреда. И не стоит преувеличивать их опасность? Какие-то слова окончательно приживутся, а какие-то исчезнут, как это бывало и в прежние времена. Наплыв англицизмов — результат глобализации. Это процесс неизбежный.
Ключевые слова: англицизмы, глобализация, глокализация, бизнес, новые понятия, чужая культура, иностранная действительность, родной язык, заимствования.
Глобализация выдвинула английский язык на роль универсального средства коммуникаций. И это вполне объяснимо. На английском говорит не менее 1,5 млрд человек, притом что наибольший прогресс
Аветисян Нелли Гургеновна — кандидат филологических наук, доцент кафедры региональных исследований факультета иностранных языков и регионоведения МГУ имени М.В. Ломоносова (e-mail: ic_culture@ffl.msu.ru).
в экономике и научно-технической сфере достигнут в англоязычных странах. Более 80% научной, коммерческой и т.п. информации сохраняется и обменивается на английском языке. Бизнес, торговля, сфера современных коммуникаций практически невозможны без английского языка. Знание английского облегчает пользование Интернетом и ведение бизнеса, который все больше становится интернациональным. Более того, оно позволяет выходцам из разных стран не только получать образование в лучших университетах передовых стран, но и завести собственное дело, работать в инновационных центрах, а потом переносить знания и полученный опыт в собственные страны, учреждать в них инновационные центры (технополисы, парки, венчурные компании, кластеры).
И это хорошо видно на примере Индии. Многие индийские студенты, окончив лучшие американские университеты, были приглашены на работу в сферу промышленности и высоких технологий (включая знаменитую Silicon Valley), стали крупными специалистами в своей области, но при этом не порвали связи со своей исторической родиной. Часть студентов возвратились в Индию, а другая часть, продолжая работать в США, стали выступать в качестве консультантов индийских фирм и посредников между ними и американскими инновационными компаниями. Результатом стало создание в Индии собственного инновационного производства и филиалов международных, и прежде всего американских компаний. Все это и заложило фундамент для появления в Индии крупнейшего в стране и Азии промышленного, инновационного и научного центра в городе Бангалор, который стали называть «Индийской кремниевой долиной». Это не говоря уже о том, что знание английского позволило выходцам из Индии занять сильные позиции в области медицины в ряде западных стран, и прежде всего Великобритании.
Показателен пример Китая. Китайцы серьезно взялись за изучение английского языка, видя на примере той же Индии, какие он дает преимущества владеющим им людям в эпоху резко ускорившейся интернационализации экономических и научно-технических связей. И феноменально быстрый рост Китая — а в последнее время в деле производства не только промышленных товаров, но и продукции высоких технологий — не в последнюю очередь связан с тем, что многие знающие английский язык китайцы либо стажировались в Силиконовой долине США, либо работали там или в других инновационных центрах. Так, начало созданию самой мощной «китайской кремниевой долины» в Пекине и его окрестностях положил ученый-физик Академии наук КНР. В 1980 г. он посетил Силиконовую долину в Калифорнии и решил открыть на пекинской улице первую в стране частную компанию, специализирующуюся на разработке технологий, связан-
ных с исследованием плазмы. За ним потянулись другие китайские ученые и специалисты, в том числе работавшие в Америке, и название улицы стало названием «китайской кремниевой долины».
«Выдвижение английского языка на позицию основного иностранного языка произошло во всех странах и является признаком и результатом глобализации. В нашей стране оно было особенно стремительным, в том числе в связи с ликвидацией квот на изучение иностранных языков, которые существовали ранее...» [Загрязкина, 2015: 224]
Однако России знание английского языка многими нашими согражданами мало что дает с точки зрения развития отечественной научно-технической сферы. Скорее, наоборот! Сотни тысяч ученых и специалистов в постсоветские годы уехали, и — увы! продолжают уезжать, на работу в страны Запада, по преимуществу в США, а вернулись только единицы. Хотя в России уже создана своя «силиконовая долина» в Сколково. Известный ученый и популяризатор научных знаний С.П. Капица как-то говорил, что во время посещения американской компании «Майкрософт» он был поражен тем, что не менее одной трети ее персонала являются выходцами из бывшего СССР, но в основном из России. И, как свидетельствуют авторитетные ученые, тут дело не в отсутствии чувства патриотизма, а в скудном государственном финансировании науки. Но дело не только в недостаточном финансировании науки, оно еще и в том, что нет заинтересованности отечественного крупного бизнеса, представленного в основном сырьевыми компаниями, в доведении изобретений до конечного результата. Нетрудно понять, что дело и не в английском языке, а в условиях, сложившихся в постсоветской России. Имея в основном сырьевую экономику, она не может конкурировать на равных со странами с высокоразвитым производством и научно-технической сферой. В эпоху же глобализации, открытости границ конкуренция между странами, как известно, резко усилилась, а условия выезда из страны граждан мало чем ограничены.
В наше время прогресс, как известно, резко ускорился, и каждое десятилетие, как говорят эксперты, объем знаний удваивается. Это влечет за собой естественное стремление людей передавать смысл того или другого понятия быстрее, на меньшей площади газеты и журнала, при меньшем объеме эфирного времени. Соответственно ускорился темп речи, становятся все более лаконичными понятия, названия и даже имена. Это особенно ярко проявляется в бизнесе, в частности, в ходе сделок на биржах, где язык должен быть лаконичным и всем понятным. А вообще-то, бизнес, или деловой мир, — это сфера деятельности многих людей, профессионалов в своей области, и язык бизнеса имеет свои особенности, подобно тому, как имеет свои особенности язык медиков, юристов, военных, людей и т.д. И чем шире международные связи людей той или иной профессии, тем больше в их языке пони-
маемых в их кругах понятий, выражений и отдельных слов, которые, как правило, передаются на английском языке [Аветисян, 2002: 81].
И, наверное, можно считать оправданным, когда одно заимствованное слово (иногда два слова) заменяет много русских слов, как, например, «конверсия», «реституция», «люстрация», «франчайзинг» (система, при которой один экономический объект, например, фирма или даже государство предоставляет другому экономическому объекту право действовать на рынке от его имени и часто под его именем), «роялти» (в широком смысле слова — это юридический термин, обозначающий компенсацию за использование патентов, авторских прав, природных ресурсов и других видов собственности) и др.
Язык, в том числе иностранный, — это инструмент, и все зависит от того, как им пользоваться. В частности, английский язык может быть и благом, и средством навязывания чужих смыслов, чужой культуры и средством засорения и даже вытеснения родного языка. Язык — творение народа (народов) в ходе длительной истории. И здесь следует различать, во-первых, заимствования, ассимиляцию (когда один язык поглощается другим) от других процессов и, во-вторых, принятие чужого языка в качестве государственного (часто второго) в многоэтнических странах, в которых не сформировался язык, понятный всем народам.
Если говорить об английском языке, то он в своей основе сформировался на базе синтеза нескольких языков. Коренное население нынешних Британских островов, в свое время бывшей провинции Римской империи, составляли племена бриттов, отсюда и название «Британия». До V в. они говорили на диалектах кельтского языка. В V—VI вв. на Британские острова шло вторжение западногерманских племен, среди которых выделялись англы и саксы. В результате сформировался англосаксонский язык, и страна стала называться Англией по имени самого крупного и влиятельного племени англов. В VIII—IX вв. на Британских островах какое-то время господствовали викинги (скандинавы) — в основном датчане, норвежцы, исландцы, которые внесли свою лепту в лексику английского языка. Но, пожалуй, наибольшее влияние на формирование современного английского языка оказали нормандцы — все те же скандинавы, которые в начале X в. вторглись в западную часть Франции, вынудили французского короля согласиться на создание ими особого герцогства (ставшего потом провинцией «Нормандия»), в значительной мере они ассимилировались с французами, переняв их язык, но сохранили боевой дух викингов и во второй половине XI в. завоевали Британские острова и многие годы насаждали там французский язык. В результате сформировался англо-нормандский диалект, который был и языком художественной литературы. (Латинский оставался языком церкви.) В конечном итоге англо-нормандский диалект превратился в новый английский язык. Не совсем верно
говорить, как делают некоторые, что английский на 70% состоит из заимствований. Это продукт особого этногенеза, детище германских и романских языков при незначительном присутствии в словарном запасе кельтского, хотя официально английский считается языком германской группы.
Другой пример явили Индия и Пакистан, долгое время находившиеся в колониальной зависимости от Великобритании. В силу того, что почти все образованные люди знают английский, а многие народы говорят на своих языках, государственными считаются английский и два самых распространенных местных языка — соответственно хинди и урду.
Иностранный язык продвинутых стран не только обогащает словарный запас родного языка, но и открывает перед обществом новые возможности его настоящего и будущего устройства, знакомит с новыми формами экономической и общественной деятельности, отношений между людьми и полами и т.д.
И сейчас в нашу жизнь через английский язык входят понятия, неизвестные нашей отечественной практике (или, как говорят, заимствования с понятием иностранной действительности). Например: казнь на электрическом стуле (electrocution), политкорректность, мультикуль-турализм, толерантность, консенсус, люди с ограниченными возможностями (инвалиды) и пр.
Но, кстати говоря, и русский язык обогатил языки соседних народов, а многие русские слова и понятия вошли в словарный фонд западных языков, в частности и в английский. Например: самовар, тройка, квас, водка, балалайка, матрешка, царь, староста, «потемкинские деревни», а в более позднее время — интеллигенция, дача, спутник, номенклатура, аппаратчик, перестройка, «Калашников» и др. В период активизации экономических связей между Россией и Англией в XVI в. в английский вошли такие слова, как «пуд», «шуба», «соболь» (sable) и др. Но русские слова участвуют и в словообразовании английских слов. Так, русское «нигилист» дало прилагательное "nihilistic" (нигилистический), «кнут» породило английский глагол "to knout" (бить кнутом).
Знание английского языка помогает деловым людям (равно как и ученым, и специалистам) определить, в каких странах они наилучшим образом могут реализовать себя, а посредством рейтинговых агентств (Standard&Poor's, Moody's, FitchRatings и др.) знать о состоянии их экономики, лучше ориентироваться, в какие государственные институты или компании можно без большого риска вложить средства и т.д. Более того, в эпоху глобализации, когда бизнес, по сути, не знает границ, а экспорт товаров и услуг становится важнейшей составляющей успешного экономического развития и каналом накопления валютных резервов, требуется глубокое изучение деловой активности и инвестиционного климата в той или иной стране, выявления
в ней ниш, которые могут быть заполнены отечественными товарами и услугами. Для бизнеса чрезвычайно важно знать соотношение между риском и доходом. А для этого страны с экспортно-ориентированной экономикой должны хорошо знать не только потребности, но и традиции, моды, вкусы и т.д. стран, куда они хотят вложить свой капитал, экспортировать товары и услуги. Как пишут авторы многократно переиздаваемой книги «Межкультурные деловые отношения» (Intercultural Business Communication) Лиллиан X. Чейни (Lillian Н. Chaney) и Джанет С. Мартин (Jeanette S. Martin), успешным в других странах может быть бизнес не тех корпораций, которые следуют собственному кодексу поведения, а тех, которые «адаптировали философию корпоративного управления к ценностям, представлениям, поведенческим предпочтениям местных культур» [Chaney, Martin, 2007]. Появилось даже новое понятие "glocalization" («глокализация»).
Для российской бизнес-элиты огромное значение имеет знание английского языка, коль скоро страна заинтересована в развитии торгово-экономических связей с другими странами, включая страны Востока. Ведь неформальное общение подчас больше значит, чем официальные встречи. Тем более что на острове Русский близ Владивостока в сентябре 2012 г. состоялся саммит Азиатско-Тихоокеанского сотрудничества (АТЭС), в работе которого принимала участие 21 страна Азиатско-Тихоокеанского региона. И среди них не только страны Азии, но и США, Канада, Австралия, Новая Зеландия, Мексика и др.
Подводя итоги, следует заметить, что необходимо дифференцировать заимствования. Зачем заимствовать слова, которые есть в русском языке и которые всем понятны и адекватно отражают реальность? Например, вместо тенденция говорить «тренд», вместо слои общества — «страты», вместо вне игры — «офсайд», вместо штрафной — «пенальти», вместо периода — «тайм» (в футболе, хоккее и пр.), вместо выходные дни — «уик-энд» и т.д. На деле таких английских слов, которые имеют русские синонимы, огромное множество (клиренс, менеджмент, ноу-хау, консалтинг, транш, нон-стоп, консюмеризм, мониторинг, импичмент, инаугурация, провайдер, тинэйджер и т.д.). «...В гостинице (отеле) — "ресепшн", в магазине, а теперь супер- или мегамаркете — "сейл", в кафе — (на "пати" или "опенэйре") — "дрес-код", "фейсконтроль", на работе (в офисе) — "пиарменеджер", "хед-хантер", "мерчендайзер", "дилер", "промоутер", "имиджмейкер"; в кинозале — "блокбастер", "байопик", "ремейк", "апдейт" и т.д. Особенно популярны герундиальные флексии: "кастинг", "тренинг", "брендинг", "маркетинг", "пэкегинг"; реклама в журнале: "фишинг, шопинг, бу-кинг туров"» [Молчанова, 2006: 10].
Обогащает это русский язык? Скорее, засоряет и даже затрудняет общение между людьми и, если хотите, делит их на тех, кто знает английский, широко образован, и тех, кто его не знает и не получил
должного образования. Еще можно понять частое употребление английского слова "shopping" (делать покупки). Оно вошло в обиход еще в советские времена, когда в стране был острый дефицит модных товаров широкого потребления, и для каждого (или почти для каждого) советского гражданина, посещающего западную страну, время, отведенное на "shopping", имело особое значение и объективно носило, если можно так сказать, социально-политическую окраску. Он видел изобилие красивых товаров, которые дает человеку «загнивающий капитализм», но чего ему никак не может дать якобы передовой по сравнению с капитализмом наш реальный социализм.
Многие англицизмы не всегда понятны для россиян. Скажем, «кинднэпинг» — «похищение детей», или «юзер» от англ. "user", что может означать «потребитель» или «пользователь». Но порой англицизмы затрудняют понимание явления, предмета и пр. и знающим английский язык людям. Например, слово «пазл» от английского "puzzle". Ведь оно может означать и «загадку», и «головоломку», и «замешательство».
Но есть еще англицизмы, которые по форме вроде бы совпадают с русскими синонимами, но на деле меняют смысл, не передавая к ним сформировавшегося в веках отношения народа. Презрительные слова «наемный убийца» заменяются на куда более нейтральное — «киллер». Продажность должностных лиц называется размытым для многих россиян понятием «коррупция», под которое почему-то подпадают мелкие взяточники, не имеющие никакого отношения к государственному управлению. Некоторые англицизмы, проникая в русский язык, приобретают совершенно иную коннотацию, как, например, слово «рейдер» (raider). Рейдерский захват — это вовсе не скупка акций на фондовой бирже, что на Западе не предполагает ничего, связанного с нелегальной деятельностью.
Но есть и такая точка зрения. Не стоит преувеличивать опасность англицизмов. Заимствования дают больше пользы, чем вреда. По мнению заведующего отделом культуры русской речи Института русского языка им. В.В. Виноградова РАН профессора А.Д. Шмелева, «тексты, распространяемые современными средствами массовой информации, изобилуют словами, которые всего лишь двадцать лет тому назад в русской речи не употреблялись: такие слова, как пиар и ньюсмейкер, маркетинг и фьючерс, риелтор и девелопер, римейк и блокбастер, и сейчас понятны далеко не всем носителям языка. Однако заимствование большинства из них связано с тем, что в нашу жизнь входят новые явления, для которых нет готового русского названия. Как правило, сначала соответствующая реалия бывает знакома относительно узкой группе «посвященных», которым обычно известно ее английское название... И множество людей, подающих заявки на получение
грантов, уже не помнит, что двадцать лет тому назад само слово грант было мало кому известно...» [Шмелев, 2005]. И далее А. Шмелев говорит, что какие-то слова окончательно приживутся, а какие-то исчезнут, как это и бывало в прежние времена.
Специфика нашего времени лишь в том, что появилось очень много новых областей жизни, активно обсуждаемых в средствах массовой информации. «Разумеется, любые рассуждения на тему "глобализация и язык" неизбежно будут содержать в себе некий гипотетический элемент. Аксиомы здесь еще явно не сформированы и сформируются, надо думать, нескоро» [Елистратов, 2006: 21]. С этим, очевидно, трудно не согласиться.
Список литературы
1. Аветисян Н.Г. Язык СМИ как фактор развития языка // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 19. Лингвистика и межкультурная коммуникация. 2002. № 4. С. 81.
2. Елистратов В.С. Глобализация и национальный язык // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 19. Лингвистика и межкультурная коммуникация. 2006. № 4. С. 21.
3. Загрязкина Т.Ю. Франция и франкофония: язык, общество, культура. М.: Изд-во Моск. ун-та, 2015.
4. Молчанова Г.Г. Синергия как основной типообразующий параметр современных языковых и межкультурных инноваций // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 19. Лингвистика и межкультурная коммуникация. 2006. № 4. С. 10.
5. Шмелев А.Д. Ложная тревога и подлинная беда // Отечественные записки. 2005. № 2 (23). URL: http://www.strana-oz.ru/2005/2/lozhnaya-trevoga-i-podlinnaya-beda (дата обращения: 30.04.2006).
6. Chaney L.H., Martin J.S. Intercultural Business Communication. Fourth edition. Pearson Prentice Hall, Upper Saddle River, New Jersey, 2007.
Nelli G. Avetisyan
ENGLISH IN RUSSIAN LIFE: INTRUSION OR THE RESULT OF GLOBALIZATION?
Lomonosov Moscow State University 1 Leninskie Gory, Moscow, 119991
The article presents and discusses borrowings from the English language in the present-day Russian reality and the necessity of differentiating between those borrowings.
Language — including foreign languages — is an instrument and everything depends on the way it is used. The English language, in particular, may be both lasting benefit to the community and the means of foisting foreign notions, alien culture, and even supplanting mother tongue.
On the one hand borrowings do not enrich the Russian language. Their usage is by no means justified, and in many cases we could do without them. Why borrow the words which exist in in the Russian language, are clear to everyone and adequately reflect the reality? For example, saying 'trend' instead of «тенденция», 'strata' instead of «слои общества», instead of «выходные дни» — 'week-end', etc. Does it enrich the Russian language? Rather the opposite: it is clogging the language and making it difficult for people to communicate.
On the other hand borrowings from the English language not only enrich the lexicon of the mother tongue, but they open up all sorts of possibilities for the society, introduce new forms of economic and social activities, relations between people, etc. And today other words are coming into our life through the English language; notions which belong to the foreign reality and are entirely new to our ways of life and our standard practice.
Perhaps borrowings do more good than harm? Perhaps there is no point in exaggerating the threat they pose to the Russian language? Some words will finally become part of the language while others will disappear — this has happened before. An ever-increasing flood of anglicisms is the result of globalization. The process is only natural.
Key words: anglicisms, globalization, glocalization, business, new notions, alien culture, foreign reality, mother tongue, borrowings.
About the author: Nelli G. Avetisyan — Doctor of Philological Sciences, Associate Professor at the Area Studies Department, Faculty of Foreign Languages and Area Studies, Lomonosov Moscow State University (e-mail: ic-culture@ffl.msu.ru).
References
1. Avetisyan N.G. 2002. Yazyk SMI kak faktor razvitiya yazyka [Language of Mass Media as a Factor of Language Development]. Moscow State University Bulletin. Series 19. Linguistics and Intercultural Communication, no. 4, p. 81. (In Russ.)
2. Elistratov V.S. 2006. Globalizatsiya i natsional'nyi yazyk [Globalization and National Language]. Moscow State University Bulletin. Series 19. Linguistics and Intercultural Communication, no. 4, p. 21. (In Russ.)
3. Zagryazkina T.Yu. 2015. Frantsiya i frankofoniya: yazyk, obshchestvo, kul'tura. [France and Francophonie; Language, Society, Culture]. Moscow, MSU Publ. (In Russ.)
4. Molchanova G.G. 2006. Sinergiya kak osnovnoi tipoobrazuyushchii para-metr sovremennykh yazykovykh i mezhkul'turnykh innovatsii [Synergy as the Main Type-Forming Parameter of Modern Language and Intercultural Innovations]. Moscow State University Bulletin. Series 19. Linguistics and Intercultural Communication, no. 4, p. 10. (In Russ.)
5. Shmelev A.D. 2005. Lozhnaya trevoga i podlinnaya beda [False alarm and genuine trouble]. Otechestvennye zapiski, no 2 (23). Available at URL: http:// www.strana-oz.ru/2005/2/lozhnaya-trevoga-i-podlinnaya-beda (accessed: 30.04.2006). (In Russ.).
6. Chaney L.H., Martin J.S. 2007. Intercultural Business Communication. Fourth
edition. Pearson Prentice Hall, Upper Saddle River, New Jersey.
