CC BY-NC-ND
181
М.А. Штейнман
АНАТОМИЯ МАСКИ ПРОТЕСТА: КОММУНИКАТИВНЫЙ АСПЕКТ
В политический дискурс современности прочно вошел образ маски как часть акции протеста. Маска напрямую связана с перформативностью как способом репрезентации сообщения. В свою очередь, коммуникативный потенциал маски напрямую зависит от ее семиотической структуры. Отдельно следует отметить специфический медийный канал распространения сообщений - портал YouTube. Размещенный там ролик становится практически самостоятельным высказыванием.
Рассмотренные примеры - политические акции группы интернет-активистов Anonymus в США и политический перформанс панк-группы Pussy Riot в России - позволяют предположить, что актуальность маски как символа современных протестных движений базируется на потребности создания индивидуальной и групповой идентичности. А так называемые новые медиа (YouTube) являются наиболее эффективным каналом ее продвижения. В итоге маска протеста становится востребованным брендом, переходя из сферы политических коммуникаций в сферу маркетинга.
Ключевые слова: политический дискурс, миф, перформанс, семиотика массовых коммуникаций, новые медиа, бренд.
Маска как коммуникативный феномен обладает не просто развернутой социокультурной этиологией, но ярко выраженными мифологическими чертами. Можно смело говорить о том, что использование маски изначально коммуникативно маркировано. При этом коммуникация осуществляется не только и не столько на межличностном уровне, сколько в пространстве символического обмена.
© Штейнман М.А., 2013
Этнографы и культурологи связывают с маской две доминирующие функции: коммуникативную и репрезентирующую. Репрезентирующая функция подразумевает, что маска обозначает принципиально иное существо, отождествляемое с ее носителем. Так, шаман будет восприниматься как то божество, маску которого он надевает. Как подчеркивает автор развернутого исследования «Очерки христианского символизма», «маска является действующим лицом, а не его отображением... Маска - это действительно дух мертвого или представляемого животного - прямой онтологический символ этих сил, потому что сами эти силы живут в ней»1.
С другой стороны, если акцент делается не на репрезентации, а, напротив, на обезличивании, то складывается принципиально иная ситуация. «Безликая» маска указывает скорее не на верхний мир (мир богов), а на нижний (мир мертвых). Можно вспомнить в качестве примера святочные маски на Руси, где с помощью берестяной «личины» как раз изображали ушедших предков.
«Безликие» личины имеют заметное сходство с балаклавами -масками XX в., которые изначально выполняли в рамках социума две функции: во-первых, противопоставить себя существующей системе, а во-вторых - скрыть свою внешность с целью остаться неузнанным.
Именно радикальные организации впервые стали использовать балаклаву в своих акциях. Так, можно вспомнить трагические события на Олимпиаде в Мюнхене в 1972 г., когда террористы из «Черного сентября» захватили спортсменов израильской команды. Характерно, что балаклава как головной убор до сих пор вызывает у израильтян именно такие ассоциации: «Покрой этот один в один соответствует моде Мюнхенской олимпиады 1972 г.»2.
Таким образом, в XXI в. основная коммуникативная функция маски - не скрывать, а напрямую обозначать принадлежность ее носителя и информировать об этом потенциальных наблюдателей.
Во многом поэтому протестные движения столь склонны визуализировать свой протест именно с помощью маски. События в различных странах в 2011-2012 гг. показали, что наибольшей популярностью в различных группах протеста - от движения Occupy Wall Street до митингов в поддержку панк-группы Pussy Riot в Москве и Нью-Йорке - пользовались маски, за которыми стоит некое четко сформулированное послание. Причем в случае с движением Occupy Wall Street использовался готовый символ, а именно - маска из кинофильма «В значит Вендетта», получившая
распространение благодаря выступлениям движения интернет-хакеров Anonymus.
История появления этой маски изначально политизирована. Кинолента «В значит Вендетта» (2005) была снята по сценарию братьев Вачовски, которые также выступили продюсерами. Сценарий основан на одноименном комиксе Алана Мура и Дэвида Ллойда (1982-1985). Комикс (или, следуя англоязычной традиции, - графический роман) был изначально политизирован. Полемика была направлена против политики кабинета Маргарет Тэтчер. Автор сюжета Алан Мур в предисловии к переизданию комикса называл себя и своего соавтора Кассандрами, предсказавшими смену правительства3. Эти графические серии были столь популярны, что в 1999 г. «В значит Вендетта» был внесен в список «Сто комиксов столетия»4.
В фильме братьев Вачовски главный акцент тем не менее сделан на «пробуждении» граждан и их готовности к социально значимым поступкам. Герой «Вендетты» стимулирует протестные настроения англичан - в том числе и путем повышения осведомленности о себе и своих действиях. Он также рассылает колоссальное количество костюмов Гая Фокса жителям Лондона, копирующих его собственный облик. В результате в ночь на 5 ноября (канун исторического «Порохового заговора» в Лондоне) на улицы выходят тысячи людей в костюмах и масках Гая Фокса. Полиция отказывается в них стрелять. В соответствии с планами главного героя на воздух взлетает здание Парламента, что символизирует и крах тоталитарной системы. В этот момент люди на площади снимают маски, становясь не толпой, а собранием личностей. Собственно, именно данный эпизод является одним из важнейших в фильме -в противном случае ключевое сообщение прочитывалось бы иначе. Единство людей в масках можно было бы рассматривать всего лишь как антитезу людям в шлемах - иными словами, оппозиция и полиция могли оказаться оборотными сторонами одной медали.
Собственно, дальнейшая судьба маски героя «Вендетты» подтверждает это. Маска Гая Фокса, она же маска Ви (V) из кинофильма, стала называться также Anonymus и окончательно перешла из разряда кинематографических цитат в разряд атрибутов различного рода протестных движений.
Само понятие "anonymus" впервые появилось в 2003 г. на англоязычном веб-форуме в качестве обозначения анархической общности анонимных интернет-пользователей, составляющих вместе нечто подобное «глобальному мозгу». Однако начиная с 2008 г. этот
термин все шире применяется к организованным акциям протеста. В англоязычных сообществах сторонников подобных движений называют также хактивистами (hacktivists). Термин представляет собой гибрид слов «хакер» (hacker) и «активист» (activists).
Более того, именно тогда участники акций, чтобы остаться неузнанными, использовали маску Гая Фокса из фильма «В значит Вендетта», протестуя против действий сайентологов в 2008 г. в Лондоне. Именно тогда маска, прочно ассоциирующаяся с нонконформизмом и протестными настроениями, впервые фигурировала в рамках реальной акции. Ей предшествовал видеоролик, размещенный на YouTube, представители движения обращались к церкви сайентологии, укоряя ее во лжи, лицемерии и подавлении свободы слова. Обращение заканчивалось словами: «We are Anonymus. We are legion. We do not forgive. We do not forget. Expect us» («Мы - анонимы. Нас легион. Мы не прощаем. Мы не забываем. Ждите нас»)5. Неудивительно, что именно эта маска стала символом движения Occupy Wall Street и подобных ему протестных акций по всему миру.
Тема анонимности, безликости и, как следствие, взаимозаменяемости участников движения Anonymus также присутствует и в локальной идеологии панк-группы Pussy Riot. Это объясняется леворадикальными взглядами участниц группы, называющих себя сторонницами «политизированного феминизма» и «левого антиав-торитаризма»6.
В этой связи более чем характерно интервью, взятое журналисткой «Новой газеты» у анонимных участниц группы. Так, одна из них прямо говорит: «Идея в том, что каждый человек, каждая девушка может быть Pussy Riot. Идея анонимности, взаимозаменяемости - в группе нет постоянного состава. Для того чтобы стать Pussy Riot, нужно просто надеть балаклаву». В интервью также фиксируется лабильный состав панк-группы («нас несколько десятков») и, что особенно важно, ее сетевая структура: «Они взяли трех - как они считают, главных. Хотя у нас вообще нет главных, у нас совершенно горизонтальная структура, акции создает каждый»7.
Строго говоря, панк-группа Pussy Riot может быть сведена к балаклавам, анонимным текстам песен и агрессивным перфор-мансам. Личности исполнительниц значения не имеют. Сама группа при этом становится «знаком протеста». С семиотической точки зрения внешние проявления деятельности группы можно отождествить с денотатом (формой), тексты песен - с сигнифика-
том (содержанием), а провоцируемые ими чувства у реципиентов -с коннотатом (эмоциональной окраской).
Соответственно, маска (в данном случае - разноцветные балаклавы) выполняет несколько коммуникативных функций: обеспечение неузнанности (препятствие опознанию участниц группы со стороны правоохранительных органов), обозначение принадлежности к группе и одновременно проявление собственной идентичности.
При этом протестная направленность творчества группы четко укладывается в смысловое поле контркультуры. Здесь Pussy Riot опять-таки пересекается с хакерским движением Anonymus. Характерная деталь - ответственность за сайт Хамовнического суда, взломанный 21 августа 2012 г., взяло на себя именно движение Anonymus8.
Именно контркультура благодаря склонности к выражению радикального протеста максимально приближается к сфере политической активности. Показательно, что работа «Индустриальное общество и его будущее» Теодора Качински, известная также как «Манифест Унабомбера», содержит в себе целый ряд положений, характерных именно для контркультурной критики: развенчание общества потребления, обвинения рядовых потребителей в конформизме, тотальный контроль за гражданами с применением новейших технологий, уничтожение природы и т. д. Отсюда и террористическая деятельность Качински, который рассылал бомбы сотрудникам американских университетов. Если воспринимать культуру и - шире - общество как сугубо репрессивную систему, то «любой человек, нарушающий правила по любой причине, может заявить о проведении акции сопротивления»9.
Контркультура обладает еще одной специфической тенденцией - протест зачастую оказывается коммерчески выгодным. Начиная с сентября 2011 г. продажи маски Гая Фокса, копирующую ту, которая фигурировала в фильме «В значит Вендетта», на сайте Amazon.com достигли показателя нескольких сотен тысяч. Закономерная ирония данной ситуации заключается в том, что продажа каждого экземпляра маски обогащает одну из корпораций, против существования которой и протестуют ее покупатели, - компанию Warner Brothers. Именно она продюсировала фильм, выпускает маски и издает газету "Times", которая пишет о протестах против корпораций. Иначе говоря, сам символ протеста оказывается результатом действий тех, против кого протестуют. Более того, коммерческий проект становится частью протеста.
При этом художник Дэвид Ллойд, один из создателей маски, прямо заявляет о своей радости по поводу того, что маска стала узнаваемым брендом и одновременно узнаваемым символом протеста: «...я счастлив, что люди используют ее. Она стала единственной иконой популярной культуры, используемой подобным образом»10.
В случае с Pussy Riot ситуация обратная - протестная группа стала брендом, а балаклава - его неотъемлемым визуальным и смысловым компонентом. 21 августа 2012 г. адвокат М. Фейгин заявил о том, что название Pussy Riot запатентовано. Формально права принадлежат компании «Веб-Био»11. И здесь на первый план неизбежно выходит вопрос о коммерческой составляющей проекта. Само по себе понятие «торговая марка» уже функционирует на территории маркетинга, а не политических коммуникаций или современного искусства. В свою очередь, различие между брендом и торговой маркой заключается в наличии у бренда репутационного капитала, который создает условия для дальнейшей монетизации. В случае с Pussy Riot речь идет о коммерциализации протеста.
Подобное явление, в свою очередь, - часть системы общества потребления. И хотя прямых свидетельств использования вербальной или визуальной составляющей торговой марки Pussy Riot на данный момент практически нет, крупнейший портал Sostav. ru, посвященный вопросам рекламы, маркетинга и PR, уже четко заявляет: «Группа и ее, безусловно, яркий внешний образ уже состоялись как общественный феномен и узнаваемый бренд». Перспективы коммерческого использования бренда эксперты, как правило, видят в музыкальной среде или сфере моды. Так, К. Черепков, клипмейкер и соучредитель продюсерской компании SEVER Production, считает, что в наших силах сделать из Pussy Riot самую известную российскую музыкальную группу на Западе со времен TaTu12.
В свою очередь, генеральный директор агентства Saatchi & Saatchi» Шэннон Куллум выражает сомнения коммерческом потенциале ле бренда. С другой стороны, он четко вычленяет принципиально важные смысловые компоненты сообщения, которое несет этот бренд: «Бренд должен добавлять смысл. В случае с Pussy Riot это бунтарский настрой, энергетика молодости, хождение по краю»13.
Как бы то ни было, но получение коммерческих доходов от бренда панк-группы представляет собой в некоторой степени когнитивный диссонанс. Сама идеология панк-движения (как и любая радикально левая идеология) подразумевает борьбу с существую-
щей системой вещей, а не встраивание в нее. Возможно, именно поэтому адвокаты участниц группы подчеркивают, что решение зарегистрировать торговую марку Pussy Riot вызвано желанием избежать провокаций с использованием названия14.
Тем не менее принципиально важен сам факт регистрации, равно как и признание Pussy Riot брендом со стороны специалистов. И здесь мы снова видим сходство между маской Анонимуса и балаклавами: протест неизбежно встраивается в дискурс общества потребления.
Собственно, феномен Pussy Riot в России обусловлен именно высоким протестным потенциалом их акции, но никак не художественным уровнем текстов и их исполнения. Более того, группа получила широкую известность не только в России, но и за ее пределами не благодаря ее творческой деятельности и даже не благодаря ее идеологии - а благодаря специфически провокативной акции в храме Христа Спасителя, получившей название «панк-молебен».
Последствия же выступления Pussy Riot в храме Христа Спасителя были таковы, что вызвали колоссальный резонанс не только в России, но и в мировом сообществе. Суд над участницами, вынесение им приговора и бурная реакция на это в социуме трансформировали «знак» в «миф». И произошло это именно благодаря общественному мнению.
Таким образом, мы имеем дело с созданием своего рода «мифа протеста». Причем сфера бытования этого мифа - интернет-пространство, прежде всего блоги.
И здесь нас интересует именно коммуникативный аспект. С этой точки зрения само событие представляется сугубо медийным. Формально оно состояло из трех этапов. 19 февраля 2012 г. участницы группы развернули звукоусилительную аппаратуру в Богоявленском соборе в Елохове. Само выступление там не состоялось - охрана вывела всех участниц. 21 февраля 2012 г. девушки появились в храме Христа Спасителя, где в течение 20-23 секунд осеняли себя подобием крестного знамения, стоя на коленях на амвоне и солее храма. По словам адвоката М. Фей-гина, общее время нахождения на амвоне составило сорок одну секунду15.
Заключительный этап состоял из монтажа видеоролика (на основе отснятых кадров в храме Христа Спасителя и Богоявленском соборе), дополненного студийной звуковой дорожкой, и размещения его на ресурсе YouTube. Этот ролик рассматривался экспертами в рамках уголовного дела против участниц группы.
Таким образом, «панк-молебен» группы Pussy Riot представляет собой, по сути дела, медийный симулякр, распространяемый по каналам Интернета.
Именно ролик несуществующего выступления группы не только, как уже упоминалось, лег в основу судебного обвинения, но и стал мощным фактором формирования повестки дня как на протяжении всего процесса, так и после него.
Феномен иллюзорной акции доказывает правоту Э. Ги Дебора, сформулировавшего концепцию так называемого общества спектакля. Собственно, перформанс как таковой является порождением именно восприятия реальности как зрелища. В «Обществе спектакля» он подчеркивает: «Общество, базирующееся на современной индустрии, не является зрелищным случайно или поверхностно - в самой своей основе оно является зрительским... Спектакль не стремится ни к чему, кроме себя самого»16. Далее он формулирует непосредственно тот аспект феномена спектакля, который стал основой для раскола во мнениях по поводу перформанса в России: «Спектакль - это материальная реконструкция религиозной иллюзии».
Еще один важный аспект касается общественной реакции на перформанс и отражение ее в интернет-пространстве. Наиболее интересен здесь следующий факт - практически все участники дискуссии на самых разных коммуникативных площадках воспринимают «панк-молебен» как полностью состоявшееся событие. Ни сторонники, ни противники Pussy Riot не делают различий между реальным перформансом, продолжавшимся, по различным данным, от 41 до 43 секунд, и смонтированным видеороликом, выложенным на YouTube. Иначе говоря, категория событийности практически полностью переместилась из области фактов в область субъективного восприятия.
И здесь весьма показательны рассуждения одного из крупнейших теоретиков современного искусства, Бориса Гройса. Он, в частности, подчеркивает, что истинная художественная акция не несет в себе никакого специфического сообщения: «Если это действительно хорошая акция, то ее месседж - фиксация внимания на ее контексте»17. Иными словами, акция Pussy Riot может быть отнесена к современному искусству именно потому, что лишена сообщения. И в этом смысле действия группы в храме Христа Спасителя - современное искусство, тогда как выложеное в Интернете видео с четко выраженным сообщением - нет.
Норберт Больц в своем исследовании «Азбука медиа» подчеркивает: «. для современной культуры характерно, что восприятие
коммуникации все более занимает место восприятия мира. Или, говоря иначе, что есть мир, мы узнаем из медиа»18.
О разъединенности в обществе рассуждает также ученый и публицист Александр Архангельский. В своем блоге в Живом Журнале он подчеркивает: «На пусях нас раскололи - на большинство, которое за суд, и меньшинство, которое против. Внутри меньшинства - на тех, кто считает приговор беззаконным, но действия панкушек безобразными, и тех, кто восхищен их бескомпромиссным героизмом»19.
Раскол в обществе, выявленный реакцией на действия Pussy Riot, обусловлен отсутствием четко сформулированной идентичности. И здесь выступление панк-группы взяло на себя функцию водораздела. Протест или поддержка действий панк-группы, равно как и самих ее участниц, выполняют функцию своего рода суррогатной идентичности. Необходимо подчеркнуть тот факт, что отсутствие четко сформулированной идентичности в среде российских граждан начиная с 1991 г. неоднократно фиксировалось различными исследователями. Так, в одной из публикаций Левады-центра подчеркивается, что развенчивание советской идеологии и разрушение идентичности советского человека не сопровождались «выработкой других ориентиров и общественных идеалов». Вместо этого наблюдается имитация прежних символических моделей: «Ностальгия по былому величию, идеализация недавнего прошлого, прежде всего мифологизация победы во Второй мировой войне, обрядово-магическая сторона религиозного возрождения»20.
Именно упомянутая «обрядово-магическая» сторона религии вышла на первый план в восприятии действий Pussy Riot.
Сам перформанс группы в храме Христа Спасителя многими искусствоведами и культурологами расценивается в традициях карнавальной и смеховой культуры. В частности, подчеркивается, что проведение «панк-молебна» совпало с Масленичной неделей, а сами участницы сравниваются с юродивыми, также выбиравшими для своих высказываний церковную паперть. Классический пример подобного рода - образ юродивого в трагедии А.С. Пушкина «Борис Годунов».
Эстетика юродивых и шутов-трикстеров принципиально иная. Традиция юродивых не предполагала сугубо карнавальное переодевание, тогда как «сценические» костюмы Pussy Riot (яркие платья и колготки, разноцветные балаклавы) и являются, по сути, маской, шутовством.
В отличие от фундаментального исследования М.М. Бахтина, посвященного непосредственно карнавальной культуре, современная религиозная мысль любое проявление смехового начала воспринимает скорее как угрозу хаоса, нежели как утверждение космоса (порядка): «В их лице вновь схлестнулись хаос и структура»21.
Достаточно жесткие и порою более чем агрессивные призывы к осуждению участниц группы звучали во время судебного процесса над ними настолько часто, что с осуждением жестокости сочли необходимым выступить целый ряд православных священников, в том числе Андрей Кураев.
Крайне важно, что Кураев фиксирует наивысший накал напряженности именно в интернет-блогах, где представителями РПЦ был допущен ряд ошибок в управлении коммуникациями: «Главная ошибка была в другом: в блогах и массмедиа, в том числе церковных, зачастили речевки на тему "не забудем, не простим". И шло это на фоне публичных мечтаний многих вроде бы православных людей о том, какому физическому насилию или даже казни они мечтали бы предать этих девок. Церковные спикеры не нашли в себе сил жестко отмежеваться от этих "мечтателей" и осудить погромные настроения в зародыше. Звучащие на этом фоне их призывы к непрощению и уголовному наказанию смотрелись как поощрение экстремистов. То есть голос экстремистов стал восприниматься как голос самой Церкви»22.
В целом можно отметить, что попытка возмещения лакуны идентичности с помощью демонстративной рефлексии по поводу выступления панк-группы многими экспертами расценивается скорее как симулякр общности, нежели как ее обретение.
Выводы таковы. Во-первых, маска, скрывающая личность ее носителя, является характерной чертой представителей контркультуры и современных протестных движений как в США, так и в России.
Во-вторых, семиотика этой «маски протеста» такова, что она обеспечивает идентичность ее носителя и принадлежность к определенной социальной группе. Локальная идеология этой группы, в свою очередь, подразумевает не только анонимность и взаимозаменяемость участников, но и сетевую структуру.
В-третьих, необходимым компонентом любой акции протеста являются медиа. Использование блогов и размещение видеороликов создают альтернативный медиадискурс, который переводит видеоряд в категорию состоявшегося события.
Примечания
1 Арабаджи Д.В. Очерки христианского символизма. Одесса: Друк, 2008. С. 224.
2 См.:http://www.regnum.ru/news/1562588.html?fb_action_ids-=375708555831700%2C375490112520211&fb_action_types=og.recommends&fb_ ref=article_bottom&fb_source=other_multiline&action_object_p=%7B%223 75708555831700%22%3A10151111818573641%2C%22375490112520211%2 2%3A111357432349352%7D&action_type_map=%7B%22375708555831700 %22%3A%22og.recommends%22%2C%22375490112520211%22%3A%22og. recommends%22%7D&action_ref_map=%7B%22375490112520211%22%3A%22ar ticle_bottom%22%7D
3 См.: Moor A. Introduction: "V for Vendetta". N.Y.: DC Comics, 1990.
4 См.: The Comics Journal. February. 1999. № 210. P. 44.
5 См.: Landers Ch. Serious Business: Anomymus Takes on Scientology (and Doesn't Afraid of Anything). - http://www2.citypaper.com/columns/story.asp?id=15543.
6 См.: Туровский Д. «Что же вы делаете, девчонки?»: Pussy Riot о борьбе с режимом и любви к котикам // Афиша. 2012. 24.01 Цит. по: http://lenta.ru/lib/14216713/
7 См.: Костюченко Е. Каково быть Pussy Riot. - http://www.novayagazeta.ru/ society/54023.html.
8 См.: Сайт Хамовнического суда взломан хакерами. - http://www.rbcdaily. ru/2012/08/21/society /562949984559652
9 См.: Хиз Дж, Поттер Э. Бунт на продажу: Как контркультура создает новую культуру потребления. М.: Добрая книга, 2007. С. 165.
10 Waites R. V for Vendetta mask: Who's behind them? - http://www.bbc.co.uk/news/ magazine-15359735
11 См.: http://tvrain.ru/articles/galerist_ovcharenko_pussy_riot_ne_brend_a_religija-329511/
12 См.: Юдженич Е., Чепурной Е. Время балаклав: Как Pussy Riot стали самым актуальным брендом современности. - http://www.sostav.ru/news/2012/08/17/ pussy_riot_istoriya/
13 См.: Дробинина Е. Стоит ли бренд Pussy Riot миллион долларов? - http://www. bbc.co.uk/russian/business/2012/08/120823_pussy_riot_brand_cost.shtml
14 См.: Чувиляев П. Панк-молебен может принести ощутимый доход: Адвокаты Pussy Riot взяли управление их брендом на себя. - http://www.mk.ru/social/ article/2012/08/20/738725-pankmoleben-mozhet-prinesti-oschutimyiy-dohod.html
15 См.: Королев С. Интервью с Марком Фейгиным // Русская служба новостей. 2012. 19.04. - http://rusnovosti.ru/guests/interviews/163402/198518/
16 Дебор Ги Э. Общество спектакля. М.: Логос, 2000. С. 26.
17 См.: Гройс Б. «Думаете, западная публика любит современное искусство? Ни фига подобного!» - http://www.aflsha.ru/article/boris-grojs-o-pussy-riot-fundamentalistah-i-zasil-e-videorolikov/
18 См.: Больц Н. Азбука медиа. М.: Европа, 2011. С. 99.
19 См.: Архангельский А. Расщепители. - http://arkhangelsky.livejournal.com/260294.
html
20 См.: Гудков Л.Д., Дубин Б.В., Зоркая Н.А. Постсоветский человек и гражданское
общество. М.: Московская школа политических исследований, 2008. С. 11.
21 Арабаджи Д.В. Указ. соч. С. 229.
22 См.: Кураев А. Богословие любви и богословие ненависти. - http://www.pravmir.
ru/bogoslovie-lyubvi-i-bogoslovie-nenavisti/
