Аналитические показатели управления в синтаксической структуре Текст научной статьи по специальности «Языкознание и литературоведение»

Теоретические и описательные исследования

3. М. Шаляпина

Аналитические показатели управления в синтаксической структуре

1. «Сильное» и «слабое» управление в структуре зависимостей

Одной из фундаментальных структурных оппозиций, отображаемых в структурах зависимостей, является противопоставление так наз. «сильного» и «слабого» управления. В первом случае формируются конструкции, в которых зависимый (подчиненный, управляемый) участник - синтаксический слуга функционирует как актант (аргумент) главного (управляющего) участника той же конструкции - синтаксического «хозяина», заполняя одну из его актантных структурных валентностей. Во втором случае зависимый участник конструкции выступает относительно ее главного участника в роли адъюнкта -определения (атрибута) или обстоятельства (сирконстанта). В этом смысле конструкции первого типа и формирующие их отношения зависимостей можно называть актантными, конструкции второго типа и образующие их отношения - адъюнкт-ными.

Оппозиция актантных и адъюнктных конструкций естественным образом соотносится с введенным еще О. Есперсеном ^еврегееп 1924] противопоставлением нексуса и юнк-ции. Если интерпретировать это противопоставление в терминах зависимостей и валентностей, то оно характеризует направление зависимости между носителем и заполнителем реализуемой этой зависимостью валентности, дифференцируя два основных варианта этого направления: от носителя валентности к ее заполнителю (нексус) или от заполнителя к носителю (юнкция)1. Актантные (в указанном выше понимании) конструкции и отношения являются нексусными, а для адъюнктных характерен юнктивный тип 2. Эти два типа конструкций и отношений и будут здесь рассматриваться.

Простейшие - двучленные - конструкции данных двух типов в традиционном представлении структур зависимостей различаются типом пометы на стрелке зависимости, идущей в рассматриваемой конструкции от синтаксического хозяина к его слуге.

При сильном управлении, т.е. для зависимости, формирующей актантную (нексусную) конструкцию, помета отсылает к модели управления хозяина и содержит прямое или опосредованное указание на номер, приписанный в ней той валентности этого хозяина, которая реализована помеченной зависимостью и заполнена подчиненным компонентом конструкции - слугой. Так, в теории «Смысл О Текст» [Мельчук 1974] такой пометой в глубинно-синтаксическом представлении (ГСП) служит сам соответствующий номер, в поверхностно-синтаксическом представлении (ПСП) - обозначение, по которому его можно вычислить, например: «предикативное» (1-я валентность хозяина-сказуемого), «агентивное» (1-я валентность субстантивного хозяина или та валентность глагольной словоформы, в которую превращается 1-я валентность глагольной лексемы при пасси-визации), «1-е комплетивное» (2-я валентность хозяина), «2-е комплетивное» (3-я валентность) и т.п. Примеры соотношения ПСП и ГСП для двучленных конструкций с сильным управлением приведены ниже в Табл. 1 3.

ПСП двучленных актантных конструкций в теории «Смысл О Текст» ГСП двучленных актантных конструкций в теории «Смысл О Текст»

1. девушка > дред- спит девушка <—1-спит

2. появление—агент- > самолетов появление 1 самолетов

3. вижу 1-е ком1Ш-> дерево вижу 2 дерево

4. чтение 1-е комт1-> газет чтение 2 газет

5. заставил <его> 2-е к™™., спать заставил <его> 3 спать

Табл. 1. Простейшие (двучленные) конструкции с сильным

управлением. 4

При слабом управлении традиционно используются пометы, отображающие только адъюнктный характер отношения: «атрибутивное», «обстоятельственное», «определительное» и т.п. Реализуется ли при этом валентность синтаксического слуги -адъюнкта и если да, то каков ее номер в его модели управления, обычно не уточняется, так как для большинства типов единиц, способных выступать в роли адъюнктов, - прилагательных, наречий, предлогов и т.п.- валентность на хозяина задается в их модели управления как первая.

Однако если адъюнкт представляет собой глагольное определение, определяемое в разных случаях может служить заполнителем его разныгх лексических валентностей. Во многих языках варьирование валентности глагольного определения, заполняемой его определяемым, коррелирует со значением категории глагольного залога: для причастий действительного залога определяемое является заполнителем первой валентности глагольной лексемы, для причастий страдательного залога - заполнителем ее второй валентности. Поэтому, в частности, в теории лексических функций (ЛФ) те и другие причастия определяются как Ai иА2 соответственно [Мельчук 1974: 89], что отвечает предложенной в рамках той же теории трактовке категории страдательного залога как конверсива, меняющего порядок номеров в исходной лексической модели управления глагола таким образом, что первая его валентность становится второй, а вторая - первой [Мельчук 1974: 83]. В результате валентность причастий на определяемое всегда получает номер 1, и варьирование исчезает, так что для адъюнкт-ныгх конструкций не требуется при этом дополнительно идентифицировать реализуемую в такой конструкции валентность слуги в составе пометы на стрелке, присоединяющей его к хозяину, как это делается для валентности хозяина в представлении актантныгх конструкций.

Но такое решение возможно не во всех случаях5. То, какой из актантов предиката-определения выбирается на роль определяемого, отнюдь не всегда может быть увязано с меной залога. Более того, существуют языки, где при употреблении многовалентного глагола в функции определения роль определяемого для него могут играть единицы, заполняющие не только первую или вторую, но и другие его валентности, причем выбор в этом качестве той или иной из валентностей глагола может не сопровождаться ни варьированием формы самого глагола, ни появлением союзныгх слов, которые выделяли бы валентность, заполненную его определяемым. Так, в японском языке вполне нормативны примеры:

(1) о-дзиисан кара канэ о моратта кодомо

дед Abl деньги Acc получать:Рав1 ребенок

«Ребенок, который получил деньги от деда»

(2) кодомо га о-дзиисан кара моратта канэ ребенок Nom дед Abl получать:Рав1 деньги «Деньги, которые ребенок получил от деда»

(3) кодомо га канэ о моратта о-дзиисан ребенок Nom деньги Acc получать:Рав1 дед «Дед, от которого ребенок получил деньги» [Martin 1975: 626]6

Каждый из примеров (1)-(3) представляет собой именную группу, где один и тот же глагол морау «получать», стоящий в одной и той же форме прошедшего времени действительно го залога моратта, фигурирует в качестве определения к существительному. Но в (1) это существительное кодомо «ребенок» - заполнитель первой (субъектной) валентности данного глагола, в (2) - существительное канэ «деньги», заполняющее его вторую (объектную) валентность, в (3) - существительное о-дзиисан. «дед», служащее заполнителем его третьей (аблативной) валентности.

Таким образом, в общем случае номер реализуемой валентности может варьировать и в конструкциях со слабым управлением, так что в формализованном представлении их структуры его также следует задавать эксплицитным образом. На этом основании еще в [Подлесская 1980] было предложено помечать стрелки, связывающие хозяина и слугу в таких конструкциях, не только индексом, указывающим на их адъюнктный (= юнктивный) характер, но и номером реализуемой при этом валентности слуги. Такой комплексный тип помет принят и в данной работе. В качестве показателя адъюнктного (= юнк-тивного) характера зависимости служит индекс ю (< юнкция), а справа от него дается номер, под которым реализуемая этой зависимостью валентность слуги-адъюнкта введена в его лексической модели управления. Например 7:

ПСП адъюнктных конструкций в теории «Смысл О Текст» Представление адъюнктных конструкций, принятое в данной работе

1. красный < опр шар красный — шар

2. исключительно ( °пр важный исключительно ю1 важный

3. столб —^—> высотой <2 м> столб ю1 высотой <2 м>

4. соседка атр справа соседка ю1 справа

5. трижды обст отрекся трижды ю1 отрекся

6. смерть атр > от <яда> смерть ю1 от <яда>

7. смерть опр > наступившая <от яда> смерть —> наступившая <от яда>

8. таблицы, -^»рассмотренные <выше> таблицы ю2 рассмотренные <выше>

9. атр ю2

1 „ 1 дом, <который> построил <Джек> 1 „ 1 дом, <который> построил <Джек>

10. атр ю3

друг, <которому я> писал друг, <которому я> писал

Табл. 2. Двучленные конструкции со слабым, управлением

2. Понятие аналитического показателя управления

В примерах, рассмотренных в разделе 1, отношения, устанавливаемые между участниками конструкции, маркируются в их естественно-языковом представлении либо только порядком слов, либо кроме того средствами синтетической морфологии. Так, в примерах 2-5 Табл. 1 форма зависимого определяется требованиями сильного управления - ограничениями, налагаемыми носителем валентности на оформление ее заполнителя (падеж существительного в примерах 2-4, инфинитив глагола в примере 5). В примере 3 Табл. 2 форма зависимого (творительный падеж существительного высотой) диктуется требованиями адъюнкта - носителя валентности, которые он предъявляет при ее реализации к своему собственному оформлению. В примере 1 Табл. 1 и в примерах 1, 7, 8 Табл. 2 форма одного участника конструкции определяется требованиями его согласования с другим ее участником (в примере 1 Табл. 1 хозяин-глагол согласуется со слугой-существительным, в примерах из Табл. 2 слуга-определение согласуется с хозяином-определяемым).

Однако при реализации валентностей естественно-языковых единиц отношениями зависимостей во многих случаях формируются не простейшие, двучленные, но более сложные словосочетания. В них помимо основных участ ни ков конструкции - носителя и заполнителя реализуемой валентности - имеются также дополнительные единицы, служащие (возможно, наряду с выполнением других своих функций) целям ее идентификации. В отличие от рассмотренных выше чисто морфологических показателей реализации валентностей, такие дополнительные единицы можно определять как аналитические показатели управления, или аналитические средства оформления валентностных реализаций - ВР-оформители. В качестве таких средств используются прежде всего единицы служебных синтаксических классов: предлоги, союзы и функционально аналогичные им единицы, например, в японском - так наз. «падежные» частицы и отглагольные послелоги.

Наиболее известный тип ВР-оформителей - это показатели сильного управления, иллюстрацией которых могут служить русские предлоги от, на, к, под, о в примерах (4)-(8):

(4) зависеть от многих факторов

(5) опираться на современные теории

(6) стремиться к полному охвату фактов

(7) подпадать под общее правило

(8) дело о неприкаянной душе,

союзы что и чтобы в примерах (9)-(13):

(9) метеорологи сообщают, что ожидаются дожди

(10) утверждение адвоката, что ответчик невиновен, безосновательно

(11) заказчик требует, чтобы ему представили отчет

(12) требование, чтобыотчетбылпредставленнемедленяо, невыполнимо,

а также номинативная частица га и аккузативная частица о в приводившихся выше японских примерах (1)-(3).

Но аналитические показатели могут участвовать в оформлении связей не только сильного, но и слабого управления, когда в адъюнктной конструкции реализуется актантная валентность адъюнкта. Такова, например, роль союза как и предлога согласно в примерах:

(13) как сообщают метеорологи, ожидаются дожди.

(14) согласно утверждению адвоката,, ответчик невиновен.

В примере (13), как и выше в примере (9), реализована изъяснительная валентность глагола сообщают, семантическим заполнителем которой является в обоих случаях глагол ожидаются. Но в (9), где носитель валентности стоит в главном предложении, а заполнитель - в подчиненном ему придаточном, их связь может трактоваться как нексусная, а маркирующий ее союз что-какпоказатель сильногоуправления. В(13), напротив, носитель реализуемой валентности находится в придаточном, а заполнитель - в главном, что придает их связи юнктивный характер. Устанавливается же эта связь через союз как, который тем самым предстает в качестве аналитического показателя слабого управления - оформителя реализации данной валентности в режиме юнкции.

Пример (14) аналогичным образом соотносится с примером (10). В них обоих реализуется валентность существительного утверждение, содержательно заполняемая адъективным сказуемым невиновен.. Но если в (10) носитель валентности находится в главном предложении, а заполнитель в придаточном (которое вводится при этом союзом что - ВР-оформителем сильного управления), то в (14) они меняются местами. В главное предложение попадает заполнитель данной валентности - ска-

зуемое невиновен, в придаточное - ее носитель - существительное утверждение, а связь между ними обеспечивается предлогом согласно, который, таким образом, выполняет здесь ту же роль, что союз что в примере (10), только не для сильного, а для слабого управления.

В качестве примера аналитического оформителя определительного отно ше ния, реали зующего валентность при-субстантивного определения, можно привести английскую приинфинитивную частицу to в сочетаниях типа ahouse to let «дом, который сдается внаем», где определяемое house «дом» заполняет вторую (объектную) валентность инфинитива let «сдавать внаем», а их связь установлена через указанную частицу-оформитель.

Функцию ВР-оформителей для связей слабого управления выполняют также некоторые из единиц, определяемых в теории «Смысл О Текст» как «несклеенные» значения лексических функций (ЛФ) типа Ai или Advi 8. Таковы, например, предлоги с (со) и за в примерах:

(15) движение со скоростью свыше 60 кж/ч запрещено

(16) требуется разрешение за подписью директора

В (15) хозяин предлога со семантически является заполнителем 1-й валентности припредложного существительного (ср.: скорость —» движения<превъхшает60кж/ч>), в (16) - его 2-й валентности (ср.: <директор> подписал—^разрешение).

В приведенных примерах аналитические средства оформления управления привязаны к конкретному семантическому типу валентности или даже лексически обусловлены. Зависит их выбор и от режима реализации валентности: в нексусных и юнктивных конструкциях используются разные оформители. Однако такие средства могут носить и более общий характер. Так, в японском языке существует специальный служебный показатель- «атрибутивная» частица но, обеспечивающая присоединение к существительным подчиненных им единиц самых разных частей речи. Она может оформлять как адъюнкты, так и актанты, в том числе при одновременном наличии у последних других ВР-оформителей, без нее с ними не сочетающихся. Приведем несколько примеров:

(17) сидзэн но юки га накутэ природа Atr снег Nom нет: Adv

дзинкоо юки но гэрэндэ ни жукатта

искусственный снег Atr склон Dat обратиться:Past

«Естественного (= выпавшего естественным образом») снега нет, и мы обратились к склонам с искусственным снегом»

(18) арата на тюугаккоо ни хаитта токи но новый Atr средняя школа Dat поступить:Past когда Atr хадзимэтэ но юудзин

впервые Atr друг «<мой> первый друг того времени, когда я поступил в новую среднюю школу»

(19) доококу э но кайгай кара но та (же) страна Dat Atr заграница Abl Atr 2006 нэн но тооси

2006 год Atr инвестиции «зарубежные инвестиции в данную страну в 2006 году»

В примерах (17) и (18) все употребления частицы но оформляют адъюнктные (определительные) связи. В примере (19) первые два ее употребления присоединяют к существительному инвестиции его актанты, оформленные соответственно дати-вом («куда направляются инвестиции») и аблативом («откуда исходят инвестиции»), третье употребление частицы но присоединяет к тому же существительному обстоятельственное слово токи «когда», придавая ему форму определения.

В современных синтаксических теориях ВР-оформители не получают, как представляется, вполне последовательного описания. Показатели слабого управления, как правило, вообще не служат предметом специального рассмотрения. Показатели же сильного управления предстают в этой своей функции как единицы особого типа, отличные от других по способу их отображения в формальном представлении синтаксической структуры. Думается, однако, что эти отличия связаны скорее с условностями представления. В функциональном отношении, как мы постараемся показать, показатели сильного и слабого управления сходны как друг с другом, так и с некоторыми типами единиц знаменательных частей речи, так что для представления тех и других естественно использовать единую систему обозначений.

3. Аналитические показатели управления в традиционных системах зависимостей

3.1. Поверхностно-синтаксическое представление единиц, способных функционировать в качестве показателей управления

На уровне поверхностного синтаксиса при традиционных соглашениях о структурах зависимостей, в частности, в теории

«Смысл ОТекст», конструкции, в которых единицы служебных синтаксических классов употреблены как участники связей сильного и слабого управления, структурно сходны друг с другом. Точнее говоря, структуры и тех и других конструкций имеют в ПСП одну и ту же конфигурацию, но различаются типом зависимости между служебной единицей и ее синтаксическим хозяином. Покажем это на примере предлогов.

Связь предлога с припредложным существительным в поверхностно-синтаксической структуре (ПСС) всегда получает, согласно [Мельчук 1974: 229], одну и ту же помету отпредл. (= от-предложное отношение).

Что касается связи с хозяином, то для слабоуправляемых предлогов она, как правило, определяется в ПСП как обстоятельственное или атрибутивное отношение [Мельчук 1974: 224, 226-227]. Выбор конкретного типа отношения зависит от части речи хозяина и не увязывается с его актантными валентностями. Это согласуется с адъюнктным характером таких конструкций, поскольку, как уже отмечалось для интересующего нас здесь типа адъюнктных зависимостей, они реализуют валентность не хозяина на слугу, а слуги-адъюнкта на хозяина. Для адъюнкта-предлога его валентность на хозяина принято обозначать в его модели управления как первую.

В случае сильноуправляемых предлогов связь предлога с его хозяином получает помету не как адъюнктная, но либо как одна из комплетивных- т.е. реализующая валентность хозяина на какое-либо из его дополнений, либо в некоторых случаях как атрибутивная - в частности, по-видимому, если она реализует валентность, условно являющуюся для данного хозяина субъектной и представленную в его модели управления под номером 1 (см. [Мельчук 1974: 222-224]). С формальной точки зрения сильноуправляемый предлог сам и является здесь этим дополнением или субъектом, поскольку занимает в ПСП позицию непосредственного заполнителя соответствующей валентности.

Что касается собственной 1-й валентности предлога (которая при слабом управлении отвечала бы за его связь с хозяином), то получить отдельную реализацию и свой отдельный заполнитель в конструкции, где предлог выступает как силь-ноуправляемый, эта его валентность не может - как если бы уже была в ней реализована. Тем не менее она не соотносится при этом ни с какими из связей, установленных в ПСП между участниками конструкции. В результате она характеризуется как имеющая некоторый особый статус - «забитая».

Так, сочетания типа поместить лампу над столом/перед столом/на стол/под стол/около стола и т.п., должны иметь ПСП вида:

(20) поместить <лампу> 2-е компл > над °тпредл > столом

(соответственно, перед —отпредл. > столом, на —отпредл. > стол, под —отпредл. >стол, около —отпредл. >> стола и т.п.).

Во всех этих сочетаниях предлог служит заполнителем реализуемой валентности как в формальном, так и в содержательном смысле. Но такую же структуру получают и конструкции с сильноуправляемыми предлогами в роли ВР-оформителей. Примеры ПСС для таких конструкций в сопоставлении с конструкциями со слабоуправляемыми предлогами приведены ниже в Табл. 3.

(1) Слабое управление (2) Сильное управление

(1а) <нельзя> играть на мостовой играть | обст. на отпредл. мостовой (2а) <адвокат> настаивает на невиновности <подзащитного> настаивает 1-е компл. на отпредл. невиновности

(1б) прогулкипослезахода <солнца> прогулки атр. после отпредл. захода (2б) документация по проекту документация 1-е компл. по отпредл. проекту

(1в) пыль от < шагающих> сапог пыль атр. от отпредл. сапог (2в) следы от карандаша следы атр. от отпредл. карандаша

(1г) <воробы!> взъерошили. <перья> от холода взъерошили обст. от отпредл. холода (2г) <спорт> требуетотчеловека <самоотверженности> требует 2-е компл. от отпредл. человека

Табл. 3. Поверхностно-синтаксическое представление конструкций со слабоуправляемыми и сильноуправляемыми

предлогами

3.2. Глубинно-синтаксическое представление единиц, способных функционировать в качестве показателей сильного управления

В разделе 3.1 на примере предлогов показано, что в поверхностно-синтаксическом представлении конструкции с сильноуправляемыми и слабоуправляемыми служебными единицами обладают конфигурационным сходством, различаясь только индексом поверхностно-синтаксического отношения, связывающего участвующую в конструкции служебную единицу с ее синтаксическим хозяином. Данное сходство может исчезать, однако, при переходе к глубинному синтаксису, где отношения зависимости представляются и маркируются таким образом, чтобы для каждого из них было эксплицировано, какую валентность и какого именно из своих участников это отношение реализует. Продемонстрируем это на материале тех же предлогов.

Для конструкций, в которых предлоги или другие служебные единицы, потенциально способные выполнять функцию ВР-оформителей, функционируют как слабоуправляемые (независимо от того, реализуют они при этом только собственные валентности или оформляют реализацию в юнктивном режиме валентностей своих слуг, как в примерах (13)-(19)), в глубинно-синтаксическом представлении сохраняется та же структурная конфигурация, что и на поверхностном уровне. Меняются только пометы на стрелках, причем одним и тем же способом.

Отпредложное (в конструкциях с союзами - отсоюзное) отношение принято считать реализацией 2-й валентности предлога. Оно представляет собой нексусную связь, поскольку идет «сверху вниз»: от носителя валентности к ее заполнителю, каковым для предлогов является припредложное существительное. Соответственно, с учетом традиции маркировать нексус только номером реализуемой им валентности данное отношение получает индекс 2.

Отношение между предлогом и его синтаксическим хозяином, которое в поверхностной структуре могло маркироваться как обстоятельственное, определительное или другое адъюнктное отношение, в глубинно-синтаксической структуре (ГСС) получает во всех случаях единую маркировку, отражающую его адъюнктный характер. В [Мельчук 1974] в роли соответствующего маркера служит номер 5 (см. стр. 38, 145 указ. соч.), в системе ЭТАП в сходном смысле применяются индексы attrib (= attributive «атрибутивный») и adverb (= adverbial «обстоя-

тельственный») [Апресян и др. 1989: 96-97, 106-108]. В разработках по системе АРАП вводился латинский индекс m (= modifying «определительный») [Шаляпина 1974]. В настоящее время, как уже указано в разделе 1, мы предпочитаем использовать индекс ю (= юнкция), сопровождая его номером реализуемой маркируемым отношением валентности подчиненной единицы. Для предлогов, союзов и их аналогов это всегда номер 1.

Таким образом, сочетание, скажем, гулять после обеда может быть представлено следующим образом 9:

(21) гулять —после —^ обеда

Сохраняется исходная конфигурация и в глубинной структуре конструкций с сильноуправляемыми предлогами, если те выступают в этих конструкциях не в качестве оформителей реализуемых при этом валентностей своих синтаксических хозяев, но сами заполняют эти валентности. Индексы на стрелках меняются при этом также однозначным образом: отпред-ложное отношение, как и для слабоуправляемых предлогов, получает индекс 2, а связь с хозяином - номер валентности, заполняемой данным предлогом. Скажем, 2-е комплетивное отношение маркируется номером 3, как в нижеследующем ГСП примера (20):

(22) поместить <лампу> —^ над/перед —2—> столом

Напротив, для конструкций со служебными единицами в роли показателей сильного управления представление глубинной и поверхностной структуры имеет различную конфигурацию. Сами такие служебные единицы, в частности предлоги, при выполнении ими данной роли присутствуют только в поверхностно-синтаксическом представлении. При переходе на глубинно-синтаксический уровень их принято устранять, оставляя на их месте единицы, которые в ПСП им подчинялись: припредложные существительные для предлогов, придаточные и обороты - для союзов и т.п. Соответственно, из двух отношений зависимостей, в которых пред лог или аналогичный аналитический служебный показатель сильного управления участвует в поверхностно-синтаксической структуре, в ГСП остается одно.

Содержательно это то отношение, которое в ПСС связывало рассматриваемый показатель с хозяином - предикатом, чья валентность реализуется в данной конструкции и оформляется в ней данным показателем. Но в ГСС стрелка, представляющая это отношение, идет от предиката-носителя валентности непосредственно к заполнителю этой валентности - участнику

конструкции, на поверхностном уровне вводившемуся устраненным теперь служебным показателем, - а в качестве индекса получает номер, идентифицирующий эту валентность в модели управления ее носителя (см., например, схему 10 в [Мельчук 1974: 244]).

Соответственно, сочетания, скажем, зависеть от ситуации и напомнить <кому-либо> о заседаниина глубинномуров-не получают представление:

(23) зависеть —ситуация

(24) напомнить —3—заседание

Чтобы наглядно продемонстрировать соотношение ПСС и ГСС для конструкций со слабоуправляемыми предлогами, с одной стороны, и для конструкций с предложным оформлением связей сильного управления, с другой, ниже в Табл. 4 даются глубинно-синтаксические представления тех же примеров, поверхностные структуры которых приводились в Табл. 3.

(1) Слабое управление (2) Сильное управление

(1а) <нельзя> играть на мостовой играть ю1 на 2 мостовой (2а) <адвокат> невиновности наста невино настаивает на <подзащитного> ивает 2 вность

(1б) прогулки после захода <солнца> прогулки 1 ю1 после заход2а (2б) документа докуме про ция по проекту нтация 2 ект

(1в) пыль от <шагающих> сапог пыль ю1 от 2 сапог (2в) следы от к сл кара 2рандаша еды 1 гндаш

(1г) <воробьи> взъерошили <перья> от холода взъерошили ■ ю1 от холод2а (2г) <спорт> тре <самоотвер тре чел буетотчеловека женности> бует 3 овек

Табл. 4. Глубинно-синтаксическое представление конструкций со слабоуправляемыми предлогами и с предлогами - оформителями связей сильного управления

Сопоставление левых столбцов Табл. 4 и Табл. 3 показывает, что для конструкций со слабоуправляемыми служебными единицами их ГСС и ПСС совпадают по своей конфигурации, различаясь только индексом на стрелке, идущей к такой единице от ее синтаксического хозяина. Сопоставление правых столбцов тех же таблиц демонстрирует, что для конструкций с сильноуправляемыми служебными единицами, выступающими в роли ВР-оформителей, ГСС и ПСС конфигурационно различны. Таким образом, те и другие конструкции сходны между собой на поверхностном уровне (Табл. 3) и различны - на глубинном (Табл. 4). При этом глубинно-синтаксическое представление конструкций с предлогами - оформителями связей сильного управления отлично по своей конфигурации и от их собственного поверхностного представления, и от глубинного представления конструкций с теми же или аналогичными единицами, но употребленными в рамках слабого управления или в качестве самостоятельных заполнителей реализуемых валентностей.

3.3. Служебные показатели сильного управления в сопоставлении с «полузнаменательными» и полнозначными единицами

Из предыдущего следует, что служебные единицы, способные выполнять в тексте функцию аналитических показателей сильного управления, имеют в рамках традиционной системы уровней представления текста специфический статус. Именно: при актуализации в тексте этой их способности выступать в роли сильноуправляемых ВР-оформителей они оказываются противопоставлены по способу отображения их самих и их валентностей в общей со вокупности формализованных представлений синтаксической структуры текста не только единицам других синтаксических классов, но и самим себе, как они предстают в контекстах, где данная их способность не реализуется и они функционируют как семантически самостоятельные элементы.

Основные аспекты этой противопоставленности состоят в том, что в ПСП у сильноуправляемого ВР-оформителя одна («первая») из его валентностей считается принципиально не заполняемой («забитой»), а в ГСП предлоги, выполняющие данную функцию, вообще не включаются. Напротив, в роли адъюнктов те же предлоги не только присутствуют в представлениях обоих синтаксических уровней, но и способны реализовать обе

свои валентности. Возможна и промежуточная ситуация, когда сильноуправляемый предлог связан с хозяином не как оформитель, но как семантически самостоятельный заполнитель его валентности: тогда он представлен в явном виде как в ПСП, так и в ГСП (ср. структуры (20) и (22)), но его первая валентность остается «забитой».

Тем не менее в языковой системе единицы рассматриваемого типа все же не столь уникальны, как можно предположить, судя по специфике их представления на указанных уровнях. Если выйти за пределы системы служебных синтаксических классов и учесть помимо ПСП и ГСП также тот уровень синтаксического представления, который в [Мельчук 1974: 148-149] назван базовым, выясняется, что свойства, сходные с теми, которые характерны для служебных ВР-оформителей, проявляют и некоторые единицы знаменательных частей речи. Это прежде всего так наз. «полузнаменательные» слова - единицы, представляющие собой значения «синтаксических» лексических функций (ЛФ) типа Oper, Func, Labor. Таковы, например, глаголы направлять (= Орег12(усилия)), предъявлять (= Oper13 (требование)), оставлять (= Орег12(след)), относиться (= Func2 (документация)) и др.

Единицы указанных типов выступают в тексте как «лексические оформители синтаксических связей» [Мельчук 1974:81] и, подобно служебным ВР-оформителям, также исключаются из глубинно-синтаксических структур, только не в один шаг, а в два. Вначале, при переходе от ПСП к ГСП, такие единицы заменяются на обобщенное обозначение самих соответствующих ЛФ, а затем, при переходе к базовому подмножеству глубинных структур, устраняются совсем [Мельчук 1974: 148-149]. В результате, как видно из Табл. 5, получаемые для соответствующих конструкций базовые структуры полностью совпадают с ГСС для конструкций с предложными показателями сильного управления.

Однако говоря о сходстве конструкций с синтаксическими ЛФ и со служебными ВР-оформителями связей сильного управления (здесь - предлогами), нельзя не отметить, что оно имеет два разных аспекта, которые можно (с некоторой долей условности) назвать валентностно-структурным и семантическим.

Валентностно-структурное сходство служебных показателей управления и синтаксических ЛФ состоит в том, что в контекстах, где они выступают в качестве таковых, и те и другие «перетягивают» к себе - наследуют - валентности своих контекстных структурных спутников, представляя и реализуя

их своими собственными валентностями. Они функционируют тем самым как контекстные валентностные(КВ-) наследники, а их спутники, передающие им свои валентности,- как их КВ-наследодатели 10.

Синтаксические лексические функции Предлоги-показатели сильного управления

Исходная ГСС Базовая ГСС Исходная = Базовая ГСС

(1а) <исследователи> направляют усилия на поиск <новых лекарственных средств > (2а) <адвокат> настаивает на невиновности <подзащитного>

Орег12 (= направлять) 2///\з усилия поиск уси по лия 2 иск наста невино гивать 2 вность

(1б) документация <института>, относящ аяся к проекту (2б) <институтская> документация по проекту

документация 1 ю1 Л1Рипс2 (= относящаяся) 11 2 проект докуме про нтация 2 ект докуме про гнтация 2 ект

(1в) следыи оставленные карандашом <на бумаге> (2в) следы от карандаша <на бумаге>

следы ю1 ЛгОрег12 (= оставленные) карандаш сл кара еды 1 шдаш сл кара еды 1 ндаш

(1г) <спорт> предъявляет к человеку требование <самоотверженности> (2г) <спорт> требует от человека <само-от верженности>

Орепз (= предъявлять) человек требование треб чел овать 3 овек треб чел овать 3 овек

Табл. 5. ГСС и базовые ГСС для конструкций с синтаксическими ЛФ и с предлогами в роли ВР-оформителей связей сильного управления

Служебные BP-оформители представляют чужие валентности своей 2-й валентностью (для предлогов это валентность на припредложное существительное), а у единиц - значений ЛФ такие представляющие валентности, как и валентность, по которой эти единицы связаны со своими аргументами - «ключевыми словами», определяются обозначениями самих ЛФ. Так, Funci связан со своим ключевым словом по своей 1-й валентности и представляет i-ю валентность этого ключевого слова своей 2-й валентностью. Operij связан со ключевым словом по своей 2-й валентности и представляет его i-ю валентность своей 1-й, а его j-ю валентность - своей 3-й валентностью. Поэтому, например, глагол направлять в сочетании направлять усилия интерпретируется как Oper12 (усилия): существительное усилия заполняет его вторую валентность, как и требуется от аргумента ЛФ типа Oper, а сам глагол «отбирает» у этого существительного его 1-ю и 2-ю валентности («чьи усилия» и «цель усилий»), реализуя их соответственно своими 1-й и 3-й валентностями: «кто направляет (усилия)» = «чьи усилия», «на что направляет (усилия)» = «цель усилий».

Семантическое сходство слов-значений синтаксических ЛФ и сильноуправляемых предлогов или других BP-оформите-лей выражается в том, что в контекстах, где они употребляются в качестве таковых, их собственная семантика либо «вытесняется» семантикой слов, чьи валентности они наследуют, либо «вкладывается» в нее, будучи более абстрактной (в пределе - пу-стой).Т.е. этим единицам в таких контекстах свойственна семантическая обусловленность единицами, передавшими им свои валентности, а сами они оказываются в какой-то мере семантически избыточными: их собственная семантика либо пуста, либо «дублирует» часть семантики единиц-наследодателей.

Когда в глубинных структурах опускаются показатели сильного управления, а в базовом подмножестве таких структур - синтаксические ЛФ, тем самым отражается прежде всего этот второй, семантический аспект их сходства - их семантическая избыточность. Первый - валентностно-структурный аспект по существу отображается лишь постольку, поскольку он сопутствует этой избыточности. Между тем способность наследовать и реализовать валентности других единиц в качестве своих собственных, отнюдь не обязательно предполагает семантическую абстрактность или избыточность единиц-наследников. B естественном языке существует большой пласт лексических единиц, которые, как и синтаксические ЛФ, могут

вводить единицы, заполняющие валентности не только их самих, но и - одновременно - их структурных спутников в данном контексте, однако имеют собственную семантику, не сводимую к семантике этих их спутников, но дополняющую ее.

Таковы, в частности, различные модальные и фазовые глаголы, а также такие полнозначные слова, как отказываться <от посещенияродственников>, мечтать <о приглашении на бал>, пытаться, успевать, хотеть, намереваться<что-либо сделать>, надеяться <на помощь>, опасаться <репрессий>, тяготиться <необходимостью что-либо сделать>, ожидать <визита>, благодарить<запредупреждение>, желать<кому-то победы> и т.п. Действительно, во всех примерах

(25) сотрудник мечтает об участии <в конференций

(26) сотрудник мечтает о приглашении <в совет директоров>

(27) сотрудник мечтает о предложении <войти в совет директоров>

существительное сотрудник, являясь первым (субъектным) актантом глагола мечтает, одновременно заполняет одну из валентностей его второго актанта: первую (субъектную) валентность предиката участие в (25), вторую (объектную) валентность предиката приглашение в (26), третью (адресатную) валентность предиката предложениев (27).

Но семантика данного глагола, как и других перечисленных выше единиц, отнюдь не является пустой. Не происходит и ее вытеснения семантикой предиката-наследодателя, как в случае лексико-функциональной идиоматики: при употреблении таких единиц в роли КВ-наследников их семантика сохраняется в полном объеме. Поэтому их недопустимо исключать из синтаксического представления предложения ни на каком его уровне - это привело бы к смысловым потерям. Соответственно, способность подобных единиц наследовать валентности своих спутников и вводить в структуры заполнители этих валентностей данным способом отобразить не удается.

Получаем, что существующие соглашения о представлении структур зависимостей, высвечивая сходство синтаксических ЛФ со служебными ВР-оформителями, вместе с тем не дают возможности отображения валентностно-структурного сходства тех же синтаксических ЛФ с другими средствами наследования валентностей.

Чтобы отобразить это сходство, можно было бы дополнить механизмы опущения «незначимых единиц» в ГСС восходящим еще к Р. Монтегю аппаратом синтаксического «контроля», который равно применим и к полнозначным лексическим еди-

ницам, способным наследовать «чужие» валентности, и к «полузнаменательным» лексемам, представляемым в теории лексических функций «индексированными» ЛФ. Однако данный аппарат тоже не обладает достаточной степенью общности.

Начать с того, что из сферы контроля полностью выпадают служебные показатели управления, так что в его терминах не может быть эксплицирован факт наследования ими в этой своей функции оформляемых с их помощью валентностей, роднящий их с другими средствами КВ-наследования. С другой стороны, не может быть представлено и очевидное сходство конструкций с сильноуправляемыми и слабоуправляемыми служебными единицами.

Кроме того, контроль в его классическом понимании не предполагает неоднозначности, наследование же валентностей вполне ее допускает, что показывают уже примеры (25)-

(27). Приведем еще несколько таких примеров:

(28) Хирург, почувствовав себя нездоровым, отказался от операции

(29) Больной, узнав свой диагноз, отказался от операции

(30) Старик отказался от посещ ения родственников

Один и тот же глагол-наследник отказаться в (28) реализует своим субъектом субъектную же валентность своего 2-го актанта операция, («кто оперирует»), в (29) - объектную его валентность («кого оперируют»), а в (30) допускает обе интерпретации: «старик отказался посещать родственников» или «старик отказался, чтобы его посещали родственники».

Наконец, понятие контроля недостаточно для описания такого типа наследования валентностей, как «перенос аргументов» (argument transfer), когда предикат-наследник (обычно глагол) приобретает от своих контекстных структурных спутников валентности, которые изначально в его модель управления не входят, как в примере:

(31) Отзыв, который профессор дал о диссертации, был зачитан на совете.

Глагол дать, употребленный здесь в составе придаточного определительного, сам по себе имеет субъектную, объектную и адресатную валентности. В данном же контексте он, с одной стороны, теряет валентность адресата, а с другой стороны, приобретает и реализует при себе изначально ему не свойственную валентность темы, оформляемую предлогом о. Валентность эта унаследована, очевидно, данным глаголом от его 2-го актанта, реализованного в качестве определяемого при содержащем этот глагол придаточном.

Таким образом, необходим более универсальный аппарат, кото рый позволил бы достаточно единообразным способом представлять все рассмотренные явления. Только при этом условии можно эксплицировать сходство синтаксических ЛФ с другими средствами синтаксического контроля, сходство тех и других с единицами, не подпадающими под понятие контроля - прежде всего со служебными показателями сильного управления, возможности использования служебных единиц как аналитических ВР-оформителей не только при сильном, но и при слабом управлении, сходства и различия между конструкциями, где служебные единицы выступают в роли таких оформителей, и теми, в которых они эту свою способность не реализуют, и т.п.

В модели, которая разрабатывается в рамках исследований по японско-русскому автоматическому переводу в Институте востоковедения РАН, сделана попытка ввести такой более общий аппарат.

Мы называем эту модель сущностной в том смысле, что она ставит в центр описания языка вообще и его синтагматики в частности понятие лингвистической сущности, а все отношения, как парадигматические, так и синтагматические трактует как свойства этих сущностей - актуальные в тексте, потенциальные в языке. В том числе все виды синтагматических отношений описываются как результат реализации в тексте (в том или ином из возможных вариантов такой реализации) синтагматических потенций сущностей, являющихся их участниками, - структурных валентностей этих сущностей. Важным принципом такого описания является также требование максимально расчлененного отображения в нем различных видов синтагматической лингвистической информации на каждом уровне ее представления. На уровне синтаксиса этот принцип выражается среди прочего в том, что структура синтаксического уровня определяется как суперпозиция нескольких отдельных, хотя и взаимоувязанных между собой подструктур, формируемых содержательно различными типами отношений и составляющих разные аспекты комплексного синтаксического представления (КСП) текста как единого многомерного образования.

В данной работе мы выделим только те аспекты КСП, которые касаются отображения в нем отношений, связанных с реализацией в тексте валентностей рассматриваемого здесь актантного типа и прежде всего - с использованием для этого аналитических ВР-оформителей.

4. Отношения зависимостей и отношения контекстного валентностного наследования как два способа реализации актантных валентностей

В отличие от более традиционных синтаксических теорий в сущностной модели синтаксиса разграничиваются два способа реализации актантных валентностей языковых сущностей: прямой и косвенный. Соответственно, между единицами текста могут устанавливаться два разных типа отношений валент-ностной реализации (ВР), так что в общем случае синтаксически неэлементарному текстовому образованию могут сопоставляться в его комплексном синтаксическом представлении одновременно две дополняющих друг друга структуры:

• структура отношений зависимостей как прямьжреали-заций валентностей их участников, или ПВР-структура; и

• структура отношений КВ-наследования, обеспечивающих возможность косвенной реализации валентностей их участников, или КВН-структура.

ПВР-структуру формируют отношения зависимостей, непосредственно связывающие носитель и заполнитель реализуемой валентности и объединяющие их в соответствующее двусловное сочетание. При этом несущественно, принадлежит ли данная валентность своему носителю изначально или унаследована им в рассматриваемом контексте от какого-то третьего участника того же контекста. Такие отношения можно называть также отношениями прямой валентностной реализации (ПВР-отношениями) или «прямыми» зависимостями. Именно к ним в первую очередь относятся понятия нексуса и юнкции, а также требование древовидности синтаксической структуры.

Отношения КВ-наследования (КВН-отношения), образующие КВН-структуру, сами по себе не реализуют участвующие в них валентности, но выступают в качестве промежуточных звеньев, позволяющих реализовать эти валентности косвенным способом. Именно: каждое КВН-отношение указывает на факт передачи (делегирования) некоторой валентности (определяемой в его рамках как КВ-донор) от ее исходного носителя - КВ-наследодателя к одному из его структурных спутников в данном контексте - КВ-наследнику. Валентность, представляющая при КВ-наследнике унаследованную им валентность,-

КВ-представитель этой исходной валентности - может быть сама реализована при нем прямым способом или делегирована далее - КВ-наследнику следующей очереди. Если на каком-то шаге КВ-наследования унаследованная валентность получает при данном своем наследнике прямую реализацию, тем самым одновременно осуществляется также ее косвенная реализация как при ее исходном носителе в данном тексте, так и при всех промежуточных участниках релевантной для нее цепочки КВН-отношений. Если при очередном КВ-наследнике для переданной ему валентности не происходит ни ее прямой реализации, ни делегирования ее следующему наследнику, то и косвенной реализации при всех своих промежуточных носителях в рамках данной цепочки КВН-отношений она также не получает, хотя и остается участником самих этих отношений в КВН-структуре.

По своим общим свойствам цепочка КВН-отношений от некоторой исходной валентности-донора до ее конечного КВ-наследника (который далее ее уже не передает) представляет собой простейший вариант дерева. Но вся совокупность таких цепочек для одного и того же предложения в общем случае дерево не образует (хотя бы потому, что, как правило, не является связ ной).

Упоминавшиеся выше понятия синтаксического контроля и переноса аргументов относятся к описанию именно КВН-структуры, характеризуя частные случаи ее самой и ее соотношения с ПВР-структурой 12.

Рассмотрим теперь с точки зрения введенного разграничения ПВР- и КВН-структур описывавшиеся выше конструкции со служебными показателями управления, значениями синтаксических ЛФ и другими единицами с аналогичными свойствами. Начнем с полнозначных и «полузнаменательных» единиц данного типа.

5. Конструкции с КВ-наследниками знаменательных частей речи в комплексном синтаксическом представлении

Согласно вышесказанному, при реализации некоторой единицей текста не только своих валентностей, но и одной или более валентностей, делегированных ей в данном контексте другими его участниками, комплексное синтаксическое

представление содержащей эту единицу конструкции должно объединять в себе два типа отношений: ПВР-отношения и КВН-отношения.

Ниже мы будем представлять ПВР-отношения сплошными стрелками, КВН-отношения - пунктирными. И те и другие маркируются индексами. ПВР-отношения - это обычные поверхностно-синтаксические зависимости, но маркируемые вместо обозначений поверхностных отношений сразу номерами реализуемых ими валентностей. Если номер предваряется буквой ю, это валентность зависимого участника отношения, так что само отношение реализовано в режиме юнкции. Если буква ю отсутствует, отношение стоит в режиме нексуса и маркирующий его номер идентифицирует валентность его главного участника. КВН-отношения идут от единицы, «отдающей» (делегирующей) свою валентность, к той, которая эту валентность «приобретает» (наследует). Индексы для них содержат номера обеих валентностей, разделенные знаком < или > в соответствии с направлением стрелки: с той стороны, откуда идет стрелка (у широкого конца знака < или >), стоит номер валентности-донора в модели управления КВ-наследодателя, с той стороны, куда эта стрелка входит (у узкого конца знака < или >) - номер валентности, представляющей унаследованную валентность в модели управления КВ-наследника.

Ниже приводятся примеры такого представления для конструкций, реализующих перенос валентностей от одних из своих участников к другим, но не содержащих предлогов или других служебных единиц в роли аналитических показателей управления.

В примерах (32)-(37) КВ-наследником является вершинный глагол - сказуемое простого предложения. В качестве КВ-на-следодателя в группах (32)-(34) выступает дополнение этого глагола - его второй актант, подчиненный ему по стрелке зависимости с индексом 2. В группах (35)-(37) эту роль выполняет подлежащее - первый актант глагола-наследника, подчиненный ему по стрелке зависимости с индексом 1. Стрелка, задающая отношение КВ-наследования, и знак «больше/меньше» в приписываемом ей индексе в соответствии с порядком следования наследника и наследодателя в первых трех группах направлены справа налево (имеют вид, гевр., *-------и <), в остальных трех - слева направо (имеют вид-------» и >). При этом в (32) наследодатель делегирует наследнику свою первую валентность, в (33) - вторую, в (34) - третью; представляет эту валентность во всех трех группах примеров первый актант наследника, так

что соответствующие КВН-стрелки имеют индексы, гевр., 1<1, 1<2 и1<3. В (35)-(37) переданную наследнику валентность представляет его вторая валентность, а при наследодателе его донорская валентность имеет в (35) номер 1, в (36) - номер 2, в (37) - номер 3, что дает индексы, гевр., 1>2, 2>2 и 3>2.

(32) _________1<1_________,

1 / 2 N

(а) сотрудник выполняет работу

(б) сотрудник тяготится работой

(в) сотрудник мечтает работать <в центральном офисе>

(33) ,__________1<2_______

1 4 2

(а) пациент получает помощь

(б) ответчик ожидает вызова <в суд>

(в) чиновник отвергает обвинение <в злоупотреблениям

(34) ,__________1<3 _ _ „

1 4 2 ]

о-

(а) свЧЧдетели выполняют требовчние <милиции избегать общения>

(б) пациент ожидает ампутации <гангренозной конечности>

(в) подсудимый опасается конфискации <имущества>

(35) ,___________1>2_------.

! 1^2

(а)работа выполняется сотрудником

(б) дежурить выпало <новому> сотруднику

(в) вес составляет 10 кг

(36) 2>2___________

! 1 2

(а) документация качается проекта <новой автодороги>

(б) командировка предстоит <новому>сотруднику

(37) _______________________________3>2_________________________________

(а) требование <милициине разговаривать> касается <всех> свидетелей

(б)ампутация<конечночтигригангрене> показана <невсем> больным

(в) конфискация<имуществакромевиновного> грозит <иего>родным.

Следующие три группы примеров (38)-(40) аналогичны примерам (35)-(37), но представляют собой определительные конструкции, в которых наследодателем является определяемое, наследником - определяющее его причастие. Связь причастия с определяемым маркируется и для действительных, и для страдательных причастий как реализующая в юнктивном режиме первую валентность причастия, т.е. в соответствии с

2

интерпретацией русских причастий в теории «Смысл О Текст» (см. выше раздел 1).

(38)

._1>_2__ ю 1

выполняемая составляющий

(а) работа,

(б) вес,

(в) следых, оставленные

(г) дежурство, выпавшее

(39) ,,

сотрудником 10 кг

карандашом сотруднику

2>2 ю1

(а) документация,

(б) командировка,

касающаяся. проекта<новойавтодороги> предстоящая сотруднику

(40)

3>2 ю1

(а) требоевание,

(б) ампутация,

касающееся грозящая

<всех> сотрудников больному

Отметим, что каждая из приведенных групп примеров содержит как конструкции с синтаксическими ЛФ, так и выражения, где единица, наследующая «чужие» валентности, имеет значение, не сводимое к лексико-функциональному. В частности, в группах (32)-(34), (37) таковы фразы (б) и (в), в группах (35), (36), (39), (40) - фраза (б), в группе (38) - фраза (г). Таким образом, предлагаемое определение синтаксической структуры позволяет эксплицитно отображать сходство текстового поведения тех и других единиц.

В общем случае исходный носитель валентности может быть связан с тем конечным ее наследником, при котором она реализуется (или не реализуется) прямой зависимостью, не одним КВН-отношением, как в (32)-(40), но более или менее длинной цепочкой таких отношений, как в примере:

(41)

1

Виновник

был

У \

2

1<1

полон

1<1

1<1

1<2

решимости

\2 ы Л

попытаться\

^бЖть \2

наказания

2

2

2

Здесь объектная (2-я) валентность предиката наказание делегируется глаголу избежать как его субъектная (1-я) валентность, а затем эта валентность последовательно передается глаголу попытаться, от него существительному решимость, далее прилагательному полон и, наконец, связке был - всякий раз в виде 1-й валентности очередного наследника. И только при связке, после пятого шага наследования, эта валентность получает прямую реализацию, а все предыдущие ее экземпляры - косвенную с общим заполнителем виновный.

С точки зрения противопоставления поверхностного и глубинного синтаксиса комплексное синтаксическое представление, объединяющее ПВР- и КВН-структуру, можно считать поверхностным - в чем-то даже «более» поверхностным, чем ПСП теории «Смысл О Текст», так как в КСП предполагается отображать все присутствующие в тексте языковые сущности, включая согласовательные категории. Напротив, «поверхностные» типы зависимостей, отображающие и обобщающие час-теречные, формальные и некоторые валентностные различия между их участниками, не вводятся, поскольку все такие различия полностью задаются самими этими участниками, как те представлены в имеющейся структуре. С другой стороны, для всех зависимостей, установленных между текстовыми сущностями синтаксического уровня (словоформами), в комплексном представлении полностью идентифицируются отвечающие за них - прямо или косвенно - валентности этих сущностей.

Рассмотрим теперь, как отображаются в комплексном синтаксическом представлении, разграничивающем ПВР- и КВН-структуру, конструкции, со дер жа щие единицы служебных синтаксических классов, в зависимости от того, в какой роли выступают в них эти служебные единицы.

6. Аналитические служебные показатели управления в комплексном синтаксическом представлении

Как показано выше на примере предлогов, единицы служебных классов слов могут употребляться в конструкциях четырех различных типов - по два для каждого типа управления. В конструкциях с сильным управлением они могут выступать в качестве либо семантически самостоятельных заполнителей валентностей своих хозяев, либо ВР-оформителей этих валент-

ностей, когда заполнителем оформляемой валентности является слуга оформителя. В конструкциях со слабым управлением те же (или аналогичные единицы) могут, в свою очередь, либо иметь самостоятельное значение, когда связь такой единицы с синтаксическим хозяином реализует ее собственную валентность, либо служить оформителем реализации некоторой валентности своего синтаксического слуги, заполнителем которой в содержательном смысле является хозяин оформителя.

Продемонстрируем (на материале опять-таки предлогов и частично союзов), как отображаются в КСП эти четыре типа конструкций.

6.1. Слабоуправляемые предложные конструкции без КВ-наследования

Простейший вид КСП имеет для слабоуправляемых предложных конструкций того типа, где предлоги выступают как единицы с собственным значением, реализующие собственные валентности. Поскольку валентности хозяина и слуги предлога в пределах такой конструкции не затрагиваются, ее КСП-структура содержит только ПВР-отношения. При их маркировке индексами, задающими номера реализуемых этими отношениями валентностей предлога (с буквой ю перед номером валентности, реализованной в режиме юнкции) получаемое представление полностью совпадает с глубинно-синтаксическим представлением той же конструкции, как оно определено в разделе 3.2 (см., в частности, первые три примера в левом столбце Табл. 4). Именно:

(42)

ю1

(а) ичрать на

(б) прогулки после

(в) развлечение от

(г) спать при

(д) лампа над

мостовой

захода <солнца>

скуки

свечах

столом

и т.д.

Для остальных типов предложных конструкций релевантны помимо прямых зависимостей также КВН-отношения. Рассмотрим с этой точки зрения в первую очередь конструкции со связями сильного управления, содержащие предлоги в роли оформителей реализуемых этими связями валентностей своих синтаксических хозяев.

2

6.2. Конструкции с сильноуправляемыми предлогами как ВР-оформителями

КСП-структура конструкций данного типа отличается от их представления средствами ПСС и ГСС не только тем, что пря мые (поверхно ст ные) за ви симости между участниками конструкции дополняются КВН-отношениями, но и иной интерпретацией зависимости, связывающей предлог с его хозяином, как эта интерпретация отражается в маркировке данной зависимости.

В самом деле, если сравнить поверхностные и глубинные структуры таких конструкций, как они иллюстрируются выше в правых столбцах Табл. 3 и Табл. 4, мы видим, что на поверхностном уровне предлог подчиняет себе ту текстовую сущность, которая содержательно является заполнителем валентности его хозяина (что и отражено в глубинно-синтаксическом представлении, где предлог опущен). В наших терминах это означает, что предлог выступает в такой конструкции как КВ-наследник своего хозяина, представляя реализуемую в ней валентность этого хозяина как свою собственную валентность на припредложную единицу. Но тогда сам предлог не может служить заполнителем этой, наследуемой им валентности хозяина, а связь между ними не может определяться как ее реализация (и, следовательно, не может маркироваться признаком комплетивного отношения, как это делается в ПСП - см. правый столбец Табл. 3) - ведь если бы данная валентность уже была реализована, предлогу было бы нечего наследовать 13.

Но, как упоминалось в конце раздела 3.3, при нашем подходе любая синтаксическая зависимость есть реализация некоторой валентности хотя бы одного из ее участников. Соответственно, встает вопрос: какую же валентность реализует связь аналитического служебного показателя сильного управления с тем предикатом-хозяином, чью валентность он в данном контексте оформляет?

Ответ подсказывает модель управления самих таких показателей - в данном случае предлогов. В самом деле, они, как правило, имеют две (редко три) валентности. Одна из них - на припредложную единицу - в конструкциях рассматриваемого типа представляет оформляемую предлогом валентность его хозяина, другая же, как отмечалось при их рассмотрении в разделах 3.1 и 3.2, остается незадействованной и объявляется не допускающей реализации - «забитой». Напрашивается вывод, что «забита» она как раз потому, что отвечает в данной

конструкции за связь предлога с его хозяином и реализована самой этой связью.

Такое решение подкрепляется сходством между конструкциями с предложными ВР-оформителями связей сильного управления, с одной стороны, и с определительными вариантами синтаксических ЛФ, с другой. Действительно, для выражений типа документация касательно проекта, следы отка-рандаша и т.п. логично выбирать такой же вариант представления синтаксической структуры, что и для выражений типа документация, касающаяся проекта (гевр., следы, оставленные карандашом и т.п.). Между тем для этих последних, судя по их исходным (небазовым) глубинным структурам в Табл. 5 (см. структуры в ее левом столбце для примеров (1б) и (1в)), определения связаны со своими синтаксическими хозяевами по своей первой валентности - как раз той, которая в случае сильноуправляемых предлогов трактуется как «забитая».

Если принять данное решение - т.е. считать, что в конструкциях, где предлог (или другой аналитический служебный показатель) употреблен в роли ВР-оформителя валентности его синтаксического хозяина, его связь с этим хозяином, как при слабом управлении, реализует первую валентность самого предлога, получим, что ПВР-структура имеет для таких конструкций в точности тот же вид, что и для рассмотренных выше слабоуправляемых предложных конструкций без КВ-наследования: совпадает с ГСП для этих последних. Разница между конструкциями того и другого типа состоит лишь в том, что в случае сильноуправляемых предлогов эта ПВР-структура дополняется еще одной связью - КВН-отношением, которое делегирует реализуемую в данной конструкции валентность хозяина предлога самому этому предлогу, при котором та представляется и реализуется в виде его второй валентности.

Таким образом, например, для сочетания зависеть от ситуации, ГСП которого приводилось в разделе 3.2 как пример (23), а также для фраз (2а) и (2б) из Табл. 3, 4 комплексное синтаксическое представление имеет вид:

(43) _________2>2____

' ю 1 '

-»о-

зависеть от ситуации

<адвокат> настаивает на невиновности <подзащитного> документация по проекту

Аналогичным образом фраза (2в) из Табл. 3, 4 получает КСП вида:

(44) ____________1>2_____

!_ю1 ^ 2_

следы *от карандаша

сочетание напомнить о заседании (пример (24))ифраза(2г) изТабл.Э, 4 - КСП вида:

(45) ,_Э_>2_____________

ю1

напомнить а заседании <спорт> требует от человека <самоотверженяости>

и т.д.

6.Э. Конструкции со слабоуправляемыми предлогами как ВР-оформителями

Аналогичным образом в комплексном синтаксическом представлении задаются также конструкции, в которых предлоги или другие аналитические служебные показатели используются как ВР-офор мители связей слабого управления. Но если в конструкциях с сильным управлением ВР-оформи-тель наследует оформляемую им валентность от своего синтаксического хозяина и представляет ее своей валентностью на синтаксического слугу (так что обе валентности предстают как реализованные - гевр., прямо и косвенно - в режиме нексуса), то при аналогичном оформлении валентностей связями слабого управления наследование идет в противоположном направлении: наследодателем оказывается не хозяин, а слуга такого показателя, т.е. в случае предлогов - само припредложное существительное. Соответственно, в роли валентности предлога, представляющей унаследованную (оформляемую) им валентность, выступает его собственная валентность на хозяина, что позволяет говорить здесь о юнктивной реализации и той и другой валентности. Так, конструкции, приведенные в разделе 2 в качестве примеров (13)-(14), получают КСП-структуру вида:

(46) ю1

_1_<2__ 2

о

(а) Как сообщают <метеорологи>, ожидаются <дожди>

(б) Согласно утверждению <адвоката>, <ответчик> невиновен

Как видим, предикат-наследодатель (гевр., сообщают и утверждению) делегирует здесь свою объектную (2-ю) валентность управляющему им ВР-оформителю (гевр., как и соглас-

но) в виде его 1-й валентности, которая реализуется при этом оформителе в юнктивном режиме, так что ее заполнителем является его синтаксический хозяин (гевр., ожидаются и невиновен).

По своему месту в комплексном структурном представлении такие юнктивные ВР-оформители не отличаются от единиц-значений ЛФ типа А, когда те выполняют ту же роль. В частности, примеры (15)-(1б) получают КСП-структуру (47), в которой припредложное существительное (гевр., скорость и подпись) делегирует предлогу свою 2-ю валентность для реализации его 1-й валентностью - синтаксическим хозяином этого предлога:

(47) ,....1<2..„

ю 1 ^ 2

движение со скоростью < свыше 60 км/ч запрещено> <требуется>разрешение за подписью <директора>

6.4. Конструкции с сильноуправляемыми предлогами-актантами

Для полноты картины нужно рассмотреть и четвертый тип предложных конструкций - те, в которых предлог представляет собой самостоятельный заполнитель актантной валентности своего синтаксического хозяина, как в случае глаголов локализации, управляющих пространственными предлогами (см. пример (20) в разделе 3.1).

Казалось бы, в таких конструкциях, как и в случае слабо-управляемых предлогов, употребляемых в собственном значении, КВ-наследования не предполагается. Однако если в конструкциях, где предлог выполняет функцию ВР-оформителя, его первая валентность, согласно решению, принятому для таких конструкций в разделе 6.2, реализуется связью с хозяином, то здесь она прямой реализации не получает. Тем самым создаются условия для ее кос вен ной реализации, поскольку становится возможным ее перенос к другому участнику конструкции. В пределах такой конструкции единственным претендентом на роль адресата этого переноса оказывается сам хозяин предлога, так что возникающая ситуация прямо противоположна ситуации с сильноуправляемыми ВР-офор-мителями: синтаксический хозяин предлога является по отношению к нему не КВ-наследодателем, но КВ-наследником.

В той мере, в какой предлоги по своим синтаксическим свойствами сходны с прилагательными и причастиями 14, КВ-на-следниками, которым делегируется 1-я валентность предлога, служат прежде всего единицы связочного типа. В том числе для пространственных и временных предлогов в такой роли могут выступать, гевр., пространственные и временные варианты связок: находиться, происходитьит.п.,атакжедругие единицы, включающие в свою семантику связочные компоненты (поместить <куда-либо>, убрать <откуда-либо>, перенести <откуда-либо> и т.п.). Таким образом, получаем структуры типа:

(48)

лампа находится над столом

прогулки происходили после захода <солнца>

(49) 2<1

3

--2 . _ О-»О О—-»0

поместить лампу над столом

с

ест

перенести прогулку на утро

1

2

2

7. Некоторые возможности, обеспечиваемые комплексным синтаксическим представлением

Из сказанного в разделе 6 уже можно сделать выводы об особенностях комплексного синтаксического представления, эксплицитно дифференцирующего структуру прямых реализаций валентностей в виде «поверхностных» зависимостей и структуру отношений контекстного валентностного наследования. Выделим здесь ряд возможностей, которые создает такая дифференциация - прежде всего применительно к свойствам служебных единиц, способных выполнять в тексте функции аналитических показателей управления.

7.1. Экспликация синтаксических сходств между ВР-оформителями и знаменательными КВ-наследниками

Благодаря отделению прямой реализации валентностей от КВ-наследования, в рамках КСП создается возможность харак-

теризовать ту или иную конструкцию по свойствам каждого из этих двух его аспектов отдельно. При этом сильное и слабое управление различаются только в рамках ПВР-структуры, и переносы валентностей от одного узла этой структуры к другому могут происходить в конструкциях обоих типов. Участвовать же в таких переносах в качестве как наследников, так и наследодателей могут единицы самых разных синтаксических классов, включая служебные.

Это позволяет эксплицировать сходство между собой конструкций с сильным управлением, маркируемым аналитическими служебными показателями, и аналогичных конструкций со слабым управлением, а также сходство тех и других с конструкциями, включающими различные средства синтаксического контроля или переноса аргументов. Во всех этих типах конструкций дерево ПВР-за ви си мо с тей дополняется отношениями КВ-наследования, а различия сводятся по сути только к тому, как организовано само ПВР-дерево и насколько широки возможности варьирования этой его организации.

В конструкциях со служебными ВР-оформителями связей сильного управления (примеры (43)-(45) в разделе 6.2), предикат-наследодатель, делегирующий свою валентность такому оформителю, всегда связан с ним по первой валентности самого оформителя, реализованной в режиме юнкции, т.е. тот подчинен этому предикату как его слуга. Соответственно, КВН-отношение между ними идет в том же направлении, что и связывающая их ПВР-зависимость. Переданную ему валентность оформитель данного типа реализует в режиме нексуса, так что заполняющая ее единица выступает в ПВР-дереве как слуга этого оформителя и по транзитивности - как (косвенный) слуга своего исходного носителя. Тем самым вся конструкция в целом предстает как нексусная 15.

В конструкциях, где служебные единицы оформляют связи слабого управления (примеры (46)-(47) в разделе 6.3), предикат-наследодатель связан с ВР-оформителем по его второй валентности, реализованной в режиме нексуса. Таким образом, он является здесь слугой оформителя, и направление КВН-отношения между ними противоположно направлению связывающей их ПВР-зави-симости. Валентность, которую он передает своемухозяину-офор-мителю, реализуется при самом оформителе в режиме юнкции, т.е. заполняется его синтаксическим хозяином. В результате в дереве зависимостей этот заполнитель стоит «выше» как вводящего его ВР-оформителя, так и исходного носителя оформляемой валентности, и конструкция в целом носит юнктивный характер.

В конструкциях с другими типами КВ-наследников тип связи между КВ-наследодателем и КВ-наследником в ПВР-дереве однозначно не определяется: они могут быть связаны как нексусной, так и юнктивной зависимостью (ср. примеры (32)-(37), с одной стороны, и (38)-(40), с другой). И точно так же нексусной или юнктивной может быть реализация валентности КВ-наследника, представляющей при нем переданную ему валентность КВ-наследодателя. Но данное отличие вряд ли принципиально: оно проявляется ровно в той мере, в какой соответствующие валентности КВ-наследника и КВ-наследодателя допускают разные (в данном случае, гевр., юн-ктивный и нексусный) варианты реализации.

Другое отличие КВ-наследников знаменательных частей речи состоит в том, что для них в большей степени, чем для служебных ВР-оформителей, характерны косвенные связи с КВ-наследодателями и косвенная реализация самих наследуемых валентностей. Однако данное отличие не абсолютно: косвенные связи возможны и в случае ВР-оформителей. Для русского языка такую возможность демонстрируют разве что составные предлоги типа в зависимостиот (если их рассматривать как свободные словосочетания). Но, например, в японском ВР-оформители участвуют в реализации валентностей других ВР-оформителей вполне регулярно.

Покажем это на примере японской именной группы гэн-рёо ни цуйтэ но мондай «проблема сырья», структура которой представлена ниже на схеме (50). Для наглядности над стрелками, представляющими в ней прямые зависимости и КВН-отношения, после номеров реализуемых ими (гевр., участвующих в них) валентностей указываются в скобках лексемы-носители этих валентностей.

2(цуйтэ)< 1(мондай) 2(ни) <2(цуйтэ) /'1 (цуйтэ )>1 (но) 2(ни) * ю1(ни) _2(но) у ^_ю1(но) ^

на цуйтэ но мандай

касательно А1х проблема

Для существительного мон дай «проблема» в рамках данной именной группы обеспечивается косвенная реализация его 1-й валентности (на «содержание проблемы»). Она оформлена с помощью отглагольного послелога цуйтэ, которому мондай делегирует эту свою 1-ю валентность в виде его 2-й валентности (КВН-стрелка « - - ^нш^1"™«^ ). Послелог имеет две валентности: по одной из них (1-й) он присоединяется к своему

(50)

гэнрёо сырье

наследодателю мондай, по второй присоединяет к себе существительное гэнрёо «сырье», которое и становится косвенным заполнителем 1-й валентности мондай. При этом обе свои валентности послелог реализует через дополнительные служебные оформители: 1-ю его валентность оформляет атрибутивная частица но, 2-ю - дативная частица ни. Частица но связана с данным послелогом по своей второй валентности, реализованной в режиме нексуса (стрелка <—2(но)) и наследует его 1-ю валентность как свою 1-ю (КВН-стрелка ^^М!??.)» ). Реализуется эта 1-я валентность частицы но в режиме юнкции (стрелка < ю1(но)), так что ее заполнителем (и косвенно - заполнителем представляемой ею 1-й валентности послелога цуйтэ) является хозяин этой частицы - мондай. Частица ни присоединяется к тому же послелогу по своей 1-й валентности, реализованной в режиме юнкции (стрелка < ю1(ни)), и наследует в виде своей 2-й валентности 2-ю валентность послелога (КВН-стрелка <2(^)-<2-(цУйтэ)), а тем самым по транзитивности - и переданную ему для представления этой его 2-й валентностью 1-ю валентность мондай. Таким образом, реализация 2-й валентности частицы ни свя зью с существительным гэнрёо (стрелка < 2(ни)) одновременно служит косвенной реализацией 2-й валентности цуйтэ и 1-й валентности мондай.

7.2. Отображение неоднозначности, связанной с КВ-наследованием

Одно из отличий КВ-наследников знаменательных частей речи от предлогов и других служебных единиц в роли ВР-офор-мителей может усматриваться в том, что первые, как правило, однозначно задают формальный тип наследуемой ими валентности и ее номер в модели управления ее носителя. Именно это позволяет, в частности, приписывать синтаксическим ЛФ ва-лентностные индексы, определяя их как Кипсь Орег2, ЬаЪопэ и т.п.). Напротив, служебные показатели реализации актант-ных валентностей, в частности, предлоги, сами по себе тип и номер оформляемой ими валентности не определяют. Скажем, при существительном след предлог от оформляет его 1-ю валентность («чей след»), при существительном зависимость -2-ю («от чего зависит»), при существительном требование- 3-ю («от кого требуют»), и выбор оформляемой этим предлогом валентности определяется свойствами не его самого, но глагола-наследодателя.

Однако, как и ранее рассмотренные отличия служебных и знаменательных КВ-наследников, данная разница не абсолютна. КВ-наследники знаменательных частей речи, в частности, глаголы, в ряде случаев способны, вполне аналогично предлогам, наследовать от разных наследодателей валентности, относящиеся к разным формальным типам и имеющие разные номера. Так, во фразе автор добился успеха глагол представляет своим подлежащим 1-ю валентность дополнения («чей успех»), во фразе автор добился признания - 2-ю его валентность («кого признали»), во фразе истец добился возмещения расходов - 3-ю («кому возместили расходы»).

Зависимость выбора наследуемой валентности (а также и самой допустимости установления КВН-отношений) от конкретного наследодателя (и, возможно, его контекста) проявляют и многие другие глаголы: мечтать (ср. выше примеры (25), (26) и (27)), ожидать(примеры(33б)и(34б)), касаться(при-меры (36а) и (37а)), а также грозить, надеяться, рассчитывать <начто-либо>, отказываться<отчего-либо>идр.

Более того, среди и служебных, и знаменательных КВ-на-следников существуют такие, которые допускают неоднозначность КВ-наследования при одном и том же наследодателе. Примером служебных ВР-оформителей такого типа может служить уже упоминавшаяся японская частица но: при субстантивных предикатах она может оформлять как субъектную, так и объектную валентности, так что, скажем, сочетание

(51) сэкэн но хинан общество, люди А1х критика, осуждение

в отсутствие дополнительного контекста может быть понято и как «осуждение обществом» («общественное осуждение»), и как «критика общества» [Костыркин 2001]. Примером знаменательных КВ-наследников того же типа может служить глагол отказываться в примерах (28)-(30). В качестве еще одного примера приведем глагол предстоять в контексте:

(52) молодоженам предстоит визит...

Своим дативным дополнением данный глагол может представлять здесь либо субъектную валентность подлежащего визит, как в контексте: молодоженам предстоит визит к родственникам (= «молодожены должны посетить родственников»), либо его объектную валентность, как во фразе молодоженам предстоит визит родственников (= «молодоженов должны посетить родственники»).

При трактовке КВН-отношений как отдельного аспекта синтаксической структуры все эти виды неоднозначности получают в ней эксплицитное отображение.

Неоднозначность наличия/отсутствия КВ-наследования отображается, очевидно, как наличие/отсутствие в структуре соответствующих КВН-стрелок. Так, словосочетание мы надеемся на победу... получает в зависимости от своей интерпретации либо структуру (53), где единственное КВН-отношение связывает вершинный глагол с предлогом на как ВР-оформителем его дополнения, либо структуру (54), которая включает дополнительную КВН-стрелку, отражающую факт наследования этим глаголом субъектной валентности своего дополнения и задающую тем самым трактовку данного словосочетания как синонимичного фразе мы надеемся победить:

(53) ______2_>2___.

1 ю 1 2_

мы надеемся на победу <«Спартака»>

(54) 1<1

,--::1'--2">2"".". ........

_1_ю 1 \ 2_

мЫ надеемся *на победу <в этом матче>

При неоднозначности выбора наследуемой валентности КВ-наследодателя противопоставленные по этому признаку варианты неоднозначных структур формально дифференцируются номерами, указываемыми на идущей от наследодателя КВН-стрелке у ее широкого конца. Таким образом, пример (52) получит в одной из своих интерпретаций структуру (55), во второй - (56):

(55) ,_________2<1________,

2^1!

0<-О->0

молодоженам предстоит визит <к родственникам>

(56) ,_________2<2_________

2 * 1 1

0«-О->0

молодоженам предстоит визит <родственников>

В (55) КВН-стрелка, идущая к глаголу предстоит от его подлежащего визит, имеет индекс 2<1, указывающий, что глаголу делегируется в виде его 2-й валентности («кому предстоит») 1-я валентность подлежащего («кто наносит визит»). В (56) этотиндекс имеет вид 2<2, т.е. здесь в виде 2-го актанта глагола реализуется 2-я же валентность его подлежащего («кому наносят визит»).

Теми же формальными средствами обеспечивается отображение в синтаксической структуре и тех - значительно более стандартных - ситуаций, когда КВ-наследование затрагивает разные валентности наследодателя в зависимости от конкретного КВ-наследника (служебного или знаменательного). Именно такую ситуацию иллюстрируют, в частности, хрестоматийные примеры John is eager to please и John is easy to please, необходимость дифференциации которых явилась в классической теории Н. Хомского одним из важнейших оснований для разграничения поверхностного и глубинного синтаксиса. При нашем определении комплексного синтаксического представления эти примеры эксплицитно дифференцируются непосредственно в его рамках: первый из них получит КСП-структуру вида (57), второй - вида (58):

(57) 1<1

..___1_<_1____. ,.-:::^?>2l.1 .....

1 2 V 2 \ 2 i

fit-Р-»о-*Р-

John is eager to please

(58) 1<2

1<1 ,.--"2>2

2 tf 2

-O->0-

Oi-О->0->o--»o

Joohn ios easy to pleoase

Различие двух структур сводится, как и в ранее рассмотренных случаях, к индексу на КВН-стрелке. Здесь это стрелка, идущая от инфинитива please к прилагательному, подчиняющему его через частицу to. В (57) она имеет индекс вида 1<1, в (58) - вида 1<2. Соответственно, в (57) инфинитив делегирует прилагательному свою первую валентность, в (58) - вторую. Представляет же эту валентность в обоих случаях первая валентность прилагательного, которая далее наследуется от него глаголом-связкой is и реализуется его подлежащим John.

Если пройти от этого подлежащего «назад» вначале по ПВР-стрелке, по которой оно подчинено своему хозяину, а затем по КВН-стрелкам, показывающим, откуда очередной носитель валентности ее (под соответствующим номером) унаследовал, то уже третий шаг приводит к исходному ее носителю - глаголу please.

В результате, как видим, КСП обеспечивает полную синтаксическую характеризацию структур данного типа, так что для их дифференциации, как и для экспликации различий между «слабоуправляемыми» служебными единицами и теми же единицами в функции аналитических показателей «силь-

1

2

ного» управления, не требуется обращаться к глубинному представлению, в каком бы варианте оно ни определялось.

Это не значит, разумеется, что глубинное синтаксическое представление становится не нужным. Оно в любом случае сохраняет свою важнейшую функцию - функцию обобщения равнозначных (с той или иной точностью) синтаксических структур, которая имеет принципиальное значение для различных задач обработки текста, связанных с его преобразованием: перефразирования, перевода, реферирования, аннотирования и т.п. В то же время сам процесс построения такого представления упрощается, поскольку глубинно-синтаксические связи могут вычисляться на основе КСП формальным образом. Если не вдаваться в подробности, каждая такая связь может быть определена как транзитивное замыкание (в математическом смысле) КВН-отношений, образующих в структуре непрерывную цепочку, вместе с ПВР-отношением на конце этой цепочки. Например, для структуры (58), где такую цепочку образуют три стрелки:

John *-1-is <- - —easy <----1-<-2--------please,

их замыкание данного типа дает стрелку: John ^^^ please.

В результате для построения по КСП описываемого вида глубинно-синтаксического представления теории «Смысл О Текст» достаточно определить такие транзитивные замыкания и удалить из структуры те узлы, которые рассматриваются как незначимые. При этом возникает возможность варьировать степень получаемого таким образом обобщения за счет использования в рамках разных задач более или менее жестких критериев «незначимости» тех или иных лингвистических единиц.

7.3. Синтаксическая обработка текста при разграничении ПВР- и КВН-структуры

Как видно из предыдущего, в комплексном синтаксическом представленим, разграничивающем ПВР- и КВН-аспекты синтаксической структуры, конструкции со служебными единицами в роли аналитических показателей управления отличаются от конструкций без таких показателей не своей «глубиной» (степенью «семантичности») и не типом или конфигурацией связей на разных уровнях их представления, но прежде всего количеством - «плотностью» - этих связей. Это создает среди прочего возможность более гибким образом организовывать обработку таких конструкций и более полно учитывать при

этом их общие свойства. В этом отношении ориентация при обработке текста на рассмотренный тип его представления позволяет обеспечить все те достоинства, которые дает принцип «дуального» анализа адъюнктов/комплементов, предложенный Д. Даути ро^у 2000].

По Д. Даути, чтобы учесть принципиальную общность адъюнктов и комплементов, анализ текста должен происходить в два этапа. На первом этапе все единицы текста должны обрабатываться как адъюнкты, для чего должна использоваться прежде всего общеграмматическая информация. На втором этапе для каждой полученной связи должны проверяться тре-бо ва ния и ограничения, спе ци фи че ские для валентностей конкретного лексического предиката, фигурирующего в рамках сформированной этой связью конструкции в качестве хозяина. В результате такой проверки для некоторых из ранее сформированных конструкций должна происходить их «переинтерпретация» (геапа1у81в), в ходе которой зависимому участнику приписывается роль того или иного комплемента, а сама конструкция соответственно меняет свою структуру.

Предложенное нами разграничение в синтаксическом представлении ПВР- и КВН-отношений также позволяет выделять в процессе анализа текста два этапа, в какой-то мере сходных с этапами Д. Даути. В самом деле, данное разграничение означает, что обработка текста должна предусматривать два разных типа операций: (а) установление «прямых» зависимостей между словоформами текста и (б) выяснение того, какие из этих словоформ делегируют свои валентности другим или, напротив, наследуют валентности других. Если объединить операции каждого типа в свой этап, это как раз и даст два этапа, которые для ряда конструкций будут приблизительно соответствовать этапам «дуального» анализа. В том числе этап анализа ПВР-структуры может быть в большей степени ориентирован на общеграмматическую информацию, так как при этом можно одинаково обрабатывать ту часть свойств служебных единиц и/или грамматических категорий, которая является общей при их функционировании в рамках как сильного, так и слабого управления. Дифференциация же этих конструкций с учетом служебных показателей управления должна происходить уже в связи с установлением КВН-отношений.

Например, для большинства предложных конструкций связь предлога как с его синтаксическим хозяином, так и с при-предложной единицей может устанавливаться с учетом только общеграмматических свойств предлогов (исключением будут,

по-видимому, лишь те конструкции, в которых предлог сам является заполнителем актантной валентности своего хозяина - см. выше раздел 6.4). При выявлении же для тех же конструкций КВН-структуры должна помимо всего прочего происходить проверка того, может ли данный хозяин или данная припредложная единица выступать по отношению к рассматриваемому предлогу в роли КВ-наследодателя или, напротив, являться его КВ-наследником с учетом требований, специфических именно для КВН-отношений 16. При этом в отличие от подхода Д. Даути об наружение у непредложного участника конструкции валентности, для которой данный предлог может служить оформителем, не потребует обязательной «переинтерпретации» первоначально сформированной структуры всей конструкции: по валентностным требованиям соответствующего участника конструкции будет просто устанавливаться отношение контекстного валентностного наследования, дополняющее уже полученную ПВР-структуру, но не меняющее ни ее конфигурацию, ни валентностные идентификаторы образующих ее прямых зависимостей.

Соответственно, сам процесс анализа предложных конструкций (как и других конструкций с КВ-наследованием) может быть организован более гибким образом, так как не предполагается никаких априорных требований к тому, какой тип лингвистической информации должен рассматриваться для входящих в конструкцию единиц в первую очередь. Это могут быть как формально-синтаксические (в том числе общеграмматические) свойства этих единиц без от но си тель но к тому наследуют ли они в данном случае какие-либо валентности других участников конструкции, так и (преимущественно семантические) требования к заполнению тех или иных валентностей безотносительно к тому, будут ли эти требования заимствованы от носителей этих валентностей к другим единицам текста (т.е. получат ли в конечном итоге рассматриваемые валентности прямую или косвенную реализацию). В разных контекстах порядок учета тех и других свойств вполне может варьировать в зависимости от типа и степени неоднозначности конкретных образующих эти контексты единиц, от степени их идиоматичности и взаимообусловленности, от степени жесткости заданных для их валентностей ограничений различных типов и т.п.

И, наконец, анализ синтаксической структуры становится принципиально единым для конструкций с любыми типами КВ-наследования: с аналитическими показателями сильного

управления, с аналитическими показателями слабого управления, с синтаксическим «контролем», «переносом аргументов» и с другими аналогичными явлениями.

Примечания

Понятия нексуса и юнкции широко применяются, как известно, в трудахЮ.С. Мартемьянова [Мартемьянов 2004 (1970-1973)]. Он, однако, понимает юнкцию более широко: как выделение любого из участников двучленного отношения, включая и само отношение. Тем самым одним из видов юнкции становится, в частности, и непредикативный нексус О. Есперсена. Мы опираемся здесь на противопоставление нексуса и юнкции, как оно изначально определено О. Есперсеном.

В принципе возможны и другие типы адъюнктов. Так, отношение между деепричастием и его синтаксическим хозяином часто вообще не связано с лексической моделью управления того или другого, а имеет сочинительную или спецификативную интерпретацию - как в примере шел, читая книгу (= шел и читал книгу). Здесь нас интересуют, однако, прежде всего те адъюнкты, связь которых с хозяином реализует какую-либо из их актантных валентностей. Вообще говоря, в узлах поверхностно-синтаксических структур в приводимых здесь и ниже примерах должны стоять глубинно-морфологические представления словоформ, однако для большей наглядности мы даем вместо них сами эти словоформы в их текстовом виде. Если состав и нумерация валентностей для представленных в примерах предикатов могут определяться по-разному, те варианты моделей управления этих предикатов, из которых мы здесь исходили при выборе помет на стрелках зависимостей, даются в Приложении.

Примеры в левом столбце таблицы взяты из [Мельчук 1974: 221224]. В правом столбце указываются их глубинно-синтаксические соответствия, построенные по правилам, приведенным в [Мельчук 1974: 242-244].

Заметим, что против него могут быть и формальные возражения. Дело в том, что нумерация валентностей в лексической модели управления их носителя служит при описании синтаксиса средством их идентификации в единстве их выражения и содержания -аналогично тому, как словарная форма слова, сопровождаемая номером значения, служит идентификатором (= именем) соответствующей лексемы как двустороннего знакового единства. Если же номер валентности увязывается со словоизменительной формой ее носителя, то начинает зависеть от (морфологического) контекста, в котором тот употреблен, и идентифицирующая функция этого номера нарушается: в разных контекстах одна и та же валентность одной и той же языковой единицы может фигурировать с разными номерами. Между тем однозначная идентификация валентностей

1

2

3

4

5

текстовых единиц столь же существенна при их описании и обработке (особенно компьютерной), как и идентификация разных лексем одной вокабулы с помощью приписываемых им «номеров значений». Как изменение идентификатора лексемы указывает не на особенности содержащего ее контекста, но на переход к другой лексеме, так и изменение номера валентности логичнее связывать не с изменением ее оформления или интерпретации, но с переходом к другой валентности. Эти вопросы, впрочем, заслуживают отдельного рассмотрения, выходящего за рамки настоящей работы. Пример выглядит сконструированным, однако вполне аналогичные конструкции представлены и в реальных текстах. Например, для глагола осовару «учиться чему-либо у кого-либо», «получать знания о чем-либо от кого-либо» в Интернет-сайтах встречаются примеры его употребления в качестве определения (в форме прошедшего времени осоватта) к каждому из возможных для него трех актантов. Так, в именной группе сисёо ни ироиро интсанэтто бидзинэсу но кото о осоватта ватакуси ва «Я, который получил знания о всевозможных проблемах интернет-бизнеса от своего наставника» определяемое ватакуси «я» заполняет 1-ю валентность данного глагола («тот, кто получает знания»). В группе гак-коо дэ сэнсэй кара осоватта ватакуси но рэкиси кан «понимание истории, которое я приобрел от учителей в школе» определяемым является рэкиси кан «понимание истории» - заполнитель 2-й валентности глагола («знания о чем»). В группе боку га сигото о осо-ватта сэмпай «старшие коллеги, у которых я научился своей работе» определяемое сэмпай «старший товарищ», «старшие коллеги», «предшественники» соответствует 3-му актанту глагола (= тот, от кого получены знания).

В левом столбце Табл. 2 даются примеры, приведенные в [Мельчук 1974: 224, 226-227], в правом - те же примеры, представленные в нашей системе обозначений. Как видно из примеров 7-10, в нашей системе обозначений числовые индексы, приписываемые стрелкам зависимостей в конструкциях с глагольными определениями, соответствуют номерам реализуемых в каждом случае валентностей, как те заданы в лексической модели управления глагола-определения, и не зависят от его залоговой формы. Отметим, что это происходит не во всех употреблениях слов-значений ЛФ указанных типов. Чаще с их участием строятся еще более сложные конструкции, где «хозяин» такой ЛФ не сам является заполнителем некоторой валентности ее слуги, но реализует эту валентность как одну из своих собственных. Так, во фразе мы смотрим <на них> с восхищением глагол смотреть не заполняет никакую из актантных валентностей субстантивного предиката восхищение, связанного с ним предлогом с=Лйу1(восхищение); зато субъект этого глагола («кто смотрит») одновременно является заполнителем субъектной валентности данного предиката («кто восхищается»). Точно так же в примере войска окапывались под обстрелом глагол окапываться, присоединяемый к существительному обстрел предлогом под = Лйу2(обстрел), не будучи сам заполнителем ни одной

6

7

8

10 11 12

из валентностей данного существительного, связан с ним тем, что субъект глагола («кто окапывается») совпадает с объектом существительного («кого обстреливают»). Возможно, здесь имеет место «неканоническое» выражение сочинения (ср. приведенные примеры с их перифразами: мы смотрим на них и восхищаемся; войска окапывались, а их обстреливали), однако этот вопрос требует отдельного исследования.

Все синтетические показатели управления и согласования, в том числе значения категорий рода, числа и падежа (исключая семантически значимые), к моменту перехода на глубинно-синтаксический уровень уже устранены. Однако для наглядности в примерах глубинных (как и поверхностных) структур мы по возможности указываем в узлах реальные словоформы. Исключением являются те ГСП, где, как примерах (23)-(24) и ниже в Табл. 4, присутствуют не все участники исходного словосочетания. В таких ГСП в узлах даются не словоформы, но лексемы, задаваемые словарной формой соответствующих слов.

Подробнее о понятии наследования валентностей см. [Шаляпина 2001; Шаляпина 2007: 177-231].

Об интерпретации причастий и их валентностей в терминах ЛФ см. выше в разделе 1.

Заметим попутно, что в той части, в которой КВН-структура может опи сываться в терминах контроля, в современной лингвистике наблюдается явная терминологи че ская лакуна: име ется понятие «объекта контроля» (его «цели») - target, но не введено противостоящее ему понятие «субъекта контроля». Вместо него используется более широкий термин «subject», в русскоязычных работах этого направления переводимый как «подлежащее», хотя последний термин, традиционно закреплен за структурой прямых зависимостей. В результате возникает смешение двух аспектов структуры, что создает, в частности, известную «проблему подлежащего». Она особенно усугубляется, когда определяющим критерием подлежащего предлагается считать его способность служить субъектом контроля, а для случаев, когда это не так, вводить понятие «неканонических подлежащих». При этом на роль таких подлежащих даже в присутствии номинатива могут выбираться единицы, оформленные косвенными падежами, что разрушает давно сложившуюся систему синтаксических понятий. Между тем, если для субъекта контроля ввести собственный термин, данная проблема снимается: вместо выявления «неканонических подлежащих» должны просто исследоваться соотношения (канонические или неканонические) между подлежащим, с одной стороны, и субъектом контроля, с другой, - подобно тому, как при сопоставлении структуры прямых зависимостей с тема-рематической структурой исследуются соотношения между тем же подлежащим и топи-ком или комментом. Становится также возможным рассмотрение соотношений между топиком/комментом и субъектом/объектом контроля отдельно от соотношения тех же понятий с понятием (формального) подлежащего.

9

13

В принципе валентность, делегированная от своего исходного носителя некоторому КВ-наследнику (через одно или несколько КВН-отношений), может получить некоторое заполнение и при этом исходном носителе, но в обычно лишь в виде местоименного «следа» того заполнителя, который получает представляющая ее валентность КВ-наследника.

14 Примеры (1б) и (1г) в Табл. 5 демонстрируют это для предлогов в роли ВР-оформителей, но то же верно и для предлогов как самостоятельных предикатов. Скажем, предлог над как определение к существительному в сочетании (42д) лампанад столом может быть истолкован как «А1, занимающий пространство, расположенное выше, чем пространство, которое занимает А2», где А1 и А2 - валентности данного предлога соответственно на его 1-й и 2-й актанты, а вершиной толкования является причастие занимающий.

15 Точнее, реляционно-нексусная (см. [Шаляпина 2007: 105-108, 185-187]).

16 Вопрос о том, каким образом КВН-отношения и ограничения на их реализацию могут задаваться и распределяться при нашем подходе в словаре и грамматике языкового описания, требует отдельного рассмотрения, выходящего за рамки данной работы.

Приложение

Модели управления для предикатов, участвующих в примерах синтаксических представлений

Приводимые здесь модели управления представлены как перечни актантных валентностей, обозначаемых как А1, где 1 - номер валентности в модели управления ее носителя, и сопровождаемых в скобках их краткой интерпретацией. Подчеркнем, что описание этих моделей рассчитано прежде всего на иллюстративные цели и не претендует на точность и полноту.

Ампутация: А1 («кто ампутирует»), А2 («что ампутирует»), А3 («у кого ампутирует»).

Документация: А1 («чья/кем составленная документация»), А2 («что описывается в документации»).

Зависеть: А1 («кто/что зависит»); А2 («от чего/кого зависит»); А3 («в чем зависит»).

Заставить: А1 («кто заставляет»); А2 («кого заставляют»); А3 («что заставляют сделать»).

Командировка: А1 («кто командирует»); А2 («кого командируют»); А3 («куда командируют»; А4 («с какой целью командируют»); А5 («на какой срок командируют»); А6 («с какого числа командируют») ; А7 («по какое число командируют»).

Конфискация: А1 («кто конфискует»), А2 («что конфискует»), А3 («у кого конфискует»).

Напомнить: А1 («кто настаивает»); А2 («кому напоминает»); A3 («о чем напоминает»).

Настаивать: А1 («кто настаивает»); А2 («на чем настаивает»). Предложение: А1 («кто предлагает»); А2 («что предлагает»); A3 («кому предлагает»).

Предъявлять: А1 («кто предъявляет»); А2 («что предъявляет»); А3 («кому предъявляет»).

Приглашение: А1 («кто приглашает»); А2 («кого приглашает»); А3 («куда приглашает»).

Приказ: А1 («кто приказывает»); А2 («что приказывает»); А3 («кому приказывает»).

Скорость: А1 - («значение скорости», «чему равна скорость»), А2 («скорость чего»).

Следы: А1 - («чьи следы», «кто/что оставляет следы»), А2 («следы где/на чем»).

Требование: А1 («кто требует»); А2 («что требуется»); А3 («от кого требуется»).

Усилия: А1 - («чьи усилия, кто/что прилагает усилия»), А2 («цель усилий, на что направлены усилия»). Участие: А1 («кто участвует»); А2 («в чем участвует»).

Обозначения

1-е компл. - первое комплетивное отношение

2-е компл. - второе комплетивное отношение агент. - агентивное отношение

атр. - атрибутивное отношение

обст. - обстоятельственное отношение

опр. - определительное отношение

отпредл. - отпредложное отношение

пред. - предикативное отношение

ГСП - глубинно-синтаксическое представление

ГСС - глубинно-синтаксическая структура

KB- - контекстный валентностный (наследник, наследодатель, наследование) ЛФ - лексическая функция

ПСП - поверхностно-синтаксическое представление ПСС - поверхностно-синтаксическая структура

А1 - актантная валентность, имеющая в модели управления своего

носителя номер i Acc - аккузатив Abl - аблатив Atr - атрибутив Dat - датив Nom - номинатив Past - прошедшее время

Литература

АпресянЮ.Д., БогуславскийИ.М., ИомдинЛ.Л, ЛазурскийА.В., Перирв Н.В., Санников В.3., Цинман Л.Л. Лингвистическое обеспечение системы Этап-2. М.: Наука, 1989.

Костыркин А.К. К описанию синтаксической неоднозначности в японском (на примере частицы НО) // Московский лингвистический журнал. 2001. Т.5, №2. С. 85-98.

МартемьяновЮ.С. К описанию текста: язык валентно-юнктивно-эм-фазных отношений // Машинный перевод и прикладная лингвистика. М.: МГПИИЯ им. М.Тореза. 1970. Вып. 13. С. 89-116; 1971. Вып. 14. С. 43-70 (перепеч. в кн.: Мартемьянов Ю.С. Избранные труды. М. 2004. С. 211-264).

МельчукИ.А. Опыт теории лингвистических моделей «Смысл О Текст». М.: Наука. 1974 (переизд.: М.: Школа «Языки русской культуры». 1999. I-XXII. (Сер. Язык, семиотика, культура)).

ПодлесскаяВ.И. О представлении семантико-синтаксических свойств лексических единиц в автоматическом словаре // Научно-техническая информация (НТИ). Сер. 2. Информационные процессы и системы. 1980. № 8. С.13-21.

Шаляпина 3.М. Англо-русский многоаспектный автоматический словарь (АРМАС) // Машинный перевод и прикладная лингвистика. М.: МГПИИЯ им. М.Тореза. 1974. Вып. 17. С. 7-67.

Шаляпина 3.М. Структурные валентности как универсальный инструмент описания языковой сочетаемости // Московский лингвистический журнал. 2001. Т. 5, № 2. С. 35-84.

Шаляпина 3.М. Трехмерная стратификационная модель языка и его функционирования. М.: Вост. лит. 2007.

Dowty D. The Dual Analysis of Adjuncts/Complements in Categorial Grammar // ZAS Papers in Linguistics. 2000. Т. 17.

Jespersen O. The Philosophy of Grammar. London.: George Allen and Unwin. 1924 {рус.перевод: Есперсен О. Философия грамматики. М.: Изд-во иностранной лит-ры. 1958}

Martin S.E. A reference grammar of Japanese. New Haven - L.: Yale University Press. 1975.