CC BY
110
Першин Сергей Петрович
кандидат экономических наук,
начальник отдела документальных проверок и исследований Управления экономической безопасности и противодействия коррупции ГУ МВД России по Краснодарскому краю (e-mail: [email protected])
Актуальные вопросы правовой оценки состояния необходимой обороны
В статье рассмотрены сложные вопросы применения положений ст. 37 УК РФ. Построение действующей редакции нормы УК РФ о необходимой обороне не позволяет однозначно решать вопрос об определении пределов возможной защиты, что на практике приводит к судебным и следственным ошибкам и в результате к ущемлению прав обороняющегося от общественно опасных посягательств лица. Законодательное закрепление дифференциации критериев определения пределов необходимой обороны позволит минимизировать ошибки правоприменителей и повысить эффективность реализации гражданами своего права на защиту от общественно опасных посягательств.
Ключевые слова: необходимая оборона, закон, разбирательство, оценка, явная очевидность, правовая защита.
S.P. Pershin, Master of Economics, Head of the Department of Documentary Checks and Researches of Management of Economic Security and Corruption Counteraction of Head Department of the Ministry of the Interior of Russia of Krasnodar region; e-mail: [email protected]
Actual questions of a criminal-law evaluation in the state of justifiable defense
This article is depicted the complex questions about the justifiable defense is according to the art. 37 of the Criminal code of the Russian Federation. The structure and extended interpretation of the art. 37 of the Criminal code of the Russian Federation connected with objects and legal limits of justifiable defense in practice lead to trial and investigation mistakes and as a result to restriction of legal rights of the person defending from socially dangerous acts. Legitimation of differentiation of legal limits of justifiable defense will decrease trial and investigation mistakes and increase efficacy of realization of person's legal rights of defense from socially dangerous acts..
Key words: justifiable defense, law, litigation, assessment, explicit evidence, legal protection.
Не утихают споры об условиях применения норм ст. 37 УК РФ, регламентирующей причинение вреда посягающему лицу при защите охраняемых законом интересов общества в состоянии необходимой обороны [1]. Указанная норма права, в силу стиля законодателя, используемого при написании текста кодифицированного сборника норм, не содержит конкретных указаний о порядке применения данного положения и конкретных субъективных и объективных признаках деяния по защите от рассматриваемого нападения. Так, если занять сторону лица, на которое совершается посягательство, опасное для его жизни, или совершается посягательство на жизнь третьих лиц, то нормы УК РФ кажутся недостаточными для защиты интересов и обеспечения правомерности оценки его действий в состоянии необходимой обороны, в то же время п. 2.1 ст. 37 УК РФ, в какой-то мере оправдывая действия лица, наносящего вред посяга-
ющему, предусматривает невозможность объективной оценки характера и степени опасности нападения в случае его внезапности, тем самым допускает отсутствие возможности объективно оценить ситуацию. Некая абстрактность положений рассматриваемой нормы и практика судебного разбирательства соответствующих происшествий ограничивают набор приемов и средств производства защиты. Это делает каждый случай наступления последствий необходимой обороны индивидуальным, его характеристика становится зависимой от умения стороны защиты представить ситуацию определенным способом. Именно здесь возникает проблема интерпретации деяния посягающего лица и лица, наносящего ему вред в целях необходимой обороны. В своих постановлениях Конституционный Суд Российской Федерации неоднократно обращал внимание на необходимость определенности правовой нормы, ее ясности, недвусмысленности,
30
обеспечения прав и свобод человека и гражданина, а также единообразного понимания правоприменителем во избежание произвола властей [2, с. 113-132]. Кроме того, гуманный закон не допускает риска ущемления прав и свобод человека и гражданина, унижения его человеческого достоинства и понижения самооценки путем классификации членов общества по уровню грамотности, опыту, мировоззрению, способностям.
В настоящее время к компетенции судьи отнесено приятие решения о характере причинения вреда посягающему лицу при защите охраняемых законом интересов общества в состоянии необходимой обороны и степени тяжести наступивших последствий, в основу которого положены доказательства, представленные сторонами разбирательства. Неужели уголовный закон не способен более четко установить правила применения своих норм и правила интерпретации конкретных действий лиц - участников разбирательства? Почему не представляется публично теоретическая основа изложенных в ст. 37 УК РФ норм? Можно предположить, что это связано со стремлением законодателя защитить общественные интересы при допущении злоупотреблений нормами права сторонами разбирательства и участниками преступления, неспособностью их и общества объективно оценить принципиальную суть защиты общественных интересов, допускающей меркантильность, притворство, игнорирование общественных интересов отдельным индивидом, умышленное злоупотребление, глупость, необразованность и другие признаки, присущие характеристике субъектов разбирательства и определенной части общества. Но как настроить общество на мнемоническое стремление избегать спорной ситуации и ситуации, провоцирующей на причинение вреда общественным интересам и посягающему в какой бы то ни было мере? На сегодняшний день ответ один -только под угрозой наказания.
Что может остановить лицо, неспособное в силу ряда обстоятельств адекватно оценивать сложившуюся ситуацию, характер и степень общественной опасности деяния и его последствий и руководить своими действиями должным образом? Что еще, если не страх? Причем страх, закрепленный на мнемоническом уровне. Рассматривая шкалу движения уровня осознанности от адекватного до неконтролируемого, следует указать, что именно мнемонический страх ограничивает движение уровня к вершине деформации сознательности человека, а не осознанность, степень которой
снижается пропорционально движению уровня шкалы. Любопытен тот факт, что в известных трактатах о боевых искусствах указано, что в учениках необходимо воспитать принципиальное качество - это совладание со страхом, т.к. страх становится тормозом принятия решения о применении приема при столкновении воина с неизведанным (непредсказуемым) и спонтанным действием противника либо осознанием неизбежности гибели. Воин, победивший страх, становится обладателем способности определять и контролировать внешнее проявление психологического стереотипа поведения противника, осознанно и быстро принимать решение, адекватное сложившейся ситуации.
Следует обратить внимание, что Пленум Верховного Суда Российской Федерации 27 сентября 2012 г. постановил, что институты необходимой обороны и причинения вреда при задержании лица, совершившего преступление, призваны обеспечить баланс интересов, связанных с реализацией предусмотренных в ч. 1 ст. 2 УК РФ задач уголовного законодательства по охране социальных ценностей, с одной стороны, и с возможностью правомерного причинения им вреда - с другой. В этих целях в ст. 37 и 38 УК РФ установлены условия, при наличии которых действия, причинившие тот или иной вред объектам уголовно-правовой охраны, не образуют преступления. Пленум указывает, что норма установлена в целях установления баланса интересов [3]. Важно понимать, что баланс интересов представляет собой нестабильную величину, требующую к себе постоянного внимания. Это значит, что условия правомерности действий потерпевшего и совокупность субъективных и объективных признаков соответствующего состава преступления являются вариативными составляющими механизма обеспечения баланса интересов. Управление таким механизмом является прерогативой законодателя, обязанность которого состоит в чутком и оперативном реагировании на дисбаланс охраняемых общественных отношений.
Указанный пленум приводит также конкретные условия посягательства, сопряженного с насилием, опасным для жизни обороняющегося или другого лица, и создания непосредственной угрозы применения насилия, опасного для жизни обороняющегося или другого лица, но в то же время указывает, что именно суду необходимо установить, что у обороняющегося имелись основания для вывода о том, что имеет место реальная угроза посягательства, тем самым не ставя точку в перечне условий состояния необходимой обороны.
31
А.Ю. Бушев справедливо отмечает, что основными условиями, учитываемыми при оценке поведения лица, принявшего соответствующее решение, являются признаки явной очевидности, заведомого знания, крайней необходимости и т.п. [2]. Российское право отказалось от практики детальной регламентации условий принятия решения и, следуя опыту многих стран, развивается по пути установления общих критериев для оценки судом любых управленческих решений (разумность, добросовестность, заботливость, осмотрительность и др.). Понимание этих критериев в российской юриспруденции остается по-прежнему крайне противоречивым. Между тем, и публичному, и частному праву известны случаи, когда в интересах публичного порядка необходимо, с одной стороны, предоставить принимающему решение лицу широкую свободу усмотрения, а, с другой стороны, во избежание злоупотреблений, обеспечить судебный контроль над обоснованностью такого решения. Баланс между различными интересами в аналогичных ситуациях достигается через введение дополнительного критерия - критерия очевидности. Учитывая многочисленные дефекты отечественной правовой инфраструктуры, по нашему мнению, данный критерий все же необходимо усилить дополнительной характеристикой - явной очевидностью.
С другой стороны, соответствует ли избранный законодателем прием конституционно-правовому требованию к качеству правовой нормы и требованию о ее определенности? Правовая определенность как правовой принцип не упоминается ни в тексте Конституции Российской Федерации [4], ни в тексте Конвенции о защите прав человека и основных свобод от 4 ноября 1950 г. [5] и является во многом продуктом судебного толкования принципа равенства всех перед законом, законности, принципа справедливости. Рассматривается данный критерий и как имманентное свойство права.
Верно утверждает И. Звечаровский, что в рассматриваемых случаях причиняется вред отношениям, охраняемым уголовным законом, но при этом, с формальной точки зрения, такое деяние уголовно противоправно и содержит все признаки конкретного состава преступления против жизни или здоровья [6, с. 97-101]. Другое дело, что здесь в большинстве случаев отсутствует общественная опасность содеянного. Но это признак не состава преступления, а самого преступления. В правоприменительной практике уголовные дела или уголовное
преследование в ситуациях, связанных с обстоятельствами, исключающими преступность деяния, повсеместно прекращаются за отсутствием состава преступления согласно п. 2 ч. 1 ст. 24 УПК РФ [7]. В то же время, по мнению Д.А. Корецкого, несмотря на неоднократные изменения ст. 37 УК РФ [8, с. 30-33] и постановления Пленума Верховного Суда России [3], направленные на расширение возможности законопослушных граждан защищаться от нападений преступников, судебная практика фактически свела возможности необходимой обороны к нулю [8, с. 30-33]. А исследование К.А. Волкова показало, что у большинства опрошенных сотрудников полиции (93%) применение обстоятельств, исключающих преступность деяния, создает практические затруднения. Причем в 45% случаев указанные проблемы связаны с правовой оценкой деятельности сотрудников полиции в состоянии необходимой обороны [9, с. 11-15].
Споры и разбирательства относительно содержания состояния необходимой обороны могут продолжаться бесконечно, т.к. интересы посягающего и обороняющегося (обороняющего) находятся в разных плоскостях, а обстоятельства происшествия в каждом конкретном случае имеют индивидуальную окраску. Добиться всеобщего полноценного понимания сущности стыка интересов сторон весьма сложная задача. Здесь необходимы опыт и уровень (качество) образования, способность адекватно оценивать стечение обстоятельств, более того, характер таких обстоятельств достоверно установить и интерпретировать в ходе разбирательства довольно сложно, поэтому важной задачей, на наш взгляд, становится предупреждение совершения преступления, связанного с несоблюдением пределов необходимой обороны, и ведущая роль здесь принадлежит образовательным учреждениям, реализующим программы правового воспитания граждан. Такая программа должна нацеливать обучаемого на понимание существа становления и динамики правовой нормы, а не восприниматься как теоретическая идиллия, нереальная к реализации. К сожалению, огромное количество студентов и слушателей вузов не воспринимают должным образом теоретическую базу, историю развития правовой нормы. Более того, некоторые преподаватели, осуществляя свою деятельность, не имеют должной квалификации, тем самым распространяют обывательское понимание состояния необходимой обороны, уча использовать подручные средства для нанесения чрезмерного
32
вреда. Но качество образования - это общая проблема нашего общества, и работать с ней необходимо, используя системный подход.
Таким образом, из вышесказанного следует, что на сегодняшний день к одной из основных проблем российского права можно отнести проблему обеспечения устойчивого, правильного понимания сути правовых норм участниками общественных отношений. Конкретно в нашем случае критерии явной очевидности и объективности оценки представляют собой весьма сложные в практическом толковании термины,
1. Уголовный кодекс Российской Федерации: федер. закон от 13 июня 1996 г. № 63-ФЗ. Доступ из справ. правовой системы «Консультант Плюс».
2. Бушев А.Ю. О свободе принятия бизнес-решений и правовых критериях определения ее границ: критерий явной очевидности // Арбитражные споры. 2013. № 3.
3. О применении судами законодательства о необходимой обороне и причинении вреда при задержании лица, совершившего преступление: постановление Пленума Верховного Суда РФ от 27 сент. 2012 г. № 19 // Рос. газ. 2012. 10 окт.
4. Конституция Российской Федерации (принята всенародным голосованием 12 дек. 1993 г., с учетом поправок, внесенных Законами РФ о поправках к Конституции РФ от 30 дек. 2008 г. № 6-ФКЗ, от 30 дек. 2008 г. № 7-ФКЗ, от 5 февр. 2014 г. № 2-ФКЗ) // Собр. законодательства РФ. 2014. № 9. Ст. 851.
5. Конвенция о защите прав человека и основных свобод (заключена в г. Риме 4 нояб. 1950 г., с изм. от 13 мая 2004 г.) // Бюл. международных договоров. 2001. № 3.
6. Звечаровский И. Отграничение преступного от непреступного в уголовном законе: материальные последствия и процессуальная форма // Уголовное право. 2013. № 3.
7. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации: федер. закон от 18 дек. 2001 г. № 174-ФЗ. Доступ из справ. правовой системы «Консультант Плюс».
8. Корецкий Д.А., Куринова Я.И. Почему взяточники и расхитители превращаются в мо-шенников?//Законность. 2013. № 5.
9. Волков К.А. Необходимая оборона в деятельности полиции: вопросы теории и судебной практики // Рос. судья. 2013. № 4.
что требует от сторон разбирательств опыта и умения доходчиво обосновывать решение, принятое лицом, находящимся в состоянии необходимой обороны. В свою очередь, умение российских юристов давать адекватную оценку обстоятельств, установления вины и ответственности за причинение вреда посягающему лицу в состоянии необходимой обороны необходимо закладывать еще в период их профессионального обучения, когда идет процесс формирования механизмов восприятия, понимания и интерпретации правовых норм.
1. Criminal code of the Russian Federation: fed. law of June 13, 1996 № 63-FL. Access from legal reference system «ConsultantPlus».
2. Bushev A. Yu. About the freedom to make business decisions and legal criteria for the definition of its borders: the criterion obvious // Arbitration disputes. 2013. № 3.
3. About application by courts of the legislation on the defense and the damage caused by the detention of the offender: resolution of the Plenum of the Supreme Court of the Russian Federation of Sept. 27, 2012 № 19 //Rus. newsp. 2012. Oct. 3.
4. The Constitution of the Russian Federation (adopted by popular vote on Dec.12, 1993, taking into account the amendments made by the Laws of the Russian Federation on amendments to the Constitution of the Russian Federation of Dec. 30, 2008 № 6-FCL, of Dec. 30, 2008 № 7-FCL, of Febr. 5, 2014 № 2-FCL) // Coll. of legislation of the Russian Federation. 2014. № 9. Art. 851.
5. Convention of human rights protection and fundamental freedoms (encl. in Rome of Nov. 4, 1950, with ammend. of May 13, 2004) // Bull. of international treaties. 2001. № 3.
6. Zvecharovsky I. Delimitation criminal from non-criminal in criminal law: substantive implications and proce s form // Criminal law. 2013. № 3.
7. Criminal procedure code of the Russian Federation: fed. law of Dec. 18, 2001 № 174-FL. Access from legal reference system «Consultant-Plus».
8. Koretsky D.A., Kurinova Ya.I. Why bribers and robbers turn into a scam? // Legality. 2013. № 5.
9. Volkov K.A. Necessary defense in policing: issues of theory and forensic practice // Russian judge. 2013. № 4.
33
