CC BY
54анализ невербального поведения как способ верификации клинического диагноза
The analysis of nonverbal behaviour as a method of verification clinical diagnosis
О. А. Гильбурд, профессор, д. мед. н.
Oleg A. Gilburd, professor, M. D.
ГОУ ВПО «Сургутский государственный университет ХМАО-Югры» Медицинский институт, кафедра педиатрии, курс психиатрии и наркологии
Surgut State University
В обзоре литературных данных и результатов собственных исследований обосновывается возможность и необходимость для клиницистов любого профиля объективизации субъективной диагностической гипотезы на основе анализа невербального поведения пациентов.
In the review of literature data and results of original research is justified by the opportunity and the need for clinicians of any profile objectification of subjective diagnostic hypotheses based on the analysis of the nonverbal behavior of the patients.
«Этология оказала глубокое воздействие на такие медицинские дисциплины, как социальная медицина, психиатрия и психосоматическая медицина»
Б. Кронхольм
Введение
Парадоксально, но в условиях нарастающей технологизации медицины точность и объективность нозологически оформленного клинического диагноза является одновременно и самым сильным, и наиболее уязвимым аспектом практической деятельности современного врача.
С одной стороны, индивидуальное мастерство «органолептического» распознавания болезни и умелого аргументирования своего мнения позволяет врачу противостоять натиску компью-
теризированных инструментально-аппаратных методов и сохранять горделиво-доминирующую позицию бывалого и всезнающего «генератора мысли» и «тонкого интуитивиста», который на основе неопровержимо виртуозной, на первый взгляд, логики дифференциального анализа симптомов и синдромов, а также безошибочного врожденного чутья (подразумевающего «уникальный талант», «дар божий» et cetera...), то есть свойств, коими не обладает ни одна диковинная машина, способен высказать
диагностическую истину в последней инстанции.
С другой стороны, чем более умудрен опытом клиницист, тем меньше у него оснований быть полностью уверенным в своей диагностической правоте, поскольку, во-первых, ему с годами все яснее открывается глубинный смысл затертой до банальности истины: «Знание умножает скорбь»; во-вторых, ему совершенно понятно, что клинический метод распознавания болезни является субъективно-метафорическим, поскольку базируется на сравнении жалоб, анамнестических сведений и «объективного» состояния пациента (объективного лишь в том смысле, что пациент является объектом обследования, но результирующее мнение у клинициста формируется, увы, субъективное) с тождественными параметрами прежних диагностически верифицированных больных, с данными литературы, с клиническим опытом (и мнением) уважаемых коллег. В случае, если сходство означенных параметров достигает степени аналогии (а еще лучше - гомологии), то диагностическая метафора приобретает соответствующее нозологическое оформление; в-третьих, из всего вышеперечисленного он делает единственно верный вывод, что клинический диагноз является его личной рабочей гипотезой по поводу состояния здоровья пациента, а гипотеза, как известно, нуждается в подтверждении - иначе она превращается в миф, далекий от реальности и вредоносный, в случае, если на его основе формируется лечебно-реабилитационная стратегия и тактика.
В порядке корпоративной самокритики следует признать, что свойственные соматической медицине субъективность, метафоричность, гипотетичность и, порой, ми-фологичность клинического диагноза достигают максимальной выраженности при распознавании душевных болезней. Несовершенство клинической диагностики в психиатрии получило абсолютно гротесковое отражение в 5-м разделе МКБ-10 «Психические и поведенческие расстройства» [29], в котором почти не осталось нозологических единиц, поскольку в ходе достижения классификационного консенсуса они были деструк-турированы до отдельных синдро-
мов экспертами интернациональной рабочей группы, которые тем самым фактически расписались в собственной клинико-нозологической несостоятельности и благословили коллег на диагностический фельдшеризм. Однако при всей карикатурности сложившейся ситуации, необходимо подчеркнуть, что проблема объективизации клинического впечатления существует давно и острота ее была обозначена именно психиатрами. Так, крупнейший германский психопатолог Х1Х-ХХ веков Эмиль Крепе-лин еще в 1920 году писал: «Нельзя отказать в известной правомерности мысли о том, что клиническое направление в психиатрии достигло мертвой точки. Существующий до сих пор метод отграничения различных форм заболевания на основании учета причин, проявлений, течения, исхода, патогенеза исчерпал себя и более не удовлетворяет. Должны быть проложены новые пути» [49]. Классику вторит наш современник: «...опираясь лишь на психопатологию, последовательно нозологические принципы в классификации психических болезней реализовать невозможно» [40].
Естественно, психиатры сами занялись поиском «новых путей», о которых писал Э. Крепелин. В результате принципиально новый метод верификации клинического диагноза был найден благодаря междисциплинарной интеграции со специалистами в области относительно новой научной дисциплины - этологии, предметом которой являются биологические основы невербального поведения живых существ, включая человека, а основным методом - сравнительное неэкспериментальное наблюдение [21]. Краеугольным идеологическим камнем этологии является представление о защитно-приспособительном характере любого (а, значит, и болезненного) поведения в конкретных средовых условиях.
Краткий исторический
экскурс
Эволюцию учения о биологии невербального поведения можно представить в виде табличных данных, отражающих периодизацию, предложенную известным отечественным историком этологии Е. А. Гороховской [17]:
Год Событие
I. Предыстория: формирование исследовательской области «поведение животных», создание основных концепций и моделей, сочетание которых дало «программу Лоренца-Тинбергена»
XVII век Этологом «называли актера, изображавшего, часто посредством пантомимы, человеческие характеры» [17]
1898 Чарльз Уитман впервые использует термин «поведение животных» в его современном понимании как фундаментального аспекта в изучении естественной истории вида, который охватывает всю наблюдаемую активность животного или какую-то ее структурно определенную часть (то есть также «наблюдаемую» с точки зрения «морфологического подхода к поведению»).
1899 Психолог Уильям Макдауэлл создал метафорическую модель инстинктивного поведения, которая затем будет воспринята Конрадом Лоренцем.
1908 Фон Юкскюль вводит понятие «умвельта» ^ег Umwelt, нем. «внешний мир», «окружающая среда» в смысле тех факторов, сигналов, воздействий извне, которые значимы для данного животного в данный момент его активности). Это начало понимания животного как активного субъекта поведенческого процесса, воспринимающего воздействия извне сугубо избирательно, направленно «интерпретирующего» при помощи врожденных схем реагирования. Их изучение составит основу исследовательской программы К. Лоренца и Н. Тинбергена.
1911 Оскар Хейнрот определяет этологию как изучение «языка и ритуалов» животных, объединенных им в понятии «система коммуникации». Он же вводит понятие «аН^епе Тг1е№апДпвд» («свойственное виду импульсивное поведение» или «видоспецифические врожденные координации действий») и тем конкретизирует понимание поведения, ставшее специфическим знаком сравнительной этологии. Это представление о значимых элементах поведения как о специфических структурах, выделяемых в потоке деятельности животных в силу существенности для жи-вотных-участников взаимодействия, допускающих «морфологическое» и функциональное описание в той же степени, что и «обычные» морфоструктуры.
1914 Статья Джулиана Хаксли о брачном поведении чомги (Podiceps cristatus). Хаксли ввел понятие «ритуализации», показав, что точная координация социального поведения животных в сообществах осуществляется с помощью сигналов, символизирующих и подчеркивающих вполне определенную форму поведения [48]. Тем самым демонстрация побуждений и намерений животного превращается в знак, указывающий на возможности развития поведения обоих участников в следующие моменты процесса, а после победы одной и поражения другой особи в данном взаимодействии - на наиболее вероятные модификации поведения обоих в ближайшей перспективе развития их отношений [43, 50]. Очевидно, этот знак - посредник в социальной коммуникации индивидов - обслуживает информационный обмен в социуме как целом (в частности, обеспечивая ретрансляцию общезначимой информации о возможностях развития процесса, которые символизирует собой), а не просто сигнализирует о мотивации особи.
1918 Уильям Крейг предлагает метафорическую модель инстинктивного акта. В соответствии с ней реализация инстинкта в специфическом поведении животного идет в два этапа. Первый - «аппетентное поведение», связанное с поиском нужных стимулов, второе - «консуматорный акт», выполнение инстинктивного действия под влиянием соответствующей стимуляции. После успешного консуматорного акта животное уходит от воздействия данных стимулов к поиску следующих, связанных с реализацией поведения более высокого уровня иерархии, или переходит в состояние, в дальнейшем вновь сменяющееся аппетентной активностью и прочее. Этологи использовали схему Крейга, добавив, что определенное поведение - это значит «типологически определенное», структуры которого обладают своей характерной формой, специфической для вида и дифференцированной у разных структур и в разных ситуациях взаимодействия; как правило, они также специализированны в отношении определённой функции в биологии вида. В середине 1930-х годов для полного описания репертуара видоспецифического поведения Г. МакКинк предложил понятие «этограмма», быстро ставшее популярным.
II. «Классическая этология»
1935 Публикуется фундаментальная работа Конрада Лоренца «Компаньон в мире птиц» [51]. Введены понятия «релизеров», «ключевых раздражителей» и «врожденных разрешающих схем», обеспечивающих точный и «автоматический» ответ на релизер в виде типологически определенного инстинктивного действия («врожденной координации»). Введено понятие «инстинктивное действие» как базовое для исследований видоспецифического поведения. К. Лоренц обосновывает «морфологический подход к поведению». Определив инстинкт через дифференцированные формы стереотипных реакций, развертываемых в «нужных» ситуациях, а не через специфику побуждений, находящих выражение в действии, К. Лоренц положил начало исследованиям поведения как отдельного феномена, относящегося скорее к «голоморфологии вида», чем к физиологии и психике особи. Также представлена концепция «импринтинга» как поведения, промежуточного между инстинктом и «чистым» научением.
1937 Публикация работ К. Лоренца «О формировании понятия «инстинкт» и «О понятии инстинктивного действия» [52, 53]. Отвергнута рефлекторная трактовка инстинкта в пользу метафорической модели, основанной на вышеприведенной схеме У. Крейга.
1939 Опубликована большая статья К. Лоренца «Сравнительное изучение поведения» [54], в которой аргументированы возможности сравнительно-этологического анализа «морфологии поведения» в решении таксономических, филогенетических и теоретико-эволюционных задач на примере демонстраций и других инстинктивных актов у близких видов птиц. Показано, что демонстрации и другие инстинктивные действия как основания систематики и эволюционного анализа не хуже традиционной морфологии, а даже лучше: всякий видовой репертуар территориальных или брачных демонстраций уже сам по себе есть набор изолированных элементов (признаков), которые можно прямо использовать для сравнения, в то время как из собственно морфологической структуры, интегрированной с иными структурами в целостную систему-организм, признаки, подходящие для сравнения, ещё необходимо вычленить. Развивая взгляды О. Хейнрота и Ч. Уитмана на видоспецифическое поведение, К. Лоренц описал основные модусы эволюции формы и функции инстинктивных действий (в первую очередь, ритуализированных демонстраций) в филогенетических линиях - рядах близких форм. Это дало начало сравнительной этологии (comparative ethology) - дисциплине не только поведенческой, но в значительной степени эволюционистской.
1940 Нико (Николас) Тинберген сформулировал понятие «смещенной активности» (Die Ubersprungbewegung). Смещенные и переадресованные действия, наряду с «движениями намерения» - главные источники ритуализованных демонстраций позвоночных [63]. Дальше все подобные движения и действия животного, непосредственно выражающие мотивационный конфликт «внутри особи» или ее амбиции вовне (поэтому склонные к превращению в демонстрации в ходе ритуализации), получили название «преддемонстраций». Согласно модели «конфликта мотиваций» [66], ритуализованные демонстрации уже выражают данный конфликт символически, в силу чего и являются «сигналами».
1948 Опубликована работа Н. Тинбергена «Социальные релизеры и экспериментальные методы их изучения» [65] - первое изложение методов постановки экспериментов, позволяющих ответить на вопрос о потенциальной функции инстинктивных действий животных (Являются ли они релизерами? Если да, каково их действие как ключевых раздражителей?) и методов анализа результатов этих экспериментов. Работа легла в основу последующих исследований сигнальной функции и коммуникативного эффекта таких социальных релизеров, как ритуализированные демонстрации и/или эксцессивные структуры позвоночных (гребни, выросты, украшающие перья и прочее).
1950 Опубликована статья К. Лоренца «Сравнительный метод в изучении врожденного поведения» - первое систематическое изложение этологической теории, включая «психогидравлическую» модель инстинктивного акта. Это квинтэссенция морфологического подхода к поведению. «Система действий животного [под которой понимается полный репертуар «свойственного виду импульсивного поведения», включая весь набор инстинктивных реакций - прим. автора] представляет собой такое же целое и обладает, по крайней мере, столь же многими составными частями, как тело самого животного» [55].
1951 Опубликована монография Н. Тинбергена «Исследование инстинкта» [66] - первое всеобъемлющее руководство по классической этологии.
1965 Опубликована монография Карла Риттера фон Фриша «Танцевальный язык и ориентация пчел», в которой автор обобщил более чем 50-летние этологические исследования «языка» пчел [46]. Он установил, что пчелы передают друг другу информацию о примерном направлении полета к новому источнику пищи, расстоянии до него, а также о количестве пищи в нем, с помощью серии тщательно разработанных танцев. Если пища находится близко, пчела исполняет «круговой танец»; если расстояние до источника пищи превышает 85 м, пчела пользуется «вихляющим» танцем в виде восьмерки. Угол исполнения пчелами этого танца по отношению к вертикальной оси медовых сот соответствует углу, образуемому источником пищи относительно Солнца. К. фон Фриш выяснил, что даже при переменной облачности пчелы могут находить пищу, ориентируясь относительно плоскости поляризации света от просветов чистого неба между облаками.
II. Современная этология На рубеже классической и современной этологии в поисках лучших объяснительных схем исследователи перешли от сигналов или ключевых раздражителей внешнего мира (Umwelt) к параметрам внутреннего состояния (!ппе^еК).
Этология как самостоятельная наука была официально признана в 1973 г., когда К. Lorenz, N. Tinbergen и К. von Frisch были удостоены Нобелевской премии за работы в области биологии поведения (в номинации «физиология и медицина»). Вскоре ученик К. Лоренца Иренаус Эйбл-Эйбесфельдт (Irenaus Eibl-Eibesfeldt) вводит понятие и определение этологии человека [43] и возглавляет первый и единственный в мире Институт Этологии Человека на базе Института сравнительной физиологии общества Макса Планка (Андекс, Германия), основанный К. Лоренцем. I. Eibl-Eibesfeldt стал широко известен благодаря систематическому сбору кросс-культуральной документации о поведении человека в традиционных культурах Южной Америки, Африки, Микронезии, Азии. В Институте собрана уникальная коллекция фильмов, анализ которых в сочетании с исследованиями других элементов культуры позволил опубликовать в 1985 году первое (и единственное) фундаментальное руководство по этологии человека, переизданное в Германии трижды и переведенное на английский [45], испанский, итальянский и японский языки. Увы, до сих пор не опубликован русский перевод книги, подготовленный нашими крымскими коллегами В. П. Самохваловым, В. И. Егоровым и В. А. Мельниковым, хотя он уже около пятнадцати лет находится в издательстве «Смысл» (Москва).
Этология в психиатрии
В 1977 г. появляется термин «отологическая психиатрия» [58], но фактически отдельные этоло-гические исследования человека появились ещё в 60-70 годах нашего века, в частности, на них ссылаются в своих Нобелевских речах K. Lorenz и N. Tinbergen. Горячим сторонником этологических исследований является в этот период немецкий психиатр Дитлев Плог (Detlev Ploog), соратник и друг K. Лоренца. Д. Плог был, по-видимому, первым исследователем человека этологическими методами. Интересно, что написанная им 150-страничная глава, посвященная проблемам биологии поведения [59], не была включена в рус-
ское издание «Клинической психиатрии» [47] по идеологическим соображениям, хотя это был первый в СССР перевод иностранного руководства по психиатрии. Проигнорирована была и более поздняя попытка обратить внимание профессионалов, анализирующих психопатологию, на необходимость изучения невербальной экспрессии, ее механизмов, семиотики и семантики, предпринятая в двух блестящих аналитических обзорах соответствующих зарубежных публикаций М. С. Рого-виным [30, 31]. В итоге печальные (в первую очередь, для пациентов) последствия тотальной этологи-ческой неграмотности отечественных психиатров сказываются на качестве специализированной помощи по сей день.
Будучи в течение многих лет директором Института психиатрии общества Макса Планка, Д. Плог основал на базе института приматологическую лабораторию. Его идеей было, во-первых, построение классификации психических заболеваний на основе объективных исследований поведения (для этих целей производился поиск экспериментальных и неэкспериментальных аналогов психопатологических симптомов человека у животных), во-вторых, - изучение эволюции и мозговой организации речи на основе сравнительных исследований [60, 61, 62].
Наиболее интенсивное, систематическое и продуктивное изучение невербального поведения психически больных проводилось в рамках т.н. «Крымского проекта», важными промежуточными результатами которого стали разработка универсального глоссария по исследованию невербального поведения человека, включающего в себя 346 элементов, 35 простых комплексов и 24 сложных формы поведения [34, 26], и публикация книги «Этология в психиатрии» [24], по сей день не имеющей аналогов в отечественной литературе. В рамках проекта, в частности, было осуществлено первое исследование типологии невербального поведения при шизофрении (200 больных) этологи-ческими методами, основанное на фиксации паттернов в ходе беседы пациента с врачом на протяжении
20-60 минут. Учитывались праксе-мика, в том числе индивидуальное расстояние, ориентация тела при контакте, поза, агрессивные паттерны, отношение к территории контакта, мимика, в том числе фиксация взгляда, груминг (при-хорашивание), особенности жеста и походки, а также типология стереотипий; некоторые особенности невербального поведения удалось выявить у родственников больных шизофренией [36, 32, 34]. Выяснилось, что каждый из ведущих синдромов болезни описывается комплексом признаков, позволяющих достаточно точно предположить синдром в случае дефицита вербальной информации.
А. Таннус [38] исследовал особенности мимики 255 больных шизофренией, которые сопоставил с мимикой 258 психически здоровых лиц. Оказалось, что продуктивные психопатологические переживания сопровождаются нарастанием асимметрии (несоответствия) мимического выражения верха и низа лица, а негативные - увеличением асимметрий правой и левой половины лица. При сравнении с результатами элементарного мимического теста в контрольной группе оказалось, что при шизофрении чаще встречаются хоботковые формы улыбки, улыбка с отворачиванием, насильственная улыбка, 8,2% больных вообще отказались улыбаться в ответ на настойчивые просьбы.
Коробов А. А. [26] изучил диагностические возможности это-логического метода при описании невербального поведения в дифференциальной диагностике шизофрении, умственной отсталости, эпилепсии (вне припадков), слабоумия, отдаленных последствий черепно-мозговой травмы, невротических расстройств. Всего изучено 436 больных, контрольная группа - 102 испытуемых. Исследовалась типология элементов, простых комплексов и сложных форм поведения, структура динамики контекстов поведения в мимике, позе и жесте (т.н. этограм-мы). Оказалось, что невербальное поведение надежно дискриминирует клинические группы эндогенных, эндогенно-органических, экзогенных психических заболеваний. В целом, при психических
1. Вербенко В. А. Клиника шизофрении с учетом динамики мозговой организации (нейро-этологический подход): Автореф. дисс. ... канд. мед. наук. - Харьков. - 16 с.
2. Вербенко Н. В. Особенности невербального поведения рожениц // Основы анализа поведения человека в норме и при психических заболеваниях, Т VI. -М.: ВНИИМИ. - С. 31-40.
3. Вербенко Н. В. Вербально-невербальные трансляции психопатологических переживаний при шизофрении: Авто-реф. дисс. ... канд. мед. наук.
- Симферополь - 172 с.
4. Вербенко Н. В. Диагностика невербального поведения в культуральной психиатрии на модели первого эпизода депрессии // Таврический журнал психиатрии.-Т. 7. - № 4 (25). - С. 20-23.
5. Вербенко Н. В. Этнические войны // Таврический журнал психиатрии. - Т 10.
- № 1 (34). - С. 55-59.
6. Gilburd O. Ethological and anthropoecological analysis of an «obtained schizoid» in Tu-men North migrants // The Biological Roots of Human Behaviour (Book of Abstracts of Intern. Conf.). - Simferopol.
- P 12-13.
7. Gilburd O. About «schiz-oid» of a nonverbal behaviour in Tumen North aborigenes // The Biological Roots of Human Behaviour (Book of Abstracts of Intern. Conf.). - Simferopol.
- P. 9-10.
8. Gilburd O. A comparative and evolutionary analysis of an adaptation strategy of Tumen North aborigenes and migrants // The Biological Roots of Human Behaviour (Book of Abstracts of Intern. Conf.). -Simferopol. - P 8-9.
9. Гильбурд О. А. Этологи-ческие критерии отбора лиц с риском развития патологии психического здоровья в условиях Крайнего Севера: Метод. рекоменд. - Томск-Сур-гут. - 11 с.
10. Гильбурд О. А. Эволюционные аспекты практической коррекции суицидального, аутодеструктивного и потенциально гибельного поведения // Acta Psychiatrica, Psychologica, P sy c h ot h e ra p e u t i ca et Ethologica Tavrica. - V.3. -№ 5. - Р 105-112.
11. Гильбурд Р. А. Кросс-культуральный анализ психического здоровья аборигенов и переселенцев Севера Западной Сибири // Сб. научн. трудов СурГУ Вып. 3 «Гуманитарные науки» / Под ред.
А. И. Прищепы. - Сургут: ИИЦ СурГУ - С. 233-239.
заболеваниях отмечалось рассогласование трех каналов визуальной коммуникации (мимического, жестового и позного) с компенсаторной активацией одного из них. При шизофреническом дефекте утрачивалась гибкая связь контекстов поведения и формировалась жесткая конструкция в переходах между формами со стереотипизацией и фиксацией на неофобии, имитативности или агрессии. Эти три формы всегда консолидировались и стереотипизировались при увеличении информационной обогащенности среды [24, 26].
Классифицируя конечные состояния при злокачественной шизофрении, А. А. Убейконь [39] использовал глоссарий невербального поведения в клинико-антропо-этоло-гическом исследовании конечных состояний шизофрении. Оказалось, что этологический анализ с учетом исходного соматотипа позволяет более точно распознать и описать семиотику конечного состояния, чем стандартный клинико-психопатологический метод. Разорванная речь, амбивалентная мотивация, дезинтеграция большинства психических процессов, эмоционально-волевые изменения и мутизм при отсутствии четкого анамнеза приводили к тому, что диагностика синдрома в большинстве случаев была возможна только на основе этологических данных. Н. В. Вербенко [3] изучал поведение женщин, страдающих шизофренией (N=101), в два этапа:
а) когда они отвечали на анамнестические, индифферентные вопросы,
б) когда они отвечали на вопросы, касающиеся своего состояния, или высказывали жалобы. Выяснилось, что структура поведения при ответе на вопросы второго типа точнее соответствовала психическому состоянию, при этом даже в ремиссии оставался «невербальный след», свидетельствующий о том, что пациент перенес психоз. Кроме того, автору удалось соотнести группы паттернов невербальных коммуникаций фрагментам контекста речи. Это дает возможность косвенно оценить речевой контекст при отсутствии информации о языке, на котором говорит пациент, а также косвенно моделировать поведение при наличии текста речи. Последующие транскультуральные этологические исследования Н. В. Вербенко [4] показали, в частности, что мимические и позные знаки депрессии у славян, крымских татар, греков, армян и ев-
реев отличаются, и эти особенности строго коррелируют с особенностями оттенков депрессий. Например, такой характерный признак депрессии, как складка у наружного края века (складка Верагута), в два раза чаще встречается у евреев по сравнению с крымскими греками, а вертикальные морщины лба при депрессии у крымских татар регистрируются многократно чаще, чем в других этносах.
Успешным оказался наш собственный опыт сравнительного описания невербальных признаков так называемой «этнической параши-зоидии» у циркумполярных монголоидов (ненцев, ханты, манси, селькупов) и типологически близкой «нажитой парашизоидии» у северных мигрантов [6-9, 11, 13, 14, 15]. Оба поведенческих комплекса оказались обусловлены процессом антропоэкологической адаптации к экстремальным условиям Севера, который, однако, в указанных этно-культуральных субпопуляциях существенно отличался продолжительностью и результатом. Сравнительный анализ типологии невербального поведения психически здоровых и больных шизофренией коренных жителей Севера позволил сделать вывод, что этно-этологичес-кий портрет аборигена при шизофрении представляет собой как бы утрированно-искаженное в «кривом зеркале» болезни отражение его «парашизоидного» этно-этоло-гического портрета в норме. Данное обстоятельство, с одной стороны, косвенно объясняет наблюдаемую в психиатрической практике чрезвычайно высокую толерантность коренного населения к душевнобольным и длительное (8-12, иногда до 14 лет) пребывание последних в догоспитальном статусе; с другой, -является причиной гипер- и гиподиагностики шизофренического процесса у северных аборигенов [14]. Позднее мы применили клинико-этологический метод для уверенной дискриминации отдельных форм шизофрении, а также для анализа ее биологической природы и эволюционного значения для человеческой популяции [16].
В. Я. Губерник [18] с помощью этологического метода в воскресные дни фиксировал в ресторанах поведение больных алкоголизмом (возраст 25-55 лет), желавших купировать свою абстиненцию за час до разрешенного времени прода-
жи спиртного (период «сухого закона»). Он обнаружил у похмеляющихся в большинстве случаев невербальные маркеры депрессии и дисфории, множественные стереотипии (особенно часто - в груминге), а также другие регрессивные признаки, близкие микрокататонии. Последние были отчетливо связаны с формированием алкогольной энцефалопатии, что подтверждалось клиническими данными. Далее на основании клинического, антропометрического и этологи-ческого обследования 170 больных алкоголизмом и 210 мужчин, употреблявших спиртное, но без признаков зависимости, он установил, что ведущие клиническо-этологи-ческие паттерны, характерные для различных стадий алкоголизма, меняются в зависимости от конституционального типа. Влияние морфо-фенотипа на этологические характеристики наиболее полно раскрыто Н. А. Корнетовым и В. А. Строев-ским [25] в рамках морфоэтологии. Они установили, что этографичес-кий портрет различается не только у базисных соматических типов, но и в рамках различных диспласти-ческих конституций (описаны особенности поведения у инфантиль-но-грацильных микросоматиков, низкорослых атлетиков-дисплас-тиков, высокорослых астеников-ев-нухоидов).
В.А. Вербенко [1] связала клини-ко-этологические и нейропсихоло-гические данные у 100 пациентов с шизофренией; она установила, что при шизофрении можно выделить 5 нейроэтологических комплексов, ассоциированных с конкретной ней-рофункциональной мозговой динамикой. Н. В. Вербенко [5] сравнил этологические портреты при шизофрении и депрессиях у славян и крымских татар, при этом он установил этнотипические и этноспеци-фические невербальные маркеры, а также их трансформацию под влиянием атипичных нейролептиков и антидепрессантов.
Наблюдая невербальное поведение невротиков во время групповой психотерапии, Е. Л. Чуман-ская [41] установила, что увеличение в ходе психотерапии числа агрессивно-предупредительных элементов является хорошим прогностическим признаком при неврастении, а их снижение - хороший признак при неврозе навязчивых состояний.
Этология суицидального
поведения
Наше исследование этологичес-ких предикторов суицидального поведения показало, что, помимо статических характеристик, оно имеет отчетливую динамику, включающую в себя два этапа: инициальный и деструктивный [10]. На инициальном этапе в регистре элементарнъх единиц поведения наблюдались избегание контакта взором, взгляд в окно или рассматривание рук, надувание щек и губ, опущенные углы рта, «печальные» или нахмуренные брови, приподнятый внутренний край бровей, горизонтальные морщины на лбу, факультативно - складка Вера-гута на верхнем веке; тусклые глазные яблоки, транзиторные элементы - слезы, мимика плача; жесты покорности (ладонь прижата к груди с полупоклоном и наклоном головы), прятание (прикрывание) паха руками, жест латентной тревоги (рука потирает шею, шея вытягивается); в позах стоя и сидя - голова опущена, руки заведены назад, уменьшение плеча, скрещение ног как элемент прятания паха; в положении стоя тенденция к сгибанию коленей и дальнейшему опусканию головы; в невербальных компонентах речи -голос тихий, тембр низкий; увеличение продолжительности пауз в ходе речевого контакта как свидетельство близости скрываемой (диссимулируемой) информации и намерений; тенденция к растягиванию гласных, увеличение числа речевых ошибок, нарастание числа речевых стереотипий на протяжении всего контакта; в регистре простъх паттернов поведения - тенденция к увеличению индивидуального расстояния, редукция комплекса приветствия, ориентация в беседе по типу фототаксиса (избегание контакта с отворачиванием к источнику света), аутоагрессивные формы аутогруминга (самопри-хорашивания) - онихофагия и три-хотилломания; в регистре сложмък форм поведения - нарушения сна, походка в замедленном темпе с сохранением элементов поз покорности, дезактуализация гигиенического, комфортного и поискового (исследовательского) поведения; у подростков - актуализация имитативного поведения с риском развития «синдрома Вертера»; в пищевом поведении - анорексия; редукция доминирования в границах индивидуальной и групповой территории, манкирование семейно-ролевыми функция-
12. Гильбурд О. А. Эволюционный анализ спортивной (бальной) хореографии // Таврический журнал психиатрии.
- Т 1. - № 1. - С. 27-32.
13. Гильбурд О. А. Хроноби-ологические и эволюционные аспекты психической адаптации переселенцев на Севере Западной Сибири // Сиб. вестник психиат. и наркол. - № 1-
2. - С. 53-57.
14. Гильбурд О. А. Шизофрения на Севере (этно-куль-туральные и эволюционные аспекты). - Сургут: Дефис.
- 292 с.
15. Гильбурд О. А, Дерягина М. А. Особенности этологии народов Севера Западной Сибири // Раса: миф или реальность: Сб. тез. I Между-нар. конф. (Москва, 7-9 октября 1998 г.). - М., 1998. -
С. 39-40.
16. Гильбурд О. А. Шизофрения: семиотика, герменевтика, социобиология, антропология.
- М.: Видар-М. - 360 с.
17. Гороховская Е. А. Становление классической этологии: историко-логический анализ: Автореф. и рукопись дисс. ... канд. биол. наук. - М., 1998.
- 198 с.
18. Губерник В. Я. Агонистическое поведение в клинике алкоголизма и типология абстинентного «окна» // Основы анализа поведения человека в норме и при психических заболеваниях. - Т III. - М.: ВНИИМИ, 1986. - С. 64-69.
19. Егоров В. И. Невербальные коммуникации у ретарди-рованных младенцев // Основы анализа поведения человека в норме и при психических заболеваниях. Т VI. - М.: ВНИИМИ, 1989. - С. 24-30.
20. Егоров В. И., Вербен-ко Н. В. Онтогенез невербального поведения в детском возрасте // А. Н. Корнетов,
В. П. Самохвалов, А. А. Коробов, Н. Н. Корнетов Этология в психиатрии. - Киев: Здоров'я, 1990. - С. 139-144.
21. Зорина З. А., Полетаева И. И., Резникова Ж. И. Основы этологии и генетики поведения. - М.: Высшая школа, 2002. - 383 с.
22. Клинков В. Н. Особенности невербального поведения в клинике ранней детской шизофрении: Автореф. дисс. ... канд. мед. наук. - Харьков, 1992. - 24 с.
23. Клинков В. Н. Обряды инициации и эволюция подростковой психопатологии // Acta Psychiatr., Psychol., Psycho-ther. et Ethologica Tavrica, 1995.
- V. 2. - № 3. - С. 131-137.
24. Корнетов А. Н, Самохвалов В. П., Коробов А. А., Корнетов Н. А. Этология в психиатрии. - Киев: Здоровь'я, 1990.
- 215 с.
25. Корнетов Н. А., Строев-ский В. А. Морфоэтология и психиатрия // А. Н. Корнетов,
B. П. Самохвалов, А. А. Коробов, Н. А. Корнетов Этология в психиатрии. - Киев: Здоров'я, 1990. - С. 1 58-173.
26. Коробов А. А. Клини-ко-этологический метод диагностики психических заболеваний: Автореф. дисс. ... докт мед. наук. - М., 1990. - 24 с.
27. Крылов В. С. Этологофизиологический анализ динамики мимических, позных и жестовых движений в речевом диалоге: Автореф. дис. . канд. биол. наук. - Симферополь, 1 992. - 1 5 с.
28. Манченко Н. Ю, Веремь-ева Р Е. Клинико-этологичес-кий мониторинг в практике не-онатолога // Таврический журнал психиатрии. - Т 15. - № 1 (16). 2001. -С. 10-13.
29. МКБ-10: Классификация психических и поведенческих расстройств. Исследовательские диагностические критерии ВОЗ, Женева. 1992. - 208 с.
30. Роговин М. С. Проблема экспрессии и ее место в психопатологии (По материалам зарубежных исследований). Сообщение I // Журн. невропат. и психиат. им. С. С. Корсакова. - Т 70. - Вып. 1. 1970.
- С. 136-143.
31. Роговин М. С. Проблема экспрессии и ее место в психопатологии (По материалам зарубежных исследований). Сообщение II // Журн. невропат. и психиат. им. С. С. Корсакова, Т 70. Вып. 2. 1970. -
C. 280-289.
32. Самохвалов В. П. Филогенетический принцип в анализе психопатологии шизофрении // Генетические и эволюционные проблемы психиатрии. - Новосибирск: Наука, 1985. - С. 150-174.
33. Самохвалов В. П. Невербальное поведение при гомосексуальной ориентации // Актуальные вопросы сексопатологии. - М.: Медицина, 1 985. - С. 74-75.
34. Самохвалов В. П. Клинико-эволюционный анализ манифестных форм шизофрении: Автореф. дисс. ...докт. мед. наук, - М., 1989.
- 300 с.
35. Самохвалов В. П. Введение в этологию детства (Типология и педагогические модификации поведения) // Кабинет. - № 8. 1994. - С. 55-69.
36. Самохвалов В. П., Коробов А. А. Некоторые особенности невербального поведения больных шизофренией и их родственников // Вопросы ранней диагностики нервных и психических заболеваний.-Каунас, 1984. - С. 64-66.
37. Самохвалов В. П., Крылов В. С., Коробов А. А. и др. Комплексный метод экспер-
ми, отказ от сексуальных контактов и игровой активности; речь на инициальном этапе формирования суицидального поведения структурирована по типу монолога.
На деструктивном этапе суицидального поведения в элементарных единицах мимики, позы, жеста, в простых и сложных комплексах поведения признаки подчинения и покорности вытесняются выраженными, стойкими, превалирующими признаками избегания любых форм контакта с окружающими - от глазного до телесного; исследовательское поведение сводится к поиску территории и способа, удобных для осуществления аутоагрессивных намерений; са-моповреждающие акты (механические, физические, химические) могут быть множественными, являясь при этом либо самоцелью, либо подготовительными перед суицидом. Речевая функция здесь, как правило, характеризуется му-тизмом.
Этология сексуального
поведения
Этологическое наблюдение 18 гомосексуально ориентированных пар (больные умственной отсталостью и шизофренией) показало, что для пассивной (субмиссивной) ориентации характерна повышенная имитативность жеста, мимики и фиксированные позы подчинения, неофобия при общении в группе, интенсивный груминг, предпочтение удалённых участков территории, мутизм и силлогомания (накопление несъедобных предметов); для активной (доминантной) - скрытые элементы агрессии, предпочтение центра территории, склонность к покровительственному поведению и сотрудничеству с персоналом, высокая тенденция к группированию [33]. В результате комплексного исследования половой ориентации, предпринятого в 1986-1991 гг. [37], было установлено, что этологическая экспресс-диагностика в течение 7-10 минут позволяет установить гомосексуальную ориентацию точнее, чем клиническая и экспериментально-психологическая детекция.
В. С. Крылов [27] провел этологофизиологический анализ мимики, позы и жеста в речевом диалоге у мужчин и женщин и описал структуру полотипического и полоспецифического невербального
поведения, он также выяснил, что можно рассчитать вклад компоненты женского поведения в этограм-му мужского поведения и вклад компоненты мужского поведения в этограмму женского поведения. Таким образом, удалось объективизировать представления психоанализа о соотношении мужской и женской архетипической компонент бессознательного. Анализ семиотики невербального поведения в системе спортивной (бальной) хореографии [12] показал, что 1) программа латиноамериканских танцев, исполняемых на турнирах в строгой последовательности (сам-
ба, ча-ча-ча, румба, пасодобль, джайв), транслирует текст, описывающий эволюционно более ранний норматив сексуальных отношений, который предусматривает свободную и независимую реализацию полоролевых функций и либидо, т.е. она содержит своего рода сексуально-эротические архетипы коллективного бессознательного; 2) программа европейских танцев, исполняемая также в определенной последовательности (медленный вальс-бостон, танго, венский вальс, медленный фокстрот или слоу-фокс, быстрый фокстрот или квик-степ), напротив, инструктирует о необходимости всемерного подавления и нейтрализации влияния указанных архетипов, о приоритете нерушимых уз супружеского союза, в рамках которого только и возможны строго регламентированные сексуальные отношения, внешняя эротическая окраска которых, особенно публичная, категорически недопустима, т.е. европейский танцевальный «стандарт» маркирует полоролевые и либиди-нозные нормативы коллективного Супер-Эго. Кроме того, в той же работе было показано, что 8 официальных этапов повышения классности спортсменов-танцоров обнаруживают отчетливое типологическое сходство с соответствующими подготовительными периодами и ритуально-обрядовыми актами, характерными для поэтапной возрастной инициации.
Этология материнства
и детства
Н. В. Вербенко [2] на протяжении шести месяцев наблюдал особенности поведения 50 первородящих женщин в возрасте от 18 до 24 лет, у которых не было обнаруже-
но акушерско-гинекологической патологии и соматических заболеваний. Проводилась серия из 6 наблюдений через 5 минут в первом периоде родов. Была отмечена высокая индуктивность поведения рожениц, особенно часто индуцировался крик. При этом вербальный контакт между роженицами отсутствовал. Длительно кричавшие женщины отличались наиболее вялой родовой деятельностью. Автор выделил сильный, поисковый, раскачивающийся, кричащий и астенический типы поведения. У сильного типа преобладали агрессивные элементы поведения, быстрые роды и частые разрывы родовых путей. Этот тип отличался наибольшим индуктивным воздействием на окружающих. Поисковый тип характеризовался обшаривающими и ощупывающими движениями, для раскачивающегося типа наиболее характерны яктации (раскачивания), для кричащего - крики и схватывающие движения. Наименее благоприятным для прогноза родовой деятельности оказался астенический тип с признаками субмиссии (подчинения) и элементами мимики, позы и жеста, свойственными депрессии. Предварительные исследования показали, что поведение новорожденного в первые минуты после родов связано с паттернами поведения роженицы в родовом периоде.
В. И. Егоров и Н. В. Вербенко [20] сразу после рождения (первый послеродовой час) наблюдали 45 младенцев и регистрировали их поведение этологическим методом. Для наблюдения были выбраны доношенные дети, рождённые в головном предлежании, беременность и роды протекали без осложнений. Была обнаружена полная симметрия моторики справа и слева, что подтверждало, что функциональная латерализация развивается в результате направленного воздействия культуры. Сложные ориентационные паттерны у детей запускались под воздействием прикосновения, света, звука и состояли из строго синхронных движений вытягивания руки и поджимания ноги с одной стороны, запрокидывания головы с хватательными движениями рук, разведения пальцев ног с одновременным сжатием руки в кулак при повороте головы. Всегда элементарный признак включался в более сложный паттерн,
напоминающий «комплекс фиксированных действий» [51]. В. И. Егоров [19] изучал невербальные коммуникации в группах дома ребенка у ретардированных младенцев в возрасте от 4 месяцев до года. Регистрировались элементы мимики, позы и жеста, а также особенности сложных форм поведения (пищевое, исследовательское, агрессивное, комфортное). Особенно часто у младенцев наблюдались широко раскрытые немигающие глаза с концентрацией внимания на объектах и лицах взрослых и детей, улыбка, приподнимание верхней губы, гуление. Эти признаки оказались позитивными и свидетельствовали о возможности компенсации ретардации. Напротив, амимия, постоянно открытый рот с частым высовыванием языка, раскачивания, плач, переходящий в крик, хриплый плач свидетельствовали о том, что задержка будет стойкой. В. И. Егоров заметил также, что по сравнению с аналогичными ползунковыми группами обычных ясель ретардирован-ные младенцы дома ребенка менее агрессивны, но у них чаще отмечаются аутоагрессивные действия. Он предположил, что самоповреж-дения младенца вообще связаны с самообучением восприятию боли и определением болевых зон, а агрессивность, контролируемая родителями, способствует коррекции данных действий для выработки клапана безопасности. В результате недифференцированная агрессивность обычных младенцев по мере роста снижается, а у ретардирован-ных - повышается. Кроме того, у ретардированных младенцев реже отмечался груминг. Н. Ю. Манчен-ко и Р. Е. Веремьева [28] в детском отделении родильного дома г. Феодосии этологически обследовали 218 новорожденных, в том числе здоровых, с антенатальной гипоксией и недоношенных. Выяснилось, что прогностически благоприятными были признаки комфортного и исследовательского (ориентировочного) поведения, аутоагрессивные элементы поведения указывали на соматическое неблагополучие. Другие исследования [35] показали, что существуют наборы невербальных маркеров, которые способствуют формированию в группах детских учреждений «любимчиков» и «изгоев», а также особой альтруистической поведенческой стратегии, названной
тной диагностики гомосексуализма на основе невербальных маркеров: Отчет НИР 1986-1991 гг. - Симферополь, 1991. - 42 с.
38. Таннус А. Особенности диагностики шизофрении с учётом типологии мимики (клинико-антропо-этологи-ческое исследование): Авто-реф. дисс. ... канд мед.наук. -М., 1988. - 19 с.
39. Убейконь А. А. Клиника конечных состояний при злокачественной шизофрении: Ав-тореф. дисс. ... канд. мед. наук.
- Харьков, 1992. - 19 с.
40. Хохлов Л. К. О нозологическом диагнозе в психиатрии // Социальная и клиническая психиатрия. - № 2, 1994. - С. 1 26-1 33.
41. Чуманская Е. Л. Динамика невербального поведения у больных невротическими расстройствами в процессе групповой психотерапии: Автореф. дисс. . канд. мед. наук. - Симферополь, 2000. - 147 с.
42. Шевченко Ю. С. Патологические привычные действия у детей и подростков (клинико-патогенетический и терапевтический аспекты): Автореф. дис. ... докт. мед. наук. - М., 1994. - 426 с.
43. Bartley M. Courtship and continued progress: Julian Huxley studies on bird's behaviour // J. Hist. Biol. 1995. - Vol. 28.
- № 1. - Р 91-108.
44. Eibl-Eibesfeldt I. Ethology, the biology of behaviour.
- N.-Y: Hol-Rink & Winston, 1 975. - 530 р.
45. Eibl-Eibesfeldt I. Human Ethology (Foundations of Human Behavior), Aldine Transaction. 1989. - 848 p.
46. Frisch K.R. von Tanzspra-che und Orientierung der Bie-nen, Berlin-Heidelberg-New York: Springer-Verlag, 1 965.
- 578 s.
47. Груле Г., Юнг Р, Майер-Гросс В., Мюллер М. Клиническая психиатрия. - М.: Медицина, 1967. - 832 с.
48. Huxley J. The courtship-habits of the great crested grebe (Podicepscristatus) with an addition to the theory of sexual selection // Proceedings of the Zoological Society of London. Vol. 35. 1914. - P. 491-562.
4 9. Kraepelin E. Die Erscheinungsformen der Irresins // Z. ges. Neurol. Psychiat., Bd.
62. 1920. - S. 1-29.
50. Лоренц К. Оборотная сторона зеркала. - М., 1998.
- 488 с.
51. Lorenz K. Der Kumpan in der Umwelten des Vogels // J. Ornithol., Bd. 83. 1 935. -
S. 137-213.
52. LorenzK. Uber die Bildung des Instinktbegriffes // Natur-wiss. Bd. 25. 1 937. - S. 289300, 307-318, 324-331.
53. Lorenz K. Uber den Begriff der Instinkthandlung // Folia Biotheoretica. Ser. B. Bd. 2: In-stinctus, 1 937. - S. 17-50.
54. Lorenz K. Vergleichende Verhaltensforschung // Verh. Deutsche Zool. Ges., Zool. Anz. Suppl. Bd. 12. 1939. - S. 69102.
55. LorenzK. The comparative method in studying innate behavior patterns // Symposia of the Society for Experimental Biology, Vol. 4, Animal behaviour / Ed. by J.F. Danielli, R. Brown, Cambridge: Cambridge University Press. 1 950. - P. 221-268.
56. Lorenz K. Ganzheit und Teil in der tierisch und menschlichen Gemeinschaft // Studium Generale, Bd. 3. 1950.
- S. 455-499.
57. Lorenz K. Morphology and behavior patterns in closely allied species // Transactions of the First Conference on Group Processes (1954) / Ed. by B. Schaffner, N.-Y: Macy Foundation, 1955. - P. 168220.
58. McGuire M., Fairbanks L. Ethological Psychiatry, N.-Y, 1 977. - 329 p.
59. Ploog D. Verhaltensforschung und psychiatie // H.W. Gruhle, R. Jung, W. Mayer-Gross, M. Muller (Hrsg) Psychiatrie der Gegenwart, Gottingen: Springer Verlag. 1964. - S. 292-442.
60. Ploog D. Psychopathology of emotions in view of neuroethology // R. Davidson, A. Kerr (Eds) Contemporary Themes in Psychiatry, London: Royal College of Psych. 1989.
- P. 441-458.
61. PloogD. Neuroethological foundation of Human Speech // L. Deecke, J.C. Eccles, V.B. Mountcastle (Eds) From Neuron to Action, Berlin-Heidelberg: Springer Verlag, 1 990. -P. 365-374.
62. Ploog D. Ethological foundations of biological psychiatry // H.M. Emrich, M. Wiegand (Eds) Integrative Biological Psychiatry, Berlin-Heidelberg: Springer Verlag, 1992. - P. 3-35.
63. Tinbergen N. Die Ubers-prungbewegung // Zeischrift fu r Tierpsychologie, Bd. 4, 1940. - S. 1-40.
64. Tinbergen N. An objectiv-istic study of the innate behaviour of animals // Bibliotheca Biotheoretica, Ser. D. - Vol. 1. 1942. - P. 39-98.
65. Tinbergen N. Social releasers and the experimental method required for their study // Wilson Bulletin. Vol. 60. 1948. - P. 6-51.
66. Tinbergen N. The Study of Instinct, Oxford,1951. -228 p.
«ребенок-терапевт». Данные стратегии отмечаются уже с ползунко-вого периода, прослеживаются до возраста 7 лет и, по-видимому, являются врожденными. В. Н. Клинков [22] исследовал невербальное поведение, включая структуру переходов невербальных паттернов, у 83 детей в возрасте до 6 лет с ранней детской шизофренией. Оказалось, что увеличение числа поведенческих маркеров свидетельствует о неблагоприятности процесса. Особенно часто отмечалась следующая динамика элементов поведения: высокая подвижность верхней части лица сменялась ги-помимией с редким миганием, затем появлялась игра пальцами рук с повышением их подвижности, грумингоподобные стереотипные жесты. За полгода до манифестации шизофрении отмечалась повышенная подвижность оральной зоны и хоботковая мимика, в т.ч. хоботковые формы улыбки. Позднее В. Н. Клинков [23] выдвинул гипотезу о том, что в структуре психических расстройств у подростков центральное место занимает семиотика, типологически сходная с переживаниями обрядов инициации в традиционной культуре. Биологическая потребность в инициации, заблокированная в настоящее время, проявляется в признаках аномального пубертата и в симптомах психических расстройств этого возраста. Ю. С. Шевченко [42] для клиникопатогенетической интерпретации патологических привычных действий у детей и подростков применил эволюционно-этологический анализ. Он выяснил, что такие это-логические феномены, как сосание пальца, раскачивание телом и головой, допубертатная мастурбация, грызение ногтей, выдергивание волос, могут быть представлены как звенья одной психобиологической цепи: филогенетические автоматизмы в рамках пищевого, исследовательского, комфортного поведения.
Заключение
Очевидно, что так называемое объективное (физикальное) обследование любого пациента с использованием внешнего телесного осмотра, аускультации, перкуссии, пальпации, обонятельной оценки фактически базируется на регистрации сигналов, поступающих по четырём каналам невербальной коммуникации - визуальному, аудиальному, тактильному и оль-факторному. То есть каждому грамотному и опытному клиницисту присуще глубокое понимание чрезвычайной значимости мак-ро- и микроповеденческих изменений, обусловленных тем или иным нарушением гомеостаза. Отсюда обилие в узкоспециализированных диагностических глоссариях известных со студенческой скамьи поведенческих симптомов и синдромов, которые используются для объективной экспресс-диагностики, - от «маски Гиппократа» у терминальных больных, вынужденной позы астматика, «кошачьего мурлыкания» при сердечных пороках до позы Вернике-Манна при центральном гемипарезе, коматозного дыхания Чейна-Стокса или симптома «Обуховской больницы» с зиянием расширенной ректальной ампулы при завороте сигмовидной кишки, - разумеется, перечень можно продолжать бесконечно!.. Однако клиническая оценка этих признаков остается стихийной и бессистемной, поскольку не опирается на теоретические принципы и детально разработанные практические приемы этологии - науки, которая готовится в 2010 году отметить свое 75-летие. Как следствие, метафорический субъективизм в современной клинической диагностике по-прежнему превалирует над биологическим объективизмом, за что собственным здоровьем расплачиваются пациенты.
Автор предлагает коллегам-ин-тернистам рассматривать эту публикацию как приглашение к научному и практическому сотрудничеству в области клинической этологии.
■
