CC BY
57
УДК: 140.8 ГРНТИ: 02.11.21 DOI: 10.32415^аепйа.2019.01.И
АНАРХИЗМ И ЭКОТЕХНИКА
А. К. Саймиддинов
Нижегородский государственный педагогический университет имени К. Минина Россия, 603002 г. Нижний Новгород, ул. Ульянова, 1
121 Саймиддинов Алишер Кахрамонович - AlexSaimid@gmail.com
В статье рассматривается вопрос о роли и назначении техники в современном дискурсе экоанархизма. Автор рассматривает концепции Мюррея Букчина и Джона Зерзена в целях реактуализации потребности в осмыслении техники относительно современных глобальных экологических и социальных кризисов эпохи Антропоцен. Техника в эко-анархизме не может быть освобождена от социально-этического момента, поэтому любое вопрошание о технике связано с осмыслением её отношений с обществом и природой. Оппонируя марксизму, экоанархисты видят в технике не столько способ эксплуатации человеком окружающей среды, сколько активного воплощения экологического симбиоза между обществом и природой. Подобная интерпретация техники позволяет переосмыслить сущность как трудовой деятельности человека, так и властных отношений в обществе.
Ключевые слова: анархизм, техника, экология, примитивизм, марксизм, эксплуатация, децентрализация, труд, воображение, Антропоцен.
ANARCHISM AND ECOTECHNOLOGY A. K. Saimiddinov
Minin Nizhny Novgorod State Pedagogical University 1 Ulyanova St., 03002 Nizhny Novgorod, Russia
121 Saimiddinov Alisher - AlexSaimid@gmail.com
The article addresses the issue of the role and purpose of technology in the modern discourse of eco-anarchism. The author examines the concepts of Murray Bookchin and John Zerzan in order to reactivate the need for understanding the technology regarding the current global environmental and social crises of the Anthropocene. The technology in eco-anarchism cannot be freed from the socio-ethical moment, therefore any questioning about technology is connected with understanding its relations with society and nature. Opposing Marxism, eco-anarchists see in technology not so much a way of exploitation of the environment by a man as an active embodiment of ecological symbiosis between society and nature. Such an interpretation of the technology allows us to rethink the essence of both the work activity of the person and the power relations in society.
Keywords: anarchism, technology, ecology, primitivism, Marxism, exploitation, decentralization, labor, imagination, Anthropocene.
Современность характеризуется, с точки зрения экоанархизма, такими проблемами, как несоответствие масштабов общественного развития масштабам деятельности отдельных индивидов, подчинением человека и эксплуатацией природы, включая безудержную растрату ресурсов и их централизованное распределение. И, как можно догадаться, техника так же замешана в возникновении данных проблем. Так или иначе, техника не представляет собой нейтральной и автономной части человеческой ойкумены, но крепко связана с социальными отношениями и политической структурой.
Мюррей Букчин, известный в кругах экоанархистов своей неординарной концепцией социальной экологии, показывает, что технологии участвуют прямым образом в эксплуатации, а соответственно и в отстранении от природной среды, эксплуатации, основанной на разделении труда и выстраивании иерархической структуры в обществе, экономическом обмене и неограниченном потреблении. И чем дальше человек оказывается в условиях разрыва с природным миром, тем больше он обрекает себя на голое выживание и всестороннее подчинение внутри общества. Букчин во многих бедах современности видит последствия промышленной революции, которая и по сей день задаёт свой собственный прогрессистский вектор. Промышленная экспансия углубила процессы разделения труда, закабаления гигантской производственной машиной, не считающейся с масштабом потребностей и деятельности конкретного индивида, а также интенсифицировала конвертацию невозобновляемых источников энергии в безличное
производство товаров, что крайне усугубило состояние внешней среды.
Всё большее разрастание централизованных структур и бюрократического аппарата отделяет труд от потребностей и желаний отдельных индивидов. Техника в этом смысле участвует в нескончаемой фабрикации абстрактных товаров, опустошении природного богатства, разобщении людей, и, как следствие, в дистанцировании и невосприимчивости к окружающей среде. При этом Букчин не списывает со счетов технику, подчёркивая, что «обвинять технологии и цивилизацию как средство, по определению угнетающее человека, - значит скрывать конкретные социальные отношения, которые ставят эксплуататоров над эксплуатируемыми и правителей над подчинёнными» [2, с. 55-56]. Поэтому настаивает на том, что техника попросту должна быть освобождена от гнёта капиталистических отношений и интересов национальных государств. Здесь можно обнаружить классический марксистский посыл, но Букчин чётко оспаривает установки марксисткой теории, включая сюда её утилитарный подход к природе, навязывание исторической необходимости и поклонение индустриализму с его массовым производством. Поэтому такое освобождение в первую очередь нацелено не на освобождение техники как производственных сил, а на освобождение техники как экотехники. Тем самым освобождённая техника, экотехника, увязана напрямую с освобождением природы от эксплуататорских амбиций централизованных обществ и пересмотром потребностей современного общества:
50
Juvenis scientia 2019 № 1 | Философские и социологические науки
«Марксово "царство необходимости" стало бы постепенно исчезать вместо того, чтобы все более расширяться; потребности гуманизировались бы и формировались под воздействием более высокой оценки ценности жизни и творчества. На смену количества и стандартизации пришли бы качество и художественный вкус» [5, р. 157].
Социальная экология Букчина предполагает, что техника может стать органичным элементом человеческих обществ, осмысленных в качестве целостных экосистем, то есть уже не в качестве инструмента подчинения и массового производства, а скорей в качестве органичного продолжения природного мира, включая сюда конкретные человеческие потребности и локальный масштаб человеческих возможностей. Такая техника не служит разделению между обществом и природой так же, как и не служит разделению труда, целям обмена, контроля, накопления, а ориентирует на солидарность, творчество и дарение, поэтому она может быть только анархо-техникой. Сама по себе экосистема не подразумевает в себе каких-либо различий иерархического типа, выступая в роли великого уравнителя, для которого нет различий между индивидами и целыми биологическими видами по степени значимости. Все живые существа в ней «играют взаимодополняющие роли в сохранении стабильности и природного порядка» [6, р. 5]. Ещё Пётр Кропоткин выявил большое значение принципа взаимопомощи в природе и в обществе [4], принципа, ставшего как основой иного толкования эволюционного процесса, так и анархистской этики. В подобной перспективе экоанархисты, можно сказать, являются полноправными наследниками теоретического наследия Кропоткина, но с одной важной оговоркой: агентами взаимопомощи могут выступать не только различные индивиды (вне/внутри вида), но и неорганическая материя, технические средства и т.п. Экосистема представляет собой скорей органичную связь между совершенно различными по онтологическому статусу элементами, наделёнными специфической агентностью. Таким образом, подобное экологическое мышление подвергает ревизии различения на природу и не-природу (технику и общество).
То разнообразие жизни, которое воплощает экотехника, становится для нас частным случаем разнообразия природной жизни, так как сама природа, для Букчина, заключает в себе как целостность органичных связей, так и имманентное стремление к разнообразию, реализации своих потенций. Таким образом, Букчин настаивает на симбиотической связи технического и природного в противовес колонизаторской политике доминирования относительно окружающей среды, политике, гомогенизирующей и стандартизирующей, стирающей следы индивидуальности производителя и уникальности природного материала.
Подобное видение подводит нас к тому, что технологии и техническая деятельность находятся в прямой связи с социально-этическим моментом, что в свою очередь вытягивает концептуализацию технического из бесконечных рядов ин-струменталистских и утилитаристских представлений в сферу учёта индивидуальности производителя и его автономии по отношению к труду. Утилитарные подходы предлагают замкнуть технологии, труд и техническое воображение на их собственном основании. Букчин же постулирует, что, вопреки данным подходам, проективная деятельность инженеров и архитекторов далеко не является достаточным условием для теории техники, так как образы современного технического воображения берут своё начало в эпистемологии доминирования, не сводящейся к одному лишь техническому основанию [6, р. 227]. Поэтому «органы чувств, социальные
отношения и политическая структура являются не меньшими компонентами техники, чем материалистические интенции производителя и материальные потребности общества» [6, р. 223]. Из замкнутости же технологий и технического воображения на себе вытекают крайне деструктивные последствия, будь то атомная бомба или загрязняющие экологию промышленные комплексы. В противовес последнему, экотехника воплощает в себе требования солидарности, творчества, дарения и экономии. Если мы не желаем власти технологий, то следует изобретать безвластную технику, которая, по мысли экоанархистов, по преимуществу есть экотехника.
И здесь стоит обратить особое внимание на конкретные отношения между экотехникой и окружающей средой. Бук-чин, критикуя централизм и эксплуататорство индустриального и постиндустриального миров, приходит к заключению, что экотехника может иметь только локальный характер, удовлетворяя потребности индивидов на местном уровне и обеспечивая наиболее эффективное использование низкопробного сырья, то есть рассеянных, но восполняемых, источников энергии. Естественно, что подобное изменение масштабов связано с переизобретением пространства социальности:
«Экология поставила нас перед серьезным выбором: принять кажущиеся "утопическими" решения, основанные на децентрализации и новом балансе с природой и гармонизации социальных связей, или мы столкнемся с весьма реальным распадом материальной и естественной базы человеческой жизни на планете» [1, с. 137-138].
Так, Букчин предлагает сосуществование малых децентрализованных общин в соответствии с экономичным (и прямым) использованием и потреблением внешних источников энергии, что не предполагало бы несбалансированного распределения и потребления энергоресурсов. Техника должна сосредоточиться на слабых источниках энергии, которые не способны были бы в полной мере обеспечить урбанизированный индустриальный мир, но смогли бы обеспечить потребности обществ непосредственно на местном уровне без какого-либо бюрократизма и экономического контроля. Использование таких энергоресурсов (будь то солнечная, ветряная или геотермальная энергия) повлекло бы за собой реинтеграцию общества и природы, включая появление особого интереса к агрокультуре вне представлений о старом крестьянском или современном промышленном сельском хозяйстве. Экотехника осуществляет трансформацию зависимости человека от природы (и их антагонизма) в органичный синтез:
«Возникла бы действительно экологическая система, чуткая система местных ресурсов, к которой относились бы с уважением, постоянно изучая и художественно изменяя ее. С ростом настоящего чувства регионализма каждое сырье заняло бы свое место в естественном и стабильном равновесии, органичном единстве социальных, технологических и природных элементов» [5, р. 152].
Экотехника учитывает уникальность, разнообразие и артистичность природного материала, с которым её функционирование связано непосредственным образом. В противовес технике, обслуживающей экономические интересы, экотехника черпает своё собственное воплощение скорей в любви, свободе и творчестве, конвертируя труд в свободные художественные действия, наполненные спонтанностью и стремлением к разнообразию, действия, для которых форма товара не имеет более значения. Иными словами, только конкретность и материальность исполнения удовлетворяют и радуют человека, а не абстрактный стерильный продукт.
Стоит отметить, что в этом отношении Букчин прекрасно
критикует Маркса за то, что тот лишь накладывает на декар-тову res extensa свою темпоральность (в гегельянском стиле), что в свою очередь формирует марксистскую теорию свободы и ценности, ориентирующую на эксплуатацию внешней среды. Поэтому труд у Маркса не становится менее абстрактным, так как представления о мёртвой материальности не рождают из себя образа живого труда, который подразумевает экотех-нический синтез между материалом, трудовым процессом и результатом [6, р. 231]. В этом смысле продукция не является результатом присвоения природного материала, но рождением без всякого внешнего навязывания личностных паттернов. Поэтому экотехника есть не столько производственная сила, сколько принцип природы и её имманентного разнообразия.
Во взглядах экоанархистов на технику наличествует своего рода полярность. В то время как сторонники социальной экологии выделяют позитивный характер техники и акцентируют внимание на переориентации технического, анархо-при-митивисты рассматривают технику в качестве полноценного атрибута культуры доминирования и эксплуатации. Так, Джон Зерзан, знаменитый представитель анархо-примитивизма, олицетворяет собой радикальный отказ от любых даров цивилизации, включая технические средства:
«Технология — это совокупность посредников между нами и естественной средой, а также совокупность тех разделителей, которые изолируют нас друг от друга. Монотонная работа и яд, необходимый для производства и воспроизводства фазы гиперотчуждения, в которой мы влачим свое жалкое существование. Это форма и плоть принуждения на любой данной ступени иерархии и стадии коммодификации» [3].
Он призывает бороться против любых институций и проявлений цивилизационной культуры, воспринимающейся как должное. Во многих проявлениях цивилизации Зерзан видит углубление процессов разделения, подчинения и изоляции индивидов. По его мнению, риторика многих левых за сохранение позитивных приобретений цивилизации оказывается нерелевантной для борьбы с господствующим порядком. Зерзан настаивает на радикальном повороте к примитивизму, ориентирующему на единство с природой и преодоление разобщённости людей в возвращении к истокам собирательства, незнающего разделения труда, подчинения и гнёта символической культуры в целом.
Иллюзия нейтральности технического здесь так же подвергается критике. Техника у Зерзана предстоит в качестве главного атрибута современного цивилизационного мира. Обещание более эмансипационных технологий для него является обещанием самого господствующего порядка, который производит в итоге всё больше подчинения и контроля. Техно-культура постоянно обещает лучший мир, всё время отсрочивая последний, параллельно углубляя свою противоре-
ЛИТЕРАТУРА
чивость. Поэтому технологический базис в его современном виде, по его мнению, должен быть стёрт.
Анархическое общество предстаёт у Зерзана в виде нетехнического дикарства. Никакая переориентация, включая децентрализацию, не имеет для него значения. Любые разговоры о переориентации связаны с отголоском марксизма, от которого анархизму следует, по его мнению, дистанцироваться. Маркс, по Зерзану, уделил большое внимание классовой борьбе за владение техникой, а не тому, что техника из-себя представляет, оставляя тем самым вопрос о разделении труда в стороне [7, р. 43]. Техника, так или иначе, постоянно будет участвовать в интенсификации символической культуры, противящейся всякой чувственности, телесности, присутствию и являющейся «насильственным отказом от инстинктивной свободы и Эроса» [8]. Символическая культура, по Зерзану, заведомо есть своего рода развоплощение или протовирутальность, которая отстраняет человека от окружающей среды (кибепространство же в этом смысле представляет собой лишь доведённый до предела гнёт символической культуры).
Здесь можно задаться крайне щекотливым вопросом: есть ли что-то общее между бестехничным примитивизмом Зерзана и экотехникой Бучкина? Букчин, как можно убедиться, не является классическим прогрессистом в духе марксизма, что касается вопросов техники, тем самым не основывая техникализм на риторике производительности, отстранении от природного мира и историческом фатализме. Изобретение экотехники (или экотехническое изобретательство) не имеет ничего общего с освобождением техники как производственных сил или с каким-либо проективным воображением, дистанцированным от социально-этического и экологического моментов. Экотехника не является инструментом безличного производства или разобщения, а воплощает симбиотические отношения, полные поэзии и мифа, антипроективного и спонтанного изобретательства, не предполагая, таким образом, углубления технологического прогресса как эксплуатации или присвоения на принципах производительности. Таким образом, бестехнические анархические общества вполне могли бы расшириться до экотехнических, не противореча своим базовым установкам.
Антропоцен по праву взывает к выработке экотехническо-го мышления, увязывающего труд, знания, воображение и формы чувственности с широкими экологическими системами симбиотическими узами, не предполагающими изоляционизма и эксплуатации. И техника, как мы можем удостовериться, в данной оптике заслуживает наиболее пристального внимания в силу её эмансипаторного потенциала, масштаб которого ещё предстоит осмыслить в условиях современных глобальных экологических кризисов.
1. Букчин М. Реконструкция общества: на пути к зеленому обществу. Нижний Новгород: "Третий Путь". 1996. 190 с.
2. Букчин М. Социальный анархизм или анархизм образа жизни. пер. с английского Ирина Н. и Gjel. Самоопределение, 2013. 95 с.
3. Зерзан Д. Первобытный человек будущего. сост., пер. с англ. и примеч. А. Шеховцова; общ. ред. Д. Каледина. М.: Гилея, 2007. 224 с.
4. Кропоткин П.А. Взаимная помощь как фактор эволюции. С.-Петербург: Товарищество «Знание», 1907. 351 с.
5. Bookchin M. Post-Scarcity Anarchism. Black Rose Books, Montreal-Buffalo, 1986. 191 p.
6. Bookchin M. The Ecology of Freedom: The Emergence and Dissolution of Hierarchy. Cheshire Books, Palo Alto, California, 1982. 385 p.
7. Zerzan J. Running On Emptiness. Feral House, 2002. 215 p.
8. Zerzan J. Twilight of the Machines. Feral House, 2008. 140 p.
Поступила в редакцию 19.01.2019
