Аналитические формы прошедшего времени в северных диалектах удмуртского языка Текст научной статьи по специальности «Языкознание и литературоведение»

УДК 811.511.131 '28

АНАЛИТИЧЕСКИЕ ФОРМЫ ПРОШЕДШЕГО ВРЕМЕНИ В СЕВЕРНЫХ ДИАЛЕКТАХ УДМУРТСКОГО ЯЗЫКА

Л.Л. КАРПОВА

Удмуртский институт истории, языка и литературы, г. Ижевск [email protected]

В статье освещаются количественный состав и особенности функционирования аналитических форм прошедшего времени в северных диалектах удмуртского языка. Основное внимание уделяется наиболее распространенным аналитическим формам прошедшего времени. Даются полные парадигмы спряжения, отмечаются структурные и семантические особенности функционирования рассматриваемых форм в северных диалектах в сравнении с аналогичными формами других удмуртских диалектов.

Ключевые слова: морфология, глагол, прошедшее время, аналитическая форма, диалект, удмуртский язык

L.L. KARPOVA. ANALYTICAL PAST TENSE FORMS IN THE NORTHERN DIALECTS OF THE UDMURT LANGUAGE

The paper deals with quantitative composition and peculiarities of functioning of analytical past tense forms in the Northern dialects of the Udmurt language. The main attention is paid to the most widely spread analytical forms of past tenses. Full paradigms of conjugation are given, structural and semantic features of functioning of considered forms in northern dialects in comparison with similar phenomena of the other Udmurt dialects are noted.

Keywords: morphology, verb, Past Tense, analytical form, dialect, the Udmurt language

Традиция научного изучения аналитических форм прошедшего времени, заложенная в первых грамматиках удмуртского языка [1], неразрывно связана с исследованием данной глагольной категории в общефинно-угорском аспекте [2]. Описанию системы сложных форм прошедшего времени в пермских языках посвящены работы Б.А. Серебренникова и И.В. Тараканова [3]. Многие теоретические вопросы, касающиеся аналитических форм прошедшего времени, нашли отражение в «Грамматике современного удмуртского языка», в статьях Р.Ш. Насибуллина, Б.Ш. Загуляевой, В.В. Поздеева [4] и др., однако своеобразие функционирования сложных прошедших времен в удмуртских диалектах еще не получило должного освещения. Данное исследование посвящено описанию характерных особенностей аналитических прошедших времен в северноудмуртских диалектах. Фактический материал анализируется и интерпретируется, по возможности, в контексте удмуртского языкового диалектного ландшафта.

В пределах северного наречия принято выделять три группы говоров, или три диалекта: верх-нечепецкий, среднечепецкий и нижнечепецкий. В статье рассматривается, главным образом, материал среднечепецкого и верхнечепецкого диалектов, которые в последние несколько десятилетий являются объектом изучения автора. В функционировании аналитических прошедших времен указан-

ные диалекты особых различий между собой не проявляют, поэтому в работе мы оперируем в основном термином «северноудмуртские диалекты».

В северноудмуртских диалектах, как и в удмуртском языке в целом, аналитические формы прошедшего времени образуются сочетанием спрягаемой формы основного глагола с неспрягаемой формой вспомогательных глаголов вал «было» и вылэм «оказывается было». Подобный тип образования аналитической формы прошедшего времени в уралистике принято называть восточной моделью, которая, помимо удмуртского, представлена в коми и венгерском языках. Восточная модель напоминает соответствующую модель тюркских языков в отношении следования вспомогательного глагола за основным, но не в отношении спрягаемости этих глаголов: в тюркских языках спрягается вспомогательный глагол, а основной стоит в неспрягаемой форме [5]. Возникновение этой модели в финноугорских языках исследователи, как правило, объясняют тюркским влиянием [6]. Подобная трактовка некоторыми лингвистами ставится под сомнение и, как нам представляется, не без оснований. В частности, А. Кюннап, освещая аналитические формы прошедшего времени в уральских языках, обращает внимание на то, что восточная модель имеет место и в самодийских языках. Это наводит исследователя на мысль, что возникновение восточной модели аналитических форм прошедшего времени

нельзя связывать только со сравнительно поздним влиянием тюркских языков. Вполне допустимо предположить, что это уральское явление [7]. Е.А. Цы-панов, исследуя систему аналитических прошедших времен в коми языке, также отмечает, что материал коми языка не дает повода для однозначного решения в пользу гипотезы о развитии аналитических прошедших времен под влиянием тюркских языков, «так как коми язык никогда не имел каких-либо интенсивных контактов с тюркскими языками» [8].

До настоящего времени среди ученых нет единодушия относительно количества аналитических форм прошедшего времени в удмуртском языке, существуют расхождения и терминологического плана [9]. Разногласия среди исследователей, по мнению В.В. Поздеева, объясняются прежде всего неразработанностью научно обоснованных критериев отграничения глагольных аналитических конструкций от свободных словосочетаний и других аналогичных синтаксических образований. Действительно, ни в одной из работ по данной проблематике такие критерии не даются. В.В. Поздеев предлагает следующие критерии для квалификации аналитических глагольных конструкций: 1) структурная раздельнооформленность компонентов аналитической конструкции; 2) их синтаксическая позиция в структуре сочетания; 3) употребление в качестве первого компонента только одной части речи -глагола; 4) способность любого глагола к образованию парадигмы спряжения; 5) смысловая цельно-оформленность, базирующаяся на идиоматичности всего сочетания; 6) синтаксическая функция всего аналитического образования; 7) интонационное оформление аналитической конструкции. В дальнейшем, исходя из этих критериев, исследователь выделяет десять аналитических конструкций удмуртского глагола, девять из которых представляют следующие формы прошедшего времени: 1) первый плюсквамперфект, или преждепрошедшее время: верам вал 'он говорил раньше'; 2) второй плюсквамперфект: верай вал ’я сказал раньше'; 3) прошедшее многократное: мыно вал ’я ходил неоднократно'; 4) прошедшее длительное: верасько вал ’я говорил'; 5) первый плюсквамперфект абсентива: верам вылэм 'он, оказывается, говорил раньше'; 6) прошедшее многократное абсентива: пуко вылэм ’я, оказывается, сидел'; 7) прошедшее длительное абсентива: верасько вылэм 'я говорил, оказывается'; 8) модальное прошедшее, или модальный претерит: ужаз, луоз ’он, наверное, работал'; 9) модальный перфект: жадем луоз ’он, наверное, устал' [10]. Предложенная В.В. Поздеевым классификация аналитических форм удмуртского глагола представляется нам вполне обоснованной, поэтому при рассмотрении сложных форм прошедшего времени в северноудмуртских диалектах мы исходим из этой классификации.

Анализ имеющегося диалектного материала показывает, что из перечисленных выше аналитических прошедших времен в северноудмуртских диалектах обнаруживаются первый плюсквамперфект, второй плюсквамперфект, прошедшее длительное, прошедшее многократное, первый плюс-

квамперфект абсентива, прошедшее многократное абсентива, прошедшее длительное абсентива. Наиболее распространенными из них являются первый плюсквамперфект, второй плюсквамперфект, прошедшее многократное, прошедшее длительное, прошедшее длительное абсентива. Рассмотрим парадигму спряжения и семантику употребления этих времен в исследуемых диалектах.

1. Первый плюсквамперфект образуется из форм перфекта, к которым прибавляется вспомогательный компонент вал.

Утвердительная форма

ед.число

1 л. вэрам вал ~ 'я говорил (раньше)'

вэрас'кэм вал

2 л. вэрам(эд) вал ’ты говорил (раньше)'

3 л. вэрам вал ’он говорил (раньше)'

мн. число

1 л. вэрам(мы) вал ~ ’мы говорили (раньше)'

вэрас'кэммы вал

2 л. вэрам(ды) вал ~ ’вы говорили (раньше)'

вэрал'л'ам(ды) вал

3 л. вэрам(зы) вал ~ ’они говорили (раньше)'

вэрал'л'ам(зы) вал

Отрицательная форма ед.число

1 л. овол вэрам вал ~ ’я не говорил (раньше)'

овол вэрас'кэм вал

2 л. овол вэрам(эд) вал ’ты не говорил (раньше)'

3 л. овол вэрам вал ’он не говорил (раньше)'

мн. число

1 л. овол вэраСкэм(мы) ’мы не говорили (раньше)'

вал

2 л. овол ’вы не говорили (раньше)'

вэрал'л'ам(ды) вал

3 л. овол вэрал'л'ам(зы) ’они не говорили (раньше)'

вал

Итак, в северноудмуртских диалектах основной перфектный глагол в плюсквамперфекте в некоторых лицах имеет два варианта употребления: вэрам(ды) и вэрал'л'ам(ды). Наличие подобных параллельных форм связано с историей образования перфекта в удмуртском языке. Считается, что основой перфектного глагола в удмуртском языке является причастие на -м, которое в северноудмуртских диалектах в 1 л. и 3 л. единственного числа употребляется без личных формантов. Наличие в удмуртском языке, в изучаемых диалектах в частности, вариантной формы с -с'к- в 1 л. единственного и множественного числа объясняется влиянием формы 1 л. единственного числа настоящего времени [11]. Что касается перфектных форм 2 л. и 3 л. множественного числа типа вэ-рал'л'а м(ды), вэрал'л'а м(зы), то они осложнены суффиксом -л'л'-, возникшим из сочетания -лй- мно-

гократных суффиксов -л- и -й-: -лй- > -л'л'- [12]. Наблюдения показывают, что в северноудмуртских диалектах формы с -л'л'а- встречаются намного чаще, чем обычные перфектные формы. Следует указать, что отрицательные формы 2 л. и 3 л. множественного числа перфекта в плюсквамперфекте нами зафиксированы в среднечепецких говорах только в варианте с -л'л'а-. Примеры-предложения: сч. - Кел. йормон арйосы н'ан'зэс но уатыса кэл'тыны овал ва-лал'Лам вал гуртоос. ’В трудные годы войны даже хлеб спрятать не догадывались было односельчане.'; вч. - Пол. скал воз'мас'йос кылыл'л'ам н' и н алэс' кэс'ас'кэмзэ, но овал лыктылл ам вал от. тин , пэ, оз ыжйоссэс кийонйос нуил л ам. 'Пастухи слышали крик Нины, но не пошли было туда. Вот, мол, так овец волки утащили'.

В утвердительной форме спряжения первый плюсквамперфект имеет следующую особенность. В отличие от южноудмуртских диалектов, в которых употребляются личные формы 2 л. единственного числа и 2 л., 3 л. множественного числа, здесь эти формы основного перфектного глагола могут выступать как с личными формантами, так и без них. Примеры: сч. -МЛуд. сыкал баС тил1 л амзы вал сос'эд' д ос, сойэ но вуза■ зы. ’Корову купили было соседи, да и ее продали.'; вч. - СГыя чочатскыса ужам вал ми луд вылын, а

турнам вал чоч. война бэрэ оз' ужас! ком вал. ’Соревнуясь работали было раньше мы на поле, а косили было вместе. После войны так работали мы'. Анализируемый материал показывает, что в северноудмуртских диалектах перфектный глагол в первом плюсквамперфекте имеет тенденцию более последовательного употребления без личных формантов. Е.А. Цыпа-нов, опираясь на диалектные данные коми и удмуртского языков, предполагает, что развитие личной суффиксации в перфекте может представлять собой более позднее явление [13].

Отрицательные формы первого плюсквамперфекта в исследуемых диалектах образуются подобно второму прошедшему времени аналитическим способом - сочетанием отрицания овол ’не, нет' со спрягаемой формой основного глагола в перфекте и вспомогательным глаголом вал. В этом сочетании по лицам и числам изменяется основной глагол, который, как правило, в единственном числе выступает без личных показателей. Во множественном числе в форме 1 л. присутствие личного форманта обязательно, а формы 2 л. и 3 л. могут употребляться как с личными показателями, так и без них, причем намного чаще встречаются формы без личных показателей. Примеры: сч. - Пом. одиг

мушчурка чаччаыс' но квкл шэММил'л'ам вал п р

о н' к аос. ’Ни один улей в лесу не нашла была семья Проньки.'; вч. - Пол. папсы кулэм шуса, овол но тодыл'л'ам вал с'эмйазы. ’Что отец умер, и не знала было их семья'. Отметим, что отрицательные формы первого плюсквамперфекта, как и перфекта, в южноудмуртских и срединных говорах, в отличие от северноудмуртских, образуются синте-

тическим способом - присоединением суффикса -тэ к основному перфектному глаголу.

Первый плюсквамперфект обычно обозначает действие, которое происходило и завершилось до начала другого действия: сч. - ВУн. огэз пийэ учит'эл'э дъшэтскэм вал, кал' нош къццъ кэ ъсти■ зъ. ’Один из моих сыновей на учителя учился было, сейчас опять куда-то направили еще [учиться]'. Он может выражать действие, которое завершилось когда-то в прошлом, часто без указания момента его совершения: вч. - Тор. тодматскэм вал мон пэ ■ рвой хоз'айкэным на д а ■ л' н' э м в о с т о■ кэ. тат со оз лык. оз' ик от улны кыл'из. ’Познакомился было я с первой женой на Дальнем Востоке. Сюда она не переехала. Так и там осталась жить'. Первый плюсквамперфект употребляется и в тех случаях, когда другого прошедшего времени нет и не подразумевается: сч. - Ел. та учырэз мон кинлэс' кэ кылэм вал. ’Об этом случае я от кого-то слышал было'.

2. Второй плюсквамперфект образуется из личных форм первого прошедшего времени и вспомогательного глагола вал.

Утвердительная форма ед.число

1 л. шуди вал ’я играл (раньше)'

2 л. шудид вал ’ты играл (раньше)'

3 л. шудиз вал ’он играл (раньше)'

мн. число

1 л. шуди■ мы вал ’мы играли (раньше)'

2 л. шуди■ ды вал ’вы играли (раньше)'

3 л. шуди зы вал 'они играли (раньше)'

Отрицательная форма ед.число

1 л. ой шу■ ды вал ’я не играл (раньше)'

2 л. от шу■ ды вал ’ты не играл (раньше)'

3 л. ос шу ды вал 'он не играл (раньше)'

мн. число

1 л. ом шу дэ вал 'мы не играли (раньше)'

2 л. от шу дэ вал 'вы не играли (раньше)'

3 л. ос шу дэ вал 'они не играли (раньше)'

Как можно заметить, парадигма второго плюсквамперфекта в исследуемых диалектах не отличается от соответствующей парадигмы других удмуртских диалектов. Особенность проявляется лишь в области акцентуации: глаголы множественного числа в утвердительном аспекте, выступающие с лично-притяжательными суффиксами -мы, -ды, -зы, имеют ударение на предпоследнем слоге, тогда как в большинстве удмуртских говоров в данных формах оно падает на конечный слог. Помимо северноудмуртских диалектов и бесермянского наречия, подобный тип ударения в этих глагольных формах отмечается и в территориально отдаленном южноудмуртском кукморском говоре [14]. Вполне вероятно, что безударность лично-притяжательных суффиксов в указанных формах представляет собой рефлекс раннего состояния удмуртской акцентуационной системы.

Эта форма времени, как и первый плюсквамперфект, может выражать действие, совершившееся до другого действия или до момента речи: сч. -МЛуд. зокэз пийэ к и р о вън дъшэтскиз вал, со-бэрэ оццъ ик къл'из. ’Мой старший сын в Кирове учился было, потом там же остался'. Иногда второй плюсквамперфект может указать на момент совершения действия: вч. - Ал. тиз'нал гинэ сос'эдэ гыриз вал огородмэ. ’На днях только сосед мой вспахал (’пахал было’) огород мой'.

3. Прошедшее многократное образуется сочетанием личных форм глаголов будущего времени со вспомогательным глаголом вал.

Утвердительная форма ед.число

1 л. тодо вал 'я знал (неоднократно)'

2 л. тодод вал 'ты знал (неоднократно)'

3 л. тодоз вал 'он знал (неоднократно)'

мн. число

1 л. тодо мы вал 'мы знали (неоднократно)'

2 л. тодо ды вал 'вы знали (неоднократно)'

3 л. тодо зы вал 'они знали (неоднократно)'

Отрицательная форма ед.число

1 л. ук то ды вал 'я не знал (неоднократно)'

2 л. ут то ды вал 'ты не знал (неоднократно)'

3 л. ук то ды вал 'он не знал (неоднократно)'

мн. число

1 л. ум то дэ вал 'мы не знали (неоднократно)'

2 л. ут то дэ вал 'вы не знали (неоднократно)'

3 л. ус то дэ вал 'они не знали (неоднократно)'

В северноудмуртских диалектах спряжение глаголов прошедшего многократного времени почти полностью совпадает с соответствующими формами других удмуртских диалектов и литературного языка. Своеобразие проявляется лишь в постановке ударения в основных глагольных формах с лично-притяжательными суффиксами -мы, -ды, -зы, где оно падает на предшествующий этим суффиксам слог. В отрицательных формах глаголов прошедшего многократного времени ударение наблюдается, как и в остальных удмуртских диалектах, на первом слоге основного глагола.

Наиболее распространенным случаем употребления этого времени является выражение неоднократно повторявшегося действия в прошлом:

сч. - Люм сэрэ со чужйэмэз къктой-куин'мой котса воз'оз вал пэрэс'мъ. ’Потом этот солод два-три дня замачивая держала (’подержит, бывало’) наша бабушка.'; вч. - БУн. картошкайэн сис'кыса, тало-нэн почи гинэ н' ан' С отозы вал но, оз' с' ис'кыса, ужал'л'ам ук. и то норма тырмытны заста ■ вит' карыло^зы вал ук. ’Питались картошкой, на талон немного хлеба давали (’дадут, бывало’), и, так питаясь, ведь работали [мы]. И то норму заставляли (’заставят, бывало’) выполнять ведь'.

4. Прошедшее длительное время образуется из спрягаемой формы основного глагола в настоящем времени и вспомогательного глагола вал.

Утвердительная форма ед.число

1 л. маштас ко вал 'я загребал'

2 л. маштас код вал 'ты загребал'

3 л. машта вал 'он загребал'

мн. число

1 л. маштас ко мы вал 'мы загребали'

2 л. маштас ко ды вал 'вы загребали'

3 л. маштало вал 'они загребали'

Отрицательная форма ед.число

1 л. уг ма штас кы вал 'я не загребал'

2 л. уд ма штас кы вал 'ты не загребал'

3 л. уг ма шта вал 'он не загребал'

мн. число

1 л. ум ма штас кэ вал 'мы не загребали'

2 л. уд ма штас кэ вал 'вы не загребали'

3 л. уг ма штало вал 'они не загребали'

В спряжении северноудмуртских глаголов прошедшего длительного времени отличий по сравнению с другими удмуртскими диалектами не наблюдается. Особенность здесь также проявляется в акцентуации: в утвердительном аспекте в глагольных формах с суффиксами -мы, -ды, -зы ударение находится на предшествующем этим суффиксам слоге.

Прошедшее длительное обозначает продолжительное действие в прошлом, не ограниченное какими-либо рамками: сч. - ВБог. лэчъ-

рал л ас ко мъ вал, н ъскълал л ас ко мъ вал тин' почи дърйамъ. ’На качелях качались мы (’качаемся, бывало’), на санках катались (’катаемся, бывало’) вот в детстве'. Глагол в форме этого времени употребляется и в тех случаях, когда за одним действием следует другое, вытекающее из первого: вч. - Сыг. тин' д'эдмы кулиз, солэн коз айкээз с о мад ылылэ вал помэн кайын. бэн ми но сойин цош кырзал'л'ас'ко мы вал. ’Вот дед у нас умер, его жена всё время пела (’поет, бывало’) на поминках. Да и мы вместе с ней пели (’поем, бывало’).'; сч. - Уш. луд вылэ пото вал гыры-ны усийэн, гэрийэн. курэкпуз потто вал. быдэс гуртэн лудэ пото вал. борыс йуыса вэтло н и вал коркас корка. а йэгит, нылкалык вал вылын ворттылыса вэтло вал. На поле выходили (’выходят, бывало’) пахать с бороной, плугом. Яйца приносили (’приносят, бывало’). И всей деревней на поле выходили (’выходят, бывало’). Затем, угощаясь, ходили (’ходят, бывало’) уже из дома в дом. А парни, девушки верхом на лошадях катались (’катаются, бывало’)'. Прошедшее длительное время может выражать действие, противоположное по своему характеру другому действию: сч. -ВПар. с о ■ -таки д'эрэвн' айън с ийон-йуон шэд э вал, а городън война бэрэ сийон понна с'экът вал. ’Все же в деревне еда имелась (’имеется было’), а в городе после войны с едой было трудно'.

5. Из абсентивных форм прошедшего времени наиболее часто встречающимся является про-

шедшее длительное время, которое образуется сочетанием личных форм глаголов настоящего времени и вспомогательного глагола вылэм. Семантика употребления его в основном такая же, что и у соответствующей неабсентивной формы, но с той разницей, что во всех значениях абсентивной формы присутствует модальный оттенок неочевидности действия. Примеры: сч. - Ел. со зэмзэ но сил' вайэ вылэм. но вэд' мон вэрай н'и, што укыл сил', укыл мыным сил', винайэ но овол, кон'донэз но овол. и тин', вылды, кон'дон, кон'дон с'ото ик-а, ма р-а, шуыса, вылды, вина -а потто шуыса, и тин со сил вайэ вылэм. 'Он действительно, мясо нес (’несет было’), оказывается. Но ведь я же сказала, что не нужно мясо, не нужно мне мясо, ни вина нет, ни денег нет. И вот, видно, [надеясь], что деньги, деньги всё же дам, видно, и что вино ли вынесу, и вот он мясо нес (’несет было’), оказывается.'; Кыч. кукэ но, пэ, кэмалас' гурта■ мъ коркаосъз съло вълэм к ъ ч о н к а шурлъ уамэн. ’Когда-то, мол, давно дома в нашей деревне стояли (’стоят было’), оказывается, поперек реки Кычёнка'.

Формы первого плюсквамперфекта абсентива и прошедшего многократного абсентива в северноудмуртских диалектах отмечаются относительно редко. Приведем некоторые примеры: первый плюсквамперфект абсентива (форма перфекта + вспомогательный глагол вылэм): вч. - Куз. войналэс' уал'л'о гуртамъ лыктэм вълэм старик. ужас', кибашлъ вылэм. ’До войны в деревню нашу прибыл, оказывается, старик. Работящий, мастеровой был, оказывается.'; прошедшее многократное абсентива (личные формы глаголов будущего времени в сочетании со вспомогательным глаголом вылэм): вч. - Уд. аз' ло салдатпийэз армийэ быдэс дэрэвнэн кэл ало■ зы вылэм. ’Раньше призывника в армию всей деревней провожали (’проводят, бывало’), оказывается'.

Парадигма спряжения основных глаголов в абсентивных прошедших временах не отличается от таковой неабсентивных времен. Относительно редкое употребление абсентивных форм прошедшего времени в исследуемых диалектах, как и в удмуртском литературном языке в целом, по-видимому, обусловлено функциональной особенностью этих времен: они используются для выражения неочевидности действия и имеют место только тогда, когда говорящий, констатирующий результат действия, сам не является его очевидцем. Кроме фактора эвиденциальности, в выборе конкретных форм времени большую роль играет фактор уверенности, несомненности.

Формы модального претерита и модального перфекта в описываемых диалектах нами не зафиксированы.

Таким образом, как показывает материал, из сложных прошедших времен в северноудмуртских диалектах функционируют первый плюсквамперфект, второй плюсквамперфект, прошедшее длительное, прошедшее многократное, первый плюсквамперфект абсентива, прошедшее многократное

абсентива, прошедшее длительное абсентива, причем наибольшее распространение имеют первый плюсквамперфект, второй плюсквамперфект, прошедшее многократное и прошедшее длительное. Семантика глагольных форм этих времен не имеет больших отличий от соответствующих форм других удмуртских диалектов. Определенные различия северноудмуртских диалектов проявляются в оформлении и парадигме спряжения первого плюсквамперфекта. Особенность акцентуационного характера наблюдается у глагольных форм с личнопритяжательными суффиксами -мы, -ды, -зы, имеющих ударение на предыдущем этим суффиксам слоге. Привлечение более широкого источни-кового материала позволит нам в дальнейшем уточнить как употребление, так и семантику выявленных прошедших времен как в северных диалектах, так и в удмуртском диалектном ландшафте в целом.

Сокращенные названия удмуртских диалектов и говоров: вч. - верхнечепецкие говоры (верхнечепецкий диалект), сч. - среднечепецкие говоры (среднечепецкий диалект).

Сокращенные названия населенных пунктов по северноудмуртским диалектам:

среднечепецкий диалект: ВБог. - д. Верхняя Богатырка, ВПар. - с. Верхние Парзи, ВУн. -с. Верх-Уни, Ел. - с. Елово, Кел. - д. Кельдыково, Кыч. - д. Кычен, Люм - с. Люм, МЛуд. - д. Малый Лудошур, Пом. - д. Помаяг, Уш. - д. Ушур;

верхнечепецкий диалект: Ал. - д. Александрово, БУн. - д. Большой Унтем, Куз. - п. Кузьма, Пол. - с. Полом, СГыя - д. Старая Гыя, Сыг. -д. Сыга, Тор. - д. Тортым, Уд. - д. Уди.

Литература

1. Сочиненія, принадлежащая къ грамматикЪ

вотскаго языка. Въ СанктпетербургЪ при Императорской Академїи наукъ 1775 года. 113 с. [В кн.: Первая научная грамматика

удмуртского языка / Удм. НИИ ист., лит. и языка при Сов. Мин. Удм. АССР. Ижевск: Удмуртия, 1975. 16 с. + 113 с. +17 с. Wiedemann F.J. Grammatik der wotjakischen Sprache nebst einem kleinen wotjakisch-deutschen und deutsch-wotjakischen W^ter-buche. Reval, 1851. 390 s.

2. Серебренников Б.Л. Категория времени и вида в финно-угорских языках пермской и волжской групп. М., 1960. 300 с. Майтинская К.Е. Историко-сопоставительная морфология финно-угорских языков. М., 1979. 263 с.

3. Серебренников БА. О природе прошедшего времени в пермских и марийском языках // Записки. Ижевск, 1955. Вып. 17. С. 161169. Серебренников Б.А. О действительном количестве глагольных времен в удмуртском языке // Записки. Ижевск, 1959. Вып. 19. С. 93-103. Серебренников Б.А. Историческая морфология пермских языков. М., 1963. 391 с. Тараканов И.В. Сложные формы прошедшего времени в пермских языках // История, современное состояние, перспективы разви-

тия языков и культур финно-угорских народов: Материалы III Всероссийской научной конференции финно-угроведов (1-4 июля 2004 г., Сыктывкар). Сыктывкар, 2005.

С.198-200.

4. Грамматика современного удмуртского языка. Синтаксис простого предложения. Ижевск, 1970. Насибуллин Р.Ш. О некоторых аналитических формах глагола в удмуртском языке // Вопросы грамматики удмуртского языка. Ижевск, 1984. С. 38-44. Загуляева Б.Ш. Сложные формы давнопрошедшего времени в некоторых удмуртских диалектах // Вопросы грамматики удмуртского языка. Ижевск, 1984. С. 45-58. Поздеев В.В. Критерии аналитических форм удмуртского глагола // Вопросы грамматики и контактирования языков. Ижевск, 1990а. С. 18-27. Поздеев В.В. Структурные особенности аналитических форм удмуртского и немецкого глагола // Вопросы грамматики и контактирования языков. Ижевск, 19906. С. 154-163.

5. Kttnnap А. On the Analytical Past Tense Forms in the Uralic Languages // LU. 1992. Т. 28. №

3. Р. 173-178. Кюннап А. Об аналитических формах прошедшего времени в уральских языках // LU. 1992. Т. 28. № 3. С. 178-179.

6. Серебренников БА Категория времени и вида

в финно-угорских языках пермской и волжской групп. М., 1960. С. 109-133. Серебренников Б.А. Историческая морфология пермских языков. М., 1963. С. 268-269. Майтин-ская К.Е. Историко-сопоставительная морфология финно-угорских языков. М., 1979. С. 58. Tauli V. Structural Tendencies in Uralic Languages (= UAS). London-The Hague-Paris, 1966. P. 77.

7. Кюннап А. Указ. соч. С. 178-179.

8. Цыпанов Е. А. Система аналитических прошедших времен в коми языке // Финноугроведение. 2005.№ 1. С. 100.

9. Серебренников Б.А. О действительном количестве глагольных времен в удмуртском язы-

ке// Записки. Ижевск, 1959. Вып. 19. С. 93101. Серебренников Б.А. Историческая морфология пермских языков. М., 1963. С. 251274. Ушаков Г.А. Сопоставительная грамматика русского и удмуртского языков. Ижевск, 1982. С. 105. Насибуллин Р.Ш. Указ. соч. Загуляева Б.Ш. Указ. соч. Тараканов И.В. Основное направление развития морфологической системы пермских языков // Материалы VI Международного конгресса финно-угроведов. М., 1990. С. 181.

10. Поздеев В.В. Критерии аналитических форм удмуртского глагола // Вопросы грамматики и контактирования языков. Ижевск, 1990. С. 25. Поздеев В.В. Структурные особенности аналитических форм удмуртского и немецкого глагола // Вопросы грамматики и контактирования языков. Ижевск, 1990а. С. 154.

11. Серебренников Б.А. Историческая морфология пермских языков. М., 1963. С. 251, 280.

12. Uotila T. Zur Geschichte des Konsonantismus in den permischen Sprachen (= MSFOu 65). Helsinki, 1933. S. 389. Серебренников Б.А. Историческая морфология пермских языков. М., 1963. С. 280.

13. Цыпанов Е. А. Причастие в коми языке: история, семантика, дистрибуция. Екатеринбург, 1997. С. 141-142. Цыпанов Е.А. Грамматические категории глагола в коми языке. Сыктывкар, 2005. С. 161.

14. Кельмаков В.К. К описательной и историче-

ской фонетике бесермянского наречия // Проблемы современной удмуртской диалектологии в исследованиях и материалах (= Удмурт вераськетъёс 1). Ижевск: Изд-во

Удм. ун-та, 1992. С. 78. Кельмаков В.К. Говор кукморских удмуртов в образцах речи // Проблемы современной удмуртской диалектологии в исследованиях и материалах (= Удмурт вераськетъёс 1). Ижевск: Изд-во

Удм. ун-та, 1992а. С. 110.

Статья поступила в редакцию 09.12.2013.