CC BY
92007 СЕВЕРНЫЙ РЕГИОН: НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ, КУЛЬТУРА №2
НАУКА. АРХЕОЛОГИЯ. ЭТНОЛОГИЯ
С.В. Сотникова
АНДРОНОВСКИЙ (ФЕДОРОВСКИЙ) ПОГРЕБАЛЬНЫЙ ОБРЯД: РЕКОНСТРУКЦИЯ СПОСОБОВ ОБРАЩЕНИЯ С КРЕМИРОВАННЫМИ ОСТАНКАМИ
В эпоху бронзы обширные пространства степной и лесостепной зоны Южного Урала, Казахстана и Западной Сибири занимало население андроновской культурно-исторической общности. На данном этапе изученности большинство исследователей считает, что в эту общность входили две самостоятельные культуры - алакульская и федоровская. Вопрос об этнической принадлежности этого населения является спорным. Е.Е.Кузьмина [1] и многие другие исследователи относят всех андроновцев, как федоровцев, так и алакульцев, к ин-доиранцам. Поэтому для интерпретации андроновского материала, как правило, привлекаются иранские и индоарийские письменные источники. Вместе с тем существует мнение, что федоровцев следует относить к ранним уграм [2]. По-мнению А.Ф.Шорина, угорским являлось черкаскульское население, с которым активно контактировали федоровцы Южного Зауралья [3]. Как свидетельствуют лингвистические данные, приводимые В.И.Абаевым, контакты арийского и уральского населения уходят в глубокую древность [4]. Это дает основание для привлечения аналогий из угорской этнографии.
Одним из ярких элементов погребального обряда андроновцев (федоровцев) являлся ритуал сожжения умершего. Опираясь на иранские и угорские параллели, представляется возможным реконструировать некоторые элементы андроновского обряда кремации и связанные с ним представления.
Обряд кремации является характерной чертой погребального ритуала андроновского (федоровского) населения. В западных районах, прежде всего Южном Зауралье, этот способ захоронения является основным, в восточных районах погребения с сожжением, как правило, немногочисленны. Исключение составляют отдельные могильники Западной Сибири (Ур и т.п.). По материалам федоровских погребальных памятников прослеживаются различные способы обращения с кремированными останками. Можно выделить следующие варианты:
Вариант 1. Кремированные останки образуют компактные скопления в центральной или восточной части могильной ямы. В западной обычно находятся сосуды и кости животных (ребра). Имеются также коллективные захоронения с четким разделением костей на отдельные скопления. В некоторых могилах среди кремированных костей обнаружены бронзовые украшения, что свидетельствует об особом отношении к останкам сожженного человека. Наиболее выразительная картина зафиксирована в алакульско-федоровском погребении 2 кургана 3 могильника Кулевчи VI (Южное Зауралье). В этом погребении в восточной части дна находились два скопления кальцинированных костей, с каждым из которых был связан комплекс украшений. Скопление 1 в юго-восточном углу имело неправиль-
ные, вытянутые с юго-запада на северо-восток, очертания (0,95 на 0,35 м). Непосредственно на слое кальцинированных костей располагались детали накосника: две ленты бронзовых обойм с крупной обоймой на одном конце и с листовидными бронзовыми привесками на другом. У северо-восточного окончания этого скопления зафиксированы две низки бронзовых бус. Аналогичные украшения часто встречаются на берцовых костях, погребенных по способу трупоположения. Н.Б.Виноградов, опираясь на гипотезу М.П.Грязнова, интерпретировал эти находки как захоронение праха, помещенного в "куклу", украшениями которой были накосник и низки бронзовых бус [5]. Предположение об использовании в андронов-ском ритуале куклы, высказанное в свое время М.П.Грязновым [6], и сейчас поддерживается многими исследователями [7].
Однако большая часть погребений по обряду кремации не содержит столь выразительных свидетельств, позволяющих говорить о наличии куклы. Вместе с тем компактное расположение остатков кремации, распространение коллективных захоронений с четким разделением костей на отдельные скопления дают основание предполагать, что останки могли быть во что-то завернуты. Возможно, это была одежда умершего, что подтверждается находками среди костей разнообразных украшений, обычно нашиваемых на одежду (бус, пронизок, бляшек, подвесок), либо прикрепляемых к головному убору (накосники, височные кольца) [8]. В алакульско-федоровском могильнике Солнце-Талика захоронение в кургане 2 содержало три скопления кальцинированных костей, а из заполнения могилы и норы извлечены обломки бронзовых украшений, в частности, височного кольца или браслета выпукло-вогнутого сечения [9]. Находки украшений в погребениях с сожжением характерны также для федоровских памятников Казахстана, известны такие комплексы и на территории Западной Сибири. Например, в погребении 1 кургана 1 могильника Сангуыр II (Центральный Казахстан) среди скопления полупережженных костей погребенного обнаружены четыре бронзовых бляшки, две пронизи и кусочек фаланговой кости животного с отверстием. В могиле 7 кургана 1 среди полупережженных костей находились 64 бронзовые бусины. В могиле из ограды Б найдены два бронзовых кольца с раструбом, два целых браслета, один в обломках и две бусины [10]. В могильнике Бугулы I (Центральный Казахстан) в погребениях с сожжением также встречены украшения, но их местоположение точно не указывается. В могиле из ограды 1 найдена бронзовая пронизка, в могиле из ограды 3 -около 50 бронзовых бусин и круглое бронзовое зеркало, в могиле 2 ограды 4 - около 50 бронзовых пронизок [11].
Предположение о заворачивании кремированных останков в одежду погребенного требует дополнительного обоснования, так как во многих погребениях украшения не обнаружены. Определенную помощь в объяснении этого факта могут оказать этнографические параллели. Например, у казахов традиционная одежда орнаментировалась вышивкой или аппликацией с вышивкой независимо от того, из каких материалов она изготавливалась. А нашивные украшения являлись лишь дополнительным убранством [12]. По-видимому, в среде андроновцев-скотоводов основным украшением одежды была аппликация из разноцветных кусочков кожи. Поэтому в большинстве погребений единственным свидетельством использования одежды в ритуале является компактное расположение кремированных костей.
Аналогии данному способу обращения с кремированными останками имеются в культуре хеттов, сложившейся при участии индоевропейского населения. Среди табличек из Богазкёя есть ряд фрагментов, относящихся к описанию ритуала похорон царя или царицы. Согласно описанию, в первый день совершалась кремация тела, на второй день женщины
собирали кости. "Кончив собирать кости, они заворачивают их вместе с льняной тканью в "красивую одежду" и кладут их на стул; а если это женщина, они кладут их на скамеечку... Перед стулом, на котором лежат кости, они ставят стол и угощают горячими хлебами... И всех, кто пришел собирать кости, они потчуют едой. [Затем] они берут кости. и приносят их в его "Каменный дом"" [13].
Вариант 2. Кремированные останки образуют антропоморфную выкладку.
В федоровском могильнике Уйтас-Айдос (Центральный Казахстан) в двух каменных ящиках (огр.2, м. 4, 5) зафиксированы антропоморфные выкладки из кремированных костей, которые сопровождались сосудами. В могиле 4 выкладка длиной около 30 см и толщиной 50 см располагалась вдоль южной стенки. В могиле 5 выкладка зафиксирована по центру ящика, она была вытянута по линии З-В и имела длину около 60 см и толщину 7 см. В юго-западном углу обоих могил найдены сосуды [14]. Во многом сходный вариант обращения с кремированными останками умершего практиковался ведийскими ариями. Как следует из комментария к "Погребальному гимну", содержащемуся в "Атхарваведе" (XVIII, 4. 16-28), кости, оставшиеся после кремации, складывали в виде человеческой фигуры. Затем, ориентируясь на стороны света, ставили вокруг этой фигуры блюда с ритуальной пищей и сопровождали обряд произнесением соответствующих ритуальных формул [15].
Вариант 3. Кремированные останки помещены в сосуд.
Подобный способ обращения с кремированными останками встречается на территории Центрального Казахстана. В ограде 3 могильника Шет I в одном из погребений кремированные кости были помещены в сосуд. В ограде 10 могильника Сангру II в грунтовой яме найдена нижняя часть сосуда, заполненная кальцинированными костями [16]. В могильнике Уйтас-Айдос (м. 4, огр. 2) в юго-западном углу погребальной камеры стоял сосуд, наполовину заполненный утрамбованными кремированными костями, а вдоль южной стенки располагалась антропоморфная выкладка из обожженных костей [17]. В могильнике Бурлук I (Северный Казахстан) в ограде 9 под камнями в ямке найден развал сосуда с пережженными костями [18]. На территории Западной Сибири в могильнике Старый Тартас-4 в погребении, расположенном во рву кургана 19, обнаружен сосуд, содержащий жженные кости [19].
Возможно, помещение кремированных останков в сосуд также являлось средством антропоморфизации. В связи с этим обращает на себя внимание наблюдение М.П.Грязнова, который сравнивал орнаментацию посуды эпохи бронзы, в том числе и андроновской, с орнаментацией кожаной и меховой одежды некоторых коренных народов Южной Сибири и Казахстана. Он указывал на возможность перенесения орнамента с одежды на посуду [20].
Аналогии рассматриваемому способу обращения с кремированными останками имеются в поэме Гомера "Илиада". В гомеровских поэмах нашли отражение многие важные черты реального греческого общества IX-VIII вв. до н.э. (геометрического периода по археологической периодизации) [21], то есть хронологически достаточно близкой эпохи. Данная аналогия представляется вполне уместной с учетом индоевропейского прошлого греческого населения. В "Илиаде" дается описание обряда похорон Патрокла и Гектора, в ходе которого происходит кремация тела и последующее захоронение кремированных остатков. После сожжения тела Патрокла
Сруб угасили, багряным вином поливая пространство
Всё, где пламень ходил; и обрушился пепел глубокий;
Слезы лиющие, друга любезного белые кости
В чашу златую собрали и туком двойным обложили;
Чашу под кущу внеся, пеленою тонкой покрыли;
Кругом означили место могилы и, бросив основы Около сруба, поспешно насыпали рыхлую землю. Свежий насыпав курган, разошлися они.
(Илиада, XXIII, 251-257) Обряд захоронения кремированных костей Гектора отличается лишь более сложной конструкцией перекрытия над могильной ямой:
Сруб угасили, багряным вином оросивши пространство Всё, где огонь разливался пылающий; после на пепле Белые кости героя собрали и братья и други, Горько рыдая, обильные слёзы струя по ланитам. Прах драгоценный собравши, в ковчег золотой положили, Тонким обвивши покровом, блистающим пурпуром свежим. Так опустили в могилу глубокую и, заложивши, Сверху огромными частыми камнями плотно устлали; После курган насыпали...
(Илиада, XXIV, 791-799) Таким образом, обряд погребения, представленный в поэмах Гомера, предполагал собирание кремированных останков в сосуд, заворачивание его в погребальное покрывало, а затем захоронение в могиле или срубе.
В Греции в геометрический период происходит распространение обряда кремации и ваз, расписанных в геометрическом стиле и предназначенных для погребения. В свете предложенной интерпретации захоронения кремированных костей в сосуде, как способа антро-поморфизации останков, представляет интерес эволюция этого ритуала в Греции в геометрический период. В работе Л.И.Акимовой [22] отмечается, что постепенно идет процесс разобщения земной и подземной сферы, погребальные расписные вазы начинают выходить из-под земли и становиться надгробиями. При этом урны не исчезают. Погребальный сосуд как бы зримо раздваивается и начинает существовать одновременно в двух разных пространствах - земном и подземном. Примечательно и то, что урна с прахом и сосуд надгробие нередко ставились на одной вертикали, представляя собой как бы две формы одной сущности. Урны с течением времени становились все более скромными, а сосуды-надгробия - вроде дипилонских ваз - величественными и монументальными. Вместе с тем, сосуды-надгробия не теряли связи с подземным миром: они заглублялись в землю при установке на могилах, в ряде случаев они имели отбитые днища, вероятно, для совершения возлияний. Л.И.Акимова считает, что постепенно происходит антропоморфизация сосуда-надгробия, что проявилось не только в увеличении размеров до 1,5 метров, но и в дифференциации пластической формы, уподоблении ее человеческому телу. Она обращает внимание на то, что в дальнейшем, в VII в до н.э., на месте таких ваз появляются статуи, передающие образ умершего [23]. Учитывая основной вектор развития греческого ритуала, направленный ко все большей антропоморфизации погребального сосуда вплоть до создания погребальной статуи, можно предположить, что уже на начальной стадии сосуд с кремированными останками связывался с образом сожженного человека, что и послужило основой его дальнейшей эволюции по пути все более полной передачи образа умершего. Вариант 4. Кремированные останки помещены в деревянную обкладку. В могильнике Юрман I (Западная Сибирь) захоронения по способу трупосожжения были обнаружены в курганах 1 (2 погребения) и 3. Трупосожжения представляли собой овальные в плане скопления, размером 0,5 на 0,3 м, очевидно, первоначально помещенные в
специальные деревянные обкладки, от которых на дне камер сохранились деревянные плашки, ограничивающие место, куда были положены кремированные останки [24].
Вариант 5. Кремированные останки рассыпаны по всему дну могильной ямы. Встречается достаточно редко, в основном в южных районах распространения андроновского населения. А.Г.Максимова отмечает, что в могильнике Тау-Тары кремированные кости иногда рассыпались почти по всей западной части могильной ямы [25]. В могильнике Таш-Тюбе II остатки трупосожжения также были разбросаны по всей площади погребальных камер. П.Н.Кожемяко считает это одной из отличительных черт данного памятника [26].
Вероятно, андроновский ритуал предусматривал антропоморфизацию кремированных останков, помещаемых в могилу. Антропоморфизация могла осуществляться различными способами: антропоморфной выкладкой, помещением кремированных останков в погребальную куклу, одежду умершего, сосуд. Менее распространены были другие способы обращения с остатками кремации.
Вопрос о причинах перехода андроновского (федоровского) населения к обряду кремации еще далек от разрешения. По мнению М.Ф.Косарева, обряд сожжения обеспечивал разделение двух жизненных сил или субстанций - бессмертной души дыхания и души-тени. У каждой души был свой путь. Бессмертная душа-дыхание вместе с дымом погребального костра поднималась на небо, а затем возрождалась в младенце. Душа-тень в ходе различных ритуалов направлялась в Нижний мир. М.Ф.Косарев отмечает, что этот способ захоронения распространяется в Сибири, в основном, с энеолитической эпохи и особенно характерен для урало-западносибирской части территории [27]. Согласно лингвистическим данным, ритуал сожжения и представление о двух видах душ (душе-тени и душе-дыхании) восходят еще к индоевропейскому периоду [28].
Отличительной чертой ритуала сожжения являлось уничтожение телесной оболочки умершего человека, что потребовало от андроновского населения ритуального восстановления образа.
Согласно этнографическим данным с образом человека, с его телесной оболочкой, связана прежде всего душа-тень. Интересные сведения о душе-тени имеются в угорской этнографии. Душа-тень называлась у манси и северных хантов ис, ис-хор, что означало "тень", "тень-облик" [29]. Слово хор (курр) переводится как "образ, фигура, изображение" [30]. В.Н. Чернецов отмечал, что душа ис после смерти человека следовала вместе с телом в могилу, поэтому называлась еще "могильной" душой. Эта душа продолжала существовать до тех пор, пока сохранялось что-то от тела, а затем превращалась в жучка [31]. Е.И.Ромбандеева сообщает несколько иные сведения. По поверьям северных манси, человек после смерти начинал жить обратной жизнью, а затем мужчина превращался в жука, а женщина - в паука [32].
Ис-хор тесно связывалась не только с самим телом, но и с его "образами" - чувственно воспринимаемыми подобиями человека. Такими "образами" являлись изображения человека, отпечатки его тела на снегу, отражение в воде, фотография [33].
Ис-хор была также связана с одеждой человека. По сведениям Т.А.Молдановой, у казымских хантов одежда, которую носил человек, начинала обладать особым свойством, она становилась исан-хуран [34]. Согласно угорским представлениям, объекты, имеющие форму человеческого тела, требовали осторожного обращения. Старую одежду живых людей не бросали на землю, а вешали на дерево, отпечатки в снегу стирали, в прошлом избегали фотографирования, так как через человеческие подобия можно было нанести вред ис-хор [35]. Кроме того, опасались, что ис-хор может предпочесть изображение живому телу, фо-
тоаппарат называли "берущий образ" [36]. Восточные ханты считали, что оставленный в снегу отпечаток тела йипл может приходить по ночам и пугать людей [37].
Можно предположить, что в андроновском погребальном обряде восстановление разрушенного в ходе сожжения образа умершего с помощью вещей, повторяющих форму человеческого тела, было обусловлено потребностью создать вместилище для души-тени, чтобы она не беспокоила живых. Присутствие в погребениях с кремацией сосудов с напутственной пищей и ребер животных свидетельствует о том, что в могиле отправлялись обряды, связанные с кормлением этой души и проводами ее в Нижний мир.
Как свидетельствуют этнографические материалы, отношение к двум видам душ -душе-дыханию и душе-тени - было различно. По отношению к реинкарнирующейся душе отправлялись обряды, направленные на ее возвращение в свой коллектив. Возвращение души-тени, наоборот, было нежелательным, поэтому проводились специальные обряды, связанные с проведением границы, отделяющей мир живых от мира мертвых. Угорские народы, возвращаясь с похорон, на дороге клали, перегораживая ее, бревно, полено, ветви, кресты из прутьев, палок, разводили костер. По свидетельству К.Ф.Карьялайнена, втыкали на дороге топор, обращенный острием к месту погребения [38]. Селькупы рисовали на дороге, ведущей с кладбища, поперечные полосы или перегораживали ее прутиками, воткнутыми в снег, землю [39]. Кеты, уходя от захоронения, клали поперек тропинки палку, которая преграждала умершему путь обратно к людям. Чукчи проводили позади идущих с похорон черту поперек дороги, символизирующую бездну или глубокую реку, рядом оставляли один или несколько камешков, означающих крутые горы [40].
Вероятно, подобные охранительные меры существовали и у ведийских ариев. В одном из гимнов "Атхарваведы" (XII, 2), посвященном погребальной церемонии, сказано: "Трижды семь раз, покойные риши / Задерживали смерть стиранием следа" (XII, 2, 29); "Идите, стирая след Смерти, / Пронося дальше свою долгую жизнь!" (XII, 2, 30). В комментариях к гимну данные строки сопоставляются с магическим обрядом, состоявшим в том, что за похоронной процессией веткой стирали след на дороге [41].
В "Ригведе" нет прямых упоминаний о судьбе души-тени. Но об этом, возможно, свидетельствуют следующие строки "Похоронного гимна" (Х. 18. 1): "Прочь, о Смерть! Ступай другим путем! Твой собственный (путь) иной, чем путь, исхоженный богами". В этом же гимне имеются сведения о ритуале проведения границы между миром живых и миром мертвых (Х. 18. 4): "Эту преграду я устанавливаю для живых, Пусть же никто другой среди них не отправится к этой цели! Да проживут они сотню обильных осеней! Да закроют они смерть этой горой!". В более поздних индийских текстах данный ритуал занимает достаточно важное место. На десятый день после трупосожжения между местом, где оно было произведено, и деревней совершался ряд ритуальных действий, одним из которых было "возложение камня". Такой камень воспринимался в качестве горы, преграждающей путь смерти [42].
Безусловно, перечисленные выше обряды, связанные с проведением границы и направленные на защиту живых, практически невозможно зафиксировать в ходе археологических раскопок. Однако некоторые детали андроновского погребального обряда позволяют высказать предположение о существовании подобных ритуалов и представлений в среде андроновского населения. Одним из таких свидетельств можно считать наличие деревянных или каменных перекрытий над могильными ямами. В федоровских могилах в стенках ямы делались даже специальные уступчики для поддержания перекрытия. Некоторые погребения имели два слоя перекрытия. Например, в могиле 1 из кургана 15 Кинзерского мо-
гильника прослежен мощный деревянный накат из двойного ряда бревен [43]. Другим свидетельством ритуалов, связанных с проведением границы, могут служить каменные оградки, сооружаемые вокруг могил. Э.Р.Усманова в ходе работ на могильнике Лисаковский обратила внимание на следующие конструктивные особенности оград. Камни не укладывались в одну линию кольца, которое очерчивало площадку с захоронением. Контур ограды "конструировался" из полуовалов, кругов и незаконченных отрезков разных форм. Нередко к кольцу пристраивались каменные выкладки, выполненные в такой же манере. Исследовательница отмечает, что подобная постановка камней создает иллюзию запутанности, и считает возможным говорить, применительно к конструкции оградок, о прообразе лабиринта. Она рассматривает ограду как "место, куда входили по запутанным путям с целью достижения иного мира", а также как "преграду для живых и вечный дом для мертвых" [44]. В свете вышеизложенного представляется возможным дать другое толкование данному факту. "Запутанная" конструкция оград являлась препятствием на пути души-тени в мир живых. Ограда была преградой для мертвых, чтобы они не беспокоили живых.
Опираясь на данные этнографии и древних письменных источников, можно реконструировать андроновский ритуал кремации и связанные с ним представления. После сожжения совершалось захоронение кремированных останков. Андроновцы стремились придать им антропоморфную форму (одежда, кукла, сосуд, антропоморфная выкладка). По-видимому, антропоморфизированные останки рассматривались как вместилище души-тени. Наличие в западной половине погребальной камеры сосудов и ребер животных свидетельствует о том, что в могиле отправлялись обряды, связанные с кормлением этой души и проводами ее в Нижний мир. Перекрытия могильных ям и оградки, вероятно, выполняли роль границы, препятствующей возвращению души-тени в мир живых.
Список сокращений
КСИА - Краткие сообщения Института археологии
МИА - Материалы и исследования по археологии СССР
РА - Российская археология
СА - Советская археология
ТИЭ - Труды Института этнографии
Примечания
1. Кузьмина Е.Е. Происхождение индоиранцев в свете новейших археологических данных // Этнические проблемы истории Центральной Азии в древности. М., 1981. - С. 116.
2. Косарев М.Ф., Потемкина Т.М. Городище Чудская гора в свете этнической интерпретации андроноидных культур Западной Сибири // Урало-Алтаистика. - Новосибирск, 1985. - С. 37.
3. Шорин А.Ф. К этнической характеристике черкаскульской культуры // РА. - 1994. -№ 4. - С. 54-62.
4. Абаев В.И. Доистория индоиранцев в свете арио-уральских языковых контактов // Этнические проблемы истории Центральной Азии в древности. - М., 1981. - С. 84-89.
5. Виноградов Н.Б. Кулевчи^! - новый алакульский могильник в лесостепях Южного Зауралья // СА. - 1984. - № 3. - С. 140-145, 151.
6. Грязнов М. П. Пастушеские племена Средней Азии в эпоху развитой и поздней
бронзы // КСИА. 1970. Вып. 122. - С. 37.
7. Кирюшин Ю.Ф., Папин Д.В., Позднякова О.А., Шамшин А.Б. Погребальный обряд древнего населения Кулундинской степи в эпоху бронзы // Аридная зона юга Западной Сибири в эпоху бронзы. Барнаул, 2004. - С. 68.
8. Сотникова С.В. Андроновский (федоровский) обряд кремации: к реконструкции ритуала // Исторический опыт хозяйственного и культурного освоения Западной Сибири. Кн. 1. - Барнаул, 2003. - С. 181-182.
9. Виноградов Н.Б., Костюков В.П., Марков С.В. Могильник Солнце-Талика и проблема генезиса федоровской культуры бронзового века Южного Зауралья // Новое в археологии Южного Урала. - Челябинск, 1996. - С. 133-134.
10. Кадырбаев М.К. Могильник Сангуыр II // Труды института истории, археологии и этнографии АН КазССР. Т. 12. - Алма-Ата, 1961.- С. 52-55.
11. Маргулан А.Х, Акишев К.А., Кадырбаев М.К. Древняя культура Центрального Казахстана. - Алма-Ата, 1966. - 73-76.
12. Шевцова А.А. Казахский традиционный свадебный костюм (XIX-начало XX века) // Среднеазиатский этнографический сборник. Вып. V. - М., 2006. - С. 39.
13. Герни О.М. Хетты. - М., 1987. - С. 146-147.
14. Усманова Э.Р., Варфоломеев В.В. Уйтас-Айдос - могильник эпохи бронзы // Вопросы археологии Казахстана. - Алматы; Москва, 1998. - С. 47-48, 57.
15. Атхарваведа. Избранное. - М., 1995. - С. 377-378.
16. Кадырбаев М.К., Курманкулов Ж. Культура древних скотоводов и металлургов Сары-Арки (по материалам Северной Бетбак-Далы). - Алма-Ата, 1992. - С. 90, 109.
17. Усманова Э.Р., Варфоломеев В.В. Указ. Соч. С. 47.
18. Зданович Г.Б. Бронзовый век урало-казахстанских степей. - Свердловск, 1988. - С.
87.
19. Молодин В.И., Новиков А.В., Жемерикин Р.В. Могильник Старый Тартас-4 (новые материалы по андроновской историко-культурной общности) // Археология, этнография и антропология Евразии. - 2002. - № 3 (11). - С. 52.
20. Кирюшин Ю.Ф. Особенности погребального обряда и погребальной посуды андроновской культуры // "Моя избранница наука, наука, без которой мне не жить.". - Барнаул, 1995. - С. 58-59.
21. История Европы. Т. 1. Древняя Европа. - М., 1988. - С. 224.
22. Акимова Л.И. Об отношении геометрического стиля к обряду кремации // Исследования в области балто-славянской духовной культуры. Погребальный обряд. - М., 1990. -С. 230-234.
23. Там же. С. 233. Прим. 38, - С. 236.
24. Савинов Д.Г., Бобров В.В. Курганы андроновской культуры могильника Юрман I в Западной Сибири // Археологические вести. - 1995. - № 4. - С. 85.
25. Максимова А.Г. Могильник эпохи бронзы в урочище Тау-Тары // Тр. ИИАЭ АН КазССР. Т. 14. - 1962.- С. 38.
26. Кожемяко П.Н. Погребения эпохи бронзы в Киргизии // Изв. АН КиргССР. Сер. общ. наук. 1960. - Т. 2. - Вып. 3. - С. 94.
27. Косарев М.Ф. Основы языческого миропонимания. - М., 2003. - С. 158-159.
28. Иванов В.В. Структура гомеровских текстов, описывающих психические состояния // Из работ московского семиотического круга. - М., 1997. - С. 560-571.
29. Зенько А.П. Представления о сверхъестественном в традиционном мировоззрении
обских угров. - Новосибирск, 1997. - С. 73-74.
30. Кулемзин В.М. Кор // Мифология хантов. - Томск, 2000. - С. 156.
31. Чернецов В.Н. Представления о душе у обских угров // ТИЭ. Новая серия. Т. 51. -1959. - С. 118, 125.
32. Ромбандеева Е.И. История народа манси (вогулов) и его духовная культура. - Сургут, 1993. - С. 73.
33. Зенько А.П. Представления о сверхъестественном.- С. 73.
34. Молданова Т. А. Орнамент хантов Казымского Приобья: семантика, мифология, генезис. - Томск, 1999. - С. 44.
35. Зенько А.М. Представления о человеке в традиционном мировоззрении обских угров. // Этнография народов Западной Сибири. - М., 2000. - С. 173.
36. Кулемзин В.М. Указ. соч. - С. 156.
37. Зенько А.М. Представления о человеке. С. 173.
38. Семейная обрядность народов Сибири. - М., 1980. - С. 139; Чернецов В.М. Указ. соч. - С. 147.
39. Прокофьева Е.Д. Некоторые религиозные культы тазовских селькупов // Памятники культуры народов Сибири и Севера. - Л., 1977. - С. 74.
40. Косарев М.Ф. Указ. Соч. - С. 98.
41. Атхарваведа... - С. 388.
42. Мандельштам А. М. Памятники эпохи бронзы в Южном Таджикистане // МИА. -1968. - № 145. - С. 123.
43. Кузьмина Е.Е. О соотношении типов андроновских памятников Урала // Памятники древнейшей истории Евразии. - М., 1975. - С. 225.
44. Усманова Э.Р. Могильник Лисаковский I: факты и параллели. - Караганда-Лисаковск, 2005. - С. 79-82.
