CC BY
44
Вестник ПСТГУ III: Филология
2014. Вып. 1 (36). С. 123-137
Анджело Сенизио и аббатство Сан Мартино (Сицилия XIV в.)
(декабрьское заседание медиевистического семинара при кафедре романской филологии ПСТГУ, 2013 г.)
М. Ю. Десятова
На последнем в 2013 г. заседании медиевистического семинара с докладом выступила заведующая кафедрой романской филологии ПСТГУ М. Ю. Десятова. Ниже приводится содержание доклада.
Изучая литературно-письменные памятники на сицилийском вольгаре XIV— XV вв., я обнаружила, среди прочих, любопытный документ — «амбарную» книгу монастыря Сан Мартино, «Тетрадь» («Са1егпи»)1, которую в 1371—1381 гг. вел его настоятель — аббат Анджело Сенизио, сумевший возродить разоренную и доведенную до полного упадка обитель, превратив ее в цветущий сад. Ценность этого памятника заключается в том, что он в большей степени, чем другие документы эпохи, отражает состояние устного языка. Ведь основная проблема древних текстов состоит в том, что никогда нельзя сказать с точностью, что собой представлял устный язык, как он развивался и менялся с течением времени, так как письменные тексты составлялись по целому ряду правил в зависимости от назначения текста, ориентировались на латинские, а позднее — на тосканские образцы. В случае с «Тетрадью» уходит и другая проблема: у книги не было списков (за их ненадобностью), а следовательно, исключается всегда трудно вычисляемая роль переписчика/переписчиков, вносивших в текст более позднюю правку, которая искажала его объективное состояние.
Что касается аббатства, то это один из самых крупных и известных сицилийских монастырей как в исторической перспективе, так и в наши дни. Кроме того, сейчас это единственный бенедиктинский мужской монастырь на Сицилии.
1 II «Caternu» dell'abbate Angelo Senisio: l'amministrazione del Monastero di San Martino delle Scale / A cura di Gaetana Maria Rinaldi, introd. di A. Giuffrida. Palermo, 1989, 2 v.
История монастыря2
По сложившейся традиции принято считать, что монастырь Сан Марти-но был основан Григорием Великим в VI в., однако сопоставление нескольких исторических документов и других источников позволяет утверждать, что его возникновение не связано непосредственно с деятельностью этого папы. На протяжении многих веков Григорию Великому приписывалось основание нескольких монастырей в Палермо, некоторые из них были посвящены одному и тому же святому, т. е. Мартину, из-за чего порой и не без умысла возникала путаница. По всей вероятности, изначальным посылом к возникновению легенды послужило письмо, написанное в сентябре 594 г. Григорием Великим Виктору, епископу Палермо, с просьбой обратить сугубое внимание на поведение врача в одноименном женском монастыре. О последующих событиях можно узнать не столько из документов, сколько из предания, которое гласит, что после истории, упомянутой папой, монахини были переведены в монастырь Сан Мартино делла Сперанца. Позднее этот монастырь был разрушен арабами, а затем восстановлен при норманнах. Та же участь (сожжение арабами) постигла и Сан Мартино делле Скале в 820 г.
Все споры о происхождении монастыря имели не только духовную подоплеку (т. е. духовный престиж), но и экономическую, о чем см. ниже.
О зарождении обители и ее разорении в документах ничего не сообщается, поскольку, как признается сам автор сочинения «О восстановлении монастыря Сан Мартино деле Скале» («De reedificatione monasterii Sancti Martini de Scalis»), ему об этом ничего не было известно, однако и он придерживается мнения, что основателем монастыря был св. Григорий. Спустя много веков — никаких сведений, и вот от обители остается лишь имя, само же святое место приходит в запустение и превращается в пристанище овец.
Ситуация меняется в 1338 г., когда архиепископом Монреале стал генуэзец Эммануэль Спинола ди Луколи, который пожелал осмотреть церкви и монастыри своей епархии. В 1343 г. он посетил монастырь Маниаче, славившийся своим богатством, — увы, отнюдь не духовным. Архиепископ обнаружил там много безобразий и нарушений устава: не совершалась молитва, за трапезой не читали, за больными не ухаживали. Затем Спинола отправился в Катанью и монастырь Св. Николая Л'Арена у подножия Этны. Там он нашел около 70 благочестивых монахов под руководством аббата Иакова (Джакомо) де Сориса (аббат принадлежал к знатному роду Катаньи). Архиепископ настоял на том, чтобы аббат выделил ему 12 монахов во главе с племянником де Сориса, Анджело Сенизио, которые освобождались от послушания своему аббату и поступали под непосредственное руководство Спинолы, а он незамедлительно отправил их на восстановление порядка в неблагополучном Маниаче.
2 История монастыря дается по следующим источникам: IV часть труда по истории Монреальской церкви кардинала Людовика де Торреса, писавшего под псевдонимом Дж. Л. Лелло (G. L. Lello. «Historia della Chiesa di Monreale». Roma, 1596); Tabulario (XV в., собрание документов разных лет на латинском языке, неизданный источник, хранится в Государственном Архиве Палермо); De reedificatione monasterii Sancti Martini de Scalis / A cura di Diego Ciccarelli. Palermo, 1997; Il «Caternu» dell'abbate Angelo Senisio.
Настоятелем «нехорошего» монастыря был тогда Бонамико де Мартино, который без особого энтузиазма принял новоприбывших, а прежних нечестивых распустил. Анджело же, чтобы избежать преследований со стороны изгнанных монахов, решил испросить покровительства у Джованни (Хуана) Арагонского, бывшего регентом при своем малолетнем племяннике, короле Людовике. Как показали дальнейшие события, его опасения были обоснованными. По пути к Хуану Арагонскому Анджело едва не подвергся в лесу Маскали нападению двух опальных монахов, которые, как свидетельствует источник, почему-то вдруг, к счастью для Сенизио, заснули. Он благополучно вернулся в Маниаче, но спустя семь месяцев зловредный настоятель Бонамико, так и не смирившийся с необходимостью соблюдать устав, выгнал из монастыря Анджело и его товарищей-монахов. В родном монастыре, когда монахи туда вернулись, их также не приняли. Архиепископ Монреальский, к которому «бездомные» монахи обратились за помощью, благосклонно выслушал их и отправил к де Сорису (т. е. опять в Катанью!) с просьбой принять монахов и держать их у себя до его приезда.
Тем временем Анджело решает отправиться в Мессину, чтобы основать там новый монастырь вместе с четырьмя юношами, готовыми все оставить ради этой цели. Но и этому замыслу не суждено было осуществиться: уже был готов указ архиепископа Мессины об учреждении монастыря, когда трое из 12 скитальцев-монахов, предназначавшихся на новую миссию, умирают, а трое отказываются куда-либо идти.
Бонамико же, по указу Спинолы лишенный за свое поведение звания аббата Маниаче, отправляется в Палермо к незаконнорожденному сыну Фридриха Третьего Роланду Арагонскому с коварной целью. Он обещает Роланду доходы от своего монастыря, славившегося богатством, в обмен на жизнь Анджело Сенизио. Однако Сенизио и на этот раз удается избежать смертельной опасности, так как он выбирает другой путь до Палермо. Роландо же, впав в тяжкую болезнь, просит у Анджело прощения.
Новым пристанищем для Сенизио и его товарищей становится аббатство Монреале, но там их снова ждут неприятности: местная братия принимает плохо, а кроме того, нет покоя от бесчисленных толп людей, наводнявших Монреальский храм. И вот тогда-то они решают получить благословение архиепископа на учреждение нового монастыря на месте, где, как полагали, когда-то находилась обитель Сан Мартино, от которой остались одни руины.
Так в 1347 г. начинается восстановление или новое строительство монастыря, за которое принялись пять монахов и Анджело Сенизио, назначенный настоятелем. Известны имена тех 5 монахов: Джованни — брат Сенизио, диакон; Павел (Паоло), иподьякон; Варфоломей (Бартоломео), Анджело, Франческо.
По дороге в Палермо Анджело Сенизио знакомится с Салерно де Эболи, богатым землевладельцем, который, воодушевившись подвигами братии по восстановлению монастыря Сан Мартино, жертвует монахам феод Бонаграцию и помогает им в строительстве, так и оставаясь в монастыре до самой своей смерти.
Казалось, все шло на лад, но в 1348 г. разразилась эпидемия чумы, охватившая территорию от Мессины до Трапани и не пощадившая двоих из первых монахов, а также некоторых новых. В 1362 г. чума вернулась, чтобы унести жизни
еще 11 монахов (к тому моменту число братии значительно увеличилось), а также покровителя аббатства (в 1352 г. Сан Мартино стал аббатством) Эммануэля Спинолы.
Исторические условия
Монастырь зарождался (или возрождался) в тяжелейшее время, которое характеризовалось следующими обстоятельствами:
1) сицилийско-анжуйская война, острая политическая борьба;
2) неуклонное ослабление сицилийской монархии, не способной контролировать деятельность синьорий;
3) эпидемия чумы, унесшая тысячи жизней и вызвавшая массовый психоз, ожидание конца света и Страшного Суда.
Развитие монастыря
Начальной отправной точкой для развития монастыря стал феод Сан Мартино. Постепенно территории монастыря увеличивались путем присоединения к нему новых феодов, в основном за счет пожертвований знатных синьоров, которые, принимая постриг, сдавали в монастырь все свое имущество или, умирая, завещали все монастырю. Например, 5 июля 1352 г. Джервазио де Матина и его жена донна Илария жертвуют монастырю треть территорий феода Бонаграция (другое название — Сагана). Нужно заметить, что при жизни Сенизио земли монастыря достигли максимальных пределов; после его смерти прирост земель прекратился, а со временем стал сокращаться.
6 декабря 1381 г. Гуарнерио Вентимилья вверяет аббату Анжело Сенизио дело основания церкви и монастыря Св. Марии в феоде Лабика. Сам Вентимилья выделяет довольно большие пожертвования. Помимо Сан Мартино Сенизий основывает и другие монастыри и церкви.
Постепенно формируется городское имущество Сан Мартино, куда входят дома, виноградники, сады. Характерной чертой городских пожертвований является их дисперсность, прерывистость, точечность (в отличие от феодов, представлявших собой большие непрерывные пространства). Сенизию удается создать в Палермо два важных духовных центра, находившихся в подчинении Сан Мартино: обитель Святого Духа в квартале Сералкади и женский монастырь Святой Девы Марии в Кассаро, настоятельницей которого становится сестра Сенизио — Агата, бывшая уже настоятельницей монастыря св. Бенедикта в Катанье.
Зажиточное городское население Палермо является надежной поддержкой Сан Мартино. Жертвуя имущество монастырю, люди в то тревожное время чувствовали себя под его защитой и в большей безопасности. Монастырь был идеальным прибежищем для тех, кто не находил себе покоя в бушевавшем житейском море. Многие известные и знатные люди предпочитали укрываться в Сан Мартино до конца своих дней. Масштабы пожертвований свидетельствуют о духовном авторитете и престиже монастыря.
В итоге все владения Сан Мартино представляют собой довольно обширную, но компактную территорию, которую можно обойти в два дня, что позволяет монахам беспрепятственно перемещаться в целях проповеди или сбора податей. Сюда входят следующие территории: Монреале, Алкамо, Щакка, Салеми, Трапрани, Термини Имерезе, Корлеоне, Калтавутуро. Кроме того, все эти земли экономически были связаны с Палермо. Например, Корлеоне был центром по производству тканей низкого качества и снабжал ими Палермо для пошива одежды крестьянам и ремесленникам. Сюда обращался и сам Сенизио для пошива ряс монахам.
Следует отметить, что Сенизий приступил к обустройству и восстановлению монастыря в сложной обстановке. Королевская власть уступает синьориям, что типично в целом для Италии XIV в.: синьоры-феодалы становятся полновластными хозяевами земли, они содержат собственную армию, у них собственная казна, своя система правосудия и пр. Например, граф Николо Пералта имел войско численностью в 500 человек, с которыми выступил против Кьярамонте. Для своих нужд он обложил каталанцев, проживавших на территории Щакки, чрезвычайным налогом в 10 тысяч флоринов. Он имел собственный двор, состоявший из лиц благородного происхождения, но более низкого социального статуса.
Манфреди Кьярамонте в Палермо соорудил дворец, не уступающий по благолепию и богатству королевскому, правит городом и графством, содержит собственную канцелярию, особую бюрократическую структуру, которой поручает вести все дела, связанные с внутренней и внешней политикой.
Усиление власти феодалов было направлено на Сицилии не на упразднение или ослабление власти короля, а на решение проблем, с которыми сицилийская монархия была не в состоянии справиться в силу естественного упадка, раздираемая двумя иноземными монархиями: анжуйской и арагонской. Политическая жизнь на Сицилии была ознаменована, с одной стороны, попыткой анжуйцев стереть из памяти эпизод Вечери3 и вернуть Сицилию в зону влияния средиземноморской монархии; с другой стороны, желанием арагонской короны воспользоваться последствиями Вечери, убрать наметившиеся зачатки самоуправления и автономии и бесповоротно подчинить Сицилию своей власти. В таких условиях невозможно было надеяться на выживание независимой сицилийской монархии, поэтому остро ощущалась необходимость укрепления власти местных феодалов. Учитывая эти обстоятельства, Сенизию приходилось лавировать между фактически враждебными силами, используя все свои дипломатические способности.
Сенизий не мог противостоять королевской власти, хорошие отношения с которой были залогом экономического процветания монастыря. Ведь все пожертвования феодалов должны были получать одобрение короля, от его финан-
3 Резня против французов (анжуйцев), случившаяся 30 марта 1282 г. Поводом для нее послужило оскорбительное поведение французского солдата: он пристал к благородной сицилийской даме, которую сопровождал ее муж. Муж обнажил шпагу и убил француза, после чего началась резня, в которой не оставляли в живых ни одного француза.
совой поддержки зависел успех многих начатых дел. И во многом благодаря дипломатическим и практическим способностям Сенизио: дару убеждать, особой духовной харизме, умению управляться с запущенными землями и облагораживать их, король делал очень многое для поддержки Сан Мартино. Так, в 1362 г. король Фридрих утверждает приношение Маргаритой де Бланко в дар монастырю феода Борджетто.
Сенизио не был одинок на дипломатическом поприще: у него был соратник — брат Гульельмо де Рустико, ловко уладивший тяжелый конфликт между королевской властью и папской курией, которая, будучи на стороне анжуйцев, не признавала легитимность сицилийского короля. Однако в итоге монастырь из-за деятельности одного монаха оказался в довольно хрупком положении посредника, искавшего путей компромисса между монархом, вовлеченным в изнурительную борьбу с анжуйцами, и папской курией, поддерживавшей анжуйцев и подвергавшей опале весь остров. В сложившейся ситуации Сенизио через брата Гульельмо де Рустико приходилось действовать в интересах арагонской дипломатии, внешне пытавшейся разрешить сицилийско-анжуйский конфликт, а в действительности стремившейся во что бы то ни стало укрепить на острове власть своей короны.
У брата Гульельмо уже был опыт дипломатической работы. До этих знаменательных событий де Рустико в 1365 г., представ перед кардиналом Сиракуз, сумел убедить его снять отлучение от церкви с архиепископа Монреальского (не переведшего требуемые суммы денег в апостольскую палату). Дипломатическая деятельность брата Гульельмо на этом не прекращается; так, годом позже римский папа Григорий Одиннадцатый посылает за ним гонца для выполнения не совсем ясно выраженной, но тем не менее очень важной миссии. Жизненный путь монаха-дипломата заканчивается в 1377 г.
Учитывая уставные требования монастыря и строгое подчинение вышестоящим по званию, можно предположить, что де Рустико не смог бы осуществить ни одной миссии, если бы на то не было благословения аббата Сенизио, позволявшего Гульельмо свободное передвижение не только по Сицилии, но и за ее пределами. В итоге монастырь Сан Мартино пользовался высшим покровительством со всеми вытекавшими отсюда последствиями и экономическими преимуществами.
Помимо лавирования между королем и папой Сенизио должен был ладить с местной знатью и феодалами, а особенно с могущественным родом Кьярамонте. Отношения эти (в контексте событий, изложенных выше) складывались весьма непросто. Для Кьярамонте Сан Мартино был приспешником их врагов каталонцев, выражавшим и защищавшим интересы арагонской короны. Конфликт достиг высшей точки, когда уже готовилась карательная экспедиция, ставившая под угрозу существование монастыря. Но и на этот раз Сенизио проявил мудрость и дипломатическое мастерство: ему удалось договориться с Манфреди Кьярамон-те, который в знак благоволения поручил Анджело основать монастырь Санта Мария дельи Анджели (ныне Байда), снабдив его щедрым пожертвованием и отдав новый монастырь в подчинение Сан Мартино.
Еще одним камнем преткновения был новый архиепископ Монреале, который претендовал на самые исконные земли аббатства: феод Сан Мартино.
Аргументация преемника Эммануэля Спинолы (того самого, который призвал Сенизио восстановить из руин монастырь) архиепископа Гульельмо заключалась в том, что этот феод был якобы дан монастырю на время, пока был жив архиепископ Эммануэль, а с его уходом монастырю следовало вернуть земли в ведение Монреале.
Сенизио же утверждал, что феод Сан Мартино изначально принадлежал древнему монастырю, существовавшему и разрушенному задолго до его призвания. После полного упадка монастыря Монреальская церковь взяла заброшенную территорию под свою опеку. Поскольку теперь былой монастырь был возрожден, полагалось вернуть ему его достояние.
Спор о феоде тщательно и со всеми подробностями описан в латинском документе «Табуларио», датируемом XV в. Спор был улажен 29 апреля 1366 г.: архиепископ Монреальский Гульельмо признал права монастыря на одноименный феод. Внимательное изучение документов, описывающих ситуацию, позволяет заметить, насколько серьезным и глубоким был конфликт. Фактически Табуларио, представляя собой собрание пергаменов, является первоисточником по изучению истории монастыря и его истоков, основанным на подлинных документах и лишенным, по мнению историков (Диего Чиккарелли), каких бы то ни было посторонних интерпретаций.
Документ о передаче феода Сан Мартино в ведение монастыря датируется 20 апреля 1346 г., в нем содержится намек на то, что монастырь был основан св. Григорием, из чего следует, что феод, ранее принадлежавший монастырю, следовало вернуть возродившейся обители. Вручение феода получило одобрение папы Климента Шестого 31 января 1351 г., который, отметив заслуги Сенизио в восстановлении монастыря, принял идею о том, что речь шла о возвращении феода (в пределах, обозначенных в привилегии Спинолы) монастырю, который был разрушен очень давно и за последние 40 с лишним лет пришел в полное запустение, поэтому все владения и права перешли к Монреальской церкви; теперь же она их возвращает монастырю. В связи с увеличением братии Сенизио 26 июля 1352 г. был избран аббатом с одобрения папы, ратифицировавшего избрание.
Проблемы не исчерпывались только внешними конфликтами. Неожиданный удар был нанесен дипломатом-монахом де Рустико. 15 мая 1368 г. в присутствии представителей высшей церковной власти: архиепископа Монреальского Гульельмо, епископа Соланы Антонио ди Патти и каноника из Беневенто Доме-нико ди Сассенорио, собиравшего церковные десятины со всего Сицилийского королевства, де Рустико обвинил аббата Анджело в следующих деяниях:
1) аббат назначил ключника, который никому не отчитывался в своих действиях, и поэтому никто в монастыре не мог узнать о состоянии дел, о его доходах и расходах (курия впоследствии постановила обязать ключника раз в месяц отчитываться перед аббатом и братией по всем расходам, один раз в полгода о доходах, а также назначать на эту должность только на один год);
2) прежде чем принять какое-либо важное решение (особенно в отношении налога на недвижимость), аббат никогда не советуется с братией, хотя этого требует устав. В результате аббат ежегодно наносит ущерб монастырю, исчисляе-
мый двумя сотнями флоринов (курия постановила обязать аббата советоваться с братией);
3) Анджело учредил женский бенедиктинский монастырь в Палермо, настоятельницей куда поставил свою сестру, отдав ей часть доходов Сан Мартино, часто туда наведывается с некоторыми монахами, создавая возмутительную ситуацию, поскольку в самом монастыре не было еще приемной, снабженной решетками. Кроме того, сестрам предоставляется возможность выбирать священника для совершения мессы и исповеди (курия советует аббату для наставления монахинь и совершения служб выбрать какого-нибудь особенно достойного и уважаемого монаха);
4) аббат держит в подчинении Сан Мартино монастырь в феоде Борджетто, который, насчитывая 16 человек братии, уже вполне мог иметь своего настоятеля, (курия и здесь проявляет лояльность к аббату, рекомендуя дождаться более благоприятного момента для предоставления автономии монастырю Борджетто);
5) аббат не заботится о повышении культурного уровня молодых монахов и их обучении латинскому языку, хотя это противоречит бенедиктинскому уставу, предписывающему сочетать физический труд с интеллектуальным. Это обвинение особенно интересно (как, впрочем, и беспочвенно), и на нем я ниже остановлюсь подробнее;
6) аббат выбрал настоятелем Сан Мартино своего брата Джованни, который полностью монополизировал эту должность, хотя есть монахи, готовые его заменить. Такое избрание является вредоносным, поскольку Джованни руководствуется во всем своей волей, даже когда его решения негативно сказываются на жизни монастыря. На самом деле аббат, при одобрении только своего брата, дал взаймы одному мирянину книгу стоимостью больше 100 флоринов и отдал деньги, предназначавшиеся для дел милосердия (operibuspietatis) представителю покойной императрицы Марии и герцогини Дураццо (курия и здесь посоветовала принимать решения с согласия всей братии).
Таковы обвинения и реакция курии. Но совершенно неожиданной для де Рустико была реакция братии. Монахи, присутствовавшие при этом оглашении обвинений, единодушно сочли их фальшивыми и не соответствующими действительности. То, что должно было погубить аббата, стало его триумфом. Брат Гульельмо вынужден был признать, что никого из братии не поставил в известность о своей инициативе, хотя и руководствовался исключительно желанием блага для монастыря.
Следует сказать, что из всех обвинений самым тяжким является указание на то, что аббат не занимается культурно-просветительской работой с братией, ибо 48-й капитул устава Бенедикта ставит категорическим условием ежедневное чередование ручного труда и учебы, особенно во время Великого поста. Между тем Сенизио весьма трепетно относился к этой обязанности, что видно из его лексикографического труда «Декларус». Он считает своей первой обязанностью наладить производство книг не только в Сан Мартино, но и в других основанных им монастырях.
Счетная книга позволяет пролить свет не только на факт существования скриптория в Сан Мартино, но и на деятельность по производству книг. Когда
монах пишет аббату: «Manduvi iarra grandi j ructa per mictiri li parchimini in calchina oy a mmollu, ca frati Nicola mi ndu avia prigatu» («Еще я послал один большой чан, чтобы помещать пергамены в известь или для промыва, как брат Никола меня об этом просил»), он нас фактически информирует о том, что в Сан Мартино производился пергамен. Монах ссылается на некоторые фазы в приготовлении бани из свежей погашенной извести и промыва, для осуществления которого добрый брат Никола нуждается в довольно вместительном баке.
Необходимость производить сами книги была продиктована высокой дороговизной книжной продукции. Чтобы сократить расходы на приобретение книг, Сенизио учреждает как скрипторий, где копировали книги, так и мастерскую, где производили пергамен и бумагу.
В счетной книге нет прямых указаний на состав библиотеки Сан Мартино, но даже упоминание о том, что в 1371 г. в монастырь Борджетто было отправлено 32 тома, позволяет предположить ее весьма внушительные размеры. Среди книг, отправленных в Борджетто, была и бумажная копия Декларуса.
Каков же был культурный уровень монахов? Ответить на этот вопрос мы можем, обратившись к документу (ГАП, перг. 388), показывающему результаты голосования на момент избрания Джованни Сенизио 16 марта 1370 г. аббатом Борджетто. Из 11 монахов подписи сумели поставить S человек.
Для грамотных монахов единственной возможностью познакомиться с новыми книгами был обмен с другими библиотеками. Так, 8 января 1366 Стефано де Юнта, казначей и каноник Кафедрального собора Палермо, дал «почитать» (а скорее переписать) Иакову де Сапичо, представителю монастыря Сан Мартино, семь книг. Следует добавить, что в Соборе Палермо в середине XIV в. существовала школа и были учителя. Что касается семи книг, то среди них были три книги антифонов, книга проповедей, последование Страстей, книга апостольских посланий и книга посланий Святителя Амвросия.
Как свидетельствуют документы, Сенизий также одалживал книги, причем книгообмен развивался довольно живо, в нем принимали участие и светские владельцы библиотек. Лучшей средой для книгообмена выступал город. Знатные горожане нередко оказывались владельцами довольно богатых библиотек. Так, известно о некоем Иоанне де Бандино, который помимо разведения скота занимался собиранием книг, что в его библиотеке среди прочего находились копия сочинения Данте, книга по ветеринарии и по медицине. А некий судья Фацио в завещании, датируемом 1382 г., передает все свои книги в Сан Мар-тино.
В процессе книгообмена Сенизио также показывает себя активным деятелем, не только в Сан Мартино, но и в Палермо, запуская таким образом модель взаимодействия монастыря с внешним миром.
Счетная книга — «Тетрадь»
В первую очередь Сенизио записывал подати, взимаемые как в Палермо, так и в других городах, где было сосредоточено имущество монастыря; к ним прилагались счета испольных хозяйств, счета по найму рабочей силы, по стадам овец и
коров. Другие счета касались изготовления тканого полотна из шерсти, которую получали от овечьих стад монастыря. Ткань шла на пошив монашеских туник, мантий и куколей, для которых Сенизий ежегодно составлял подробную опись. В рукописи можно найти строчки и о выдаче определенных сумм ключнику и настоятелю, а также некоторые заметки относительно найма полей для выпаса монастырского скота, расчета с поверенным Риккардо Карбоне или с цирюльником. К этим счетам, которые в большинстве своем повторялись каждый год, добавлялись другие, попадавшие в книгу по случаю, как, например, о пчелах, известняке и черешневых рощах.
«Тетрадь» Сенизио, представляя собой, наверное, одну из первых попыток фиксации хозяйственной деятельности, была нацелена на сохранение «воспоминания» об отдельных экономических событиях, а не на грамотное ведение расчетных дел. Образ купца с приходно-расходной книгой в руках не вписывался в культурный кругозор ни Сенизио, ни его соратников. Его книга — доказательство отсутствия на Сицилии в XIV в. какой бы то ни было торговой культуры. Сенизио, как и его поверенный, получил образование в рамках схоластической традиции, которая оставляла без внимания попытки выработать бухгалтерскую науку или дать расчетные инструменты для ведения сложного монастырского хозяйства. Следует при этом сказать, что именно в те годы, в конце XIV в., в тосканском культурном ареале начинают пользоваться новыми инструментами хозяйственного контроля (приходно-расходная книга или гроссбух), которые обеспечивали постоянное контролирование жизни предприятий любого предназначения. Важно отметить, что ситуация на Сицилии изменится лишь с середины XV в., когда аббаты, которым доведется управлять монастырями, получат учетные технические средства, как об этом свидетельствует целая серия вполне профессиональных приходно-расходных книг, заполненных с невероятной педантичностью по типичным правилам составления тосканских торговых записей.
В «Тетради» Сенизио на все годы представлены списки податей, прежде всего с недвижимого имущества в городе Палермо, за которыми идут — хотя и не всегда — списки податей Монреале, Алками, Салеми, Трапани, Термини, Кор-леоне, Калтавутуро и Щакка.
Подразделяя их на кварталы, аббат всякий раз обозначает имя налогоплательщика, тип недвижимости и размер ежегодной подати. Эти подати расписаны настолько подробно и представляют настолько однородный список, что могут дать довольно четкую картину того, как монастырь распоряжался своей недвижимостью.
Основа монастырского имущества в городе — дом, который в XIV в. обычно не превышал 60 м2. Наиболее зажиточные горожане создавали так называемые дворы, включавшие в себя несколько построек, выполнявших разные функции (спальные покои, кухня, хлев, жилые помещения), т. е. росли вширь, горизонтально (они часто упоминается в «Тетради»). Поскольку население городов росло, дома, за неимением достаточных пространств, росли и в высоту, т. е. вертикально, и тогда речь шла уже о многоэтажных постройках, husteri — остерии. Следующее звено — лавки; они меньше по размеру, чем дома, обычно 30 м2,
их также называли finistrali из-за того, что на фасаде прорубали окно с широким подоконником для более эффективного общения с клиентами. Наконец, в «Тетради» упоминаются так называемые лачуги — чилбе (chilbe, xilbe) — полуразвалившиеся домишки, посреди которых нередко вырастали какие-нибудь плодовые деревья (например, инжир). Таким образом, недвижимое имущество монастыря в городе оценивается (по данным «Тетради») следующим образом: 44% домов, 9% лачуг, 14% небольших домов, 4% таверн, 12% лавок, 4% дворов, 12% остерий.
Сенизио не сам управлял всем этим имуществом, он назначал поверенного, которому поручал все дела; немаловажную роль в соблюдении интересов монастыря играл нотариус.
После «Тетради» была заведена другая приходно-расходная книга, за которую отвечал Манфреди де Мута. Она составлялась по горячим следам: ее начало датируется тем же годом, когда заканчивается «Тетрадь», там упоминаются те же имена, те же статьи, что и в книге Сенизио.
Доходы от городской недвижимости приносили не так много прибыли монастырю, часто расходы на ее содержание превышали прибыль.
Что касается з емли, то основным достоянием являлись 23 виноградника (58% всех владений), 13 участков земли без особого предназначения, одна оливковая роща, три сада. Основное внимание уделялось виноградникам. Сбор десятинной подати зафиксирован в «Тетради» на 1378—1380 гг., ее размеры всегда были в прямой зависимости от урожайности года (самым урожайным был 1378 г.). Один виноградник мог принести 4—5 т винограда. Среди плодовых садов выделяются цитрусовые, гранатовые, орешник.
Особая статья — фермерские хозяйства, снабжавшие монастырь пшеницей, рожью, фасолью и горохом, которые шли в пищу не только монахам, но и скоту. Сенизий контролировал три фермы: две из них находились в горах, одна на равнине и, разумеется, приносила больше дохода и прибыли. Управление фермерскими хозяйствами требовало больших усилий и забот, чем недвижимость, особенно во время жатвы.
Для выпаса скота используется классическая система перегона скота и смены пастбищ. Скот разводили главным образом для производства сыра из овечьего и коровьего молока. В «Тетради» каждый год производился подсчет поголовья скота, выплаты жалованья пастухам, компенсации всех затрат на содержание скота. Период производства сыра — с марта по май.
В оформлении заметок нет единообразия, Сенизио использует и другие способы фиксации расходов, опускает целые периоды жизни. В результате целостная картина не складывается, поэтому «Тетрадь» нельзя использовать в отрыве от других документов эпохи для изучения истории экономической жизни Средневековья. И все же некоторые данные Сенизио позволяют извлечь ценные факты и детали. «Тетрадь» Сенизио позволяет проследить, как в повседневной жизни действовали модели, запечатленные в нотариальных актах, которые составляют основной источник изучения средневековой истории и экономии.
Что касается лингвистического аспекта документа, то можно сделать следующие наблюдения и выводы:
1) текст «Тетради» оригинальный и вполне свободный от влияний, поскольку какие бы то ни было ориентиры отсутствуют: тосканские модели расчетных документов на Сицилию еще не пришли, в экономической деятельности сицилийский вольгаре использовался исключительно в технических целях, исключавших стилизацию под «высокие» образцы, художественные, эстетические или нормализаторские установки автора;
2) язык этого «экономического» труда может служить объективным свидетельством сицилийского вольгаре второй половины XIV в.;
3) хотя происхождение автора доподлинно неизвестно, можно предположить, что в силу обстоятельств он писал именно на палермитанской разновидности сицилийского вольгаре, поскольку монастырь располагался около Палермо и вся его деятельность была связана именно с окрестностями этого города4.
Монастырь сегодня
Основатель монастыря никогда не почитался как местный святой, и на этом основании его кандидатуру, когда монахи монастыря подавали на рассмотрение папе соответствующее прошение, отклоняли.
В народной традиции имя Анджело Сенизио связывается с ритуалом «освобождения птиц» 21 марта. Согласно легенде, которая передается устным путем (не найдено никаких письменных свидетельств об этом событии, но оно передается из поколения в поколение), в одну из первых, особенно суровых, зим в только что восстановленном монастыре Анджело Сенизио нашел на земле полузамерзших птиц, соорудил им деревянный домик и всю зиму заботился о них. В день памяти св. Бенедикта, 21 марта, с приходом весны и тепла Анджело выпустил окрепших птиц на свободу. С древних пор и по сей день местное население (включая монахов монастыря) чтит эту традицию.
Единственный беатифицированный святой, подвизавшийся в монастыре (но закончивший свои дни в Катанье, где он стал кардиналом), — Джузеппе Дузмет.
4 Некоторые примеры из Катерну: «In anno I je ind. inpruntamu ad Calogirn Purchelli per cunzari la vigna di la Turrecta in furmentu et in lana tr.XIIIj et eciamdeu la dechima di la sua vigna di lu annu di la Ija ind. per la quali fu liberu di prixuni» («В год I, запись 1, мы дали взаймы Калоджиру Пурчелли на обустройство виноградника Торретты пшеницей и шерстью 13 тари, а еще десятую часть его виноградника года 1, запись 1, за которую он был освобожден из тюрьмы); «eu abbati fichi raxuni cum Rugeri di lu vinu vechu et novu et di lu linu ki ndi fiche cordi et di unc.V et tr. XV ki ipsu avia datu ad lu chillararu» («Я, аббат, произвел расчет с Руджеро по старому и новому вину и льну, из которого он сделал веревки, и по 5 унциям 15 тари, которые он дал эконому»); «et kissi predicti unc.11, li quali pagammu ad ipsu Barthulumeu di Paruta, lu predictu Barthulumeu di Paruta ni ndi dedi per halamosina unc.X» («И эти вышеупомянутые 11 унций, которые мы заплатили Варфоломею из Паруты, вышеупомянутый Варфоломей из Паруты нам из них дал на милостыню 10 унций»; «Nutaru Richardu ave pignu unu farcectu. Pirdunamunchilu per lu amuri di D[eu]» («Нотариус Риккардо имеет в залоге серп. Простим ему его ради любви к Б[огу]»);
От первого аббата и настоятеля не осталось никаких изображений, ни поздних лет, ни тем более прижизненных. Единственное изображение — плод воображения художника — фреска в капелле, датируемая XIX в. и представляющая приход Анджело Сенизио вместе с другими пятью монахами на место, где находились руины бенедиктинского монастыря, который они должны были восстанавливать. Расцвет монашеской жизни, по мнению нынешнего эконома аббатства — Фабрицио, приходится не на XVI—XVII в., как это принято считать, а именно на период аббатства Сенизио, скончавшегося 27 ноября 1386 г. (мнение эконома основано на документах, восходящих к XVII в. и ясно указывающих на то, что в монастыре не соблюдались главные правила, данные св. Бенедиктом).
Самый тяжелый упадок монастыря последовал после объединения Италии в 1861 г., когда все материальные ценности, включая земельные владения, а также — и самое главное — богатейшая библиотека перешли в ведение государства, взявшего курс на общее ущемление прав и сокращение монастырей.
Так, библиотека Сан Мартино, хранившая сотни ценнейших манускриптов, среди которых и редчайший документ на сицилийском вольгаре XIV в. — «Тетрадь», предмет нашего сегодняшнего пристального внимания, — была расформирована, ее фонды распределены в основном между Государственным архивом и Коммунальной библиотекой Палермо, а также отправлены в другие города Сицилии. При этом, по словам Фабрицио, некоторые манускрипты, написанные на латинском языке, до сих пор хранятся в таком виде, в каком они поступили: не каталогизированы, не разобраны, а практически сложены штабелями в специальном хранилище. Между тем эти документы могли бы многое прояснить в истории обители, сообщить много подробностей о некоторых периодах ее существования. Все это наследие не изучено. Нет подробного описания истории Сан Мартино, нет жизнеописания его основателя... (В 1997 г. в связи с празднованием 650-летия аббатства в монастыре была организована выставка, на которую в Сан Мартино специально из архива привезли рукописи на сицилийском, написанные аббатом Сенизио: Декларус (латинско-сицилийский словарь) и «Тетрадь».)
В самом монастыре после объединения Италии сначала устроили тюрьму для малолетних преступников (стилистика узнается легко), а затем, упразднив ее, открыли школу, безжалостно разрушая художественное убранство обители. Так, железные ножки стульев, на которых непрерывно ерзали ученики, безвозвратно испортили пол в покоях аббата, украшенный орнаментами редкой красоты. В другом помещении, с таким же уникальным полом, решили устроить театр и соорудить бетонную сцену прямо на таком же уникальном полу. Художественную реликвию спас тогдашний эконом, распорядившись разобрать пол до самого основания, пронумеровать каждую плиту и спрятать его в одной из кладовых монастыря. Спустя столетие эти плиты были обнаружены в целости и сохранности. Сейчас монастырь в значительно сократившихся пределах существует автономно. Из древних построек, восходящих к XIV в., сохранились только стены.
Преемственность
Сегодня Сан Мартино деле Скале, в котором живут 11 монахов, — единственный действующий мужской бенедиктинский монастырь на территории Сицилии, некогда насчитывавшей десятки обителей, устроенных по уставу св. Бенедикта. В духовном отношении преемственность легко прослеживается (но, безусловно, этим не исчерпывается) в распорядке дня, который остается неизменным в течение веков (с незначительными сдвигами в минутах) и основан на неуклонно соблюдаемом уставе св. Бенедикта. Молитвенное стояние шесть раз в день с перерывами на работу, еду и сон. Интернет отключается в девять вечера, когда по уставу положен отбой (подъем в 5.30). По-прежнему центром монашеской жизни является молитва, жизнь братии большей частью проходит в созерцании, уединении, труде и полном удалении от мира.
Одной из отличительных черт монашеской жизни по бенедиктинскому уставу является странноприимство. Бенедиктинский монах должен отложить все дела и послужить ближнему. Как поведал один из пожилых монахов, с которым мне довелось поговорить, в прежние времена, омыв страннику ноги, полагалось сначала отвести его в церковь на молитву (проверяя таким образом, не бес ли явился в обличии странника), и в случае удачного исхода (странник и монах благополучно молились вместе и странник при этом никуда не исчезал) гостю оказывался самый радушный и теплый прием. Традиция соблюдается и поныне с той лишь разницей, что проверку на принадлежность к бесовскому отродью уже так тщательно не проводят, хотя в церковь на службу приглашают. За трапезой за паломниками и гостями ухаживает сам настоятель. Любой из монахов в случае необходимости готов уделить гостям сколько угодно внимания и заботы, но нельзя сказать, что они все выстраиваются в шеренгу в ожидании приказаний, будучи занятыми послушаниями и молитвой. Помещения монастыря не отапливаются даже в самое холодное время года, свет тоже предпочитают не зажигать, если возможно. Но в «кельях» гостей заботливо выложена стопка теплых одеял, стоит электронагреватель.
В монастыре на виду в основном те, кто в нем работают, — мирские люди (и это тоже один из аспектов преемственности, о чем речь пойдет ниже), и студенты Академии художеств, располагающейся в монастыре и организованной силами монастыря. Кроме того, в Сан Мартино продолжает процветать исконное ремесло, преемственность которого никогда не прерывалась, т. е. реставрация древних книг. Сохранились некоторые старинные техники, методы, последовательность действий, но изменились материалы, применяются современные технологии5. Если раньше реставрацией книг занимались монахи, то теперь старинное ремесло передано в руки мирян. То же касается и реставрации картин, гончарного дела. Сан Мартино до упадка в XIX в. владел обширными землями, близлежащие деревни образовывали с ним единое целое, а жители, не покидая своих селений, работали в интересах монастыря, развивая разнообразные ре-
5 На качество материалов сильно влияет экология. Например, как рассказал реставратор по имени Клаудио, большой энтузиаст своего дела, козы в XV в. питались другой травой и дышали другим воздухом: отсюда совсем иное качество пергамена и кожи, которая использовалась для переплета книг.
месла. Сейчас ситуация изменилась: те, кто желает работать для монастыря, ежедневно приходят туда на работу.
Монастырь со времен основания и по настоящее время, помимо духовного окормления, осуществляет активную культурную деятельность. В обители регулярно проводятся конкурсы органистов, летними вечерами — концерты классической музыки. В этом смысле также можно говорить о преемственности, поскольку позиция монастыря как центра культуры и просвещения восходит к самому началу его существования.
