CC BY
67
Цыбикова Бадма-Ханда Бадмадоржиевна, ведущий научный сотрудник отдела литературоведения и фольклористики Института монголоведения, буддологии и тибетологии Сибирского отделения РАН, кандидат филологических наук.
Tsybikova Badma-Khanda Badmadorzhievna, leading scientist of the department of literature and folklore, Institute for Mongolian, Buddhist and Tibetan Studies of the Siberian Branch RAS, candidate of philological sciences.
Teл.:.+7-9021696077; e-mail: bch58@yandex.ru
УДК 398.21 (571)
© Н. К. Козлова
АЛТАЙСКИЕ ФОРМЫ ПОВЕСТВОВАНИЙ О МИФИЧЕСКОЙ ЖЕНЕ В МЕЖДУНАРОДНОМ КОНТЕКСТЕ
Показаны принципы систематизации сюжетов мифологической темы «мифическая жена». Анализируются принципы, применяемые автором недавно вышедшего указателя алтайской мифологической прозы К.В. Ядано-вой в сравнении с уже существующим и опубликованным указателем автора статьи. Показана роль систематического указателя сюжетов в определении этнической специфики форм на фоне широкого международного контекста.
Ключевые слова: классификация, систематизация, указатель, мифическая жена, мифологическая проза, сюжет, мотив, контекст.
N. K. Kozlova
ALTAIC NARRATION FORMS ABOUT MYTHIC WIFE IN THE INTERNATIONAL CONTEXT
The article shows the principles of systematization of plots of the mythological subject "Mythic Wife". It analyzes principles applied by K. V. Yadanova, the author of recently published index of the Altaic mythological prose in comparison with the already existing index made by the article author. The role of the systematic index of plots in determination of ethnic specifics of forms against a wide international context is shown.
Keywords: classification, systematization, index, mythic wife, mythological prose, plot, motive, context.
В 2013 г. вышел в свет «Указатель сюжетов и версий по материалам алтайской фольклорной традиции: «Встреча охотника с мифическим существом» К.В. Ядановой [Яданова]. Особое достоинство этого «Указателя» состоит в том, что он не просто вводит в науку новый материал по алтайской мифологической прозе, но и показывает его в системе.
Составитель в своей работе руководствовалась теми же принципами подхода к классификации и систематизации сюжетов мифологической прозы, которые были применены нами при составлении указателей восточнославянской мифологической прозы [Козлова 2000; 2006]. Принципы эти на материале баллад были разработаны нашим учителем Ю.И. Смирновым [Смирнов].
На состоявшемся в Москве в феврале 2014 г. Третьем всероссийском конгрессе фольклористов, на заседании секции по проблемам изучения народной несказочной прозы одним из участников заседания было высказано сомнение в действенности данных принципов систематизации. Однако наш оппонент, видимо, не был в курсе того, что данная методика «работает» не только на материале разных фольклорных жанров: баллад [Смирнов], заговоров [Кляус], несказочной прозы, но и на материале разных этнических традиций в пределах одной жанровой разновидности.
Этот факт примечателен сам по себе и свидетельствует в пользу разработанной методики составления каталогов. А то, что исследователям, работающим в одном направлении, по единым принципам, но с разными текстами, удается создать системы, достаточно эффективно репрезентирующие фольклорный материал - это ли не движение науки вперед?
В свое время нами был составлен и опубликован указатель сюжетов по теме «Мифическая жена» [Козлова, 2006, с. 313-334]. В связи с этим особенно интересно было обращение ко вновь вышедшему указателю К.В. Ядановой, в котором выделена тема «Мифическая женщина и охотник».
В названную тему К.В. Ядановой были объединены тексты, в которых мифическая женщина имеет разные функции: жены; любовницы; зловредного существа, стремящегося погубить охотника; доброжелательного - духа-хозяйки. Такое объединение разнофункциональных персонажей само по себе возражения не вызывает. Составитель, задавшись целью представить специфическую региональную
традицию, выполняя поставленные задачи, вправе выделять в ней наиболее значимые, на его взгляд, темы разного объема и наполнения.
При составлении указателя по теме «Мифическая жена», мы, с одной стороны, взяли тематически более узкую классификационную группу, с другой, - более широкий материал: включали в указатель сюжеты разных народов мира, которые на данный момент смогли выявить. При этом восточнославянские варианты вводили без дополнительных обозначений, инославянские помечали так: *, индоевропейские - **, прочие - ***. Так как названная тема характерна для фольклорных традиций практически всех народов мира, то каждый вошедший в указатель источник (вариант) оказывался в широком международном контексте. Это позволило выявить параметры, характерные для данной мифологической темы в целом.
Но чтобы эти параметры выявить, необходимо было придерживаться единого уровня систематизации. Если мы задаемся целью создать указатель сюжетов, то таким единым уровнем должно быть само сюжетное повествование (а не персонаж, деталь и т.п.) и законы построения этого повествования. Основное в сюжетном повествовании - действие. При этом важно, чье это действие. Мы ориентировались на действие человека, так как в центре мифологических рассказов всегда стоит человек и его отношения с окружающим миром. Эти отношения могут иметь ярко выраженный конфликт, косвенный конфликт или быть вообще бесконфликтными. В названной теме все формы имеют конфликт. Но индоевропейский материал практически не показывал ярко выраженного антагонизма между мужчиной и мифической женой. Поэтому по характеру разрешения конфликта (к которому ведет действие мужчины) мы первоначально выделили следующие группы, обозначив их прописными буквами русского алфавита: В - муж получает мифическую жену (счастливый брак); Г - муж теряет мифическую жену; Д - муж теряет, ищет и возвращает мифическую жену.
Когда в нашем поле зрения оказался африканский мифологический материал [Котляр 1999; 2009], то понадобилось выделить еще группу «Е» - мифическая жена пытается погубить своего мужа-человека. Правда, при введении группы «Е» нарушался уровень систематизации - пришлось отталкиваться от действия мифического существа, а не человека.
Возникает вопрос: почему в данном списке групп не было обозначений «А» и «Б»? Эти группы были выделены нами в указателе по теме «Мифический любовник»: «А» - подчинение и гибель (неблагополучное для человека разрешение конфликта), «Б» - избавление (благополучное для человека разрешение конфликта). Так как ярко выраженного антагонизма между супругами в индоевропейских текстах нам не встретилось на момент составления указателя, то мы посчитали нецелесообразным включать в него первые две группы.
Но в вопросах классификации и систематизации материала часто бывает так, что система, сложившаяся на ограниченном материале, может таить в себе ошибки и неточности, которые выявляются при привлечении большего количества текстов. Такая неточность вскрылась и в нашей системе после того, как мы стали вводить в нее алтайские и другие тюркские формы, учтенные в указателе К.В. Ядановой (в общей сложности 28 текстов).
Алтайский материал дал формы, в которых в роли жены могло выступать мифическое существо, по своему характеру опасное или враждебное по отношению к человеку (например, алмыс). Оказалось, что это характерно именно для тюркских традиций (что не исключает, однако, наличия в этих традициях и существ благожелательных (например, дух-хозяйка и др.). И в этом случае единственно правильным разрешением конфликта становилось «избавление», что потребовало ввести в систему группу «Б».
Такое введение сразу многое поставило на свои места: оказалась лишней группа «Е», так как африканские тексты с враждебной мифической женой органично вписались в группу «Б», переместились в нее и отдельные татарские тексты (например, о девушке-«иш»).
Таким образом, алтайская традиция показала, что спектр женских персонажей в роли мифической жены не исчерпывается только благожелательными существами, и это ведет к разнообразию конфликтных ситуаций в пределах темы.
К.В. Яданова в своем указателе не выделяет группы по характеру конфликта, но выделяет «подтемы», так же обозначая их строчными буквами. Оценивать правомерность такого классификационного шага мы не беремся. Возможно, необходимость у составителя была. Внутри подтемы К.В. Яданова группирует сюжеты по сюжетным типам.
Мы в своем указателе также объединяем сюжеты в типы (в наших указателях они обозначены римскими цифрами), но только в том случае, если сам материал позволяет это сделать (ограниченное количество текстов не позволяет выявлять типологию). В выделении сюжетных типов наши позиции с К.В. Ядановой расходятся. Попробуем разобраться.
Первое замечание. Яданова объединяет в сюжетный тип все повествования, содержащие один и тот же яркий мотив: например, в теме «Охотник и мифическая женщина», в подтеме В «Охотник обнаруживает нечеловеческие свойства мифической женщины» выделен сюжетный тип I. «Женщина готовит еду охотнику». Но выделение сюжетного типа - это шаг в систематизации материала. А систематизация - это распределение материала по изменчивым признакам. Изменчиво в данном случае -само сюжетное действие. Наличие же во всех повествованиях одного и того же мотива - это классификационный признак. По этому устойчивому (классификационному) признаку можно, например, объединить повествования в очередную тему, но не в сюжетный тип.
Второе замечание. Если мы внимательно рассмотрим тексты, которые К.В. Яданова причислила к третьему сюжету этого «типа» В.1.3. «От охотника и мифического существа рождается ребенок», то убедимся, что многие из них не имеют мотива об ужасных кулинарных пристрастиях мифической жены (В.1.3.1; В.1.3.2; В.1.3.5; В.1.3.7а, б; В.1.3.7.1; В.1.3.8; В.1.3.12; В.1.3.13; В.1.3.14.1; В.1.3.14.2). Значит, согласно логике указателя, их нельзя включать в обозначенный «сюжетный тип».
Третье замечание. Мотив рождения ребенка в браке с мифической женщиной в текстах, показанных составителем как один сюжет, занимает самое различное место в развитии действия. В одних случаях об этом событии только упоминается, а дальше оно не играет никакой роли в повествовании. В других - является чем-то вроде эпилога (возникает уже после завершения сюжета как констатация того, что от него потом произошел род). В третьих - играет роль в развитии действия (муж избавляется от жены, но обязательно забирает ребенка с собой).
Мотив происхождения от такого ребенка человеческого рода включается в тексты с самым разным развитием действия: это и повествования о счастливом браке, это и рассказы о том, как жена покидает мужа, получив назад свое платье (оперение); это и тексты о том, как муж убивает опасное для него существо, и о том, как жена сама его оставляет, и т.д. А формы с разным развитием действия не могут считаться одним сюжетом.
Все это, вместе взятое, свидетельствует о том, что объединение разных по своим повествовательным уровням текстов в один сюжет и, далее, в один сюжетный тип произведено составителем искусственно.
При знакомстве с алтайскими текстами, представленными в указателе К.В. Ядановой, становится понятным, что алтайская мифологическая проза обладает (в пределах интересующей нас темы) набором устойчивых мотивов. К таковым относятся:
- охотник встречает в лесу красивую девушку;
- охотника, сломавшего ногу, оставляют в лесу;
- мифическая женщина вылечивает охотника;
- мифическая женщина готовит еду из частей своего тела;
- ребенок, рожденный в браке с мифической женой, становится прародителем родов и т.д.
Из устойчивых мотивов рассказчики формируют сюжеты, каждый раз по-разному компануя эти мотивы. В этом случае составитель указателя испытывает большие трудности в выявлении типологии повествований.
Понятно, что составителю, видимо, хотелось показать бытование в мифологической прозе алтайцев представлений о происхождении определенных родов (алмат) от алмыса, важность для этноса представлений, согласно которым род ведет свое начало от мифического первопредка. Но если включать этот материал в общую международную систему, то необходимо четкое соблюдение уровней классификации и систематизации. Это, в свою очередь, как раз и поможет преодолеть возникающие трудности.
Уровнем классификации при этом будем считать тему, а уровнем систематизации - само сюжетное действие, изменение в сюжетном действии.
Если основанием для выделения группы служит для нас развязка конфликта, то в сюжетный тип могут быть объединены сюжеты, имеющие типологически сходные действия, ведущие к этой развязке. Рассмотрим это на примере нашего указателя (откорректированного после введения в него алтайского материала).
Группа «Б» называется «Избавление». Само избавление может быть двух видов: муж или убегает от жены, или убивает (губит) ее. Но разделение всех сюжетов группы по этим типам мало что даст, так как эти два действия взаимозаменяемы и там, где действие развивается одинаково, и там, где в развитии действия есть разница. А различаются и типизируются сюжеты по действию, ведущему к развязке=избавлению (при этом неважно, убегает он или убивает мифическое существо), т.е. эти действия иллюстрируют причину, из-за которой муж избавляется от жены (по какой причине?):
Б.1. - догадывается, что его жена - опасное для него существо - избавляется;
Б.И. - случайно узнает о ее ужасных кулинарных пристрастиях (готовит еду из частей своего тела) - избавляется;
Б.Ш. - нарушает запрет и узнает о ее ужасных кулинарных пристрастиях - избавляется;
Б.1У. - случайно видит ее ужасную нечеловеческую природу - избавляется;
Б.У. - нарушает запрет и видит ее ужасную нечеловеческую природу - избавляется;
Б.У1. - видит ужасные кулинарные пристрастия или нечеловеческую природу - избавляется - но забирает с собой совместно нажитого ребенка (от которого впоследствии происходит род);
Б.УИ. - узнает о коварстве жены - избавляется.
Стоит оговориться, что в этой группе тип Б.У1. выбивается из общего ряда. Но мы пока сочли необходимым выделить повествования, которые осложняются наличием ребенка, в отдельный тип, так как в сюжете в этом случае на данном мотиве делается акцент.
Группа «В. Счастливый брак» включает в себя короткие сюжетные повествования, в которых развязка практически сразу же следует за завязкой. В этом случае события, ведущего к развязке, просто нет, и сюжетные типы (их пока пять) определяем по завязке:
В.1. - охотник ловит добычу - ею оказывается мифическая женщина - счастливый брак;
В.П. - человек и мифическая женщина встречаются при различных обстоятельствах - счастливый брак;
В.Ш. - человек силой или хитростью овладевает мифической женщиной - счастливый брак;
В. IV - Бог или др. высшие силы дают человеку в жены мифическую женщину - счастливый брак;
В.У. - человек избавляет от заклятия женщину - счастливый брак.
В группу «Г. Муж теряет мифическую жену» оказались включенными сюжеты, которые возникают, видимо, тогда, когда в человеческом сознании брак с мифическим существом уже осмысливается как возможный, но стоящий на границе миров - реального и ирреального. Он недолговечен, так как два мира не могут совмещаться. В этой группе событием, ведущим к развязке (потере жены), чаще всего является нарушение мужем различного рода запретов, но могут быть и другие обстоятельства. По сути, эти действия являются мотивировкой потери (По какой причине теряет жену?):
Г.1. - нарушает запрет упоминать о нечеловеческой природе жены - теряет ее;
Г.11 - нарушает запрет обижать жену - теряет ее;
Г.Ш. - нарушает запрет расспрашивать ее - теряет ее;
Г.ГУ. - нарушает различные брачные запреты - теряет ее;
Г.У. - нарушив запрет, обнаруживает ужасные (с точки зрения человека) ее особенности - теряет
ее;
Г.УГ. - нарушает запрет возвращать принадлежащую ей вещь (крылья) - теряет ее;
Г.УГГ. - старшая жена строит козни - муж теряет мифическую жену;
УГГГ. - пугает ее - теряет ее;
Г.ГХ. - мифическая жена покидает мужа сама без его вины - теряет ее.
В группе «Д. Муж ищет и возвращает мифическую жену», которая является уже дальнейшей, сказочной разработкой темы, сюжетных типов пока не выявлено (т.е. включены отдельные сюжеты, которые пока не объединены в сюжетные типы из-за ограниченного количества текстов).
Таким образом, объединяя сюжеты темы «Мифическая жена» в сюжетные типы и придерживаясь при этом одного и того же уровня - развития действия, - можно создать достаточно четкую систему, выявляющую общие закономерности в разноэтнических фольклорных традициях.
Стоит отметить, что группа «Б - избавление» представлена в основном тюркскими сюжетами (в особый сюжетный тип (Б.УГГ) объединены в ней сюжеты африканские). Для индоевропейских (в том числе славянских) фольклорных традиций резкий антагонизм супругов не характерен, здесь на первый план выступают группы «Г - муж теряет мифическую жену» и «Д - муж теряет, ищет и возвра-
щает мифическую жену», который, сохраняя мифологическую основу, в большей степени тяготеют к фольклорной, сказочной форме.
В целом же, тексты, сюжеты которых представлены в алтайской мифологической прозе, органично вписались во все выделенные нами группы, что свидетельствует о том, что для несказочной прозы алтайцев (в пределах рассматриваемой нами темы) характерны те же типологические черты, что и для фольклорных форм других народов.
Литература
1. Кляус В.Л. Указатель сюжетов и сюжетных ситуаций заговорных текстов восточных и южных славян. -М.: Наследие, 1997.
2. Козлова Н.К. Восточнославянские былички о змее и змеях. Мифический любовник. Указатель сюжетов и тексты. - Омск: Изд-во ОмГПУ, 2000.
3. Козлова Н.К. Восточнославянские мифологические рассказы о змеях. Систематика. Исследование. Тексты. - Омск: Наука, 2006.
4. Котляр Е.С. Африканская сказка на сюжет о животной (чудесной) супруге // Фольклор и мифология Востока. - М., 1999.
5. Котляр Е.С. Указатель африканских мифологических сюжетов и мотивов. - М.: Восточная литература РАН, 2009.
6. Смирнов Ю.И. Восточнославянские баллады и близкие им формы: опыт указателя сюжетов и версий. -М.: Наука, 1988.
7. Яданова К.В. Указатель сюжетов и версий по материалам алтайской фольклорной традиции: «Встреча охотника с мифическим существом». - Горно-Алтайск: Горно-Алтайская типография, 2013.
Козлова Наталья Константиновна, профессор кафедры литературы и культурологии Омского государственного педагогического университета, доцент, доктор филологических наук.
Тел.: +7-9658706868; e-mail: volhitka@mail.ru
Kozlova Natalya Konstantinovna, professor, department of literature and cultural science, State Pedagogical University of Omsk, associate professor, doctor of philological sciences.
УДК 82-131
© Т. М. Хаджиева
ПРЯМАЯ РЕЧЬ В НАРТСКОМ ЭПОСЕ КАРАЧАЕВЦЕВ И БАЛКАРЦЕВ
Рассматривается одна из главных повествовательных особенностей карачаево-балкарского нартского эпоса - прямая речь.
Ключевые слова: нартский эпос, прямая речь, нартские песни и сказания, диалог, монолог, клятва.
T. M. Khadzhieva
DIRECT SPEECH IN THE KARACHAY-BALKAR NART EPOS
This article reviews one of the main narrative features of the Karachay-Balkar Nart epos - direct speech.
Keywords: Nart epos, direct speech, Nart songs and stories, dialogue, monologue, oath.
Одной из главных повествовательных особенностей карачаево-балкарской «Нартиады», как и эпоса других народов, является прямая речь. В своем текстологическом месторасположении она строго не определена и может встречаться в художественной структуре всего повествования, а некоторые нартские сказания и песни почти полностью построены на прямой речи («Ачемез сын Ачея», «Ёрюз-мек и Ногайчык» и др.).
В рассматриваемом эпосе прямая речь представляет многообразие устойчивых традиционных формул, которые в большинстве случаев встречаются в стихотворных текстах. Прямая речь - средство эпической динамики, с помощью которой движется повествование. К ней чаще всего прибегают при описании перехода к новым действиям. Например, в сказании «Карашауай испытывает Гемуду» разговор нартского героя с его богатырским конем Гемудой происходит перед тем, как им предстоит преодолеть опасный и трудный путь через горящие горы.
