CC BY
180Анализ взглядов военных теоретиков ведущих зарубежных государств на содержание и ведение современных и будущих войн
Генерал-майор запаса В.В. КРУГЛОВ, доктор военных наук
Капитан 1 ранга запаса В.Г. ВОСКРЕСЕНСКИЙ, кандидат военных наук
Подполковник запаса В.Я. МУРСАМЕТОВ, кандидат военных наук
АННОТАЦИЯ
ABSTRACT
Показаны взгляды военных теоретиков ведущих зарубежных государств на содержание и ведение современных и будущих войн, проведен их анализ и сформулированы соответствующие выводы.
The paper shows views of military theorists from leading foreign states on the content and conduct of modern and future wars, analyzes those, and formulates corresponding conclusions.
КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА
KEYWORDS
Асимметричная война, моральная война, ментальная война, физическая война, сетецентрическая война, войны на основе эффектов, гибридная война, нерегулярная война, иррегулярная война, информационная война, кибервойна, специальная война, политическая война, неконвенциональная война, контрнеконвенциональ-ная война, прокси-война, методы и способы подготовки и ведения войн.
Asymmetric warfare, moral warfare, mental warfare, physical warfare, network-centric warfare, effect-based warfare, hybrid warfare, irregular warfare, information warfare, cyber war, specialized warfare, political war, unconventional warfare, counterunconventional warfare, proxy-war, methods and techniques of preparing and conducting wars.
АНАЛИЗ руководящих документов и научных трудов (концепций, стратегий, боевых уставов и др.) ведущих зарубежных стран показывает, что подходы к содержанию и ведению современных войн постоянно меняются в зависимости от методов ведения военных действий, средств нападения и обороны, новых и постоянно модернизирующихся вооружений и военной техники и других факторов. При этом возможно применение невоенных методов воздействия на противника организацией государственных переворотов, экономического давления с помощью санкций, массированного информационного и психологического воздействия через социальные сети в Интернете и средства массовой информации (газет, радио, телевидения) и др.
Между противоборствующими сторонами войны ведутся, как правило, по запланированному сценарию, особенно при существенной разнице в качестве и количестве вооруженных сил. Взгляды зарубежных военных теоретиков на содержание и ведение современных и будущих войн разнообразны. Рассмотрим их.
Термин «асимметричная война» ввел английский военный теоретик Эндрю Макк в 1975 году в статье «Почему большие нации проигрывают малые войны». Э. Макк описал диспропорцию силы между противоположными сторонами конфликта, объединил, казалось бы, разрозненные до этого факты в единую концептуальную модель «асимметричного кон-фликта»1 и предложил теорию асимметричной войны, основанную на анализе опыта войны во Вьетнаме, которую вели США в 1961 —1973 годах, возникшую как локальной конфликт и быстро переросшую в крупномасштабную войну. В этой войне численность американских войск доходила до 550 тыс. человек, что значительно превосходило оказываемую СССР и КНР помощь Северному Вьетнаму. Успех вьетнамцам принесла партизанская тактика «малых побед», позволявшая уклоняться от крупных прямых столкновений с амери-
канцами, а также скрытность и неуязвимость рассредоточенных сил при поддержке местного населения. Война показала, что превосходство в военной силе не гарантирует победы и даже может быть контрпродуктивным.
Терроризм 2000-х годов, по сути, был вариантом асимметричных боевых действий, поскольку он воплощал логику борьбы «слабых» против «сильных». В настоящее время асимметрия чаще всего ассоциируется с войной против нерегулярных военных формирований и повстанческих движений.
Американский теоретик Джон Бойд, являясь одним из главных стратегов последних войн и лидеров военной реформы в МО США, занимающимся исследованиями в области новых военных технологий и перспективного вооружения, в 1981 году предложил следующие варианты войн2:
• моральная война, связанная с подавлением воли противника для достижения победы;
• ментальная война, связанная с деформацией и искажением восприятия противником реальности на основе изменения массового и индивидуального сознания, а также создания ложных представлений об окружающей обстановке.
Затем появилось понятие «сете-центрическая война», которое ввели в январе 1998 года военные теоретики США адмирал Артур Сибров-ски и Джон Гарстка, представители Объединенного штаба вооруженных сил США. Это понятие подразумевает повышение боевых и тактических возможностей воинских формирований в вооруженных конфликтах и современных войнах за счет име-
ющегося информационного превосходства, а также объединения всех участвующих в боевых действиях сил и средств в одну единую сеть3. Си-бровски и Гарстка вместе с другими военными практиками и специалистами из различных видов и родов вооруженных сил стали основоположниками Концепции сетецентри-ческих боевых действий военного ведомства США (рис. 1).
Рис. 1. Единая информационно-управляющая инфраструктура, обеспечивающая реализацию концепции «сетецентрической войны»
В концепции отмечалось, что сете-центрическая война — это не только развертывание цифровых сетей в целях обеспечения как вертикальной, так и горизонтальной интеграции всех участников операции, но и изменение тактики перспективных формирований, связанное с рассредоточенными боевыми порядками, оптимизацией способов разведывательной деятельности, упрощением процедур согласования и координацией огневого по-
ражения. Более того, они утверждали, что повышение боевых возможностей (по огневому поражению, маневру, управлению, живучести и т. д.) современных формирований является прямым следствием улучшения информационного обмена и возрастания роли самой информации4.
Концепция «Сетецентрическая война» была реализована в конце 1990-х годов с появлением необходимости установления постоянной
осведомленности боевых подразделений США об обстановке, тесного сотрудничества и распределения информации. Следует отметить, что некоторые специалисты считают ее не концепцией войны, а принципом управления войсками.
Крупный теоретик в области вооруженных конфликтов и военно-политической стратегии Фрэнк Г. Хоф-фман, научный сотрудник МО США, в 2005 году ввел термин «гибридная война». Кстати, к его мнению вот уже достаточно продолжительное время прислушиваются должностные лица, принимающие решения в высоких кабинетах Вашингтона. Он отмечал, что гибридная угроза определяется одновременным применением любым противником обычных вооружений; использованием нерегулярной тактики, терроризма и преступной деятельности в зоне боевых действий для достижения своих политических целей. Поэтому в гибридной войне будут решаться следующие вопросы:
• насколько правильно военно-политическое руководство оценивает характер военных действий с участием негосударственных субъектов и иностранных боевиков;
• наличие в составе вооруженных сил различных типов вооруженных формирований (регулярных и нерегулярных) для военных действий в военном конфликте;
• достаточность у государств — участников сценариев военного конфликта, чтобы сделать его гибридным во время кампании;
• решения военно-политического руководства в ходе войны оцениваются как преступные, являются источником дохода или поддержкой бандформирований.
Государства и различные негосударственные структуры (организации) могут вести гибридные войны, в ходе которых наиболее вероятно будут применяться противоспутни-
ковые средства защиты от терроризма, а также финансовые кибернетические средства.
Майкл Айшервуд из Института ВВС США в 2009 году в монографии «Воздушная мощь для гибридной войны» дал следующее определение гибридной войны: «Гибридная война стирает различие между чисто конвенциональной и иррегулярной войной, при этом гибридность имеет три особенности отношений: к боевой обстановке; к стратегии и тактике противника; к типу войск (сил), которые США должны создавать и поддерживать».
Генерал-лейтенант Бен Ходжс, командующий ВС США в Европе, на закрытой конференции в начале 2015 года в Германии заявил, что Россия разработала теорию так называемой «гибридной войны», которую успешно реализовала в Крыму.
Необходимо назвать наиболее эффективные мероприятия, которые рекомендованы к применению в гибридной войне: использование современных технологий пропаганды и информационной обработки насе-
Крупный теоретик в области вооруженных конфликтов и военно-политической стратегии Фрэнк Г. Хоффман, научный сотрудник МО США, в 2005 году ввел термин «гибридная война». Он отмечал, что гибридная угроза определяется
одновременным применением любым противником обычных вооружений; использованием нерегулярной тактики, терроризма и преступной деятельности в зоне боевых действий для достижения своих политических целей.
ления страны-противника; создание негативного образа существующего режима; дискредитация лидеров и актива управленцев государства; выдвижение агентов влияния из местного населения, оказание им финансовой и организационной поддержки; организация митингов протеста и провокаций. При возможности — организация гражданского неповиновения в большом масштабе; воздействие на политических лидеров страны-противника финансовыми инструментами, находящимися под контролем европейской и американской банковской системы, в том числе финансовыми и экономическими санкциями, запретом на выдачу кредитов и иного финансового обеспечения.
Примерами гибридной войны могут служить войны в Афганистане и Мексике. В Афганистане гибридная война велась местными племенами, ветеранами афгано-советской войны (моджахедами), представителями движения «Талибан» и «Аль-Каиды». Гибридная война в Мексике включала внутреннюю борьбу против наркомафии за сферы влияния между наркокартелями, с коррупцией в правоохранительных органах, а также непосредственное вмешательство США. С 2006 года в ней погибло более 50 тыс. человек.
Следует отметить, что понятие «гибридная война» использовалось в «Обзорах по обороне США», вышедших в 2006, 2010 и 2014 годах. В настоящее время существует тщательно проработанная концептуальная модель, которая реализована в военной доктрине США и поддержана партнерами по НАТО. В современных условиях вооруженные силы США применяют ее на практике там, где им это необходимо5.
Современная гибридная война по своему характеру не предусматривает открытого применения вооруженных сил. Районами их ведения
могут служить не только территория стран-противников, но и любых государств, находящихся в орбите их интересов, даже вся планета и околоземное космическое пространство. Сферой воздействия в гибридной войне способна стать практически любая сфера деятельности человеческого общества.
Будущим войнам будет свойственно многовариантность, гибридное сочетание традиционных и нерегулярных действий с участием негосударственных структур, использование одновременно простых и сложных технологий в инновационных направлениях.
Понятие «войны на основе эффектов», введенное в 2008 году в словаре военных терминов единого устава Объединенного штаба Комитета начальников штабов Министерства обороны США, включает вооруженный конфликт, в котором посредством эффектов от применения военной силы достигаются желаемые стратегические результаты. При этом под понятием «эффект» понимается «физический, функциональный или психологический результат, событие, которое является результатом конкретных военных и невоенных действий»6.
Теория «Войны на основе эффектов» появилась после определенного успеха США и их союзников в бесконтактной войне во время проведения кампании «Буря в пустыне» в 1991 году. Здесь был получен тройной эффект. Во-первых, на тактическом уровне военнослужащие избегали прямого участия в боевых действиях (кроме пилотов авиации, наносившей удары по иракским объектам), что было на руку политикам, управлявшим «рычагами» войны. Во-вторых, впервые военные действия демонстрировались в прямом эфире с показом всему миру военной мощи США и, кроме того, манипуляцией информацией в режиме онлайн. Именно
первое вторжение в Ирак привело к появлению термина: «телевизионная война». И, в-третьих, также впервые было применено высокоточное оружие — так называемые «умные» бомбы и ракеты, использовалась спутниковая навигация. Впервые для поддержки вооруженных сил применялась технология GPS, открывшая новые возможности для ВПК США.
Американские военные специалисты и ученые после военных действий в Ираке, Югославии и Сомали начали широкую дискуссию в научном сообществе о возникновении войны нового типа и необходимости кардинальной реформы в вооруженных силах.
Полковник ВВС США Джон Уорден, архитектор воздушной операции под названием «Мгновенная молния», являвшейся основным компонентом кампании «Бури в пустыне», разработал системный подход к боевым действиям, назвав его «операции на основе эффектов», который позднее стал одним из стержней стратегии сетецентрических войн. В этой операции воздействие на противника оказывается применением всего спектра военных и невоенных мер на тактическом, оперативном и стратегическом уровнях; определяются слабые и сильные стороны противника и их использование для достижения целей операции. Операция в целом направлена на «достижение приемлемых результатов на перспективу»7. Утверждается, что она дает возможность командиру и штабу, планирующему операцию, реализовать новые возможности войск (сил) для воздействия на волю противника.
Понятие «неконвенциональная война» впервые определено в Особом циркуляре спецназа США 18-01, который был издан в декабре 2010 года. При этом она вписана в общую военную доктрину8 и под которой понимаются действия, предпринимаемые
для сдерживания (свержения) правительства, или оккупационных сил на основе движения сопротивления коренных народов.
Джейсон Ривера, капитан национальной гвардии США, специалист в области безопасности, предложил использовать для подрывной деятельности против России три методики, которые не только относятся к неконвенциональным конфликтам, но вписываются в рамки более широкого геополитического противоборства между США и Россией. Первая, эскалация угроз, в том числе с помощью наращивания военной силы; вторая, использование проблем общественной нестабильности; третья, изменение международного баланса продаж систем вооружений. Он отмечает, что Соединенные Штаты сотрудничают в рамках программы государственного партнерства с Арменией, Казахстаном, Кыргызстаном и Таджикистаном — государствами — участниками Организации Договора о коллективной безопасности (ОДКБ). Рекомендует военно-политическому руководству США постараться убедить партнеров России в рамках ОДКБ в расширении связей с США, а также наладить партнерские отношения с Беларусью.
В ходе неконвенциональной войны ведется специальная разведка, борьба с терроризмом и повстанцами, организуется внутренняя оборона, готовятся и проводятся операции по военно-информационной поддержке, оказывается помощь силам безопасности, а также осуществляют прямое воздействие на противника9.
Понятие «нерегулярная война» впервые было введено Джеффри Байтом, ЦРУ США, в 1998 году. Основные подходы к нерегулярной войне в современных условиях подтверждены 2 октября 2020 года в Стратегии национальной обороны США (приложение 2), где отмечено, что нере-
гулярные войны являются ключевым моментом обеспечения национальной безопасности, а также главным инструментом борьбы с незаконными экстремистскими вооруженными формированиями в различных регионах планеты. Основными компонентами этой войны являются борьба с терроризмом, с повстанцами, операции по обеспечению стабильности и внутренняя оборона.
В исследовании корпорации RAND подтверждается, что в специальной войне будут применяться более сложные формы специальных действий для обеспечения интересов США по стабилизации или дестабилизации режимов в отдельном государстве с применением сил специальных операций при взаимодействии с негосударственными партнерами. Например, 75-й полк рейнджеров — уникальный в составе войск специального назначения, состоящий из специально обученных и хорошо подготовленных солдат, который неизбежно примет участие в специальной войне. По сути, это парашютно-десантный разведывательный полк специального назначения Сухопутных войск США.
Отмечается, что политики ищут возможности кратковременного широкомасштабного вмешательства для решения внезапно возникающих проблем, например, гражданская война в Сирии, кризис на Украине или на постоянной основе, например, мятеж на Филиппинах. Такие возможности может предоставить специальная война10.
Политическая война понимается военными теоретиками США как искусство создания или развала коалиций. Специальные военные кампании США, являясь элементом политической войны, требуют интенсивного межведомственного сотрудничества, создания ситуации с участием сил, поддерживаемых
Современная гибридная война по своему характеру не предусматривает открытого применения вооруженных сил. Районами их ведения могут служить не только территория стран-противников, но и любых государств, находящихся в орбите их интересов, даже вся планета и околоземное космическое пространство. Будущим войнам будет свойственно многовариантность, гибридное сочетание традиционных и нерегулярных действий с участием негосударственных структур, использование одновременно простых и сложных технологий в инновационных направлениях.
Госдепартаментом и (или) ЦРУ, для развала коалиций. История развала коалиций подтверждает, что спецназ США применялся на тактическом уровне в политической борьбе при активной поддержке других государственных органов на стратегическом уровне. Примерами политической войны являются «революция за реформы» 2004—2005 годов на Украине, действия движений «Солидарность» в Польше в конце 1980-х и за эмансипацию дельты реки Нигер, деятельность Революционного объединенного фронта Сьерра-Леоне, а также цепная реакция «цветных революций» на постсоветском пространстве.
Понятие «информационная война» было введено в 1985 году в Китае. В основу теоретических подходов китайских специалистов в области информационного противоборства положены взгляды древнекитайского военного мыслителя Сунь-цзы (V в. до н. э.). Он первым аргументировал необходимость информационного воздействия на противника.
Также в этот период, в связи с новыми задачами вооруженных сил США
после окончания «холодной» войны, разработкой теории информационной войны занимались американские военные теоретики. В дальнейшем этот термин активно употреблялся после операции «Буря в пустыне» в Ираке (1991), в которой впервые применялись в военных целях новые информационные технологии. Наиболее глубокое определение «информационной войны» предложил американский теоретик Мартин К. Либицки в своей работе «Что такое информационная война?», датированной 1995 годом, где выделил семь разновидностей информационных войн.
Информационная война — это война, имеющая своей целью изменение массового, группового и индивидуального сознания, навязывание своей воли противнику и перепрограммирование его поведения. В процессе информационной войны идет борьба за умы, ценности, установки, поведенческие паттерны и т. п. Воздействию информационных войн подвержены самые различные субъекты — от не-
больших групп до народов и населения целых стран. Средством боевого воздействия являются специально созданные сообщения в виде текстов, видео- и аудиорядов, рассчитанные на восприятие сознанием, обработку мышления и эмоциональный отклик со стороны различных групп.
Термин «кибервойна» впервые был введен американскими военными Джоном Аркуилла и Дэвидом Ронфилдом в статье Cyberwar is Coming!, опубликованной весной 1993 года в одном из ведущих журналов американских вооруженных сил Comparative Strategy (т. 12, № 2), однако широко использоваться стал с 2007 года. Эксперт по безопасности правительства США Ричард Кларк в своей книге «Кибервойна» в мае 2010 года дал определение понятию «кибервойна», как действию одного национального государства с проникновением в компьютеры или сети другого национального государства для достижения целей нанесения ущерба или разрушения (рис. 2).
Развитие новых технологий послужило постоянному совершенствованию уровня кибервойны. Некоторые государства начинают уделять защите от нее должное внимание — выделяют необходимые средства для организации систем защиты и поддерживают специальные подразделения, основной задачей которых является совершенствование интернет-безопасности страны и защиты от нападений.
Подходы военных теоретиков к понятию «иррегулярная война» закреплены в уставе по спецоперациям 2014 года и наглядно демонстрируют подготовленность американских военных как к классическим боевым действиям, так и подрывным операциям на территории других государств.
Американский политолог Карл Дойч в 1964 году дал классическое определение «прокси-войны» как международному конфликту между двумя странами, которые пытаются достичь своих собственных целей с помощью военных действий, происходящих на территории и с использованием ресурсов третьей страны, под прикрытием разрешения внутреннего конфликта в этой третьей стране.
Американский писатель и политический аналитик Г. Фуллер относит к прокси-войнам в XXI веке израильское вторжение в Ливан (2006), когда, по его мнению, США и Иран воевали руками Израиля и Хезболлы11.
Эндрю Мамфорд, американский специалист по контрповстанческим действиям, считает, что опосредованной была гражданская война в Ливии с прямым участием НАТО, а с конца августа 2011 года и США. Эти участники потребовали от Саудовской Аравии поставок оружия антиправительственным силам. Контактной группой по Ливии повстанцам был выделен миллиард долларов на покупку оружия.
В настоящее время прокси-война идет на востоке Украины. Здесь США руками фашиствующих элементов
Информационная война — это война, имеющая своей целью изменение массового, группового
и индивидуального сознания, навязывание своей воли противнику и перепрограммирование его поведения.
из политических организаций «Правый сектор» и «Свобода», ультранационалистов, входящих в состав карательных батальонов ВСУ и МВД, совместно с боевиками частных военных компаний, финансируемых местными и зарубежными олигархами, уничтожают жителей Луганской и Донецкой народных республик, втягивая при этом в конфликт Россию.
Современные и будущие прок-си-войны во все возрастающей степени будут представлять собой «операции, основанные на эффектах». Данные эффекты будут иметь в каждом случае конкретную цель. Например, падение режима, смена правительства, изменение границ и т. п. Для каждой цели будет определен свой спектр эффектов, способных реализовать эту цель без дорогостоящих конфликтов, связанных с прямым вовлечением державы, ведущей прокси-войну.
Экономико-ориентированные государства — это все без исключения либерально-демократические страны, которые исходят из целесообразности, связанной с интересами населения при подготовке к войне. Поэтому наиболее вероятно, что экономико-ориентированные государства будут использовать модель, ориентированную на бизнес и экономику для адаптации своих вооруженных сил и специальных ведомств к новым условиям12.
В новейшей истории политических конфликтов было достаточно «цветных» революций, связанных с персонами, имевшими длительную связь с США и странами Запада. Необходимо отметить, что на Украине и в Грузии ставленники Запада пришли к власти на волне протестов, поддерживаемых иностранными фондами.
Очевидно, что в будущей войне задействуются террористы и повстанцы, проявляя гибкость и изобретательность, перенимая тактику, технические навыки и способы ведения боевых действий, разрабатывая и применяя новые приемы, неожиданные для противника13.
У военных и ученых конструктивность и креативность всегда в почете, однако необходимость творческого подхода к ведению военных действий (операции, боя) понимали не всегда. И только в Полевом уставе армии США подтвержден творческий подход командиров к ведению боя, где
сказано, что «творчество командиров относится к их способности найти приемлемые, новаторские решения для проблемы — быть инновационными и адаптироваться в быстро изменяющихся, потенциально запутанных ситуациях. Все исключительные военные руководители имели большой запас творческих навыков»14.
Таким образом, рассмотренные подходы военных теоретиков США к содержанию, подготовке и ведению современных и будущих войн имеют определенное значение для военной науки и практики. Российскими учеными их необходимо тщательно изучать и формировать адекватные упреждающие отечественные теории войны. Отечественные талантливые военные ученые были в СССР, есть в современной России, будут и в будущем, ибо защита Отечества всегда являлась одной из базовых ценностей нашего народа. Разговор об отечественных военных ученых — это другая история.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Eilperin Juliet. Transgender in the military: A Pentagon in transition weighs its policy // Washington Post, April 9, 2015. URL: http://www.washingtonpost. com/politics/transgender-in-the-military-a-pentagon-in-transition-weighs-its-policy/2015/04/09/ee0ca39e-cf0d-11e4-8c54-ffb5ba6f2f69_story.html?tid=sm_tw (дата обращения: 15.03.2021).
2 Савин Л. В. Новые способы ведения войны: как Америка строит империю. СПб.: Питер, 2016.
3 Аркилла Дж. Создать сеть // Геополитика. 2014. № 25. С. 5—15.
4 Там же.
5 Савин Л. В. Новые способы ведения войны...
6 Crawford Jamie. Pentagon document lays out battle plan against zombies, May 16, 2014. URL: http://edition.cnn.com/2014/05/16/ politics/pentagon-zombie-apocalypse/index. html (дата обращения: 15.03.2021).
7 Coleman Kevin G. Robots bring new abilities, new risks. Nov. 3, 2014. URL: http://www.c4isrnet.com/article/20141101/ C4ISRNET08/311010001/Robots-bring-new-abilities-new-risks (дата обращения: 15.03.2021).
8 Стратегия национальной обороны США. Утверждена 2 октября 2020 г.
9 Савин Л.В. Новые способы ведения войны.
10 Болтански А., Къяпелло Э. Новый дух капитализма. М.: Новое литературное обозрение, 2011.
11 Лиддел Гарт Б. Стратегия непрямых действий. М.: Эксмо, 2008.
12 Тоффлер Э., Тоффлер Х. Война и антивойна. М.: ACT, 2005.
13 Савин Л.В. Коучинг-война. СПб.: Питер, 2018.
14 Буренок В.М., Ивлев А.А., Корчак В.Ю. Развитие военных технологий XXI века: проблемы, планирование, реализация. Тверь: КУПОЛ, 2009.
