CC BY
109
БЮЛЛЕТЕНЬ КЛИНИКО-ЭКОНОМИЧЕСКОГО АНАЛИЗА
АНАЛИЗ РАСПРОСТРАНЕННОСТИ, СТРУКТУРЫ И ФАКТОРОВ РИСКА МЛАДЕНЧЕСКОЙ СМЕРТНОСТИ В РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
П.В. Исакова
Министерство здравоохранения Чеченской Республики, г. Грозный, Россия
Цель исследования. Выполнить обзор литературных источников по распространенности, структуре и анализу факторов риска младенческой смертности в Российской Федерации и мире. Материалы и методы. Поиск литературных источников проводился в электронных медицинских базахPubmed, Scopus, Ebscohost, Medline, КиберЛенинка, Google Academy, eLIBRARY.RU, системе «Research Gate». Глубина поиска составила 15 лет — с 2001 по 2016 гг. Результаты. При проведении обзора литературных источников выявлено, что в 2000 г. показатель младенческой смертности в Российской Федерации находился на уровне 12,9 случаев на 1000 живорожденных детей и в последующие годы в Российской Федерации, как и в других развитых странах, наметилась тенденция к снижению показателя. В структуре младенческой смертности лидирующие позиции занимали врожденные аномалии, преждевременные роды и травмы. Установлено, что показатели младенческой смертности и их динамика в Российской Федерации могут значительно варьировать в территориальных образованиях страны, что вызвано влиянием регионально-обусловленных социальных, климатических, географических, этнических, исторических, культурных факторов, а также различиями в инфраструктуре и качестве оказания медицинской помощи женщинам репродуктивного возраста и новорожденным. Литературные данные свидетельствуют, что состояние здоровья детей первого года жизни определяется как внутренними семейными факторами, так и внешнесредовыми. Многообразие факторов риска младенческой смертности, их взаимное влияние на состояние здоровья новорожденного свидетельствуют о необходимости регулярного и постоянного мониторинга за репродуктивным здоровьем женского населения, проведения информационно-разъяснительной работы, направленной на формирование здоровья на уровне семьи и общества в целом, улучшения социально-экономических условий жизни населения, увеличения доступности и качества гинекологической, акушерской и педиатрической помощи.
Заключение. Мероприятия по снижению младенческой смертности в России необходимо разрабатывать с обязательным выстраиванием трехуровневой системы службы родовспоможения, способной обеспечить своевременное и качественное оказание медицинской помощи новорожденному и женщине в период беременности,родов и
послеродового периода. Наряду с внедрением принципов этапности оказания медицинской помощи матери и ребенку необходимо создавать центры дистанционного консультирования и мониторинга беременных женщин, а также широко внедрять выездные формы оказания лечебно-профилактической помощи женщинам. При этом одним из обязательных условий является внедрение в практическую деятельность клинических рекомендаций (протоколов лечения) и совершенствование системы медицинского патронажа детей первого года жизни.
Ключевые слова: рождаемость, младенческая смертность, материнская смертность, факторы риска младенческой смертности, структура младенческой смертности
Авторы заявляют об отсутствии возможных конфликтов интересов.
ANALYSIS OF PREVALENCE, STRUCTURE AND RISK FACTORS OF INFANT MORTALITY IN THE RUSSIAN FEDERATION
P.V Isakova
Ministry of Health of the Chechen Republic
Aim of the study. To perform a literature review on the prevalence, structure and analysis of risk factors for infant mortality in the Russian Federation and other countries.
Materials and methods. A search of the literature was conducted in electronic medical databases Pubmed, Scopus, Ebscohost, Medline, Cyber-leninka, Google Academy, eLIBRARY.RU system «Research Gate». Search depth was 15 years — from 2001 to 2016.
Results. The review of the literature revealed that in 2000 the infant mortality rate in the Russian Federation stood at 12.9 cases per 1000 live births in subsequent years in the Russian Federation, as in other developed countries, has tended to decline. In the structure of infant mortality the leading position was occupied by congenital anomalies, premature birth and injury. Indices of infant mortality and their dynamics in the Russian Federation can vary considerably in the territorial entities of the country, caused by the influence of regional-driven by social, climatic, geographical, ethnic, historical, cultural factors as well as differences in infrastructure and quality of medical care to women of reproductive age and newborns. Literature data show that the health status of children in the first year of life is defined as internal family and external environmental factors. The multiplicity of risk factors of infant mortality, their mutual influence on the health of the newborn indicate the need for regular and ongoing monitoring of reproductive health of women, awareness-raising work aimed at the formation of health at the family level and society as a whole, the improvement of the socio-economic living conditions of the population, increasing the availability and quality of gynecological, obstetric and pediatric care.
Conclusion. Measures to reduce infant mortality in Russia needs to develop with the mandatory building three-tier system of maternity care, capable of providing timely and quality medical assistance to the newborn and the woman during pregnancy, childbirth and the postpartum period. Along with the introduction of the milestone principles of medical care for mothers and children, it is necessary to create centers of remote consultations and monitoring ofpregnant women, as well as introducing on-site forms of treatment and preventive care for women. In this case, a prerequisite is the implementation in practice of clinical recommendations (treatment protocols) and improving the medical care of children in the first year of life.
Keywords: birth rate, infant mortality, maternal mortality, infant mortality risk factors, structure of infant mortality
Совершенствование методов укрепления здоровья детей и женщины-матери является одной из наиболее актуальных и социально значимых проблем современной системы здравоохранения, основным направлением социальной политики любого государства, в том числе и Российской Федерации. Именно эти группы населения представляют собой репродуктивный и трудовой потенциал, определяющий в будущем уровень благосостояния общества [1, 2]. По рекомендациям ВОЗ младенческая смертность является индикатором социального благополучия, санитарных условий, эффективности профилактической службы в отношении женщин репродуктивного возраста и новорожденных, уровня развития здравоохранения общества. В настоящее время в мире ежегодно около 8 млн новорожденных детей умирают от предотвратимых причин, и более 300 тыс. женщин погибают от осложнений беременности и родов [3, 4].
На состояние здоровья новорожденных детей могут оказать значительное влияние наследственные факторы, социально-экономические условия и образ жизни семьи, течение беременности, географические условия проживания, доступность и качество медицинской помощи. В связи с этим основной задачей системы здравоохранения является внедрение системы лечебно-профилактических мероприятий, направленных на изменение модифицируемых факторов риска для здоровья детей [5].
26 сентября 2015 г. на 70-й сессии Генераль -ной Ассамблее ООН принята Глобальная стратегия по защите здоровья и потребностей женщин,
Authors declare lack of the possible conflicts of interests.
детей и подростков, одним из основных направлений которой является прогрессирующее сокращение показателей смертности новорожденных детей и материнской смертности во всех странах мира. Стратегия стала логическим продолжением начатого с 2010 г. глобального движения «Каждая женщина, каждый ребенок», в рамках которого были установлены многочисленные и прочные партнерские отношения мировой медицинской общественности, лидеров политических движений, лечебных и санитарных учреждений, а также частных компаний, заинтересованных в сохранении репродуктивного здоровья общества [6].
К 2030 г. в рамках стратегии планируется обеспечение для каждой женщины и ребенка реализации прав на полноценное физическое и психическое здоровье. Показатель материнской смертности в мировом масштабе должен снизиться до 70,0 на 100 тыс. рождений детей, а младенческой смертности — до 12,0 на 1000 живорожденных детей за счет более эффективных мероприятий в отношении эпидемий инфекционных заболеваний, уменьшения на 30% смертности от неинфекционной патологии, укрепления социального и санитарного благополучия населения (снижения загрязнения окружающей среды, обеспечения питьевой водой, средствами санитарии и гигиены, необходимыми вакцинами и лекарственными препаратами), повышения доступа к медицинской помощи, наиболее полного удов -летворения потребностей в питании младенцев, детей, беременных и кормящих женщин, в первую очередь, в развивающихся странах. Сниже-
ние материнской смертности на 3/4 и детской смертности на 2/3 приведет к сохранению жизни около 4 млн детей и 200 тыс. женщин репродуктивного возраста ежегодно [7, 8].
Цель исследования: выполнить обзор литературных источников по распространенности, структуре и анализу факторов риска младенческой смертности в Российской Федерации и мире.
МАТЕРИАЛЫ И МЕТОДЫ
Поиск литературных источников проводился в электронных медицинских базах Pubmed, Scopus, Ebscohost, Medline, КиберЛенинка, Google Academy, eLIBRARY.RU, системе «Research Gate». Глубина поиска составила 15 лет: с 2001 по 2016 гг. Ключевыми словами для поискового запроса были следующие элементы: «рождаемость», «младенческая смертность», «материнская смертность», «риск младенческой смертности», «структура младенческой смертности».
РЕЗУЛЬТАТЫ И ОБСУЖДЕНИЕ
Оценка демографической ситуации, показателей распространенности и структуры младенческой смертности в Российской Федерации. В России, где демографические вопросы до сегодняшнего дня не нашли решения, проблема рождаемости и младенческой смертности является достаточно острой. Основой успешного снижения младенческой смертности является внедрение системы постоянного наблюдения за демографическими показателями в динамике и определение ведущих причин, ведущих к сокращению продолжительности предстоящей жизни детей.
В 2000 г. показатель младенческой смертности в Российской Федерации находился на уровне 12,9 случаев на 1000 живорожденных детей и превышал таковой в США (9,0 на 1000 родившихся детей), Польше (9,5 на 1000 родившихся детей) и Великобритании (8,7 случаев). В последующие годы в Российской Федерации, как и в других развитых странах, наметилась тенденция к снижению показателя: в 2010 г. он составил 9,4 случаев на 1000 новорожденных [9], а к 2015 г. он достиг уровня 6,97%о (7,7%о для мальчиков и 6%о для девочек). Средний мировой показатель младенческой смертности в 2015 г. составил 34,1%, в США — 5,87%, во Франции — 3,3%, в Германии — 3,4%о, Англии — 4,3%о, в Финляндии — 2,5%о. Наиболее высокими остава-
лись уровни младенческой смертности в Афганистане (112,8%о) и странах Центральной Африки (55,2—88,80) [10, 11].
Похожая динамика наблюдалась в отношении младенческой смертности в Китае. Так, в период с 1996 по 2015 гг. этот показатель снизился с 26,8 до 6,7 случаев на 1000 детей, родившихся живыми, со средним ежегодным снижением смертности на 8,2%. В структуре младенческой смертности лидирующие позиции занимали врожденные аномалии, преждевременные роды и травмы (в сельской местности травмы являлись ведущей причиной смерти детей до года) [12].
В структуре младенческой смертности в Российской Федерации в 2015 г. превалировали патологические состояния перинатального периода (53,1%), врожденные аномалии (21,3%), несчастные случаи, травмы и отравления (5,6%) и болезни органов дыхания (4,7%). Необходимо отметить, что структура младенческой смертности практически не претерпела изменений на протяжении предшествующих 20 лет [13].
По данным Н.В. Полуниной (2013 г.), демографическая ситуация в Российской Федерации в период с 1990 по 2000 гг. характеризовалась значительным снижением рождаемости (1988,9 и 1266,8 тыс. живорожденных детей соответственно). По результатам Всероссийской переписи населения, проведенной в 2002 г., число семей, имеющих одного ребенка, составляло 65%, двух детей — 28%, многодетных — 6,5% [14]. В последующие годы наблюдался рост числа родившихся детей до 1896,3 тыс. в 2012 г., однако удель -ный вес новорожденных в структуре детского населения оставался низким (23,1% в 1990 г., 15,3% в 2012 г.). При этом показатели младенческой смертности снизились с 17,4% в 1990 г. (20% для новорожденных мужского пола, 14,7% для новорожденных женского пола) до 7,4%о в 2011 г. (8,3 и 6,5% соответственно) [15].
Показатель младенческой смертности в Российской Федерации имеет тенденцию к неуклонному снижению за счет уменьшения заболеваемости кишечными инфекциями на 20%, инфекциями дыхательных путей на 27%, врожденных пороков развития на 24,9% и внешних причин на 25,6%. Удельный вес смертности новорожденных в структуре младенческой смертности в нашей стране составляет около 56%, детской — 44%. При этом в сельской местности показатели
как младенческой, так и материнской смертности превышают показатели для городского населения на 23—24,5%, что связано с проблемами транспортной доступности, дистанционного консультирования, более низкими социально-экономическими условиями проживания сельских жителей [16, 17].
Эти данные согласуются с результатами исследования, проведенного А.А. Барановым (2012 г.) по изучению структуры смертности российских детей. Было установлено, что в 2010 г. в структуре детской смертности удельный вес младенческой смертности составил 59,1% при ее двукратном снижении за предшествующие восемь лет, а показатель смертности находился на уровне 750,0 на 100 тыс. живорожденных детей. Показатели смертности от болезней системы дыхания снизились за это время в 2,8 раз, инфекционных заболеваний — в 2,3 раз, болезней перинатального возраста — на 46%, внешних причин — на 44,4%, аномалий развития — на 44%. В структуре младенческой смертности в 2010 г. лидирующие позиции занимали патология перинатального периода и пороки развития (в общем 70,1%), на третьем месте — внешние причины (6,3%), на четвертом — болезни органов дыхания (6,1%) и на пятом — инфекционные заболевания (4%) [18, 19].
Существенной проблемой, негативно отразившейся на показателях младенческой смертности, оказалось внедрение в 2012 г. новых критериев рождения, согласно которым проводится регистрация рождения детей в сроке беременности 22 недели при массе тела ребенка 500 г и более [20]. Экстремально низкая масса тела (ЭНМТ) обусловливает увеличение показателей неона-тальной заболеваемости и смертности. В структуре причин смертности детей с ЭНМТ отмечается повышение удельного веса заболеваний центральной нервной системы на 38,5%, сепсиса — на 20,6%, родовых травм — на 4%, респираторного дистресс-синдрома — на 8,8%, гематологических нарушений — на 9,2% [21]. В случае рождения детей с весом менее 500 г показатель выживаемости не превышает 70,4% при условии проведения кесарева сечения и последующей терапии сурфактантом [22].
Таким образом, младенческая смертность в Российской Федерации, несмотря на прогрессирующее снижение показателей в динамике за
последние 20 лет, остается актуальной проблемой системы здравоохранения.
Изучение региональных закономерностей и особенностей формирования младенческой смертности в Российской Федерации. Показатели младенческой смертности и их динамика в Российской Федерации могут значительно варьировать в территориальных образованиях страны, что вызвано влиянием регионально-обусловленных социальных, климатических, географических, этнических, исторических, культурных факторов, а также различиями в инфраструктуре и качестве оказания медицинской помощи женщинам репродуктивного возраста и новорожденным.
Так, по данным А. А. Баранова (2015), в 2012 г. коэффициент младенческой смертности в стране находился в диапазоне от 4,1 на 1000 живорожденных детей в Тамбовской области до 21,2 в Чукотском автономном округе. Наиболее благоприятная ситуация сложилась в Северо-Западном (6,3%), Уральском (7,8%), Центральном (7,9%) и Приволжском (8,0%) регионах Российской Федерации, где показатели были ниже средних по стране, а наиболее высокие уровни отмечались в Дальневосточном (11,9%о) и Сибирском (10,1%) регионах [23].
Результаты анализа младенческой смертности в Республике Калмыкия, характеризующейся неблагоприятной демографической ситуацией, связанной с высокими показателями эмиграции населения, показали ежегодное увеличение числа родов в последнее десятилетие, что требует усиления внимания к здоровью новорожденных и детей младенческого возраста. В 2010 г. показатель младенческой смертности в Республике составил 9,6%о, что соответствует общероссийскому показателю. Структура младенческой смертности также не имела существенных различий с таковой по Российской Федерации в целом: патологические состояния перинатального периода (58,4%), врожденные аномалии (27,9%), внешние причины (4,7%), инфекционные болезни (3,9%) и болезни дыхательной системы (2,6%). В структуре перинатальных состояний превалировали инфекции (40%), респираторный дистресс-синдром (20%), геморрагический синдром (15,4%), асфиксия (10%), синдром внезапной смерти (5%), травмы (3,7%) [24].
Иная ситуация в отношении младенческой и материнской смертности сложилась в регионах Северо-Кавказского федерального округа. Демографическая ситуация в этих республиках характеризуется повышенным уровнем рождаемости, естественного прироста населения и высоким удельным весом детей в возрасте до 17 лет (35% в Чеченской Республике, 28% в Республике Ингушетия), в полтора-два раза превышающим таковой показатель в Российской Федерации (18,1%). На социально-экономическое состояние Чеченской Республики оказали негативное влияние военные действия прошлых лет с соответствующим ухудшением экологических условий проживания населения, миграционные процессы, политическая нестабильность. Для Республики Ингушетия неблагоприятными факторами послужили массовая миграция населения в период военных конфликтов, что привело к значительному увеличению численности населения, а также преобладание сельского населения, занятого в аграрной сфере деятельности. В регионах наблюдается значительный дефицит детских врачей и других узких специалистов, оказывающих медицинскую помощь детскому населению [25].
Несмотря на практически полное восстановление и введение в эксплуатацию республиканских и городских специализированных лечебных учреждений, учреждения сельского здравоохранения в Чеченской Республике до сих пор отстроены неполностью, что наряду с географически обусловленной труднодоступностью специализированной помощи в сельской местности затрудняет проведение лечебно-профилактических мероприятий в отношении беременных женщин и детей младшего возраста. Естественный прирост населения в Чеченской Республике составил в 2010 г. 22,4 на 1000 населения за счет высокой рождаемости (27,5%о), двукратно превышающей общероссийские показатели, каждая 6—7 женщина в регионе имеет более 5 детей. В Республике Ингушетия показатель прироста был значительно ниже — 14,6% при уровне рождаемости 20,8%о. Однако высокие показатели фертильности населения (96,7 и 39,1 %о соответственно) при достаточно низком социальном и экономическом уровне жизни в сельской местности приводят к снижению показателей здоровья потомства и росту младенческой и детской смертности [26, 27]. Кроме того, для Республи-
ки Ингушетия оказалось характерным «постарение» среднего возраста вступления в брак и рождения детей. Так, средний возраст матерей в этой республике был 28,5 лет, тогда как в Чеченской Республике, как и в Российской Федерации — 26,6 лет. Известно, что поздний возраст матери при рождении ребенка является определенным фактором риска для состояния его здоровья [28—31].
Коэффициент фетоинфантильных потерь (интегрированный показатель, включающий в себя младенческую смертность и мертворож-денность) в Чеченской Республике за период с 2005 по 2010 гг. составил 29,6%, что в 2,5 раз выше российского показателя (12,2% ), в Республике Ингушетия — 27,2% . Показатель перинатальной смертности за тот же период в Чеченской Республике был на уровне 21,7% , в Республике Ингушетия — 20% , в то время как общероссийский показатель составлял 8,6% . В структуре перинатальной смертности в обеих республиках преобладала ранняя неонатальная смертность (12,0 и 12,4 %о соответственно), в основном, за счет случаев рождения недоношенных детей (61%). Показатель смертности детей возраста до года в Чеченской Республике составил 19,7 на 1000 живорожденных, что в два раза больше среднего российского показателя. Структура причин смертности детей до одного года не имела существенных различий с общероссийской: лидирующие позиции в ней занимали заболевания перинатального периода (55,6%), аномалии развития (13,6%), неуточненные причины, травмы (8,7%), заболевания органов дыхания и кишечные инфекции (по 4,5%) [32].
В Республике Дагестан показатель рождаемости в 2008 г. составлял 16,9% , младенческой смертности — 10,0% , перинатальной смертности — 10,3%о. Минимальными коэффициентами рождаемости, младенческой и перинатальной смертности из всех регионов Северо-Кавказского округа оказались показатели Кабардино-Балкарской Республики (13,5; 5,8; 5,5%о соответственно), что, вероятно, обусловлено более развитой инфраструктурой родовспоможения и развития интенсивной и реанимационной помощи новорожденным детям [33].
Литературные данные свидетельствуют, что регионы Северного Кавказа характеризуются максимальными в Российской Федерации пока-
зателями естественного прироста за счет высокой рождаемости и фертильности. Одновременно с этим показатели младенческой смертности также значительно превышают средние показатели по стране, что связано с проблемами системы здравоохранения, социально-экономическими условиями, национальными особенностями менталитета, низким уровнем планирования семьи и выраженными миграционными процессами.
Анализ факторов, влияющих на показатели младенческой смертности. Состояние здоровья детей первого года жизни определяется как внутренними семейными факторами, такими как наследственность, состояние здоровья родителей, состояние матери в период беременности, осложнения беременности, так и внешнесредо-выми факторами (социально-экономические условия жизни, национальные, культурные нормы, поведенческие факторы риска, экологическая обстановка, качество грудного вскармливания, состояние акушерской и перинатальной помощи) [34—37].
Факторами высокого риска для мертворожде-ния и неонатальной смертности считаются гес-тозы, патология мочеполовой системы беременной женщины, наличие венозных осложнений, преэклампсия и эклампсия, угроза прерывания беременности на различных сроках, сахарный диабет беременных, предлежание плаценты и связанное с ним кровотечение, преждевременный разрыв плодных оболочек, кровотечения, связанные с нарушением коагуляции, нарушения родовой деятельности, анемия и болезни системы кровообращения у матери, послеродовая инфекция [38—40]. При предлежании плаценты риск не-онатальной смертности увеличивается в 5,44 раз, а перинатальной смертности — в 3,01 [41].
Преждевременные роды и рождение детей с малыми для гестационного срока размерами зачастую заканчиваются неблагоприятными исходами для новорожденного. Результаты когорт-ного исследования, включившего более 5,5 тыс. живорожденных детей, среди которых 6,2% рождены преждевременно, а 14% имели размеры, малые для гестационного возраста, показали, что показатели неонатальной смертности для таких детей в 13 раз превышали таковые у детей, включенных в когорту сравнения [42].
В исследовании китайских ученых продемонстрировано, что преждевременные роды в
гестационном сроке менее 32 недель и рождение младенца с весом менее 1000 г ассоциированы с повышенными показателями неонатальной смертности, причем мальчики имеют более высокие показатели смертности, чем девочки. Среди умерших новорожденных 61,3% имели установленные перинатальные факторы риска, в том числе аномалии амниотической жидкости (29,4%), преждевременный разрыв плодных оболочек (16,9%), плацентарную патологию (16,9%), внутриутробный дистресс-синдром (14,0%) и аномалию пуповины (12,3%). Наиболее частыми причинами смертности у таких детей были инфекции, пороки развития и респираторный дистресс-синдром [43].
По данным И.Н. Костина (2010), среди инт-ранатальных факторов риска неонатальной смерти превалировали такие осложнения родов, как несвоевременное излитие околоплодных вод (59% случаев, г = 0,5), гипоксия плода (33,3%, г = 0,6), мекониальная аспирация (15,8%, г = 0,4) и аномалии родовой деятельности (6,7%, г = 0,3) [44, 45].
Установлено, что уровень образования родителей оказывает существенное влияние на репродуктивное поведение семьи, состояние здоровья как матери, так и новорожденного ребенка [46]. В семьях с высоким уровнем образования, как правило, соблюдаются достаточно длительные интервалы между первыми и последующими родами, которые, согласно рекомендациям ВОЗ, должны составлять не менее 2—3 лет [30]. Эти данные подтверждаются результатами эпидемиологического исследования, проведенного в Чеченской Республике в 2012 г.: у 60,5% матерей детей, умерших на первом году жизни, было начальное образование либо отсутствие образования, у 32% — среднее специальное и только у 7,5% — высшее [40].
Вклад фактора несвоевременности оказания медицинской помощи в родах в перинатальную смертность, по данным А. МшайИ (2017), составляет 39%, недостаточно высокое качество помощи в медицинском учреждении — 37%, при этом более половины случаев перинатальных смертей являются предотвратимыми [47].
На неонатальную смертность могут оказывать влияния климатические условия времени рождения ребенка. Так, при рождении в зимнее время возрастает риск бактериальных или вирус-
ных инфекционных осложнений, ведущих к неблагоприятным исходам для новорожденного, у матерей чаще встречается тяжелая форма анемии, что может привести к преждевременным или осложненным родам [48].
Учитывая, что в структуре младенческой смертности как в Российской Федерации, так и во всем мире врожденные аномалии и пороки развития устойчиво занимают второе место, за-ко номерным является признание вклада экологических, антропогенных и поведенческих факторов в увеличение риска смертности новорожденных и детей первого года жизни. Так, по данным М.Ю. Селютиной (2010), множественные пороки развития служат причиной младенческой смертности в 30% случаев, пороки сердца — в 28%, аномалии центральной нервной системы и костно-мышечной системы — в 14,2 и 11,1% соответственно. В случае мертворождения врожденные пороки развития выявляются в 15—20% случаев [49]. Основными экологическими факторами, способными вызвать формирование пороков развития с неблагоприятными исходами в неонатальном и младенческом периоде, считаются загрязнение окружающей среды отходами промышленного производства (оксид углерода, оксид азота, диоксид серы и углеводороды), воздействие ионизирующей радиации, пестицидов, профессиональных факторов на организм родителей, злоупотребление родителей алкоголем и курением [50—54].
Характер вскармливания и качество грудного молока прямо связаны с состоянием здоровья новорожденных и детей первого года жизни. Нарушения питания могут привести к инфекционным заболеваниям кишечника, анемическому синдрому, патологии пищеварения и обмена веществ. В связи с этим раннее введение грудного вскармливания и кормление материнским молоком в первые шесть месяцев жизни имеют огромное значение для формирования здоровья ребенка, особенно это касается недоношенных детей и детей с острыми и хроническими заболеваниями [55—58].
Таким, образом, разнообразие факторов риска младенческой смертности, их взаимное влияние на состояние здоровья новорожденного указывают на необходимость регулярного и постоянного мониторинга за репродуктивным здоровьем женского населения, проведения информационно-
разъяснительной работы, направленной на формирование здоровья на уровне семьи и общества в целом, улучшения социально-экономических условий жизни населения, увеличения доступности и качества гинекологической, акушерской и педиатрической помощи.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Младенческую смертность можно считать показателем, характеризующим состояние здоровья и социальные условия жизни общества в целом. Данные литературы свидетельствуют о тенденции к снижению смертности детей первого года жизни в Российской Федерации на протяжении последних двух десятилетий (в 2015 г. ко -эффициент достиг уровня европейских стран), однако проблема до настоящего времени остается актуальной в связи с ее высокой социальной и экономической значимостью.
Учитывая, что младенческая смертность в Российской Федерации характеризуется существенными региональными различиями, связанными с климатическими, географическими особенностями территорий, удаленностью от перинатальных центров, социально-экономическими условиями, наличием экологических факторов риска, этническими и культурными особенностями образа жизни населения, необходимо совершенствовать систему обеспечения этапного оказания медицинской помощи беременным женщинам, в период родов и новорожденным на всех территориях страны. Повышение доступности медицинской помощи возможно на основе развития дистанционного консультирования и мониторинга беременных женщин, организации выездных акушерских бригад с включением анестезиологов-реаниматоров, обязательного внедрения в практическую деятельность клинических рекомендаций (протоколов лечения).
Формирование и реализация эффективных методов контроля состояния здоровья детей первого года жизни, разработка и внедрение современных технологий реанимации и интенсивной терапии новорожденных, совершенствование системы медицинского патронажа детей первого года жизни являются основными направлениями организационной работы по снижению показателей младенческой смертности и решению демографических проблем в стране на современном этапе.
ЛИТЕРАТУРА
1. Трифонова Н.Ю. Формирование здорового образа жизни женщин и детей как один из факторов сохранения и укрепления здоровья населения. Проблемы управления здравоохранением. 2007; 6: 74—77.
2. Gonzalez R.M., Gilleskie D. Infant Mortality Rate as a Measure of a Country's Health: A Robust Method to Improve Reliability and Comparability. Demography. 2017. Epub ahead of print.
3. Levels & Trends in Child Mortality: Report 2010. 18 p. Доступно по: http://www.childmortality.org/files_v20/ download/Levels%20and%20Trends%20in%20Child%20 Mortality%20Report%202010.pdf. Ссылка активна на 21.03.2017.
4. Резолюция 11/8 Совета по правам человека Организации Объединенных Наций «Предотвратимая материнская смертность и заболеваемость и права человека». 2009. Доступно по: http://ap.ohchr.org/documents/ R/HRC/resolutions/A_HRC_RES_11_8.pdf Ссылка активна на: 21.03.2017.
5. Полунина Н.В., Авсаджанишвили В.Н. Итоги реализации национального проекта «Здоровье» в детских ам-булаторно-поликлинических учреждениях. Педиатрия. Журнал им. Г.Н. Сперанского. 2012; 91 (3): 21—26.
6. Глобальная стратегия охраны здоровья женщин и детей. 2010. 24 р. Доступно по: http://reprohealth.info/files/ 20100910_gswch_russian.pdf. Ссылка активна на: 21.03.2017.
7. Глобальная стратегия охраны здоровья женщин, детей и подростков (2016—2030 гг.): выживать, процветать, менять 2015. Доступно по: http://www.who.int/life-course/ partners/global-strategy/ewec-gs-brochure-russian.pdf. Ссылка активна на: 21.03.2017.
8. Horton S., Shekar M., McDonald C., Mahal A., Brooks J.K. Scaling up Nutrition: What will it Cost? World Bank. Washington DC. 2010.
9. Мысяков В.Б., Коновалов О.Е. Динамика и тенденции перинатальной, младенческой и материнской смертности. Вестник Медицинского стоматологического института. 2010;4: 5—7.
10. World Health Organization 2016. Global Health Observatory. Доступно по: http://www.who.int/gho. Ссылка активна на: 23.03.2017.
11. CIA — The World Factbook: Infant Mortality Rate. — 2015. Доступно по: https://www.cia.gov/library/publica-tions/the-world-factbook/fields/2091.html. Ссылка активна на: 23.03.2017.
12. He C., Liu L., Chu Y., Perin J., Dai L., Li X., Miao L., Kang L., Li Q., Scherpbier R., Guo S., Rudan I., Song P., Chan K.Y., Guo Y, Black R.E., Wang Y., Zhu J. National and subnational all-cause and cause-specific child mortality in China, 1996—2015: a systematic analysis with implications for the Sustainable Development Goals. Lancet Glob Health. 2017; 5 (2): 186—197.
13. Российский статистический ежегодник. 2016. Росстат. 2016; Р76. 786 с. Доступно по: http://www.gks.ru/wps/ wcm/connect/rosstat_main/rosstat/ru/ statistics/publications/ catalog/doc_1135087342078. Ссылка активна на: 23.03.2017.
14. Полунина Н.В. Состояние здоровья детей в современной России и нути его улучшения. Вестник Росздрав-надзора. 2013; 5: 17—24.
15. Байбарина Е.Н. Вклад специалистов перинатальной медицины в снижение младенческой смертности. Доклад в Министерстве здравоохранения РФ. 2015; 17 с.
16. Liu S., Metcalfe A., León J.A., Sauve R., Kramer M.S., Joseph K.S. Evaluation of the INTERGROWTH-21 st project newborn standard for use in Canada. PLoS One. 2017; 12 (3); e 0172910.
17. Баранов А.А., Альбицкий В.Ю., Иванова А.А., Терлец-кая Р.Н., Косова С.А. Тенденции заболеваемости и состояние здоровья детского населения Российской Федерации. Российский педиатрический журнал. 2012; № б: 4—9.
1S. Баранов А.А., Намазова-Баранова Л.С., Альбицкий В.Ю. Профилактическая педиатрия — новые вызовы. Вопросы современной педиатрии. 2012; 11 (2): 7—10.
19. Приказ Минздравсоцразвития РФ № 1687-н от 27.12.2011 г. «О медицинских критериях рождения, форме документа о рождении и порядке его выдачи». Доступно по: http://www.consultant.ru/document/cons_ doc_LAW_127424/. Ссылка активна на 23.03.2017.
20. Малюжинская Н.В., Полякова О.В., Петрова И.В., Кожевникова К.В., Корягина П.А., Клиточенко Г.В. Анализ структуры заболеваемости недоношенных детей в Волгоградской области. Вестник ВолгГМУ. 2014; 51 (3): 71—73.
21. Varga P., Berecz B., Gasparics Á., Dombi Z., Varga Z., Jeager J., Magyar Z., Rigó J.Jr., Joó J.G., Kornya L. Morbidity and mortality trends in very-very low birth weight premature infants in light of recent changes in obstetric care. Eur. J. Obstet. Gynecol. Reprod. Biol. 2017; 211: 134—139.
22. Баранов А.А., Намазова-Баранова Л.С., Альбицкий В.Ю., Терлецкая Р.Н. Закономерности и тенденции младенческой и детской смертности в Российской Федерации. Проблемы социальной гигиены, здравоохранения и истории медицины. 2015; 23 (1): 35—41.
23. Каюков РА. Причинно-следственный анализ младенческой смертности на современном этапе. Современные проблемы науки и образования. 2012; 1: 47—49.
24. Евлоева П.М. Медико-демографическая ситуация в Чеченской Республике и Республике Ингушетия в 2005— 2010 гг. Вопросы современной педиатрии. — 2012; 11 (5): 12—1S.
25. Щепин О.П., Купеева И.А., Щепин В.О., Какорина Е.П. Современные региональные особенности здоровья населения и здравоохранения России. М.: Медицина. 2007; 360 с.
26. Рождаемость, репродуктивное здоровье и развитие. Доклад Генерального секретаря ООН. ЮНФПА. 2011; 37 с.
27. Андрюшина Е.В., Каткова И.П., Катков В.И. Рождаемость и общественное здоровье. Народонаселение. 2007; 2: 54-76.
2S. Гендерные факторы человеческого развития. Материнское и репродуктивное здоровье. Ташкент. 200S; 363 с.
29. Боссерт Т., Баузер Д., Кенни А. Целесообразность нла-нирования семьи в странах бывшего Советского Союза. Региональный проект по планированию семьи в Ев-роне и Евразии. M.: USAID. 2009; С: б—14.
30. Суханова Л.П. Репродуктивный процесс в демографическом развитии России. Электронный научный жур-
нал «Социальные аспекты здоровья населения». 2009; 12 (4): 9. Доступно по https://elibrary.ru/item.asp?id= 12997683. Ссылка активна на 23.03.2017.
31. Бадоева З.А., Салбиева С.З., Джиоева И.А., Гогичае-ва М.Т., Яхъяева З.И. Современные тенденции репродуктивного процесса и организации службы родовспоможения в республиках Северного Кавказа. Вестник РУДН, серия Медицина. 2011; 1: 115—118.
32. Андрюшина Е.В., Каткова И.П., Катков В.И. Репродуктивное здоровье населения — основа демографической политики. Народонаселение. 2003; 4: 16—34.
33. Макаров О.В., Алешкин В .А., Савченко Т.Я. Инфекции в акушерстве и гинекологии. М.: МЕДпресс-информ. 2007.
34. Суханова Л.П. Репродуктивный процесс в демографическом развитии России. М.: ФГУ ЦНИИОИЗ Росздра-ва. 2009; 25 с.
35. Дементьева И.Ф. Факторы риска современного детства. Социологические исследования. 2011; 10: 108—114.
36. Радзинский В.Е., Костин И.Н., Мамедова М.А. Влияние интранальных факторов риска на исход родов («ин-транатальный прирост»). Вестник РУДН. Сер. «Медицина. Акушерство и гинекология». 2007; 5: 70—72.
37. Григорьев Ю.А., Соболева С.В. Репродуктивное здоровье как качественная характеристика популяции. Бюллетень ВСНЦ СО РАМН. 2013; 91 (3): 157—161.
38. Sandall J., Soltani H., Gates S., Shennan A., Devane D. Midwife-led continuity models versus other models of care for childbearing women. Cochrane Database Syst Rev. 2016; 4: CD004667.
39. Евлоева Ф.М. Медико-социологическое исследование демографической ситуации, заболеваемости детей первого года жизни и состояния грудного вскармливания в Чеченской Республике и Республике Ингушетия. Здравоохранение Российской Федерации. 2012; 3: 16—21.
40. Vahanian S.A., Lavery J.A., Ananth C.V., Vintzileos A. Placental implantation abnormalities and risk of preterm delivery: a systematic review and metaanalysis. Am. J. Obstet. Gynecol. 2015; 213 (4): 78—90.
41. García-Basteiro A.L., Quintó L., Macete E., Bardají A., González R., Nhacolo A., Sigauque B., Sacoor C., Rupérez M., Sicuri E., Bassat Q., Sevene E., Menéndez C. Infant mortality and morbidity associated with preterm and small-for-gestational-age births in Southern Mozambique: A retrospective cohort study. PLoS One. 2017; 12; (2); e0172533.
42. Xu F.D., Kong X.Y., Feng Z.C. Mortality rate and cause of death in hospitalized neonates: an analysis of 480 cases. Zhongguo Dang Dai Er Ke Za Zhi. 2017; 19 (2): 152—158.
43. Костин И.Н., Лаврова Н.Ю., Князев С.А., Смирнова Т.В., Кузнецова О.А. Интранатальные факторы риска и не-онатальные исходы. Вестник РУДН. 2010; 6: 71—74.
44. Радзинский В.Е., Костин И.Н., Лаврова Н.Ю. Интрана-тальные факторы риска и неонатальные исходы. Вестник новых медицинских технологий. 2010; 17 (4): 131.
45. Donnay F. Maternal survival in developing countries: what has been done, what can be achieved in the next decade. Int. J. Gynecol. Obstet. 2000; 70: 89—97.
46. Musafili A., Persson L.Á., Baribwira C., Páfs J., Mulindwa P.A., Essén B. Case review of perinatal deaths at hospitals in Kigali, Rwanda: perinatal audit with application of a three-delays analysis. BMC Pregnancy Childbirth. 2017; 17 (1): 85.
47. Колесникова Н.Б., Калентьева С.В. Сезонная вариабельность перинатальной смертности. Медицина в Кузбассе. 2010; 1: 22—28.
48. Селютина М.Ю., Евдокимов В.И., Сидоров Г.А. Врожденные пороки развития как показатель экологического состояния окружающей среды. Научные ведомости. Серия Медицина. Фармация. 2014; 182 (11): 173—178. Выпуск 26.
49. Вихрук Т.И., Лисовский В.А., Сологуб Е.Б. Основы тератологии и наследственной патологии. М.: Советский спорт. 2001; 204 с.
50. Григович И.Н., Мебелова И.И., Никула М.З. Алкогольный синдром плода. Российский вестник перинатоло-гии и педиатрии. 2006; 51 (1): 10—13.
51. Иванов Д.О., Петренко Ю.В., Шемякина О.О., Фот А.Ю. Анализ антенатальных факторов риска формирования врожденных пороков внутренних органов у детей. Бюллетень федерального центра сердца, крови и эндокринологии им. В.А. Алмазова. 2012; 1: 61—68.
52. Дементьева Д.М., Безроднова С.М. Проблема врожденных пороков развития у детей в регионе с неоднозначной экологической ситуацией. Гигиена и санитария. 2013; 1: 61—64.
53. Медведева С.В., Заболотских Т.В., Данилова Н.Б. Анализ факторов риска врожденных пороков сердца у детей и подростков Амурской области. Амурский медицинский журнал. 2016; 14 (2): 44—47.
54. Глобальная стратегия по питанию детей грудного и раннего возраста. Женева: ВОЗ. 2003.
55. Национальная программа оптимизации вскармливания детей первого года жизни в Российской Федерации. М. 2009.
56. Гасанов А.Н. Заболеваемость детей раннего возраста (по данным муниципальных детских поликлиник г. Махачкалы). Известия Дагестанского государственного педагогического университета. Естественные и точные науки. 2011; 1: 1—6.
57. Дубровина Е.В. Резервы снижения младенческой смертности в России. Вопросы современной педиатрии. 2006; 5 (6): 8—12.
Поступила 28.03.2017 Принята к опубликованию 12.04.2017
REFERENCES
1. Trifonova N.Yu. Formation of healthy living in females and children as one of the factors for maintenance and strengthening of population health. Challenges of health care management. 2007; 6: 74—77.
2. Gonzalez R.M., Gilleskie D. Infant Mortality Rate as a Measure of a Country's Health: A Robust Method to Improve Reliability and Comparability. Demography. 2017. Epub ahead of print.
3. Levels & Trends in Child Mortality: Report 2010. 18 p. Available at: http://www.childmortality.org/files_v20/ download/Levels%20and%20Trends%20in%20Child%20 Mortality%20Report%202010.pdf Accessed on 23.03.2017.
4. Resolution 11/8 of the United Nations Organisation Human Rights Council «Preventable maternal mortality and morbidity and human rights». 2009. Available at: http://ap.ohchr.org/
documents/R/HRC/resolutions/A_HRC_RES_11_8.pdf. Accessed on 23.03.2017.
5. Polunina N.V., Avsadzhanishvili V.N. Summary of implementation of the national project «Health» in paediatric outpatient institutions. Paediatrics. Journal named after G.N. Speranskiy. 2012; 91 (3): 21—26.
6. Global strategy for health care in females and children. 2010.24. Available at: http://reprohealth.info/files/ 20100910_gswch_russian.pdf. Accessed on 23.03.2017.
7. Global strategy for health care in females, children, and adolescents (2016—2030): survive, prosper, and change 2015. Available at: http://www.who.int/life-course/part-ners/global-strategy/ewec-gs-brochure-russian.pdf. Accessed on 23.03.2017.
8. Horton S., Shekar M., McDonald C., Mahal A., Brooks J.K. Scaling up Nutrition: What will it Cost? World Bank. Washington DC. 2010.
9. Mysiakov V.B., Konovalov O.Ye. Time course and trends of perinatal, infantile, and maternal mortality. Bulletin of Medical Stomatological Institution. 2010; 4: 5—7.
10. World Health Organization 2016. Global Health Observatory. Available at: http://www.who.int/gho. Accessed on 23.03.2017.
11. CIA — The World Factbook: Infant Mortality Rate. — 2015. Available at: https://www.cia.gov/library/publica-tions/the-world-factbook/fields/2091.html. Accessed on 23.03.2017.
12. He C., Liu L., Chu Y., Perin J., Dai L., Li X., Miao L., Kang L., Li Q., Scherpbier R., Guo S., Rudan I., Song P., Chan K.Y., Guo Y., Black R.E., Wang Y., Zhu J. National and subnational all-cause and cause-specific child mortality in China, 1996—2015: a systematic analysis with implications for the Sustainable Development Goals. Lancet Glob. Health. 2017; 5 (2): 186—197.
13. Russian statistical yearbook. 2016. Rosstat (Russian statistics). 2016; P76. 786 p. Available at: http://www.gks.ru/wps/ wcm/connect/rosstat_main/rosstat/ru/statistics/publica-tions/catalog/doc_1135087342078. Accessed on 23.03.2017.
14. Shestakov G.S., Arsanukaev A.S., Baysultanov I.H. Application of standards in the organization of obstetric care in the health system of the Gudermes district of the Chechen Republic. Problems of standardization in health care. 2010; 11-12: 33—38.
15. Polunina N.V. Health condition of children in modern Russia and ways for its improvement. Bulletin of the Federal Service for the Supervision of Public and Social Development. 2013; 5: 17—24.
16. Baibarina Ye.N. Contribution of professionals in the field of perinatal medicine into reduction of infantile mortality. Report at the Ministry of Health of the Russian Federation. 2015; 17 p.
17. Liu S., Metcalfe A., León J.A., Sauve R., Kramer M.S., Joseph K.S. Evaluation of the INTERGROWTH-21 st project newborn standard for use in Canada. PLoS One. 2017; 12 (3); e0172910.
18. Baranov A.A., Albitskii V.Yu., Ivanova A.A., Terlet-skaia R.N., Kosova S.A. Trends of morbidity and condition of paediatric population health in the Russian Federation. Russian Paediatric Journal. 2012; 6: 4—9.
19. Baranov A.A., Namazova-Baranova L.S., Albitskii V. Yu. Preventive paediatrics — new challenges. Issues of Current Paediatrics. 2012; 11 (2): 7—10.
20. Order of the Ministry of Health and Social Development of the Russian Federation No. 1687-h as of 27.12.2011 «On Birth Medical Criteria, Birth Certificate Form, and Procedure for its Issue».
21. Maliuzinskaia N.V., Poliakova O.V., Petrova I.V., Kozhevnikova K.V., Koriagina P.A., Klitochenko G.V. Analysis of morbidity structure of prematurely born children in the Region of Volgograd. Bulletin of Volgograd State Medical University. 2014; 51 (3): 71—73.
22. Varga P., Berecz B., Gasparics A., Dombi Z., Varga Z., Jeager J., Magyar Z., Rigo J.Jr, Joo J.G., Kornya L. Morbidity and mortality trends in very-very low birth weight premature infants in light of recent changes in obstetric care. Eur. J. Obstet. Gynecol. Reprod. Biol. 2017; 211: 134—139.
23. Baranov A.A., Namazova-Baranova L.S., Albitskii V.Yu., Terletskaia R.N. Regularities and trends of infantile and paediatric mortality in the Russian Federation. Problems of social hygiene, health care, and history of medicine. 2015; 23 (1): 35—41.
24. Kaiukov R.A. Root cause analysis of infantile mortality at current stage. Current Problems of Science and Education. 2012; 1: 47—49.
25. Evloeva P.M. Medical and demographic situation in the Republic of Chechnya and the Republic of Ingushetia in 2005—2010. Issues of Current Paediatrics. 2012; 11 (5): 12—18.
26. Shchepin O.P., Kupeeva I.A., Shchepin V.O., Kakorina E.P. Current regional peculiarities of population health and health care in Russia. M.: Medicine, 2007; 360 p.
27. Birth rate, reproductive health and development. Report of the UN Secretary General. UNFPA 2011; 37 p.
28. Andriushina Ye.V., Katkova I.P., Katkov V.I. Birth rate and public health. Human Population. 2007; 2: 54—76.
29. Gender factors of human development. Maternal and reproductive health. — Tashkent. 2008; 363 p.
30. Bossert T., Bauzer D., Kenni A. Practicability of family planning in the FSU countries. Regional project on family planning in Europe and Eurasia. M.: USAID. 2009: 6—14.
31. Sukhanova L.P. Reproductive process in demographic development of Russia. Electronic scientific journal «Social aspects of population health». 2009; 12 (4).
32. Badoeva Z.A., Salbieva S.Z., Dzhioeva I.A., Gogichae-va M.T., Yakhieiaeva Z.I. Current trends of the reproductive process and arrangement of maternity obstetric service in the North Caucasus Republics. Bulletin of the People's Friendship University of Russian (RUDN), series Medicine. 2011; 1; 115—118.
33. Andriushina Ye.V., Katkova I.P., Katkov V.I. Reproductive population health — base of the demographic policy. Human Population. 2003; 4: 16—34.
34. Makarov O.V., Aleshkin V.A., Savchenko T.Ya. Infections in obstetrics and gynaecology. M.: MEDpress-inform. 2007.
35. Sukhanova L.P. Reproductive process in demographic development of Russia. M.: Federal State Institution «Central Scientific Research Institute of Arrangement of Informational Support in Health Care» of the Federal Service for Surveillance in Healthcare. 2009; 25 p.
36. Dementeva I.F. Risk factors in current childhood. Sociological Studies. 2011; 10: 108—114.
37. Radzinskii V.Ye., Kostin I.N., Mamedova M.A. Influence of intranal risk factors on delivery outcome («intranal increment»). Bulletin of the People's Friendship University
of Russian (RUDN). Series «Medicine. Obstetrics and Gynaecology». 2007; 5: 70—72.
38. Grigorev Yu.A., Soboleva S.V. Reproductive health as qualitative characteristics of population. Bulletin of Eastern Siberian Scientific Centre of the Siberian Department of the Russian Academy of Medical Sciences. 2013; 91 (3): 157—161.
39. Sandall J., Soltani H., Gates S., Shennan A., Devane D. Midwife-led continuity models versus other models of care for childbearing women. Cochrane Database Syst. Rev. 2016; 4; CD004667.
40. Evloeva F.M. Medical and sociological study of the demographic situation, morbidity of children of the first year of life on breast-feeding in the Republic of Chechnya and the Republic of Ingushetia. Health care in the Russian Federation. 2012; 3: 16—21.
41. Vahanian S.A., Lavery J.A., Ananth C.V., Vintzileos A. Placental implantation abnormalities and risk of preterm delivery: a systematic review and metaanalysis. Am. J. Obstet. Gynecol. 2015; 213 (4): 78—90.
42. García-Basteiro A.L., Quintó L., Macete E., Bardají A., González R., Nhacolo A., Sigauque B., Sacoor C., Rupérez M., Sicuri E., Bassat Q., Sevene E., Menéndez C. Infant mortality and morbidity associated with preterm and small-for-gestational-age births in Southern Mozambique: A retrospective cohort study. PLoS One. 2017; 12 (2). e0172533.
43. Xu F.D., Kong X.Y., Feng Z.C. Mortality rate and cause of death in hospitalized neonates: an analysis of 480 cases. Zhongguo Dang Dai ErKeZaZhi. 2017; 19 (2): 152—158.
44. Kostin I.N., Lavrova N.Yu., Kniazev S.A., Smirnova T.V., Kuznetsova O.A. Intranatal risk factors and neonatal outcomes. Bulletin of the People's Friendship University of Russian (RUDN). Series. 2010; 6: 71—74.
45. Radzinskii V.Ye., Kostin I.N., Lavrova N.Yu. Intranatal risk factors and neonatal outcomes. Bulletin of Medical Technologies. 2010; 17 (4): 131.
46. Donnay F. Maternal survival in developing countries: what has been done, what can be achieved in the next decade. Int. J. Gynecol. Obstet. 2000; 70: 89—97.
47. Musafili A., Persson L.Á., Baribwira C., Pafs J., Mulindwa P.A., Essén B. Case review of perinatal deaths
at hospitals in Kigali, Rwanda: perinatal audit with application of a three-delays analysis. BMC Pregnancy Childbirth. 2017; 17 (1): 85.
48. Kolesnikova N.B., Kalenteva S.V Seasonal variability of perinatal mortality. Medicine in the Kuzbas. 2010; 1: 22—28.
49. Seliutina M.Yu., Yevdokimov V.I., Sidorov G.A. Congenital malformations as the parameter of ecological condition of the environment. Scientific Bulletin. Series Medicine. Pharmacia. 2014; 182 (11): 173—178.
50. Vikhruk T.I., Lisovskiiy V.A., Sologub Ye.B. Basis of teratology and congenital pathology. M.: Soviet sport. 2001. 204 p.
51. Grigorovich I.N., Mebelova I.I., Nikula M.Z. Foetal alcohol syndrome. Russian Bulletin of Perinatology and Paediatrics. 2006; 51 (1): 10—13.
52. Ivanov D.O., Petrenko Yu.V., Shemiakina O.O., Fot A.Yu. Analysis of antenatal risk factors for development of congenital malformations of internal organs in children. Bulletin of the Federal Heart, Blood and Endocrinology Centre named after V.A. Almazov. 2012; 1: 61—68.
53. Dementeva D.M., Bezrodnova S.M. Problem of congenital malformations in children in the region with an ambiguous ecological situation. Hygiene and Sanitation. 2013; 1: 61—64.
54. Medvedeva S.V., Zabolotskih T.V., Danilova N.B. Analysis of risk factors of congenital malformations in children and adolescents of the Region of Amur. Amur Medical Journal. 2016; 14 (2): 44—47.
55. Global Strategy for Infant and Young Child. Feeding. Geneva: WHO. 2003.
56. National program of optimization of feeding in children of the first year of life in the Russian Federation. M., 2009.
57. Gasanov A.N. Morbidity of children in early childhood (according to the data of municipal paediatric outpatient department of the City of Makhachkala). News of Dagestan State Pedagogical University. Natural and Exact Sciences. 2011; 1: 1—6.
58. Dubrovina E.V. Reserves of reduction of infantile mortality in Russia. Issues of Current Paediatrics. 2006; 5 (6): 8-12.
Received 28.03.2017 Accepted 12.04.2017
Сведения об авторе:
Исакова Петимат Вахаевна — заместитель министра здравоохранения Чеченской Республики, 364061, г. Грозный, ул. Чехова, 4. Тел.: 8-928-885-52-86. E-mail: [email protected]
About the author:
Isakova Petimat Vakhaevna — Deputy Minister of Health of the Chechen Republic, 364061, Grozny, 4 Chekhov S. Tel.: (928)-885-52-86. E-mail: [email protected]
