CC BY
43
Л. Л. Романов. Алфавит и функции телесного кода в лирике Елены Шварц
УДК 821.161.1.09-1+929Шварц
АЛФАВИТ И ФУНКЦИИ ТЕЛЕСНОГО В ЛИРИКЕ ЕЛЕНЫ ШВАРЦ
А. А. Романов
Романов Андрей Андреевич, аспирант кафедры русской и зарубежной литературы, Саратовский национальный исследовательский государственный университет имени Н. Г. Чернышевского, hp72007@yandex.ru
В статье обосновывается существование телесного кода как одного из языков культуры в лирике Елены Шварц. Рассматриваются особенности его функционирования в художественном пространстве автора. Демонстрируется наличие устойчивого и уникального алфавита телесного кода. Выявляются его художественные функции.
Ключевые слова: поэзия, Елена Шварц, культурный код, язык культуры, поэтика, телесность, сенсорика, соматика.
The Alphabet and Functions of the Corporeal Pattern in the Poems by Elena Shvartz
A. A. Romanov
Andrey A. Romanov, https://orcid.org/0000-0002-4660-3160, Saratov State University, 83, Astrakhanskaya Str., Saratov, 410012, Russia, hp72007@yandex.ru
The article substantiates the existence of a corporeal pattern as one of the languages of culture in the poems of Elena Shvartz. Some characteristics of its functioning in the author's artistic space are considered. The existence of a stable and unique alphabet of the corporeal pattern is shown, its artistic functions are revealed. Key words: poetry, Elena Shvartz, cultural pattern, language of culture, poetics, corporeality, sensory capabilities, somatics.
DOI: https://doi.org/10.18500/1817-7115-2018-18-4-459-462
Поэтика Е. Шварц сложна, многослойна, насыщенна культурными реалиями различных эпох и народов. Поэт сталкивает в своих произведениях философию Востока и Запада, мифологические и научные представления, мистическо-религиозный и эмпирический опыт. При этом различные культурные коды в поэзии Е. Шварц находятся в тесной взаимосвязи, обогащают друг друга, создают единство смыслов, которое придает дополнительную семантическую нагрузку поэтическим текстам.
Ю. Лотман считает такое пересечение и взаимное наложение культурных кодов важнейшим отличительным свойством поэзии: «Поэтический текст живет в пересекающемся поле многих семантических систем, многих "языков"»1.
Как правило, литературоведы не разделяют понятия «культурный код» и «язык культуры»: и тот и другой должны иметь свой алфавит и выполнять определенные функции, свойственные любому языку.
Наличие устойчивого алфавита, или, по Ю. Лотману, набора инвариантов, является абсолютно необходимым признаком языка или кода: «Инвариант - значимая единица структуры, и сколько бы ни имел он вариантов в реальных текстах, все они будут иметь лишь одно - его
- значение»2. Но между набором инвариантов в естественном языке и культурном коде существуют различия. Если естественный язык пользуется как линейными (синтагматическими), так и ассоциативными (парадигматическими) связями, то в языке культуры преобладают ассоциативные, при которых означающее соединяется с системой (пучком) означаемых3. Следовательно, за инвариантами в языке культуры закреплены не определенные прямые значения, которые вытекают из семантических связей, а устойчивые ассоциации.
В поэзии Е. Шварц закрепленные ассоциативные связи наиболее наглядны в наборе инвариантов телесного кода.
Лирика Е. Шварц предельно антропоморфна, пронизана физиологическими образами. При этом на протяжении всего творчества поэта волнуют проблемы духовного поиска, находящие выражение в размышлениях о Боге, духе, душе, времени, природе и человеческом предназначении. Как ни парадоксально, но даже в этих размышлениях Е. Шварц использует телесный код и делает это абсолютно органично.
Телесность для Е. Шварц становится универсальным языком мироописания. На нем она умеет говорить обо всем, в том числе и о духовных проблемах. С помощью телесной метафорики и образности Е. Шварц формирует поэтический универсум, в котором телесность выступает в роли всеобщей скрепы.
Своего рода единицами «алфавита» в поэзии Е. Шварц становятся части тела, внутренние органы, системы человеческого организма, сенсорика и соматика. Так, поэт закрепляет устойчивые ассоциации за соматизмами «кровь» и «кости»: первый связан с понятием духа и любви, второй
- с плотью и конечностью.
Примером конструирования в поэзии Е. Шварц устойчивой ассоциации кровь - любовь
- дух является репрезентация творческого процесса: «Муза <.. .> / Может, ты меня и любишь, / Только странною любовью / Раз усохшие чернила / Развела моею кровью»4. Кровь является духовной, живительной силой, которая смешивается с «чернилами» - атрибутом творчества. Процесс создания поэтических текстов дается через
© Романов А. А2018
физиологические ощущения: «Они моею кровью напитались, / Они мне вены вскрыли ловко» (8). Речь идет о духовном опустошении, которое приравнивается к физическому.
Инвариант «кости» в поэзии Шварц приобретает значение плоти, конечности, греха и смерти: «Кость, ты долго желтела, / Тяжелела, как грех» (29). В этом случае происходит обратная мета-форизация: физическая тяжесть приравнивается к духовной.
Оппозицию кости/кровь Е. Шварц использует и в других текстах: «Щекочущая кровь, хохочущие кости, / Меня к престолу Божию подбросьте» (79), «Усмешку, скрытую в костях, / Уравновесит разве кровь» (372). Кровь и кости, если они находятся в едином художественном пространстве произведения Е. Шварц, выступают в роли контекстуальных антонимов, зачастую сталкивающихся при помощи синтаксического параллелизма.
Е. Шварц оперирует телесными образами не ради оригинальности и эпатажа, она выстраивает на их базе особый культурный код со своим алфавитом, который помогает ей в выражении новых смыслов, а также существенно обновляет язык поэзии.
Функции культурного кода метафорически можно соотнести с основными функциями естественного языка, поскольку код также предполагает коммуникацию.
В классической работе «Лингвистика и поэтика» Р. Якобсон выделяет следующие функции языка: референтивную, эмотивную, апеллятив-ную, фатическую, метаязыковую и поэтическую5.
«Референтивную» функцию телесный код в поэзии Е. Шварц выполняет через соотнесение соматизмов с самыми различными референтами ее художественного мира. На языке телесности поэт умеет говорить - о природе: «Неба мускул» (9), «Меж туч клубится орган половой» (11), «Небесный тик» (143); о космосе: «Репейником кольнув, Юпитер / Горячий из-под века вытек, / И раздробленною слезою / Слепой забрызган небосвод» (83), «Месяц волосат и Луна лохмата» (108), «Звездных сосков» (217); о времени: «Ночь же видит» (217), «Грядущего ушам» (248); о временах года: «Вздрагивает весна» (225), «Зима читает при свече <...> Ей в легкое сердце зима глядит» (244), «Слепая весна» (271); о творчестве: «Звук взрастет, как волос» (7), «Поэт есть глаз» (40), «Баллада, которую в конце схватывает паралич» (42); о Боге: «О Боже, ты внутри живого мира, // Как будто в собственном гуляешь животе» (38), «В горящем узнаёте // Вы Бога лик под кровом плоти» (91); о душе: «Духа моего пупок» (30), «Язву души прижгу» (150), «За что и душу уколоть» (194); о чувствах: «Тоски землистый лик» (83), «Я люблю / Быть притянутой к ладони / Тяготенья и презренья» (283); об исторических событиях: «Так Россия голову себе снесла / Так оттяпала, / Собственными занесла лапами / Залива ледяное лезвиё, / Но и в голове и в тулове /
Кружились зрачки её» (208) (о «философском пароходе»); говоря о людях, Е. Шварц выделяет у них определенные соматические признаки: «Лик человечества - не звук пустой / Есть люди-уши, люди-ноздри, зубы» (13).
«Эмотивная» функция телесного кода в лирике Е. Шварц ощущается читателем как полемичная и парадоксальная. Автор выражает свое отношение к объекту изображения системой «минус приемов»: поэт стирает эмоциональную окраску традиционно негативно маркированных слов, обращается с ними, как с нейтральными. Е. Шварц часто упоминает анатомические подробности человеческого тела, не боясь и тех, которые сложно назвать «поэтичными»: печенка, берцовая кость, селезенка, жир, пот и т. д. Автора не отпугивает даже мертвое тело: «Какой останется искусанный комок - / Остывшая и с лопнувшею кожей, / Отцветший, полумертвый зверь-цветок» (96). Не противопоставляя человека природному миру, поэт не видит принципиальной разницы между умиранием человека, зверя и цветка.
Используя «эмотивную» функцию телесного кода, Е. Шварц расставляет субъективные акценты, объясняет читателю свой взгляд на мир и его природу.
«Апеллятивная» функция телесного кода реализуется в момент установления контакта лирической героини с миром. Коммуникация Я— мир обычно выстраивается поэтом при помощи тела.
Тело в поэзии Е. Шварц обладает уникальными свойствами: оно чувствительно ко всему окружающему, в нем заложена способность на различных уровнях вступать в контакт с пространством и временем, воспринимать и передавать информацию:
Петербургский погибший народ
Вьется мелким снежком средь живых,
Тесной рыбой на нерест плывет
По верхам переулков твоих.
Так погибель здесь все превзошла -
Вот иду я по дну реки,
И скользят через ребра мои
Как пескарики - ямщики
И швеи, полотеры, шпики.
Вся изъедена ими, пробита,
Будто мелкое теплое сито.
Двое вдруг невидимок меня,
Как в балете, средь белого дня
Вознесут до второго окна,
Повертят, да и бросят,
И никто не заметит - не спросит.
Этот воздух исхожен, истоптан,
Ткань залива порвалась - гляди,
Руки нищий греет мертвый
О судорогу в моей груди.
От стремительного огня
Можно лица их различать -
Что не надо и умирать -
Так ты, смерть, изъязвила меня! (266).
А. А. Романов. Алфавит и функции телесного кода в лирике Елены Шварц
Тело лирической героини является особым пространством, вмещающим не только настоящее, но и прошлое. Сквозь себя, сквозь свое уникальное чувствительное тело она пропускает прошлое, поэтому и профессии называются устаревшие: ямщики, полотеры, швеи, шпики - традиционные жители «петербургского текста» русской литературы. Героиня именно чувствует, а не видит этих людей, и только потом, после того как порвалась «ткань залива» (ткань времени), появляется возможность ясно видеть: «гляди».
Течение времени передается через телесные ощущения, порождающие смешанную сомати-ко-сенсорную образность: «воздух исхожен», «скользят через ребра», «Руки нищий греет мертвый / О судорогу в моей груди».
Живое и мертвое в телесном облике героини едва различимы: словно остов погибшего корабля на дне реки, ее тело пропускает сквозь себя толпу, как стаю рыб; в то же время оно способно согреть руки нищего.
Поэт создает образ старого, ушедшего Петербурга, в котором сосуществуют живые и мертвые: «Петербургский погибший народ / Вьется мелким снежком средь живых». Холодному мертвому городу контрастирует теплое живое тело: «Вся изъедена ими, пробита, / Будто мелкое теплое сито».
Лирическая героиня связана со всем вокруг физиологически: мир предстает как поток реки, который пронизывает ее. Каждый человек, каждое переживание оставляют внутри лирической героини след. Как поэт, она пропускает мир сквозь свое сердце - грудную клетку - ребра.
«Поэтическая» функция телесного кода с наибольшей наглядностью реализуется в соматической метафоризации, олицетворениях, телесных сравнениях: «Была я морем и волной, / Кровинкою Господней, / Земля кидалась подо мной, / Как мученица в родах» (156).
С помощью языка телесности Е. Шварц деавтоматизирует наше восприятие привычного. Так, например, остранению подвергаются звуки речи; поэт представляет их в телесном обличии:
Но мне явился светлый ангел,
Трехликий кроткий АОИ.
Ведь гласная - почти на небе,
Пропел, и нет ее - лови,
Согласные же в плоть вонзились,
Ножом заржавленным дрожат.
Трепещет Б, прилипши пяткой,
К земле, за нею В - как в лихорадке,
Мычит ли Эм губой отвисшей,
А Тэ недвижно, как забор.
ОИАУ - из воздуха цветок,
Из ничего - летит веревка к небу,
Согласные плотнятся речи хлебом,
А вы для языка - родник, вино, исток (92).
Акцентируя внимание на языке, его природе, его материальной форме, Е. Шварц характеризует привычные звуки по-новому, противопоставляя в
них «телесное» и «духовное». Очевидно, что поэт вступает в диалог, начатый поэтами-футуристами. А. Крученых в «Декларации слова как такового» пишет: «Согласные дают быт, национальность, тяжесть, гласные - обратное - вселенский язык. Стихотворение из одних гласных: о е а»6. Развивая эту мысль, Е. Шварц делит фонемы на «плотские» - согласные и «духовные» - гласные. Согласные звуки буквально обрастают плотью: у Б появляются пятки, у губно-губного М - отвисшая губа, а В впадает в болезненно-возбужденное состояние. Гласные звуки, напротив, предстают как бесплотные, легкие и воздушные. Образность опирается на саму природу звука. Если гласные звуки напевные, тягучие, длинные, легкие, то согласные прерывистые, короткие и грубые. Как в человеке соединяется плотское и духовное начала, так в речи сочетаются согласные и гласные звуки. Язык телесности служит здесь описанию природы естественного (русского) языка и процесса поэтического творчества, выполняя тем самым «метаязыковую» функцию.
Чтобы культурный код выполнял свою художественную задачу, у читателя должна быть возможность декодирования текста. Этому способствует « фатическая» функция телесного кода, реализуемая системой «подсказок», которые дает поэт. Е. Шварц «обучает» читателя правилам, по которым существует ее художественное пространство. В качестве таких подсказок могут выступать интертексты и другие прецедентные феномены.
Например, интертекстуальные связи обнаруживаются в стихотворении Е. Шварц «Апостол»:
Когда же пламени язык
Как нож к душе твоей приник,
Как нож кривой - кривой и острый, -
Кровь превратив в кипящий сок,
И дунул - Полыхай, Апостол!
И знанья развязал мешок -
Под толщею червиво-красной
Алмаз увидел ты прекрасный,
И шар земной горел внутри,
Взыграли языки, как дети,
Они болели - Говори!
Гори! В горящем узнаёте
Вы Бога лик под кровом плоти.
Все тело стало видеть, слышать,
Все тело стало разуметь (91).
Стихотворение воссоздает процесс одухотворения человеческого тела. Душа подвергается мощному воздействию: «пламени язык / Как нож к душе твоей приник / <.> И дунул» - вдохнул жизнь, дух, озарил вдохновением. Образ Духа Святого принято ассоциировать с необжигающим огнем. Архиепископ Пимен в работе «О духе, душе и теле. Сущность разногласий в учении епископов Феофана и Игнатия о духе, душе и теле» определяет дух, как «невещественный
Литературоведение
461
огонь»7. «Пламени язык» наполнил/одухотворил тело: «Все тело стало видеть, слышать, / Все тело стало разуметь».
«Фатическая» функция реализуется здесь в явной отсылке к «Пророку» А. Пушкина, в котором также речь шла о духовном преображении человеческого тела: «Моих зениц коснулся он. / Отверзлись вещие зеницы <.> Моих ушей коснулся он, - / И их наполнил шум и звон»8. Е. Шварц подсказывает читателю, что этим кодом уже пользовались, напоминает правила декодирования текста, отсылая к отечественной традиции. И А. Пушкин, и Е. Шварц утверждают, что поэт - посланник Божий, что он говорит от Его имени. В обоих текстах важно подчинение тела божественной воле: отказ от прямых функций тела, его преображение, позволяющее вещать на Божественном языке.
Е. Фарино, анализируя пушкинского «Пророка», акцентирует внимание на телесных изменениях как пути к творческому совершенствованию: «"Я" получает иные органы восприятия и вещания, то есть подлежит полной перестройке. В плане содержания сохраняется инвариант "поэт", но возводится в ранг "поэта-Пророка" <.> человек постоянно нуждается в обновлении заложенных в нем потенций, обновлении, которое усиливает его восприимчивость Божественного»9. Поэт не может оставаться в рамках его земного тела, ему нужно преобразиться телесно, чтобы получить дар Божественного прозрения.
Сопоставление функций естественного языка и телесного кода культуры в поэзии
Е. Шварц позволяет говорить о телесности не просто как об идейно-тематической особенности и важной части мотивной структуры творчества поэта, но и как о языке, который имеет свой алфавит с закрепленными смыслами, а также выполняет референтивную, эмотивную, апеллятивную, поэтическую, метаязыковую и фатическую функции.
Примечания
1 Лотман Ю. Анализ поэтического текста. Л., 1972.
С. 107. 3 Там же. С. 33.
3 См.: Барт Р. Основы семиологии // Структурализм : «за» и «против» : сб. ст. М., 1975. С. 114-163.
4 Шварц Е. Собр. соч. : в 5 т. Т. 1. СПб., 2002. С. 23-24. В дальнейшем все произведения Е. Шварц приводятся по данному изданию с указанием страницы в скобках.
5 См.: Якобсон Р. Лингвистика и поэтика // Структурализм : «за» и «против». С. 193-230.
6 Крученых А. Декларация слова как такового // Крученых А. Апокалипсис в русской литературе. Чорт и речетворцы. Тайные пороки академиков. Слово, как таковое. Декларации. Кн. 122. М., 1923. С. 44.
7 Архиепископ Пимен. О духе, душе и теле. Сущность разногласий в учении епископов Феофана и Игнатия о духе, душе и теле. URL: http://lib.pravmir.ru/library/ readbook/418 (дата обращения: 02.05.2016).
8 Пушкин А. Собр. соч. : в 10 т. Т. 2. М., 1959. С. 149.
9 ФариноЕ. Введение в литературоведение. СПб., 2004. С. 215.
Образец для цитирования:
Романов А. А. Алфавит и функции телесного кода в лирике Елены Шварц // Изв. Сарат. ун-та. Нов. сер. Сер. Филология. Журналистика. 2018. Т. 18, вып. 4. С. 459-462. DOI: https://doi.org/10.18500/1817-7115-2018-18-4-459-462
Cite this article as:
Romanov A. A. The Alphabet and Functions of the Corporeal Pattern in the Poems by Elena Shvartz. Izv. Saratov Univ. (N. S.), Ser. Philology. Journalism, 2018, vol. 18, iss. 4, рр. 459-462 (in Russian). DOI: https://doi.org/10.18500/1817-7115-2018-18-4-459-462
