CC BY
24намуди давлатдории императории ахди бостон ба хисоб меравад.[1, c.21]
Храмин тарик, Эъломияи хукуки башари Куруши Кабирро бе ягон шубха метавон сарчашмаи мухими хукук ва озодихои инсон, нахустсанаде, ки дар таърихи муносибатхои хукукй, масъалахои хукуку озодии вичдон, хукук ба дахлнопазирии чои зист ва татбики он сахми беандоза гузоштааст, шуморид.
АДАБИЁТ
1. Эмомалй Рахмон. Чехрахои мондагор.- Душанбе, Эр-Граф, 2016. -364 с.
2. Мусоев А. Санаде, ки аз эъломияи куруши кабир замина мегирад. //Садои мардум. №155 (3140). 2013. -10 декабр
3. Еафуров Б. Точикон: таърихи кадимтарин, кадим, асрхои миёна ва давраи нав. -Душанбе: Дониш, -2008. -870 с.
4. Махкамов Ч,. Эъломияи Куруши кабир//Ч,умхурият. 2018. -3 декабр
5. Эъломияи умумии хукуки башар. 10.12.1948.
ДЕКЛАРАЦИЯ ВЕЛИКОГО КИРА КАК ИСТОРИЧЕСКИЙ ИСТОЧНИК ВОЗНИКНОВЕНИЯ ПРАВ ЧЕЛОВЕКА
В статье автор отмечает, что декларация права Великого Кира является одним из первых исторических источников прав человека. Манифест Кира это глиняный цилиндр, на котором он повелел выбить клинописью список всех своих побед и милостивых поступков, а также и перечисление своих предков. Цилиндр был обнаружен во время раскопок Вавилона в 1879 году и поступил в музей Британии. Артефакт стал широко известен после того, когда последний шах Ирана 1960-е года провозгласила нанесенный на него текст первым декларацией прав человека: Кир Великий выступал за отмену рабства и за свободу вероисповедания. Он обещал строить свою политику управления в соответствии с заветами основателя Персидской державы.
Декларация прав человека, провозглашенная Киром Великим в 539 г. до н.э., основанная на арийской культуре и гуманистических убеждениях. Это правовое обоснование добровольного восприятия идеи прав человека, является первым историческим документом, который способствует уважению прав, свобод религии, убеждений и собственности.
Ключевые слова: Великий Кир, Ахемениды, декларация, цилиндр, права, религия, свобода.
DECLARATION OF CURUS THE GREAT AS A HISTORICAL SOURCE OF THE ORIGIN OF HUMAN RIGHTS
In the article, the author notes that the Declaration of the Law of Curus the Great is one of the first historical sources of human rights. Curus cylinder is a clay cylinder, on which Curus the Great ordered to cuneiform a list of his victories and gracious deeds, as well as a listing of his ancestors. The artifact was discovered during the excavation of Babylon in 1879 and entered the British Museum. The cylinder became widely known after the last Iranian shah of the 1960s proclaimed the text of the first declaration of human rights on it: Curus stands for the abolition of slavery andfor freedom of religion. the king promised to build his policy in accordance with the covenants of the founder of the Persian state
The Declaration of Human Rights, proclaimed by Curus in 539 BC, based on Auk culture and humanistic beliefs, this is the legaljustification for the voluntary perception of the idea of human rights, is the first historical document that promotes respect for rights, freedoms of religion, beliefs and property.
Key words: Achaemenidi, Curus Cir, declaration, top hat, rights, religion, freedom.
Сведения об авторе:
Шарипов Нахтулло-кандидат исторических наук, начальник управления учебной
части Таджикского государственного педагогического университета им. Садриддина
Айни. Телефон: (+992) [email protected]
About the author:
Sharipov NahtuUo - Candidate of Historical Sciences, Head of the Department of Education,
Tajik State Pedagogical University named after Sadriddin Aini.
УДК: 1ФЗ.9
АЛЬ-ФАРАБИ В ИССЛЕДОВАНИЯХ ФРАНЦУЗСКИХ УЧЕНЫХ
Султонзода С.А.
Таджикский государственный педагогический университет им. С. Айни
Абу Наср Мухаммад аль-Фараби является одним из величайших философов эпохи Саманидов, мусульманского мира и всего человечества. Он считается не только комментатором Аристотеля, но и ученым, с именем которого, безусловно, связано формирование философской мысли на мусульманском Востоке, особенно становление и развитие школы перипатетизма.
Хотя до аль-Фараби на мусульманском Востоке были знаменитые философы, такие как: аль-Кинди, ар-Рази и другие, но вклад аль-Фараби в развитии философской мысли огромен. Его влияние хорошо видно в работах последующих философов, особенно, у Ибн Сины.
Аль-Фараби знают в западных странах, начиная со средних веков. Отрывки из произведения аль-Фараби были переведены на латинский язык еще в XII веке на одном ряду с произведениями ар-Рази, Ибн Сины, аль-Газали и других великих мыслителей мусульманского мира. Почти все французские философы и философы-востоковеды проводили разносторонние исследования об аль-Фараби. Основные французские ученые, которые в своих исследованиях коснулись философских воззрений научно о философской мысли Абу Насра аль-Фараби являются: Этьен Жильсон, Барон Бернар Карра де Во, Луи Массиньён, Родолф д'Эрланжер, Мари Гуашон, Анри Корбен, Жорж Анавати, Филип Валла, Алана де Либера, Гийом Ди, Луи Гарде, Доминик Малле, Диала Хамза и многие другие. В рамках одной статьи невозможно всесторонне рассмотреть точку зрения, названных исследователей об аль-Фараби, но, все же, постараемся рассмотреть идеи ряда вышеназванных ученых в сокращенном виде. Французские философы-исследователи изучили разные аспекты философского наследия Абу Насра. Они в своих исследованиях в основном затрагивают онтологические, гносеологические, социальные, этические, музыкальные проблемы философии мыслителя.
Начнем свое рассмотрение о философии аль-Фараби с Этьена Жильсона -основоположника неотомизма в Европе. Этьен Жильсон (1884-1978) из восточных мыслителей, в основном рассматривает философию Авиценны, однако в отдельных случаях он рассматривает учение аль-Фараби с большим удовольствием. Жильсон в своей работе «Греко-арабские источники авиценнизированного августианства» пишет, что без глубокого осмысления учения аль-Кинди, особенно, доктрины аль-Фараби, невозможно понять сущность воззрения Ибн Сины. Последний обязан перед ал-Кинди и аль-Фараби [7, с.22]. Э. Жильсон, продолжая свое исследование, пишет, что именно аль-Фараби вводил все неоплатонические идеи в учении Аристотеля. Иными словами, точка зрения Жильсона заключается в том, что аль-Фараби не ограничивается просто учением Аристотеля как простой комментатор, а как зрелый философ; он осуществил синтез учения многих древнегреческих философов, чтобы сформировать новую систему. Показывая роль ал-Кинди, аль-Фараби и Авиценны в развитии философского пути древнегреческих мыслителей, Э. Жильсон также убежден, что, без должного внимания к учению последних философов, невозможно понимать сущность учения Альберта Великого и Фомы Аквинского [7, с.22]. Такое суждение Жильсона свидетельствует о том, что историческая роль вышеуказанных мыслителей, особенно аль-Фараби и Авиценны велика не только в понимании Платона, Аристотеля и неоплатоников, но и средневековой европейской философии. Французский философ с интересом изучает трактат об интеллекте («Рисала фи маъани ал-акл» Аль-Фараби на латинском языке <Юе т!е11ес1и е! ЫеИеСо»), который был известен в средневековой Европе по переводу Жана Испанского. В этом трактате Жильсон говорит о том, что аристотелевское учение получает развитие у аль-Фараби. Например, вместо того, чтобы аль-Фараби указал три значения интеллекта у Аристотеля, он указывает на шесть значений этого термина. Среди этих шести значений, по мнению Э. Жильсона, двое сильно повлияли на Авиценну [7, с.27]. Таким образом, Э. Жильсон разъясняет шесть значений интеллекта, с точки зрения аль-Фараби в сравнении с учением Аристотеля. Некоторые эти значения интеллекта подразделяются еще на другие. Поскольку нам необходимо рассматреть точку зрения других французских исследователей об аль-Фараби, не будем детально рассматривать все значения аристотелево-альфарабийского интеллекта в изучении Э. Жильсона. Однако, надо отметить, что Жильсон в своих исследованиях старается показать аль-Фараби не как последователя Аристотеля, как другие думают, а как философ, имеющий свое учение, которое не только отличается от аристотелевского учения, но и находится в противоположных к нему позициях. По мнению Э. Жильсона, актуальный разум аль-Фараби отличается от актуального разума Аристотеля. Актуальный разум у Аристотеля является перводвигателем, т.е. Богом, тогда как аль-Фараби не смешивает Актуальный разум с Богом. Бог по аль-Фараби находится на самой высшей точке, благодаря которому разум и мир вытекают из него через эманацию [7, с.37]. Также Жильсон выдвигает мысль о том, что аль-Фараби был, в сущности, суфием. Для самоудовлетворения и самого глубокого вдохновения аль-Фараби обращался также к другим источникам, а не только к перипатетическим [7, с.38]. При рассмотрении этой идеи Жильсона, нам кажется, что аль-Фараби, хотя как официальный комментатор и последователь Аристотеля не отвернулся от него, но в понимании сущности мира не был в полной мере удовлетворенным. Однако, не надо забывать, что в исламском мире, начиная от средневековья до современности, аль-Фараби считается Вторым Учителем после Аристотеля. Это свидетельствует о том, что действительно наш мыслитель был верным
последователем Стагирита.
Э. Жильсон в своей другой работе «Средневековая философия» с уверенностью утверждает, что книга Аль-Фараби «Соответствие Платона и Аристотеля» показывает неточность идеи о том, что будто арабская (т.е. исламская. - С.С.) философия является лишь продолжением аристотелевской философии [8, с.347]. Э. Жильсон также указывает на то, что аристотелевская мысль, в сущности, совпадает с платоновской доктриной и арабские (т.е. мусульманские) философы вложили много усилий, чтобы примирить идеи этих философов [8, с.347]. Говоря «арабские философы», Жильсон имеет в виду, прежде всего, аль-Фараби и Авиценну, которые не были арабами. До сих пор у европейских ученых существует такая неправильная тенденция, что они называют всяких прошлых мусульманских мыслителей «арабами». Среди французских исследователей Анри Корбен, упоминая об этом, исправил такое недоразумение.
Причину примирения Платона с Аристотелем и философии с религией у аль-Фараби и Авиценны Э. Жильсон видит в том, что у восточных мыслителей существовали религиозные античные традиции, поэтому они старались примирить мудрость древнегреческой философии с религией, чувство любви к Богу со своими собственными мистическими знаниями [8, с.348].
Другой видный французский исследователь истории исламской философии, востоковед, и в основном, авиценновед Барон Бернар Карра де Во (1867-1953) имеет немало исследований об аль-Фараби. Теперь постараемся показать музыку аль-Фараби с точки зрения этого ориенталиста. Барон Карра де Во также как и Э. Жильсон уверен, что аль-Фараби и Ибн Сина оба старались примирить древнегреческую философию с религией. По мнению французского исследователя, даже в понимании музыки такое примирение ощущается. Читаем Кара де Во об этом: «Мыслители, которые изучали арабскую музыку Х-ХУ1 веков, прежде всего, являлись философами, они принадлежали к неоплатоническим, синтетическим и энциклопедическим школам, которые хотели примирить учения Платона с Аристотелем и адаптировать учения обоих с догмой, которая хотела воспитать все науки с установлением среди них, тесных связей и логической иерархии» [11, с.1-11]. Таким образом, Карра де Во считает аль-Фараби видным философом и тонким мистиком, затем известным композитором, трактат о музыке которого пользовался популярностью в средневековье и по сей день во всех странах исламского мира. По принципу, его музыкальная теория берет свое начало с древней Греции. Арабские мыслители знали нескольких греческих музыковедов. Трактат Птолемея также был переведен на арабский язык. Но аль-Фараби дал названной теории совершенно новую форму, осветил и углубил ее. Во многих случаях эта теория в учении аль-Фараби становилась более дидактичной и аналитической. Масштаб композиции, глубина анализа, философский подход, тонкость мысли, соединенные с большим практическим опытом, повысили ее на уровень одного из наилучших произведений средневековья [11, с.1-11]. Однако, Карра де Во сообщает, что средневековая мусульманская музыка очень скромная, в сравнении с музыкой древнегреческой, древнеегипетской, древнееврейской и, особенно, древнеперсидской, учениками которых были арабы. В античном мире, кроме арабов, указанные нации играли разнообразными музыкальными инструментами торжественную музыку у королей во время военных атак, охоты и т.п. [11, с.1-11]. Таким образом, Карра де Во, показывая отношение ислама к музыке, утверждает, что ислам в отношении к музыке был не очень благосклонным. Поэтому, говорит Карра де Во, арабская (мусульманская) музыка была очень ограничена как на практике, так и в теории. Французский исследователь также утверждает, что в средневековом исламском мире, в основном, аль-Фараби и Авиценна сочиняли трактаты о музыке. Но трактат о музыке Авиценны не так значителен в сравнении с трактатом аль-Фараби. Последний, по мнению Карра де Во был действительно музыкантом, тогда как Авиценна изучил музыку во-первых, по той причине, что тогда музыка считалась частью философии, во-вторых, Ибн Сина изучил музыку не как профессиональный музыкант, а как любитель музыки.
Одним из величайших философов-ориенталистов Франции ХХ века является Анри Корбен (1903-1978), идеи которого имеют большое научное значение в представлении точки зрения мусульманских мыслителей. Корбен является последователем и учеником Этьена Жильсона и Луи Массиньёна; оба считали аль-Фараби и Авиценну философами - суфиями, т.е. мистиками. А. Корбен в своей известной книге «История исламской философии» начинает свое исследование об аль-Фараби из его краткой автобиографии. Затем он пишет, что аль-Фараби владел тюркским и персидским языками, следует из его собственных текстов (согласно легенде, помимо арабского, он знал еще 70 языков) [6, с. 225]. Таким образом, как всегда А. Корбен поднимает проблему принадлежности аль-Фараби к какой-либо секте ислама и утверждает, что мыслитель был шиитом. Ведь это видится, - пишет А. Корбен, в том, что он (т.е. аль-Фараби) переехал из Багдада в Алеппо в 941 г., где пользовался покровительством шиитской династии Хамданитов, Сайфуддавля Хамдани [6, с. 226]. По мнению А. Корбена такая специальная
шиитская защита не случайна. Она берет свое начало от «пророческой философии» аль-Фараби, имевшей много общего с учением шиитских Имамов [6, с. 226].
А. Корбен, как и Э. Жильсон и Карра де Во, считает аль-Фараби великим философом с глубоким религиозным и мистическим умом. По его мнению, аль-Фараби жил слишком скромно и даже носил суфийскую одежду. Также А. Корбен, указывая на музыку аль-Фараби, утверждает, что мыслитель любил участвовать в музыкальных сеансах, сам был замечательным исполнителем. Его трактат о музыке А. Корбен считает самым важным изложением музыкальной теории в эпоху средневековья [6, с. 226]. С другой стороны, А. Корбен пишет, что учение аль-Фараби, в основном, заключается в примирении философии с пророческой философией, а не в адаптации Платона с Аристотелем. Дело в том, что, по мнению А. Корбена, Второй Учитель был глубоко убежден, что мудрость возникла среди халдеев в Месопотамии, и что от них знание перешло в Египет, затем в Грецию, где оно было зафиксировано письменно [6, с. 226].
А. Корбен, ссылаясь на Пол Краус, пишет, что, по мнению последнего, аль-Фараби обладал принципиальным антимистическим настроением, а стиль и содержание «Гемм» не согласуется с его остальными произведениями, и что его теория пророчества была исключительно «политической» [6, с. 227]. А. Корбен отмечает, что аль-Фараби, прежде всего, показывает тезис, постулирующий не только логическое, но и метафизическое различие между сущностью и бытием в сотворенных вещах. Бытие не является конституирующей характеристикой сущности, оно служит лишь предикатом, акциденцией последней. Согласно А. Корбену, можно отметить то, что этот тезис мыслителя составил веху в истории метафизики. Вслед за аль-Фараби Авиценна, Сухраварди и многие другие мыслители также исповедовали метафизику сущности, вплоть до эпохи Муллы Садры Ширази ХУ1в. [6, с. 228].
Разъясняя философию аль-Фараби, А. Корбен уделяет внимание теории эманации мыслителя и пишет, что «эманация первого интеллекта из первого бытия, три акта созерцания, повторяющиеся поочередно на каждом уровне иерархии интеллектов, порождают всякий раз триаду нового интеллекта, новой души и нового неба, вплоть до десятого интеллекта - этот процесс космогонии был описан и развит Ибн Синой. Первые божественные сущности, звезды-боги Аристотеля превращаются у аль-Фараби в «отдельные интеллекты» [6, с. 229], - пишет А. Корбен. Французский исследователь также показывает отличие исмаилизма от теории эманации аль-Фараби. По его мнению, теория десяти интеллектов смотрится в новом свете, при сравнении ее с исмаилитским, эзотеризмом. Это отличие А. Корбен видит в том, что в исмаилистком учении Принцип понимается, как сверхбытие, находящееся по ту сторону бытия и небытия. Тогда, как эманация начинается только с первого интеллекта. Кроме того, исмаилитская космогония содержит в себе драматический элемент, который отсутствует в схемах аль-Фараби и Авиценны [6, с. 230]. Тем не менее, А. Корбен пишет, что фигура десятого Ангела (небесного Адама) исмаилитов вполне совпадает с десятым интеллектом, который у аль-Фараби и Авиценны называется Активным Интеллектом ('акл фа'ал). Принимая во внимание такое совпадение идеи аль-Фараби с исмаилизмом, Корбен делает заключение, что аль-Фараби в этом вопросе выходит за рамки «эллинизирующей философии». Понятие Активного Интеллекта и обретенного интеллекта говорят о том, что учение аль-Фараби в чем-то отличается от чистого аристотелизма - а, именно, наличие концептов в его философии свидетельствует о влиянии трактата «Теология», через который в исламскую философию и проникли все эти неоплатонические элементы [6, с. 230-231].
А. Корбен считает теорию аль-Фараби о пророчестве кульминацией его творчества. Его теория об идеальном городе получает вдохновение от Платона, однако, эта теория вполне отвечает философским и мистическим чаяниям философа-мусульманина, - говорит французский философ. Согласно А. Корбену, некоторые считают теорию об идеальном городе мыслителя как политику. Но на самом деле, аль-Фараби никогда не был человеком действия. Он не принимал никакого участия в общественной жизни, - говорит А. Корбен. По мнению французского философа, в основе политики аль-Фараби лежит целостное единство его космологии и психологии. Рассматривая идею аль-Фараби об идеальном городе, который руководится пророком и имамами, также, имея в виду связь обоих миров у мыслителя, А. Корбен заключает, что политическую философию мыслителя можно с еще большей очевидностью определить как профетическую философию [6, с. 231]. Поэтому князь - пишет А. Корбен, в лице которого аль-Фараби наделил всеми человеческими и философскими добродетелями, следует определить как «Платона, одетого в плащ пророка Мухаммада» [6, с. 233].
А. Корбен также рассматривает гносеологические проблемы у аль-Фараби. По его разъяснению Мудрец сливается с Активным Интеллектом, посредством спекулятивного
размышления. Пророк соединяется с ним при помощи воображения, которое является источником профетизма и пророческих откровений. Благодаря Мухаммадову архангелу -Гавриилу, Святому Духу, отождествляемому с Активным Интеллектом. Отождествление Ангела Знания с Ангелом Откровения является требованием пророческой философии. Вся доктрина аль-Фараби ориентирована на это мысли [6, с. 234]. Поэтому, пишет А. Корбен, можно сказать, что мыслитель дал Откровению философское обоснование, так же как было бы некорректным говорить о том, что он ставил философа выше Пророка. Философ и пророк соединяются с одним и тем же интеллектом - Святым Духом.
Другим видным современным французским философом, который рассматривает философию аль-Фараби, является Алан де Либера (р. 1948 г.). Французский исследователь, в основном, философию аль-Фараби рассматривает в своей книге под названием «Средневековая философия». Он пишет, что аль-Фараби начал свою карьеру в Аббасидском Багдаде и завершил ее в Дамаске после пребывания у принца Сайф-ал-Давля. Хотя Алан де Либера не упоминает о том, что аль-Фараби был шиитом, но он говорит, что его первыми учителями были христиане Юханна ибн Хайлан и Абу Бишр Матта [9, с. 107]. Французский философ считает аль-Фараби оригинальным философом и одним из знаменитых философов средневековья. По его мнению, аль-Фараби принципиально развивает древнегреческую философию на земле ислама, оказав сильное влияние на Авиценну в восточном Исламе, на Ибн Бадже в западном исламе (т.е. в Испании) и на Маймониды у евреев. Его влияние также заметно на латинских христиан [9, с. 107].
Алан де Либера, как и другие французские философы утверждает, что аль-Фараби согласует учения Аристотеля с Платоном, и такое согласование видится во всех последующих традициях, в том числе, в латинских школах, особенно, у Альберта Великого. Рассматривая трактат аль-Фараби об идеальном городе, французский философ, вопреки мнению Анри Корбена, считает аль-Фараби политиком. Его шедевр об идеальном городе, - пишет Либера, импортирует теорию князя философов Платона с политическим и пророческим мышлением мусульманства [9, с. 108]. Либера также осведомляет читателей о латинском переводе произведения аль-Фараби. Среди его трудов, переведенных на латинский, согласно Либера, особое место занимают «Трактат о классификации наук» и «Трактат о разуме».
Французский философ считает, что две фундаментальные темы средневекового мышления относятся к аль-Фараби: 1).Представление мира на основе адаптации аристотелевской космологии отдельных Разумов с платоновским эманационным учением. 2).Оригинальный синтез аристотелевского эмпиризма с платонической теорией Идей у аль-Фараби представляет приобретенный разум. Этот разум находится на стыке абстрагирующего познания, извлеченного из чувствуемого и интеллектуальной интуиции между возможным разумом человека и Активным разумом [9, с. 108]. Алан де Либера утверждает, что даже теория познания аль-Фараби представляет гармонизацию между Аристотелем и Платоном.
Согласно Алану де Либера, аль-Фараби был первым, кто сформулировал философскую креационную метафизику, комбинировав необходимость и абсолютное единство Первопричины, произведение бытия через эманацию (под девизом «от единства выходит только единство»), космологическую систему сфер и Разума с радикальной возможностью существования мира [9, с. 108].
Также Либера утверждает, что плотинизация (от имени Плотина) метафизики аристотелианства у аль-Фараби берет настоящую форму космологической теории эманации, эта тема была чужда для аль-Кинди.
Другим французским исследователем, который рассматривает воззрение аль-Фараби в своей книге «Фараби и Александрийская школа» является Филипп Валла. Валла во вводной части своей книги, говоря о жизни аль-Фараби, разъясняет, что за исключением трактата об общности воззрения Платона и Аристотеля, который написан великолепным арабским языком, язык других произведений мыслителя беспорядочен, в сравнении с языком других последующих мыслителей, таких как: Аверроэс, аль-Кинди и Авиценна. Поэтому, по мнению Валла, у каждого читателя создается впечатление о том, что тексты являются незаконченными. Французский востоковед утверждает, что дошедшие до нас произведения аль-Фараби, являются записками лекций, осуществленными в той или иной философской школе, либо в Багдаде, либо в Дамаске или может быть, в Алеппо. Поэтому язык этих работ кажется очень простым, непривлекательным и просторечным [10, с. 12]. С этой точки зрения, французский ученый на базе некоторых исторических данных заключает, что многие работы аль-Фараби были подготовлены, с целью проведения лекций и написаны его учениками, а не самим мыслителем. Французский ученый, ссылается на слова Ибн аль-Кифти, о том, что часть трактата о добродетельном городе, написана Абу Ишаком и Большие комментарии к Второй Аналитике
написана Ибрахимом ибн Ади, одним из самых близких учеников аль-Фараби.
Филипп Валла, с приведением нескольких языковых фактов из произведения самого мыслителя и других ученых, старается доказать то, что аль-Фараби не знал греческий язык. По поводу путешествий мыслителя из Персии до Египта, Валла пишет, что на то есть две причины: во-первых, мыслитель путешествовал для обеспечения собственной безопасности и, во-вторых, безусловно, для того, чтобы заработать себе на жизнь [10, с. 15]. Поэтому Валла в противоположность Анри Корбен пишет, что мыслитель покинул Багдад - столицу суннитов не по приглашению шиитского эмира, как некоторые думают, а по совсем иным причинам. Однако французский ученый не разъясняет эти причины. Таким образом, французский исследователь рассматривает много исторических и языковых вопросов, относящихся к аль-Фараби, о которых сообщим в других наших исследованиях.
Другие французские исследователи: Сумая Местири и Гийом Ди в предисловии к книге аль-Фараби «Избранные афоризмы» рассматривают в 15 пунктах философию и идеи мыслителя. Оба исследователя, в основном, поддерживают идею о том, что философия аль-Фараби развивается под патронажем Платона и Аристотеля. По их мнению, аль-Фараби настойчиво утверждает, что объект исследования Платона и Аристотеля является одним и тем же; цель обоих философов заключается в идее человеческого совершенства и роли философии [5, с. 19]. Т.е. историческая роль философии в совершенствовании человека.
Как видим, аль-Фараби и его философия находятся в центре внимания французских исследователей и философов. Мы в очень сокращенном виде рассмотрели идеи некоторых французских философов - исследователей о философии аль-Фараби. Но на самом деле, число французских исследователей философии аль-Фараби намного больше, как мы представляли. Здесь особо следует вспомнить Луи Массиньёна, Мориса Буйж, Жана Бинами-Одие, Бедоре, Салмана Доминик, и многих других, исследования которых об аль-Фараби заслуживают особого внимания. Если мы хотим определить место, которое занимает аль-Фараби во французской философской традиции, то необходимо заняться серьезно изучением исследования вышеуказанных и не указанных французских исследователей о философии мыслителя. Изучение и исследование творчества аль-Фараби во Франции имеет давнюю историю и обширное пространство.
Не надо забывать о том, что аль-Фараби имеет всемирную известность. Не только французские ученые, но и ученые других европейских стран, таких как: Англия, Германия, Италия, Испания занимались исследованием философских воззрений аль-Фараби. В Иране и Турции также осуществлено много исследований, на которых не будем останавливаться. Всего лишь скажем о том, что видный иранский ученый Мухаммад Рашшод в своей книге «Философия с древних времен» в противоположность мнению французских ученых пишет, что аль-Фараби был чистым философом, а не суфием, тогда как Ибн Сина имел склонность к Платону и был более близок к суфизму [4, с. 175].
Альфарабиведение как наука было развито особенно в бывшем Советском Союзе. Многочисленные труды сделаны русскими, казахскими, узбекскими, таджикскими учеными об аль-Фараби. Если сравнить воззрения французских ученых с идеями советских и постсоветских исследователей об учении аль-Фараби, то отличия будет значительный. Следует отметить о том, что советские ученые, в свете бурного развития материалистической атеистической идеологии, иногда старались представить аль-Фараби, Авиценну и других мыслителей материалистами. Они даже не считают аль-Фараби суфием как французы, наоборот, его считают рационалистом и иногда в его взглядах ищут материалистические идеи. В том числе, таджикский ученый М. Богоутдинов пишет: «Считая основой материального или «тленного» мира субстанцию Фараби приближается к материализму» [2, с. 224], или далее он продолжает: «В огромном наследии Фараби есть, несомненно, и тенденции к материализму, которые можно обнаружить лишь посредством тщательного анализа сложных завуалированных выражений ученого» [2, с. 225]. Другой таджикский исследователь Джонбабаев С. пишет, что аль-Фараби унаследовал и развил материалистические учения Стагирита об искусстве, в целом, и поэзии, и музыки в частности [3, с. 447]. Тогда как у французских исследователей такие понятия как: «материализм», «материалистические идеи», «атеизм», относительно философии аль-Фараби, вообще не встречаются. Этим мы не претендуем на то, что воззрения французских исследователей оказываются более адекватным учению аль-Фараби, чем наших. У каждого исследователя есть свои факты и аргументы. Однако, каким бы не являлся аль-Фараби - религиозным человеком, суфием, он был великим философом, мыслителем, который показал нам путь к счастью. Об этом в трактате «Указание пути к счастью» он пишет так: «... мы достигаем счастья только
тогда, когда постигаем прекрасное, а прекрасное мы понимаем только, благодаря искусству философии... из этого необходимо сделать вывод о том, что, именно, благодаря философии мы достигнем счастья» [1, с. 35].
На основании вышеуказанных фактов и информаций станет ясно, что, начиная от Этьена Жильсона до современных французских исследователей, таких как: Алан де Либера, почти все считают аль-Фараби теологом, суфием. Несмотря на то, что аль-Фараби в мусульманском Востоке считается Вторым учителем после Аристотеля, верным последователем, комментатором и продолжателем учения последнего, однако точка зрения французских ученых об учении мыслителя выглядит другой. В основном, французские исследователи вслед за Э. Жильсоном доказывают то, что, в сущности, учение аль-Фараби является религиозным и мистическим. Французские ученые объясняют, что религиозность и мистика учения аль-Фараби берут свое начало не только под влиянием Корана, но и из учения неоплатоников и зороастризма.
ЛИТЕРАТУРА
1. Аль-Фараби. Социально-этические трактаты. - Алма-Ата: Наука, 1973. - 400 с.
2. Богоутдинов А. М. Избранные произведения. - Душанбе, 1980. - 419 с.
3. История таджикской философии. (С древнейших времен до 15 в.). В трех томах. Том 2. - Душанбе: Дониш, 2012. - 788 с.
4. Мухаммад Рашшод. Фалсафа аз огози таърих. Ч,илди 3. - Душанбе: Ирфон, 2002. - 404 с.
5. Abû Nasr al-Fârâbî. Aphorismes choisis. Traduction, introduction et lexique par Soumaya Mestiri et Guillaume Dye. Commentaire par Guillaume Dye. Bibliothèque Maktaba. Fayard, 2003. - 236 p.
6. Corbin Henry. Histoire de la philosophie islamique. Gallimard, 1986. - 546 p.
7. Gilson, Etienne. Les sources Greco-Arabes de l'augustinisme avicennisant suivi de Louis Massignon. Notes sur le texte originale Arabe du "De intellectu" d'Al Farabi. - Paris: J. Vrin, 1981. - 159 p.
8. Gilson Etienne. La philosophie au Moyen-Age. Des origines patristiques à la fin du XIV siècle. Paris: Payot, 1999. -782 p.
9. Libera, Alain de. La philosophie médiévale. Quadrige / PUF, 2004. - 574 p.
10. Vallat, Philippe. Farabi et l'école d'Alexandrie. Des prémisses de la connaissance à la philosophie politique. - Paris: Librairie philosophique J. Vrin, 2004. - 431 p.
11. Vaux, Baron Bernard Carra de. Préface in Baron Rodolphe d'Erlanger. La musique Arabe. - Tom premier Al-Farabi. - Paris: Librairie orientaliste Paul Geuthner, 2001. - p. I-XI.
АЛЬ-ФАРАБИ В ИССЛЕДОВАНИЯХ ФРАНЦУЗСКИХ УЧЕНЫХ
В данной статье речь идет об изучении философии аль-Фараби в исследованиях французских ученых. Целью статьи заключается в изучении и рассмотрении воззрения французских исследователей о философской системе аль-Фараби с научно-философской точки зрения. Французские исследователи как Этьен Жильсон, Барон Карра де Во, Анри Корбен, Алан де Либера, Филип Валла и другие имеют привлекательные исследования о философии аль-Фараби. Изучение точки зрения французских философов показывает, что они в основном считают аль-Фараби религиозным мыслителем и представителем суфизма. Они в своих исследованиях утверждают, что аль-Фараби не был простым последователем Аристотеля, он был философом, учение которого не только отличается от аристотелевского учения, но и оказывается противоположным, со своим мистическим вдохновениям. Они также показывают, что цель философии аль-Фараби заключается в примирении учения Платона и Аристотеля и таким путем мыслитель хочет примирить философию с религией.
Ключевые слова: философия, суфизм, теолог, теология, французские философы, мистика, религия, мыслитель.
AL-FARABI IN THE STUDIES OF FRENCH SCIENTISTS
In this article we are talking about the study of philosophy of al-Farabi in the studies of French researchers. The aim of the article is to study and consider the views of French researchers on the philosophical system of al-Farabi from the scientific and philosophical point of view. French researchers like Etienne Gilson, Baron Carra de Vaux, Henry Corbin, Alain de Libera, Philippe Vallat and others have an attractive study of the philosophy of al-Farabi. The study of the point of view of French philosophers shows that they basically consider al-Farabi to be a religious thinker and a representative of Sufism. They affirm in their studies that al-Farabi was not just a follower ofAristotle, but a philosopher, with a doctrine that is not
only different from Aristotle's teachings, but is also against it with his mystical inspirations. They also show that the goal of al-Farabi's philosophy is to reconcile the teachings of Plato and Aristotle and by this way thinker wants to reconcile the philosophy with religion.
Key words: philosophy, Sufism, theologian, theology, French philosophers, mysticism, religion, thinker.
Сведение об авторе:
Султонзода Соки Аслон - кандидат философских наук, доцент кафедры философии, заведующий кафедрой французского языка Таджикского государственного педагогического университета им. С.Айни. Тел.: (+992) 938148639. E-mail: sultonzoda83@mail. ru
About the author:
Sultonzoda Soqi Aslon - Candidate of Philosophy, Associate Professor of the Department of Philosophy. Head of the Department of French Language of the Tajik State Pedagogical University by name S.Ayni, Tel.: (+992) 938148639. E-mail: [email protected]
УДК 101.8 ББК 87
ИСТОРИЯ И ФИЛОСОФСКО-МАТЕРИАЛИСТИЧЕСКИЕ ИДЕИ
АБУАЛИ ИБН СИНО Абдурахмонов З.В.
Таджикский государственный медицинский университет им. А.И. Сино
Алимшоев М.М.
Хоругский государственний университет им. М. Назаршоев
Такие одаренные люди как Абуали ибни Сино появляются на свет крайне редко, и трагедия их жизни заключается в том, что они намного опережают своё время, вследствие чего не находят понимание среди общества и среди господствующей в обществе идеологии. Его жизнь и деятельность пришли на период правления тюркского государства под предводительством Махмуда Газнави, который в отличие от Саманидов при которых ученые были в почете, не имел представления о науках и признавал только военное искусство. Находясь в дворце Махмуда, Беруни писал об участи ученых следующее: «Настоящее время не благоприятствует науке. Прогресс невозможен. Исполнены наши современники невежества... воспылали враждой к обладателям достоинства, преследуют каждого, кто отмечен печатью науки, причиняя ему обиду и зло. Повсюду можно увидеть протянутую их руку, которая не брезгует подлостью. Не удерживают их ни стыд, ни чувства достоинства. они клеймят науки клеймом ереси, чтобы открыть перед собой врата для уничтожения ученых и скрыть под гибелью их свою низкую суть» [6].
Эпоха Абуали ибни Сино, Беруни, Носира Хусрава и других представителей таджикско-персидской науки пришелся на период распада золотого века разноязычных народов Центральной Азии, который завершился после захвата власти султаном Махмуда. Жизнь и деятельность Абуали ибни Сино исследовалось многими учеными как в Таджикистане, так и за ее пределами. Изучение деятельности Абуали ибни Сино тесно связано с исследованием исторических событий того времени, которые оказали большое влияние на самого Абуали. Важная информация об этих событиях и о самом Абуали ибни Сино мы находим в трудах акдемика В.В. Бартольда [2] Е.Э. Бертельса [3]. в научных работах по истории Таджикистана [4]., в работах таджикских ученых А. Абдуллоева, [1]. Муллоджонова С.К. [5]. Диноршоева и других таджикских ученых. Также большую ценность при изучение жизни и деятельности Абуали ибни Сино имеют труд Абунасра Утби «Таърихи Ямини», посвящённый султану Махмуду Газневи и труд Абулфазла Бейхаки, который также был чиновником двора Газневидов и принимал непосредственное участие в составление истории Газневидов.
Очень рано Абуали ибни Сино понял значимость своего пребывания в этом мире. Этого понимал его отец и его наставник Натили. Предвидев опасность для своих идей и преграду развития своих знаний он покинул владения султана Махмуда и направился на Запад в сторону Ирана. Прибывая в Исфахан после преследования султана Махмуда Сино пишет: «Вот я и пришел к смерти, к естественной смерти, ибо смотрю на людей как деревья на них- смотрят или горы. Не участвую в милых человеческих заботах, в их радости, любви. И теперь вам меня не убить: для живых я мертвый, для Истины же живой» [6].
В данной статье мы хотели освещать материалистические идеи Абуали ибни Сина и соединить философские законы и материализм Абуали ибни Сино. Основным материалистическим законом является закон единства и борьба противоположностей. Он
