CC BY
105
Библиографический список
1. ЛА - личный архив.
2. ФА ИГПУ — фольклорный архив Иркутского государственного педагогического университета.
3. Словарь русского камчатского наречия. - Хабаровск, 1977.
4. Попова, А.М. Медведь в воззрениях русского старожилого населения Сибири / А.М. Попова, Г.С. Виноградов // Советская этнография. - 1936. - № 3.
5. Ядринцев, Н.М. О культе медведя, преимущественно у северных инородцев // Этнографическое обозрение. - 1890. - № 1. - Кн. 4.
6. Зеленин, Д.К. Табу слов у народов Восточной Европы и Северной Азии. - Ч. I.
7. Туголуков, В.А. Кто вы, юкагиры? - М., 1979.
8. Спеваковский, А.Б. Духи, оборотни, демоны и божества айнов. - М., 1988.
9. Потапов, Л. Пережитки культа медведя у алтайских тюрок // Этнограф-исследователь. - Л., 1928. - № 2-3.
10. Speck F. Naskapi. The savage hunters of the Labrador. - Peninsula, 1935.
11. Забылин, М. Русский народ, его обычаи, обряды, предания, суеверия и поэзия. - М., 1992.
12. Турилов, А.А. Народные поверья в русских лечебниках // Живая старина. - 1998. - № 3.
13. Гура, А.В. Символика животных в славянской народной культуре. - М., 1997.
14. Сахаров, И. Сказания русского народа. Изд. 3. Т. 1. (кн. 1-4), 2 (кн. 5-8). - СПб., 1841, 1849.
15. Афанасьев, А.Н. Поэтические воззрения славян на природу: Опыт сравнительного изучения славянских преданий и верований в связи с мифическими сказаниями других родственных народов: в 3 т. - М., 1995.
16. Фамицын, Ал. Скоморохи на Руси. - СПб., 1889.
17. Штернберг, Л.Я. Гиляки, орочи, гольды, нигидальцы, айны. - Хабаровск, 1933.
18. Попов, Н. Поверья и некоторые обычаи качинских татар // Изв. Общ. Гэогр. - 1888. - Т. XI.
Bibliography
1. LA - lichnihyj arkhiv.
2. FA IGPU — foljklornihyj arkhiv Irkutskogo gosudarstvennogo pedagogicheskogo universiteta.
3. Slovarj russkogo kamchatskogo narechiya. - Khabarovsk, 1977.
4. Popova, A.M. Medvedj v vozzreniyakh russkogo starozhilogo naseleniya Sibiri / A.M. Popova, G.S. Vinogradov // Sovetskaya ehtnografiya. - 1936. - № 3.
5. Yadrincev, N.M. O kuljte medvedya, preimuthestvenno u severnihkh inorodcev // Ehtnograficheskoe obozrenie. - 1890. - № 1. - Kn. 4.
6. Zelenin, D.K. Tabu slov u narodov Vostochnoyj Evropih i Severnoyj Azii. - Ch. I.
7. Tugolukov, V.A. Kto vih, yukagirih? - M., 1979.
8. Spevakovskiyj, A.B. Dukhi, oborotni, demonih i bozhestva ayjnov. - M., 1988.
9. Potapov, L. Perezhitki kuljta medvedya u altayjskikh tyurok // Ehtnograf-issledovatelj. - L., 1928. - № 2-3.
10. Speck F. Naskapi. The savage hunters of the Labrador. - Peninsula, 1935.
11. Zabihlin, M. Russkiyj narod, ego obihchai, obryadih, predaniya, sueveriya i poehziya. - M., 1992.
12. Turilov, A.A. Narodnihe poverjya v russkikh lechebnikakh // Zhivaya starina. - 1998. - № 3.
13. Gura, A.V. Simvolika zhivotnihkh v slavyanskoyj narodnoyj kuljture. - M., 1997.
14. Sakharov, I. Skazaniya russkogo naroda. Izd. 3. T. 1. (kn. 1-4), 2 (kn. 5-8). - SPb., 1841, 1849.
15. Afanasjev, A.N. Poehticheskie vozzreniya slavyan na prirodu: Opiht sravniteljnogo izucheniya slavyanskikh predaniyj i verovaniyj v svyazi s mificheskimi skazaniyami drugikh rodstvennihkh narodov: v 3 t. - M., 1995.
16. Famicihn, Al. Skomorokhi na Rusi. - SPb., 1889.
17. Shternberg, L.Ya. Gilyaki, orochi, goljdih, nigidaljcih, ayjnih. - Khabarovsk, 1933.
18. Popov, N. Poverjya i nekotorihe obihchai kachinskikh tatar // Izv. Obth. Geogr. - 1888. - T. XI.
Статья поступила в редакцию 30.09.11
УДК 003. 007+800
Smolina A. ANACOLUTHON AS A STYLISTIC DEVICE OF COMIC EFFECT. The issues considered in the article are related to the functioning of anacoluthon in the text. Anacoluthon is a figure which influence is caused by deviation from the grammatical rules of language; the characteristics and functions of the syntactic means are determined; anacoluthon opportunities to create comic effect come to light.
Key words: anacoluthon, grammatical inconsistency, device of language comic element, comic effect, comic function, comic verbal description, comic figure, ironic assessment.
А.Н. Смолина, доц. каф. русского языка и речевой коммуникации СФУ, г. Красноярск,
E-mail: angelic2009@mail.ru
АНАКОЛУФ КАК СТИЛИСТИЧЕСКИЙ ПРИМ СОЗДАНИЯ КОМИЧЕСКОГО ЭФФЕКТА
В статье рассматриваются вопросы, связанные с функционированием в тексте анаколуфа - фигуры, воздействие которой обусловлено отступлением от грамматических норм литературного языка; определяются отличительные черты и функции этого синтаксического средства; выявляются возможности анаколуфа в создании комического эффекта.
Ключевые слова: анаколуф, грамматическая несогласованность, приём языкового комизма, комический эффект, комическая функция, комическая речевая характеристика, комический портрет, ироничная оценка.
Анаколуф - стилистический приём, фиксируемый в большинстве словарей, справочников, учебных пособий по риторике и стилистике, а также в популярных энциклопедических словарях XX в. и современных изданиях. В описании данного явления видится несколько проблем: определение лингвистического статуса, типология, удачное стилистическое использование. Чаще всего, давая определение анаколуфу, исследователи указывают на отклонение от логических или грамматических норм. Так, например, в научно-популярном словаре «Иллюстрированная энциклопедия реальных знаний» 1907 года анаколуф определяется как «отклонеые от логически и грамматически правильной конструкцш рЬ чи въ видахъ усилеыя эффекта или ясности рЬ чи» [1, с. 52]. А.П. Сковородников в словаре-справочнике «Культура русской речи» определяет анаколуф как «грамматическую несогласованность частей или членов предложения, которая может быть как речевой небрежностью (речевым недочё-
том), так и средством речевой выразительности - стилистическим приёмом» [2, с. 45]. В риторике «группы <ф » как на отличительную черту анаколуфа указывается на замену элемента од -ного класса элементом другого класса, «вследствие чего между составляющими синтагмы или предложения устанавливается нетривиальная синтаксическая связь» [3, с. 147-148]. В ряде работ, рассматривая анаколуф, исследователи останавливаются только на синтаксических отклонениях при его построении. Так, например, М. Л. Гаспаров анаколуфом именует синтаксическую конструкцию, «начало которой строится по одной модели, а конец по другой, с заметным или незаметным переломом посередине» [4, с. 32]. В «Учебном словаре стилистических терминов» под редакцией О. Н. Лагуты об анаколуфе говорится как о «синтаксической несогласованности частей или членов предложения при наличии согласования по смыслу» [5, с. 9]. Как синтаксическую несогласованность (не замеченную автором или
допущенную для придания фразе характерной остроты) характеризует анаколуф и А.П. Квятковский [6, с. 32]. И.В. Пекарская, анализируя принципы, лежащие в основе анаколуфа, выделяет два его вида - морфологический и синтаксический: «Анаколуф - стилистическая фигура, построенная по принципу контаминации, в результате которой наблюдается нарушение грамматической согласованности членов предложения (или частей фразы), соединённых по смыслу вопреки существующим грамматическим нормам. В анаколуфе отступления от нормы объясняются либо несоблюдением правил согласования в роде, числе, падеже (морфологический анаколуф, или силлепс), либо контаминацией разных синтаксических моделей в одну единицу» [7, с. 72]. В системном описании риторических приёмов современного русского литературного языка Г.А. Копниной анаколуф также рассматривается как отклонение от синтаксической или морфологической нормы [8, с. 369-374]. Е.В. Клюев, характеризуя анаколуф как фигуру, предполагающую неупорядоченность отношений между частями предложения или его членами», обращает внимание на проблему его удачного построения: «анаколуф является наиболее сложной из деструктивных фигур. Сложность анаколуфа в том, что его чрезвычайно трудно исполнить так, чтобы он действительно воспринимался как фигура» [9, с. 257]. По мнению Е.В. Клюева, расчёт «должен быть просто аптекарски точным: позволяющий себе небрежность каждый раз подвергает себя опасности быть непонятым и поправленным <...> Единственное, что остаётся, - погрузить небрежность в настолько красноречивый контекст, чтобы «злоумышленность» её была самоочевидной, а значит и неподсудной логике» [9, с. 257].
Итак, анаколуф может быть либо стилистической фигурой, намеренно используемой автором с определённым заданием, либо являться следствием неграмотности или невнимательности (например, в бытовом общении, речи взволнованного человека). Характерная особенность анаколуфа - грамматическая несогласованность частей или членов предложения.
Представляется, что обращение к вопросам, связанным с функционированием анаколуфа в тексте, его использованием как средства выразительности, актуально, прежде всего, потому, что сегодня в различных лингвистических школах активно исследуются элокутивные средства. Также нуждаются в более углублённом исследовании теория языковой игры и теория комического, а такая фигура, как анаколуф - весьма востребованное средство создания комического эффекта и языковой игры. Здесь заметим и то, что в теории анаколуфа вопросы о его комическом потенциале, использовании в тексте с целью развлечения, создания иронии, сатирических образов изучены недостаточно полно.
Как приём языкового комизма анаколуф эффективно используется в художественной литературе, поскольку комический потенциал этой фигуры вследствие выраженного отклонения от нормы весьма высок. С помощью анаколуфа создаются комические речевые характеристики и портреты героев, выражается авторская ирония, передаётся комизм, нелепость, абсурд ситуации или явления. Использование анаколуфа в комической функции часто становится и средством развлечения адресата.
Функционирование анаколуфа как средства выразительности в текстах художественной литературы описывалось РО. Якобсоном («Подступы к Хлебникову») [10], М.Ю. Михеевым («В мир А. Платонова - через его язык) [11], М.Л. Гаспаро-вым ««Люди в пейзаже» Бенедикта Лившица: поэтика анаколуфа» [4] и др.
С целью создания комического эффекта к анаколуфу обращались Н.В. Гоголь, А.П. Чехов, М.А. Булгаков, В.В. Ерофеев, С.Д. Довлатов и др. Здесь отметим, что к анаколуфу часто прибегают писатели, работающие с установкой на создание комизма. Так, А.П. Чехов активно использовал эту фигуру в период сотрудничества с юмористическими журналами (1880-1886 годы), в особенности с целью создания комического портрета, смехо-вого обыгрывания состояния персонажа, выражения иронического или юмористического отношения к герою или ситуации: «По краю сечи лениво, вразвалку, плетётся высокий узкоплечий мужчина лет сорока, в красной рубахе, латаных господских штанах и в больших сапогах. <...> Он красен и вспотел» («Егерь»); « - А какое, судите, тут пение, ежели рта раскрыть нельзя, всё распухши, извините, и ночь не спавши» («Хирургия»).
Создавая комический образ персонажа с помощью анаколуфа, авторы вносят в текст элемент оценки. Приведём пример такого использования анаколуфа Н.В. Гоголем в главе поэмы «Мёртвые души», посвящённой помещику Тентетникову: «И действительно, Тентетников не шутя принялся хозяйничать
и распоряжаться. Он увидел на месте, что приказчик был баба и дурак со всеми качествами дрянного приказчика, то есть вёл аккуратно счёт кур и яиц, пряжи и полотна, приносимых бабами, но не знал ни бельмеса в уборке хлеба и посевах, а в прибавление ко всему подозревал мужиков в покушенье на жизнь свою». В этом отрывке рисуется комический портрет приказчика и передаётся авторская ироничная оценка. Делается это путём обращения автора к эмоционально-экспрессивно окрашенной лексике и фразеологии (дрянной, не знал ни бельмеса). Способствует созданию иронического звучания и антитеза (вёл аккуратно счёт кур и яиц, пряжи и полотна, приносимых бабами, но не знал ни бельмеса в уборке хлеба и посевах). Особую роль в осмеянии объекта изображения играет рассогласование в роде - анаколуф приказчик был баба и дурак.
Используя анаколуф в комической функции, писатели заостряют черты характера описываемых героев: «Жёнка у вас -тишь да гладь, а кусачая», - сказал мне её первый, незабвенный любовник, причём подлость в том, что эпитет - не в переносном... она действительно в известную минуту...» (В.В. Набоков. «Приглашение на казнь»).
Наблюдения за функционированием анаколуфа показывают, что это средство весьма эффективно в отображении (в том числе и комическом) различных состояний человека: «Я тоже хочу Тургенева и выпить, - проговорила она всею утробою» (В.В. Ерофеев. «Москва-Петушки»). Семантическое и грамматическое рассогласование в этом примере способствует отображению комизма ситуации и персонажа, акцентированию внимания на личностных чертах объекта изображения.
Анаколуф часто используется при отображении особенностей мышления героев, специфики речевого оформления мысли, зачастую такое отображение сопровождается комизмом: «Некуда жить, вот и думаешь в голову» (А.П. Платонов. «Котлован»).
С помощью анаколуфа передаётся взволнованность, спонтанность, аффективность речи, низкий уровень речевой культуры героя, неадекватное состояние, сумасшествие, а также особенности речи иностранцев. Нередко это сопровождается комическим эффектом. Так, например, обычно с помощью анаколуфа комически отображается речь персонажей-иностранцев: «Я собственноручно видел, как он стрелять в генеральную грудь, после - голову, прямиком в ухо загнать патрон дважды» (А. Левицкий. «Выбор оружия»). В этом примере стилистический эффект создаётся грамматической несогласованностью (выделенный анаколуф), а также лексической несочета-емостью синтагмы собственноручно видел, представляющей собой синестезию.
Грамматическое рассогласование в речи изображаемых иностранцев помогает комически представить и сам персонаж и ситуацию: « - Вай какая дэвушка! Стройная, как чинара. Юная, как заря... ресторан пойдём. Шашлык будем кушать. Хванчкара будем пить... » (С.Д. Довлатов. «Наши»). Комизм при создании речевого портрета иностранца усиливается специфическим подбором лексики, например русского просторечия, искажением звукового облика слов: «И ты... эта на каждый рыл хош па килаграм замазки? Скажы, нэверный, какой шайтан замутил тэбе мозг, говоря про свойства замазки??» (С.С. Минаев. «Media Sapiens2. Дневник информационного террориста»). Анаколуф успешно используется и в симуляции речи иностранца. В этом отношении интересны эпизоды из романа М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита», в которых герой, прекрасно говоривший по-русски, вдруг делает вид, что изъясняться на русском языке ему крайне сложно: «Иностранец насупился, глянул так, как будто впервые видит поэта, и ответил неприязненно: - Не понимай... русский говорить...» (М.А. Булгаков. «Мастер и Маргарита»); « - Кароши? - строго спрашивал сиреневый покупатель /- Мировая, - отвечал продавец, кокетливо ковыряя острием ножа под шкурой /- Кароши люблю, плохой - нет, - сурово говорил иностранец» (М.А. Булгаков. «Мастер и Маргарита»).
Встречается анаколуф и в пародийных текстах. Так, например, в пародии Э.С. Паперной на Н.М. Олейникова он становится пародийным средством и одновременно способствует созданию яркой комической образности: «Кружечка, бочёночек, метёлочка, совок, / Ты - моя козлёночек, а я - твой серый волк» («Парнас дыбом»).
Анаколуф - востребованное средство создания трагикомического эффекта (в соответствующем контексте): «. а поют -ну, оттого так жалобно поют, что петь им весело, не с чего и незачем (В.В. Ерофеев. «Москва-Петушки»). В приве-
дённом примере размещение в одинаковой синтаксической позиции разных лексико-грамматических единиц в сочетании с эпитетом жалобно способствует отображению ситуации и состояния персонажей. С одной стороны, анаколуф своим внутренним диссонансом вызывает комизм, с другой - подчёркивает трагичность происходящего. Возможность создания трагикомизма с помощью анаколуфа обусловлена тем, что его форма обладает комическим потенциалом, а при трагичности содержательного наполнения общего контекста произведения два стилистических эффекта сливаются воедино. При этом деструктивность анаколуфа усиливает трагичность. Для иллюстрации обратимся к произведению Н.В. Гоголя «Записки сумасшедшего», содержательная составляющая которого весьма трагична и мрачна: «Там будет что-нибудь и о той, которая... ничего, молчание!»; «Хотелось бы мне заглянуть в гостиную, куда видишь только иногда отворённую дверь, за гостиною ещё одну комнату».
Причина комизма, вызываемого использованием анаколуфа, заключается в отклонении от общеизвестных норм. В этом отношении анаколуф как средство эстетического воздействия вписывается в одну из теорий комического - теорию отклонения от нормы, представленную в работах К. Гроса, К. Мильтона и Нейхема. По мнению большинства исследователей, считающих отклонение от существующей нормы основой комизма, далеко не все явления, в которых, так или иначе, прослеживается отклонение от нормы, от стандарта, можно отнести к комичес-
Библиографический список
ким. Так, например, Ян Тшинадлёвский отмечает, что «деформация кажется смешной лишь в том случае, если она не затрагивает наше индивидуальное чувство безопасности, не обладает, пусть даже мнимым, элементом потенциального вреда, угрожающего тому, что представляется наблюдателю дорогим и близким или даже безразличным» [Цит. по Дземидок Б., с. 35]. Возникший при использовании анаколуфа комизм исчезает, когда у нас возникают мрачные и гнетущие ассоциации, чувство сострадания к героям. Это характерно для произведений Н.В. Гоголя, А. Платонова.
Анаколуф - весьма эффективный в стилистическом отношении приём, сфера функционирования которого - художественная литература и публицистика. Анализ его функционирования с позиций стилистики и риторики значим в плане углубления знаний по теории стилистических ресурсов языка и их эффективного использования, а также в плане обучения владению выразительными средствами студентов гуманитарных факультетов. В дальнейшем изучение этого явления видится в рассмотрении особенностей его функционирования в произведениях авторов, для которых анаколуф стал стилевой чертой (А. Платонов, В.В. Ерофеев и др.) и в современной публицистике. Представляется также интересным и значимым с точки зрения развития теории тропов и фигур, стилистики и теории комического рассмотреть анаколуф в системе средств, использующихся с целью создания комического эффекта.
1. Иллюстрированная энцикпопед1я реальныхъ знанш / сост. А.Е. Яновскш. - М., 1907.
2. Культура русской речи: энциклопедический словарь-справочник / под ред. Л.Ю. Иванова, А.П. Сковородникова, Е.Н. Ширяева. - М., 2003.
3. Общая риторика: пер. с фр. / Ж. Дюбуа, Ф. Пир, А. Тринони [и др.]; общ. ред. и вступ. ст. А.К. Авеличева. - М., 1986.
4. Гаспаров, М.Л. «Люди в пейзаже» Бенедикта Лившица: поэтика анаколуфа / М.Л. Гаспаров // Лотмановский сборник. - М., 1997. - Т. 2.
5. Лагута, О.Н. Учебный словарь стилистических терминов: уч.-методическое пособие для студентов отделений журналистики и филологии Новосибирского государственного университета. - Новосибирск, 1999.
6. Квятковский, А.П. Поэтический словарь. - М., 1998.
7. Пекарская, И.В. Конструкции синтаксической контаминации как экспрессивное средство современного русского языка (на материале художественных и публицистических текстов): дис. ... канд. филол. наук. - Красноярск, 1995.
8. Копнина, Г.А. Риторические приёмы современного русского литературного языка: опыт системного описания: монография. - М., 2009.
9. Клюев, Е.В. Риторика (Инвенция. Диспозиция. Элокуция): уч. пособие для вузов. - М., 1999.
10. Якобсон, Р.О. Работы по поэтике: переводы / сост. и общ. ред. М. Л. Гаспарова. - М., 1987.
11. Михеев, М.Ю. В мир Платонова - через его язык. Предположения, факты, истолкования, догадки. - М., 2002.
12. Дземидок, Б. О комическом. - М., 1974.
Bibliography
1. Illyustrirovannaya ehnciklopediya realjnihkhjh znaniyj / sost. A.E. Yanovskiyj. - M., 1907.
2. Kuljtura russkoyj rechi: ehnciklopedicheskiyj slovarj-spravochnik / pod red. L.Yu. Ivanova, A.P. Skovorodnikova, E.N. Shiryaeva. - M., 2003.
3. Obthaya ritorika: per. s fr. / Zh. Dyubua, F. Pir, A. Trinoni [i dr.]; obth. red. i vstup. st. A.K. Avelicheva. - M., 1986.
4. Gasparov, M.L. «Lyudi v peyjzazhe» Benedikta Livshica: poehtika anakolufa / M.L. Gasparov // Lotmanovskiyj sbornik. - M., 1997. - T. 2.
5. Laguta, O.N. Uchebnihyj slovarj stilisticheskikh terminov: uch.-metodicheskoe posobie dlya studentov otdeleniyj zhurnalistiki i filologii Novosibirskogo gosudarstvennogo universiteta. - Novosibirsk, 1999.
6. Kvyatkovskiyj, A.P. Poehticheskiyj slovarj. - M., 1998.
7. Pekarskaya, I.V. Konstrukcii sintaksicheskoyj kontaminacii kak ehkspressivnoe sredstvo sovremennogo russkogo yazihka (na materiale khudozhestvennihkh i publicisticheskikh tekstov): dis. ... kand. filol. nauk. - Krasnoyarsk, 1995.
8. Kopnina, G.A. Ritoricheskie priyomih sovremennogo russkogo literaturnogo yazihka: opiht sistemnogo opisaniya: monografiya. - M., 2009.
9. Klyuev, E.V. Ritorika (Invenciya. Dispoziciya. Ehlokuciya): uch. posobie dlya vuzov. - M., 1999.
10. Yakobson, R.O. Rabotih po poehtike: perevodih / sost. i obth. red. M. L. Gasparova. - M., 1987.
11. Mikheev, M.Yu. V mir Platonova - cherez ego yazihk. Predpolozheniya, faktih, istolkovaniya, dogadki. - M., 2002.
12. Dzemidok, B. O komicheskom. - M., 1974.
Статья поступила в редакцию 30.09.11
УДК 801.3; 001.4
Korzhneva E.A. THE STATUS OF AMERICAN BORROWINGS IN THE LANGUAGE OF GERMAN YOUTH. The research describes the results of the investigation the aim of which was to define the status of American borrowings in the language of German youth. The first stage of the investigation revealed the most frequent American borrowings in the sites of Germany; the second stage presented the experiment in the process of which the students of F. Schiller University (Jena, Germany) defined the degree of familiarity of the words, their meaning, frequency and the sphere of usage of investigated American borrowings and their stylistic coloring by the respondents themselves.
Key words: American borrowings in the language of German youth, the degree of familiarity of the words, the meaning, frequency and the sphere of usage of investigated American borrowings, the stylistic coloring.
Е.А. Коржнева, канд. филол. наук ФГБОУ ВПО «АГАО», г. Бийск, E-mail: korzhnewa@mail.ru
СТАТУС АНГЛОАМЕРИКАНИЗМОВ В ЯЗЫКЕ НЕМЕЦКОЙ МОЛОДЕЖИ
В работе описаны результаты исследования, цель которого состояла в определении статуса англоязычных заимствований в языке немецкой молодежи. На первом этапе были выявлены наиболее частотные англоамериканизмы на молодежных немецкоязычных сайтах Германии; на втором этапе проведен эксперимент, в процессе которого студенты университета имени Ф. Шиллера (г. Йена, Германия) определяли степень известности данных слов, значение, частоту и сферу употребления исследуемых англоамериканизмов самими респондентами и их стилистическую окраску.
